[InHuman] Tales of Redlands | ходы игроков | Эпизод 15: Шелковый путь (ЗАВЕРШЕНО)

Билдерс с удовольствием уплетал тушёнку, вилвал в себя воду и виски. Казалось, он пытается таким образом восстановить баланс утраченной материи в организме, но, если кроме шуток, то в конце концов ему действительно стало лучше настолько, что по окончанию трапезы он даже смог снова встать и пройтись. Вот уж действительно неубиваемый сукин сын, прямо человек-паровоз - только кидай дровишки в раскалённый котёл, да спускай пар время от времени с характерным гудком. Последнее, впрочем, явно следовало сделать в скором времени, и желательно не дожидаясь окончания предприятия.
- Ну, в Пустоши всякое дерьмо происходит, но вот чтобы прямо живая. Не, ну она живая, но... как бы это... в общем, в глобальном смысле. Но если ты сейчас начнёшь рассказывать про тётку с красными волосами, то ты прямо как Шакал. - Фрэнк усмехнулся и допил остатки мясного бульона из доеденной банки.
Нет, он совершенно точно не знал, о чём говорит. Упоминание красных волос било прямо в яблочко, но Реджина была уверена - здоровяк не знает, о чём говорит, просто где-то от кого-то это слышал, ибо у него на морде написано, что конкретно такого дерьма он в жизни не встречал, и оно даже ему не снилось, иначе он бы говорил совсем другим тоном.
- Кстати, в его банде я и был последний раз. Ну, вернее, банда не его была, но последний раз он и кучка этих... как их... авантюристов попыталась нанять нашу банду для похода к другому убежищу типа этого. Для этого ему потребовалось убить нашего главаря, хотя чувак реально не хотел, но наш просто залупался сильно. А потом он сказал, что это иронично - он Шакал, а наша банда называлась Бегущими Шакалами. Признаться, я долго ещё потом прикола не понимал, но фишка в том, что он затирал примерно то же. - Фрэнк развёл руками, дескать, сейчас не надо на его слова обижаться, - Не, серьёзно, он был крутым типом, я его уважал, как и то, что он говорил. Но просто некоторые вещи мне были непонятны, и я старался понять, но потом тот мужик вдруг пропал. Не знаю, артефакты у него были или ещё что, но он умел такие штуки проворачивать, что обосраться можно было. Да только пропал и всё, и я так и не понял, о чём он хотел нам рассказать. И вот теперь ты эту тему поднимаешь, и по глазам же вижу, что не просто так, тоже что-то такое знаешь. А знаешь, ты мне тоже не безразлична, так что если и ты тоже пропадёшь, я буду пиздец как расстроен. Два раза на одном и том же проколоться - ну уж нет, не бывать этому. Тот поход к убежищу закончился полной хернёй в плане прибыли, и этот закончится так же, я уверен. Но в прошлый раз это был страсть как интересно.
В кабине "Нимбуса" сам собой включился радиоприёмник. Сперва Реджине показалось, что там снова вещает диктор Независимого Радио, но потом она разобрала голос Гонзалеса и Клементины, словно они переговаривались по рации.

- Шакал? Знавала я одного такого уебка. Мы хотели с Ларесом стволы и броню купить, а они нам по затылкам бац! Не, ну Гонзалес в итоге себе купил валыну, но я нахер его слала. Сосать ему хуй, а не денюжки мои.

Говорила Реджина хоть и с некоторой злобой, да раздражением, но лениво, а когда в Нимбусе ожило радио, то замолчала, вытянула шею, да прислушалась, после чего пошла внутрь, послушать что говорят.

- Оружие? Ну да, так-то он оттуда прилично оружия натаскал. Хорошее, довоенное. Так что не знаю, кому там у кого хуй сосать, но раз мужик на этом бизнес сделал, то товар у него точно был первосортный.
Билдерсу было тоже интересно, о чём вещает магнитола, поэтому очень скоро он присоединился к Рэдж.
- И всё-таки не могу понять, то ли я где-то отчаянно туплю, то ли наша хвостатая подруга нас где-то жёстко наёбывает. - слышался голос Лареса, который говорил тихо, но явно был чем-то недоволен.
- Как... как я могла вас обманывать? Всё ведь именно так, как я говорила. - оправдывалась Клементина.
- Да, всё именно так, но с одним ма-а-аленьким, блять, нюансом. Ты говорила, что это полностью пригодное для жизни убежище, где всё чистенько, ухоженненько, полно всяких припасов. Но вместо этого убежище выглядит так, словно тут ещё в Великую Войну всё пополомали и выжрали, словно нарочно пытались расковырять всё изнутри как можно сильнее. И здесь нет нихрена - оно либо сожрано, либо сломано, либо проржавело и прогнило к хренам. А от твоих соплеменников, которых по твоим же словам тут должно быть немало, мы пока что находим только истлевшие скелеты.
- Я... Я не знаю... почему так... Всё ведь было нормально!
Зверолюдка была вся в слезах, а Ларес исходил на дерьмо, но причины у него были самые что ни на есть объективные. Если всё было именно так, как он говорит, и даже волчица вынужденно это признавала, то группа столкнулась внутри с останками многовековой давности, до которых добралось время, коррозия, гниль - словом, всё, что могло превратить и превратило некогда богатое ресурсами убежище в ржавую дыру, где, к тому же, и находиться-то было опасно.
- Ну не всё так плохо, на самом деле, - а это уже был голос Генерала, и он излучал оптимистичные настроения, - Того, что мы нашли из уцелевших материалов, вполне может хватить на то, чтобы покрыть все ваши расходы на дорогу, и даже обмыть это дело останется.
- Сэр... а, к чёрту, Брэнниган, это нихрена не то, что я хотел! Я хотел свою пекарню в Сансет-Вэлли! И лепёшки с сыром и ветчиной! И жить как человек, чтобы в кармане всегда шелестело! И... может быть, я семью хотел завести!
- С кем? С Реджиной? Или, может быть, Клементиной?
- Фу, ты что, прикалываешь? Со зверолюдкой ни в коем случае. Фу, Генарал, как вы такое можете говорить? У меня, может, девушка есть нормальная на примете в том городке, куда я хочу уехать, а вы мне тут за шерстяное чудо...
- Кхм...
- Ой, прости... Хотя, какое прости, если из-за тебя мы сейчас приходим к выводу, что опрокинулись по полной программе? Ты хоть понимаешь, что мы жизнью рисковали, и не только рисковали, но и Фрэнк помер. А я его, между прочим, зауважал, да только сказать ему об этом уже не успею...
- Осторожно, красные лучи!
- Да насрать! Турели не работают, они сломались и сгнили сто лет назад, только красным светят. Тут всё сгнило и сломалось!
- За это дверью...
- За этой дверью куча ржавого говна! Я даже не хочу тратить динамит, потому что он стоит дороже, чем всё, что находится за этой долбанной дверью! Блять, Клем, что за этой дверью?
- Там... мой брат.
- В виде гнилого скелета с клочками облезлой шерсти? Сука, ты кого наебать пытаешься!? Ты же с ним пять минут назад переговаривалась, и он сказал, что тут полно зверолюдей, а тут полно костей и ржавого говна!
Зверолюдка закричала в слезах. Кто-то на азднем плане бросился её успокаивать.
- Ларес, не горячись. Клементина же сказала, что не заходила глубоко в убежище. Она могла просто не обратить внимания на то, что тут разруха, да и после пережитого стресса воспоминания могут исказиться.
- Но не до такой же степени, Ли! - Гонзалес был в истерике.
- Ладно, хорошо, слушай, в твоих словах тоже есть правда. Но давай дадим девочке последний шанс. Если за этой дверью её брат, по её же словам, то была не была - взорвём её к пустошной матери и посмотрим, так ли оно на самом деле. И если он там, то ты принесёшь свои извинения и раскаешься во всём, что наговорил. А если нет... Ну, тогда подумаем, как быть дальше.
- Ахр... Хорошо. - согласился в итоге усач, - Хорошо, по рукам. Я взорву очередную блядскую переборку. Но если там нихрена не окажется, то, клянусь матерью, я кого-нибудь поколочу. Очень сильно.

