Небесный Цветок | ходы игроков | Экзамены

Испытание "ци"! Рю тихо усмехнулся, услышав что именно их ждет. Очевидно, коверканье языка - это общая черта всех западных дикарей, независимо от того, насколько западными и насколько "культурными" они ни были.
- Руки! - гневно кричит бродяга на кого-то, осмелившегося излишне ретиво потянуть его за хакаму, - Сам справлюсь.
- Руки! - следующему, увлеченного тыканием древком копья в спину.

В роду Сайго не было трусов. И уж немного воды, пусть и ледяной, не испугают младшего - и, скорее всего, последнего представителя этого рода. И что бы ни кричали люди на суше, что бы они там ни делали - они вряд ли придумают что-то страшнее того, что с ним уже случилось.

Сайго Рю

Прямой, как копьё, вступил ты под снежные струи. Стоишь, то раскраснеешься, то побледнеешь, пупырышками весь пошёл, как морская звезда или огурец, а с места не двигаешь и звука не издаёшь. Только желавк волевой на лице играет. Один. Рубит тебе голову стражник мечом, кричит: "Сдавайся, Сайго Рю! Сделаю из твоего черепа чашу - соевую брагу с гостями пить!" Не ведёшь бровью. Протыкает тебе самое сердце стражник копьём, приговаривает: "На колени, Сайго Рю! Намотаю тебя на яри, как червяка на крючок! Скормлю морским драконам!" Но бьётся ровно большое сердце - оттакливает холодную сталь. Поджигает тебе волосы факелом стражник, хохочет: "Умри, Сайго Рю! Обожгу тебе лицо, будешь ходить с обожжённым, как горшок, черепом, в левом глазу сверчок поселится!" Посмотрел только на него молча - и погасли тут же горящие волосы, а сам стражник отошёл, смутившись, да за сверчка извинился: с горяча, мол, вырвалось.

Общее

Долго ли, коротко ли - прошли испытание. Вскидывают уж аисты головы к небу: наливается красный закат. Обсушив и ободрив хлопками мечей по спинам, стражи ведут вас в кабак, поить там кислым вином, кормить сладким хлебом и рисом из котла за Императорский счёт. Внутри светло, весело, везде фонарики горят. Кто был в кабаке, всем раздали по счастливой монетке с дыркой, а потом выгнали на пинках: гуляют будущие герои. Уже и конфуцианцы-экзаменаторы в лимонных одеждах смотрят на вас с добрым прищуром, и стражи с грубыми голосами и кривыми ногами похохатывают вам тихо на ухо свои шутки: про службу, про брата, про коня.

С добродушной улыбкой смотрел Масару на тех, кто с трудом поднимался раньше солнца, с трудом передвигал ноги, а после - обрел внутренний покой под могучими испытаниями. Для Рохо же день начался довольно обычно: не хватало разве что огромных булыжников, которые он любил таскать поутру. Изнурительные тренировки школы сумо укрепили не только тело, но и дух великана. И потому с гордостью он смотрел на тщедушных тех, кто, как и он, подвергали тела свои напряжению.

Только через тяжкий труд и упорные тренировки достигаешь ты просветления.

И здесь не успел первым благородный самурай Тецумори Сенрюдзаэмон. Подошел к водопаду последним, посмотрел, как прыгают под струящимися потоками холодной воды люди. Кто-то кричит, кто-то хохочет, кто-то пытается думать о других и закрывает собой чужую наготу. Подумал самурай о том, что у синцев странные обычаи - что ж тут срамного, если все нагие? Однако же благородство он ценил и потому посмотрел на незнакомства с уважением, достойным равного.
Вступил под тугие звенящие струи Сенрюдзаэмон, расправил широкие плечи и поднял лицо навстречу обжигающим потокам воды. Не замечал он копий, не замечал чиновников, что записывали за ними. Опустил лицо, задышал мерно, слился со стихией. Хорошо! Все, как по правилам, что учителя ему говорили.
А когда начали рубить их мечами, бить палками, жечь огнем, тут Сенрюдзаэмон показал свою стойкость! Смотрел грозно на стражников, но руки не поднимал. Кричал страшно и отрывисто, но с места не сходил. Тренировка духа очень важна, как говорилось во многих умных книгах.

