[DW] Между молотом и наковальней | ходы игроков |

После победы над орками вы собрали все, что смогли найти в их убогих лачугах, больше похожих на казармы. Улов оказался не слишком большим: немного монет и приманивающие мух свертки с козим сыром, водянистыми фруктами и вяленым мясом неизвестного происхождения — так у зеленокожих выглядят пайки. Все, что имело реальную ценность, Драаж пожертвовал для ритуала, призвавшего Сармота.

Коннор припомнил примерное направление до ближайшей большой дороги. Благодаря памяти воина и пайкам вам удалось беспрепятственно выйти к дороге и спросить у какого-то путника в сером балахоне, расписанном синими вензелями, где расположено ближайшее поселение. Тот охотно рассказал вам, что в нескольких днях пути есть городок Истбрук, известный своим кузнецом. Путник скрывал лицо за капюшоном, но у вас не было ни времени, ни желания выяснять, кто он такой и что делает в опасной близости к логову Драажа, тем более, что рана Ларны оказалась серьезнее, чем вы думали.

Хоть она и уверяла, что с ней все в порядке, и пыталась идти самостоятельно, ее бил озноб и на каждом шагу она кривилась от боли. Ее рана загноилась, а нога распухла. Когда вы достигли Истбрука, на воительнице не было лица.

Узнав, что среди вас есть бард, жители поселения устроили вам радушный прием и поселили в «Четырех ветрах» с большой скидкой, хоть почти все комнаты и были уже заняты. Ларне оказали первую помощь. Владелица постоялого двора, хлопоча по хозяйству, закидала вас всяческими слухами, большая часть которых касалась Джулиана Гроуна, местного кузнеца.

Оставив Ларну отдыхать и набираться сил, вы отправились в таверну «Зимний Волк».



После оплаты жилья у вас почти не осталось денег, но, к счастью, сегодня выпивка за счет заведения, потому что в таверне проходит праздник — конкурс талантов среди окрестных умельцев (потому-то весь постоялый двор заполнен). Таверна кишит посетителями, кто-то разминается перед выступлением, другие шумно переставляют стулья. В дальнем углу зала вы замечаете путника в балахоне, которого вы встретили по пути.

По условиям конкурса любой может принять участие в конкурсе. Главный приз — 40 зм. Второе и третье место получат по 20 зм.

Что вы будете делать?

На последние медяки Коннор взял себе тарелку тушеных ребрышек, которые и уминал, запивая дармовым пивом и не скрывая удовольствия. Простые радости жизни после долгого времени плена доставляли воину еще больше приятных ощущений, как глоток из затхлой лужи кажется невероятно вкусным для того, кто брел через пустыню.
- Ну, Касси, неужто пропустишь такую возможность блеснуть? - спросил О'Мур, обернувшись к бардессе. - Да и деньги нам не помешают, м?

Каким чудом, оказывается, может быть простая возможность сытно поесть! Запить это тёплым элем. Помыться. Да-да, помыться, пусть и в обычной кадушке с тёплой водой, безо всяких душистых трав, как она, бывало, мылась Порт-Лоуне. Постирать одежду. Хорошо бы было, конечно, надеть чистую, но денег на это пока не было.
Так что Коннор был более чем прав: им нужно было заработать. Поэтому...
-- Конечно, не упущу. Только нужно решить, что петь. Баллада о ваших подвигах ещё не закончена, -- сказала она. -- Есть у меня пара идей. Окончательно определюсь, когда поболтаю с местными-- нужно знать свою аудиторию, не так ли?
Сделав ещё один глоток из кружки, она решительно встала, и поправила причёску, придирчиво разглядывая своё отражение на дне кружки. Нужно было возвращаться к тому, что она умела лучше всего... К болтовне.
"Посмотрим, не потеряла ли я форму", -- подумала она.

Как же долго Тариэль ждал, чтобы просто посидеть в таверне и выпить эля. Кажется, что за те месяцы в шахтах Драажа он уже забыл вкус еды, чтобы той непонятной похлебки. Эльф немного перекусил овощами и тушеным мясом, и теперь сидел, потягивая пиво. Наверное, первая кружка оказалась самым вкусным пивом, которое Тариэль пил в своей жизни.

