Клементина родилась почти пол века назад в семье Хайблейз - потомственных боевых магов, знатных и воинственных, гордящихся своими благородными, почти рыцарскими традициями и передающимся из поколения в поколения могущественным даром стихии огня. Родилась по жестокой иронии природы этим даром практически обделённая. Ситуация была уникальная и исключительно неприятная, в презрении к копошащемуся под ногами избранных бездарному скоту Хайблейзы не уступали другим «приличным» родам, но помимо этого ещё редко упускали возможность указать на своё превосходство над слабыми или обладающими не слишком подходящим для открытого сражения даром магами.
К своей чести их отношение к практически бездарной дочери было не таким уж плохим, начиная с того что каким-нибудь другие более радикальные маги могли бы и стереть неприятное пятно на своей славной истории в зародыше. А может быть сказалось то что они до последнего верили что Клементина лишь «отставала в развитии» и ей ещё предстояло раскрыть свои ослепительно пылающие пламенем крылья. Увы этому не было суждено случиться, более того девочка росла субтильной и слабой здоровьем, настолько что жестокую насмешку природы в конце концов списали на извращенное проклятие неизвестных врагов. В которых у политически активных и обладающих немалым влиянием Хайблейзов недостатка не было.
Тем не менее детство, чутко реагировавшей на странные сочувствующие взгляды родителей и откровенное чувство превосходства младшего брата Клементины, счастливым не было. Постепенно девочка замыкалась в себе, а ситуация только осложнялась тем что семья нарочно ограничивала её контакты со сверстниками. Впрочем полной бездарностью Клементина не была и почти во всем кроме физической и магической одарённости демонстрировала впечатляющие способности. Рано научившись читать она проводила большую часть своего свободного времени домашней библиотеке Хайблейзов, наполненной серьёзной «научной» литературой от силы на одну десятую в остальном содержа различные разновидности героического эпоса. Свободного от регулярных, граничащей с жестокостью строгости, тренировок и учёбы, делать какие-то либо поблажки своей дочери из-за её дурацкой слабости отец не собирался. Впрочем успехи в учёбе исправно увеличивали количество заработанного досуга и даже немного радовали родителей, что впрочем не шло ни в какой сравнение с похвальным настолько что отец открыто и искренне заявлял что гордится своей дочерью, проявлением целеустремлённости и упорства.
Увы, Клементина росла, а её дар даже с учётом усиливших его в несколько раз регулярных тренировок было стыдно демонстрировать в приличном обществе. Наступали трудные времена и тяжесть чего-то невидимого, но неумолимо давящего на плечи во время разговоров с родней становилась невыносимой. За странными взглядами и тягостной атмосферой последовали намёки. Прямолинейные и открытые, благородные и честные Хайблейзы скатились в подлые попытки заставить неугодную дочь отречься от них по собственной воле, героически пожертвовать собой ради величия рода. Это был долгий и мучительный, учитывая упрямый характер Клементины, процесс для всей семьи, но в конце концов она «согласилась». Ни в коем случае не сдавшись, не пойдя не уступки, а скорее признав что для её талантов и интересов найдётся лучшее применение чем карьера боевого мага. И ушла прихватив с собой пару своих любимых книг, все равно испорченных случайно опрокинутым стаканом воды.
Клементина получила неплохое образование, хотя не слишком уважающие ученую придурь Хайблейзы не могли снабдить её достаточной базой что бы заняться своими исследованиями. С другой стороны она молодую волшебницу и саму не особо привлекало прогрызать проходы в граните науки что бы ими потом воспользовался кто-то другой. Она хотела быть сильной, она хотела быть сильной, и многочисленные прочитанные ей рассказы и легенды давали достаточно очевидный ответ на вопрос «как». Достаточно специфический и сформировавший её интересы выросшие в дальнейшем в основную профессию и главную страсть. Интерес которым она никогда не делилась со своей семьёй. Интерес к антагонистам. Злодеям, чудовищам, демонам, тёмным богам, и в частности их «инструментами». Инструментами с помощью которых они достигали своего могущества, инструментам игравшим роль в его последующей потере. И их методам, безусловно рискованным, но в случе успеха дающим огромное преимущество перед честными методами. Артефакторика. Малефицизм. Оккультизм. Демонология. Их комбинации.
Отрёкшись от семьи Клементина медленно и со скрипом начала самостоятельную жизнь, зарабатывая на ценную литературу материал для своих ступенек к успеху, позорным недостойным знатного мага ремеслом. Само собой она знатным магом уже не была, но семейная философия стараниями родителей засела на не представляющей никакой возможности её оттуда безболезненно выковырять глубине. Медленно но верно Клементина копила знания - ключ для двери в таинственный и чудесный, но при этом зачастую откровенно омерзительный и кошмарный мир тёмной магии. Однако тут ей впервые в жизни по-настоящему улыбнулась удача и дверь ей распахнули с той стороны.