---

Поначалу Тецумори Сенрюдзаэмон отправился в кабак вместе с другими экзаменуемыми, а так же со стражниками, с чиновниками, чтобы вкусить сакэ, вина, а еще вкусного мяса, которое на родине было не так просто попробовать. Он любил иногда отведать кухни других мест, в этом была его глубокая связь со своими корнями, потому как все представители его рода любили хорошую кухню и поесть.
Тем не менее, напиваться самураю было негоже. В глубоком подпитии трудно контролировать себя, свои мысли и поступки, а Сенрюдзаэмон не раз замечал, что со стройностью мысли у него не так хорошо даже на трезвую голову. Кабацкий дух мог ударить в самое сердце и становился самурай гневливым, громогласным, неудержимым дебоширом. Стыдно.
Потому, самурай выпивал, но в меру. Слушал во все уши, а затем, как только солнце скрылось за линией гор, удалился из зала, чтобы проветрить свою голову. Надо было собраться с мыслями, подумать о том, как хорошо сдать последнее испытание. Ведь на нем лежит ответственность за честь рода, а еще - его будущее, как наследника и покровителя их земель. Он, конечно, считал, что с этим справится, но иногда, наедине с собой, бывало жутковато.

Холодная горная речка подобна обжигающей лаве. С гор несет она свою чистую ледяную воду, чистую как Пустота, и как Намерение истинного сына дзэн. Выдержал испытание стойко - холода не существует, ведь так? Он только иллюзия, порожденная слабым и заносчивым телом, таким ранимым, и таким привязанным к бренности земной жизни. Просветленный подобен тому, кто познал, что такое настоящий хлопок одной ладонью - беззвучный звук. Как и такому человеку ему больше не требуется понимать других звуков - тишина для него вмещает все звуки вместе. А значит зачем приделать столько лишнего внимания этой шелухе мира, этим путам души, если ты уже чувствуешь Пустоту? Если ты сам - Пустота, хоть и обернутая в плоть? Подобно тому, как одно зеркало отражает другое, ты отражаешь мир, и проходишь сквозь него нетронутым скверной.

Не пугается наготы Джуничи Изаму. Приказ — приказ, нет в нём позора. Оголяется. И сам заходит в ледяную воду. Напряжён телом. Смотрит исподлобья на других. И на воинов. Ну, что теперь?

Первый удар он терпит. Загорается обида, оскаливаются зубы. От второго уходит: мимо свистит древко. Третий получает в плечо. И понимает.

Не испытание это, а избиение. Как собак, палками? Нет в том чести.

Мудрый старик писал: "Когда для выбора имеются два пути, существует лишь быстрый и единственный выход — смерть". Джуничи Изаму пришёл во дворец чужого Императора с единственной целью — отомстить. Но лучше умереть собачьей смертью, не достигнув искомого, чем жить собачьей жизнью. Ронин шагает вперёд. Он не кричит и не обращает внимания на оскорбления и угрозы: брехают шавки. И не думает об остальных, что безвольно принимают удары.

Джуничи Изаму молча подходит к ближайшему обидчику, намереваясь лишить его оружия, а затем и жизни.

"Мудрый любит воду. Обладающий человеколюбием наслаждается горами. Мудрый находится в движении. Человеколюбивый находится в покое. Мудрый радостен. Человеколюбивый долговечен" - Кто же я? Как было ранее - и то и другое. Вода, ум, радость - все течет, приходит и уходит, как энергия ци. Зато душа подобна горе - она спокойна и вечна. Так связывается между собой противоположное, связывается в дуальной природе всего сущего.
Я помогу женщине подняться и провожу ее туда, куда она скажет. Люди суровы, жестокость рождает в них ответную жестокость к слабым.
Я не позволю себе лишнего. Победа над злом начинается с победы над собой, достигаемой, через человечность. В глубине души мы все знаем что правильно.
Не случайно и величайший среди поэтов писал о том, как одинокая сосна устояла в страшную бурю, когда остальные деревья пали, поскольку оперлась на кипарис, обладающий особым духом твердости.
Я спрошу, могу ли я сделать что-то. И сделаю, если могу. Ибо сердце моё полнится печалью, что экзамен точно сбор налогов - поровну со всех, хотя я мог бы отдать больше, а женщина - меньше. Так было бы справедливо.
Справедливее чем требовать, чтобы мудрая черепаха сравнилась со львом.
Наконец, когда я исполню то, что велит мне человечность, я обращу взор свой к телу. Я иду к большему, но дано мне и малое, и я позабочусь о нем, хорошо поев.
И лишь потом шагну за пределы разума.
Упражняясь в каллиграфии.
Пока путь к мудрости не обратит меня ко сну.

