| |
|
|
- А почему вы зовете его Павлом? - то ли выкрикнул, то ли всхлипнул громко и очень высоким голосом человек во фраке. Он попятился, но наткнулся на шкаф. Шкаф отозвался тем звуком, когда что-то тяжелое стучит по дереву. - Вы с ним заодно? Нет! Вы такая прекрасная и возвышенная, вы - как вальс Шопена, а он - Вагнер, Вагнер, Вагнер! У вас не может быть ничего общего с этим ...
Человек вдруг смолк и настороженно огляделся. Он никого не увидел, не мог у видеть, чего бы он там не ожидал.
- Он все знает! И все слышит! Он может убить меня! Как убил Чрифа! И ему совершенно не помешало, что Чриф думал, что он - слепой.
|
|
121 |
|
|
|
|
- Простите, не надо так волноваться, я не хочу Вам причинить никакого вреда, у меня нет причины Вам зла желать! - патетически воскликнула Вероника, вытянув вперед руки . - Он сам сказал, что его зовут Павел и что он здесь судья и хранитель. Я его сначала тоже боялась, но он не попытался меня убить, мы поговорили, все было нормально, правда, он сказал, что он не человек, но мне он показался вполне разумным! Скажите, почему он убивает? Он что, всех подряд убивает, кто здесь живет? Зачем он это делает? Что он имеет против Вас?
(Хм. Павел не вызывал у нее ассоциаций с тяжеловесной и помпезной музыкой Вагнера. Это скорее что-то... если бы музыку писала компьютерная программа. Впрочем, она мало знала Павла. Возможно, музыкант имел в виду утверждаемое Павлом право распоряжаться окружающей средой по своему усмотрению, считая себя выше среды? Великий композитор грешил Чувством Собственного Величия...)
- Расскажите мне. Что здесь вообще происходит?
|
|
122 |
|
|
|
|
Человек наморщил брови.
- Простите. Впал в истерику, впрочем, в моем положении это не ... это возможно. Анатолий Георгиевич Лощинский. К вашим услугам. Простите еще раз. Невежливо было бы не представиться с моей стороны. Хотите чаю?
Не дожидаясь ответа Вероники, Лощинский вытащил из комода сахарницу, две чашки, фарфоровые и безвкусные, под стать эпохе. Два блюдца. Две разные чайные ложечки. Заварочный чайник стоял на самоваре. Из его носика поднимался пар.
- Проходите, не стесняйтесь, барышня. Сейчас будем пить чай. - Голос его сделался каким-то очень уютным, домашним.
|
|
123 |
|
|
|
|
- Спасибо, Анатолий Георгиевич, от чая не откажусь, - сказала Вероника, отметив внезапно появившиеся самовар с чайником. И пестрые чашки, и блюдечки, и ложечки разномастные. Какое умиление. Ностальгия. Еще бы слоников на комоде...
Интересно: с чаепития у нее здесь все началось. И снова - чай. Может, не стоит? Вероника еще не забыла маленького уродливого гоблина с острыми зубками и скрипучим голоском. Такого гадкого и хищного. Вальяжный Анатолий Георгиевич на него никаким боком не походил. Что это было? Защитная окраска? Угрожающая поза? С гоблином она бы предпочла не иметь никаких точек соприкосновения. Анатолий Георгиевич у нее никаких отрицательных эмоций не вызывал. Ладно, поглядим. Наеюсь, этот чай - не то же самое, что и ром Барона Субботы, подумала она. Во всяком случае, после Бабушки у меня к чаю иммунитет.
- У Вас очень уютно, - сказала она вслух. - Совсем как было у моей двоюродной бабушки. Она жила в Москве, в Чистом переулке. А Вы сюда откуда прибыли?
|
|
124 |
|
|
|
|
- Я попал сюда, как все, - сказал Анатолий Георгиевич, - из Барнаула. Вы бывали в Барнауле? Дыра, скажу я вам, дырой.
Он налил чай. Запах пошел ... правильный. В чае Анатолий Георгиевич толк знал. Он пододвинул к Веронике блюдечко с печеньем.
- Сахар? Варенье?
Результат броска 8D10: 10 + 2 + 5 + 9 + 4 + 6 + 4 + 2 = 42.
Результат броска 9D10: 9 + 4 + 2 + 5 + 10 + 2 + 7 + 3 + 8 = 50.
|
|
125 |
|
|
|
|
- А как - все? Из Барнаула? Нет, не приходилось. Это, кажется, на Алтае, там... горы, тайга, места силы всякие, люди говорят, - беседа за чаем текла (с точки зрения Вероники) легко и непринужденно, чай... вот чего ей не хватало в комфортабельном шпионском жилом комплексе. Чаю. Вот такого. Ароматного, с дымком.
- Чай отменный у Вас, - произнесла она, с наслаждением втягивая ноздрями терпкий аромат. - Да, с вареньем, пожалуйста. - Вы еще там были музыкантом - в Барнауле?
|
|
126 |
|
|
|
|
- О, да, - Лощинский как-то немного странно посмотрел на нее. - Я был преподавателем музыки.
Он встал, тряхнул головой, словно избавляясь от некоего наваждения, потом набрал варенья в розетку и поставил перед своей гостьей.
- В школе.
|
|
127 |
|
|
|
|
- Нервная профессия, - посочувствовала Вероника, принимая розеточку с вареньем. - Тяжело быть учителем.
Музыка в барнаульской средней школе вряд ли пользовалась общей любовью, а ее преподаватель - авторитетом. Наверняка Лощинский мечтал быть профессиональным пианистом, но не вышло... Неудача. Мелкие дебилы наверняка ноги об него вытирали. "Поэтому он такой нервный", - подумала Вероника. Замешательство Лощинского она приписала нахлынувшим на него тяжелым воспоминаниям.
- Ну а здесь, - перевела она разговор на более, как ей казалось, позитивные моменты нынешней жизни Лощинского. - Можно школу забыть как страшный сон. Вы и музыка - это прекрасно. Я видела Ваш рояль над пропастью. Захватывающее зрелище.
|
|
128 |
|
|
|
|
Вдруг снаружи раздалась какая-то дикая какофония. Словно кто-то совершенно бессистемно начал лупить по клавишам "Стейнвея". Глаза Лощинского вспыхнули каким-то диким огнем. Он прорычал что-то невнятное, недоброе и бросился наружу, едва не ударившись головой о дверной косяк.
|
|
129 |
|
|
|
|
"Вот и поговорили", - мелькнуло в голове у Вероники. А потом:"Это Павел пришел." Но потом она подумала, что Павел вряд ли устроил кошачий концерт в святая святых Лощинского, перед тем, как его аннулировать. Все эти мысли пронеслись в ее голове, в то время как она прокашливалась, поперхнувшись чаем; а потом она поставила чашку на стол и последовала за Лощинским, чтобы предотвратить бессмысленное смертоубийство.
- Что тут происходит?
Правда, что?
|
|
130 |
|