Дом Сна | ходы игроков | JFK 3.09.2016. 22.00 (2) Пара-непара.

22.00 на часах, что за стойкой в кафе "Старбакс" где-то в четвертом терминале JFK. Паспортный контроль и все прочие формальности уже позади, остается только дожидаться, пока объявят посадку на рейс. Время течет медленно, как патока. Времени некуда торопиться. Оно никуда не летит, ему не надо коротать ночь в облаках над океаном. У него вообще на все есть время.



Стойка с прилавком пусты, если считать людей, зато они обильно населены готовыми сэндвичами, пирожными и прочими здоровыми и не очень закусками. Девчонка лет двадцати с небольшим, усталая вусмерть почти дремлет за этим прилавком, надеясь так тихо провести свою смену и смыться домой.

Последний раз она оглянулась назад. Последний раз всмотрелась в темное небо Штатов. Еще несколько часов, и она покинет эту страну. Может быть навсегда, а может быть – лишь ради того, чтобы снова вернуться. По работе ли, или просто так – не важно. Немного жалко было оставлять так и не узнанную страну, но вариантов не было: ее ждала дорога домой. И радость возвращения в родные стены теперь скрашивалась этим чуть горьковатым ощущением расставания с неизведанным. Отвернувшись и надев на себя дежурно-невозмутимую маску, Маша неторопливым шагом уверенного в себе и в своем времени человека проследовала к стойке контроля.
В мыслях ее в один клубок сплетались впечатления уходящего дня, удовлетворенность от сегодняшней работы и размышления о том, что было написано в тонкой книжке, лежащей сейчас где-то в бизнес-кейсе. До вылета оставалось достаточно времени: а значит, можно будет, пройдясь по дьюти-фри, зайти где-нибудь посидеть с чашечкой кофе, коротая время перед самолетом.

Суету и беготню, вечно царившую в присутственных местах и в точках отправления, Мария не любила: всего было слишком – слишком шумно, слишком суетно, слишком организованно и обыденно. И все-таки в таком большом скоплении народа, где нет ни одного знакомого и где ни с кем не требуется общаться, есть один плюс: возможность побыть самой собой, отрешиться от привычного облика бизнес-леди и попробовать вновь почувствовать казалось бы знакомое окружение с другой стороны. Двуличностью Маша подобное не считала – скорее вынужденной необходимостью.
В конце концов, правильно сказал Оскар Уайльд: «Большинство из нас - это не мы. Наши мысли - это чужие суждения; наша жизнь - мимикрия; наши страсти - цитата!». Тем притягательнее возможность побыть не той, которой нужно обществу, а той, которой хочется быть для себя.

…Юрист замерла перед витриной «Starbucks», неторопливо размышляя, хочется ли ей только американо, или что-нибудь перекусить тоже. Сосредоточенности мешали не только шумная компания детей неподалеку, но и мысли женщины, в которых рефреном звучали строчки одного из прочитанных незадолго перед аэропортом сонетов Лорки:
Веду я снов каравеллы
в таинственный сумрак ночи,
не зная, где моя гавань
и что мне судьба пророчит.

Шум раздражал, и Маша, вновь придав лицу соответствующе-строгое выражение, попыталась абстрагироваться от него, скрывшись за привычной личиной, как мышка в норку. Холодно процедив: - Вечер добрый. Американо и круассан, будьте любезны, - она расплатилась и отправилась к ближайшему незанятому столику.
И тут случилось несчастье. Случилось непоправимое. Пропуская порснувшего куда-то ребенка, она оступилась и дернулась, пытаясь восстановить равновесие. Маша удержалась на ногах, а вот кофе в стакане – нет. По вселенскому закону подлости оно пролилось прямо на сидевшего за столиком мужчину, обдав его кипятком. Одно радовало – пролилось не так уж много.
Маска слетела, разбилась вдребезги, сменившись испуганно-потерянным выражением больших карих глаз. Расстроенная, полная стыда, женщина затараторила:
- Ой, простите, я не нарочно! Вы не обожглись? Я…. Ой!
Oh, i'm so sorry! I'm so clumsy! Are you okay?

