Кровь и Неон | ходы игроков | ACT II: The Blue Plaid & The Brown Coat

    ДЖЕЙКОБ ДОУЛ

    Когда Джейкоб Доул проснулся, какое-то время он не понимал, где именно находится. Он помнил, что случилось прошлой ночью. Она стала, или, по крайней мере, обещала стать, переломной в жизни Джейка. Слишком многое изменилось. Слишком многое изменилось до абсолютной неузнаваемости. Было плохое, но было и хорошее: полчаса подлинного счастья полностью затмили всё — все проблемы, все былые обиды и всю боль. Город рушился, но это происходило где-то там — на фоне, всё это стало второстепенным для Джейкоба. Потому что теперь она была рядом. Снова.
    Джейк протянул руку, чтобы коснуться её плеча, но ладонь опустилась на край подушки. Всё внутри скрипача похолодело. Он открыл глаза и резко вскочил с кровати, замотав головой в поисках любимой. Никого. Ни в ванной, ни в прихожей, ни в коридоре, ни на улице. Неужели это был только сон? Нет, Джейкоб был уверен, что нет. Снова сбежала... Всё как... тогда? Телефон!
    Тореадор кинулся к мобильнику, оставленному на столе, схватил его и принялся лихорадочно листать список контактов, позабыв о существовании последней записи в журнале звонков. Вскоре палец замер над иконкой звонка. Вместе с тем беспокойные остекленевшие глаза отметили факт какого-то несоответствия в окружающей обстановке. Тревога усилилась. В голове в числе прочих пронеслись ужасающие мысли о том, что Марджери на самом деле не сбежала — её могли похитить. Абсурд, но внутри затеплилась проклятая, постыдная надежда. Впрочем, ненадолго. Уже через несколько секунд мечущийся взгляд выхватил бледное пятно из почти кромешной темноты, царившей в комнате. Записка!
    Джейк не отдавал себе отчёта в том, что видит каждую пылинку в воздухе — зрение обострилось так, что в пору было зажмуриваться. Он слышал, что происходило во всём доме, во всех домах Андерсон-эйв! Трясущими руками он развернул листок и стал читать.
    Прости...
    Новая волна ужаса сковала руки. С огромным трудом скрипач заставил себя читать дальше.
    Я знаю, что ты очень мнительный, а потому болезненно воспримешь мой уход...
    Ноги начали подкашиваться, Джейкоб сел на край кровати.
    И я решила написать тебе эту записку...
    Начала кружиться голова.
    Не хочу, чтобы ты нервничал.
    — Что? — произнёс вслух Джейк.
    Я не могла больше сдерживаться, поэтому мне пришлось...
    — Что?! — повторил Доул ещё громче.
    ... отлучиться на охоту.
    Тореадор распластался на кровати, громко захохотав. Хохотал он долго и звонко, не в силах сдерживаться. Смеялся над собой. В конце концов на его глазах заблестели кровавые слезинки. Он вытянул руку с листком перед собой и дочитал:
    Прости, что не смогла встретить с тобой этот вечер. У нас всё ещё впереди. Увидимся позже.
    Губы скрипача вновь расплылись в счастливой улыбке.

    КАСТОР БРАУН

    Звонили с неизвестного номера.
    — Ночи, мистер Браун! Уолтер Баркер на проводе. Вы один?
    — Да, доктор Баркер, — не меняя положения, Кастор нашарил и прижал к уху телефон.
    — Говорить можете?
    — Могу.
    — Вы говорили с экономкой? Получилось что-то узнать?
    — Да, — повторил Бруджа.

    Звонок принёс раздражение и боль. Дневной Торпор сковал вчерашние раны, однако Кастор ещё стоял слишком близко к головокружительному ущелью памяти. Он чувствовал беспомощность, потерю внутреннего баланса. Новый вечер он хотел начать с молитвы, перечитывая строки Книги в тишине. Её мудрость помогла бы вернуть покой, должна была помочь! Но жестокий мир выдирал Кастора к себе. Впрочем, голос Брауна не поменялся — только небольшая пауза свидетельствовала о том, что ему пришлось собраться с силами для ответа.

    — Мы застигли эту женщину бегущей. Она…
    — Нет, мистер Браун, это личная беседа. Я хотел бы, чтобы вы спустились вниз, если я верно… сориентировался в ваших краях, — в голосе Шерифа скользнула тщательно сглаженная неприязнь к Убежищу собеседника.
    Открыв глаза, Браун взглянул на светящиеся в темноте часы. Где-то прошуршали крысиные коготки.
    «О да. Дерьмо».

    Сунув босые ноги в расшнурованные ботинки, Кастор прошёл к окнам в соседнем зале. Большая часть стёклышек в их мелкой решётке отсутствовала. Сквозь ржавые прутья он видел город, сиявший над чёрным изгибом реки. Перед ним расстилалась непроглядная ночь, сшитая из цепочек уличных фонарей, пустырей, автомобильных сервисов и складов. Замок из красного кирпича и бетона, выбранный Кастором, стоял над асфальтовой дорогой, давно закрытой за ненадобностью. Дорога полукругом опоясывала старую промзону, где с семидесятых годов ржавели водонапорные башни и закрытые цеха. Стены покрывали нецензурные слова и росчерки граффити, а на большом плацу высились груды шлака, стояли брошенные бытовки и контейнеры со строительным мусором. Среди них Браун увидел два ярких пятна, принадлежавших фарам «Шевроле» Уолтера Баркера. Шериф и вправду подобрался близко.

    Кастор отступил от окна, иррационально ощущая чужой взгляд на теле, неприкрытом одеждой. Это окончательно сгубило поиски баланса, и вампир обречённо вернулся к своему убогому ложу. Из большой картонной коробки он вытащил серую толстовку, точно такую же, как пострадавшая вчера. Они не отличались между собой, потому что и одна, и вторая появились из кассы имущественной помощи — такие же толстовки Браун выдавал нуждающимся, которые не могли приобрести новую одежду.

    Вскоре он шагал между отвалов, сбивая ботинками крошечные лавины. Свежий ветер кусал лицо, принося с реки свежесть. Взревела сирена с баржи, проходящей под мостом. В бархатной высоте вспыхивали дежурные лампы на башенных кранах, облепивших стройку невдалеке. Вскоре к ветру прибавилось урчание восьмицилиндрового двигателя. Сквозь стекло Шериф указал на соседнее кресло.

    Пока машина разворачивалась, выискивая путь в трясине бетонных плит, Кастор завершил недосказанную историю:
    — Миссис Фоллс стреляла в меня, пытаясь защититься. К ней, как и ко второй горничной, приходил высокий человек, одетый в стиле Старого Запада. Он носил очки и шляпу, от него пахло костром и спиртом. Мисс Келли узнала его примету — серебряный перстень с расколотым солнцем. Этот человек вселил страх в душу миссис Фоллс, в ночь убийства велев ей уступить своё место другой девушке. Он не открыл ей, что планирует сделать.
    — Ясно. Где она сейчас?
    — Мы позволили ей покинуть город… вместе с семьёй.
    Несколько секунд Шериф напряженно молчал.
    — Вы недовольны, доктор Баркер? — с утвердительной интонацией спросил Бруджа.
    — Я… ладно, бес с ней. Что с квартирой Уотерса? Вы успели ее осмотреть?
    — Мы встретимся там через… через полчаса или около того.
    — Понятно. Позвоните оттуда, если нужна будет помощь.
    — На самом деле, доктор Баркер, сначала мне хотелось бы узнать кое-что. Китайский ресторан. Они смогли что-нибудь рассказать? Машина? Чьё-то описание?
    На видеозапись из ресторана Кастор не надеялся. Джей-Джей — не тот район, где люди устанавливают камеры.

    — Ваше описание совпадает с тем, что сказали китайцы.
    — Блядское «да», — победно сказал Браун, но радость оказалась поспешной.
    — Среднего роста европеец в рыже-коричневом пыльнике, шляпе и перчатках.
    — Чё? Европеец? Мне затирали, что он ниггер… — Кастор усердно пытался вспомнить, что именно пыталась вывалить на него косноязычная толстуха.
    — Голубоглазый, русоволосый, — продолжал Шериф. — Очки, четырёх- или пятидневная щетина. Ещё упомянули кольца и амулеты. На чём он приехал — никто не видел. Зашёл он через чёрный выход, туда же и ушёл.
    — Херня… — уже без особого удовольствия резюмировал Бруджа.
    — Сам мистер Уотерс приехал на разбитой машине, не своей. Это вы и сами знаете. Судя по всему, если у убийцы и есть помощники, то вряд ли более двоих. Но исполнитель из них только он. Впрочем, если вы говорите, что он живёт в лесу, то, быть может, помощников у него и вовсе нет. Исключая заказчика, разумеется.
    — А что насчёт камер в доме?
    — Думаю, тут вам лучше послушать внимательно, — Баркер вывернул в проезд между заборов.
    — Что на них? — настойчивее спросил Кастор, хмурясь.
    — Помните миссис Фоллс?
    — Естественно. Я видел её прошлой ночью.
    — Прошлой ночью она была в доме мистера Касла. Эксперты сообщили, что именно она впустила убийцу через окно.
    — Вот сука… — Кастор тяжело вздохнул.
    — Это было в слепой зоне камер. На первом этаже. Затем две камеры поочередно частично зафиксировали человеческий образ, смазанный из-за быстрого движения.

    Браун переплёл пальцы. До того, что допрос проводил не он, ему не было дела. Никто не запрещал ему задавать вопросы и получать ответы. И он бы мог спросить, где была миссис Фоллс. Но не спросил. А она совершила бо́льший грех, чем смогла признать. Впрочем, разве же была мисс Келли исповедником, чтобы ей нельзя стало лгать?
    — Это… наш промах. Моя ошибка, — через силу признал он. — Говноедка нас обманула. Удалось ли вам узнать что-то ещё?
    — На данный момент пока всё. Я сообщу вам, как что-то ещё станет известно. Аналогичного жду от вас.
    «Аналогичного жду от вас… ну ещё бы…»

    Они ехали в молчании, преодолев огромные стальные ворота. Распахнутые створки навечно застряли в земле. Окна на контрольно-пропускном пункте зияли тёмными провалами. Турникеты давно увезли.

    — Восходит солнце, настает зной, и зноем иссушает траву, — нараспев проговорил Кастор, глядя в зеркало заднего вида. — Цвет ее опадает. Исчезает красота вида ее. Так увядает и богатый в путях своих.
    Шериф покосился на него, включая сигнал поворота. «Корветт» мчался между цехов, сходившихся над головою словно горы. Сполохи фар вырезали в асфальте призрачный конус. Кастор продолжал:
    — Блажен человек, который переносит искушение. Потому что, быв испытан, он получит венец жизни, который обещал Господь тем, кто любит Его. Пусть же и миссис Фоллс обретёт блаженство.
    — Это из Библии?
    — Всё верно, доктор Баркер. Послание Иакова.
    — Касл тоже что-то нашёл в этих книгах, — Шериф пожал плечами.
    — А вы?
    — Знаете, почему я люблю шоссе, мистер Браун?
    Кастор помолчал, взглянув на спидометр. Сухие белые руки Шерифа лежали на руле неподвижно.
    — Вы едете быстро. Как все мёртвые, — Кастор почти процитировал «Дракулу».
    — Дороги напоминают мне о саванне, мистер Браун. О далёкой жёлтой земле.
    — Выходит, нас связала Африка, — Кастор с улыбкой покачал головой. — Посмотрите-ка, даже белому парню не повезло.
    — Это не было невезением или злым роком. Вы знаете, кто я, мистер Браун. Старый Человек наверняка рассказывал вам.

