Под знамением пылающих небес | ходы игроков | История принцессы

Великолепный кортеж весело грохотал по камням высокотехнологичной имперской дороге. И хотя мощенное полотно не размывало весенними паводками, рессоры кареты едва-едва справлялись с тряской. Все таки деревянные колеса были не самым удобным для подобных вещей предметом. Окружавшие кортеж стражники на чистокровных ультуанских лошадях заставляли кусать губы от зависти, глядя на довольные эльфийские физиономии. Впрочем, не сказать, что страдания принцессы дома Долмаар можно было назвать настоящими страданиями. Скорее они были обусловлены её избалованной и откровенно высокомерной натурой.
Это торговое соглашение было очень важным для дома Морвен. Если быть точным, оно могло открыть для них абсолютно новые, невероятные перспективы. Во всяком случае так говорил братец Элтарион. А Морвен доверяла старшему брату, к тому же их временами связывало нечто большее, чем крепкие родственные узы.
Поэтому когда Элти предложил дипломатическую миссию, она, конечно же, согласилась. К тому же он откровенно льстил её разговорным талантам и заверял, что девушка найдет Империю потрясающе варварской и грязной страной. А за Морвен прослеживалась эта страсть восхищаться подобными вещами. Странной она была, но принцессе прощается все.

Капитан Антиэль чуть придержал вороного жеребца и медленно поравнялся с окошком кареты принцессы, заглядывая внутрь и очаровательно улыбаясь.
- Через час или два мы прибудем на имперскую заставу, ваше высочество. Трястись осталось совсем недолго. Там мы перейдем на магически сглаженную дорогу в провинциальную столицу и, уверен, вы сможете даже немного вздремнуть.
Он был знойным темноволосым красавчиком, что довольно редко встречалось среди высоких эльфов Ультуана. А карие глаза, обещавшие горячий нрав и безудержную храбрость заставляли женщин смыкать ножки и тихо вздыхать о доблестном капитане домашней стражи Морвен. Однако его глаза всегда были направлены на принцессу, так что остальные дамочки могли лишь вздыхать и молча завидовать.

Морвен тряслась в карете, развалившись в подушках, которые с течением времени все меньше смягчали эту тряску, и принцессе казалось, что хрупкую красоту ее холеного тела раз за разом все больше дробит каждое попадание колеса в выбоины между камнями, каждый хруст случайно оказавшейся на дороге веточки или щепки. То ли заспанная, то ли уставшая, она откидывалась на спину, подгибала ноги, тут же распрямляла, держа на весу и напрягая одеревеневшие мышцы, потягивалась, и падала на подушки снова, и ворочалась, картинно вздыхая, пытаясь убить время и одновременно не помереть от безделья. Где-то под рукой были книги, в которых описывались земли Империи и ее устои, но теперь в них не было проку, Морвен могла рассмотреть все воочию, и изучать места, в которых она уже находилась, из книг у нее не было больше никакого желания. Она находила себя в странном расположении духа: все еще была сильно увлечена поездкой, но в то же время немного устала от однообразных и, откровенно говоря, скучных видов холмов и полей, однотипных деревенек, которые попадались им последнее время, но при этом изредка посматривала из окна со вновь возрастающим любопытством.
Здесь все было иначе. Нетипичные, грубоватые и резкие черты лиц вызывали в ней заинтересованность вперемешку с брезгливостью, аляповатые, странные постройки заставляли недоумевать, по-дикарски исполосованные, взрытые плугами поля пахли для нее по-особенному, почти волнующе, и сложно было сказать наверняка, действительно ли все обстояло так или это всего лишь шутки ее беспокойного и жадного до впечатлений разума, которому пока еще все в новинку. Но воистину, Элтарион был прав — это дикий народ, народ не грации и не ума, но инстинктов и силы.

Язык их, хотя она и разучила его неплохо, звучал совершенно иначе, чем на занятиях, и казался незнакомым ей совершенно. Он был похож на лай собак, небольшая стая которых увязалась за кортежем и постоянно крутилась где-то рядом, как их ни отгоняли. Спустя время она поняла, что все дело в какой-то неуловимой грубости, расхлябанности, в полном пренебрежении нормами и формами, заложенными в его основу — как если бы логичный и по-своему красивый инструмент был намеренно изломан и испорчен навсегда, — и уже только в этом хорошо было видно их, имперцев, беспросветное варварство. И это отчего-то очень нравилось ей. Люди — настоящие приспособленцы, грязные и мелочные, как заверял ее брат, и они готовы попрать даже собственные устоявшиеся порядки, если это приводит к выгоде. Иронично, что именно эта черта нужна была дому Долмаар. Не секрет, что многие эльфы живут прошлым, воспоминаниями о прежних победах и великой жертве, которую совершили они ради прочих народов — и которую те, разумеется, совсем не ценят, — а вековые обязательства довлеют над ними, изолированными, отгородившимися от всех, вечно холодными и надменными с низшими расами, вечно теплыми и сочувственными с Вечной Королевой, вечно грызущимися между собой.