ссылка

Североамериканские фестивали каждый раз оставляют после себя необычное послевкусие. С одной стороны, танцы довольно успешно сдирают с людей шелуху повседневных ролей "менеджеров", "юристов", "бизнес-леди", "представителей угнетенных национальностей и угнетенных полов", с другой... Контраст с ролями вне рамок мероприятий порой бывал весьма разительным, - Валерий, усмехнувшись, вспомнил неподдельный ужас на лице одного из своих американских знакомых, когда полушутя поинтересовался, почему бы тому не обучить парным танцам своих офисных сотрудниц.

Впрочем, людям вообще свойственно на чем-нибудь заморачиваться, и сам Валера вовсе не являлся исключением. Хорошо хоть, на этот конгресс он приезжал в качестве ученика, и потому мог спокойно погрузиться в атмосферу классов и насладиться отменными вечеринками, а теперь летел обратно в Россию, чтобы поделиться этой атмосферой уже с собственными учениками.

Обилия багажа у него с собой не было, - к счастью, возить по костюму на каждый день фестиваля в его привычки не входило, - и формальности аэропорта были улажены быстро. До вылета оставалось не так уж и много времени, в сон его, пожалуй, клонило - все-таки пять дней фестиваля сказывались. Последние пару ночей, - ночами, впрочем, их назвать было сложно, поскольку ложиться зачастую приходилось под утро, если вообще приходилось, - он даже снов не видел, что в принципе для него было редкостью. В любом случае, проспать вылет в его планы не входило, и потому Валера решил воспользоваться проверенным способом - что-нибудь съесть, поскольку заказать кофе его не смогла бы сподвигнуть даже нынешняя сонливость.

Ближайшей к выходу на посадку закусочной оказался «Starbucks». Особой любви к нему Валера не испытывал, но и привередничать не привык, поэтому, заказав сэндвич, устроился за одним из столов с обзором на зал ожидания. Разумеется, спустя пару минут столик по соседству оккупировала стайка детей, и Валера почти сразу задумался о том, чтобы сменить место дислокации - после прошедших дней суета рядом раздражала. Увы, планам его не было суждено сбыться - обернувшись в поисках менее шумного места, он увидел девушку со стаканом кофе, целеустремленно направляющуюся к свободному столу, и не менее целеустремленно направляющегося ей под ноги подростка. С обреченностью понимая, чем это закончится, Валера было начал привставать, чтобы отодвинуть стул и дать место разминуться двум упорно стремящимся к пересечению личностям, но не успел...

Горячий, ароматный и, несомненно, превосходно сваренный напиток пролился на плечо и частично на рубашку, заставляя ту прилипнуть к телу и вызывая незабываемые ощущения на обожженной коже.

"*#@$%!!!" - восклицание (или воззвание) в адрес черт-знает-каких-сил, ответственных за произошедшее, прозвучало внутри и там же и осталось.

Глубокий вдох и выдох. Успокаиваемся. Пытаясь отлепить рубашку приятного кофейного цвета от кожи, мужчина с тоской проговорил: - Как же я ненавижу кофе...

И лишь спустя несколько не слишком успешных попыток, обратив внимание на девушку, всем видом и словами изображавшую раскаяние, мрачно сказал:

- I'll live, I guess.

Спустя секунду Валерий осознал, что начала она извиняться на его родном языке, и уже чуть менее хмуро добавил:

- А, вы русская. Не сразу услышал, простите, - и легкая усмешка после слова "простите". Что ж, по крайней мере спать он теперь точно не хочет.