    Кастора пронзило понимание, что сейчас он говорит с единственным Собратом в городе, который мог назвать Принца так. Последним из их тесного круга. Мистер Соломон, Кастор, Дюк… и доктор Уолтер Баркер, Шериф Дауд-сити.
    — Я знаю, кто вы, — признался Бруджа. — Вы служили полковым врачом под Эль-Аламейном, затем… затем вы сделали много хорошего. Вы работали в протекторате Нигерия. Во Французском Конго. Давно — ещё в те дни, когда колонии были колониями.
    — Я сделал это не от неудач, мистер Браун, а из-за того, что хотел исправить чужие ошибки.
    — Затем вы увидели войну. Так мне сказали.
    — Я увидел, мистер Браун, что нет справедливости среди царей. Ту справедливость, которую вы можете восстановить, вы всегда держите в собственных руках. Считайте это законом саванны, если любите метафоры из книг.

    Бруджа не ответил. «Шевроле» вихрем промчался сквозь Кормушку, подхватив у широкой набережной волну зелёных светофоров. Время ещё было ранним. На встречной полосе выстроились заторы; люди возвращались в пригород. Работали рестораны. Светились вывески магазинов. Шериф остановился на перекрёстке, откуда начиналась дорога на юг, откуда до дома Уотерса можно было добраться за неполные полчаса.

    — Найдите мне след, мистер Браун, — напутствовал его Баркер, наклонившись к соседнему сиденью. — Вы должны понимать, что в ином случае окажетесь следующим.
    — Я ли один? — Кастор ухмыльнулся.
    — Не вы один, мистер Браун, — бесстрастно ответил Шериф. — Но вы будете первым.
    — Кажется, теперь у нас всех появилось по важному делу? — Бруджа сделал заход с позиций отменно тонкой иронии, но Шериф был непробиваем:
    — Мне надо доложить Совету Примоген, — отрезал он. — Удачной охоты, мистер Браун.

    Сунув руки в карманы, вампир проводил «Шевроле» взглядом, а потом зашагал на юг.

    ИДА КЕЛЛИ

    Открыв глаза, Ида обнаружила себя свернувшуюся калачиком на диване. Рядом лежал толстый том Пэрства Британии и Ирландии за авторством сэра Джона Бернарда Бёрка, переизданную всего три года назад. Келли не могла точно припомнить, как именно к ней попала эта книга — скорее всего прихватила в числе прочих из библиотеки лорда Эшвуда или из городской, и до сих пор не дошли руки вернуть. И почему ей пришло в сонную голову взять с полки именно её?
    Часы на стене показывали четверть девятого. Этой ночью Келли удалось проснуться раньше. Этот факт не мог её не порадовать. Растянувшись на диване в полный рост, Келли сладко потянулась, в чём не было совершенно никакой необходимости, и, положив под голову подушку, принялась листать издание. Однако это занятие ей быстро наскучило из-за сомнительной эффективности, и она перешла к предметному указателю, где в числе остальных вариантов нашёлся длиннющий список фамилий и имён с указанием на страницы. Ида не расчитывала на чудо, но решила, что по крайней мере будет разумно начать со знакомых фамилий.
    Первым на глаза попался Эдкинс С., его Келли пропустила. За ним тянулась вереница Эшвудов, но по ним девушка и так знала достаточно, а потому не стала останавливаться. Барклаи, Бернарды, Бринкли, Бёрки, Бёркли, Чёрчи, Кристоферы, Келли — Ида не сдержала улыбки, — Клейтоны, Клиффы, Клисби, Кловеры — всё мимо. Далее взгляд девушки цеплялся поочерёдно за Дэйнов, Дарреллов, Дарвинов, Доусонов, Дэев, Даудов... Стоп. Дэй? Вентру задумалась. Кто-то из Дэев вроде бы даже был в этом городе. Дэй — это ведь "день". Связь, конечно, косвенная, но... Ловкие пальцы отлистали нужную страницу.
    Солнце действительно имелось на основном фамильном гербе, однако не являлось главной его частью. История семьи Дэев насчитывала несколько веков и оказалась крайне неоднозначной. Келли не особенно вчитывалась до одного момента, который приковал её внимание. Ближе к концу параграфа кратко описывался раскол, случившийся после ссоры двух братьев, что впоследствии было отражёно и на гербе. Расколотое напополам солнце с тех пор стало наиболее запоминающимся его элементом.

    Джейкоб, придя в себя, слез с кровати, утирая слезы. Заметив у себя на руке кровавые разводы он сперва испугался, но только потом понял, что в очередной раз забыл о специфике своего... состояния. Впрочем, то настроение, с которым он начал эту ночь, невозможно было испортить такой мелочью - Тореадору казалось, что его вообще ничем не испортишь. Наконец осознанно взглянув на часы, Доул осознал, что до назначенной вчера встречи с Кастором и мисс Келли осталось около часа. Обреченно вздохнув, скрипач начал собираться. По времени выходило как раз то, что нужно - ехать на общественном транспорте до адреса, который оставил Браун, около сорока минут.
    Доул потратил около четверти часа на то, чтобы привести себя в порядок и собраться. Он понимал (или надеялся?) что ни о каких изысканных собраниях речи этой ночью, скорее всего, не пойдет, так что одеться можно удобно - джинсы, свитер с оленями, пальто, высокие кожанные ботинки. Взглянув в зеркало, Джейкоб увидел лицо, полное счастья и удовлетворения. И, наверное, надежды.
    "Неужели все снова сможет быть как раньше? Действительно ли все так просто, или это какая-то игра, которую задумала Маргарет? Какую она может извлечь из этого вы...."
    Скрипач отогнал от себя эти мысли. Даже если вдруг его Сир и ведет какую-то игру, то разве она может быть настолько безжалостной, чтобы вовлечь туда и Джейкоба? Может ей хватить на это злости, коварства? Конечно нет. Это ведь Марджери.
    Джейкоб широко улыбнулся самому себе. Кивнул. И вдруг вспомнил об одной вещи, лежащей в тумбочке около кровати. Не разуваясь, он как мог быстро прошел обратно, открыл ящик и достал коробочку, обернутую шелковой лентой. Одним движением развязал шнурок, открыл и увидел там подвеску в форме цветка розы, которую ему подарила Дэй сразу после Становления. И когда метал коснулся его кожи под свитером, воспоминания окончательно захлестнули Доула. Он снова почувствовал себя таким же счастливым как тогда, давно.
    Тореадор уже доставал ключи, чтобы закрыть квартиру и отправиться на встречу, как вдруг его телефон завибрировал. Сообщение. От Марка. Джейкоб ударил себя по лбу, глубоко вздохнув.
    — Черт. Кастор, ну не могли мы сделать это завтра, а? Не сегодня?
    Пробубнив себе под нос, Доул ответил своему другу детства, что не сможет сегодня. Как-нибудь в другой раз. Важные дела, он обязательно все расскажет. В этот момент Джейкобу стало слегка тяжелее на душе. Он понимал, что, конечно, не станет ничего рассказывать. Будет увиливать, как угорь. Но всяко лучше, чем ввязывать во все происходящее еще и Марка.
    Выйдя из дома, Джейкоб дошел до остановки и, дождавшись автобуса, направился к месту встречи.
***
    Навигатор показывал, что до места встречи от остановки пройти можно было минут за пятнадцать-двадцать. Выйдя из транспорта, Джейкоб включил музыку в наушниках и направился неспешным шагом, наслаждаясь оживленными улицами. Ему нравились огни города, нравились жители, которые все куда-то торопились. Казалось, будто сама улица здесь живет и дышит. Дышит выхлопными газами и паром из дренажных решеток, а глазами ей служили витрины магазинов, испускающие разноцветный свет. Доул улыбался всю дорогу, то и дело оглядываясь по сторонам. И только тогда, когда третья песня в наушниках сменила вторую он понял, что прогулочным шагом будет идти не пятнадцать минут, а все тридцать. И решил ускориться. В какой-то момент, уже поворачивая в какой-то закоулок, Доул увидел парня точь-в-точь в такой же толстовке, в которой Браун был вчера. Решив рискнуть, Тореадор подошел чуть ближе и просто крикнул, явно не подумав о том, сколько еще людей на улице смогут откликнуться на его зов:
— Кастор!

    Эта находка... была ближе, чем Ида предполагала изначально. Она однозначно слышала эту фамилию за свои несколько лет пребывания в Дауд-сити, хотя вспомнить где и в каких обстоятельствах было уже затруднительно. Да и шанс ложного следа всегда маячил впереди, впрочем, как и многие другие "неприятности", что ждали и ждут её на этом пути. Всех их, поправила себя девушка. Ида положила книгу нужным разворотом с коротким абзацем о ссоре братьев и изображением нового герба семьи Дэев на стол, телефоном сделала несколько снимков и того, и другого. Она не видела самого кольца для сравнения, но фото может пригодиться.
    ... именно на этих мыслях Ида почувствовала, что что-то не так. Не ощущение неправильного в обстановке её жилища или самочувствия, не интуитивное предостережение о грядущих ужасах (не с удачей мисс Келли; покажите ей три двери с золотом за каждой и она умудрится найти четвёртую со змеиным гнездом), что-то другое, что само себя умело скрывает. Апатия. Равнодушие. Ида по привычке сложила руки и устремила стеклянный, невидящий взгляд за окно. Вчера, в это же время, всё шло проторенной мистером Каслом дорожкой, ещё вчера место и дело каждого было определено, хотели остальные того или нет. Сегодня Ида смотрит на новый город, химерный в своей нечёткости и хаотичности. Когда-то Эшвуд говорил, что их род неизменный, единственная константа рядом с постоянно трансформирующимся, развивающимся стадом. Что Сородичи способны только брать и использовать, но не менять и творить. Возможно, так оно и есть, тогда эта химера за окном просто превратится в такой же город с вампирами и правящим ими Принцем. Останутся только личные обиды, мстители за занавесками, пепел за углами, шепотки в Элизиумах и канализациях... ничего нового. Или общество бессмертных окончательно съест себя заживо, что тоже не ново. Быстро и наверняка или столетиями и мучительно, Келли туманно осознала, что никакого значения этому не придаёт, не чувствует ни тревоги, ни паники, ни радости, ни замешательства, ничего. Как контраст со вчерашней ночью, стоя тогда перед Сиром и готовясь оттренировано давать лапу, лаять и приносить мячики по команде, проснувшись сегодня, кто-то щёлкнул "выкл" на всех заботах. Она всё ещё не хочет умирать, боится, знает, что без Клана (против Клана, если быть честной) ей долго не протянуть здесь. Верная Дочь Примогена звучит лучше чем мертвая Дочь Примогена. Хм. В то же время, и до щедро подаренной с барского плеча Арки Искупления её привели собственные ошибки. Нет, нельзя назвать ошибкой умышленное ослушание, особенно если в нём никто не раскаивается. Келли раскаивается? Совсем нет. Волнует ли её мнение Эшвуда? Очень даже да. Волнует ли её смерть Соломона Касла и катящийся в неизвестность город? Не лично, а как если бы она находилась в чужом горящем доме из которого нужно найти выход, а не рыдать по родному сердцу месту. Она найдёт виновного? Возможно. Волнует ли её кем он окажется и всё, что будет с этим связано? Нет, пусть это и абсолютно глупо и будет стоить ей не-жизни. Эта вереница вопросов и ответов приведёт к полному краху? Естественно. Она приведёт к самому худшему решению, которое окажется единственно правильным за обе её жизни.

    Идиотская трата времени, чёрт побери. Грёбаный тупик развития мысли, будто больше нет дел поважнее и значимее. Кому, мать его, какое дело, что из неё даже годы обучения, личного опыта и воспитания не смогли вылепить адекватную и правильную единицу общества. Каждый из её "родители" - тех и этого - ошибаться одновременно не могут. Разочарование останется разочарованием и горбатых ещё ни одна могила не исправила. Заткнись и делай, что положено.
    Теперь наверняка заменив спокойствие на злость, Ида громко захлопнула книгу, с самым раздражающим скрипом по паркету придвинула стул к письменному столу, расстегнула оставшиеся пуговицы на рубашке, бросив ту на диван, и скрылась в ванной. Она может быть чёртовым айсбергом ледяной непрошибаемости, если нужно, но сейчас не нужно да и абсолютно не хочется. Полчаса на сбор и на место встречи к убежищу Дюка Уотерса.