Вилям Эншол, джентльмен, учёный-оккультист обладающий обширными пусть и весьма поверхностными знаниями, средней силы маг теней, немного психолог и, не смотря на специфику своего дара и профессии, весьма общительный человек обратившийся к Клементине, уже тогда постепенно переходящей на более мрачные аспекты артефакторики, зачаровать ритуальный кинжал. Вполне возможно просто пытавшийся воспользоваться одиночеством по слухам достаточно замкнутой и вероятно испытывающей проблемы с общением, одинокой молодой девушки и собственным очарованием что бы получить скидку. И только её, Вилям все же был солидным джентльменом. Так или иначе, все зависимости от наличия у кого-то из них не слишком чистых мотивов, они подружились, Клементина, пока она работала над заказом, получила краткий, но качественный «вступительный курс», а Вилям желаемый кинжал по себестоимости, которым он вероятно в скором времени воспользовался.
Дальнейшая жизнь Клементины была в меру увлекательна, но не слишком богата на радикально меняющие её встречи и события. Однако вновь набрала обороты с переездом в Нью-Рейнвуд, которое произошло ещё до «объединения» магических фракций. И знакомством с одним вне всякого сомнения выдающимся учёным.
...
Приятная неожиданность. Даже после недавних имеющих в первую очередь политическую подоплёку, но безусловно благоприятных для исследователей вроде меня, перемен мои контакты со своими коллегами и единомышленниками ограничивались перепиской, но сегодня я познакомился с одним лично. Одной, неожиданно оказавшейся моей старой знакомой.
Признаюсь, Клементина не из тех от кого я ожидал проявления энтузиазма и значительных познаний в предмете моих изысканий. Хайблейз - род боевых магов, влиятельный и по достаточно очевидным причинам могущественный, пусть по слухам несколько сдавший позиции в последнее время. Консервативных и известных достаточно презрительным отношениями к не столь одаренным в плане могущества дара или его приспособленности к применению в бою. По жестокой иронии судьбы Клементина как раз попадала в данную категорию, оказавшись практически изгнанной, пусть и не лишённой стыдливо тайной поддержки собственной семьи. Впрочем будучи обделённой силой дара, она не была лишена острого ума, вызывающей уважение целеустремлённости и силы воли, а так же обладала определённым талантом в обращении с клинком.
К моменту нашей первой встречи её основной профессией была артефакторика, ещё тогда её порекомендовали мне как достойного эксперта для наложения неких достаточно специфических чар на предоставленную мной реплику ритуального кинжала. Клементина безупречно выполнила заказ, хотя и не упустила возможности поделиться со мной насколько сильна её, не побоюсь этого слова, ненависть к тому что вынуждена заниматься «недостойном знатных магов низменным ремеслом». А так же своим интересом к специфике моих требований, как выяснилось в ходе беседы, она ещё тогда активно интересовалась темами, по мнению благоразумного большинства, опасными и порой весьма заслуженно запретными.
Возможно будучи столь хорошо информированным о её интересах я не имел права удивляться её внешним и внутренним изменениями столь поразившим меня во время нашей недавней встречи. Тёмное, по-настоящему тёмное искусство имеет свойство накладывать отпечаток на своих практикантов. Порой несколько иронично отражающийся в бледнеющий коже, порой в худобе и искажении пропорций, порой когда-то, не смотря на полную тягот и разочарований жизнь их обладательницы, сверкавших задорными искрами выцветших глаз. Вдобавок к внешним физическим, изменения претерпела и её аура. Не столь радикальные по своей глубине как могло показаться на первый взгляд, однако создающие стойкое впечатление что передо мной стояло не человеческое или даже не живое существо.
Продолжив беседу за чашкой чая я выяснил как именно она попала в ряды моих коллег. Со времени нашей последней встречи хобби стало для неё основным занятием - она по-прежнему работала с артефактами, но теперь куда более опасной и зловещей тематики, от содержащих в себе исключительно вредоносные проклятия, до вещей по своей природе враждебных не только людям но и самой ткани реальности нашего мира. Клементина зарекомендовала себя в определённых кругах настоящим знатоком подобных объектов, предоставляя консультации относительно их истории, предназначения и техники безопасности, если сам концепт таковой вообще имеет смысл когда мы соприкасаемся с силами столь чудовищной природы.
От моего внимания не ускользнули и другие неизбежные изменения, так же неизбежно сопутствующие нашему роду занятий. Печально признавать это, но её взгляд, манера держаться и разговаривать, все неуловимым но не оставляющим сомнений образом указывало на то что она уже перешла грань, что её разум по своему начал адаптироваться к лежащим за ней ужасному знанию, и уже может называться здоровым. Или по-настоящему человеческим. Клементины которую я знал ранее больше нет. С другой стороны её мышление пусть и претерпев необратимые изменения сохранило достаточно функциональности что не может не радовать. Не в последнюю очередь и к моему стыду потому что я надеюсь что она по старой дружбе поможет мне в моих собственных изысканиях.
Дневник Вильяма. 38 дней до ритуала.
боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль боль...
Дневник Клементины. 1 день после ритуала.
