Помогать по дому – отстой.
Все эти досочки, котелочки и сковородочки, которые постоянно пачкаются и которые требуется постоянно мыть (и почему-то именно ему), вся эта еда, которая должна резаться на кубики строго определенного размера и кастрюльки, содержимое которых убегает, стоит лишь чуть отвлечься...
Вот почему делать все тоже самое на природе, у костерка – легче и приятнее? Может, потому что никто не стоит над душой? Делаешь, как можешь, и никто тебе не выговаривает за не так нарезанную морковку... А он ведь старался!
Голдик обиженно шморгнул носом, но вслух так и не высказал ни одну из своих бунтарских мыслей и потянулся за капустным листом – последним ингредиентом сегодняшнего ужина.
- Ладно уж, беги, помощничек! Сама закончу, - еще немного сердясь, бабушка Браун забрала нож и его лезвие споро застучала по доске, превращая капусту в тончайшую нарезку. У Голдика так никогда не получалось.
Зато он был воином и умел орудовать топором! Почти так же хорошо!
Ну, может, не так же, но... он умел! Кое-что!
Крики сестры заставили мыша почти подпрыгнуть на месте и как-то сразу забыть все перипетии домашнего утра.
- Где пропал? Как пропал? Кто-то еще пропал? – засуетился он, стаскивая фартук, и бросился к сложенной у входа в кухню экипировкой. Топорик раз, топорик два... Рюкзак...
Голдик почувствовал, как рюкзак зашевелился за его спиной, пока он смахивал пылинки с лезвия топора. Пришлось, переминаясь с лапы на лапу, обождать, пока бабушка Браун закончит засовывать вкусняшку и снова закроет клапан рюкзака.
- Все, беги. Береги себя там!
- И я тебя люблю, ба! – уже на ходу крикнул мыш, выскакивая из дома. Руководствуясь словами сестренки, он спешил к месту, где исчез лягушонок, что часто составлял компанию младшим Кранчам в их проделках.