    Негр в толстовке обернулся… и оказался именно Кастором, чьё хмурое лицо осветилось в белозубой улыбке. Он приглашающе махнул Доулу и, дождавшись скрипача, зашагал с ним в ногу. Они вместе свернули в провал между бетонных стен, чтобы вскоре выйти к длинной череде многоквартирных кондоминиумов, перемежающейся скверами и пятнами тёмных парковок.

    — Ты срезал старика на подлёте! — добродушно заметил Браун и, приглядевшись к узору на свитере, добавил: — Ну всё. Я чувствую себя как в Сочельник.

    К тому моменту, как Келли добралась до места обитания покойного Дюка Уотерса, она почти успокоилась до состояния деловой и готовой ко всему Вентру. Проезжая мимо рядов многоэтажек, Ида выхватила на периферии две знакомые фигуры, движущиеся в сторону как раз нужного дома.
— Хорошо. Паркуй рядом, встречу их у входа.

    Келли вышла из машины, поправив застёгнутый плащ, и немного прошла навстречу идущим. Как будто это всё ещё вчерашняя ночь, растянутая до невозможности. Просто декорации сменились. Не более.

    Поняв, что удача снова улыбнулась ему, Джейкоб улыбнулся ей, а заодно и Кастору, в ответ. Сколько ходит по улицам негров в похожих толстовках? Каков был шанс, что именно этот окажется Кастором Брауном, Дитя погибшего недавно принца? Это казалось Тореадору по-настоящему забавным. Подойдя к Брухе, Доул кивнул:
    — Мой любимый праздник, — на лице Джейкоба отразилось смущение, — мама всегда водила меня на служение. Я не задумывался, что все эти странные ритуалы означают, но красивые представления и разноцветные фонари мне нравились. И стол, конечно! На Сочельник всегда было очень вкусно!
    С лица скрипача не слезала широкая улыбка, он светился радостью и как будто пытался передать ее другим.

    — О да, в такие дни церкви сияют как будто день рождения у тебя самого. Хотя драйв не такой, как был вчера. Сказать по-честному, я жалею, что баптисты не разрешают кальян на задней скамье…

    Жизнерадостность Джейка передавалась вербальным путём. Если бы мистер Стокер встретил не Старейшину Носферату, а Джейкоба Доула, роман о трансильванском воеводе получился бы в совершенно других тонах — тут Кастор был уверен. И для него было счастьем знать, что кому-то не требуется смотреть на бездомных в благотворительной столовой, чтобы не сомневаться в своём праве веселиться и жить как вздумается.

    Поэтому навстречу Келли вампиры вышли ухмыляющимися, будто два старых приятеля после удачного дня.
    — Мисс Келли! — Бруджа улыбнулся ей намного свободнее, чем вчера. — Мы как раз вспоминали о вас.

    Тёмная громада многоэтажного кирпичного здания нависала над ними, выставив амбразуры подъездов и пунктир узких окон вдоль лестничных шахт. Где-то гулко лаял пёс. Мерцали люстры за плотными шторами, а ветер шевелил кроны редких деревьев вдоль пустынной улицы.

    — Наверное, хотят сохранить дух праздника, все такое. Никто ведь не станет на четвертое июля миксовать национальный гимн с Эминемом?
    Джейкоб пожал плечами, видимо сказав то, что он сказал, просто чтобы заполнить тишину. Он понятия не имел, почему и в самом деле не дополнить традицию некоторыми элементами, приятными для внешнего зрителя. Это ведь мгновенно повысит рейтинг Церкви, привлечет новых людей. Ох уж эти традиционалисты.
    Завидев мисс Келли, Доул слегка напрягся. Если при виде Кастора он не напрягался, не ожидая подвоха от такого прямого, расслабленного, уверенного в себе Сороча, то эта Вентру... В голове Тореадора промелькнули слова его Сира, произнесенные прошлой ночью. Каждый будет тебе врагом, говорила она. Не доверяй никому из них. Именно взглянув на Дочь Примогена, Джейкоб вспомнил об этом. Но, как известно, любой хищник чувствует страх. А потому показывать его крайне нежелательно.
    — Привет, — все также улыбчиво кивнул скрипач, когда они с Брауном поравнялись с девушкой, — как прошел остаток вчерашнего вечера?
    Тореадор не знал, зачем он это спрашивает. Наверное, ему просто хотелось насколько это возможно оттянуть момент обсуждения дела, за которым они сюда пришли. Дела, кровавый след от которого скорее всего будет тянуться по этому городу еще не одно десятилетие.

    Ида в приветствии кивнула обоим знакомым, улыбнувшись одними губами. Непринуждённость их обращения немного сбила с толку девушку. Пришлось быстро напомнить, что если она умудрилась с самого вечера подкрутить себе нервы, это совершенно не должно распространяться и на других в округе. Да и всё может быть виной оленей, но вряд ли она прокомментирует это вслух.
    — Вот как? — скептически приподняв бровь но голосом ровным и, насколько можно, приветливым, отреагировала она на слова Брауна. И тут же повернулась к Джейкобу с улыбкой чуть шире. — Вечер прошёл весьма продуктивно, спасибо. Хоть и удручающе одиноко.

    Ладно, наверное, она успокоилась ещё не достаточно хорошо. Наверное, волнение от предстоящих дел уже начинает ползти по спине холодными и острыми коготками. Ида передёрнула плечом, сделала шаг назад и повернулась к зданию напротив. Даже если сегодняшняя ночь не будет казаться такой же длинной и убийственно тяжелой, она принесёт свои сюрпризы, на этот счёт даже прикладные ауспиции не потребуются.

    После ответа Вентру Джейкоб слегка хихикнул, ухмыльнувшись. Настроение было слишком хорошим, чтобы промолчать в ответ.
    — Мисс Келли, вы обращайтесь, если вдруг одиночество снова станет проблемой. Сможем, ну... — Доул на секунду задумался, — в шахматы сыграть.
    Тореадор подмигнул Иде все с той же заговорческой ухмылкой на устах. Он не был уверен, что такая игра допустима за пределами Элизиумов, но почему-то очень усердно считал, что это определенно должно сбить всегда сосредоточенную на деле Вентру с толку.

    Ида через плечо окинула взглядом явно развлекающегося Тореодора. Ей вспомнились годы учёбы вдалеке от родного города, шумные вечера университетского кампуса. В те времена подобные смешки и намёки слетали и из её губ слишком часто и непринуждённо, несли за собой такое же непринуждённое и пустое веселье. Ида сама наполняла его смыслом, хотя бы ради себя, чтобы хоть о чём-то можно было вспомнить. Теперь память обернулась против неё с копьями.
    — Если за каждый свой проигрыш ты будешь приводить ко мне по одной такой же прелести, мы можем начать играть хоть сейчас, — в этот раз Ида улыбнулась широко, обнажив клыки, блеснувшие в темноте, — Легко, правда?
    Она не всегда такая, отнюдь. Она просто не любит вспоминать о собственных глупостях, ненавидит, как непозволительно легко и ностальгично становиться от них на душе и с каким бы удовольствием она забылась бы в них на часок другой.

    — У нас тут дом с привидениями, нет? Не вижу энтузиазма по этому поводу, — Ида перестала улыбаться и снова повернулась к подъезду. Честно говоря, энтузиазмом она тоже не особо светилась.

    — Мы должны быть внимательны, — пророкотал за её плечом Кастор. Былое веселье испарилось из его голоса. — Шерифу открылось, что вчера миссис Фоллс солгала нам. Она не только уступила смену другой прислуге. Пользуясь полученным выходным днём и своим допуском, она проникла в дом мистера Соломона и собственноручно открыла убийцам окно. Мне не дано знать, отчего потребовалось участие другой девушки, убитой ножом, но Провидение сочло, что миссис Фоллс заслуживает жизни. Однако мы должны знать, что она теперь — Враг. Следует считать, что она предупредила человека в очках… белого человека в очках, что мы идём по следу.

    Говоря так, Кастор приблизился к стальной двери. Кодовый замок подмигивал красным светодиодом, но Бруджа дотянулся до гидравлической петли и переломил её надвое. Рывка хватило, чтобы открыть дорогу внутрь. Почтовые ящики скалились выбитыми дверцами. Узкий и вонючий подъезд терялся в полусвете бледных ламп, среди которых тянулась багровая неоновая гирлянда. Росчерк светящегося газа оставлял путеводную нить Ариадны, забиравшуюся в черноту. Кровь и неон словно приглашали их подняться наверх.

    Негр ткнул кнопку старого лифта.

    — Камеры в доме мистера Соломона зафиксировали нечёткий силуэт, двигавшийся с поразительной быстротой. Я не знаю, с кем мы имеем дело. С человеком, с вампиром, с вассалом нашей Крови или с чем-то иным. Но он уже знает о нас.

    Старый клеточный лифт медленно тащился вверх, нервно подёргиваясь, громко лязгая железом и то и дело угрожая застрять между этажами. Его цилиндрическая форма невольно вызывала ассоциацию с похожими сооружениями из средневековья, в которых подвешивали над пропастью преступников, обречённых на смерть от голода, жары и обезвоживания. Очевидно, схожая участь могла бы постичь и гостей этого дома, потому почти никто из жильцов давно уже не пользовался этим лифтом. Обычно внизу висела табличка, уведомляющая об этом риске, но, похоже, какой-то злой шутник решил убрать её на время и посмотреть, что будет.
    Кастор, в отличие от Иды и Джейкоба, предусмотрительно сделал свой выбор в пользу ступенек.
    Лестница в этом доме представляла собой серпантин, закрученный вокруг лифта с перерывами на этажные и промежуточные площадки. Архитекторы, проектировавшие здание, явно ничего не слышали про эффективное использование пространства: по лестнице можно было подниматься одновременно вчетвером, взявшись за руки. Но больше всего внимания Бруджа удостоились стены с остатками порядком облупившейся синей краски, частично разрисованные граффити, а частично украшенные прочими надписями во славу местных преступных банд, шлюх и должников. Нашлось место и для полу-закрашенного изображения белых колпаков (автор которого либо до сих пор оставался неизвестен, либо уже покоился на дне Чёрной Реки). Встречались на стенах и символы анархии, в том числе перевёрнутые. Но самыми любопытными были рисунки со скрытым смыслом, не очевидным для обычных зевак, а порой даже для смертных. Там были указатели на притоны, покупку разного рода наркотиков и даже донорской крови, бесхозное Стадо, зоны заинтересованности кланов Бруджа — 6 этаж, где и жил Дюк — и, неожиданно, Тремер — 4 этаж. Особенно вызывали улыбку рисунки, воспрещающие проход для Малкавиан и Носферату — подобное Кастор видел как в самом низу, так и где-то между этажами — это больше походило на издевательскую шутку, чем на серьёзное предупреждение. И если с кланом Малкавиан всё и всем было ясно и так, то к Носферату такое отношение в Дауд-сити было обусловлено тем, что до прихода Соломона к власти этот клан успел заслужить себе репутацию жадных и беспринципных, а что ещё страшнее — невидимых, акул и агрессивных ублюдков — благодаря этому в Братстве родились шутки, объясняющие отсутствие в городе кланов Джованни и Тремер банальным переселением в канализации. Кастор был шапочно знаком с одной из этих акул по имени Фредерик — Бруджа несколько раз встречал его там, где привык бывать по вторникам, — и потому как сам не мог отозваться о нём лестно (хотя Фред был не более чем просто заносчивым говнюком, вполне терпимым, в сравнении с прочими Крысами), неплохо понимал в этом остальных.
    Кроме занятной графики Кастору также по пути попадались и люди, в основном ничем не примечательные, иной раз даже слишком незаметные, слившиеся с атмосферой самого дома или даже ставшие постоянными предметами его интерьера: на одном из этажей встретилась странная парочка супругов-алкоголиков, не особо активно выяснявшая отношения; были те, кто вышел на лестничную клетку просто покурить и поболтать по телефону; были и такие, кто уснул по пьяни на ступеньках, воняя сильным перегаром; на одной из площадок встретился то ли наркоман, то ли просто местный сумасшедший, который, сидя на полу и наглухо закутавшись с головой в синий плед, мерно покачивался, приговаривая что-то совершенно невнятное про господа-нашего-бога, хотя сильнее, пожалуй, запомнился безногий калека на пятом, разъезжавший по коридору на доске с подшипниками, толкаясь руками от пола — завидев Кастора, он развернулся и поспешил обратно к своей двери.
    Без усилий обогнав лифт, Кастор взбежал до последнего седьмого этажа, чтобы до конца оценить обстановку, но там никого не было, как и на шестом. Такой же пустой коридор с дверями квартир с двух сторон в шахматном порядке. Разве что ещё весьма символичная надпись голубым неоном прямо напротив лифта: «↑ Heaven» (↑ Рай), дополнительный лестничный марш до подсобки и механизма лифта и две ниши с железными лестницами до люков, ведущих на крышу. Осмотревшись, Кастор сбежал на этаж ниже, куда уже подъезжал лифт со средневековыми узниками.

