| |
|
|
- Мистер Сейншилд, позвольте... - вежливо начал Арамил, когда отряд вольнонаемных скаутов вернулся обратно с вылазки, призванной разведать стоянку гоблинов. По всей видимости, язык у доверенного лица Лилиары был подвешен к эльфийскому нёбу так, как морская картушка в компасе. То есть свободно вертелся по кругу во все стороны света. Доложиться об успехе миссии (вкратце, чтобы не слишком будоражить воображение немолодого, предприимчивого дворфа) выпало именно ему. Остальные же вытянулись в хвосте колонны, покачиваясь на своих лошадях. Стало известно: привал будет организован в самое ближайшее время - в течение следующего часа. И не было среди караванщиков ни единого, кто не обсуждал бы приятную новость, поглядывая на закатное солнце. "Скоро можно будет отойти ко сну после долгого, утомительного перехода", - про себя радовались они, рассчитывая на тихую ночь. Не зря ведь караван изменил маршрут? Часовым же оставалось только завидовать - спать им суждено было завтра, болтаясь туда-сюда в идущей по тракту повозке. А выспаться не светило вовсе... Подвязывать своих лошадей к телегам, чтоб отправиться на прежние места, приключенцам резона никак не было. Лига-другая - шабаш.
Но каждый распоряжается своим временем и здоровьем, как хочет. Верно? Едва достигнув широкой поляны, которую Сейншилд обозначил "подходящей", колонна разбилась на отдельные ячейки, а затем разом, как по команде, образовала на полотне травы огромный, почти правильный круг. В центре был разведен костер. Рядом, по внутреннему периметру, одна за другой возводились жилые палатки, в то время как некоторые незагруженные телеги обрастали брезентовым тентом. Дождь ли, холодный ветер таким они не указ. Внутри можно было заночевать парой (а при желании даже вчетвером) но без соломы - удовольствие сомнительное, строго для бдящего за товаром хозяина. Однако торопились заснуть не все... Когда лошади были разнузданы, а жилье приготовлено к исполнению своей прямой, убаюкивающей обязанности у кострище в самом центре лагеря появились первые самодельные лавки. На них собирались люди, хотя заметить среди шумной компании можно было и коренастый народец гор, и тонких, как жердь эльфов (не считая нашего геройского отряда, эльфов здесь почти не было), и даже парочку полуорков. В общем, послушать перед сном музыку, скушать пирожок с капустой и поделиться историями с попутчиком намеревались этим вечером многие. Не смотря на усталость, прохладу и мошкару... Последнее, к слову, досаждало снаружи как первые два обстоятельства вместе взятые.
Беон молча глядела на празднество, отражая пламя костра обратно в его сердце. Отчего-то комарня ее не кусала. Наверное, чувствуя неподходящее настроение. Подустала с долгой дороги... Да и силы нужны были девушке не для войн с жужжащими насекомыми, но для грядущего вояжа в рощу, где она, наконец, встретится со своими единоверцами. Меж тем собрание выглядело соблазнительно. Здесь можно было исполнить несколько песен, рассчитывая на хороший куш. Об этом подсказывал (скорее, кричал) богатый сценический опыт. В самом деле, под вечерний костерок в дороге многие становились добрей, а значит легко снисходили к щедрости. Уморенные души погонщиков требовали для себя застолья. Песня же могла скрасить любое. Пусть даже ужинать предстояло одним только черным хлебом, без жирного куска мяса. Впрочем, запах свинной поджарки, скоро заполонивший лагерь, смело утверждал об обратном.
- Кушать подано! Садитесь жрать, пожалуйста... - пробасил смуглый полурослик, чей голос контрастировал с фигурой, как свечка и темнота вокруг. Его слова встретили одобрительным, преимущественно мужским гулом, после чего дружно забарабанили ложками о полупустые глиняные миски. Вечер подходил к концу.
К тому часу Беон уже грелась в палатке. Двухместной, за отсутствием меньших. С позволения господина Сейншильда девушкам жилье было выделено отдельно, в купе с кадками воды для купания. Прохладной, но зато в достатке. Располагались удобства снаружи, огороженные деревянными досками - бастионом от посторонних глаз. У Харварда, источающего ближе к ночи любезность, удалось раздобыть и полотенец. Каждой свое, именное, под роспись и клятву на крови. Однако некоторый путь к сооружениям для купаний, нужно было проделать от лагеря пешком, строго под присмотром дворфа, обеспечивающего, по его словам, безопасность.
По дороге Беон чихнула, объятая непросохшей сыростью, что змейкой вилась под одеждой, но больше не обмолвилась ни словом. Юркнула в намеченную палатку серо-зеленого цвета и за сим была такова.
Внутри обнаружилось лежбище, застеленное тремя одеялами (каждое разного цвета). Еще два были сложены вчетверо сверху, смиренно ожидая хозяек. Рядом обнаружились подушки. Одна маленькая, розовая с белым. Другая пестрая и чуть-чуть побольше, но затертая, словно медная монета. На крюк, подвешенный к "потолку" какая-то искренне добрая душа соблаговолила подвесить лампу. Ну и букашки, куда ж без них... Парочка пробралась и сюда, скромно выжидая часа, когда свет, наконец, погаснет, и можно будет кого-нибудь цапнуть за попу, не опасаясь скорого возмездия...
Заполнив ручной кладью угол, дроу уселась в асану для отдыха, скрестив меж собою ноги, а кисти обнаженных рук сложив к себе на колени. Ее глаза наполовину уснули, прикрытые не до конца ресницами. Дыхание становилось ровным, сердце замедляло ритм.
|
|
1 |
|
|
|
|
Айсис избегала особо людных собраний, сидя около тележного колеса и попивая горячий травяной отвар, прокручивая события прошедшего дня у себя в голове. Демоны... немногие из тех, кого нельзя было спасти. Все их существо есть зло, неизменное зло. Айси зябко запахнула свою робу. Свет небесного огня уже угас, и ночной холодок начинал вытеснять тепло из земли.
Вздохнув, девушка направилась к палаткам. У ее задержки была еще одна причина - она ждала, пока ее соседка уснет. Палаток было немного, и Айсис досталась двухместная. Мешать спать кому бы то ни было жрица категорически не хотела, но и целый день потом страдать от насморка тоже. Потому, помявшись перед входом, девушка наконец вошла внутрь.
Глаза ее удивленно распахнулись. Однако как непредсказуема судьба.
