Kindred: the Embraced | ходы игроков | Юноша, покрытый пылью

Удалось найти немногое. Среди книжек, то Риттер выхватил с полки, лишь три оказались по делу - и те, как водится, последние. В двух эти статуэтки были описаны вскользь, ничуть не более, чем на сайте.

Зато третья дала чуть более обширную информацию.

Оказалось, что эти фетиши использовались в кошмарных кровавых ритуалах одного из африканских племен с непроизносимым названием. Говорилось, что это племя однажды завоевало огромные территории - а потом исчезло без следа по невыясненной причине.

Кроме того, оказалось, что такие фетиши - чрезвычайная редкость. Теперь, должно быть, весь музей на уши встанет из-за его пропажи.

Честно говоря, Руди слабо представлял себе, что именно надеялся обнаружить, но таинственная история о жестоких ритуалах в это «что-то» определённо не входила.
В помощи похитителю Риттер теперь вполне однозначно не раскаивался. Жутковатая статуэтка и впрямь могла показаться способной натворить кучу бед.

Во всякого рода проклятия, ритуалы и вообще мистику Руди не то чтобы не верил — просто никогда не задумывался о подобных вещах. Времени на отвлечённые мысли вообще не оставалось: ему бы к занятиям успеть подготовиться и при этом смену в музее отсидеть, а не в библиотеке копаться. Особенно в поисках столь сомнительных сведений.
Чёрт, музей...

Убрав книгу на место, Риттер накинул на плечи рюкзак, бросил сбивчивое «спасибо» в адрес старичка-библиотекаря и спешно направился в сторону выхода. Вот ещё опоздать не хватало.
Воспоминания о вчерашней истории отозвались неприятной тяжестью в животе. Конечно, беспокоиться раньше времени не стоило, но что-то подсказывало Руди, что без лишних неприятностей он сегодня не останется...

Уже на подходе к музею, парень понял, что произошло что-то ужасное.

Район был оцеплен, гудели сирены пожарных машин и карет скорой помощи.

- Парень, не подходи! - рявкнул на него полицейский, когда Руди приблизился к заградительной ленте.

Здание музея пылало в огне...

Что за...

Руди ожидал всякого: что его поймают ещё на повороте перед зданием музея и поведут на допрос, что его попросту заставят подписать увольнительную и вышвырнут с полпинка. Да мало ли, что могло прийти в голову руководству, если его всё же застукали на записи камер! Но такое...
Нет, происходящее определённо не вписывалось в картину мира Риттера.

Застыв на месте, некоторое время он вообще не был способен воспринимать реальность. Слова полицейского долетели до ушей Руди только через пару-тройку секунду. Дёрнувшись в сторону, он задел кого-то позади и едва не повалился на тротуар. Неловкие извинения так и застыли на губах — для внятной речи Риттер был всё ещё чересчур ошарашен.

— Ч-что тут произошло?.. — всё-таки выдавил из себя Руди, обращаясь не то к полицейскому, не то к зевакам, не то вообще к зданию музея, полыхавшему за отполированными спинами автомобилей.

Для гнетущего чувства вины в данном случае не было никаких причин, но сейчас смотритель горящего музея ощущал именно его.
Ладонь нащупала пачку денег в кармане и мигом сжалась в кулак.

Казалось, что весь город разом забыл про существование парня: никто не снизошел до ответа. Его даже оттолкнули, сначала зеваки, потом репортеры - вечные шакалы человеческих бед.

Но факт оставался фактом - музей полыхал до небес...

Мудрецы говорят, что и в плохом надо искать хорошее - похоже, сегодняшняя смена Руди отменяется. Но Риттер уже давно не чувствовал себя обычным школьником, который радовался любому пропуску занятий. Он-то понимал, какими бедами грозит его маленькой семье потеря такого удачного рабочего места...

Проводив зевак взглядом исподлобья, вторую попытку пробиться вперёд Руди предпринимать не стал — себе дороже. Если его и в первый раз не постеснялись отпихнуть, то во второй раз отбросят ещё дальше, чтоб наверняка.
Сердце колотилось как бешеное. Иррациональная уверенность в том, что неожиданный пожар почти наверняка связан со вчерашним похищением, никак не желала покидать сознание. И естественно, оставлять всё как есть Риттер намерен не был. Не могло это оказаться случайным совпадением — не могло, и всё тут.