    Дом жил своей жизнью. Двери, мимо которых проходил Кастор, и этажи, мимо которых проезжал лифт, источали свои звуки и запахи. Кто-то готовил поздний ужин, кто-то смотрел кино, кто-то укладывал детей, кто-то трахался, кто-то пил. И пили многие — такова магия многоквартирных домов. Дверь в квартиру Дюка находилась в самом конце левого коридора.

    Когда лифт добрался до шестого, Браун повёл Келли и Джейкоба к ней. Ботинки вампиров поднимали над истлевшим ковром блинчики едкой пыли. Негр обвёл руками этаж:
    — Помните, что я говорил вам, мисс Келли? Дюку не было дела до денег.

    Не останавливаясь, он ударил дверную створку плечом.

    Дверь охотно спрыгнула со старых петель, громко рухнув на тумбу в прихожей, чудом не задев зеркало и перегородив дорогу. Легко подняв её, Кастор прислонил дверь к стене коридора снаружи, чтобы не мешалась.
    Перед вампирами открылось продолжение коридора ещё на десяток с небольшим ярдов, оканчивавшееся тесной кухонкой. Слева от входа имелась ниша, обустроенная под прихожую с вешалками и обувным шкафчиком. Далее по коридору в полумраке угадывались силуэты четырёх дверей. За одной из них несомненно располагались ванная с туалетом. За остальными — по небольшому однокомнатному помещению, переделанные в комнаты. По всей видимости, квартира Дюка была собрана и переделана из нескольких технических помещений, причём не так уж и давно.
    Судя по обустройству комнат, нельзя было сделать вывод, что здесь жил богатый или хотя бы умеренно состоятельный человек. Впрочем, об этом же заранее предупреждал и сам выбор дома. Зато в глаза сразу же бросалась аккуратность и организованность Уотерса — все вещи лежали на своих местах, стулья задвинуты, на столах порядок, скатерти чистые, даже пыли почти не было.
    Однако несколько иной историей оказалось нынешнее состояние квартиры. На первый взгляд, всё было в порядке, и только на подсознательном уровне троица заподозрила неладное. Близость к чему-то опасному. И только спустя некоторое время стало понятно, почему. Несмотря на порядок в жилище Дюка, кое-где присутствовали следы обыска — несколько сломанных замков, пыльный след подошвы в тёмной части ковра, блестящие капельки влаги и крошки чернозёма на паркете возле стола с цветочным горшком почти на самом краю. Да и сам стол был сдвинут на пару сантиметров, будто его случайно задели, а потом выровняли наспех. И подобных деталей обнаружилось достаточно, чтобы сделать вывод о тщательности обыска.

    — Очевидно, — ответила девушка, поведя плечом и поежившись. Она сложила руки перед собой, напряглась всем телом, пытаясь стать как можно меньше и незаметнее. Отчасти не желая даже случайно прикоснуться к чему-либо в тёмном коридоре с облупленной краской на стенах и грязными разводами. Отчасти же и от нервного предчувствия, заставляющего деревенеть спину и подрагивать кончики пальцев. Ида вцепилась в плечи чуть сильнее, пытаясь сохранить видимое спокойствие. Даже слепой увидел бы, что мисс Келли была не в своей тарелке.
    — Всем что-то нужно, мистер Браун, здесь требуется индивидуальный подход. Но я бы тоже этого не хотела.

***

    Ида почти с облегчением опустила плечи, когда помещение за выбитой дверью оказалось более пригодно для жизни, чем могло бы быть, если судить по красноречивому подъезду. В организованности комнат она даже узнала своё убежище - ничего лишнего, всё там, где ему и место. Разве что следы чужого вмешательства выбивались из картины.
    Она неуверенно переступила с ноги на ногу, оглядывая комнату и опасливо озираясь назад на длинный коридор с настежь открытым входом. По крайней мере, обошлось без одиннадцати трупов, пока что. Келли едва могла бы заметить, насколько сильно изменилась обстановка, а уж чтобы понять, было ли что-то утащено, нужно иметь представление о том, что здесь могло быть изначально. Хранил ли Уотерс в этой квартире вещи и бумаги, связанные с делами Касла? Чем он занимался сам? Когда убежище успели обыскать и какой цели послужит (послужило?) найденное?
    — Сегодня днём? — тихо проговорила Ида, пытаясь ответить самой себе на мысленные вопросы. — Что за дела он вёл, Дюк Уотерс...

    Белки́ глаз Кастора светлели в полумраке. Отблески коридорных ламп плавились за его фигурой, но их хватило, чтобы Бруджа склонился к чему-то на полу.

    — Влажная почва, — негромко констатировал он, то ли отвечая Иде, то ли подхватывая нить размышлений. — Вода не успела высохнуть. Здесь были недавно.

    — Буду надеяться, что "недавно" не значит "ещё где-то здесь", — Келли машинально осмотрелась, как будто кто-то неведомый мог моментально появиться за её спиной только за одно упоминание. — Нужно понять, что искали. Пойти по следам.

    — Значит, мисс Келли, вы — следопыт в некотором роде? Это бы объяснило ваше вчерашнее присутствие.

    Паркет заскрипел. Браун переступил землю из горшка и нашарил выключатель с поворотным верньером. Под непривычно высоким потолком затеплился свет в тканых абажурах, свисавших на толстых проводах. Бруджа медленно зашагал вдоль стены, открывая каждую дверь. Слева. Справа. Слева. Справа.

    — Да, это было бы хорошо - объяснить моё вчерашнее присутствие.
    Не сложно догадаться к чему это было, и уклончивый ответ Иды никак не облегчал понимания. Тем более, когда её вечер начался едва ли не с того же вопроса, испоганив настроение до конца ночи и ещё на следующую останется. Она медленно следовала за Кастором, хмуро вглядываясь во тьму каждой только что открытой комнаты.
    — Если хочется знать подробнее, можно спросить мистера Баркера. Это будет самый достоверный способ. Я всего лишь ищу виновного, как и вы, я полагаю, — взгляд девушки на секунду упал на Джейкоба, затем на спину идущего впереди Кастора, всё так же хмурясь. — Все мы обязаны делать то, что должно быть сделано.

    — Обязаны делать то, что должно быть сделано, — повторил Бруджа, смакуя её слова как кровь. — И как, вы считаете свою обязанность личным выбором или неодолимой волей Провидения?

    — Выберите вариант, который вам понравится больше, мистер Браун, — пройдя в одну из комнат, не оборачиваясь, ответила Ида. В памяти мелькнул образ с неоднозначной полуулыбкой и сложенными домиком руками на столешнице. Вопрос Брауна нуждался в существенной корректировке понятий.

    Первая комната. Ванная, ржавый душ. Потёки на стыках кафельных ломтиков. Аккуратно расставленные в лотках банные принадлежности. Унитаз, обработанный средством «Клорокс» без содержания хлорки. Сама оранжевая бутылка за ним.

    Вторая комната. Кабинет. Недорогая мебель из магазинов вторых рук. Пухлый пузырь-монитор, системный блок с аккуратно снятым жёстким диском, сдвинутый в сторону стул. Пустота в ящиках стола.

    Третья комната. Кто-то устраивает святыни у себя в голове, кто-то посещает кружок анонимных откровений. Кто-то покупает фортепиано и ставит его под большим плакатом с Дюком Эллингтоном. Пожелтевшая бумага. Год печати, набранный мелким шрифтом в уголке: 1953. На дубовой тумбе в углу, между двумя креслами, примостился проигрыватель «Кросли-8005A» в лазурном корпусе-чемодане. Устройство аккуратно прикрывала тканая скатерть. Полки под ним занимал винил в картонных конвертах. Второй Дюк тоже любил старые времена.

    Пока Кастор перетряхивал пыльные джазовые партитуры под грустным взглядом Джейка, Ида рассматривала фотографии на крышке фортепиано. Гуль Принца обнимал мулатку в блестящем платье-водопаде по имени… по имени Эмили Стокс. Его открыли след губ в помаде и надпись на обороте. Комплимент в стиле пятидесятых. На другой фотографии стояли четверо музыкантов. В центре — вновь Дюк и Эмили.

    — Это ведь мистер Уотерс?
    Кастор взглянул на фотографии:
    — И его джаз-бэнд. Они разошлись много лет назад.
    — Почему?
    Бруджа без слов указал на Эмили.

    Четвёртая комната. Спальня. Широкая кровать с единственным одеялом. Телескоп у окна. Ради него в пластиковых жалюзи проделали широкую щель. Карта неба на потолке. Браун заглянул в телескоп, с удивлением обнаружив, что наружная линза снята и устройство работает. В нечётком фокусе светились две яркие звезды и две более тусклые, образуя между собой ромб.

    — Странно… — пробормотал Бруджа. — Дюк говорил, что это дерьмо нельзя оставлять открытым.
    Он задрал голову, изучая звёздное небо США так же, как это регулярно делал Дюк.
    — Как вы думаете, мисс Келли, о чём мечтают гули?

    — Мечтают? А вы мечтатель, стало быть? Предположу, о том же, что и многие другие. Не умереть напрасно, не сожалеть, не терять, решать, любить... и кровь - брать или бежать от неё, — с губ Иды слетел горький смешок, но тут же уступил место уже привычной хмурой задумчивости. Взгляд устремился вверх, на звёздную карту. — Говорят, родное небо всегда будет особенным, даже если смотреть на него с соседнего города. У вашего вопроса есть конкретная цель, желательно относящаяся к делу, или просто тишина удручает вас?

    Негр молчал, продолжая рассматривать нарисованное небо. Потом он взял стул от окна и вместе с ним забрался на кровать, установив ножки между подушек. Оглядывая своё сооружение, Кастор провёл невидимую линию к чему-то на потолке и только тогда ответил:
    — Был мечтателем, мисс Келли. Но теперь мне нет нужды в грёзах. А вот мистер Уотерс, я думаю, мечтал о созвездии Лиры.

    Взобравшись на шаткий подиум, Кастор изо всех сил ударил кулаком в центр четырёх звёзд, стоявших тесной группкой. Если бы их соединяла пунктирная черта, получился бы крохотный ромб. От удара посыпались кусочки штукатурки; водопадом ринулась белая пыль. Созвездие Лиры находилось аккурат над изголовьем кровати.

    Бруджа потирал кулак, усеянный мелкими шрамами. Кожа побелела, а в потолке образовалась солидная вмятина. Браун выглядел удивлённым. Задрав голову, он пытался что-нибудь разглядеть:
    — Неужели нет…

    Побелка оседала к ботинкам Иды. Пол сделался белым, между подогнанных друг к другу паркетин выделилась одна, отрезанная от соседок щелями с каждой стороны. На белом фоне они стали видны ясно и чётко. Невидимая линия, которую искал Кастор, оканчивалась не в подушках Дюка Уотерса. Она соединяла нарисованную Лиру с одинокой паркетиной возле плинтуса.

    — Каков был романтик. Ну разве это не хорошо? Практически норвежское дерево,— Келли отступила на шаг назад от пыльной россыпи на полу. — Сделайте ещё одно похожее декоративное решение, только ниже, пожалуйста.