Очень обрадовалась Цзинь Жолань: не казнь это была, не хотели их насмерть замучить. А может, кого-нибудь всё же хотели, да мама Жолани помогла — и всем остальным заодно.
Но скоро, после нескольких минут чистой радости, стыд вернулся: опозорена, опозорена перед всеми! Как смеет ещё идти, задрав голову, и счастливо смеяться?!
Сгорбилась, скрючилась Цзинь Жолань. Смотрит себе под ноги. Каждая улыбка со стороны теперь ей казалась не ободряющей, а презрительной, с намёком: «Мы-то думали, что ты честная женщина, Цзинь Жолань, добропорядочная, а ты-то, оказывается...» Каждая из шуток, которыми обмениваются мужчины вокруг, — про неё. И не встать, не уйти от компании: кажется, стоит ей только отделиться, все к ней обернутся и уже не полушёпотом, а в голос начнут стыдить и поднимать на смех.
Позор...

Уф. Обошлось все. Даже повеселел Кио под конец, а когда вышел назад, так сразу достал маленькую фляжечку, что в сумке носил. После такого, самое первое дело, отметить успешное завершение глоточком сакэ. Самое милое дело. Будь Кио самураем, или поэтом, может и сочинил бы даже что-нибудь в честь сакэ Скорее всего много чего, но к сожалению Кидо не был ни самураем, ни поэтом. А сакэ надо пить, а не писать и не говорить о нем. Что Кио и сделал.

Заметив печаль на женском лице, я тоже испытал печаль. Так бывает, когда стучишь по металлической пластине палкой, она дрожит, и если положить за ней бумагу, бумага тоже будет дрожать. Но в дрожи металл рождает прекрасные звуки. Мудрый познаёт музыку Дао, но мудрый же и доносит слышимое до других через красоту афоризма.
- Не отказавшийся от своих устремлений не позорит себя, госпожа Цзинь. И никто в этом краю не посмеет позорить за соблюдение ритуала. Сосна под порывами ветра теряет иглы, и все говорят - как прочна эта сосна, ведь и ветер ей ни по чем.
И добавил чуть позже
- Я помогу Вам всем, чем смогу.

А потом их выпустили из-под холодных струй водопада, дали мягкие полотенца и вернули сухую одежду. Кажется, кому-то даже руку подали, чтобы удобнее было на берег вернуться, но Рю не был в этом уверен. А потом началась потеха в кабаке, с мясом и яблоками, с вином и весельем.
Гулял и смеялся Сайго Рю, слушал про грядущие экзамены и испытания. Кто одно говорит, кто другое - так и понял юноша, что либо нет ни у кого правды, либо ждёт их всех что-то свое и готовься или нет - не будет с того пользы. А потому выбросил он мысли все о предстоящем дне и присоединился к группе стражей, что потихоньку шутки рассказывали из своей стражьей жизни. Одного Рю послушал, другого, третьего. А затем нашел того, что ему этим утром волосы поджёг и его тоже послушал.
А после того - свою рассказал. Про грозного князя Ивару, что правил на востоке. Про справедливость его, про то как давал князь приют тем, кто в нем нуждался. Как у него обучали способных детей. И про то, как нещадно гнали тех, кто не оправдывал ожиданий правителя. Кто осмеливался осуждать его решения. Кто не мог работать на благо господина. Передохнул немного, легкого вина выпив, а затем еще одну шутку припомнил, про мальчишку лет пяти, что лежал в кустах, глядя как горят стены дома в котором он вырос. Про то, как взлетают в воздух клочки бумаги, вспыхивая и исчезая. И про то, каким теплым бывает пепел, когда ходишь по нему голыми ногами.
Славно повеселился!

Тот же мужчина, что прикрывал её, произнёс слова утешения, и Цзинь Жолань благодарно склонила голову ещё ниже.
Постепенно немного успокоилась, стала прислушиваться к разговорам вокруг — и не услышала ни в одном из них того, что ещё недавно ей чудилось.
А ближе к концу трапезы даже сама немного поела.