- Нихрена себе там у них столичные интриги. - Билдерс успел раздобыть новую банку тушёнки, вскрыл её и комментировал радиопередачу, попутно жуя, - Может, пойдём присоединимся? Или пусть сами разбираются, а мы тут подождём? Если что, у меня есть классная идея, как скоротать время.

Реджина помрачнела. Надувательство, одно сплошное надувательство.
- Блять, тут можно как то с ними связаться? - наемница принялась искать как можно передать сообщение группе, - Эй, вы там нас слышите?! Попробуйте связаться с братом Клем, предупредите его что будете взрывать дверь, пускай не подставляется! Я сейчас приду.

Повернувшись, она принялась протискиваться мимо Фрэнка:
- Пойду успокою боевого усача, пока он там всех не поубивал. А ты постарайся все не сожрать здесь, походу обратно нам ехать придется на оставшихся запасах.

До самого входа в убежище, наемница шла весьма бодро и лишь у входа замерла, набираясь решимости что бы шагнуть в темноту, где красные лучи.

- Рэдж, это же радио, оно только в одну сторону работает. - усмехнулся Фрэнк, - Если бы каждый мудак мог в ответочку тому мужику заявить, что обычно болтает новости и музыку ставит, ему бы эфир давно засра... Эй, не толкайся!
Смутные чувства одолевали Реджину. План, что изначально не внушал гарантий, выглядел с треском провалившимся на самом ответственном моменте. Брэнниган что-то говорил про возмещение ущерба из остатков того, что они собрали, но это совершенно не вязалось в уме бывшей рейдерши со сказочным богатством, кое было обещано... обещано кем? Вот же дурость, ну как можно было думать, что древнючее убежище, простояв сотни лет без людей и обслуживания, вдруг окажется розовым и цветущим, полное свежей выпечки и золотых слитков, повязанных бантиком с надписью "Возьмите нас!". Слишком много было вопросов к Клементине, но она была слишком убедительна, чтобы казаться врушкой, да и оставалась такой до сих пор. Но какая-то здесь была херня, и Реджина это чувствовала. Была у этого места какая-то своя страшная тайна, из-за которой всё совсем не так, как должно было быть. Может, аномалия какая-то?
Реджина стояла перед темной дырой и смотрела в темноту. Темнота смотрела в ответ, но пока что, к счастью, молчала и всячески виду не подавала, чем убеждала наёмницу в том, что она всё-таки не сошла с ума от перегрева башки и всего пережитого стресса. Более того, голова работала вполне себе на уровне, и первым же делом вспомнила, что все имеющиеся лампы отряд забрал с собой.
Стоя у самого входа, Рэдж расслышала далеко-далеко в глубине тяжёлое "ух-х-хх". Похоже, они всё-таки взорвали дверь. Ну, что же, значит, момент истины настал, но о результатах его Реджина узнает не скоро. А вот соваться внутрь без света было глупо.

- Блять, - тихо сказала Реджина переминаясь с ноги на ногу перед входом и развернушись крикнула Билдерсу, - Фрэээнк! Есть чем посветить?! Там темно как в кротокрысьей норе!

Фрэнк был далеко, и, учитывая его состояние, он мог запросто проигнорировать любые крики и просьбы в свой адрес. С другой стороны и, опять же, учитывая его состояние, но с совершенно иного бока, он мог запросто подняться и приковылять. В итоге здоровяк сделал нечто среднее.
- А я тебе говорил, что это дурацкая затея! - закричал он в ответ, выходя из-под тени полога и шагая навстречу, - Они забрали все лампы, а из фонарей тут только автомобильные фары. Предлагаешь въехать в ворота на одном из драндулетов? Ха!

- Ладно, разберусь! - крикнула Реджина и махнула рукой, словно прогоняя Билдерса, - Сиди на месте и сторожи машины! Скоро вернусь!

Войдя внутрь, она медленно пошла сквозь тьму, вытянув левую руку и проверяя ногой поверхность перед собой. Правая рука все время была на рукояти револьвера.
- Эээй! Фрэ... Блять. Ларес! Ли! Кит! Клементина! Кто нибудь, у меня фонаря нет, осветите дорогу!

Голос гулко разлетелся по пространству, в которое был направлен, и быстро затих. Но ответа не последовало - тьма вобрала в себя звук и осталась безмолвна. Захрустел мусор под ботинками, и практически сразу же Реджина оступилась, но удержала баланс и не рухнула позорно. Это могло быть опасно - вдруг какой штырь перед лицом окажется, и можно так глазом на него нанизаться или сразу двумя. А когда женщина споткнулась в очередной раз, то поняла, что двигаться дальше без света просто смертоубийственно - и никаких красных лучей не надо, сама успешно расшибётся, пока рассмотрит что-нибудь в темноте. И как-то сама собой пришла догадка, что её друзья где-то очень далеко и не могут слышать её, даже если та закричит во весь голос - взрыв динамита был настолько глубоко, что добраться туда в одиночку без освещения возможности не представлялось.
А вот Фрэнк всё-таки не послушался - ну да ожидать от него подчинения было бы глупо, и если уж он решил, то ничто его не остановит. И ведь буквально ничто - пережить такой взрыв, а потом ещё и падение, и остаться целёхоньким мог только редкостный засранец, который на одном месте вертел всех и вся. Но когда наёмница увидела, с чем тот пришёл, то не могла не порадоваться и не улыбнуться.
- Ты чего там делаешь? Рэдж, вылезай оттуда и лучше помоги, у тебя пальцы тоньше и ловчее, а мои сейчас не особо гнутся.
Билдерс явился не с пустыми руками. Подмышкой виднелся один из аккумуляторных блоков багги, а другая рука сжимала фару с обрывками проводов, вырванную явно оттуда же. Папа Хилл потом вряд ли оценит, но, кажется, Реджина поняла, что придумал здоровяк. Однако, мужик не так глуп, как хотел казаться.

Не так глуп, но затея дурацкая.
- Бля, Фрэнк, не надо, идём обратно. Похоже выбора у нас нет, будем ждать их снаружи.

Реджина отправилась обратно к Нимбусу, помогая здоровяку дотащить аккумулятор и обратно поставить в багги.
Ожидание, хреновая вещь, но похоже именно это им и предстоит.

Ожидание - хреновая вещь. И не важно, кого или что ты ждёшь. Даже если это что-то хорошее, ожидаешь его, изнывая от нетерпение. А когда оно плохое, то ещё хуже, подчас даже хуже, чем само то плохое, что должно произойти. Одно лишь успокоение есть у человека - вечно ждать он не будет.