- М... доброй ночи... Беон.
|
|
2 |
|
|
|
|
Ночь вступила в свои права. Разномастные голоса снаружи угасали с каждой минутой, оставляя отошедшим ко сну все больше простора для грез и помыслов об оставленном доме. У кого-то засыпала жена, одна под одеялом в постели. Другой задолжал ростовщику. Еще один полагался на добрый исход поездки и ясную, сухую погоду, ожидавшуюся в ближайшие недели. Ведь иначе не успеет вернуться в срок и на вырученные за товар деньги перекрыть прохудившуюся кровлю… Черные шелка Селунэ, как успела заметить Айсис, и впрямь не предвещали осадков, щеголяя алмазной россыпью, будто свадебный наряд невесты. Но сон – от всего лекарство… Вскоре даже самые стойкие и певчие разошлись не спеша по ночлежкам, окольцовывающим догорающие угли. Часовые обменялись сигналами – коротким отрывистым посвистыванием, вслед которому протрубил голос:
- О-о-от-бо-о-ой…
Не иначе, один из сородичей уснувшего Сейншильда свернул ладони трубой. Но, кто именно, Беон не знала. Не успела раззнакомиться с дворфами. Да и было оно отступнице как будто совсем без надобности. Не привыкла с кем попало любезничать. Во всяком случае, если дельце не сулило монету. Зато девичий, заговоривший с нею и впустивший через порог прохладу, эльфийка распознала мгновенно. Айсис – та самая чародейка.
Забавно, однако даже мысли соседок по ночи оказались в то мгновение схожи: обе уличили в организации этой встречи судьбу.
- Доброй ночи... Беон, - прозвучало у входного пролета, но действительно ли она будет добра?
Дроу обернулась на встревоживший голос, выходя из состояния транса, и протяжно, но при этом как будто не выражая ничего определенного, посмотрела в глаза чародейки. Казалось, уставшие темнокожие веки с трудом уберегали золото, сияющее в отблесках лампы, от нового провала в «сон». Но вот девушка быстро запорхала ресницами и спустя несколько забавных секунд ожила в прежних красках: темпераментная, гордая, сильная. Последнее, в отличие от хрупкой Айсис, прослеживалось и в ее фигуре. Ранее была скрыта одеждой, но теперь позволяла узнать о Беон больше. Еще немного и упругие, мускулистые руки этой темной своенравной эльфийки могли вполне сойти за мужские. «Она атлетична. И при этом не лишена женственности», - примерно так мог бы охарактеризовать увиденное мужчина. Но мысли Айсис принадлежали одной только ей…
- Доброй ночи… Айсис, - повторила за гостьей дроу, словно пестрая птица-пересмешник, одалживая чужие слова. От сказанного взгляд отступницы вовсе не прибавил панибратской легкости и тем более не выглядел яснее. Что-то было в этом… Но что?
- Взять любое. Не нужно мне… - сохраняя таинственную маску, добавила Дроу от себя, и, к удивлению, не отвела взгляд. Последнее было сказано об одеялах и прилагающихся к ним подушках, однако сделать соответствующий вывод Айси предстояло самой. Беон никак не обозначила тему вновь завязавшегося разговора.
|
|
3 |
|
|
|
|
- Х-хорошо... прости, если разбудила... - смущенно произнесла девушка, отведя взгляд от фигуры Беон. Однако это было не просто. Любопытство в ее душе боролось со смущением.
Присев на своей половине палатки, Айсис все еще продолжала чувствовать себя неловко. Они были в одной группе, но почти не общались. Это было неправильно, но как же завести с ней разговор? Гордая и вспыльчивая дроу притягивала своей аурой таинственности и пугала непредсказуемостью.
Просидев минуту в безмолвии, Айсис начала робко снимать свою обычную робу, чтобы не замерзнуть ночью. Едва ли темной эльфийке было интересно, но Айси под робой была одета в белую тунику до колен, свисающую с плеч свободно, приподнятую спереди преградой в виде груди жрицы. В таком свободном одеянии сложно было разглядеть ее телосложение, но руки и ноги девушки были мягкими, без рельефной очерченности, как у какой-нибудь аристократки. Невысокая и худенькая, Айси могла бы сойти за подростка, и ее наивный светлый взгляд усугублял впечатление, что она недавно вышла из детского возраста.
И все же жрица не выдержала.
- М... могу я спросить у тебя кое-что? Пожалуйста? Если тебя не затруднит, конечно...
|
|
4 |
|
|
|
|
- Не затруднит... Спрашивать, - покорно согласилась эльфийка. Она чувствовала: вопрос неизбежен. Это было ясно с самого начала, когда взгляд белокурой чародейки неожиданно стал внимателен к ней.
Воцарившуюся на время тишину нельзя было назвать всеобъемлющей. Вне границ холщовой палатки шелестела листва деревьев, изредка фыркали лошади или потрескивали не истлевшие угли... Казалось, бесшумность этой волшебной ночью сохраняла лишь одежда Айсис, мягко соскальзывая с плеч... Неожиданно кто-то из погонщиков метрах в двадцати отсюда зашелся кашлем, сотрясая небольшой шатер, а заодно и весь лагерь. Вопреки обычному песенному приему, эта минута не продлилась вечность... Однако в отмеченный молчанием срок взгляды оказавшихся тет-а-тет соратниц встретились множество раз. Обе чувствовали неописуемое нечто. Словно... Таявшая ледяная глыба, что ей девушки приходились свидетельницами, вот-вот должна была треснуть надвое и обрушиться в теплое море. Удивительна сила воображения... Впрочем, здесь оно было бессильно. Пауза только подогревала необычный интерес. Дроу не спала. Даже не подумала бы возвращаться к медитации. Она ждала, раздумывая и гадая... Все-таки, что же сейчас произойдет?
|
|
5 |
|
|
|
|
Айсис не знала, можно ли ей шевелиться. Беон казалась территориальной - ее взгляд, когда Айси заглянула дроу через плечо, чародейка запомнила надолго. Но даже в том взгляде было что-то... не свойственное недовольному или агрессивному взгляду. Неуловимое, проходящее но краю внимания, невесомое, как шелест листвы. Это что-то придавало Айси ту необходимую малую долю решительности, чтобы весы упали на сторону разговора с таинственной Беон.
- Как... ты пришла к жизни здесь, наверху? Дроу вроде тебя очень редко можно встретить... Я... ничего плохого не хочу сказать, но... я счастлива, что ты есть в нашей команде... ты... вселяешь надежду.
|
|
6 |
|
|
|
|
- Надежду? - переспросила темная, словно не понимая, о чем толкует ее соседка. Но по серьезному выражению лица, пусть даже с изрядной примесью робости, догадалась - Айсис не шутит. Ну что же, чувствовать при взгляде на дроу надежду и радоваться присутствию оной - это, определенно, что-то новое... Эльфийка даже не сразу нашлась, что ответить. Да и разговор на такую тему обещал быть делом не одной минуты...
Прежде сложенные на коленях руки плавно пришли в движение, а затем коснулись одеял внизу. Подавшись чуть-чуть назад, темнокожая высвободила из асаны ноги и присела несколько иначе, чтоб не выглядеть проповедующим истуканом во время длинного рассказа о прошлом. Беон не строила из этой его части тайну: побегом интересовались многие. И отмалчиваться - значило самой раздуть подозрения.
- Для такой разговор нужно вино, - вздохнув посетовала эльфийка. Но поскольку вина не было, и тем более не было теплого, как она любила, Беон вынуждена была продолжить свою речь без подпитки эликсиром откровений, то и дело отпуская глаза в путешествие по морю теней.
