Свинцовые снежки 2 "В осаде" | ходы игроков | angry armoured cats in a mouse trap

Перед самым падением успеваешь увидеть, Сержант, как впечатывается со всей своей начальной скоростью гранатный снаряд в пробегающего впереди краута. Бедолага нелепо взмахивает рукой и случайно задевает свою смерть, невольно спасая "пантеру".

Лицо в землю, руки на шею сзади. Влажный хлопок вместо взрыва. Чувствуешь липкие ошмётки на пальцах, Сержант, слышишь как стучат они по земле вокруг, как шлёпаются на каску.

Привстаёшь и щуришься на яркое солнце. Ослепительная белизна горных вершин вдали, свежий морской ветер и клубы пыли. Окровавленный человек в тридцати ярдах поодаль смотрит в душу чёрными провалами глазниц, разваливаясь на плавящиеся куски. Корабельная артиллерия продолжает перемешивать плоть, металл, камень и землю, варя людей в котле войны. Ты застыл на краю с дымящимся половником в руках.

ー Это уже перебор, не находишь?

Как ни старайся, теперь точно не забудешь.
Бежишь по кругу, Сержант. По спирали. Вверх или вниз, куда хочешь?
Напоминание на каждом витке.

Резко встряхиваешь головой от удивления, Сержант, и вновь оказываешься в пасмурных заснеженных Арденнах, на жёсткой холодной земле, покрытой кровью и мясом. Не так его много вокруг, как показалось сперва, не так уж сильно испачкана новая куртка и кожа рук. На каску налип всего один мелкий кусок краутской мертвечины ー сбить щелбаном, и делов-то.

И всё равно бешено колотится внутри сердце. Даже вид подбитых почти всюду панцеров и отступающих везде кроме усадьбы краутов не успокаивает.

Бой сместился на германский опорный пункт, откуда по-прежнему строчит пулемёт, прочёсывая свинцом опушку, выбивая из деревьев кору и труху, а из людей ー дух и кровь.

Смотришь на всё это со стороны, Сержант, как с заднего ряда кинозала, словно и не касается тебя это всё, словно сама по себе война идёт, и не отвечаешь ты за людей, броню и оружие. Вот вернёшься в отряд ー вольёшься в струю. Куда потечёшь? Тут будто бы лучше, спокойнее. Так бы и сидел, спиной к одним ужасам, лицом к другим.

Тону будто. Боль как обломки корабля. Уцепился бы, не будь руки-ноги такими ватными. Да хоть зубами бы. Говорить. Надо говорить.

ー Чего там, Панда? Чего нынче... краут носит?

Хоть бы сигареты. Память о дыме или дым вместо памяти ー тоже сойдёт. На нём можно выплыть.

ー Херово мне, Панда. В ногах свёрла, клещи. Далеко наши? Мне бы Корсмэна повидать.

  Ник снова пробует поговорить, получается пока не очень.
  Он кивает капралу - "Да", потом крутит головой "Нет!" Потом злится: ну вот нахуя спрашивать "или", если я только кивнуть могу? Потом соображает, показывает на рацию, кивает головой несколько раз: "Да, будем в поддержку Валентайна вызывать".
  Раскладывает карту, водит по ней пальцем. Боится ошибиться. Берет карандаш, прикладывает его к масштабной шкале, потом к местности. Проверяет. Пишет в блокноте крупно, коряво, но понять нетрудно: W ← 5, S ↓ 4. Это означает "западнее 5, южнее 4".
  Ник показывает кулак - значит, фугасные.
  - Ф-ф-ф... у-у-гасн... е, - с трудом выговаривает он. Слушает напряженно, как передает Мнемморман координаты FDC. Кивает - все правильно.
  Фух, жить можно. Но хотелось бы, конечно, чтоб не всю оставшуюся жизнь вот так вот в блокнотик писать.

— Счас, счас. Дотянем тебя до Кормэна, дай только тут стрелять прекратят.
Нэш быстренько обшарил карманы застреленного не так давно краута, который попутал окопы и вскоре его трофеи пополнились пачкой сигарет, сумкой и MP-40. Услышал голос Митчелла и обернулся. Бросил трофеи рядом, потянулся рукой к нагрудномму карману. Вот и пригодился подарочек отца-винохлеба. Хороший человек все-таки.
— Пока так, потерпи приятель. Сейчас легче будет. Не потащу же я тебя к капралу под перестрелкой?
Уиндер вытащил трофейный морфин. Хорошо хоть Грэхам пока контуженный, не отсвечивает, а вот у Митчелла морфин кончился в крови, надо бы обновить.

- Отходят!

Ну и хорошо.