Когда впервые за долгие часы в темноте бреши ворот убежища показалось движение, Реджина чуть на месте не подскочила. Однако, взяла себя в руки и дождалась момента, когда смогла с уверенностью сказать - ребята вернулись. Сперва показался Кит, затем Ларес и Брэнниган, а самой последней была Клементина. Группа тащила за собой кучу каких-то вещей, собранных внутри. На несметные сокровища это не походило, но всё равно денег должно было стоить огромных - вряд ли ребята стали бы подбирать всякий шмурудяк. А подобрали они его очень много! Вот только лица... лица их не выражали лишь печаль и сожаление. И вряд ли оно заключалось в том, что награбленного оказалось меньше ожидаемого. Не нужно было даже всматриваться с выражение глаз и мимику, чтобы понять - достаточно было видеть, что более с ними не вышло никого, а значит спасательная операция не увенчалась успехом. И, судя по тому, как зверолюдка остановилась в проходе и, развернувшись, долго-долго смотрела туда, в темноту. И судя по тому, как остановились остальные, и никто ей ничего не сказал, не поторопил. Там случилось что-то плохое, трагическое. По-хорошему надо было бы подойти и помочь перенести хабар, хотя парни и сами отлично справлялись. Но Рэдж чувствовала, что на фоне всего произошедшего что-то произошло на духовном, на эмоциональном уровне. Это была не её команда и даже не её друзья. Но в этом не было никакой мистики - всё естественно до омерзения. Как-то так умирает дружба, наверное, товарищество. Хотя, может, наёмнице это просто кажется? Может, она перегрелась на солнце?

Увидев маячащие у входа в убежище силуэты товарищей, Реджина молча сорвалась с места и побежала к ним навстречу, помогая дотащить им то не многое что они забрали:
- Что за чертовщина там произошла? - спросила она прямо и плевать на чувства остальных, она имеет право знать правду, - Только я, блять, прошу, не увиливайте. Мы с Фрэнком слышали часть разговоров по радио. Кстати, да, Фрэнк жив.

Ларес посмотрел на Реджины взглядом человека, видевшим некоторое дерьмо, степень потрясения от которого превосходила факт выживания кого-то после взрыва, раскурочившего вековую сталь. Хотя, возможно, мужчина просто эмоционально выгорел за то время, что провёл внутри.
- Рэдж, давай дотащим это до машин, встанем под тент, и я тебе всё расскажу.
Спорить было сложно, учитывая, что палящее солнце над головой никуда не делось, и коллектив дружно и в темпе потащил хабар к навесу. По пути наёмница имела возможность осмотреть в общем, что там имелось, и уже исходя из этого пришла к выводу, что награбленного выходит на весьма внушительную сумму, а если не продешевить у скупщиков, то, можно сказать, их заезд действительно оправдался. Тут были и довоенные пушки, весьма качественные на вид, и медикаменты, срок годности которых наверняка истёк лет сто пятьдесят назад, но покупателям об этом знать не обязательно, да и вряд ли они спросят, едва увидев древние этикетки. Да, это было далеко от того, что представляла себе Реджина, но, с другой стороны, она и представить себе не могла, как бы тащила несметные богатства - второй раз она сюда не поехала бы даже за второй равноценной порцией. А так всё добро под завязку умещалось в "Нимбус", и, если повезёт, по дороге они распродадут за нехилые бабки половину. Вот только надо ещё решить, как долго продлится это "по дороге" - после того, как доли будут разделены, каждый станет волен идти своей дорогой. Но сперва всё-таки узнать, что же там было, в этом убежище.
- Ну, с какой части нашего путешествия начать, с хорошей или плохой? - Ларес, вдоволь напившись воды и усадив своё уставшее тельце на ящик, посмотрел в сторону Клементины, что до сих пор не сказала ни слова и вообще была самой подавленной из всех, - Пожалуй, всё-таки с плохой начну.
Зверолюдка задержалась у раскуроченных ворот и простояла там всё время, пока мужчины разбирали вещи и грузили в машины. Реджина видела, что та поплакала немного, что-то говорила, а в конце концов бережно положила рацию у проделанной взрывом дыры. Посидев там ещё немного, она всё-таки встала и вернулась к людям, после чего по молчаливому приглашению Кита залезла в кабину грузовика и так там и сидела, понурив голову в печали.
- В общем, меня сразу напрягло то, что внутри всё старое и ржавое. Собственно, каким и должно было быть. Не знаю, что ты там слышала по радио, но меня действительно взбесили все эти, мягко говоря, накладки. Понимаешь, мы через столько всего прошли, так готовились, так старались, и придти в итоге на ржавые руины, где нихрена нет ценного, было просто выше всякого терпения. А Клем ещё и ходит, рассказывает, что всё было не так, что всё было хорошо, когда она уходила, и вообще не понимает, почему всё старое, ржавое, и куда все подевались. Я чуть истерику не закатил, честное слово.
- Потому что ты истеричная сучка, просто признай это. - с усмешкой прокомментировал Билдерс, передавая усачу тёплое пиво.
- Ой, да заткнись ты. - рявкнул Гонзалес, но бутылку принял и благодарно кивнул, - Слышь, жопа, а ты как вообще выжил-то?
- Потому что я ЖЕЛЕЗНАЯ жопа, хе-хе!
- Охотно верю. Почему-то, не знаю. Ну так на чём я остановился? Ага, в общем, если бы не Генерал, я бы её точно морду набил. Сейчас, конечно, раскаиваюсь, но тогда прямо реально готов был. А потом мы начали находить трупы, и я начал потихонечку понимать, какая там оказия случилась...