- Думать, ты спросишь другое... Не убить ли я много человек, мучить или иметь рабов...
Она снова вздохнула коротко, но лишь с тем, чтобы набрать недостающего воздуха и решиться начать повествование. Но начать... С чего?
- Илитиири внизу, под землей, самый глупый из всех тель'кессир. Друг друга убивать без конца, но учить там своих детей, что самый умный, ловкий, хитрый. Благодарить за это Ллос. Что другая, как ты, годится только для рабство. Но однажды я встретить раба, который показать мне, как поет металл. Артуриус быть его имя...
История молодой дроу, внезапно осознавшей чуждость уготованной судьбы жрицы Ллос, а затем лишившейся всей родни во время неудачного переворота матрон, заняла немало времени. Однако за исключением убийства друга специально купленным клинком, что носил ее клеймо, рассказ оказался лишен сильных эмоций и чувств. Ее голос только едва заметно дрогнул, даже когда Беон упомянула о расправе над своими сестрами и матерью - женщиной, что умертвила Артуриуса на зло своей дочери. Но не было в этом и доли жалости. Каждая, по ее словам, получила, чего заслуживала. Впрочем, на этом месте эльфийка вновь обратилась к тому, что столь жестокими, безрассудными интриганами, льющими свою же кровь, делает ее народ поклонение богине-паучихе.
Если бы отступница была паладином, как тот безымянный эльф, что пожертвовал ради нее собой, спасая от погони скаутов, то закончила бы свою речь с уверенностью, что все изменится. Что когда-нибудь илитиири будут освобождены от ярма Ллос и вернутся к процветанию в мире, как это было тысячи лет назад... Но Беон не была паладином. Вместо этого она пожелала всем им, наконец, утонуть в учиненной бане из дерьма, грязи и крови, а затем заявила следующее:
- ...Может, когда не останется у Ллос следователи, сука подавится свой злост сама и оставит дроу наверху в покое. Тогда мы вернуться и построить внизу новый город...
Завершающей главе истории, о том как встретилась с Себастианом Золотой Лирой и освоила профессию барда, а затем снова откликнулась на зов Эйлистри, Беон уделила не так уж много внимания. Обычно слушателей интересовали подробности ровно до того момента, как она оказалась на поверхности. Айсис же из всего услышанного могла в полной уверенности заключить, что наиболее яркий отклик получила от эльфийки Ллос. В какой-то момент рассказа Айсис могло показаться, что золотистые глаза спутницы готовы были испепелить злую богиню, если бы только увидели сейчас перед собой. Но вместо этого в компании дроу была скромная, милая чародейка, увлеченно выслушавшая историю...
- Ну а ты? Рассказать... Нет... Расскажешь свою? Видеть, ты расцвести недавно... - к такому выводу, судя по направлению взгляда темной, ее подтолкнули лицо, грудь и бедра блондинки, по которым она без какого-то видимого стеснения пробежалась оценивающим взглядом.
- Молодая женщина Айсис. Но Беон уверена, что она много вляпаться в неприятност из-за свой характер...
На пурпурных устах эльфийки появилась смутная тень улыбки, однако причиной тому служила вовсе не ответная прямолинейная доброта.
|
|
7 |
|
|
|
|
Айси слушала дроу внимательно, и ее лицо излучало сострадание и участие. Вся история Беон была полна крови и боли, выраженной в безэмоциональных словах. Они резали уязвимую душу жрицы, вызывая желание обнять малышку дроу, не знавшую уюта, любви родных, доброты... здесь, наверху, она едва ли видела многих, кто мог ее принять.
За время рассказа дроу страх к ней улетучивался. Как можно бояться этой несчастной девушки, будь ей хоть в тридцать раз больше лет, чем ей?
- Ты много видела, Беон. Много страдала... я слышу это в твоем голосе. Но ненависть к злу - это не выход. Но... не мне учить тебя. Я жила в храме с самого детства, так как была рождена в день Солнца...
Айси рассказывала о себе искренне, без утайки говоря о своей "странности", о молитвах, которые ей не давались, и о чудесах, творимых ей без единого слова. Рассказала о паломничестве и о миссии, которую она сама должна была осознать.
- Возможно это странно... но я редко попадаю в неприятности. Всегда находились те, кто вставал на защиту. Свет... он есть в каждом. В ком то он пылает ярче солнца, в ком то мягко светит луна, а в ком и вовсе тлеет лучинка, объятая мраком. Но пока душа жива, жив и свет. Он есть и в твоей душе, гораздо более яркий, чем способен разглядеть человеческий глаз. Но я вижу ... ты в самом деле добрая внутри, Беон.
Айсис сказала последнюю фразу, искренне улыбаясь, без страха глядя в золотые глаза дроу. Она не подозревала, куда ступает.
|
|
8 |
|
|
|
|
Беон выслушала историю Айсис без видимых признаков сопереживания. Но вместе с тем и не приобретала скучающий вид, цепко выхватывая подробности. Она присутствовала и поняла суть. По ее разумению, этого было вполне достаточно, ибо судьба чародейки напротив оказалась лишенной остросюжетных поворотов. Размеренная жизнь ученицы (наставники, муштра, дом), пусть и не в самых тепличных условиях... И только погоня за божественным знаком в купе с неопределенностью дальнейшей судьбы казалась чем-то для обеих общим. Да, вместо настойчивого стремления к богу, Айсис выбрала несколько иной путь, однако условия были разные: беглая дочь илитиири шла навстречу не только заступнице Эйлистри, но и тем, кто примет ее к себе в совершенно другом мире - родном для малышки Айси, но чуждом и подозрительном к дроу.
Лицо темнокожей девы оставалось все тем же безмятежным зеркалом, в котором Айси не смогла бы прочесть эмоций до самого конца разговора. Ни укора, ни одобрения. Ничего. В самом деле, эльфийку нельзя было уличить в той открытости, с какой отдавала себя жизни Айсис. Леди-пёс - кажется так она представлялась в Оке, и той собаке часто трепали бока. Однако заслышав о своей "доброте", Беон резко переменилась в лице... По Его гладкую и почти вычурно равнодушную поверхность всколыхнула жгучая рябь гнева. Глаза сузились, и дрогнули губы, поражая сидевшую напротив девушку губительной маской матроны - жрицы злобной богини Ллос, какими их видели тысячи напуганных пленников, ожидая своей участи. О, это не сулило им ничего хорошего...
- Значит, ты думать, что я добрая?! - вспыхнула она, словно искра. - Глупый простофиля Айсис! Дроу обманщицей быть, наверное? Сочинила для тебя басню! А ты верить, как тот длинношеий утка! Доверять - это быть слабой. Это - подставиться под клинок, как ты! Только о себе думать Беон, ясно?! Никому не верить! Никому! Как вообще ты сюда дожить, в этот мерзкий, проклятый день?!
