Родная хата, пропахшая дешёвым пойлом, потом и зловонным дыхание бати, что валяется в углу. Окружена хата, такими же родными для кого-то строениями, правда из некоторых пахнет мясом, а у той, чей хозяин располагает небывалым сокровищем- самогонным аппаратом, толпятся мужики. Как-то появился ещё один производитель бодяги, но он упал на топор, больше никто не пытался.
Обычный посёлок средней руки, по мнению его жителей. Хотя на самом деле он был довольно большой, но там за бугром лучше, а у нас что. Находилось это скопище хибар где-то на востоке центральной, и как же погано, соли слишком мало, чтоб добывать её на месте, но проклятый ветер всё равно заносит её тебе в глаза. Из достопримечательностей была лишь табличка: Грабить не лезь. Пуля башка попадёт, совсем мёртвый будешь. Её было решено повесить после особо крупного налёта, много людей тогда полегло, но живые то остались праздник, дак выпьем же за падших. Вот и повесили на радостях, а формулировка…, так совсем тупым надо быть, чтоб лезть сюда, вот и написали попроще.
В общем жизнь, во всей своей красе. Хочешь иди таскай соль и получи грыжу, а можешь идти в руины и получи дозу облучения, а ещё можно попытать удачу и нервы, пробуя что-то вырастить, или рискнуть своей жизнью и украсть у ближнего, ну или попробовать более безопасный вариант, обокрасть зажравшегося самогонщика, что задрал цены до небес, тут уже просто выпорют, всеж понимают, когда трубы горят. Получилось честь тебе и хвала, ну не получилось красная жопа, хоть народу потеха будет. Смешно же, вон мужика взрослого как дитё малое порют, смешно же ну, странные люди конечно, но и батя там был. Но как бы сильно недолюбливали бражника нельзя жить без этого грабителя, нельзя, нужен, кто иначе брагу гнать будет, хоть и дорогую и противную, но такую родную.
В общем Коту, Коту Миллеру повезло появиться на свет в подобном месте. Отцу показалось, что рожа была слишком довольная для новорождённого, потому и кот. Детство было обыденностью, помогаешь что ни будь таскать, узнаёшь обрывки полезной информации, от людей что готовы делится дорогими сведениями пока добрые (выпьют или надышаться чего), которая в общем то бесполезная без знания основ ремесла, да и было это в основном выдумки и хвастовство. Каждый воровал по мелкому, ну дети ещё балуются, пока не стащат взрывчатку и не подорвутся на ней. Был один прецедент, порешали, что сам дурак виноват, ну и повод выпить появился, скорбим.
Детство кончилось быстро и внезапно. Отправной точкой был момент, когда во время очередного налёта, вместо «Чё встал, беги в укрытие», батя кричит «Чё, блядь, встал, ствол в углу». Было страшно, очень страшно. Просто бросили, бросили в самое пекло без подготовки и наставлений. Трупы обычно убирали раньше, чем мелкотня вылезала, выжившие перечисляли свои подвиги и рассказывали, как героически умер чей-то родитель, брат, друг, сражаясь с пулей во лбу или пожертвовав собой. Может люди и привыкли видеть смерть и нести её, но потеря близкого, нет не соседа, а друга или сына, если ощущаешь к нему какую-то привязанность конечно, давит. Давит сожаление от потерянного, давит тупая зависть, почему потерял я, а не он. В любом случае, даже если люди ничего не чувствовали, но так или иначе несли материальные убытки, да и восхвалять почивших стало традицией что ли. В реальности же, люди дохли как скотина, кто-то быстро, кто-то истекал кровью, но это была просто смесь из криков, пуль и крови. Сам Кот в этом бою, как бы сказать поприличнее, обосрался. Не в прямом смысле конечно, но большая часть налёта прошла в укрытии, в страхе за свою жизнь. Казалось, ещё немного и способность не сливаться, а становиться частью стены наконец будет дарована свыше, но очередной нецензурный крик заставлял вылезти, трусов никто не любит. Вылезти, выстрелить в пустоту, стрелять учили, но мало патроны дорогие, и снова ожидание очередного крика. Когда всё было кончено страх сменился болью, бате рассказали о храбрости сына.
Утро, сломанный нос, обещание научить жизни. Но боль не могла перекрыть счастье, жив, не сдох, как они, да и страх, что окутывал души раскалёнными цепями отступил, всё наконец было кончено. Может будь жива мать, всё было бы по-другому. Возник души порыв защитить родного человека, отдать жизнь за то хорошее что есть, в крайнем случае своей смертью дать ей пожить на несколько секунд подольше, но нет. Мать умерла от какой-то болячки. Бабка - местный врач, писарь и вообще самый начитанный человек, на которого возложена почётная обязанность зачем-то научить подрастающее поколение грамоте, чтоб смешные таблички карябать наверно, говорила что-то мудрёное, и что поможет только варево бессмертия. Но лыжную мазь на скипидарной основе, как и конфеты холодок с клыком арктического моржа уже давно никто не находил. В рецепте были ещё вещи на грани фантастики, где она вообще услышала этот бред непонятно, но судя по тому как она пыталась выкупить всю эту несуществующую хрень у торговцев, сама она в это верила.