- Что, сукины дети, съели? Это сто-первая, вашу мать, - один из десантников прямо разошелся, крича в спину отступающим краутам. - Мы вас драли и будем драть! Возвращайтесь к своей мамочке, сукины дети.

- Харп, мать твою, к орудию, живо! - Капрал одергивает зарывающегося бойца, заставляя того бросить свою браваду.

Вовремя одернул командир расчета зарвавшегося бойца. Тот только в сторону шагнул и пули тут же засвистели, сшибая ветки. По его, Харпа душу, смерть пришла, да не нашла уже его.

Уайт же вглядывался в оборону немцев. Бегут. Бегут, мать их. Радости - почти как у того десантника, только вот опыта чуть побольше, наверное. Или осторожности. Или не до бравады, после всего этого. Хорошо всё же, вовремя их танки подтянулись. И пантеру и самоходку сожгли, прямо с ходу. Ага, ещё один панзер уползает, борт ему подставив.

- Капрал! Цель - пантера на юго-западе! Бронебойным, огонь по готовности!

Сработали чётко, быстро. Снаряд в стволе, прицел, выстрел, есть попадание! Да только калибр не тот...

На юге артиллеристы тоже отработали, но куда стреляли и попали-нет - не ясно.

- Не расслабляемся! - И уже тихо, себе под нос, - это ещё не конец войны.

  Вуди привстал, ошалевшим взглядом осматривая поле боя. Несмотря на то, что он был, что называется, в полупозиции, и сейчас его кто угодно мог пристрелить, даже свой, он просто глядел на все подряд. На себя, на свои руки, зафаршмаченные какой-то дрянью. Увидел огромную кашу красного цвета в нескольких метрах от себя. Но главного не увидел. Точнее, увидел, но не то. А именно то, что Пантера, которая должна была стоять грудой металла и гореть, решила дать деру.
  От пороховых газов и тяжелых физнагрузок дышалось тяжело. А от чувства разочарования и злости – еще хуже. Вуди задышал, захрипел и заорал на всю деревню:
  – Да ну еб твою мать!
  Швырнул трубу в сторону краутов и достал куда более полезный карабин. Правда, сыграл он им куда хуже – забыл про патрон в патроннике и выбросил его, а потом начал лупить, в общем-то, больше наугад. Ну то есть он, конечно, ловил немцев в мушку, но стрелял сразу же, безо всякой этой муры про задержки дыхания. И после каждого выстрела выбирал новую цель, даже если предыдущая не упала. Как только танкисты запрыгали из Пантеры, схлопотавшей болванку – стал стрелять по ним.
  Когда же патроны кончились, он сначала пытался заменить магазин, но руки были словно чужие, все это дерьмо, выбитое из капустника гранатой, словно стягивало и сушило кожу. Через какое-то время разочаровавшись то ли в себе, то ли в отечественном оружии, он бросил взгляд на немецкий опорник. Тот, подсвечиваемый пламенем горящего Хэллкета, все еще пытался оказать сопротивление, но свист пуль над головой и всплески штукатурки явно говорили о переносе огня всех сил добра, а, стало быть, немцам сейчас явно не до пак-фронта. Кажется, оттуда даже кто-то уже побежал. Пару секунд посоображав, Валентайн развернулся в сторону своего взвода:
  – Элиссон (точно, Элиссон, вот чего на языке то все вертелось). Элиссон! Связь с танками! Пусть разносят этот пулемет и эту всю халупу к чертовой матери, потом пусть отходят с поляны, щас тут артиллерия работать будет!
  Поорать поорал, но возвращаться на позиции не стал, полностью сосредоточившись на смене магазина. Эх, щас бы хоть кто-нибудь взял и скомандовал примкнуть штыки, пусть даже какой-нибудь генерал Шерман спустился для этого с небес. Так и хочется вцепиться в чью-нибудь колбасную шею, да ножом ее, ножом. Или все-таки больше хочется смыть с себя всю грязь, рухнуть в снег и не вставать? Хотя бы еще пять минуточек, а?

Бегут панцер-гренадёры прочь, ловя пули спинами и затылками, падая и не поднимаясь. Бегут их фолькс-товарищи, безуспешно пытаясь убежать от танковых снарядов.
Бегут контуженные наци-танкисты, пошатываясь и запинаясь, без оглядки.

Злополучный приусадебный амбар на левом фланге разлетается едва ли ни по досочке, но нет, каркас выдерживает, из-за чего походит теперь изрешечённое строение на гигантский шмат измазанного в грязи швейцарского сыра. По крайней мере всякий ответный огонь прекращается ー видно, как из подавленной огневой точки уходят на основной рубеж обороны несколько краутов. Но и там, в двухэтажном особняке позади, никто не спешит к новому витку эскалации, из-за чего сошедшиеся на западе силы напоминают двух сцепившихся в пьяной драке бугаев, что, обменявшись ударами, медленно расходятся, каждый уверенный в том, что струсил не он, а противник.