Извергая столь неприятные вещи, Беон, казалось, взорвалась подобно вулкану, чьи дым, камни и лава грозили вот-вот уничтожить простодушную собеседницу без особого на то повода. Но и этого оказалось мало спятившей на мгновение рыжей. Она резко, подобно вспышке, выхватила из лежавших ножен саблю. Айсис не успела моргнуть и взглядом, как изогнутое лезвие клинка оказалось над ее плечом, приставленное к нежной шее...
- Все есчо думать, Беон такая?! - произнесла яростная эльфийка глубоко и возбужденно дыша. - Илитиири много делать зло! Много убивать глупый чародейка!
Словно бы в подтверждение ледяное лезвие скользнуло по коже девушки, очутившись близ уязвимой гортани. Беон держала клинок уверенно, словно лучший из мечников дроу. Ее выдержки и точности рук с лихвой хватило на то, чтобы вынудить подбородок Айсис приподняться над подступившим клинком...
|
|
9 |
|
|
|
|
Айсис подняла глаза на нависшую над ней дроу. В голубых, как небо, зеркалах души чародейки отражалась ее вера, отражался тот солнечный свет, который питал ее душу. С кроткой улыбкой девушка взглянула в золотые глаза Беон, не сопротивляясь и не отстраняясь от клинка.
- Да. Я все еще так думаю. Ты прячешься. Боишься быть уязвимой. Боишься быть слабой. Но в слабости есть своя сила. Посмотри на меня. Я слабая. Но здесь, - девушка прижала вторую руку к своей груди, - Здесь я сильнее тех, кто силен. И ты гораздо сильнее. Я верю в это. Я это вижу.
Айсис не видела в Беон угрозы. Она даже не видела в ней дроу. Она видела напуганную девочку, которая, защищаясь от лютой морозной злобы мира, ощетинилась иглами, спряталась в броню, живя без тепла , которое она заслуживала.
Глаза чародейки почти светились, когда она говорила все это своим мягким вкрадчивым голосом. На миг Беон даже показалось, что голос девушки дрогнул от страха. Но это был не страх. Это была горечь и жалость. Ради таких жила Айсис. Ради тех, кто искал свет во тьме.
|
|
10 |
|
|
|
|
Эта девочка - всему вопреки... Не придумать и не сказать точней. Айсис до чертиков раздражала спутницу своей непоколебимой верой в добро, но и поражала своей решимостью. Даже сейчас каким-то непостижимым уму образом она сдержала себя в руках, когда другая ее возраста и взглядов давно бы описалась, дрожа от страха. Ее воля отразилась в улыбке, что блеснула перед эльфийской сталью, словно незримый, схлестнувшийся меч. Поединок не на жизнь, а на смерть. Беон давно не слышала такой песни... Восхищение и жгущая ненависть овладели ее чувствами разом, ускоряя и согревая сердце. Да... Это была сила безоружного человека. Ее надежда и вера в лучшее. Побери эту девку дьявол, такая же простофиля, как Артуриус! Но разве ему столь чудовищная наивность хоть как-то помогла выжить?! На мгновение между двумя девушками возникло нечто, чего дроу доселе не замечала... Она взглянула на визави, любуясь. Пусть даже всего только короткий миг. Но затем снова и пуще прежнего ринулась в сражение миров, наполняя слова и поступки силой! Так завещали ей старинные знаки, предписывающие илитиири править, а людям страдать и пасть!
- Делать мой народ с рабыня не только смерть... - презрительно фыркнула эльфа, хватаясь за оставшуюся соломинку. Сейчас она проявит жестокость! Поддастся разрушительному соблазну и высечет на душе полукровки шрам... Но только чтобы не утонуть в ее глазах! Пусть светлая поймет, что ошибалась, но зато потом окажется спасена.
Ее клинок выскользнул из-под горла Айсис. Но вовсе не сдаться желала дроу. Лишь затем увела скимитар, чтобы снова отправить в пляс по бархатной коже девы под тонким белоснежным сукном... Она поддела его сталью ворот, а затем резко резанула в строну, уводя вдоль юного тела все ниже... Ниже и до самого конца. Едва касаясь морозным холодом плоти под рвущейся тканью... Вот так! Вдоль груди и ребер. До талии, а затем - бедра. Насмерть разя одежду...
- Сейчас Айсис узнать, какая добрая во мне кровь... - почти прошипела Беон во страсти, выпустив свою тьму, как вихрь... Она ринулась к мягкотелой жертве, словно змейка вдоль полотна клинка: от эфеса до кованой гарды, а затем прямо на острие битвы!
Неожиданно сабля выскользнула у нее из рук. Однако упала на пол не раньше, чем губы разящей эльфийки достигли своей цели... Сплелись воедино руки, связывая хрупкую чародейку в объятиях - Беон оказалась гораздо сильнее своей добычи. И на мгновение, повинуясь ворвавшемуся сквозь входной пролет ветру, свет лампы стал слаб и бледен.
|
|
11 |
|
|
|
|
Вся пылающая во взгляде злоба не могла произвести такого эффекта, как произвел следующий порыв дроу, запечатывая готовые сорваттся с уст полуэльфийки слова. Растерянная, нагая, жрица сидела в плену объятий темной эльфийки, совершенно не понимая, что делать. Ее руки инстинктивно обхватили Беон за талию, а тело подалось вперед, навстречу пламенному сердцу темной эльфийки. Разум отказывался понимать, что происходит, передавая власть чувствам и эмоциям.
Мягкое поддатливое горячее тело прижалось сильнее к Беон, пытаясь донести тепло до самого ядра эбонитовой оболочки. Сквозь требовательный поцелуй проскользнул тихий, робкий стон жрицы.
Сияй, солнце,сияй ярче всех. Дари тепло и свет тем, кто его ищет... но правильно ли она поступала сейчас, отдавая себя на волю эльфийки. Что увидит она: абсолютное доверие и надежду или покорность и страх?
Айси не боялась. Этому чувству не было место в их танце. Запечатанные губы дрогнули, раскрываясь навстречу Беон. Айси была нужна ей... но и Беон была нужна Айси. Сильнее, чем та могла себе представить.
|
|
12 |
|
|
|
|
Уста девушек встретились в поцелуе столь истовом, преисполненном страсти, что казалось, одна из них сейчас обернется пламенем, а другая - закаленным железом. И не было в душе Беон места ничему более величественному, более искреннему и восхитительному, нежели свет алых искорок жизни... Этим жаром, как и глубоким чувством, как и вкусом едва поспевших губ невозможно было насытиться в волю. Лишь лелеять и осторожно надеяться - уберечь, сохранить, вырастить, либо же выбрать все без остатка, чтобы не доставалось больше никому. На мгновение Беон почувствовала себя вампиром, осушающим несчастную жертву - но и этого показалось мало! Закипающая в ее жилах страсть требовала безраздельного владения и покорности, словно... Темной верховной жрице.