Простейшее решение пришло ему в голову уже в следующую секунду. В музее Руди лично знал почти каждого смотрителя, однако телефонных номеров, связанных с работой, в записной книжке его мобильного было не так уж много. И наиболее подходящим вариантом являлся, конечно, герр Джервас: именно он должен был дежурить на посту сегодня с утра, когда... произошло всё это.
Набрав номер старика и прижав телефон к уху, Риттер напрягся, искренне надеясь, что с пожилым смотрителем всё в порядке.

Кто и с какой целью вообще мог устроить такой жуткий пожар в разгар мирного воскресного утра?..

- Руди? - голос старика звучал удивленно и очень расстроенно. - В Музее пожар, ты знаешь уже? Никто не знает, как началось, пока что, по крайней мере. Вроде бы газ, но, как по мне, так больше похоже было на советскую бомбу времен Второй Мировой. Все погибло, мальчик. Все подвальные помещения с самыми ценными экспонатами, все, что было на реставрации... Ты сам-то под огонь не попал?

Голос Джерваса прервался очень резко - до старого смотрителя только сейчас дошло, что Руди не произнес еще ни слова. И что это может быть вообще не Руди, а какой-нибудь врач скорой помощи, наобум перебирающий номера телефона в поисках родственников, чтобы сообщить им ужасную весть...

Знакомый голос Джерваса — по-старчески медленный и тягучий, но непривычно обеспокоенный, — дал Руди возможность облегчённо вздохнуть. Хоть что-то во всей этой безумной кутерьме оставалось прежним.
Однако странное ощущение того, что всё это неспроста, никак не желало покидать Риттера. Не стоило затевать всё это дело со статуэткой... Кто вообще тянул его за язык в разговоре с этим невидимым «посетителем»?! Если обнаружится, что в произошедшем и впрямь есть хоть малая доля его вины, если только он и вправду имеет какое-то отношение ко всей этой истории...
Нет. Не сейчас.
Сначала нужно выяснить всё до мельчайших деталей.

Задумавшись, Руди не сразу вспомнил о Джервасе и на его вопрос ответил с заметной задержкой.
— Я... — Слова неприятно саднили горло. — Я рад, что Вы в порядке.
Руди действительно был рад. Даже о гипотетической гибели пожилого смотрителя задумываться совершенно не хотелось. Джервас проявил доброту к совершенно незнакомому мальчишке именно тогда, когда это было тому необходимо, — и Риттер многим был обязан этому человеку. Действительно многим.

— Со мной тоже всё хорошо. Я только-только добрался и... кажется, впервые рад, что почти опоздал. — Сдавленный смешок вышел совсем уж натянутым, и Руди неприязненно поморщился. — Всем ведь удалось спастись? Кто... Как... Как вообще всё это произошло?
В конце концов, Музей находился почти в самом центре Берлина: до такой степени масштабных экстренных ситуаций тут не происходило уже очень давно.

- Да, парень, никто не пострадал. Чудо, право слово! - захрустел помехами в телефонной трубке голос старика. - А как произошло, да пес его знает! Полиция, чай, разберется, да только антиквариат уже не вернешь... Культурное наследие стольких эпох пропало! Ты, Руди, заходи дня через два к директору, он приказал всем работникам так. Береги себя там!

И мобильник исправно выдал длинные гудки, оставив Риттера в полной растерянности.

Джервас отключился неожиданно. Видно, был занят или просто не хотел слишком активно распространяться в рамках столь неприятной темы. Да и сам Руди, признаться, не пылал энтузиазмом и выглядел весьма подавленным.
Конечно, он был рад, что никто из работников музея не попал под огонь. Конечно, он был безмерно счастлив слышать живого и здорового Джерваса. Но, чёрт возьми, это никаким образом не проливало свет на ситуацию. Произошедшее оставалось всё таким же странным, неясным и... интересным?

Риттер нахмурился.
Нет, просто так он всё это не оставит.

