'L.A. 2021' | ходы игроков | 'corp culture'

Чтобы узнать своего врага, ты должен стать своим врагом

Сунь-Цзы, "Искусство Войны"

23 мая 2021 г., 4:13

Люкс-Сити Центр, Юг-Гранд-авеню, Лос-Анджелес, США

Ты видишь чистое, незамутненное сияние звёзд, вниз срываясь падающей птицей с перистого облака. Ты паришь высоко-высоко над землей, не видя того, что внизу - ты свободна от всех тягот и лишений нижнего мира. Ты дышишь небесной чистотой, живешь среди звезд недостижимым высокородным идолом, которому поклоняются, которого восхваляют.

Но ты боишься упасть.
Однажды заглянув на самое дно, ты больше не в силах противиться могущественным незримым силам, что довлеют над всей природой - и тобой.
Ты падаешь камнем, стремительно, неотвратимо.

Ты просыпаешься. Бисер капелек пота на твоем лбу, атласные простыни под тобой влажные и холодные; тебя мутит. Зажмурившись, видишь цветные круги перед глазами - опять. Что сказал врач? Да-да, что сказал доктор Чой?

Он сказал, что если навязчивое состояние вдруг вернется, нужно выпить таблетку и постараться уснуть, что тревожное расстройство и астения при твоих физических и психических нагрузках, учитывая постоянный стресс и давление - это нормально, вполне поддается лечению, и не является, по сути, "болезнью" как таковой.

Но что он понимает? Ведь ты видела своё падение. Видела, как земля - твердое море асфальта, железо-бетонные хребты и жала ржавых остовов - разбила тебя на кусочки; не собрать, не склеить.

Который раз ты видишь этот сон? И не вспомнить.
Знобит.

А за толстым бронированным окном во всю стену - вечно бодрствующий, залитый неоновым сиянием Город, укрытый ночным покровом небесного купола.
И на небе том не видно звёзд.

Беспокойные, болезненные сновидения снова мучили ее. Они приходили вместе с мигренью и слабостью, всегда заканчиваясь тем, что Кику просыпалась много раньше, чем рассчитывала. Они стали часто ее беспокоить, но поделать с этим ничего было нельзя. Доктор Чой давно советует ей устроить отпуск в спокойном месте, вроде летнего дома ее родителей в пригороде Камакуры, почти на самом побережье. В предсезонье там удивительно тихо. Но Кику никогда не любила это место. И она не могла себе позволить даже пару недель бездействия сейчас, когда от ее действий зависит только стартовавшая на американском рынке новая кампания "Мусаси".
Все должно пройти идеально — именно за этим она здесь, и именно за этим на ее прикроватной тумбочке лежит пачка мальтодеприма.
Кику потянулась к ней, коснулась кончиками пальцев глянцевой упаковки, — она почему-то делала так каждый раз, независимо от того, принимала ли таблетку, — но передумала. Снова. Она отмахнула край одеяла и медленно села.

Влажная ночная сорочка липла к телу, и потребовалось время, чтобы стянуть ее. Ей же Кику отерла шею и грудь и бросила поверх скомканного одеяла. Она тяжело поднялась, взяла с тумбочки бокал и прошла к столу, сделав на ходу пару глотков. Захолодевшие, бледные ступни почти не чувствовали под собой ворсового ковра.
Потянув за спинку, Кику выкатила из-под стола кресло и толкнула его к окну. Она забралась в него с ногами, как обычно не поступала, и какое-то время сидела так, смотря за стекло на хмурое ночное небо и неосознанно прощупывая бившую на шее жилку.

— Дедал, — осторожно поставив стакан на подлокотник, сказала Кику, и пространство вокруг нее ожило; загорелся индикатор телевизионной панели напротив кровати, едва слышно фыркнул ароматизатор, разбавив стерильный от работавшего всю ночь климатизера воздух запахом шоколада; из-за полуприкрытой двери в коридор пробился тусклый луч света, — включи NHK.
Телеэкран послушно вспыхнул. Не отворачиваясь от окна, Кику прислушалась. Она узнала голос Иноэ Дайки, ведущего спортивного новостного блока, и это значило, что вечерний выпуск новостей подходил к концу. Последовала всего секунда паузы после того, как Дайки умолк, и телепанель вспыхнула ярче, а знакомый голос диктора сменился не менее знакомым и уже набившим оскомину напевом из рекламы хлопьев "Мальчик Бенджиро".
Забавно, упаковка играла мелодию из утренней зарядки с онлайн-радио, если ее наклонить и потрясти. Именно это сейчас делал отец семейства на экране телевизора, высыпая хлопья по тарелкам, играла песня, и вся семья подпевала:

"Мальчик Бенджиро, мальчик Бенджиро
Каждое утро встает спозаранку…"

Кику беззвучно шевелила губами. Она не хотела подпевать, это получилось как-то само собой. Неуместная в вечернем телеэфире песенка оказалась ей сейчас очень кстати. Она отметила это со слабой улыбкой и отчего-то задумалась, что ни разу в жизни не пробовала хлопья "Мальчик Бенджиро".

Очередной глоток газировки едва ли помог ей привести себя в чувство. В голове шумело, и странная тяжесть распространялась от затылка вдоль шеи, разливалась по плечам, заставляя Кику сутулиться. И хотя этого не могло быть, от окна будто бы сквозило, и зябко поежившаяся Кику отметила, как руки покрылись гусиной кожей. Ей захотелось смыть это с себя, как если бы эта боль в затылке и эти мурашки были чем-то сторонним, тончайшей коркой грязи, которую можно разбить горячей струей из душа.