И Гонзалес рассказал удивительную историю о том, что на самом деле случилось в убежище. Она была по большей части построена на его домыслах, но в то же время не лишена логики и здравого смысла. Впрочем, что из этого было здраво, а что нет, Реджине решать было самой.
Когда племя Клементины нашло это убежище, ведомое откровением своего шамана, они действительно нашли древнее убежище, которое гостеприимно распахнуло перед ними свои двери. И они действительно увидели внутри всё то, что описывала Клементина позже. Исправные системы, целые ресурсы, еда и лекарства. По каким-то странным причинам убежище пустовало всё это время, но при этом выглядело так, словно было построено не более десятилетия назад. Там оказалась исправная система безопасности, которая, однако, сработала с некоторой задержкой, позволив зверолюдям проникнуть внутрь, и в итоге сама же их заперла в убедище. Активировались турели, которые расстреляли часть невольников, но вот остальным повезло меньше - те из них, кто сумел избежать пуль, оказались обречены умирать от голода и жажды. И уж куда меньше повезло тем, кто был заперт в местах скопления продовольствия - это лишь оттянуло их кончину, ибо и те, и другие в конечном счёте были отрезаны от прочих необходимых средств к существованию, равно как и друг от друга. Трупы этих несчастных впоследствии нашла команда вместе со зверолюдкой, пришедших их спасать, но, разумеется, было уже слишком поздно. А вот насколько "слишком", Гонзалес и остальные поняли не сразу, но впоследствии это потрясло их до глубины души, и в особенности зверолюдку.
Убежище содержало в себе аномалию. Редкое за пределами Могильника явление обозначило себя во всей красе и широте на территории всего убежища. Образовалась она там во время визита племени или после, понять было нельзя, но то, что она была, доказывало всё, как и доказывало то, что Клементина не сказала ни слова лжи - просто обстоятельства самым невероятным образом сложились так. Но первым это поняла не она, и даже не Ларес, а Птолемей, брат волчицы. Когда, поддерживая связь по рации, он стал получать сведения о ситуации в убежище, то быстро смекнул, какую злую шутку с ними сыграл злой рок. Запертый в своём помещении и находясь так далеко в "прошлом", насколько это возможно представить, он понимал, что сестра никогда не найдёт его - их разделяли уже не бетонные и железные стены. Их разделяли десятилетия. Возможно, даже века. И коль скоро та придёт ровно на то место, где он будет стоять, разговаривая с нею, то сестра не обнаружит его. Никто никого не спасёт, потому что к тому моменту он будет мёртв, а, возможно, и исчезнет без следа, рассыпавшись в пыль. Тол слышал, как негодует Ларес, слышал голос Клементины, уверявшей, что она действительно понятия не имеет, почему всё не так, как она описывала. Тол понимал, что уже не может сделать ничего для себя, равно как ничего не сделает и для остальных членов племени. Никому он не поможет... кроме сестры. Зная, насколько злы могут быть люди к их расе, особенно если они ещё и чертовски разочарованы, он сделал всё, чтобы отвести от неё удар охлобленных авантюристов. Но в то же время он до последнего момента не дал самой зверолюдке понять, что, в сущности, давно уже мёртв.
Когда группа взорвала дверь, за которой должен был быть Птолемей, то действительно обнаружили его. Зверолюд держал связь по рации до последнего, общаясь главным образом со своей сестрой и говоря ей самые важные слова, какие только мог сказать перед смертью, но та до последнего не понимала, зачем он это говорит. И лишь когда переборка была взорвана, и зверолюдка первая вбежала внутрь сквозь пыль и дым, связь оборвалась. Последние следы аномалии были рассеяны, и голос её брата растворился в помехах на частоте, на которой уже никто и никогда не заговорит. А потом она нашла его труп - совершенно высохший, истлевший, как и все остальные останки, встреченные им в коридорах убежища. Всё закончилось.
Птолемей сделал всё, чтобы обезопасить свою сестру, и его попытка выдержала испытание временем. Чтобы люди получили то, за чем пришли, он собрал все самые ценные вещи, до которых мог добраться, в одном видном месте так, чтобы те сразу наткнулись на них. Он не использовал ничего из этого для себя, ибо оно лишь продлило бы его ожидание, но никогда не спасло бы. Целая куча добра ожидала авантюристов, но вместе с нею и раскрытие тайны, оказавшейся настолько же страшной, насколько и трагической.
Ларес воздержался от того, чтобы описать, как чувства испытала Клементина, когда наконец-то "воссоединилась" с братом, но он и не смог бы. Достаточно было уже того, что та не наложила на себя руки, не рехнулась, а лишь пребывает сейчас в глубоком трауре, который, видит Пустошь, через какое-то время пройдёт, изгладится.
К слову о Пустоши... сон-то, зараза, не сбылся! Но, пожалуй, Реджина могла этому только порадоваться. Ещё, конечно, не конец всего, но уже было самое стойкое чувство, что история их невероятной авантюры закончилась.

- Ну, в общем, это и есть, наверное, хорошая часть этой истории. - Ларес устало вздохнул, допил остатки пива и с тоской посмотрел на последние коробки и утварь, погружаемую в грузовик, - Всего этого добра нам хватит до конца жизни, если только распорядиться более-менее умело и не прокутить где-нибудь в столичном игорном доме. Я бы мог сказать, что дело увенчалось успехом, если бы только не знал, как и какой ценой этот успех был обеспечен. И хотя от нас реально ничего не зависело, мне хочется попросить у Клем прощения. Да и вообще у всех. Но это... в этом вся наша жизнь, верно? В любой бочке мёда всегда будет своя ложка дёгтя, а то и наоборот.

- Блять, бред какой-то. Аномалия? Ты как к этому пришел? Почему именно тут? А в других местах этой гребанной пустоши этих ебучих аномалий нет?!

Настал черед Реджины злиться и негодовать. Как её бесила вся эта сверхестественная хрень! Она ненавидела то что не понимала и чему не могла противостоять. В такие моменты она ощущала себя ничтожным жуком, который ничего не решает в своей никчемной жизни, а решает "великан человек" которому захочется или не захочется этого жучка раздавить, а может просто не заметит и раздавит. А ты можешь только наблюдать, как неотвратимо башкам затмевает собой все небо...

Если бы она не боялась до усрачки всей этой паранормальщины, она бы сейчас выхватила фонарик у Гонзалеса и самолично отправилась бы исследовать убежище, но она боялась и поэтому осталась. Ей не оставалось ничего, кроме как проглотить свое негодование и довольствоваться тем что имеет.
Когда она более менее успокоилась, а машина была загружена, наемница произнесла:
- Сваливаем нахрен отсюда.

Взор Реджины был мрачнее тучи.

К счастью, мрак очей Реджины не отражал окружающей её действительности. Если на секунду перестать думать о том, какое трагическое откровение постигло Клементину, всё остальное складывалось очень даже неплохо. Все были живы и практически здоровы - это, пожалуй, было самой главной причиной лишний раз не печалиться и не сердиться. Наёмница не понаслышке знала, на какие риски приходится идти, осуществляя подобного рода предприятия, и то, что по итогу целостность команды не была нарушена, уже говорила об успехе и о том, что всё было сделано правильно. Более того, группа получила в награду за свои действия солидный куш. Оговорка по теме того, что это всё-таки были не золотые горы, как обещалось в начале, уместностью не отличалась - это изначально находилось в разряде фантастики, а уж то, что люди получили в итоге по факту любой бы назвал чертовски огромной выгодой. И опять же - всё это на фоне того, что никто не умер, серьёзно не пострадал, а кто-то даже развлёкся! Да если бы всем за такие увеселительные прогулки давали такую награду... Впрочем, сейчас самое время вновь вспомнить, кто эту награду обеспечил, какой ценой, и что об этом думала зверолюдка.

Обратная дорога выдалась совершенно спокойной. Жара никуда не делась, и всё так же коптили двигатели, равно как и обливались потом несчастные водители багги. Но никакие бури на горизонте не обозначались, а по мере приближения к Свалке погода становилась всё менее и менее жаркой, что только радовало. Путь, казалось, выдался более долгий - пришлось дважды останавливаться, чтобы дать моторам остудиться. Но зато какая радость всё-таки была вернуться в места, где можно было ходить под солнцем с непокрытой головой и рисковать схватить пулю с куда большей вероятностью, чем солнечный удар - шило на мыло, ни всё-таки привычнее как-то с таким раскладом, не так ли?
Багги были возвращены Папе Хэнку, и на том их сделка была завершена. Хилл выказал недовольство потрёпанностью машин, в особенности тем, что у одной была вырвана фара и абы как впихнут аккумулятор - Фрэнку пришлось старательно сделать вид, что он тут не при чём. К счастью, допросов никто учинять не стал, и всё было списано на вандализм Гриффинов, своровавших машины первоначально, так что процесс передачи имущества завершился по-хорошему, и никто никому претензий не выставил.
Дабы не искушать судьбу, команда поторопилась покинуть вотчину реднеков и взяла прямой курс на юг. Они благополучно доехали до Блэкуотера, но останавливаться в самом городке не стали - сделали стоянку на окраине, дабы лишний раз не палить ценный груз. К тому моменту уже серьёзно назрел вопрос о разделе добычи, и главной фигуранткой в этом вопросе выступила Реджина. Однако, остальные сделали и свои комментарии.
- Мне из этого барахла много не надо. - хвастливо заверил всех Фрэнк и подмигнул женщине, - Я своё сокровище уже нашёл, хе-хе.
- Считаю, что всё, сделанное мною, носило исключительно характер долга, а потому не требует какой-либо оплаты, ибо уже достаточно самого факта свершения подвига. - уверенно постановил Брэнниган, в приступе пафосного героизма отрекаясь от доли.
- Сэр, при всём уважении к вашему выбору, "Нимбус" нуждается в основательном техобслуживании. Боюсь, что ваши личные сбережения не покроют и большей части расзодов на самые основные работы. - высказал замечание Генералу Кит, и это тоже можно было считать своего рода скромной претензией на малую часть хабара.
- Я считаю, что мы все достойны награды в равной доле. Поделить всё поровну, чтобы ни у кого вообще не осталось причин чувствовать себя обделённым. - заявил Ларес, хотя по глазам было видно, что он не против получить большую долю за счёт того, что кто-то ограничится малым или вовсе откажется от своей части.
Не высказалась только Клементина, но, судя в кабине, её сейчас трогать хотелось меньше всего.