Беон перехватила одно из запястий Айсис, что вознамерилась обнять свою пленительницу за талию и с силой отринула обратно. В крепкой, свирепой хватке затем оказался клок недобитой туники - прочь! Эльфийка сорвала остатки ткани вышвырнув, словно мусор, который больше никогда не понадобится: рабыням дозволено одевать лишь то, что повелительница сочтет нужным! Другой руке Айси было разрешено достичь цели, однако не добрая подруга Беон оказалась милостива к ее чувственной нежности, снискавшей отражение в ласке. Это была властная и темная илитиири! Лишь мнимую свободу чародейки она допустила, чтобы действовать самой.
Выдох остатков "пламени", с хрипом исторгнутый дроу, мог показаться дыханием дракона, что вобрал в себя новые силы и снова ринулся к жертве, не давая ни говорить, ни опомнится в тот краткий миг передышки, за который благодарили губы...
Правая ладонь эльфийки разминулась с рукою Айсис, и спустя мгновение впилась в ее мягкие волосы, стягивая и комкая в пальцах - несчастные девичьи пряди. Они не созданы были для грубости, лишь для сердечных восхищений мальчишек... И тем не менее во власти тьмы, они стали поводьями к хрупкой шее, что ее чародейка вынуждена была отдать на милость захватчицы. Наслаждаясь, утопая, повинуясь...
Казалось, Беон утолила свою страсть в губах и должна была вот-вот опуститься ниже, лаская поцелуями шею... Быть может щеки своей рабыни, укрытые нежным румянцем смятения?.. Или последовать еще ниже и дальше, в долины бескрайнего бархата юности...
Однако, нет! Сперва разъяренная эльфа вновь навязала спутнице собственное видение "равенства": Айсис почувствовала рывок волос, и на этот раз - увлекающий за собой все тело. Ее пылкая, опаляющая любовница на мгновение зависла над Айси в невесомости, прерывая этот бесконечный поцелуй, дабы совсем иначе заглянуть в глаза.
Среди всполохов золота и власти, ее ярости и желания обладать, можно было прочесть удивительную заботу... Впрочем, эта брешь оказалась краткой. Ведь упав на простеленные одеяла, чародейка вновь обратилась рабыней, что лишена была права мыслить и тем более - молить о пощаде.
|
|
13 |
|
|
|
|
Для Айсис все было как в тумане. Дроу была сильной, сильной телом, и пыталась за силой спрятать свое нежное, трепещущее и ищущее добро мягкое сердечко. Она хватала ее за волосы, сжимала ее нежную белую грудь, причиняя боль, но то была иная, приятная боль. Эта боль позволяла ей приблизиться к душе этой девушки, погрузиться в ее шипастый заслон, который та возвела из собственной пережитой боли, дабы оградить свою светлую душу. Девушка прильнула к губам своей пленительницы крепче, впиваясь в них, отдаваясь танцу их тел. В тот краткий миг, когда они встретились глазами, Айси отчетливо увидела солнце, пробивающееся сквозь толщу крепостных стен, отразившееся в глазах дроу. Ей нужна была лишь любовь и искренняя вера.
Она была властной, кровь не вода. Но в своей властности она была по своему добра и заботлива. Ей нужна была Айсис, но она не могла довериться чужому. Чтобы войти к ней в доверие, Айсис должна была принадлежать эльфийке. Быть ее Айсис. Научить ее открытости и доброте через смирение и нежность, как вода точит камень. Чтобы освободить Беон от ее собственных оков, Айсис должна была позволить одеть их на себя. И чародейка с готовностью принесла бы такую жертву.
- Б...беон... - с ее покрасневших от поцелуя губ сорвалось имя, с той интонацией, с которой говорит искренне любящий человек. Девушка лежала, не шелохнувшись, лишь согнув ногу в колене, чтобы слегка прикрыть сокровенное.
|
|
14 |
|
|
|
|
Вложенное в уста рабыни ее имя звучало совсем не так, как того ожидала разрушительная темная львица. Ее кроткий голос и взгляд... Эти губы, едва влажные после страстного поцелуя женщины... Все это трогало обворожительно мягкой нежностью, которой эльфийка не испытывала ни от кого прежде. Ни один мужчина, что их знала Беон, не оказывался с нею таким... Но, быть может, причиной тему не пол? Порою вера насильно усмиряет разум, превращая людей в рабов безо всякого кнута и пряника... Да, эта девочка была удивительной, и по-своему умела покорять.
В ответ искреннему порыву чародейки ее любовница вдруг раскрыла веки, и не целуя приласкала взглядом. Еще немного и милой Айси удалось бы почувствовать то самое неосязаемое тепло, о котором столь настойчиво подсказывали мысли. И телом, и, возможно, душою. Беон сражалась, но, похоже, проигрывала. Увлекая за собою в высь, ее небесные, голубые сферы приуменьшали соблазны плоти: искушающей, нежной и теплой. Расцветая от первых ласк, та подкупала своей открытостью...
- Suisham-me Aisis-s-s, - наполовину шепотом, почти по-змеиному, проговорила склонившись Беон, вновь отыскивая глаза любовницы среди моря непостоянных рук. Это не были слова любви. Скорее, в сердцах произнесенное проклятье, значение или объект которого были известны одной только дроу. В них нашел отражение гнев, что ему не осталось путей для выхода. Но и страсть, обуявшая девушку с новой, невероятной силой.
Беон вновь обратилась к шлейфу разлогих волос блондинки. Но не причиняя в этот раз боли, только лишь скользнула ладонью к щеке и мягко провела по ней пальцами - в них чувствовалась эйфория и дрожь. Затем буря, ураган и шквал - новая плеяда страстей, рвущейся друг к другу нежности овладела ее мыслями без остатка, и Беон утратила ощущение времени, что как будто меняло свой привычный ритм. Оно стало зависеть от кроткой Айси: тех движений заискивающе-сладких, а спустя секунду сокрушающе требовательных, что сменяли собою друг друга, кружась у ее груди и надеясь на вздох удовольствия. Стискивая и обнимая соски, целуя и увлажняя губы... О, Беон делала вполне достаточно, чтобы заставить Кроноса подождать. Ее сильные не по-женски пальцы опустились ниже по обнаженной коже, где, в конце концов, смяли упругую плоть ягодицы у самых ворот женственности... Но эльфийка продолжила незавершенный путь. По бедру к вершине коленки, увлекая норовистым движением и приподнятую белокурой любовницей ножку. Айсис сделала это стыдясь? Или же... Оставила для себя как щит? Но воздвигнутая чародейкой преграда не могла разделять их вечно.
|
|
15 |
|
|
|
|
Айси не понимала слов Беон, но она чувствовала то, что не сказать словами. Дроу открывалась ей в ответ на ее смирение. Дроу начинала доверять ей, когда Айси была лишена свободы. Теперь установился краткое равновесие, в котором любая крайность могла перевернуть их лодочку и окунуть их в бушующее по обе стороны борта море. Глядя прямо в золотые глаза, девушка закусила нижнюю губу, неосознанно делая это куда сексуальнее, чем могла бы сделать профессиональная жрица любви. В каждом движении, в каждом взгляде Айси не было ни капли фальши. Ее тихие стоны от ставших нежными ласк были едва слышны, но в них была та страсть, не очерненная похотью, которую Беон едва ли видела когда нибудь в своей жизни.