Долмаар были не такими. Возможно, им самим лишь хотелось в это верить, но они всегда смотрели вперед, а не оглядывались за спину, входя в число тех, кто активно вел дела с другими народами — и в первую очередь с Империей; при этом надменность и затаенное презрение к роду людскому удивительно легко уживалось в них вместе с деловой хваткой.
Элтарион уже бывал в землях людей, теперь настал и черед Морвен. Братец, как она помнила, вернулся из поездки возбужденным и полным впечатлений, и ей не терпелось самой отправиться по проложенному им пути. Было немного жаль, что они не путешествуют сейчас вместе. Иногда ей не хватало его поддержки и просто его близости — и Морвен с блуждающей улыбкой вспоминала его напутственные слова и прощальные объятия, если таковыми можно назвать ночь в его покоях перед самым ее отъездом. Но она справится. В конце концов, пусть ее таланты и не затмевают таланты старшего брата, она не стратег и не тактик, не счетовод, но в вопросе убеждения и заключения договоренностей, в вопросе компромиссов у нее всегда имелись свои преимущества.
Морвен снова потешила себя этой мыслью, задним умом понимая, что это скорее семья и в большей степени брат убедили ее в собственной исключительности, нежели жизненный опыт, но… Все еще впереди. И разве не за опытом она здесь?

Морвен потянулась и потерла затекшую шею, затем выглянула в окно на голос капитана.
— Наконец-то этот ужас закончится. — откликнулась она с равнодушным видом.
Это вышло довольно фальшиво, учитывая, как ее взгляд впился в лицо Антиэля. Капитан склонился очень низко, чтобы поравняться с окном, вынужден был — его вороной жеребец был одним из самых крупных, самых рослых из всех верховых лошадей кортежа, однако грацией, с какой конь вышагивал в направлении заставы и с какой его хозяин держался в седле, могли бы полюбоваться многие. Морвен поборола в себе желание высунуться из окна и, протянув руку, провести пальцами по роскошной вьющейся гриве великолепного жеребца. Одним из призваний дома Долмаар было и коневодство — и в том, что они хороши в своем деле, с лихвой доказывал этот представитель ультуанской масти — и Морвен испытывала смешанное чувство гордости и нежности, когда любовалась им.
Ее взгляд снова вернулся к Антиэлю — всего на секунду, но тут же принцесса отвела его в сторону.
— А что, капитан, — сказала она, лукаво растянув уголки губ, — не составите ли мне компанию, чтобы скоротать какое-то время до заставы?

Широко улыбнувшись, да так, что улыбка Антиэля, казалось, затмит солнце, капитан стражи коротко отсалютовал и рассмеялся.
- Конечно, ваше высочество, с удовольствием развлеку вас немного в этой утомительной поездке.
Эльф пришпорил вороного жеребца, чья великолепная грива едва не стелилась по мостовой, и пустил в аллюр, раздавая приказания и подпинывая подчиненных. В этом капитан был не менее хорош, нежели в лице и теле. И Элтарион сначала откровенно не хотел отпускать молодого и крайне подающего надежды кадра с сестрой. Но после некоторых убедительных ласк все же сдался и дал согласие. В конце концов, сказал он, безопасность его любимой сестренки важнее всего.
Подчиненные Антиэля любили не меньше, так что подчинялись без особых проволочек, начиная мрачно зыркать по сторонами и приосаниваясь. Таким образом брюнет сделал полный круг, оказавшись вновь напротив дверцы кареты.
Отвесив девушке лихой салют, мужчина поддел дверцу ногой, распахивая, а потом практически одним движением вкатился внутрь. Вот он перекидывает ногу через седло, а уже в следующий миг закрывает дверцу изнутри, накидывая уздечку жеребца на ручку, и разворачивается к Морвен.
- Рыцарь прибыл и готов служить, ваше высочество. – Со смехом поклонился мужчина, насколько позволяла высота экипажа, а потом аккуратно уселся и снял пояс с мечом и аккуратно отставил в сторону. – Итак, чем я могу развлечь мою королеву? Разговор или игра? Может, вам почитать вслух?
Он намеренно льстил ей, отвешивая титулы, которым на самом деле Морвен не обладала. В лучшем случае эльф его статуса должен был бы называть её миледи. Но Антиэль словно не задумывался об этом, раз за разом увеличивая фигуральный вес девушки в личной системе иерархий. А еще он почти сразу опустил глаз с лучистых глаз эльфийки на её губы, потом на вырез декольте, и закончил на ножках, после чего посмотрел немного в сторону и продолжил лучисто улыбаться, словно мечтал о чем-то.

