Уже несколько дней кряду Сталинодар – престольный град одной из несметных провинций бескрайней империи, зовущейся Советским Союзом – полнился всё новыми слухами о готовой вот-вот разразиться совместной операции МВД, КГБ и военизированных отрядов Партии. Поводом для пересудов становилось абсолютно всё, что хоть в мизерной степени касалось предстоящей акции: от броского, эффектного названия – неведомые штабисты окрестили своё детище «Вихрь-II» (в честь, надо полагать, того «Вихря», что бушевал над Венгрией в далёком уже пятьдесят шестом, поднимая в воздух и шмякая тыквами о стены горячих мадьярских парней, нежданно-негаданно возжелавших странного[1]) – до того факта, что возглавить крестовый поход Ордена меченосцев государства Советского[2] взялась не кто иная, как первый секретарь Обкома Партии, несравненная Кира Степановна Мазурова[3]. Не задумывались вовсю готовившиеся к вооружённому противостоянию с властями любители безобразия хулиганить, пожалуй, лишь о том, с какого вообще перепугу им вдруг стало известно о мероприятии из тех, что безотносительно политического режима да на всех широтах готовятся в строжайшей тайне от цуциков, против коих направлены. Ответ же, как всё гениальное, был предельно прост и лежал на поверхности.
Товарищ Мазурова, восхождение на номенклатурный Олимп начавшая в военно-морской разведке (из нижнего звена которой со временем добралась до широко известного в узких кругах Аквариума) и значительную часть жизни проведшая под чужими звёздами экзотических стран, каковые без пол-литра и на карте-то сыскать непросто – а поименовать согласно велениям иноземных конституций так уж вовсе дело неподъёмное – имела по части борьбы со смутой в любом её обличье немалый опыт, и с высоты такового оценивала успех порученного ей старшими товарищами предприятия весьма скептически. Это в Заире (где отважная белокурая валькирия провела долгие годы, клинком, удавкой и ядом вычищая окружение местечкового Отца Нации от подосланных конкурирующими державами агентов, обеспечивая тем самым продвижение интересов Партии в регионе) с такими вещами было просто. На совесть вымуштрованные, прекрасно вооружённые, безгранично верные своему великому кормчему коммандос-каннибалы из президентской гвардии едва ли не с удалым посвистом гоняли по лесам всевозможные патриотические и национальные фронты (благо для происходивших в массе своей из глубинки спецназовцев зелёный ад тропических лесов в прямом смысле был, что дом родной) и оперативно восстанавливали трудовую дисциплину на забастовавшихся рудниках. Но это ещё что: когда любители больше трёх собираться и беспорядки нарушать попадались до убожества безобидные, но столь же наглые да голосистые, бравые парни в стильных камуфляжных абакостах могли и целое шоу из их разгона устроить! Например, случай, когда гвардейцы посетили сборище каких-то не то оголодавших, не то попросту оборзевших аграриев на сорокапятитонном самоходном миномёте и азартно гонялись на этом гусеничном мастодонте за смешно порскавшими в разные стороны из-под могучих траков селюками, потом не раз показывали по телевизору в рубрике «Хохмы родного Заира».
Туда же, где добры молодцы с широкими белозубыми улыбками вдруг терпели неудачу и становилось не до хохм, без промедления устремлялось звено-другое «Этандаров», до отказа гружённых ракетами «воздух-поверхность» и управляемых лихими бесшабашными пилотами. Тоже, к слову сказать, изрядными мастерами перформанса и любителями всевозможных кунштюков, про которых один маститый литератор – разок-другой слетавши с этими «соколами Мобуту» – высказался следующим образом: «Обычно они гоняли на своих винтокрылах, как пацаны на мотоциклах (да и по годам в большинстве своем недалеко ушли от пацанов). При первой же возможности шли на бреющем, лихими маневрами огибая кучки деревьев, скалы, деревенские дома, а то и «перепрыгивали» через препятствия, вплоть до железнодорожных составов. Как ни боролся с этаким стилем полетов командующий ВВС, сделать ничего не смог. Причем, как ни удивительно, несмотря на все эти лихачества, аварийность держалась практически на нуле»[4].
А в Союзе что? Тутошние солдатики – даже из подразделений
с репутацией – за редким, будто прошлогодний снег, исключением ни за что не возьмутся стрелять по мирному шествию, будь оно хоть сугубо и трегубо антисоветским. На сей счёт Кира Степановна не питала решительно никаких иллюзий и была готова держать пари на любых условиях (хоть чечётку голышом на столе отстучать, буде окажется не права), что ничем иным, как массовым дезертирством, попытка разогнать очередную «мирно прогуливающуюся» толпу силами сколь угодно элитных войск не кончится. Оттого и трудилась властная скипетродержица да непревзойдённая кудесница оперативных игр в поте прекрасного лица своего, через хитро составленную сеть информаторов по чайной ложке сцеживая лидерам сталинодарского отделения «Януса» (как честила себя крупнейшая оппозиционная группировка, объединившая под крылом и недовольных Партией коммунистов, и правых радикалов, и западников, и пёс ведает, кого ещё) тщательно сфальсифицированные, но оттого не менее шокирующие материалы, должные подтолкнуть крамольников и баламутов к решительным действиям. Будучи по натуре женщиной доброй, полновластная хозяйка огромного, как пара Бельгий с Люксембургом в придачу, региона вовсе не хотела, чтобы вверенных ей служивых до седых волос грызла совесть. Потому и выкладывалась без остатка на ниве провокации.