Мрачный, недовольный тон мужчины еще более усугубил ситуацию: тем более, он был вполне в своем праве злиться на ее неуклюжесть. Самую капельску успокаивало только одно – жертва кофе оказалась русским, или, по крайней мере, русскоговорящим американцем. А значит, вероятность того, что он вчинит ей иск и потребует компенсацию, уменьшалась.
Но все равно – Маша прибывала в состоянии близком к панике. Одно дело – выступать в суде, защищая чьи-то права, и совершенно другое – самой быть виновницей пускай не несчастного, но донельзя неприятного случая. Так что перед глазами девушки одно за другим проплывали слова: «моральный и материальный ущерб», «причинение вреда», «моральные и нравственные страдания», «компенсация»… Какой кошмар, какой удар по деловой репутации и собственноручно сотворенному образу холодной деловой женщины, не могущей допустить подобных эксцессов! И когда – во время служебной командировки за границу, в Штаты! Какой позор!
От таких безрадостных перспектив она даже струхнула: уж больно безрадостные картины рисовало богатое воображение. Ситуацию надо было как-то исправлять, и при том срочно, не тратя время на размышления и сомнения.

Госпожа Ровецкая даже не догадывалась, как забавно она стала выглядеть после слов мужчины, пытаясь сохранить невозмутимое лицо, когда сквозь него, как ростки сквозь почву, так и норовили пробиться испуг, тревога и стыд. Преувеличенно-аккуратно поставив злополучный стакан на стол, нервно кусающая губы Мария затараторила с пулеметной скоростью, пытаясь за обилием слов скрыть свое смущение и боязнь судебного преследования:
- Русская? Да, я русская. Мария Григорьевна Ровецкая, к вашим услугам. Еще раз простите меня, я не специально! Так неловко, так не удачно вышло! Я очень-очень извиняюсь, я не хотела!, - по мере продолжения монолога голос женщины взлетал все выше, и она заработала несколько недовольных, но вместе с тем заинтересованных взглядов от кафешной публики, наверняка с интересом наблюдающих за развитием вероятного конфликта.

Будто спиной почувствовав недовольство, юрист неопределенно взмахнула рукой, словно бы подкрепляя свои слова жестом, и продолжила уже не пол-тона тише:
- Еще раз извините! Я знаю, кофе плохо отстирывается, и вам надо срочно замочить рубашку, если вы хотите ее сохранить. А может, вам в медпункт надо? Вы сильно обожглись? Я помогу, во всем помогу!, - в голосе Маши, настроившейся наконец на нужную волну, прорезались отчетливые нотки заботы; и даже поза стала менее скованной - и рубашку вам замочу, и в медпункт помогу дойти, правда!
А после доктора мы пойдем с вами в ближайший дьюти-фри и купим вам новую рубашку, и не спорьте! Я должна, да что там должна – обязана возместить вам утрату! А потом я угощу вас каким-нибудь хорошим чаем!
Пожалуйста!, - прозвучала просьба, а карие глаза с мольбой посмотрели на мужчину: только бы он успокоился, дал загладить вину и не стал судиться с ней. Или хотя бы просто простил: Маша очень не любила обижать людей без нужды.

Объявили посадку на рейс в Москву, ворота А-13, компания "Дельта Эйрлайнс". То есть, только начало посадки. На самом деле, до того момента, как служащие "Дельты" начнут нервничать, есть еще почти час. И можно не спешить, если не хочешь стоять в очереди и не хочешь сидеть в салоне лишние полчаса в духоте и шуме.

Кофе понемногу остывал, и Валерий прекратил созерцать новый цвет рубашки, наконец переведя внимание на удивительно обильно извинявшуюся девушку. Все-же есть в этом что-то забавное - кто-то, будучи виновным по всем статьям, до последнего делает вид, что не при делах, а кто-то, не неся никакой ответственности, целиком берет на себя все случившееся.

Впрочем, девушка так искренне и сильно переживала за происшествие (куда больше него самого), что Валере от обилия слов уже становилось неуютнее, чем от пролитого кофе. Поэтому, слегка ошеломленный потоком извинений, мужчина жестом прервал девушку и ответил твердым и уже менее мрачным голосом:

- Тссс. Не надо так переживать. Во-первых, я уже сказал - я не умру. Это, к счастью, не последняя моя рубашка, а ожог от кофе получить сложно. Во-вторых, вашей вины в произошедшем определенно нет. Я видел, - легкая усмешка.