Рохо Масару. Общее

Ты принял вызов в тот день, но бою не суждено было состояться: у Хиро умер отец. Молча выслушав горькую весть и дав риса гонцу, он чернее тучи простился с тобой и поклялся сдержать ваш уговор - отправиться за тобой в Китай, чтобы принять бой. Слушающий этот рассказ покачал бы головой с кривой усмешкой, но глядя в лицо Хиро тогда ты и в мыслях этого не сделал, он выглядел человеком решившимся. Вы условились, где и когда встретитесь. Он обещал успеть до окончания твоих испытаний прибыть прямо сюда - в столицу Поднебесной. В предместьях города есть старый дохё - тех лет, когда императорский двор увлекался японской модой. Мода сменилась, как весенняя погода, а зал для боёв остался. По прибытии ты даже заглянул туда из любопытства: поклонился местным рикиси и убыл по делам.

Открывается со скрипом дверь кабака, но лунный свет не пробивается сквозь неё. Стихают вмиг разговоры. Живая гора пробирается внутрь осторожно, как мышь. Скинув капюшон, великан осматривает ваши лица. Встречается с тобой взглядом. Кланяется.

Тецумори Сенрюдзаэмон

Подступятся к тебе с мечами - вращаешь глазами, как огнедышащий демон. Отойдут. Замахнутся алебардой - нарычишь на них, как принц львиного народа. Отуступят. Так и отдержался. Но ки в теле не прибавилось, только соплей: простыл, чихаешь, першит горло, щекочется нос, горят уши, ноют деревянные мышцы. Премерзкое состояние.

Джуничи Изаму

Ухватил за древко копейщика, рванул на себя, но и он не просто сторожевой собакой оказался: выхватил в последний момент нож и вставил тебе в пузо. Почти. Сцепил свои руки на его кисти каменной хваткой. Сейчас вывернешь. Сейчас зарежет. Брызги. Крики. Другие не замечают, что в шаге от них двое играют уже не в "Дух и Страх". В жизнь и смерть.

Кёму

Выдыхаешь, отнимая флейту от губ. В тишине ещё живут звуки молчаливых историй, что она рассказала, а в душе поселился покой. Уснул под деревом и так проспал до рассвета.

Руки на кисти. А глаза в глаза.

Джуничи Изаму

Свернул ему руку и зарезал. Рухнул стражник тебе под ноги мешком. Красная вода плещется о голени - будто уронил в неё кто-то акварель.

Общее

Солнце взошло - спели петухи. Вам объявили о последнем испытании - самом страшном. Пытка философией. Кто вынесет это - тому дорога к подвигам: ни драконы, ни злые маги, ни оборотни, ни даже землетрясение с лавинами его не возьмёт. Вас снова привели в сад, дали перед погибелью выпить чаю с мёдом, обмахнули веером и посадили на длинной скамье. Вдоль неё идёт эказменатор-конфуцианец и потрясает коробочкой из красного дерева.

"Вот и пришёл мой час", — в мгновение передышки думает ронин. — "Хорошая смерть. Красивая. Достойная."
В руке его кинжал падшего противника. Стражников больше. Но и он не промах. Живым не сдаётся.

Тем же вечером, помимо тяжких дум о своем будущем, которые весомо ворочались позади крепкого лба Тецумори Сенрюдзаэмона, начали его тревожить другие вещи. Бегущие из носа сопли, неприятная ломота в членах, а так же то, как давило на виски, будто бы надел он на себя железный обруч и велел кузнецу затянуть кольцо потуже.
"Беда", - подумал самурай. Похоже, что некая хворь нашла место в броне его тела и духа. Было ли это вследствие долгой дороги? Или же потому что махровым полотенцем растерся не так рьяно, как того требовала врачебная наука? Трудно сказать.
Решил Сенрюдзаэмон не откладывать свое лечение напотом и вспомнил, что была среди прочих экзаменующихся женщина, о которой говорили чиновники, будто владела она лекарскинм искусством. Немудрено, в стране Нефритового Дракона эта наука была известна многим и тайны людского здоровья были для них словно...
Закашлялся вдруг самурай и прервал свою мысль.
Подойдя к женщине, он постарался как можно более учтиво обратиться к ней:
- Уважаемая Цзинь Жолань, слышал я, что владеете вы секретами здоровья, путями избавления от хворей многих и серьезных. Насколько могу понять, пытается сразить меня одна из таких болезней, - он коротко кашлянул в кулак и почесал бороду, видимо, несколько волнуясь. - и несмотря на то, что просто так ей не покорить моё горячее сердце, чувствую, что может причинить много бед в дальнейшем. И особенно - завтра, на нашем экзамене. Могли бы вы поделиться своим знанием и помочь поскорее исцелиться? Имя моё - Тецумори Сенрюдзаэмон и расплатиться я могу деньгами или же долгом чести. Для самурая, - он положил свою руку на меч. - честь значит его жизнь. Что скажете, сможете ли обрадовать?