Маг раскрыл свою магическую книгу прямо на столе и погрузился в полумедитативное состояние. Нужно было обновить в памяти плетение заклинания исцеления. Ларне требуется помощь, и чем побыстрее. Рана уже выглядела плохо, не нужно было затягивать с этим.

А уж после этого можно подумать и о простых житейских радостях. Эльф был совсем не против вымыться или хотя бы поплавать в реке, смыв пот, кровь и грязь с тела.

Если уж у Ворона был выбор, что есть, он предпочитал питаться тушёными овощами. В этот раз особенного выбора у него всё же не было - как и денег на руках - и потому пришлось довольствоваться тушёным мясом. Впрочем, мечта об овощах всё ещё теплилась в нём. Стоит только стемнеть, он не побрезгует осмотреться здесь и найти немного золотых...На будущее.
Ну или же нет; если он впечатлит публику, то монет ему хватит на идеальный ужин. Нужно...Только...Придумать...Что-то...Монеты!
- Тариэль, Касс, почему бы нам не устроить совместное шоу? Кто-то поёт, кто-то дышит огнём, кто-то. - Вор глубоко кивнул. - Впечатляет зрителей. Займём все три первых места и поделим деньги поровну.

Тариэль, не отрываясь от книги, кивнул и ответил Ворону:

- Можно попробовать. Только я огнем дышать не буду, а то еще таверну спалю ненароком. Покажу что-то более безопасное.

Кассандра очаровала всех еще до начала конкурса. Ее приветливость и заинтересованность в жизни Истбрука понравилась местным. Толстый дворф по имени Нуррак, истбрукский кожевенник, рассказал о Шеале:

— Дыть это наша богиня, Шеала Шелкошепотная. Отгоняет от Истбрука злые тени, а добрым героям дает в темноте убежище. — тут дворф заговорщически прищурился и почему-то перешел на полушепот. — Здесь недалеча обитала злая фея, то ли Ховерла, то ли Горивла, что-то такое. Много плохого она окрестным селениям сделала, лесных духов на них нагоняя. Детей воровала и скот с ума сводила. Но Истбрук не тронула, потому что Шеала духов ни на шаг не подпускает. Хранительница она, вот что.

Но большинство, конечно, рассказывало о кузнеце: Джулиан Гроун был местным героем, большим умельцем и завидным женихом. Его изделия отличались не только качеством, но и красотой, так что его и старые вояки с севера уважали, и изящные эльфы из Изумрудных Лесов. Несколько месяцев назад Джулиана будто подменили: он стал работать на износ, без отдыха, и вскоре стал отказываться от заказов. Еще через несколько недель он запер кузницу и теперь выходит только за хлебом и молоком, и то при этом ни слова не говорит.

— Волосами зарос, как варвар с горного пика, — пожаловался Кассандре продавец местного магазинчика. — Пахнет как козел, а в глазах усталость. И жалко его, и злоба на него берет: без кузнеца мы остались.

Каких только слухов не ходит вокруг Джулиана. Одни люди говорят, что кузнец заключил контракт с демоном и кует ему броню. Другие -- что злой колдун нанял кузнеца, чтобы тот выковал ему волшебный трезубец. А третьи -- что кузнец тронулся умом, и на самом деле стучит по пустой наковальне. Служители Шеалы же считают, что над ним висит проклятье, но мольбы богине пока не помогают.

Когда Кассандра спросила, кто такой Зимний Волк, на нее упала огромная тень. За ее спиной стоял могучий старец, на две головы выше Коннора и значительно шире в плечах.

-- Ишь какая любопытная! -- ухмыльнулся он. -- Ну раз спрашиваешь, вот он, прямо перед тобой. Я -- Борус Зимний Волк, хозяин этого заведеньица. С далекого севера я, поэтому зимний. Буду глядеть за тобой в оба.

Могучий старик подмигнул Кассандре и хлопнул в ладоши, привлекая всеобщее внимание.

-- Ну что ж! Давайте начинать, а? -- громогласно объявил он. -- В этом году Джулиана мы не дождемся, поэтому вместо него судить буду я.

По залу пробежал недовольный гул.