    — Чего?
    Кастор непонимающе взглянул на Иду, потом ещё ниже… и усмехнулся, признавая находку:
    — Ах, вот оно где. Да я рождён для дизайна интерьеров.

    Обошлось без грохота. Кончиками пальцев Бруджа извлёк плашку, заглянул под неё, осмотрел со всех сторон и переломил надвое в поисках полостей. Потом выдрал две соседних и ощупью нашёл несчастного маленького шпиона — крохотную карту памяти для современных телефонов. Куда более современных, чем сам Кастор Браун.

    К счастью, среди вампиров были достаточно молодые люди. Вскоре карточка ожила в одном из аппаратов.

    На карточке обнаружился таинственный файл, названный «Black...part1.rar», с датой создания ровно месяц назад. Содержимое Кастор просмотреть не смог, даже когда установил необходимое приложение. Для распаковки не хватало другой части архива. Дюк Уотерс был не только талантливым джазменом и правой рукой Принца, он оказался ещё и конспиратором. Запароленный телефон, хитро спрятанная флэшка с первой частью архива из... скольки? Оставалось надеяться, что хотя бы двух. Это раздражало. Не могло не раздражать. С другой стороны, он был гулем Соломона. А каким ещё должен быть гуль Принца, если не законченным параноиком, помимо всего прочего?
    В душе Кастора что-то дёрнулось. В поисках тайника он упустил что-то важное. Нечто куда более важное, чем эта дурацкая флэшка и Дюк с его паранойей и аккуратностью. Не вообще, но именно в данное время. Дело было в этой комнате. Она вдруг отчего-то показалась Брауну какой-то другой, незнакомой, будто он находился в квартире не Дюка Уотерса, где до того бывал в гостях не раз — знал это Шериф, протягивая ему записку с адресом гуля, или нет, — а кого-то иного. Всё пространство вокруг сделалось каким-то чужим, чуждым. Внутри что-то кричало, вопило о причине, но негр никак не мог понять. Что-то отсутствовало в этой комнате, что отсутствовать не могло, и почему-то в данный момент это казалось важнее всего остального. Как будто частичка паранойи передалась от покойного Дюка ему.

    С какого-то момента Бруджа перестал смотреть на погоню за флешкой. Он снова и снова оглядывался на кровать.

    — Синий плед… — пробормотал Кастор, возвращая мерцающий файловым менеджером смартфон Джейкобу. Он будто утратил интерес к архиву. — Тут должен быть синий плед. Зачем они забрали плед?

    Пол в коридоре заскрипел под его весом. Браун вернулся в ванную, проверить корзину для белья. Затем он снова появился в спальне, открыв платяной шкаф и заглядывая под кровать.

    Нашлись пара старых покрывал, но того самого, которое подарила Дюку Эмили, нигде в квартире не нашлось. В квартире... А вне квартиры?

    Кастор встал и распрямился, глядя то на Иду, то на Джейкоба.

Саундтрек: ссылка

    С лестницы донеслись шаги. Очень тихие, неторопливые, но почти грохотом отдающиеся в угнетающей тишине.

    — Кто-то идёт, — констатировал очевидное Браун. Он понимал, что выбитую дверь уже не спрячешь, и оставалось только дождаться, пройдёт любопытствующий выше или нет. — Тихо…

    Джейкоб, услышав ответ мисс Келли, слегка изогнул бровь. Эта фраза была слишком грубой, слишком откровенной, слишком прямолинейной. Будь рядом кто-то из Гарпий, репутация этой Вентру была бы сильно подпорчена, а за ее спиной начали прокатываться перешептывания: "неблаговоспитанное Дитя", "Это она - потомок Эшвуда? Вентру?". Доул на секунду даже обернулся вокруг, как вдруг осознал, что в одном из худших районов Дауд-сити никому нет дела до этикета, вежливости, благовоспитанности, происхождения. И ему стало немного не по себе. Ведь у него здесь не было той бумажной брони, которой он привык защищаться от других Сородичей. Здесь он был просто хилым белобрысым парнем, хоть и бессмертным. Отведя взгляд в сторону от мисс Келли, Джейкоб продолжил дорогу молча.

***
    Жилище Дюка Уотерса действительно производило впечатление чего-то хоть и аскетичного, но вполне функционального. Здесь можно было жить и не испытывать отвращение от жизни. Обнаружение комнаты с пианино и партитурами позволило Джейкобу изменить свое мнение на еще более благосклонное. Он осмотрел их в поисках чего-то знакомого, сразу после того, как Кастор их перетряхнул, но все, что он нашел, был джаз и все его вариации с небольшим вкраплением классики, которая у любого пианиста остается еще со времен обучения. Тореадор приподнял крышку, сыграл несложную мелодию, скорее для того, чтобы наполнить помещение хоть какими-то звуками. Разговоры Кастора с Вентру были хоть и очень глубокими, но до ужаса утомляющими - примерно с таким же энтузиазмом скрипач слушал нравоучения своих преподавателей, которые когда-то уговаривали его вернуться в колледж и продолжить обучение. Не найдя ничего полезного в комнате с пианино, Тореадор вернулся к остальным, где всем встроем им и удалось найти флешку. Испытав глубокое разочарование из-за фрагментарности архива, Доул решил еще раз осмотреть помещение, обострив все чувства, которые ему были доступны. И хотя ничего нового увидеть не удалось, едва-едва уловимый запах одеколона ударил в нос так, будто Тореадор поднес лицо прямо к открытой бутылке с ним. Этот запах Доул почувствовал, когда они были у Принца. И он точно не принадлежал ни Баркеру, ни пьяному русскому.
    — Ребят, судя по всему тот, кто пришел сюда, перед этим побывал у Пр... — Джейкоб замер, услышав шаги, - Принца. Чёрт.
    Понимая, к чему идет дело, Доул резко осмотрел комнату, в которой Сородичи находились втроем. Перспектива встретиться лицом к лицу с тем, кто, предположительно, справился с Соломоном и его охраной, не прельщала вот совсем ни разу. Взгляд упал на полость за кроватью, прикрываемую шкафом. Шмыгнув туда, скрипач прислушался, ожидая развития событий.

    Всё замерло, отяжелело, как под огромной массой воды, до ушей доносились только глухое эхо шагов и голос Джейкоба. Ида уже была насторожена с самого начала, но если раньше источником волнения были невидимые предчувствия и опасения, созданные в своей голове, то теперь отзвук чужой поступи превращал их в реальность, осязаемую, имеющую форму. Форму, которую воображение само рисовало в сознании: коричневый плащ, шляпа, глаза за оправой очков, молниеносные движения, после которых только смерть и кровь, рука, сжимающая оружие, тусклый блеск серебряного перстня... Чёрт!
    — Семья Дэй, — прерывисто прошептала Ида, посмотрев на Кастора. Она не могла точно знать, что случится дальше, и если остальным удастся выжить, но не ей... она должна об этом сказать прямо сейчас. — На кольце их герб.

    Ида последний раз окинула взглядом дверной проём, в два быстрых шага добралась до кровати и юркнула под неё, в тень. Она прижалась к полу как можно сильнее, утихомирила случайные движения, сливаясь с темнотой и не издавая ни звука. Хорошо, что дышать ей уже не нужно.

    — Семья Гей, вашу мать…

    Кастор оглянулся на прячущихся вампиров и покачал головой. Фамилия ничего не говорила ему, зато издевательский голосок внутри шептал, что массовая культура изрядно льстит Повелителям Ночи. Но Браун смирил гордыню. Он всё-таки услышал предостережение Джейкоба, испытав сожаление, что мистеру Соломону пришлось умереть в окружении надутых кретинов с квадратными челюстями. В конце концов, что солдаты знают о войне? Они приходят на неё как на работу и уходят с окончанием контракта, чтобы ныть в обществе ветеранов о нежно лелеемом стрессе.

    Кто хочет узнать жестокость, пусть ищет среди уличных банд.

    Кулаки Кастора сжимались и разжимались. С лестницы раздался звон разбитого стекла, а Бруджа встал поперёк коридора, криво ухмыляясь.

    — Эй, говноед! — громко позвал он. — Тебе открыто.

    Ответом ему стал звук разбитого стекла, донёсшийся до ушей всех троих с лестницы. Через некоторое время Кастор увидел выходящего на этаж высокого блондина слегка за тридцать в коричневой жилетке из плотной кожи поверх старомодной рубахи на шнуровке и коричневых штанах. Слегка засаленные отросшие волосы, некогда крашенные в тёмный цвет, оставшийся теперь лишь на концах, были собраны в хвост. На бёдрах наискосок висели два ремня: один — с обоймами и кольями, второй — с пробирками и склянками различных форм и цветов. И если что-то ещё могло вызвать сомнения в личности старомодного европейца, то аккуратные очки в тонкой прямоугольной оправе, которые несомненно узнал бы Джейкоб, выйди он в коридор, и взгляд — расслабленный, но собранный и уверенный, без тени жалости — отметали любые сомнения. Этот человек и был тем самым убийцей.
    Левой рукой блондин сжимал осиновый кол, усиленный стальным сердечником, переходившим в острие, а между пальцев правой держалась пустая пробирка, в которой, судя по осадку, пару секунд назад плескалась кровь — лёгкий сквозящий ветерок донёс тонкий аромат вампирского витэ до ноздрей Кастора. Убийца улыбнулся жуткой, окровавленной ухмылкой. Слегка отросшие и заострённые клыки выдавали в нём человека, давно подпитывающего свою жизнь вампирской кровью. Но, вне всяких сомнений, это был именно человек. Брауну даже на мгновение показалось, что он слышит его сердцебиение между звуками шагов. Блондин отбросил пустую склянку и выхватил следующую, уже с синеватым содержимым, от которого вокруг пробирки, казалось, плавился сам воздух. И было решительно неясно, левшой был этот блондин или правшой.
    — Твои слова не могут меня ранить, вампир, — сказал смертный, выдав заметный британский акцент. — В лицо смерти дОлжно смотреть с достоинством.

Саундтрек: ссылка

    — Дивилась вся земля, следя за чудом! — донеслось из коридора. По-видимому, Бруджа увидел что-то, чего не ожидал даже он.

    Браун отступил в проход на кухню. Он, разумеется, слышал истории. Каждый Птенец слышал их. Эти россказни о великом восстании, о Соглашении Шипов, охоте на ведьм, монахах с осиновыми кольями. Но в двадцать первом веке… в этом Городе… Ковёр стал скользкой горкой в сюрреалистичный мираж.
    «Охотник. Они существуют?»

    — Ну ладно, ван Хельсинг. Давай сюда.
    Кастор похлопал по правой стороне груди.

    — Дэй? Ты серьез...
    Джейкоб от удивления высунулся из-за шкафа, попытавшись выцепить взглядом Вентру, но обнаружил только пустую комнату. Он не поверил своим ушам. Нет-нет, это не может быть та самая Дэй. Скорее всего совпадение. Доул вернулся обратно на свою позицию, стараясь успокоить себя и отбросить эти мысли. И параллельно придумать, как можно было бы помочь Кастору. Если это вообще возможно.

    — Ван Хельсинг? — от дверей раздался почти мальчишеский хохот, звонкий и невинный. — Ну вы и кадр, сэр!
    — Это я-то? Я кадр?
    По-видимому, драка откладывалась. Вместо грохота и ударов звонкий голос вдруг начал цитировать:
    — «И дивилась вся земля, следя за зверем, и поклонились дракону, что дал власть зверю, и поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему? и кто может сразиться с ним?» Так ведь было в оригинале?
    — Ты читаешь на память слова из Книги, — с осуждением возразил Кастор, — но руки твои сеют зло. Даже грязная брань чище подобного лицемерия.

    Охотник сощурился. Теперь он смотрел на Кастора иначе — в его глазах появилось нечто, отдалённо напоминающее уважение. Ида и Джейкоб слышали его со всё большей чёткостью: голос приближался, его обладатель был в коридоре!