Отойдя от густой шумной толпы на некоторое расстояние, он постарался различить в ней мало-мальски знакомые лица. Если пожар ещё не успели потушить, здесь должен был оставаться хоть кто-то из работников, заставших катастрофу: возможно, удастся что-то выяснить у них. Или хотя бы подслушать репортёров: в конце концов, не просто так ведь подоспели эти ребята с камерам и микрофонами.

Но ему это не удалось.

Невесть откуда взявшийся Шульце мягко, но уверенно обхватил парня за плечи.

- Рудольф, вы в порядке? Скорее, пойдемте, я провожу вас до дома! Ваша матушка, верно, крайне взволнована, если уже узнала об этом происшествии. Или же станет, как только узнает - и, поверьте, лучше вам быть в этот момент в родных стенах!

Поначалу не узнав голоса за спиной, Руди вздрогнул, а потом мигом обернулся, почувствовав чужое прикосновение и отстраняясь от него. Сказать, что Риттер был несколько удивлён, узнав в прохожем Шульце, — значит не сказать ничего.
А в прохожем ли?

Конечно, этот странный парень мог оказаться всего лишь случайным наблюдателем — в конце концов, музей находился далеко не в глуши, — но для настолько тривиального развития событий он казался чересчур... таинственным, что ли? Именно такое впечатление создалось у Руди по прошествии вчерашней беседы.

Впрочем, слова Шульце, несмотря на его внезапное появление, имели смысл. Риттер даже мысленно укорил себя за то, что не подумал о реакции матери.
Однако ситуации со «случайной встречей» это ничуть не разрешало.

— Добрый день, герр Шульце, — нахмурившись, проронил Руди с некоторым нажимом. Собеседник не производил впечатление того, кто часто забывает о правилах приличия, но удержаться Риттер отчего-то не смог. — Очень... необычно видеть Вас здесь. В любом случае, я направлюсь домой прямо сейчас и позвоню матери по пути. Спасибо.
Предельно корректно, сухо и кратко, не вдаваясь в подробности и не выпытывая лишней информации напрямую. Шульце же... не следил за ним, правда?
При мысли об этом по спине пробежала волна мурашек.

- Я провожу вас, молодой человек, - не терпящим возражений тоном повторил Эдуардо и пошел рядом с Руди, не задавая, впрочем, до поры вопросов.

Вообще-то Руди не собирался лишний раз контактировать с этим подозрительным парнем, но многие вопросы ну никак не желали выходить у него из головы. Почему Шульце вдруг оказался здесь так «вовремя»? Связана ли эта жуткая история со статуэткой с сегодняшней катастрофой? С чего вдруг, в конце концов, в тихой и малозаметной жизни Руди Риттера вдруг начали происходить такие странные события — одно за другим?

Передёрнув плечами, Руди чуть замедлил шаг и даже вынул руки из карманов: выглядеть совсем уж недружелюбно по отношению к Шульце было как-то невежливо.

— Так что... Вы ведь уже слышали о том, что случилось в музее? — предположил он немного погодя. — Странно, да? Катастроф подобного масштаба не случалось очень давно. У нас и запрет на мороженое-то редко нарушают, а тут вдруг... такое.

- Я, как минимум, только что видел, что случилось с музеем, - несколько переиначил вопрос Руди Эдуардо. - Разумеется, странно. Огонь пожрал хранилище столь многих знаний и тайн... Божий промысел, возможно? Как вы считаете, Рудольф?

Шульце тоже замедлил шаг, и теперь они были, скорее, похожи на ученика и учителя, что неспешно шли по саду, обсуждая вопросы философии, математики и астрономии, чем на двух спешащих от беды людей.

«Божий промысел»?
Руди нахмурился и скептически покачал головой.
— Не боги поджигают музеи, а люди. Люди, имеющие свои цели и средства. Если и есть во всём этом что-то сверхъестественное, так это медлительность пожарной бригады. Огню нужно время, чтобы как следует разрастись: здание не из маленьких. Они могли успеть. Они должны были успеть.

Беседовать с Шульце было... странно. Риттер заметил это ещё с прошлого раза. Вообще-то он вёл подобные диалоги и раньше, вот только проходили они — от начала до конца — исключительно в его собственной голове. Рассуждать о чём-то самостоятельно, пытаясь рассмотреть ситуацию с разных углов зрения, — это одно. Делиться собственными соображениями с кем-то — совсем другое.