По мере удаления от злополучного убежища, ставшего братской могилой, Реджина успокаивалась, к моменту передачи багги и вовсе пребывала в каком-никаком, хорошем расположении духа. Дальнейшая часть пути тоже прошла без накладок, эх был бы таким путь туда, а не обратно. Но было бы тогда что вспомнить? А вспомнить было что, начиная от той самой судьбоносной встречи в гостишке с Ларесом, где их пытались убить (интересно, кстати, а что с теми убийцами? Наверняка все тот старикан и затеял) и хотя Реджина изначально обещала однажды вернуться и спалить ту дыру, сейчас ей было наплевать. Сама сгниет, без её помощи. А Бренниган, как судьба свела их прямо там, в то утро. Ведь изначально она нахер его послала и что было бы, поедь она изначально с теми фермерами? Не факт что они вообще бы проделали весь этот путь.
Много всего произошло, однозначно есть что вспомнить.

- Ларес прав, - улыбнулась Рэджи Гонзалесу, - Все получать свою равную долю, а уж как ей распоряжаться, отдать кому то другому, пропить или вложить куда-то, дело каждого.

- Ну, что же, это будет по крайне мере честно. - Ларес удручённо вздохнул, но затем вдруг улыбнулся и выпрямился, воспрянув духом, - Да, так будет честно и, чёрт возьми, справедливо! Тут столько добра, что даже если кому-то достанется чуть меньше, чем всем, он этого не заметит. Даже если это буду я, хе-хе.

Проблема дележа оказалась вовсе не такой уж и проблемой. После того, как команда продолжила путь, они взяли прямой курс на Рэдволт - разумеется, проезжая все ранее посещённые места.
В Санденсе ребят ждала возможность сбагрить небольшую часть того, что у них имелось. Совсем маленькую, ибо цену там предлагали тоже небольшую, и так дешевить с самого начала никто не хотел. Но на дорожные расходы хватило с лихвой.
Ларес очень хотел заскочить в Стиллвэлл. Он ссылался на то, что ему необходимо вернуть кое-какой должок за те вещи, что были им одолжены его знакомым, в частности динамит и кое-что, чем отряду, к счастью, воспользоваться не пришлось. Усач не хотел раскрывать секрет, но, обнаружив на себе строгий взгляд Реджины, раскололся и признался, что пронёс на борт "Нимбуса" армейский пулемёт. Каким образом он умудрился его достать, он уже, правда, не признался, но зато в то, что он обещал его вернуть в целости и сохранности владельцу, дабы не выплачивать потом колоссальную компенсацию, верилось охотно - вряд ли меркантильный авантюрист начал бы разбазаривание своей доли с такого идиотского и солидного штрафа.
Реджина впервые в своей жизни увидела столицу так близко... и всё равно туда не попала. Рэдволт не манил её нисколечко, а лишь напротив, отвращал от себя шумностью и людностью, обилием людей, чей внешний вид прямо говорил о том, что они далеки от того, что происходит во всех Красных Землях. Им довелось лишь побывать в пригородной области, но и тому наёмница была рада. А самое главное, здесь им и предстояло продать весь хабар.
Связи лареса в этих местах странным образом заканчивались - он пытался импровизировать, но после того, как они пару раз чуть не облажались с аферистами, пришлось изыскивать другие пути - зато Рэдж с Фрэнком почесали кулаки, и это была хорошая отдушина, а ещё пара сотен трофейных марок из карманов проходимцев. На помощь же со скупкой неожиданно пришёл Кит - ему повезло встретиться с одним из родственников, а впоследствии с роднёй. Наёмница и остальные были свидетелями довольно сдержанной по настроению, но всё равно очень трогательной сцены свидания блудного сына, вечно прозябающего в "командировках", и родителей, выбравших редкие встречи каждодневному видению чада в пороках и пьянстве. В последний момент Реджина заметила, что вместе с ними за этим исподтишка наблюдает Клем. Зверолюдка малость успокоилась и отошла от траура, и хотя всё ещё была в печали, по её мордашке было видно - она переживёт это, и рано или поздно всё у неё будет хорошо.
Хабар удалось сбагрить полностью, и сбагрить по очень хорошей цене. Реджина в жизни не видела столько денег, и уж тем более не держала никогда столько на руках, но в тот момент это было явью - красной, хрустящей явью, местами засаленной и слегка надорванной, но самой что ни на есть настоящей. Это были её билеты в новую жизнь, которую та могла выстроить по своим собственным правилам, так, как ей хотелось. Это был конец, настоящее окончание истории пережитого приключения, из которого она, как ни крути, вышла победителем, удостоившегося своей заслуженной награды.

Поздней ночью в одной из пригородных харчевен было особенно немноголюдно. Из всех посетителей только Реджина, Фрэнк, да какой-то старик, что успешно заложил какое-то старьё и пропивал вырученные деньги, но вот уже час как нажрался в свинью и мирно дрых за столиком в обнимку с бутылкой. Хозяин был не в счёт, тем более что сам дремал под тихий рокот радиоприёмника, уронив голову на специально припасённую для этого подушечку на спинке стула.
Их осталось двое - Билдерс и Рул. Кит не мог позволить себе проводить много времени с семьёй, но ему нужно было восстановить "Нимбус". Генерал присутствовал при этом неотступно, и вообще не отходил от грузовика дальше чем в кабак, напротив которого он был припаркован. Ларес улаживал какие-то свои дела вместе со зверолюдкой, таская её за собой, но так как он клятвенно пообещал наёмнице, что ни во что такое встревать не будет и её тоже не втянет, можно было не беспокоиться - шерстяной полезно было развеяться, она заслужила. Все заслужили.
- Ну-с, Рэдж, какие теперь планы? - здоровяк поднял своё пиво, в кои-то веки оказавшееся в культурной стеклянной таре, - Как теперь жить будешь?

Лениво потягивая пиво вместе с Фрэнком, Реджина сидела в чистом комплекте одежды, после купания, да с кучей бабла - хозяйка жизни, не иначе.
Она долго думала о том что она будет делать, когда выполнит это задание. Задание оказалось провальным, но свои деньги они получили, пусть и в меньшем объеме, но все равно чертовски много. Должно хватить на безбедную старость. И если, ещё совсем недавно ей хотелось уехать в такую глушь, где на сотни миль не будет ни одного человека и там жить в тишине и покое, то сейчас она поняла, что одна она никогда не останется и Красная Сука, обязательно в гости нагрянет. Было страшно, что она не выдержит этого и просто пустит себе пулю в лоб.
Человек существо социальное, а потому надо не бежать от людей, а найти своих людей и никогда не отпускать. И она их нашла. Реджина, решила что купит или построит дом, где нибудь рядом с пекарней, или что он там хотел открыть, Гонзалеса. Попытается убедить Генерала не пытаться спасти весь мир, а только один маленький городок. Что бы он тоже осел по-близости, а где Ли, там и Кит. Ну и Клементину никто конечно не бросит. Ну и конечно же Фрэнк. Этого неостановимого здоровяка, будет трудно удержать на одном месте долго, но быть может что то и получится придумать. В любом случае, жизнь и Пустошь, расставят все по местам.
Реджина отпила пиво из кружки и поставив ее на стол, посмотрела игриво на Фрэнка и улыбнулась:
- Да есть у меня одна идейка...