***
И ведь сработало, чёрт подери! Не выдержали у командиров «Януса» нервишки, слабы ребята оказались в коленках: вот и покатился тёплым августовским вечером по улицам Сталинодара чёрный прибой заразившихся их страхом толп. Во вполне определённом направлении покатился, к совершенно конкретной точке – белоснежной девяностометровой башне обкома, возведённой по личному проекту повидавшей немало самых вычурных построек отставной разведчицы. В вознёсшемся над городом жемчужном обелиске, однако, к эдакому повороту были давным-давно готовы. Вскрыли заготовленные спецпакеты офицеры штаба по ЧС, возглавляемого первым секретарём. Взревела сирена, поднимая в ружьё заблаговременно стянутые в партийную крепость отряды: таллинский и местный ОМОНы, городской и областной батальоны «краповых беретов», закреплённую за регионом спецгруппу госбеза. Торопливо потянулся в многочисленные оружейные залы партактив. Стремительно выросли, перегораживая площадь перед официальной резиденцией товарища Мазуровой, две линии баррикад.
Задача перед обороняющимися стояла невесть какая трудная: всего-то подержаться до прибытия армейских частей, каковые планировалось вызвать по радио после того, «янусовцы» начнут штурм. И пусть только попробуют не прискакать, пехтура сиволапая! Это без вариантов трибунал с гарантированной путёвкой на Колыму в качестве утешительного приза за хреновую службу. Не будет здесь у внучатых племянников Марса возможности фрондировать, и выбирать им не придётся: явятся за милую душу и с радостью покромсают всех, на кого укажут. А это, в свою очередь, обернётся не чем иным, как громким, со скандалом и взаимными оскорблениями размежеванием между армейцами и координационным советом «Януса». Так одной эффектной викторией Партия и на славу припугнёт капитально распоясавшихся в последнее время инсургентов, и не допустит дальнейшего проникновения их наставников в ряды вооружённых сил, которые – как ни крути – стране по-прежнему нужны, а потому должны быть готовы к исполнению
любых приказов и не отвлекаться на всякие несуразные ереси.
***
Кира Степановна откровенно любовалась собой. Ой не зря в Киншасе её за глаза прозывали «макобо»: огромной – что твоё блюдо – отменно ядовитой паучихой, обитающей в полумраке дремучих заирских джунглей и с превеликим тщанием плетущей затейливые узоры из толстой, но практически незаметной на фоне разноцветья дождевых лесов паутины. Запутаться в которой, добавим, без труда может не то что невезучий тропический жук, а даже и не особенно маленький (лет эдак десяти) ребёнок: примеры были, причём большая их часть разрешилась отнюдь не хэппи-эндом. И – это особенно грело душу! – она, сталинодарская макобо, изловила добычу, ни одной из её сестёр по духу и не снившуюся: в расставленную хозяйкой Сталинодара «Паутину» (как именовался
настоящий план разгрома оппозиции) угодила ни много ни мало львиная доля активистов «Януса» в крае. Добычу осталось лишь на совесть упаковать в паутинный кокон, чтобы затем досуха выпить, как у макобо и водится. «Упаковкой» (сиречь вовлечением в затяжное столкновение и удержанием на месте до прибытия военных, каковые захлопнут расставленную ловушку) как раз и предстояло заняться сгруппированным в башне обкома погонным людям, а в их числе и таллинскому отряду.
[1] Речь о разгроме т.н. Венгерского контрреволюционного мятежа 1956г.
[2] Подобной формулировкой в некоторых своих работах определял компартию И.В. Сталин.
[3] А кто напишет мне в личку, на какого литературного героя это аллюзия, получит небольшой бонус. Так, чисто для души ^_^
[4] Источник цитаты покамест указывать не буду, успеется.
Из архивов.Уникальная зарисовка, сделанная в ДРК в первой половине 60-х гг.. Сталинодарская макобо и некий Конго-Мюллер рассматривают подстреленного будущим первым секретарём повстанца-симба, для маскировки зашившегося в тигриную шкуру, и гадают: за каким же чёртом оный цуцик в таком виде попёрся шпионить за высокопоставленными охотниками. Кира Степановна, что интересно, с тех давних пор ничуть не изменилась – разве только одеваться стала в более консервативном стиле, ибо положение обязывает.