Ножка ушла в сторону от движения дроу, открывая вид на храм плоти Айси. Губы чародейки чуть сжались, а глаза вопрошали. Что теперь? Нагая и неприкрытая, она была полностью в ее распоряжении. Что дозволено ей? Дозволено ли ей утолить эту странную жажду ее губ, ее глаз, объятий... Айси хотела, чтобы Беон освободилась не только от своих оков духа, но и от этих одежд, не дающих ей почувствовать ее тепло.
Ее рука несмело поднялась, коснувшись талии дроу, замерев на ней, словно боясь спугнуть.
|
|
16 |
|
|
|
|
Безмолвие возглавило бал. В то мгновение, когда шаткое равновесие вынуждает передавать не голосом, и когда старше любого слова оказывается лишь росчерк губ, это мягкое прикосновение к талии стало для Беон абсолютно всем. И трогательным ей признанием. И сдачей в немилосердный плен. И просьбой о новом прыжке в пропасть безудержного танца любви, что его уже не были в силах остановить ни одна, ни другая девушка. Вот так, взявшись за руки и не понимая, что произойдет... Но с одним и тем же в глазах.
Отбрасывая на Айси тень, Беон укрывала свою нежную чародейку призрачными одеждами ночи, словно взамен собственноручно испорченным. Они выглядели на ней безупречно - сумеречные шелка Эйлистри... Нарядные, но и вместе с тем изящные. Щедрые, но и без излишеств. Это было лучшим из платьев Айсис, на которое когда-либо смотрели глаза... Отринув прикосновение девы, сгорающая от страсти эльфийка вдруг приподнялась на руках и коленях, снова раздевая пленницу, и указала на ее прелести свету. Румяным от возбуждения и стыда должно было стать лицо полукровки, ибо предстала абсолютно голой перед одетой и старшей эльфой... И словно почувствовав торжество момента, Беон улыбнулась и прошептала ей:
- Быть сильнее меня Айсис. Но не думать сейчас об этом. Закрыть глаза... Я сделать тебе хорошо, как ты хочешь делать здесь... - она прижала ладонь к груди, где позади старой, зеленоватой ткани, взволнованно пело сердце. И вновь устремилась к ней - к своей прекрасной, невинной девочке, на которую темная прилегла чуть сбоку, покрывая своим бедром ее.
Ярко-розовый вдруг смешался с пурпуром, отдаваясь губам дроу. Беон действовала сначала нежно, прикасаясь к груди любовницы осторожно и как бы заискивая перед чуствительной кожей Айсис. Затем вобрала в себя ее плоть, сокровенную, но и стыдливо-нежную, будто тайна за семью замками. И снова была груба, стискивая и оттягивая в зубках пламенную твердь сосков, пока те все больше наполнялись соком, увеличиваясь и краснея во страсти. Беон делала это любя, отдавая себя без остатка. Здесь. Ниже. Везде... Для своей белокурой владычицы, что сразила ее этой ночью, она готова была свершить многое. Но сперва овладеть ею тоже, чего так жаждала ее темная сторона...
До последнего держа Айси в неведени , эльфийка, высвободила из-под ее бедра руку, не ушедшую в путешествие к талии, и впервые прикоснулась иначе... К лепесткам чародейской розы.
|
|
17 |
|
|
|
|
- Х...хорошо, Беон, - Айсис послушно закрыла глаза, ощущая постыдный перестук взволнованного сердца в груди. Бояться не стыдно... но Айси чувсвтовала совсем другое волнение. Ей хотелось продолжения того, что происходило сейчас, хотелось танцевать с темной эльфийкой, переплетая черное и белое, соединяясь с ней.
Очарованная, завороженная ласками в темноте, отрезавши себе главное человеческое чувство, девушка ощущала прикосновения вдвое. Пламя черного дракона, обжигающее ее белоснежную кожу, сменялось нежными и влажными прикосновениями губ и рук. Чародейка отвернула голову в сторону, пытаясь спрятать пылающие щеки от той, кого хотела научить открытости, оттого еще больше устыдившись.
Миг, и девушка распахнула глаза, ощутив прикосновение к своему самому сокровенному. Едва ли можно было сомневаться сейчас, когда она уже решила стать для дракона сокровищем. Но ее ноги инстинктивно напряглись в последней попытке защититься от падения в пропасть страсти.
|
|
18 |
|
|
|
|
Едва коснувшись жемчужины страсти, Беон ощутила попытку бегства - позорное решение той, что так настойчиво добивалась доверия. Но получив, не открылась сама...
Драконам не нравится, когда их пытаются водить за нос!
Неожиданно Айсис почувствовала, как над нею пробуждается сила, в чье логово посмела ступить, предлагая себя в подношение. Эльфийка приняла ее, жертвуя многим: независимостью, защищенностью, свободой. И теперь не намерена была выпускать обратно...
Драконы не возвращают назад даров!
Ее темная роскошь и власть неожиданно встретила сопротивление, но тем самым лишь обращая на себя внимание. Величественный золотистый взор, в котором ослепляющим утренним солнцем сверкало единственное - сокрушить.
Драконы всегда получают свое!
Беон отринула любовницу прочь, позволяя жаждущей наслаждений плоти выскользнуть из ее объятий. Губы, исполненные нежности... Пальцы вкусившие влагу... Они как будто утратили причины к существованию, передавая темной хозяйке всю свою боль и ярость. Но иначе было нельзя. Беон... Не должна была брать силой (страсть подталкивала ее к этому). И все же вклинилась своим коленом промеж стыдливо сомкнутых ног, в момент самый последний, чтобы не сделать чародейке больно. Затем возвысилась над своей добычей, словно статуя дворфийского часового - в полный рост, лишь за вычетом икр. Пылая в праведном гневе промеж упавших на глаза прядей, завитых, но растрепанных нежностью, она взглянула на поверженную любовницу... Затем молча развязала шнурок, что удерживал одежду дроу, скрывавшую от Айси торс. Вскинула за спину руки, словно крылья могучего зверя. И наконец сбросила безрукавку на пол... Стало тихо и почему-то грустно: слишком многие и порой противоречащие друг другу чувства пытались ужиться в эльфийке, и, казалось, всего одно слово на свете способно было уместить все. Но его нельзя было произносить вслух. Вместо этого она потребовала:
- Ты будешь делать это сама. Раскрыть себя для Беон. Так сильно, как сумеешь. Чтобы дроу видеть, насколько стыдно ее... Женсчине. И как Айсис забыть обо всем для нее... Тогда Беон тоже забыть обо всем для Айсис.