Он не доверял Шульце. Не доверял вполне открыто и обоснованно — в конце концов, парень объявился ни с того ни с сего и собирается провести уже второй вечер подряд в квартире Риттеров!
Но с другой стороны, манера речи этого человека, его рассудительность и невозмутимое спокойствие — всё это не могло не вызвать у Руди определённый... интерес. Интерес — и, возможно, долю восхищения. Совсем небольшую.

- Что же, путь будут люди, - согласился Эдуардо. - Но должны быть причины уничтожить многовековое наследие. Было бы понятнее, если бы это были воры, или вандалы. На ассасинов не похоже, они бы выбрали более людное место. Как думаете, молодой человек, для чего понадобилось устраивать этот костер инквизиции?

Почему Шульце использовал именно это слово вместо всем привычных "террористов", оставалось загадкой.

На лице Руди вопреки его желаниям отразилось искреннее замешательство. «Ассасины»? Серьёзно, из какого века этот парень? На вид уж точно не настолько древний, насколько можно судить из манеры речи и... лексикона.
Ну, стоило полагать, у всех свои причуды. Но менее странным Шульце от этого не становился.

Риттер и сам задавался именно этим вопросом — «зачем», — но информации, как казалось, было чересчур мало. Строить предположения, основываясь лишь на собственных догадках, — не лучший способ прийти к верным выводам. Однако прямо сейчас у Руди не было особого выбора.

— Уничтожить то, что не должно существовать?
Самое простое и донельзя банальное. Сжечь всё, чтобы избавиться от одной единственной цели, и при этом скрыть истинные намерения, не раскрывая всех карт.

— Замести следы того, что уже произошло?
Мыслями Риттер вернулся ко вчерашнему дню. Пропажа статуэтки, её довольно своеобразная замена, полное отсутствие свидетельств похищения на экранах в рубке охранников... Но зачем тому, кто способен всегда оставаться в тени, устраивать подобное шоу?

Чёрт, всё это было слишком, слишком странно для его тихой и спокойной жизни.

— Никак не возьму в толк, почему огонь не успели потушить. Никто не пострадал — выходит, немалое количество посетителей и работников эвакуировали без происшествий. Если бы к тому времени пожар уже разросся в достаточной степени, без происшествий бы не обошлось. Так почему?
Слишком много вопросов. Слишком мало точных сведений.
Руди нахмурился и уткнулся взглядом в асфальт. Незнание угнетало.

- Быть может, музей сгорел, потому что так должно было случиться? Неизбежность... Вы часто думаете о неизбежности, Рудольф? То, что случается, вопреки всему - вашим усилиям, известным вам законам или справедливости. Такое бывало с вами?

Руди не был склонен к излишнему фатализму. Рассуждения о неизбежности и спланированности всего сущего казались ему всего лишь неловкими попытками оправдания: «Я потерял работу и теперь прошу милостыню на улице — но всё это потому, что так было нужно». Конечно, в жизни встречались самые разные невзгоды, но давать слабину и жаловаться на несправедливость судьбы Риттер не любил.
Даже не столько не любил, сколько попросту не имел подобной возможности.

Но всё-таки Руди задумался над вопросом Шульце. Уход отца, перемена мест работы, будни в музее, вчерашняя история — жуткая и выбивающаяся из ряда однообразных будней. Так и оставшаяся незамеченной кража фетиша. Можно ли отнести всё это к роду «неизбежного»?

— Я думаю, любая потенциальная неизбежность может быть сломлена сильной волей, — неожиданно твёрдо произнёс Риттер, адресуя Шульце открытый, прямой, внимательный взгляд. — А как считаете вы?

У Руди возникло стойкое впечатление, будто бы весь этот разговор, от самого начала и до его конца был затеян Эдуардо лишь для того, чтобы парень высказал какую-то мысль, идею... Которая дала бы ответ на все его вопросы.

- Пожалуй, ваши слова звучат разумно - и смело! Однако же, предположим, что чья-то воля оказалась непреклонно сильнее вашей... И что тогда?

Шульце как-то по-особому, заинтересованно взглянул на юношу, ожидая, что тот ответит, ничуть не смутившись его прямого взгляда. Весь вид странного господина выражал собой вежливую заинтересованность.