-- Есть кто против? -- пробасил хозяин, и все тотчас же замолкли. -- Тогда идем по списку, в порядке записи.

Большинство выступающих -- барды, но есть и несколько танцоров, силач, пара шутов, один из которых выступает с маленькой обезьянкой, карлик-иллюзионист и даже паладин с проповедью.

А что будете делать вы?

Тариэль не слишком смотрел на выступления других - он был слишком погружен в свою книгу. Но краем уха слышал куплеты бардов, и они были неплохими. Но по мнению мага, Кассандра выступала куда лучше, ведь ее песнопения поддерживали их пятерых на пути к свободе их подземелий лича, а не только служили потехой публики.

Маг вполне серьезно отнесся к словам Ворона насчет представления, ведь деньги-то им как раз не помешают. Да и получить какую-никакую известность в поселении - это тоже на руку путникам. Поэтому Тариэль уже примерно представлял, как будет проходить его выступление. Все же свою магию на свободе он немного обуздал и стал чуть лучше ее контролировать. Через пару месяцев друзья увидят мага в его полной мощи. И Тариэль уверен, что они еще удивятся.

Когда настало время выступления мага, он неспешно вышел на середину таверны, держа осанку так, как прививали ему дома. Мать будущего мага потратила много дней и розг, чтобы обучить сына манерам настоящего эльфа. С едва заметной улыбкой маг начал свое выступление.

Он подождал, когда взгляды публики сомкнутся на нем и без единого слова поднял правую руку на уровень глаз. В повернутой вверх ладони с тихой вспышкой загорелся шар огня размером с небольшое яблоко. И только после этого Тариэль обратил свой взор на зрителей и начал говорить.

- Знаете ли вы, что такое жизнь?

Говорил он негромко. Ведь лучший способ заставить себя слушать - не крик, а шепот. Слова, сказанные шепотом, находят отклик в душе. После небольшой паузы тихий голос мага вновь наполнил таверну.

- Тысячи лет назад божественный огонь осветил мир. И зародилась жизнь... К свету тянутся деревья и травы. Огонь дает пищу и тепло человеку, наполняет кузнечные горны дварфов и питает души эльфов...

Слово Тариэля стелилось по таверне, и маг медленно вытянул руку вперед. Пламя в его руке разгоралось ярче и зрители, которые сидели за ближайшими столами, могли ощутить тепло, исходящее от него.

- Огонь дает жизнь и ее забирает. Его нельзя покорить и заставить служить себе... Тысячи безумцев пытались заключить огненную стихию в оковы, но пламя не терпит неволи. Чем сильнее сжимаешь его в своих руках, тем опаснее оно становится...

Маг начал медленно сжимать пальцы. И стихия в его руке пришла в движение. Она стала искриться, трещать, небольшие искорки вылетали из пламени и сгорали, не долетая до земли. Шарик огня нехотя сжимался, будто сопротивляясь и подтверждая слова мага. Цвет пламени тоже изменился. Из уютного желтого оттенка, который бывает только в камине родного дома, он стал почти белым, чужим и опасным. Казалось, именно такой огонь горит в геенне огненной, которой пугают людей проповедники.

Кончики пальцев сомкнулись, и шар сжался до размеров крупной вишни. Жар усилился, но только небольшая испарина на лбу мага говорила о том, с какими на самом деле усилиями дается ему это представление. Полуулыбка на его лице эмоций не выдавала.

Затем Тариэль резко разжал пальцы и пламя почти потухло. На его ладони остался гореть маленький шар света, больше похожий на огонек свечи. Маг несколько секунд посмотрел на него и продолжил:

- Но стоит разжать руку, и пламя станет другом. Также и с самой жизнью. Нельзя заставить жизнь полюбить вас насильно. Но можно найти свое место в ней и помочь другим сделать то же.

Когда звучали эти слова, Тариэль медленно повернулся к стойке и взял с нее одну толстую свечу. Затем поднес ее к пламени - и фитиль мгновенно загорелся. Маг протянул левую руку со свечой, как будто показывая ее остальным, а десницу приблизил к лицу, набрал в грудь воздуха и дунул на пламя, еще теплившееся на ладони. Оно вмиг рассыпалось искрами и потухло.