С ужасом, ибо момент истины не стал терпеть отлагательств и не отдан был на откуп уловкам, Айсис увидела, как Беон аккуратно убрала ногу, преградившую белокожим защитницам путь, и села у ее стоп, испытывая чародейку взглядом.
|
|
19 |
|
|
|
|
Если начала, нужно делать все полностью, без полумер. АЙси сделала над собой усилие, повернув голову и встретившись с Беон взглядом и тут же пожалела об этом. В ее пылающйх глазах Айси таяла, растекаясь по подушкам, ее тело становилось восковым и мягким, но не от ужаса.
Ее рука потянулась к дроу, пытаясь поймать ее за руку. Ножки, которые стыдливо пытались закрыть ее влажный цветок, расслабились и слегка расступились, позволяя Беон рассмотреть Айси полностью.
- Т..ты права... вот... я перед тобой. Н...ни...ничего не скрываю. И.. ты тоже можешь... так. Я доверяю тебе. Я знаю, что ты добрая.
|
|
20 |
|
|
|
|
- Для доверие ты выбрать не подходясчий эльфа, - произнесла странствующая певица. Ее взгляд без капли стеснения приступил к изучению потайных мест Айсис, едва только девушка приняла условие. Как будто желала умышленно пристыдить любовницу до новых оттенков розового, что все еще наполняли ее щечки собою.
- Что тебе в ней такого? Беон рыжая. И не добрая. Совсем нет... Может быть, Айсис понравилась, как я быть с ней "добра"? У Беон найдется для нее веревка! В такой случай...
Роняя слова-колючки, эльфийка слегка склонилась и грациозно подалась вперед, вытягиваясь на четвереньках к жертве, как хищник под маской ночи - требовательный, но и вместе с тем нежный. Казалось, под ее весом вовсе не сминается цветастое одеяло. Ладонь бардессы вновь прилегла к ножке Айси с чувствительной внутренней стороны, а после мягко устремилась вверх, сопровождая еще более крамольный взор и полностью выдавая намерения. "Берегись, на этот раз ты моя вся..." - словно бы говорили ее глаза, поблескивая огоньком свечи.
Она поцеловала протянутую навстречу руку, самую чуточку увлажнив губами.
- Увидеть меня рано... дроу нравится быть одетой, когда ее любовница - больше нет. Закрыть глаза... Завязать... Слепая будет снимать Айсис то, что на мне одето, - прошептала темнокожая соблазнительница, растапливая бедняжку Айси теплом прикосновений и голоса. Чародейка почувствовала, как будоражащая воображение дорожка, прокладываемая к обители женственности - ее сокровищу, ее лону - вдруг оборвалась в считанных сантиметрах...
Беон улыбнулась и несильно сжала мякоть обнаженного бедра, пытая девушку ожиданием развязки. А затем легонько, завершая путь, провела по лепесткам розы тыльной стороной ладони, пропустив нежнейший жемчуг меж пальцев... Вернулась и провела снова, захватывая и играя с ним, будто с маленьким нерадивым котенком. Таким же белым, теплым, пушистым, как вся ее бесподобная любовница. Ее хотелось обнять и выпить - как лучшее из горячих вин.
- Можно, я поцелую здесь? - неожиданно правильно вопросила бесстыдница, поглаживая и лаская гостью в самом сокровенном месте, что им продолжала любоваться открыто... Но спустя секунду, словно и без того красноречивых притязаний показалось эльфийке не достаточно, та склонилась над грудью волшебницы и поймала губами сосочек. Айси почувствовала ее язык - упругий, мягкий, настойчивый... Он обнял ее нежную бусинку и сильно прижал собою, сжимая и разворачивая по кругу. Беон словно показывала своей хрупкой любовнице, что ожидает ее дальше, если согласие будет получено... А если нет... Впрочем, отказ Беон вряд ли могла себе представить.
|
|
21 |
|
|
|
|
Айси молчала. Пыталась собрать мысли в кучу, чтобы понять, как правильно действовать дальше, но мысли путались и сбивались, разбегались в стороны и сшибались между собой от нежных дразнящих прикосновений, приближающихся к ее чародейской розе.
- С.. связать? Зачем? - вырвалось у нее, и помимо воли она представила себя связанной, с повязкой на глазах, лежащей перед Беон, совершенно беззащитная и немыслимо эротичная. Мысли забегали с удвоенной силой, отразившись пунцовым румянцем на ее щеках.
- Я все равно... ты добрая просто... ммм... там... там же... - девушка попытклась приподняться, чтобы увидеть, как рука дроу ласкает ее нижние губки, но та вновь накрыла ее своим телом, впившись губами в ее грудь, вырвав полный блаженства стон из ее груди.
Все было неважно сейчас. Нужно было забыть о своих ограничениях, чтобы снять их с Беон. Не думать. Любить безрассудно.
- Да... да я... пожалуйста... поцелуй... я сделаю... что скажешь... Беон, - гораздо жарче произнесла жрица. Ее голос, обычно звенящий внутренним светом, стал чуть ниже, наполнившись страстью как сладким темным тягучим вином. Она не сдерживалась, взметнув руки, чтобы обнять, прижаться к эоой девушке, что пыталась казаться властной, но приносила немыслимое удовольствия каждым действием и словом. Что-то в глубине разума Айсис получало наслаждение от той властности, которую изображала Беон. Ей хотелось еще. Может веревки это не такая уж странная мысль?
|
|
22 |
|
|
|
|
Новое признание чародейки – в ее слабости, покорности и… Желаниях… Тех желаниях, что прочла Беон между строк на нежном холсте ее тела… Заставляло пурпурные губы эльфийки вновь придаваться улыбке. За ширмой поцелуев и прядей сокрывших лицо волос, целуя, лаская губами, илитиири выкручивала руки дроу, но затем вновь уступала первенство беглой визави с поверхности… Несчетное количество раз, пока алые лепестки блондинки источали ее пряный мед… Казалось, невинная малышка Айси делает все для победы первой! Подкупая, отдаваясь и покорившись! Однако желала того или нет, полукровка пробудила в своей властной спутнице нечто совсем иное. Бурю! Шторм! Наводнение! Напиток любовного помешательства, каким разрушительным и хмельным в одночасье он мог быть только у страстной подземной расы. Беон проводила в одиночестве годы, не допуская к себе чужаков: тигров, медведей, буйволов… Но повисла на волоске от гибели под натиском худенького, едва оперившегося птенчика… Не потому ли, что возжелала ее сама?
Она прикусила румяный сосочек, на миг забывшись от злости, направленной к собственной слабости перед этим чрезвычайно аппетитным созданием! И чтобы… Чтобы проучить добрячку, как следует! Но опомнившись, обрушилась к уязвленному месту градом теплых, ласковых поцелуев и вместе с ними длинною чередой извинений – словно любящий, неосторожный пес, что вымаливает для себя прощение. Беон хотела независимости и власти, но все же прильнула к чародейке щечкой, когда тела, наконец, встретились. Она встревожилась, но поняла - поздно.