Ну и пускай себе краут считает, что сумел сохранить лицо, уничтожив одну из американских самоходок и обескровив оборону янки. На самом деле при одном только взгляде на усеянное трупами и остовами панцеров поле становится ясно, что это фиаско, и что кому-то из германских командиров сперва предстоит крайне неприятный разговор с начальством, а после жизни и с павшими подчинёнными.

Отходят понемногу ошалелые от накала схватки бойцы в окопах. Кто-то ещё палит вдогонку удирающим врагам, машинально и бесстрастно, кто-то задумчиво наблюдает за эдаким тиром, опёршись о посечённый пулями ствол дерева, кто-то просто смотрит перед собой, выпав из ража в ступор.

Самые ответственные, отчаявшись дозваться медика, пытаются помочь раненым самостоятельно. Харлок прибегает из глубины леса взъерошенный и недовольный, вновь похожий на себя-прежнего. Видимо, только-только закончил с пережившими арт-обстрел десантниками, а тут новые страждущие, поди обойди всех, определи, кому надо в первую очередь помочь! Ругается Корсмен, организует на бегу перевязочный пункт, командуя сносить всех в одно место. Внимание его в суматохе рассеивается, из-за чего Бейкер успевает потерять немало крови, прежде чем матерящийся сквозь зубы на радиста медик не перевязывает того, с кого надо было начинать.

ー Да что я, что я-то?! Я кричал, звал! А мне ещё в FDC докладываться, и с Сержантом на фланге связь держать, сам слышал, только что палить перестали!

Выдыхай, Джонни, выдыхай. Все на нервах, а этот мясник ещё чего-доброго сорвётся, и хрен тебя самого кто осмотрит тогда.

Лучше рацией заняться, осмотреть, не задело ли. Ну как оно так взорвалось-то, совсем рядом, а поди ж ты. Ну да, вот отметины на корпусе. Твою мать... то-то я думал, этот Эллисон или как его пропадает через слово.

ー Лейтенант, сэр... похоже, подыхает наша радиостанция. Только заметил. Видите, дырка. И тут, сперва царапины, а вот уже и осколки торчат. И работает с перебоями, такими, ну словно на ниточке там что-то висит. Может, Норман разберётся?

Чёрт, её и в руки-то брать теперь боязно, и вообще с места двигать.

ー Так ещё бы звал! Я тут один вообще-то на весь грёбаный лес! Ты там в трубку свою тоже больше раза не вякаешь?

Тьфу, спокойно, Корсмэн, спокойно. Будет ещё момент, когда от этого очкарика и его машинки жизни зависеть будут, а ты тут давишь на него, расстраиваешь пуще краута. Бля, дорасстраивался. И точно досталось рации, эх. Ну да лучше ей, чем людям.

ー Ну вот и всё, Лейтенант, сэр. Главное, пальцы целы, артерии тоже. Повезло, правда. Всё мимо торса прошло, да и руку быстро восстановите. Считайте, царапины просто, только много их, вот и всё.

Ну вот, пора дальше идти. Да, Лейтенант с белой рукой на перевязи по-боевому смотрится, просто-таки всем ветеранам ветеран. А бинты заместо рукава будут. Старый-то порванный отчекрыжить пришлось, а то ж это просто бахрома какая-то.

Танки и самоходки, получив переданный Валентайном приказ отходить, разочарованно сдают задним ходом обратно за лес. Впрочем, судьбу подожжённой М18 никто повторять не хочет ー мало ли у краутов вокруг пушек? Не вдарили сразу, так вдарят теперь, как перетащили да прицелились, поди угадай, откуда прилетит! Лесов в этих краях хватает всем, а толком "зелёнку" за Фламизулем никто из Снафу не изучал.

На самих догорающих руинах деревни видно какое-то движение, и это помимо остатков отступающих сил врага. Наблюдатели? Вряд ли разведка ー та погибла в начале недавней атаки. И уж точно не какие-либо серьёзные силы. Те удерживаются поодаль.

Подрагивают силуэты далёких деревьев. Порыкивают где-то за ними мощные двигатели. Чувствует на себе каждый боец Снафу усиленные оптикой чужие взгляды.

Враг по-прежнему сжимает кольцо вокруг Бастони, лишь ослабла его хватка в этом конкретном месте. Слегка. Перехватит и снова нажмёт. Тут или там, разом или по очереди. Пусть янки думают, что уже победили, пусть упиваются своим маленьким триумфом над удачно захлопнувшейся мышеловкой. Пусть считают выдранные из кошачьего хвоста клоки шерсти. От эйфории до ошибки рукой подать.