Мне холодно | ходы игроков | Сцена 1: 10

Дэн уже с трудом понимал что происходит, весь его фокус крутился вокруг слова "холод" и его производных. Тут бы подивиться тому, как буквально коченеет твой ум, сами мысли становятся похоже на ледоколы, пойманные в ледовые ловушки..."Как же холодно, как холодно", - будто мантру твердил про себя паренек, словно это как-то могло помочь ему согреться его.

Лицо заиндевело, он не чувствовал губ, нос уже начало жечь - дурной признак, если вспомнить что писали в книгах. Пальцы на ногах и руках скрючились в тщетной попытке сохранить тепло, но всё оно было высосано, оставались какие-то крохи. Дэн и сам удивлялся, как ему удается до сих пора куда-то идти. Наверное, это "теплые" мысли о доме. Родной Чикаго. Помнится, он долго планировал эту поездку, хотел как следует нагуляться после универа, найти себя... Что же пошло не так? Как, Господь милосердный, он оказался посреди этой белой пустыни с кусачим морозом?! Память что, действительно, может замерзнуть и отказать?!

Башня. Нужно идти к Башне. Не останавливаться. Только. Не. Останавливаться. Дэн моргнул несколько раз, чувствуя как заиндевевшие ресницы неприятно слепляются друг с другом, но нужно было проверить не является ли это деревянное строение впереди миражем? Парень читал, что от жары можно словить глюков в пустыне, может в снежной пустоши такие же правила?

Черт, он уже даже не понимает, дрожит он или нет. Мышцы как будто перманентно свело, так что основание шеи начинает болеть. Но он продолжает двигать ногами, оставляя рыхлые борозды в снегу. Осталось ещё немного...

Деревянная вышка стояла на опушке между расходившимися к востоку и северо-западу лесными косами. Тёмная гряда елей расступалась широким треугольником, переходя в пологий спуск к лесистой долине, сейчас похожей на рябящий белый экран. У начала этого спуска и построили башню. Такие ставят для дежурств лесных рейнджеров и пожарного патруля, если лето выдаётся жарким. Впрочем, Дэн едва ли мог представить себе горячий июль здесь, в этой умирающей от мороза глуши, когда казалось, что даже небо на далёком горизонте сковал лёд. Метель усиливалась, покрывая воздух густой дымкой, и далёкие горы растаяли в чёрно-белой пустоте.

Оказалось, что лес, через который приходилось продираться как зверю, дарил защиту от ветра. На открытом холме тонкий свист вьюги переходил в ультразвуковой вопль, вибрирующий на неведомых пределах рассудка. Потеряв укрытие, путник остался один на один с бушующей стихией.

Ноги Дэна проваливались в снег до колен, но он упорно брёл к лестнице, зигзагами поднимавшейся вокруг крестообразных опор.

Башня в строгом смысле была сторожевым домиком, поднятым ярдов на восемь над землёй с помощью трёх клетей из скрещённых брёвен. Оледеневшие ступеньки оказались половинами самых обычных поленьев, нехорошо скользившими под ногами. Но отсюда Дэн хотя бы мог рассмотреть верхний край двери и тёмные окна, видневшиеся над дощатой платформой сверху. Стёкла выглядели целыми. Или вышку содержали в относительном порядке, или она просто не успела прийти в негодность за последние месяцы.

Хоть Дэну и приходилось в бытность свою школяром посещать церковь по воскресеньям с самого "сранья", уверовать он так и не смог - слишком уж все было абстрактно для молодого сознания, а ответов отец Донаван точных не давал, пользуясь тем, что пути Господни неисповедимы. В общем, выглядело всё так, что нужно было делать как говорит мама, чтобы не расстраивать её лишний раз, а потому Дэн терпел всю метафизическую дорогу от школы до колледжа, когда наконец-то смог свалить из родного гнезда...

Васиковски никогда не рассматривал веру в Бога как нечто полезное и реальное, но прямо здесь и сейчас готов был отдать душу не то что Иисусу, но тому же Сатане, если только его заберут из этого замерзшего ада! У кого-то там из европейских классиков была какая-то тема про ледяной ад, но вот у кого и что конкретно там имелось ввиду, Дэн вспомнить не мог - ещё один мысленный ледокол застрял в толще льда, сковавшего разум парня, оставляя телу судороги и спазмы.

"Вышка...вышка...", - сменил мантру Дэн, продолжая попытки не останавливать передвижение обледеневших ног. Пусть капюшон "Аляски" был натянут по самые глаза и затянут по самое дальше некуда, парень все равно ощущал как под курткой, под всей одеждой, холодный ветер касается его кожи. Как лишившись "защиты" деревьев, парню приходилось бороться ещё и с тем, чтобы не упасть.

Где-то в покрытом коркой океане мыслей мелькнул вопрос: "А что если закрыто?". Наверное, Васиковски застонал бы, если бы удалось расцепить челюсти. Он должен дойти. Должен. Идти. Идти...Вышка...Вышка...
Шатаясь на негнущихся ногах, Дэн продолжил свою одиссею, пытаясь противостоять проклятому снежному Посейдону, насылающему на него очередную волну холодной ярости...Боги должно быть сошли с ума, а Дэн Васиковски - просто попался им под руку.

      Площадка перед сторожкой оказалась расчищена — и в такой-то снегопад? — но обдумывать эту неправильность сейчас Дэну было не с руки. В его памяти даже не отложился сей факт, в отличие от другого. Подходя к домику, Дэн заметил на склоне в паре десятков футов от вышки ровно выдавленные в сугробе две цифры. Один и ноль. К чёрту загадки, подумал парень, сперва не умереть от холода.
      Дверь оказалась незаперта и легко отворялась наружу. Буквально ввалившись в помещение, Дэн захлопнул её и запер на засов. Хибара звонко потрескивала на ветре и не сказать, чтобы полностью от него защищала, но всё же была каким-никаким убежищем.
      Когда глаза адаптировались к полумраку сторожки, Дэн принялся за обыск. В первую очередь его интересовали спички и горючее, благо печка в виде тёмного железного бочонка оказалась первым, что попало в его поле зрения (вторым был старый диван со сломанной ножкой). И, на удивление Васиковски, ползать на коленках холодным по углам ему не пришлось. Спички нашлись на столе с дырявой клеёнчатой скатертью, а канистра с остатками керосина — под ним.
      А вот с едой дела, к сожалению, обстояли гораздо хуже. То, что нашлось, было покрыто чуть ли не вековым слоем плесени и давно жило своей жизнью. Но это ничего. Сначала согреться. Всё остальное — потом.