Команде "Нимбуса", команде Реджины, пришлось хорошенько подумать над тем выбором, который уже стоял на пороге, и вот наконец-то встал перед лицом, широко улыбаясь почище Красной Суки и требуя ответа - кто, куда, как. У всех были свои планы, но суждено ли им было хоть как-то объединиться?

...Что же, сейчас мы это узнаем...

ЭПИЛОГ.

Имея на руках внушительную финансовую базу, Реджина долго думала над тем, куда же их направить. Давний план по обустройству своего собственного семейного гнёздышка в свою очередь сталкивался с вопросом, как поступить - обособиться от всех и жить вдали, никем не понукаемая и ни от кого не зависимая, или же всё-таки придерживаться цивилизованных областей. В итоге выбор пал в пользу последнего - бывшая рейдерша могла позаботиться о себе и одна посреди пустоши, но кое-кому, чью жизнь она ценила выше своей, требовалась безопасность.

Сотрудничество с Генералом Брэнниганом Ли было одновременно и самым странным, и самым забавным в жизни Реджины. А ещё довольно весёлым само по себе - таким оно отложилось в памяти, когда они выпили в последний раз. Увы, наёмнице не удалось убедить Ли и Кита в нецелесообразности их странствий по Красным Землям - впрочем, вряд ли кто-то ещё смог бы.
Брэнниган торжественно обещал навещать Рэдж по возможности, но слово своё сдержал лишь единожды, и более никогда не появлялся в пределах тех мест, где она жила. Но ставить это ему в вину совершенно не хотелось.

Реджина, Ларес, Фрэнк и Клементина перебрались в Сансет-Вэлли и там осели. Несмотря на то, что каждый был волен распоряжаться своей долей по своему усмотрению, некоторые решили поделиться своей частью с теми, у кого были действительно большие планы, но которым не хватало своих средств. Таким человеком оказался, что неудивительно, Гонзалес, и первой, кто отдал ему свою часть средств в полном объёме, была зверолюдка. Усач сразу же занялся реализацией средств по части покупки земли и организации на той работ, но самое главное, что он хотел, было впереди.

К великому огорчению Лареса, старик, владевшей пекарней и готовивший хвалёные лепёшки, скончался несколько лет назад, о чём сообщили его родственники. К счастью, они сохранили саму пекарню практически нетронутой, и за это время так и не смогли её никому продать. Ларес купил её за полную цену, а также закатил по этому случаю пирушку, в рамках которой пригласил всех родственников обожаемого им старика, кто ранее тоже принимал участие в производстве выпечки, снова работать там, на что те из чувства признательности подарили ему книжку с рецептами самого повара.

Клементина довольно долго носила траур по погибшему племени, но она крепилась духом и не сдавалась, с каждым днём обретая всё больше уверенности в том, что ей стоит жить дальше и не оглядываться назад. Этого хотел её брат, спасая жизнь сестре, и та не могла позволить его усилиям стать напрасными. Она поселилась в Сансет-Вэлли, отдав свою часть от сокровищ Гонзалесу, и осталась работать на одной из его ферм. Клем сделала свой выбор, и на том была исключительно её воля, без давления со стороны. Но это действительно помогло ей отвлечься от прошлого и в конце концов вернуться к нормальной жизни и душевному равновесию, а уж это, можно сказать, бесценно.

Что до Реджины и Фрэнка, то их жизнь и быт сложились вместе и на первых порах достаточно хорошо. Билдерс обратил половину своих средств на то, чтобы помочь Рул приобрести свой собственный дом, завести хозяйство и прочно встать на ноги. Более того, он сам принял активное участие во всех трудовых вопросах - благодаря своей физической форме, они давались ему легко и могли быть выполнены в больших объёмах и с присущим качеством на первых порах, что обычно бывают самыми сложными

Жизнь в Сансет-Вэлли была тихой и безмятежной. Не влезая ни в чьи дела и не занимаясь ничем противозаконным, Реджина довольствовалась тем, что её никто не трогал, и у местного населения она была на хорошем счёту. Впрочем, возможно, к ней никто не хотел соваться и из-за её грозного вида, а также друзей, что всегда были рядом. Бывшая наёмница имела возможность несколько раз в неделю баловать себя лепёшками Гонзалеса, и, надо сказать, он не зря их хвалил - прекрасное блюдо, едва не канувшее в лету вместе с покойным создателем. Она навещала Клементину и могла видеть её за работой - спокойную, уверенную в себе, немного наивную и непосредственную, но, в общем-то, счастливую. Рядом всегда был Фрэнк, с которым она делила и стол, и дом, и ложе, а уж этот здоровяк никому не давал скучать. Но главным было не это.

У Реджины родился прекрасный, здоровый малыш. Ещё будучи на сносях, она понимала, что скоро всё изменится, а когда судьбоносный день настал, для неё не осталось никаких сомнений, что с этого самого момента новая жизнь началась сразу для двух человек - для её сына и для неё самой. Женщина не питала иллюзий, но это был самый большой подарок, который когда-либо преподносила ей жизнь.

Фрэнк всегда веселил тех, с кем был близок, заряжал энергией и задором. Вот только сам он со временем становился мягче, слабее - не физически, но морально. Поначалу Реджина думала, что это лишь признаки того, как мужчина остепеняется и из лихого пустошного бродяги превращается в домашнего семьянина. Однако, в конце концов она поняла, что мужик просто скучает. Скучает по тому, что всегда делал, как жил и к чему стремился. И он никогда этого не скрывал - просто на те два года, что провёл с нею, вёл себя как ответственный человек. Помог встать на ноги, поднял хозяйство, делал безропотно всю работу, когда Реджина по естественным причинам не могла порой даже лишний раз наклониться. В конце концов, Билдерс подарил ей ребёнка с поистине завидной наследственностью, и это уже само по себе многое искупало в его вине.
В один прекрасный день Фрэнк ушёл - это не было внезапно, и перед этим они попрощались, посидели за столом, отведали знаменитых лепёшек усача. А на следующий день здоровяк последний раз переступил порог дома Рул. У него, как и Генерала, как и у многих других, была какая-то своя цель, своя миссия, и этот человек просто не мог не идти по этому пути, иначе просто потерял бы часть себя, часть своей души. Прекрасно понимая это, Реджина была готова изначально, а потому отпустила Фрэнка спокойно.