    — Книги написаны людьми, — заметил он. — Даже Библия.
    — Ох, конечно, — Кастор снова возник в дверном проёме, но не посмотрел в спальню: его взгляд был сфокусирован на ком-то впереди. Зная Кастора, Джейкоб понимал, что Браун уже всё решил.

    — Не заблуждайся, вампир! — не унимался охотник.
    — Не заблуждаться в чём? — негр миновал дверь, и представление вновь перешло в плоскость звуков.
    — Я не какой-то божий слуга. Нет ничего лицемернее служения этому «высшему созданию». Потому что если оно есть, то не найти более злобного, подлого и беспощадного существа. Ну а если же его нет, то кому служить?
    — Атеизм снова в моде, да?
    — Мне жаль, если от моей руки пострадали невиновные. Но сколько пострадало от вас?
    — Ну давай, — подначивал Бруджа, — опиши своё моральное превосходство.
    Кастор говорил издевательски, но в словах его оппонента слышалось убеждение:
    — Превосходство? Это ведь вы, вампиры, считаете себя вершиной пищевой цепи. Слабым людям нечего вам противопоставить. Охотники в ночи, которые делают, что хотят. Ибо кто же будет охотиться на охотников, верно? — блондин цокнул языком, покачал головой. — Многие из вас не подозревают, что среди овец прячутся не только волки, но и драконы.
    — Да. Да-да, — ботинки Кастора делали один маленький шаг за другим. Фут за футом. Дюйм за дюймом.
    — Однако этот город воистину удивителен. Второй раз за двое суток я встречаю чернокожего вампира, цитирующего Иоанна Богослова. Как будто вас покусал Мартин Лютер К... О-о-у... — на лице англичанина вдруг отразилось понимание. — Может ли быть, что ты — Потомок старого чело... прости, вампира?

    И в коридоре воцарилась краткая тишина.

    «А я впервые встречаю что-то вроде тебя», — мысленно парировал Кастор, но насмешничать вслух не стал:
    — Да, я его сын.
    Улыбка охотника стала горькой.
    — Ты назвал его Старым Человеком, — не сводя с него глаз, продолжал Кастор. — Кто послал тебя? Кто дал наводку?
    — Наво... Ах, да. Знаете, что меня в вас забавляет? Вы, вампиры, совсем не цените жизней друг друга. Только и ждёте, чтобы перегрызть друг другу шеи. К сожалению, от ваших дрязг гибнут в основном мирные люди, а не вампиры. Но…
    — Но?
    Блондин вмиг помрачнел, крепче сжав кулаки.
    — Смерть старого человека была ошибкой.
    — Да что ты!
    — Около столетия назад я оставил ему не-жизнь. Пообещал ему, что если вновь услышу его имя, то приду за ним, где бы он ни находился. Теперь я сдержал обещание. Родная Кровь сообщила мне о нём в письме. Однако разговор с музыкантом пошатнул мою уверенность… и позволил понять ошибку. К сожалению, слишком поздно. Мы договорились о ещё одной встрече, но музыкант так и не пришёл. Это вы убили музыканта?
    Охотник сделал акцент на слове «убили», вряд ли подразумевая лично Кастора.
    — Здесь много музыкантов, — заметил голос Бруджи. — Не помню, чтобы я убивал парня с саксофоном.
    — Я говорю о хозяине этой квартиры.
    — Дюка убил ты. В китайском ресторане на углу Джей-Джей. Или у тебя есть позабытый близнец.
    — Ложь, — категорично отрезал охотник.
    — Ну, тогда отмазывайся сам.
    — Я говорил с ним, как говорю сейчас с тобой. И ушёл, не тронув его. Он обещал мне информацию. Полагаю, вы также пришли за ней. И, судя по всему, что-то нашли…

    Кастор смотрел на него, и в его чёрных глазах зарождалось давно забытое чувство. Коридор сузился до габаритов говорливого психопата, хлебавшего кровь не первый век. Век! Блядь, чувак. Блядь. Люди едут кукушкой за куда меньший срок. И в пульсирующем узком тоннеле Кастор увидел свет.

    Свой тёмный свет. Далёкие Тёмные улицы. Пальцы, опускающие бомбу. Гремящую под прыжками крышу. Сирены, выстрелы, наваристый напас. Жизнь, которую он отвергал, и которая многому научила его. Он и так позволил убийце говорить слишком долго.

    А ещё — он наконец-то стоял в нескольких шагах от него.

    — Ты совсем запизделся, долбоёб, — прохрипел Кастор… и кинулся вперёд.

    Охотник, как оказалось, бдительности тоже не терял — он согнул левую руку в локте, направив оружие острием вперёд, и одновременно с этим щелбаном швырнул пробирку в пол себе под ноги. Сосуд разбился, и перед убийцей вампиров тут же вспыхнула стена нездорового синеватого пламени высотой с его рост. Этот огонь не повреждал ни пол, ни стены, но источал непонятную угрозу. Внутренний Зверь подсказал Кастору, что произойдёт, реши вампир пройти через него.
    Но Браун был готов к чему-то подобному — Кровь даровала ему не только способность двигаться в разы быстрее любого из смертных, но и возможность при этом воспринимать мир в некотором замедлении. Однако ещё быстрее разума оказались инстинкты: один рывок — и Бруджа взмывает под трёхметровый потолок, продолжая путь по стене и лишь кончиками пальцев правой руки задев язычки пламени. Затем толчок ногой, и негр коршуном обрушивается на убийцу Старого Человека, едва успевающего поднять на вампира удивлённые глаза, развернуться к нему плечом и выставить локоть.

    Вместе с огнём взмыл вопль Бруджи. Кожа на неудачливой руке оплывала, оставляя вместо кончиков пальцев уродливые головни. Ногти полопались, но Брауна уже было не остановить. Он налетел на убийцу мистера Соломона, вместе с ним врезавшись в стену наружного коридора. Посыпались жёлтые куски древней краски и пыльная крошка. Схватив подставленное предплечье, Бруджа раз за разом швырял охотника спиной о кирпичи. Рука блондина метнулась за кольями, но Кастор ударил коленом, мешая добраться до них.

    — Вот! Твоя! Ебучая! Ошибка! — ревел он. Не разжимая хватки, он потащил охотника к лестнице…
    Боль в изуродованной руке придавала сил.

    Голоса становились приглушенней но услышано было достаточно, перед тем, как раздался звон разбитого стекла и коридор озарился яркой синеватой вспышкой. Даже будучи под кроватью и в другой комнате, Ида дёрнулась назад. "Что за... это пламя?". Последующий грохот указывал но то, что вампир и охотник на вампиров более вести беседы не намерены.
    Из-под кровати высунулась рука - манжет плаща слегка был припорошен пылью - и похлопала сидящего рядом Джейкоба по локтю, привлекая внимание.
    — Надо уходить отсюда, — торопливо проговорила она парню и выбралась из своего укрытия.

    Затаивший дыхание Тореадор прислушивался к их разговору и с каждой секундой волновался все больше за Кастора. Этот Бруха действительно будет вести какие-то беседы с убийцей его Сира? Навряд ли. Но не станет же он лезть на рожон к тому, кто смог выбраться из особняка, сражаясь с самим Кастлом и его охраной? Джейкоб взмолился о том, чтобы этот диалог стал каким-то обходным маневром, уловкой, которую скрипач до сих пор не смог понять. Но буквально спустя мгновение Доул услышал звук битого стекла - именно с таким звуком разрушились надежды последнего на хотя бы относительно мирное разрешение ситуации. Паника охватила Джейкоба, все мысли смешались в голове. Доул был готов выть от раздирающих его мыслей - с одной стороны, он понимал, что навряд ли сможет помочь Кастору. С другой - бросить Кастора казалось ему совсем уж гнусной затеей. И тут он почувствовал прикосновение и голос Вентру, появившейся из ниоткуда.
    — Но Кастор? Нам нужно помочь ему.
    Тореадор выглянул из-за угла с целью лучше рассмотреть картину сражения. Последние надежды рухнули. Да, это убийца принца. И да, если ничего не предпринять, то следующим от его руки умрет Дитя принца. Джейкоб с надеждой в глазах взглянул на мисс Келли.

    Ида хотела ответить, приоткрыла рот но сразу закрыла. Свела брови в беспокойной задумчивости и тоже выглянула за угол. Размытые движения скрывались за причудливым синим пламенем. Ничего подобного раньше она не видела и, признаться, не хотела бы видеть. Ида покачала головой. Даже если они пройдут огонь... за ним опасность хуже. Бесцельно путаться под ногами - только усугубить и без того чертовски непростую ситуацию.
    — Мы не сможем помочь мистеру Брауну... сейчас, — ответила Келли на красноречивый взгляд Джейкоба. Это больно, когда ты чувствуешь себя бессильным. — Нужно наверх, пока путь открыт. Может быть, мы найдём что-нибудь полезное там.
    Она никогда не умела играть в поддержку, и слов ободряющих тоже не знала. Надеяться, что собеседник прочтёт её намеренья между строк - сомнительное предприятие, чья ценность уменьшается с каждой секундой бездействия. Ида прошла дальше по коридору, взмахом руки указав Джейкобу идти следом и тихонько прошептала одними губами:
    — Идём.

    — А, злой и беспощадный вампир! — кривясь из-за боли усмехнулся блондин и рванул Кастора на себя, с сочным хрустом встретив его переносицу лбом. — Таких я встречал много!
    Затем он быстрым и точным движением, почти без замаха, ударил негра колом, держа его на манер дубинки, точно в висок.
    — Но рассыпаетесь вы все... — мощным ударом сапога в живот охотник отправил Кастора в короткий полёт дальше по коридору, в противоположном от пламени направлении — так летают люди от выстрелов дробовика в фильмах Тарантино, — ОДИНАКОВО!
    Полуобернувшись на топот Иды и Джейкоба, он с иронией спросил, кивнув назад, в сторону лестницы:
    — Твои друзья? Они, конечно, тебя не бросят?
    Блондин пытался выглядеть бравым, но у него это не очень-то получалось. Он сорвал свой правый рукав и отбросил в сторону, обнаружив, что почти всё плечо правой руки, покрытой многочисленными шрамами, полиловело от синяков — от локтя до самой лопатки. Кастор меж тем поднялся на ноги.
    — Надо заканчивать игры, коль уж ты так захотел, — наконец проронил он угрожающе и, выхватив зеленовато-коричневую пробирку, раздавил её в ладони, позволив осколкам врезаться в кожу. — Мартин Дэй — имя человека, который тебя уничто...
    Охотник не договорил — негр стремительно рванулся в его сторону, не дослушав. Но не сделал он и пары шагов, как произошло нечто, что понять способны были лишь некоторые немногочисленные вампиры. Воздух вокруг Кастора превратился в плотное желе, вся инерция вампира мгновенно сошла на нет, и его тело оказалось заперто в невидимой тюрьме пространства, тогда как с сознанием стали происходить ещё более странные вещи — почти все мысли остановились, разум почти полностью перестал воспринимать происходящее и только где-то в глубине той самой души, которой, как принято считать, нет, остался гореть слабенький огонёк. Огонёк протеста, непокорности, бунта против текущего положения вещей. Смерть не должна быть напрасной. Остатками угасающих чувств Кастор видел, как блондин со скоростью, чуть быстрее обычной человеческой, пробегает мимо, разгоняя остановившиеся частицы света и растягивая за собой полосу абсолютного мрака. Несомненно, во всей Вселенной этот охотник остался единственным движущимся объектом.