Рохо Масару

Запускаешь пальцы в корбочку и что же там видишь?

БИЛЕТ № 14. ОДИН РАЗ ЭТО ПРОЩАЕТСЯ

Как-то раз в провинции Сычуань решили распилить бамбуковой пилой труппу бродячих циркачей. Стоял погожий день, собралась толпа. Циркачей был решено пилить по политической: своими действиями они пошатывали нравственные устои Империи. Свидетели утверждали, что не одна духовная скрепа лопнула во время их представлений, по общему мнению они были виновны.
В тот день мимо проезжал Хэ Люй – судья, большой знаток ритуала, ученик ученика учеников самого Кун Фу-Цзы. Ознакомившись с версией обвинения, судья попросил циркачей дать последнее представление. Робея, они приступили.

После выступления Хэ Люй велел отпустить циркачей восвояси, взяв с них слово, что они изменят одну деталь номера. На возмущение местных судей строгий старик лишь ответил: «Один раз это прощается!»
ТРЕБУЕТСЯ ОТВЕТИТЬ, что показали циркачи и простимо ли это один раз?

Тецумори Сенрюдзаэмон

Приоткрываешь резную лакированную крышку пальцем. Вытягиваешь сложенный шершавый листок.

БИЛЕТ №48. КИЦУНЭ

Любой простолюдин расскажет историю о встрече с лисицей. Охотно, наперебой будут судачить друг с другом два крестьянина о том, как их обманула лиса, как они обманули её или как это произошло с соседом.

Самурай же, ронин или иной благородный человек редко сможет рассказать о такой встрече. ТРЕБУЕТСЯ ОТВЕТИТЬ, почему это происходит?

Слово рикоси должно быть не менее твердым захвата его. Нарушить обещанное, потерять лицо, лишиться чести - и будешь с позором изгнан из школы, будь ты хоть трижды лучший. И не вступить тебе более на дохё.

Но ступни Хиро твердо стоят внутри круга. Лишь глупец верит, что рикоси медленен, неповоротлив, неуклюж.

Мощный рывок друг другу на встречу занял лишь долю мгновения - и бабочка крылышком не успела взмахнуть. Глухой удар двух мощных тел был грозен, словно не люди, а две горы решили потеснить одна другую в битве за остров...

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Сомнения были чужды Масару, равно и робость как. Его кисть уверенно выводила иероглифы. Он писал о великой императрице Китая, единственной женщине, взявший в свои руки божественную власть в Поднебесной. Лишь единожды ее солнце поднялось и озарило землю, а после - закатилось в историю старых свитков.

Лишь один раз циркачи могут изобразить в своих номерах ее образ, лишь единожды актриса может выступать под образом У Цзетянь.

Кёму

Взял не глядя. Оказалось:

БИЛЕТ №28. ТРИ УДАРА ПАЛКОЙ.

Как-то раз в провинции Сычуань завёлся чаньский наставник Бэй. В отличие от многих мудрецов он был приветлив и охотно занимался с учениками: рассказывал про спицы колеса сансары, составлял остроумные коаны, проникновенно молчал. Вскоре к нему потянулись ученики со всей Поднебесной. Когда желающих следовать восьмеричным путём становилось много, он устраивал такой отбор: трижды бил претендента в лоб палкой и после каждого удара внимательно вслушивался. Одних Бэй оставлял в учениках. Других отправлял домой. ТРЕБУЕТСЯ ОТВЕТИТЬ, кого выбирал Бэй и надёжное ли применял для этого средство?