Дело Лареса процветало, и он был очень доволен этим фактом. Грамотно распоряжаясь финансами, он благополучно переживал периоды неурожая, а когда дела шли в гору, извлекал из этого максимум выгоды, никого не обижая, но и себя без лишней копеечки не оставляя. Несмотря на то, что в его ведомстве было много ферм, как зерновых, так и животных, особую любовь он питал к пекарне, где проводил немало времени. Дядька знатно поправился, и от стройного щёголя остались только его усы и характер. Он очень хотел, чтобы рядом работала на кухне Клементина, но хотел, чтобы посетители жаловались на шерсть в еде, поэтому той пришлось работать на одной из его ферм. Однако, усач никогда никого не перегружал и с пониманием относился к каждому рабочему и фермеру.
Не забывал Ларес и о тех, благодаря которому его теперешняя жизнь стала возможной. Мужчина нередко заглядывал в гости к Рэдж, а после ухода Фрэнка стал заходить ещё чаще, помогать в домашних делах по мере возможности и, конечно же, каждый раз обязательно принося что-то из продукции пекарни и ферм. Они общались так дружно и часто, что в какой-то момент ребёнок Реджины чуть было не начал называть Гонзалеса папой - тогда пришлось насильно ограничить усача с визитами и подарками. Ну а потом он и сам стал заходить реже, однако, друзьями они всё-таки остались, и это уже было на века. Как и с Клементиной. Как и с Билдерсом. Как и со всеми остальными.

Сын Реджины и Фрэнка рос здоровым, крепким малым. Он был силён и внушающ, как и оба его родителя, но в то же время неприлично красив, чем не походил ни на мать, ни на отца. Бывшую рейдершу переполняла гордость каждый раз, когда она видела его. Это был её ребёнок, её жизнь и знак того, что она всё сделала правильно, а то, что имела ныне, заслужила по справедливости.

Шли годы, а в Сансет-Вэлли практически ничего не менялось. Реджина рано состарилась - впрочем, по большей части только внешне, а уж до настоящей старости и дряхлости ввиду её запаса здоровья и силы было далеко, чем она нередко удивляла своих соседок-сверстниц, когда запросто могла одной рукой наколоть дров и перекопать огород, не свалившись потом на несколько дней с больной спиной. Её сын вырос и превратился в славного молодого мужчину на зависть всем без исключения. С девочками у него ладилось хорошо, но недолго - впрочем, тот был достаточно умён и ответственнен, чтобы не связывать свою жизнь с прошмандовкой, однако, не разрушал материнских надежд понянчиться с внуками.
Ларес уже давно не появлялся в доме Рул. Визиты, становившиеся всё более редкими с каждым годом, прекратились совсем, и разве что его работники регулярно приносили гостинцы с молоком, яйцами и лепёшками, которые, впрочем, пекли уже совсем другие люди. Оставаясь холостяком, Гонзалес, растолстевший за первое время, стал весь в разъездах в столицу и по округе, и вместе с этим делом неплохо похудел. В последние годы он практически перепоручил все свои дела рабочим и друзьям, к которым питал больше всего доверия, и в городе практически не появлялся. Однажды уехав куда-то далеко на несколько месяцев, он не вернулся спустя обозначенный срок. Не вернулся и спустя год. Только потом через слухи и сплетни до Реджины дошла неприятная новость о том, что какой-то богатый фермер из Сансет-Вэлли был найден мёртвым в придорожной гостинице, где его ночью искусали ядовитые скорпионы.
Клементина прожила в Сансет-Вэлли очень долго, но не превзошла в этом плане Лареса. Несмотря на то, что относились к ней достаточно нейтрально и равнодушно, она всё равно чувствовала себя не в своей тарелке каждый раз, когда приходилось иметь дело с людьми. Пока однажды город не посетило бродячее племя мирных зверолюдов. Волчица познакомилась с одним из тамошних самцов, и они общались всё время, пока племя было в городе. Затем зверолюди ушли, но вернулись через несколько месяцев совсем ненадолго, а когда ушли, выяснилось, что Клем отправилась вместе с ними. Уходя, она передала сообщение Ларесу, а тот в свою очередь Реджине, чем подтвердил, что всё так и было, и что зверолюдка нашла наконец-то то общество, в котором действительно собирается провести остаток жизни. Последними её словами были те, в которым она сердечно благодарила Рэдж и всех-всех-всех, кто помог ей тогда, и обещала, что никогда не забудет их доброту и помощь.

В конце концов, рядом с Реджиной не осталось никого из тех, кто был её старыми друзьями. Знакомые в Сансет-Вэлли оставались просто знакомыми, иногда хорошими, но не более того. Однако, она всё-таки была не одна. У неё был сын, и это придавало цель каждому дню, привносило радость в каждое утро при пробуждении и успокоение, засыпая ночью и веря, что завтра будет ничуть не хуже. Женщина, обладавшая даром предвидения, каждый день спрашивала саму себя, что принесёт ей и её ребёнку этот день, и каждый раз получала ответ, подчас конкретный, а подчас прозрачный до невозможности, но всегда оптимистичный и жизнеутверждающий. В такие минуты Реджина Элизабет Рул ясно и чётко осознавала сама для себя, что для неё есть истинное счастье - знание, верное знание того, что всё в итоге будет хорошо.

КОНЕЦ...

...или нет?

Старое, морщинистое лицо смотрело на неё из отражения зеркальца на табуретке, стоявшей близ подлокотника кресла. Старое, морщинистое, но всё ещё источавшую решимость и готовность дать сдачи. Она всегда была сильной, стояла на своём и смело смотрела в лицо проблемам, неприятностям, и всегда смотрела им в глаза без страха. Но сегодня там был страх, потому что ей противостояли неприятности, которых она боялась всегда. Неприятности, родом из далёкого прошлого, замыленые его многолетним туманом, но не забытые. Каждое утро она спрашивала сама себя, что принесёт ей этот день. Обладая даром предвидения, она каждый раз слышала ответ разной степени ясности, но, так или иначе, что-то слышала, и это её радовала. Но в это утро она не услышала в ответ ничего. Спросила ещё раз, чётко, внятно и даже вслух, чего раньше не делала - и снова тишина. А потом вдруг услышала.

...Жди...

Отражение в зеркальце внезапно стало кроваво-красным. Реджина плотно зажмурила глаза, открыла и отдёрнула голову. Сын поставил на табуретку, прямо перед зеркалом, стеклянный стакан с домашним вином, который она последние несколько лет полюбила выпивать по вечерам в кресле и предаваясь старым воспоминаниям.
- Ну вот, держи. - добродушно проговорил он и улыбнулся, - Всё, мам, я пошёл.
Реджина молча кивнула. У неё не было ни единой причины отказывать ему, потому что сын шёл в гости к семье, чья дочь ему приглянулась, и с которой, возможно, он свяжет свою жизнь. Она никогда об этом не говорила, но на самом деле долго ждала того дня. Так же долго, как и другого дня. И вот они наступили одновременно. Поэтому старушка Рул не хотела, чтобы он оказался свидетелем этой встречи.
Огонь в камине уже начал затухать. Не вставая с кресла, Реджина подкинула в пламя несколько заранее заготовленных для этой цели поленцев и с тяжёлым вздохом откинулась на спинку кресла, возвращая в исходное положение, поперёк колен, старый помповый дробовик, давно подаренный ей на юбилей покойным Ларесом. Зачем она его взяла, не понимала даже она - скорее, по старой памяти. Гостья, что должна была нанести визит, наверняка рассмеётся ей в лицо, ибо на неё такие штучки не действуют. Но с ружьём было спокойнее, совсем чуть-чуть, но спокойнее.
За окном уже давно сгустились сумерки, как по дощатому полу раздался шорох её шагов.
- Привет. - сказал она и широко улыбнулась, обнажая хищный оскал ровных зубов.
Реджина узнала бы её из тысяч, из миллионов других лиц. Узнал бы любой, кто хоть раз её видел, потому что за то время, что прошло, только это лицо и эта улыбка ни капельки не изменились. Единственное, что было не так, как раньше, так это обстановка - без пафоса и превращения всего вокруг в пустошь и безысходную тьму, без скелетов, набивающегося во все щели песка и прочей трухни. Она пришла, словно старый друг, без фанфар и манерности. Пришла, по-девичьи держа руки за спиной, словно пряча там какой-то подарок. Но она уже сделала свой подарок, однажды, и сейчас пришла забрать своё обратно.
- Мы можем сделать это быстро, а можем немного... потянуть время. - она прошлась вдоль гостиной, приблизилась к камину и воззрилась на языки огня, лижущие свежую порцию древесины, от чего в её собственных зрачках заиграло пламя, - Вино, ружьё, уютно. А ты подготовилась. Ну ещё бы, ведь у тебя было столько времени.