    В сознании негра мелькнул образ грустно улыбающегося Старого Человека, и огонёк внутри вспыхнул чуть сильнее, дав ещё один, последний маленький толчок мыслям. Кастор вспомнил, что будет дальше, словно это уже было. И вложив все силы и волю в создание одного единственного импульса, он заставил свой корпус повернуться на несколько градусов вбок, чтобы локтем попробовать прикрыть сердечную зону и тем самым отвести или сбить летящее в сердце острие оружия Мартина.
    В следующий момент, а точнее в этот же, потому как время стояло на месте, спину пронзила затмевающая сознание боль, от которой хотелось бежать, кричать и извиваться — делать что угодно, чтобы хоть на толику её ослабить. Дымящийся осиновый кол со стальным сердечником медленно и неумолимо проникал через мышцы спины. Он с лёгкостью переломил одно из рёбер, отколов кусочек от левой лопатки, после чего беспрепятственно вошёл глубже, а затем, столь же мучительно, как и вначале, вышел из грудной клетки. Точно так погиб Соломон Касл.
    Говорят, недостаточно пронзить сердце вампира, чтобы его убить. Требуется отсечь ему голову или сотворить с ним что-то ещё более страшное. Кол лишь нужен для обездвиживания. И Мартин Дэй овладел этим оружием в совершенстве. Поэтому, когда Кастор уже во второй раз за эту ночь рухнул на землю, теперь скованный болью, носитель символичной фамилии решил не терять времени понапрасну: в здании оставались ещё как минимум два вампира, о которых необходимо было позаботиться. Как только воздух оттаял, блондин, быстро пошарив карманам негра, бросился бегом к лестничной клетке. Вскочив на перила, он подпрыгнул и уцепился за платформу полуэтажа, затем сделал рывок и оказался на ней. Снова запрыгнул на перила, снова уцепился и...


    * * *

    Тем временем Джейкоб с Идой добрались до верхнего этажа, отметив неоновую надпись, которую можно было трактовать как угодно. Конечно, это была всего лишь шутка. Конечно, никто ничего не имел в виду и не вкладывал в неё никакого смысла. И, конечно, стрелка указывала всего лишь на крышу. И это в таком-то необычном доме? Вампирам было невдомёк, что автор этой шутки уже десять лет как покоился на окружном кладбище, угодив туда в результате передозировки. Никакого Рая он, вероятнее всего, так и не увидел.
    Однако под крышей, как оказалось, нашлось место не только для такого же коридора и квартир. Здесь присутствовал ещё один лестничный марш до закрытого технического полуэтажа, попасть куда можно было лишь сломав замок на решетчатой двери. Впрочем, он оказался менее надёжным, чем те, на которые были заперты люки. А ещё это неоновое обещание Рая...
    Выбор дальнейшего пути не потребовал раздумий. Легко сорвав замок, Джейкоб распахнул калитку, пропустив Иду вперёд, чтобы последовать за ней.
    Коридор занимал всю длину лестничного пространства, уходя ещё на несколько метров за его стены. Там нашлось всего четыре двери: за одной, очевидно, скрывался выход к механизму лифта, за той, что рядом — небольшое помещение склада. В левой же части находилась ещё одна кладовая, а рядом с ней — дверь, на которой баллончиком был выведен толстый неаккуратный запрещающий знак и которая была заперта на такой же замок, что и калитка. Все прочие замки, имевшиеся на этой двери были либо выломаны напрочь, либо испорчены, и тот, что оставался, выглядел достаточно новым.
    Времени не оставалось совсем, об этом напомнили звуки внизу. Нервно переглянувшись с Вентру, Джейкоб повторил трюк с замком, после чего они с Идой вместе со скрипом отворили проржавевшую дверь.
    За ней оказалась тесная каморка. Там почти ничего не было, только один странный манекен, валявшийся на полу. Освещение здесь напрочь отсутствовало и Ида включила на телефоне фонарик, чтобы подсветить. Увиденное заставило вампиров вздрогнуть. Перед ними лежало изрядно поджаренное человеческое тело, а из груди его торчал небольшой деревянный обломок.


    * * *

    ... и обнаружил, что за перилами есть решётка, ограждавшая неосвещённый технический этаж — сплошная, заходившая под самый потолок. Конечно, ничто не мешало подтянуться, перемахнуть через перила лестницы и пройти через калитку. Так что Мартин подтянулся и прыгнул на лестницу.

    Но своей цели он не достиг.

    Чёрные пальцы, покрытые сетью мелких шрамов, сомкнулись на лодыжке охотника. Блондин взмахнул руками, пытаясь устоять на узких перилах, но было поздно. Украденная Кровь сыграла с его восприятием злую шутку, позволив в этот фатальный миг ясно увидеть, как пронзённый колом вампир поднимается во весь рост. Рассечённая бровь набухла над глазом Кастора. Из толстовки щерилось навершие кола. Вампир, который должен был умереть несколько секунд назад, сердечно улыбнулся Мартину Дэю. Его улыбка пузырилась чёрной-чёрной кровью сквозь выбитый зуб:
    — Для тебя у меня есть и другая цитата… говноед.

    Не разжимая хватки, Бруджа перевалился через перила и полетел вниз. Вместе с охотником он исчез в пропасти между этажами. И, как безумное эхо, среди лестниц затих мстительный смех Кастора Брауна. Тёмные улицы нашли своё потерянное дитя.

    Шум позади Вентру и Тореадора сошёл на нет. Пыльная тишина настигла бегущих вместе с их последним и страшным открытием.

    Мучительно долгое падение завершилось глухим хлопком с едва слышным хрустом костей, который подвёл черту под жизнью Мартина Дэя, человека, который мог когда-то давно стать вампиром, но сделал иной выбор.
    Последними усилиями охотник кое-как перевернулся в медленно увеличивающейся луже собственной крови.
    — Старик... был и моим...
    Затем приподнялся на единственной ещё частично функционировавшей левой руке:
    — ... другом. Я был... — он криво облокотился спиной на клетку лифта, — обманут...
    Мартин потянулся до кармана брюк, — чем заставил Кастора, быстро пришедшего в себя после падения, сжать кулаки и приготовиться снова броситься на человека, но этого не потребовалось — вытащил небольшой конверт, заклеенный сургучом и частично уже пропитавшийся кровью, и протянул его Кастору, закашлявшись.
    — Но музыканта... убил... не я... — такими были последние его слова, прежде чем его голубые глаза закрылись.

    — Дерьмовым ты был другом, — ответил Кастор, пинком оттолкнув руку с конвертом. Брать его не хотелось. Не хотелось смотреть на мёртвого охотника. Не хотелось думать. Не хотелось жить.

    Негр тяжело подтащил себя к стене. На грязной плитке оставались отпечатки его ладоней. Перевалившись на задницу, Бруджа кое-как сел, откинулся спиной на подъём лестницы. При каждом движении тошнотворно шуршали работающие мышцы. Его мышцы. Не чьи-то — его. Тело Кастора было мёртвым. Он практически не ощущал боли, которую должен был чувствовать, но это не защищало от влажного плеска в ушах, от осознания собственной увечности и того, что он, Кастор Браун, снова убил человека.

    Первый раз? Нет. Нет, не первый. Нет-нет.
    Такой же дерьмовый. Такой же… сладкий, такой… желанный.
    Он убил человека после того, как заслужил прощение Господне.
    «Нет. Нет. Нет-нет-нет…»

    Браун с трудом осмотрел себя. Обугленные пальцы лежали на бедре, лишившись узнаваемости. Из груди торчал кол, который Кастор с шипением отбросил прочь. Разбитая бровь сочилась кровью. Треснувшие рёбра отдавались вяжущим чувством. К ним добавились звёзды боли, разбегавшиеся от выбитого колена. Вампир чувствовал себя размазанным в прямом и переносном смыслах, а ещё — и донельзя усталым.

    Он медленно запрокинул голову. Уложил затылок на ступень. Закрыл глаза… и принялся ждать.

    Если Рай действительно выглядит вот так, то что из себя может представлять гипотетический Ад, по аналогии квартирующий где-то в подвале здания, Ида однозначно узнавать не намеревалась. Громкие же шаги за спиной сулили другое. Рука сжала телефон сильнее, свет фонаря мелко задрожал, взгляд не сходил с обгорелого тела в тёмной коморке.
    Никто не пришёл. Звякнула калитка, эхом раздался смех. Пауза. Глухой удар далеко внизу. Кто-то только что завершил своё нисхождение в Ад, и здесь никто не будет против, если им окажется охотник - Мартин Дэй. Ида глянула на Джейкоба, хотя разглядеть его лицо в полутьме было сложно, так что она снова уставилась на труп, подойдя ближе, присев и перебросив телефон в левую руку. Тишина нервировала и обнадёживала одновременно.
    — Грёбаные охотники на грёбаных вампиров, сгорите все к кровавым бесам в треклятом огне, на кой чёрт мне..., — Келли запнулась на своей негодующей тираде. Цокнула языком от досады. — Этот тоже небось музыкантом был. Или была. Или...
    Ида склонилась над телом, коснулась пальцами деревяшки, торчащей из груди. Пламя и колья, конечно, и против смертных эффективны, но для не-людей роль играют особую. Обгорелый труп, возможно, и не труп вовсе. Образно выражаясь.
    —... или мы можем спросить, кем оно было.

    Джейкоб просто бежал, не особо понимая и не пытаясь понять, куда и зачем. Замки давались ему с неожиданной легкостью - он и предположить бы раньше не смог, что сможет одним движением сбивать их. Доул делал это механически, не особо задумываясь, зачем и как он это делает. Все происходящее вокруг - жутковатого вида коридоры, дрожащий свет от телефона Иды, другие двери - выглядело так, будто Джейкоб смотрел на все из окна автомобиля: как что-то далекое, абстрактное не имеющее к нему прямого отношения здесь и сейчас. Единственное, что он слышал и ощущал остро - шаги сзади. Как будто сама Окончательная Смерть шагала к ним. А в голове крутилась назойливая мысль:
    "Однофамилец. Точно однофамилец. По-другому и быть не может, мало ли на свете Дэев?"
    Наконец они добрались до каморки, а шаги стихли. Доул готов был уже с облегчением выдохнуть, как его взгляд натолкнулся на "сокровище" за несколькими замками.
    — Мать твою...
    Тореадор машинально отвернулся от увиденного и только усилием воли смог заставить себя снова повернуть к нему голову. Джейкоб начал уже было думать, что Кастор зря напал на охотника, ведь тот даже начал какой-никакой, а цивилизованный диалог. Но если вот это лежащее здесь тоже было делом рук Мартина Дэя, то Браун был тысячу раз прав.
    Наблюдая за мисс Келли и восхищаясь тем, как без всякого отвращения или страха она наклонилась над трупом и начала его разглядывать, Доул ответил ей:
    — Но ведь он... обгоревший? Если это один из нас, то разве мог бы он выжить обездвиженный в огне?
    Все произнесенное для Джейкоба было дикостью. Он сам не до конца понимал, что произносит. Но, похоже, все было действительно так. Джейкоб еще раз прислушался и понял. что драка окончательно затихла.
    — Слышишь? Тихо. Кто-то из них победил. Нужно выяснить, кто. Я быстро.
    Оставив обгоревшее нечто на попечение Вентру, Доул направился обратно в сторону лестницы, искренне надеясь найти внизу живого и здорового Кастора. Перебегая от перила к перилам и осторожно выглядывая из-за них, Джейкоб добрался до нижнего этажа, где и обнаружил избитого, полунеживого, но в сознании Кастора. Радостно улыбнувшись и подбежав к нему, Тореадор присел на одно колено и, положив руку на плечо Брухе, произнес:
    — Охренеть. Ты в порядке? Как ты это сделал? Этот парень ведь...
    Джейкоб осекся на полуслове, понимая, что едва не напомнил в очередной раз о смерти Принца. Доул надеялся, что Кастор и так его поймет.
    — Мы нашли кое-что странное наверху. Двигай в сторону машины, я уверен, что мисс Келли сказала бы тоже самое. Мы сейчас спустимся с находкой к тебе.
    Уже гораздо менее осторожно Тореадор двинулся наверх, перепрыгивая через одну-две ступеньки. Добравшись обратно к Вентру, Доул, сияя, сообщил:
    — Я не представляю как, но Кастор его уделал! Давай возьмем вот... это, — Джейкоб слегка скривил носом, — с собой и скорее будем уматывать отсюда. Мы наделали немало шуму, полиция может вот-вот нагрянуть.

    Браун молчал, пока шаги Джейка не затихли наверху. Разговаривать не хотелось. Даже с ним. Даже с парнем, который видел жизнь как игру. Не сейчас. Сейчас свет, который источала белоснежная макушка Джейкоба, слишком сильно жёг эмоциональные глаза.