Цзоу Минь

Пошарил рукой в ларце. Шершавые стенки. Разбегающиеся от пальцев, как мыши, конвертики из бумаги. Поймал один. Разворачиваешь.

БИЛЕТ №22. ДВА УЧИТЕЛЯ

Как-то раз в провинции Сычуань завёлся в лесу даос: лесной бродяга Сы Чжу. Достоверно известно, что он мог насылать дождь, пилить деревья взглядом, мыслью крутить волам хвосты. Многие мудрецы посещали Сы Чжу – был он общителен и охотно показывал всем желающим своё искусство. Когда в местечко, где он жил, прибыл конфуцианский учитель Шан Фа, он тоже отправился к даосу в гости. Сы Чжу хотел принять его, но вместо приветствия Шан Фа набросился на него и оттягал за бороду. ТРЕБУЕТСЯ ОТВЕТИТЬ, что заставило конфуцианского учителя повести себя столь странным образом и как оценивать поступок Шан Фа, поступил ли он хорошо или дурно?

Цзинь Жолань

Билет сам нырнул в ладонь, будто замёрзшая птичка.

БИЛЕТ № 34. СУДЬБА ВЕСНЫ

Однажды в Ганьсу не пришла весна. На полях лежал снег, с белых гор веяло смертельным холодом. Люди встревожились: может размолвка между подземными драконами или неуважение к святым мудрецам вызвало возмущение Дао? Один лишь Фэнь Вэй был спокоен. Он говорил, что нечто ушло, но что-то ведь нет. Так, не печалясь об ушедшем, Фэнь Вэй мёл заваленный снегом двор, рисовал картины замёрзшей сливы. Соседи так обозлились на беззаботность Фэня, что объявили его колдуном, наславшим вечную зиму, и убили. ТРЕБУЕТСЯ ОТВЕТИТЬ, что ушло, а что осталось по мнению Фэнь Вэя и был ли он прав?

Кио Кидо

Вытянул билет смело. Развернул. Длинный... Читаешь, читаешь...

БИЛЕТ № 52. КАК ХУЙ С ВЕТРОМ БОРОЛСЯ

Как-то раз в провинции Сычуань завелись тигры-людоеды. Расплодилось их много, как муравьёв: бегают повсюду, хватают людей и тащат их в свои норы. Ответственным за катастрофу был назначен уездный чиновник Хуй Хэй. Голову он терять не хотел, а потому быстро прознал у лесных мудрецов, что тигров в больших количествах приносит южный ветер и разбрасывает, как семена. Искоренить их совершенно невозможно – пока поймаешь одних, прилетит в десять раз больше. Ясно было одно: чтобы победить тигров, нужно победить ветер.
Вышел Хуй в поле и обратился к Небу с такими словами: «Господин Небо! Я, низкий червь, чиновник Хуй из Сычуаня, лобызая грязь глупым лицом прошу предоставить мне отсрочку от тигриного ветра с южного направления длительностью пятьдесят лет. С уважением, скромный раб».
Тигриное поветрие прекратилось: больше ветер их не приносил, а тех, что остались, быстро перебили. Через пятьдесят лет в провинции все забыли про тигров, а имя героя помнят и чествуют до сих пор, в честь него даже учредили праздник.
ТРЕБУЕТСЯ ОТВЕТИТЬ, в чём был смысл Хуева решения и имело ли оно на самом деле эффект? Подобает ли чиновнику действовать так, как действовал Хуй?

Сайго Рю

Ого. Билет политический. А, нет. Показалось.

БИЛЕТ № 59. ДВА В ОДНОМ

Как-то раз в провинции Сычуань завелась провинция Цинхай. Много же хлопот это доставило народу Поднебесной! Мало того, что Цинхай больше, чем Сычуань, так они ещё и из разных концов мироздания: и время-то у них идёт по-другому, и реки текут в разные стороны, и налоговые службы сбились с ног, не могут разобраться, что теперь к чему. Время, однако, шло и ничего, как-то прижились – так с тех пор и живут: две провинции в одной.
Ситуацию решил проницательный конфуцианский учитель Мяу Му. Он обратил внимание правителей на одну фундаментальную деталь в механизме мироздания, и после этого всё пошло на лад. ТРЕБУЕТСЯ ОТВЕТИТЬ, на что указал теснящимся провинциям Мяу?