Тебе больно.
Ты заслуживаешь этого.
Ты и твои свечи.
Прекрати зажигать их снова и снова.
И кто такой Вильям?
Записки без подписи. 2 дня после ритуала.
Процесс слияния варил мое тело и разум словно зелье в котле кипящей боли. Ее интенсивность сложно описать словами, но это помешало мне попытаться в тщетной надежде отвлечься от выворачивающей наизнанку агонии бездумной механической работой. Десятки страниц дневника исписаны повторением одного слова, монотонно ровным словно безупречно однообразные движения голема почерком. Разочаровавшись в бумаге и чернилах я обратилась к когтям и поверхности пола покрывая его словами образовывающими буквы составляющие слова. Следует ли мне благодарить собственную слабость за то что покрывающие мой кабинет реки экстравагантных потоков ругательств и проклятий лишены силы?
Из тумана окутывающих прошедшие сутки страданий всплывает неуверенное воспоминание - вчера в дверь стучал навещавший меня Вильям. Осознание того что я смогла убедительным тоном уверить его что все в порядке наполняет меня гордостью и изумлением.
Боль прекратилась и звенящие объятья ставшей непривычной тишины сжимают мой череп в своих тисках. Затрудняюсь сказать что доставляет мне больше дискомфорта, эта тишина или безжалостно полосующее мое зрение пляшущее лезвие огня свечи. Ритуал завершён, слияние успешно.
Насколько мне известно, единые в своей противоестественности Твари не всегда вызывают своим обликом ужас или отвращение. Не вижу причин подвергать это сомнению, однако извлечённое моим ритуалом из глубин бездны было и тем и другим. Я считала что уже привыкла к выворачивающей желудок наизнанку уродливости и абсурдности форм, к злобе столь сильной что заставляет ощущать на горле сотканные из чистой ненависти когтистые пальцы. Вплоть до того момента как встретилась с взглядом с тем что выдернула из глубин отвратного небытия. Эта чудовищная, и в этой чудовищности по своему достойная восхищения комбинация жёлчной неприязни и гадливо радостного предвкушения. Тварь не была лишенным разума зверем, в болезненно щурящиеся от света тусклых свечей глаз проблёскивали искорки интеллекта. Мысль что мне предстоит стать с этим одним целым, вызвала у меня невыносимую тошноту. У меня! После всего что я видела, всего к чему я безжалостно душа брезгливость прикасалась.
Отступать было уже поздно, как и в порыве недостойного малодушия искажать ритуал пытаясь уничтожить чудовище. Нет, на искажение была обречена моя собственная сущность. Я продолжила, довела дело до конца получив в награду сутки мучительной агонии. Ощущения которые, если игнорировать интенсивность, как не абсурдно это звучит, можно описать как слово моя «горящая плоть тает слезая с костей, превращаясь в пожирающую саму себя массу червей». В тщетных попытках найти утешение в чужих муках я убеждаю себя что Тварь страдала как минимум не меньше, но моя интуиция говорит об обратном.
Дневник Клементины. 2 дня после ритуала.
Ты прочитала мой вопрос.
Ты игнорировала его.
Он остался между страниц дневника.
Как и моя просьба.
Ненавистные свечи.
Страха больше нет.
Отвращения больше нет.
Я стала нравится тебе.
Но ты не нравишься мне.
Комната все ещё слишком яркая.
И почему ты разговариваешь с пустотой?
Записки без подписи. 3 дня после ритуала.
Сегодня Клементина сама пригласила меня к себе похвастаться своими успехами и пожалуй ей действительно есть чем гордиться. Слияние прошло успешно, более того она уже успела в некоторой степени освоится со своими новыми силами и особенностями.
Не смотря на обманчивое отсутствие внешних физических изменений, трансформация которую претерпела её аура по-настоящему фундаментальна. Даже не упоминая о выросшем до пугающих величин энергетическим потенциале, сама её структура теперь выглядит как нечто более чуждое этому миру чем любой из демонов. Признаться я до сих пор не уверен поглотила ли она Тварь или та теперь носит её тело как оболочку.
Пока что я не могу судить насколько изменилось её личность, но теперь она как минимум ненавидит любые источники освещения так что наш разговор происходил в абсолютной темноте. К счастью будучи привычен к подобным обстоятельствам благодаря своему дару и специальности я не испытывал особого неудобства. Возможно отдельного упоминания заслуживает так же проявившая себя привычка иногда делать длинные паузы оглядывая меня странным невидящим взглядом словно она видя меня насквозь изучала стул на котором я сидел.
Дневник Вильяма. 5 дней до ритуала.
Наконец то.
Больше никаких свечей.
Неужели так сложно понять что я не люблю свет?
Свет неприятный.
Свет жжёт.
Хорошо что я умею жечь свет.
Я люблю гасить свет.
Я умею убивать тех кто его зажигает.
Я люблю убивать.
Ты тоже.
И зачем ты пишешь про себя от другого имени?
Записки без подписи. 5 дней после ритуала.