    — Вызови лифт, — посоветовал Кастор в пустоту, когда Джейкоб уже был где-то на пятом. А потом, когда Джейкоб достиг седьмого, добавил: — Кто убил старого Бруджу, пусть попробует убить молодого.

    Закрыв глаза, он покорно ждал возвращения остальных. Ему требовалось сказать ещё кое-что. Ему требовалось, чтобы кто-нибудь поднял этот проклятый конверт и унёс вместе с остальными кусками его прошлой жизни.

    Под закрытыми глазами стало почти уютно.

    Келли кивнула не глядя вслед спускающемуся вниз по лестнице Джейкобу. И если уж вспоминать о лестнице, Ида надеялась, что необычный огонь, который преградил им все пути, кроме как наверх, затух так же мистически, как и появился. Что до победителя... мистер Доул рванул на разведку настолько бесстрашно, что и она сама практически уверилась, что с Мартином Дэйем покончено. Конечно, будет лучше, если при этом Кастор Браун останется при своей не-жизни. Всё таки, окажись она один на один с охотником на вампиров, который явно своё дело знает хорошо, раз уж прожил сотню лет, а то и больше, и убил прошлой ночью их Принца... что же, можно даже не задумываться об исходе такой встречи. Интересно, а она бы успела хоть увидеть чем её убьют? Да и она никогда не держала в руках оружия, которому не был бы присвоен инвентарный номер, датировка и статус культурной ценности. А ещё Дэй пытался убедить, что не один он приложил руку к смертям прошлой ночи. Где-то рыскает и другой.
    Ида вернула внимание на своего "компаньона", которому стоило бы сейчас согласно покивать её мыслям. К счастью, тело оставалось неподвижным. В освещении слабого телефонного фонарика рассмотреть его было сложно и даже со всей своей выдержкой, изуродованная плоть производила страшное впечатление и начинала вызывать тошноту. Келли отошла в сторону, провела вокруг тела светом фонарика, но кроме пыли и пепла ничего не обнаружила. Сам горелый вполне мог быть уже мёртв, как верно заметил Доул, тогда они просто найдут способ от него избавиться. Но если мертвец заговорит - послушать историю будет не лишним. И послушать не только им. Келли вышла из каморки, выключив фонарь и просмотрев список контактов в поисках одного необходимого. По ступеням послышались бодрые шаги и затем появился сам радостный донельзя Джейкоб.

    — Это хорошо, — ответила она на слова Тореодора о произошедшем внизу. — И да, уматывать нужно. Правда, тащить я бы это просто так не стала. Кстати, полиция - очень неплохая идея.
    Ида нашла нужный номер и нажала на соединение, надеясь, что мистер Баркер ответит на звонок как можно скорее. Сказать нужно о многом, а главное - быстро унести отсюда тела охотника и обгорелого вероятного вампира. Маскарад сам себя соблюдать не станет. Ида сообщила о место их пребывания, об убийце Принца, о том, что он мёртв, спасибо Брудже. Так же упомянула, что все находки нужно забрать быстро и "правдоподобно", пока жильцы квартир не начали высовывать свои носы активнее. "Правительственным агентам" не помешала бы помощь.

    ***

    Ида осторожно прошла мимо сидящего у ступеней Кастора, чтобы случайно не задеть его. По её мнению, вид у него был не лучше, чем у найденного погорелого из каморки наверху. Не удивительно. Она привычно нахмурилась и сложила перед собой руки, переведя взгляд на человека рядом. Внушительное пятно крови на месте падения было почти чёрным, Мартин Дэй, привалившийся к клетке лифта, сидел безжизненной грудой в своём окровавленном коричневом плаще. Девушка обратила внимание на руки охотника. Одна вещь интересовала её особенно сильно - потемневший от времени серебряный перстень с искусно выгравированным солнцем, разбитым надвое. Ида, стараясь лишний раз не прикасаться к охотнику, сняла кольцо с пальца мужчины, вытерев брызги крови о его же плащ. Она спрятала его в карман, в надежде рассмотреть получше позже. Необходимости сравнивать с фотографией из книги не было, предусмотрительный джентльмен представился очень громко сам. Рядом с другой рукой Дэйя лежал конверт. Вентру удивлённо приподняла бровь и повернулась к Брауну, только чтобы получить утвердительный слабый кивок. Судя по всему, убийца намеревался его отдать. Поднимаясь, она взяла конверт за не успевшую окраситься красным сторону и вместе с остальными осталась ждать.

    * * *

    Спустя двадцать минут в подъезд вошли несколько человек, руководил которыми высокий лысый мужчина в очках и чёрной кожаной куртке. Кончиками пальцев правой руки на манер жеста "ОК" он аккуратно держал зажжённую сигарету, левая же постоянно оставалась в кармане. Лысый выглядел отстранённым, словно его не касались здешние проблемы. Ценность этого человека, по-видимому, заключалась в том, что он раздавал указания остальным. Точнее сказать, команды.
    Прошагав до лифта, он быстро огляделся, флегматично осмотрел тот небольшой проём между лестницей и лифтом, откуда недавно упали Браун с Дэем, затем, на мгновение задержав взгляд на Келли с Доулом, он несколько секунд смотрел на охотника, затем подошёл и проверил пульс на его запястье, не выпуская сигареты. Осмотрев зубы Мартина и отметив немного удлинённые клыки, человек в кожанке цокнул языком, после чего поднялся и коротко резюмировал:
    — Этого пакуйте. Осторожно и как следует.
    Далее его взгляд перекочевал на неподвижного Кастора.
    — Этот живой?
    Получив своего рода утвердительный ответ, лысый сухо кивнул.
    — Ты — займёшь лифт, — скомандовал он одному из подчинённых. — Вы трое — приберитесь тут. Остальные со мной.
    Бесцеремонно переступив через Кастора, он полубегом отправился вверх по лестнице. За ним последовали ещё несколько человек, помимо тех, кто с самого начала остался дежурить у выхода и снаружи.
    Осторожно подобрав Кастора и взяв его под руки, Джейк и Ида побрели на выход, где их уже ждал чёрный автомобиль.

    * * *

    Саундтрек: ссылка

    Две ночи спустя, состоялись похороны Соломона Касла. Церковь наверняка расценила бы подобную церемонию как омерзительнейшее богохульство — похороны вампира!, но всем собравшимся в эту тоскливую ночь на холме святого Михаила, чтобы церемониально развеять прах Старого Человека над Чёрной Рекой, было на это наплевать. Они пришли отдать последнюю дань уважения человеку — Человеку с большой буквы, — который некогда пришёл издалека и подарил здешним Собратьям спокойные годы существования в мире и порядке — без подковёрных войн и крови, без постоянного дележа территорий и собственности, без серьёзных межклановых конфликтов и дрязг. Благодаря его хитрости и тонкому пониманию человеческой и вампирской натур, еженощная бесноватая Пляска Смерти превратилась для Братства в лёгкий ритмичный вальс, в котором оно кружилось почти как собрание парящих фей, не толкаясь, не пихая друг друга локтями, не наступая на ноги и шеи. И это маленькое злосчастное "почти" в итоге сыграло с ним злую шутку, заставив обратиться прахом не только всё то, чему достопочтенный Соломон Касл посвятил последние годы своей жизни, но и его самого.
    Место "похорон" было выбрано не случайно. Сюда Старый Человек приходил, когда хотел подумать или просто побыть в одиночестве. Он садился на траву и готов был часами напролёт смотреть на широкое, раскинувшееся как на ладони, неоновое полотно Дауд-сити. Если бы у него были эти лишние часы...

    Начиная с представителей Совета Первородных, каждый из присутствовавших на похоронах подходил, брал в руки урну с прахом и произносил добрые слова. И не было никого, кто говорил бы неискренне или лукавил. Глубоко скорбели даже его недоброжелатели, даже те, кто был виновен в смерти Принца. И все они понимали, что с этой ночи всё изменится. Абсолютно всё.

    Ида Келли сопровождала на похоронах своего Сира и, по совместительству, Примогена Вентру. Свою речь лорд Эшвуд произносил одним из последних. И когда он это делал, Келли узнала своего Сира с совершенно новой стороны. Никогда прежде она не видела его таким открытым и искренним, и если уж с его уст — с уст человека, которому его личные педагоги из всех вещей на свете так и не сумели разъяснить смысл такой штуки, как похвала, — сходило столько добрых и благодарственных слов в адрес господина Касла, то... каким же великим на самом деле был этот Принц, чёрт возьми?

    Один из двух Потомков великого Принца на похороны так и не явился. Кастор не хотел быть там, среди всех этих... чужаков. Ведь никто, кроме него, не знал Соломона по-настоящему и не тем более мог его понять. Даже те, кто был глубоко убеждён в обратном. Но Кастору и не требовалось стоять с ними рядом или находиться поблизости, чтобы присутствовать там по-настоящему.
    Сам же Браун находился через реку от холма святого Михаила: сидя на вершине строительных лесов, окружавших новую церковь, он наблюдал за церемонией издалека, свесив ноги и поглаживая пальцами старый перстень, некогда подаренный ему Старым Человеком.
    — Спасибо... — негромко произнёс Кастор. В уголках глаз негра блестели кровавые капельки, очень скоро разбавленные густой моросью. Небо трижды осветилось сине-фиолетовыми неоновыми вспышками. Кастор поднял голову и устремил взгляд в бесконечную высь, навстречу постепенно усиливавшемуся дождю, с невольной грустной улыбкой вспомнив ту нелепую надпись на седьмом этаже старого дома. Он хотел надеяться, что её автор знал, о чём говорил: что где-то там, наверху, куда указывала стрелка, действительно находился Рай или нечто похожее. Или хотя бы просто спокойное место, где душа Старого Человека наконец-то обретёт вне всяких сомнений заслуженный покой.

    Джейкоб Доул тоже не хотел там быть. Ведь там находилась она — нет, не Маргарет Дэй, а она — неопределённость. И до тех пор, пока не наступит пора для объяснений, Джейку хотелось держаться подальше от неё — от Маргарет Дэй. Он знал, что не удержится и начнёт этот неуместный разговор прямо там, на похоронах, и поэтому, как только появилась возможность ускользнуть, Доул сразу же ей воспользовался.
    Раздумывая, куда пойти, Джейк понял, что в переход ему возвращаться в этой ночью совсем не хочется. Поэтому, ещё немного поразмыслив, он отправился в другое место.

    — Можно, я поднимусь? — попытался перекричать барабанивший по дереву дождь музыкант.
    Вопреки ожиданиям, вместо цитат из священных текстов, он услышал в ответ короткое:
    — Да.
    Когда же он забрался на леса и уселся рядом с Кастором, тот спросил:
    — Почему ушёл?
    — Потому что там она...
    Негр отстранённо кивнул, продолжая созерцать тучи.
    — Не только это... — задумчиво добавил Джейкоб. В противоположность Кастору, он завороженно смотрел на искрящуюся поверхность Чёрной Реки. — Я больше не знаю, кто друг.
    Коротко взглянув на музыканта, негр снова ничего не ответил, улыбнувшись одними глазами.

    — Смотри, — Джейк указал на холм. — Сейчас будут развеивать.
    И дождь в одно мгновение прекратился. Среди прочих на похоронах присутствовала высокая дама в белом. Джейкоб видел её на последних приёмах у Принца, однако так и не удосужился спросить о ней. Но Кастор знал. Она из Тремер. В последнее время эта женщина старалась держаться Соломона, хотя о каком-то особом доверии речи, разумеется, не шло. Ну а фокус с дождём — всего лишь не самое выдающееся из её умений.

    — А тот парень с урной, — чернокожий Собрат в дорогом сером костюме, выглядевший вчерашним выпускником Гарварда даже издалека, держал урну с прахом и, по-видимому, произносил последние слова, — он правда твой брат-по-крови? Говорят, он прилетел из Франции.
    — Возможно. Я никогда его не видел.

    А потом над рекой полетел пепел.