Батя взялся за воспитание. Проходило оно опасно. Удар под дых с утра, ну или пинок, или что он ещё придумает, слова: сегодня мы идём на охоту, сегодня мы идём в руины, сегодня идём бить морду соседу или стрелять педиков, что воруют нашу соль, последний вариант до дела не доходил. Дело в том, что гениальная идея стрелять воров, что тырят нашу соль из нашей пустыни, приходила в его светлую голову только с бодуна, а дневное солнышка или ночной ветерок в компании долгой дороги, отбивал у него кровожадное желание.
Иногда выживать удавалось чудом. Странно получалось, вроде на охоту идёшь ты, а охотятся на тебя, да и эти прогулки в воспитательных целях, бывало даже патроны не отбивали. Отец же оказался человеком сведущим в делах пустынных, знал даже больше чем требовалось, да и палил неплохо, когда не налакался. Кот даже проникся к нему некоторым уважением, но уважением не к его личности, а к умениям и знаниям. Хотя, чего тут жаловаться все так живут, если пройтись по посёлку можно наслушаться криков и плача детей, жён, блядей которым не заплатили, все так живут никого по головке не гладят. Этому в голову ударило хоть часть жизни показать и то хорошо, отрываешься от постоянного гниения разума за дешёвой, бесполезной работай. Да и стояние по колено в кишках, радиоактивной пыли и прочей гадости пробивало его на откровения, хотя несколько путанные. То он был трапером и всю жизнь жил впроголодь пока не осел, то сталкером, нашедшим бункер с оружием, но спустившим всё на шлюх и махинации, в которых он ни черта не понимал, то вообще личным охранником короля, но это уже на грани бреда, что даже варево бабки рядом не стояло.
Но самое ужасное было после. Возвращаясь после прогулки, если она конечно была, предстояло горбатиться. Горбатиться за гроши, надрывая жили, пока хозяин смотрел на всё это попивая только купленную водичку, чистую, падла. Да ещё при налётах он дома сидит, пока честные люди головы ни за что кладут. Да ещё надо ходить к бабке: помочь, дать денег, залатать крышу и всё в таком духе, конечно в процессе выполнения тобой работы она неустанно что-то вещала, враки различные или жизни учила. Раздражало, когда непонятная хрень цапнула тебя за ногу, отпахал на хозяина за гроши, что прогуляет батя, а бабка тебя жизни учит, да ещё историю какую о добрых и честных людях заведёт, что всего добились потому что они такие хорошие, приходилось глотать гнев. Ничего в этой жизни не даётся так просто, сама же знает, должна знать, если по сторонам смотрит, дак зачем же ещё на мозг капать. А всё для того то бы лечить она, если что, пошла тебя, а не соседа.
Второй в жизни налёт, что-то давно их не было. Второй он поскольку Кот принимал в нём непосредственное участие. Руки уже не дрожали, вжаться в стену всё ещё хотелось, но не так сильно, как в первый раз, да и твари от которых приходилось убегать несли куда более ужасную смерть чем пуля. Что дал первый убитый? Нет никого освобождения он цепей морали, открывающих путь к бесстрашию, происходящему от беспринципности, или тяжёлого камня, обрушившегося на душу и придавшего к земле, закрыв тем самым дорогу в рай, как вещала бабка не было. Дети эти байки слушали, державшие в руках оружие кривились. Нет, просто, когда пуля прошила грудь этому торчку страх стал меньше, часть опасности исчезла. Страх словить пулю или подорваться стал меньше, вывод прост уничтожь источник и боятся будет нечего.
После налёта, утаскивая пожитки очередного идиота, пока управленцы не выбрались из своих домов забирая себя всё что лежит на трупах нападавших, пришло время немного осмыслить события. А может человек боится не чего конкретного, а что может последовать за этим чем-то. Рейдеры, мутанты, прошлая шваль нагоняют ужас не они, а то что они несут смерть. Убей их и боятся будет нечего. Пойдём дальше зачем горбаться на жирный бурдюк сала за гроши, при этом рискуя жизнью за бесплатно. Страх за завтрашний день. Завтра тоже надо что-то жрать, быть уверенным, что будет где спать. Но жизнь ли это, вырасти, жениться, завести спиногрыза, начать прижигать брагой обрывки души, иначе в этом деле никак, не хочу. Кот встал, выпрямился, сделал шаг и заржал. Нет, мысль выбраться отсюда клещами въелась в разум, но сейчас в пустоши он просто сдохнет, да и что делать, просто выйти за ворота. Нет там слишком много больших, матёрых тварей, что уже дерутся за жирный кусок, мелкой твари там делать нечего, вон бандиты -мелкая тварь, что лезет на крупную - сюда, где они теперь. Надо хотя бы побить батю, когда он снова потребует денег, за жильё как он говорил.
Ждать. Копить злость. Рассказать другу о своих планах. Быть осмеянным всем посёлком. Тайком трахнуть девку, не по любви или страсти, а по дурости, встретились два идиота, а залети она что делать. Работать. Драться с мужиками, выплёскивая гнев, получая по зубам. Продолжать ходить с отцом в руины и на охоту. Ходить уже одному. Отбивать налёты. Работать до седьмого пота. Наконец побить батю. Уверовав в себя плюнуть в рожу хозяину, чтобы потом на коленях выпрашивать прощения. Скопить на снаряжение.
-Ты куда попёр?
-Тут караван потрепали, охрана нужна, я с ними.
- Хех.- На его лице возникла кривая ухмылка. – Когда поползёшь обратно, захватит бухнуть что ни будь, местная брага уже приелась. Знаю что вернёшься, сам там был, если твари не схавают.
Плевок в ноги. – Теперь в три раза больше. - хлопнула дверь.