— Я устала от книг, — ответила принцесса, с наигранной тоской глядя в окно, — и играть мне не хочется. И от безделья я тоже устала. Поскорее бы, хочется уже пройтись и хотя бы размять ноги…

Морвен задумалась ненадолго, а когда повернулась к капитану, ее лицо уже выглядело серьезным. Она посмотрела на Антиэля надменно из-под полуопущенных век, вновь откинувшись на подушки, вздернув точеный подбородок и сомкнув губы в тонкую линию, а затем нарочито медленно подобрала подол платья, оголив колени. Пару мгновений она просто сидела и глядела на капитана вот так, внимательно следя за выражением его лица, свободной рукой проводя от шеи к груди, легко касаясь кожи кончиками пальцев.
И хотя Антиэль знал каждый дюйм ее тела, она не могла не красоваться перед ним, а он, видимо, не мог не любоваться ей, не мог не скользить взглядом вслед за ее рукой или по этим ногам, бесстыдно и в то же время беззащитно обнаженным. Морвен очень нравилось его похотливое внимание, она всегда любила такие моменты и самозабвенно наслаждалась мимолетным ощущением власти, не разбирая особо, абсолютна ли эта власть или иллюзорна настолько же, насколько фальшив был холодный повелительный вид ультуанской принцессы. Королевы, как назвал ее Антиэль.

И этот маленький спектакль не был ни пространным намеком, ни откровенным соблазнением — Антиэль и без того знал прекрасно, для каких игр принцесса призвала своего рыцаря. Они оба знали и ждали их начала всякий раз.
Губы Морвен дрогнули в блудливой улыбке. Носком сапожка она поддела пятку второго и быстрым, нетерпеливым движением избавилась от него, затем точно так же избавилась и от первого. Ногой она сдвинула их в сторону, и исключительной работы сапожки с вышивкой, похожей на взбирающуюся по щиколоткам лозу, остались неуютно лежать практически у самой дверцы.

— Но необязательно выходить, чтобы сделать это. — наконец добавила «королева».
Морвен вытянула ноги — одну, затем другую, — и осторожно положила их на колени своему любовнику, доверив нежные стопы его сильным, но заботливым рукам. Он мог быть груб, ее капитан, но не в такие моменты; сейчас — ее черед направлять и приказывать.

Он лишь притворялся, что не следит за её тонкими пальчиками, игриво перебирающими ткань, поглаживающими бледную кожу, словно указывающими, куда именно нужно смотреть. На самом деле Антиэль ловил каждое движение и уже откровенно не мог дождаться, когда принцесса скажет "фас". Однако это тоже было частью ритуала. Тянуть время, нагуливать аппетит, заводясь от подобных глупостей. А ведь они не спали с тех пор, как покинули Ультуан, так что эльф изрядно изголодался по своей госпоже и едва сдерживался, чтобы не наброситься на нее и поиметь.
Игривый жест со снятием сапожек заставил мужчину вернуть взор обратно и уже более внимательно отнестись к госпоже. Кажется, сегодня у нее было настроение повыделываться. Как будто он в итоге не будет драть её, словно портовую шлюху. Но желание принцессы – закон, поэтому эльф хищно улыбнулся и ласково провел руками вдоль голеней, а потом обратно к маленьким изящным стопам.
- Моя королева хочет небольшой массаж? Честь рыцаря обязывает ей помочь.
Сильные пальцы воина принялись аккуратно, но довольно уверено поглаживать и сжимать гладкую кожу, которая не знала долгих дорог и еще не загрубела от возраста. Впрочем, не только ножки Морвен были нежными благодаря избалованности и холености. Она вся была такой, и это, на взгляд Антиэля, было еще одной причиной хотеть её.
Ладони прошлись по одной стопе, словно сжимая её в нежных тисках, потом он слегка растер и огладил пяточку, продолжая второй рукой разминать стопу и слегка потягивать, поглаживать пальчики. Движения его граничили с профессионализмом, а уж учитывая ситуацию, и вовсе усыпляли. Поэтому он перешел на другую ногу абсолютно незаметно, все так же убаюкивая приятными движениями и лаской госпожу.
И воспользовавшись этой её отвлеченностью, капитан незаметным быстрым движением расстегнул бляшку штанов, и чуть приспустил их, позволяя длинному, чуть изогнутому и уже откровенно готовому к бою члену выскользнуть на волю.
После этого он соединил стопы принцессы вместе и сомкнул на своем орудии, поглаживая его так, словно это было продолжение массажа.
- Ох, простите, госпожа, я кажется, увлекся. – И, улыбнувшись с невинным видом, добавил. – Может, вы тоже поможете мне слегка размяться перед предстоящей "прогулкой"?