Тариэль выждал несколько секунд, поставил горящую свечу на стойку трактирщика и молча ушел за стол к своим друзьям. Он не знал, как жители и гости поселения отреагируют на подобное выступление, но надеялся, что смог их впечатлить.

И как только он сел за свой стол, надменная маска сошла с его лица. Он одним глотком опрокинул в себя полкружки эля и шумно выдохнул. Все же ему пришлось потратить много сил на это небольшое представление.

Коннор, глядевший на представление Тариэля с напряженно сжатыми зубами, выдохнул, когда маг окончил и сел рядом. В памяти О'Мура еще были свежи воспоминания о том, как огненная стихия уже однажды вышла из-под контроля эльфа. В таверне, полной людей, подобный промах мог бы стоить слишком дорого.
- Отлично, дружище, - Коннор похлопал Тариэля по плечу. - Думаю, таких представлений они еще не видели.

Увы, выступление друга Кассандра слушала вполуха; она была занята, делая себе причёску. Заплести с одной стороны аккуратную косичку, которая тянется за ухо; другую сторону растрепать и спутать. О, да. Тот номер, который ей давно хотелось исполнить! Она не была уверена, что деревенской публике он придётся по нраву, но сердце слишком истосковалось по выступлениям, чтобы исполнить какую-нибудь простую песенку. Нет, нет! Она сегодня будет петь о "Розе и Мелиссе".
Итак, она перед публикой. Слегка повернуть голову так, чтобы зрителям была видна её "причёсанная" сторона. Мелодия на флейте. И песня-- песня Розы о том, что её предки были злыми и развращёнными магами, и она, унаследовав дурную кровь, была в раннем детстве отправлена в монастырь... Там она и жила до сих пор, добродетелью искупая грехи своих предков...
...Но потом Кассандра наклоняла голову, поворачиваясь к публике "растрёпанной" стороной головы. Её голос и манеры менялись. Теперь она пела за Мелиссу-- второе "я" Розы, воплощение всей её скрытой тьмы. Она убеждала Розу, чтобы та бросила фальшивую добродетель, что её упрятали в монастырь не из-за грехов предков, а чтобы присвоить всё её немалое состояние.
Роза возражала. Роза приказывала Мелиссе уйти. Исчезнуть. Называла её лишь "отражением в тусклом зеркале". Мелисса не сдавалась: снова и снова она призывала Розу признать её частью своей души, а когда та отказалась, приходила в ярость, называя её "фальшивкой", а себя-- настоящей Розой. В конце концов отчаявшаяся монахиня хваталась за кинжал, угрожая убить себя и Мелиссу заодно. Но та лишь со смехом сказала, что они увидятся за Чёрными вратами...
Закончив выступление, Кассандра художественно упала на пол, оставляя зрителям домыслить, действительно ли Роза убила себя, или же просто потеряла сознание.

Ворон слушал выступления товарищей, склонив голову на бок.
- Что же, весьма неплохо. - Прошептал он, громко аплодируя. - Весьма и весьма. - В его шёпоте было что-то змеиное.
Вору, стоило признать, доставляло удовольствие наблюдать за другими, умелыми в своём деле. И он ценил тех, кто способен быть с ним на равных. Но вот видеть лучших, чем он сам, рядом с собой - вору это было тяжело. Проблема Ворона была том, чем сопровождали свои речи и Касс, и Тари: артистизмом и магией. Это ставило его в неловкое положение человека с просто хорошо подвешенным языком. А что бы своё он не показал, оно не станет хорошим аккомпанементом к его речи. И, выходит, он станет в лучшем случае третьим...Неприятно!
Цокнув языком, Ворон начал готовиться к своему выходу: выбрал в толпе пару совершенных зевак с монетами на удобном месте, спрятал несколько своих медяков в закатанных рукавах, добавил к ним последний гвоздь мерзкого гоблина - те два, которыми он ослепил орков, никто подбирать не стал.
Затем вор вышел в зал и несколько раз прошёлся по кругу рядом с толпой, доставая деньги будто бы из воздуха. В конце он вернул их в воздух, осыпав первые ряды небольшим дождём.