Поднявшись и без особого сожаления оставив на столе недоеденный сэндвич, Валерий продолжил:

- Без доктора я обойдусь, а вот в дьюти-фри пойдемте. Поможете выбрать футболку - запасные вещи, увы, у меня в багаже. И забудьте о возмещении, это лишнее, - спокойный, негромкий и уверенный тон, скупые и плавные движения как нельзя лучше подходят для прекращения истерик, волнений и панических приступов. Теперь осталось перевести ее внимание на что-нибудь привычно-обыденное, и Валерий, чуть более внимательно взглянув на вроде бы немного успокоившуюся девушку, спросил:

- Как, вы говорите, вас зовут?

Кажется, ее извинения все-таки были приняты: по крайней мере, строгая жертва женской неуклюжести уже не выглядела столь сурово, что не могло не радовать. Поняв, что иска не будет, Маша почти успокоилась – все хорошо, что хорошо кончается. Осталось загладить вину не перед ним, а перед самой собой – и дело в шляпе: совесть будет чиста.
Неуверенно улыбнувшись собеседнику, девушка еще раз подивилась его выдержке. Будь она на его месте, то, скорее всего, злосчастному обливателю пришлось бы многое о себе узнать от взбешенной юристки. И слава богу, что этого не произошло.

Впрочем, не факт, что невозмутимый мужчина слышал и слушал весь ее поток оправданий: ее имя он не запомнил. Или все-таки это она забыла представиться? Не важно.
- Мария Гр…, - осеклась Маша, решив, что подобная форма обращения сейчас не слишком-то подходит, - Мария. А вас?, - нервно-истеричные нотки взволнованности окончательно покинули голос девушки, и тон ее сменился на вполне ровный и деловитый.

Когда невольный знакомый представился, барышня решила взять дело в свои руки и продолжила:
- Тогда давайте не будем терять времени: скоро посадка, а я себе не прощу, если из-за этого инцидента вы пропустите рейс, - “и я тоже”, мысленно добавила она, - но футболка за мой счет, я настаиваю.

Слова Маши оказались пророческими: стоило покинуть место происшествия, как приятный женский голос обьявил посадку. Конечно, времени еще было достаточно, но приходить в последнюю минуту она не любила – это был mauvais ton. Дисциплинированная и ответственная, юристка никогда не понимала тех своих подружек, кто постоянно опаздывали и притом ставили это себе в заслугу – для нее в этом не было ничего хорошего или милого, только неуважение к ожидающим.
Пришлось поспешить и не тратить много времени на подбор действительно хорошей одежды для мужчины, как она изначально планировала: цейтнот, что делать. Оставалось надеяться, что спутник это тоже понимает. Понятное дело, на обещанный “хороший чай” времени тоже не оставалось – о нем Мария решила тактично умолчать. Периодически, когда Валерий не видел ее, девушка смотрела на часы, каждый раз мысленно сокрушаясь из-за убегающего времени.

Наконец футболка была выбрана, финансовый вопрос разрешен. Не тратя времени даром, Маша, узнав, что у ее спутника тот же рейс, что и у нее, поспешила вместе с ним к стойке. Расстались они у ворот: мужчине, скорее всего, надо было в общую очередь, девушке – к стойке для бизнес-класса. На прощание девушка еще раз улыбнулась Валерию, на сей раз – открыто и искренне:
- Еще раз простите меня. Доброй вам дороги! Если хотите, могу дать вам свой номер – я юрист, и чем смогу, могу помочь.

Услышав ответ, она попрощалась с новым знакомым и торопливо направилась к своей очереди. Оставалось всего чуть-чуть: пройти проверку, занять свое место и дождаться взлета. А там еще немного полета, немного дороги из аэропорта – и здравствуй, милый дом!