- Слова опасные говорить Айсис-с, - негромко произнесла темная, предостерегая наивную душу от слишком поспешных решений. Она ликовала, но и боролась отчаянно, чтобы сдержать инстинкты в узде… Проигрывала. Отступала - тщетно. Беон нашла, но и с тем теряла, словно выскальзывала из ее уст на волю вовсе не робкая плоть Айсис, а что-то важное для свободы мыслей...
- Нельзя быть рабой без веревка… - отстранившись предупредила дроу, легонько качнув головой. - Зачем делать больно? Ведь я хотела делать хорошо…
Она обняла свою Айсис в ответ, запуская ладони под спинку, часто, неровно дыша… А затем изящные плечи напротив обратились единственно важным клином, на котором сошелся весь белый свет. Влюбленность, окаянное чувство, вспыхнуло в новых красках от одного лишь взгляда в эту голубую бездну. Золото обернулось в бегство.
- Я мучить тебя… Немножко… Не силой, но… По-другому… - дрожа потускневшим голосом, прошептала Беон на ушко своей самой драгоценной рабыне, поцеловав девочку в губы.
Что-то треснуло и заскрежетало рядом, после чего скользнуло по лицу Айсис к щекам, подбородку и векам… Это пахло ее искусительницей: слабой нотка костра и мяса, недавно вымытой кожей, и наконец телом с долгой дороги – капельку, совсем не много. Беон разорвала от плеча до низа зеленоватую неказистую безрукавку, что медленно превратилась в черное… В тьму вокруг глаз Айсис.
Ненадолго эльфийка исчезла, но только чтобы снова появиться рядом спустя короткий миг расставания. Ее губы, дыхание, волосы… - Айси почувствовала, как они ускользают от нее прочь. И в то же время знала, куда отправятся, благословляя той самой нежностью, на которую отважится только любящая... С каждым новым, уходящим вниз поцелуем…
|
|
23 |
|
|
|
|
Миссия по спасению Беон из заточения собственного страха продвигалась успешно, но с каждой секундой Айсис хотелось все меньше толкать дроу к открытости, и все больше остаться с ней вдвоем. Забраться в ее уютную клетку и забыть о происходящем вокруг. Глаза чародейки распахнулись от приятных горячих прикосновений, будоражащих естество, уставившись во тьму повязки.
Зачем эти путы, и почему часть ее находит это приятным? Разве может быть приятным плен? Это открывало другую сторону медали. Так ли нужно освобождать Беон, если сама Айси находит... лишение себя свободы приятным?
Размышления были прерваны кратким расставанием, обдав холодком ее кожу. В момент, когда дроу отстранилась, Айси почувствовала резкое желание вернуть ее. Что? Но ведь Беон ей не принадлежат, какое право она...
- Н..нет... я... прошу, не отпускай, - вырвалось у Айси, заставив ее прикусить губу. Что с ней происходило? Это было что-то другое, новое, отличающееся от ее любви к окружающим. Она слепо подалась вперед, стремясь к дроу, слегка приоткрыв розовые губы, словно ожидая прикосновения к ним.
|
|
24 |
|
|
|
|
- Не стану, - тотчас успокоила темная, целуя у основания шеи и мягко приласкав пальчиками чарующую, нежную грудь. И все же не раньше, чем один, самый смелый, встретил губы волшебницы любящим, тайным жестом: "Тише, моя сладкая пленница..."
- Не смогу... - добавила Беон уверенней. - Это яд на шее у Айсис. Здесь. И здесь... - укрытая покровом неведения, она медленно шла к неизбежному. Согревая своим дыханием, осыпая ее поцелуями, как темное, пагубное пристрастие. Будто плеть расписывались они на коже, оставляя по себе миазмы цвета зрелой, распутной камелии. Больше. Больше... Могло показаться, эльфийка творит над ней заклинание, то спрашивая саму себя, то вновь обращаясь к Айсис дрожащим отчего-то голосом. Как если бы спутанные слова преступницы извлекали из целующих уст пыткой. Болезненной, но и вместе с тем приятной, как самый сладкий порок. Она пристрастилась к нему с первой каплей...
- Каждый раз, когда Беон целовать твое тело... Он отравлять мои мысли... Ты не видеть, как я больна. Не можешь взглянуть. Что сделала я тебе?!
Измученный страстью укус вновь пришелся в нежную ткань груди, едва не выдернув из чародейки визг. Шаг за шагом, сантиметр за сантиметром Беон наступала по острому лезвию, где с одной стороны кипела страсть, а с другой... Вязкое, ненасытное помешательство. Обвиняя и вынося вердикт, ее слова одновременно просили милости и вколачивали в любовницу гвозди. О, Айсис заслуживала быть распятой! Сейчас... В этом ложе из клочьев застенчивости... Тьма призывала волшебницу к ответу.
- Красива и так невинна... Я не отдать тебя никому...
Эльфийка достигла ее живота, плавно пересекая талию незримым лицом и ладонями, лаская обнаженное тело грубой кожей ремесленницы, а затем царапая несколькими ногтями... Она - дикая, первозданная грация, нашедшая отраду в боли как в нежнейшем проявлении зла. Слишком слабого, чтобы разрушить идол, чью теплую шелковую поверхность могла лишь тешить своими губами. Наслаждаясь, но и желая выпороть.
- Ты почти не сделать ничто для этого... Но разве не должна Беон мучить нас обеих? Я... Буду начинать отсюда... - Айсис почувствовала прикосновение эльфийки, настолько жаждущее ее крови и плоти, что едва не просыпалось на одеяло искрами. Еще немного, и ее самое сокровенное место охватил бы алый, терзающий кошмар... Жгучая боль и шепот обжигающе непристойного удовольствия... Но пламя его угасло, оставляя место лишь единственному трепетному языку. Поцелуям, прикосновениям, объятиям... Беон не часто бывала с женщинами. Это случилось с ней лишь однажды во время долгой зимы на севере. То ли от скуки, а то ли от ударившей в голову крови, что ей не хватило набраться тепла даже на дне четвертого кубка грога... Было неловко (во всех смыслах) и не вполне, кхм, чисто... Но почему-то не стыдно, совсем не стыдно. Тепло. Жарко... Но иначе, не так как теперь. Она будто бы знала, что нужно делать. Будто бы иная богиня Эйлистри открывала для своей последовательницы неизведанную свою сторону, указывая, направляя и помогая обратить Наследие в ласку.
Пальцы старшей любовницы-дроу, что делилась своим чувством с Айсис, отдавая себя без остатка в каждом следующем замысловатом движении, в каждом взмахе крыла бабочки, что порхала над чутким бутоном, заскользили по румяной коже, все дальше разводя друг от друга юные девичьи бедра. Такой видела чародейку мать, пеленая совсем малышкой, и, наверное, больше никто другой на свете... И все же, Беон крепла в своей настойчивости с каждой унцией отведанного нектара. Она просила, умоляла и требовала открытости для себя в любой мелочи. В каждой клетке пьянящего тела, даже если завтра гореть от стыда обеим... Завтра, но не сейчас.
|
|
25 |
|