— Набери мне ванну, Дедал. — Кику наконец встала. — Перенаправь звук, хочу послушать, что там дальше в эфире. И подготовь список дел, выведи на экран в гостиной, когда я закончу.
Она вышла, и маленький робот-уборщик, будто ожидавший этого, медленно выехал из-под кровати. Прокручивая черными как смоль колесиками, он вскарабкался на прикроватный коврик и зашумел, всасывая пыль.

Ты отрицаешь медикаментозное лечение. Это несущественно.
Это то, что не нуждается во внимании. Переживешь, как пережила многое. Долгий и упорный труд на пути сюда. Подъем длинной в жизнь. Всякое случалось. Связи, отношения. И даже замужество. О, воспоминания - целый ворох скомканных чувственных ощущений, дрожащий студень надежд и ожиданий, настоящий калейдоскоп - всё в прошлом.
Теперь ты одна. У тебя есть мать, отец, целый отряд маркетинговых советников, специалистов, группа охраны, личный секретарь и свой собственный искусственный интеллект, самообучающийся и бесконечно преданный.
Но если отбросить всё и посмотреть на вещи так, как есть - ты одна.
Плохо ли это?

Вода смывает сон, запахи и звуки тонут в горячем, очищающем пару, что молочными клубами стелится у потолка, прежде чем убегает в точечную систему вентиляции.
Чувствуешь себя гораздо лучше. Иррациональный страх уходит, чувство "высоты" ушло еще тогда, когда ты, поджав ноги, уселась на кресло.

Сидишь в гостиной. Мысли не пришли в порядок окончательно, но это - пока.
Смотришь список дел. Три деловые встречи, участие в научной конференции, посвященной новейшим разработкам в области систем безопасности и охраны личности, после - благотворительный вечер, на котором будут присутствовать видные представители семерки крупнейших корпораций, осваивающих и делящих технологический рынок. "Мусаси" - в их числе, а ты - лицо компании в США. Присутствие обязательно.
Твоя безупречная улыбка украсит глянец и неоновые вывески, а что скрыто за ней - не узнает никто.
А сложный промышленный индекс, обозванный числовым обозначением, на который ты можешь опираться как на путеводную звезду, рассчитывая курс движения твоего монументального корабля и стратегию своей деятельности, как и следовало ожидать, плавает, едва дрожа - как поплавок на поверхности воды, и никакие суровые потрясения, как внутри страны, так и вне её, не могут его перевернуть.
Как правило.

Откинувшись на спинку, Кику сидела на широком диване, просматривая список дел. Когда страницы нумерованного списка, разреженного многочисленными пометками, сменяли одна другую вслед за легким движением ее руки, на угольно-черном экране она видела свое отражение в белом хлопковом халате и прозрачной и хрупкой, почти воздушной, шапочке, под которой ее волосы стремительно высыхали от искусственного тепла.
Ей предстоит сделать еще много всего, чтобы выглядеть идеально. Но она к этому привыкла, можно сказать, что в числе всего прочего это также входит в ее ежедневные обязанности. Правило, от которого она уже не может отступить. Впрочем, Кику давно поняла, что следование правилам сделало ее той, кто она есть, и обеспечило жизнь такую, какую она хотела.

Но что-то все равно не так, если время от времени она просыпалась посреди ночи не оттого, что ей холодно, или ноют кости от многих лет тяжелой работы, или от детского плача из соседней комнаты, — ведь ни с чем из этого она не знакома, — а потому, что ей необъяснимо страшно. Подобный страх приходит, если верить психологам, когда человек чувствует себя виноватым или несет на плечах тяжелое бремя давних ошибок, но Кику не помнила, в чем она виновата, и, как ни пыталась, не могла углядеть в своем прошлом ошибок, которые еще не исправила. Сейчас в ее жизни вообще нет ничего, что нельзя было бы исправить, — но в этом и нет необходимости. Все-таки ее жизнь поразительно правильна. И систематична. Окамото-сан не на что жаловаться — только на тревожные сны, которые вопреки любым холодным рассуждениям посещают ее все чаще.

Фильтры прогревающей шапочки пропускали тонкий запах цветочного шампуня. Странно, Кику не удавалось угадать, каким цветам он должен принадлежать, но он очень ей нравился, и было немного жаль, что уже к полудню от него не останется и следа — жадный город поглотит его, сделав мельчайшей частью своего особого духа, который, как говорил ее отец, немного отдает гнильцой. Он не любил Штаты — и вообще неохотно выбирался из родной страны даже по долгу службы. Кику же, напротив, вовсе не воспринимала эту поездку как ссылку. Для нее Лос-Анджелес был целым полем для деятельности, а она была на нем новым амбициозным игроком.

Сегодня ей предстояло сделать первый ход — и Кику решила сделать его очень деликатно. Она не хотела давить, пусть и имела для этого все средства. Ее нынешние клиенты, небольшие компании, чья независимость если и под вопросом, то лишь вопросом цены, так или иначе будут или поглощены, или стерты с информационной карты потребителя. И даже без ее участия это решилось бы довольно скоро. Но именно ей они нужны — как якоря, которыми она вопьется в Западное побережье. "Мусаси", в свою очередь, может дать им второе дыхание, свежий взгляд, новые, отличные от западных, идеи и концепции…
Окамото-сан нравилось говорить и думать именно так. Дело не только в том, что она захватывает рынок. Нет, вовсе нет. Она меняет его.
Об этом она, может быть, невзначай скажет вечером — ей было интересно, как отреагирует публика на пришедший с востока ветер перемен.