Старушка Рул не ответила, лишь сильнее сжала истончавшиеся губы. Пускай Красная Сука пугала, но уже не так сильно как раньше. Смерть не пугает человека прожившего долгую и счастливую жизнь. Его пугает что она оказывается прожита зря.
Сжав сильнее пальцы на дробовике, женщина все же ответила:
- Дар? Забирай. Ты могла его забрать ещё тогда, он был чуть более чем бесполезен. Мне предвидение уже ни к чему.

Женщина в красном резко развернулась к ней, глядя прямо в глаза и не отрывая взгляда. Хотя та отвернулась от огня, в тех ещё мелькали всполохи огня. Она твёрдым, уверенным шагом подошла к Реджине, и в тот момент женщине показалось, что на этом всё кончится. Руки вцепились в цевьё помповика, но их сковал предательских холод и дрожь чрезмерного нервного напряжения.
Красная Сука взяла стакан с вином и отошла, вновь поворачиваясь к камину и отпивая немного.
- Хорошее вино. Славный был урожай, даже слишком. И сделали его грамотно, знающие толк люди. Но ты этого не понимаешь, не ценишь. Никто не ценит того, что у него есть. Никто не понимает, что бывает, когда пытаешься заполучить то, чего у тебя нет.
Она поставила стакан на край камина и повернулась к нему спиной, лицом к Реджине. К тому моменту всякое смятение отошло от неё, и женщина была готова вновь держать и речь, и оружие. Та выпила её вино, словно была живым человеком, словно сбросила с себя былое величие и решила благородно рискнуть, как рискуют знатные мужи, в порыве сильной гордыне выходя на равный бой с отважившимся бросить им вызов.
- Око за око, Помнишь ещё этот принцип, Реджина? Ты посвятила ему свою молодость. Не столько много было отнято у тебя, сколько после сошло с рук. И ты до последнего верила, что всё забудется? Как если у каждого твоего проступка был срок годности? Я хочу спросить тебя, и спрашиваю, но не столько для себя, сколько для тебя. Когда мы закончим, у тебя могут остаться вопросы, которые будут мучать тебя всю твою оставшуюся жизнь и после неё, поэтому лучше задай их сейчас. Или забудь. Око за око, Реджина.

Старушка нервно притопнула ногой, чуть дернула стволом дробовика, да медленно, по кошачьи моргнула.
- А что пытаешься заполучить ты? Чего ты добиваешься?
- Тебе нужен был этот дар? Только честно. - перебила её своим вопросом Красная Сука и вновь сложила руки за спиной.
- А если я совру, не поймёшь? - крякнула старушка и поставила дробовик на пол, оперев стволом на столик, - Нет, не нужен был. Ты могла забрать его тогда, в Нимбусе, так что не спрашивай с меня за свой проеб.
- Ты можешь соврать. А можешь и не соврать. - она сделала деликатный шажок навстречу, - Хорошо, не спрошу. И ты с меня тоже не спросишь.
Время было позднее, но, возможно, выстрел среди ночи, прозвучавший в доме, не будет воспринят как основательная причина подорваться и идти выяснять, что случилось у соседей. Почему-то именно эти мысли многоопытный, практичный ум престарелой женщины начал просчитывать в эту секунду.
- Ты взяла то, что имело ценность для кого-то, но самой тебе было не нужно. Ты не спрашивала разрешения у хозяйки. Ты получила это посредством чужих рук. Я не знаю, о чём ты мне можешь соврать тут, но всё именно так.
Ещё один шажок ближе. Словно какой-то таймер, который истечёт, едва та подойдёт ближе, и что-то случится. Что-то страшное.
- Иди нахуй, бешеная сука! - злобно прорычала старушка, - Мне навязали этот ебучий геморрой! Я общалась с Гонзалесом, а он наебывал аферистов похлеще тебя, так что не получится тебе выставить меня виноватой, благодетельница хуева, раздающая всем дары.
Она издала тихий, издевательский смешок и на секунду отвернула голову.
- Но где же сейчас этот великий аферист, хм-м. Когда-то эта проблема обозначила себя, но ей не придали никакого значения. Ларес верил, что деньги и хитрый план спасут его от гнева таких же, как и он, а ты... ты просто решила не заморачиваться. Но последствия, как и я, умеют ждать своего часа.
Она сделала ещё шаг. Никто не говорил, что нужно подойти вплотную, но где та грань, за которой всё? Что, если она уже стоит у неё, и ещё лишь шаг...
- Око за око, Реджина. Ты взяла то, что тебе не нужно, и я возьму то же. Ты ни с кем не считалась, и с тобой никто не посчитается. Всё возвращается, Реджина Элизабет Рул. Раз за разом, круг за кругом, повторяется одно и то же от начала до конца. Будущего нет. Ни у тех, кто тебя окружает сейчас, ни у тех, кто может быть, будет окружать после. Ни у твоих друзей, ни у тебя самой. Ни у твоего сына...

И в ту же секунду прогремел выстрел. Ружьё выстрелило, и причиной тому была мать, осознавшая в последний момент, какую цену ей предложено было заплатить. Момент, который был упущен. Цена была заплачена.
Заряд картечи крутой осыпью превратил живот Красной Суки в месиво, после которого та могла выжить лишь используя свои грязные штучки. Но если бы Реджина не чувствовала в тот момент, что перед нею стоит нечто из плоти и крови, нечто настоящее, что можно умертвить, она бы лишний раз поостреглась. Чутьё бывшего рейдера, посвятившего своему делу не один год, не подвело её, и когда на лицо ей брызнула кровь, то она была настоящей, горячей и солоноватой на вкус, ибо часть её оросили и губы старухи.
Женщину откинула на пару шагов назад, и та рухнула на пол, заливая его кровью.
Дробовик в старых руках трясся, не то от тяжести, ни то от страха, а скорее всего, от всего вместе. Неужели? Мертва? Вот так просто, как обычный человек?
Нет, это не могло быть правдой.
Старушка подкинула ещё одну палешку в камин, что бы огонь горел чуть ярче и лучше было видеть тело мертвой суки, да так и осталась сидеть с дробовиком в руках, смотря на остывающий труп и ожидая возвращения сына.
Огонь неохотно лизнул дрова - кажется, на них тоже была кровь, много крови. Словно стеснялся чего-то, словно знал что-то, от чего готов был противоречить своей стихии. Но всё-таки начал разгораться. И в более ярком пламени было видно, как тело Красной Суки ещё дышит, и та едва шевелится.
- Чужими руками... - прохрипела она и тихо посмеялась, - Око за око, Реджина... И ты с меня не спросишь за это... но... за что тогда?
Смех больше не звучал. Хрипы тоже стихли, но стали басистыми, совсем не женскими.
- За что...
Голос принадлежал уже не женщине в красном. На полу, перед разгорающимся камином, в огромной луже крови и с развороченным до самых кишок брюхом лежал её сын.
- Мам... за... что...