Екатеринодар.
Еще недавно - административный центр, город-миллионник, южная столица России.
Теперь - горячая точка, железобетонное кладбище протяженностью в сотни квадратных километров.
Черный купол беззвездного неба, гул винтов. С высоты птичьего полёта едва-едва различимы редкие звездочки горящих окон, самодельных факелов и костров. Дураков мало - никто не хочет привлекать чье бы то ни было внимание - ни вооруженных полицейскими стволами мародеров, ни самих "бегунов" или, если по вашему, "инфицированных".
О, этих-то на своём пороге точно никто не хочет видеть.
Ты видел, как один такой "красавец", изгвазданный в крови (чужой, надо думать) успел положить двоих вооруженных людей, прежде чем его застрелили. Ты видел, как подстреленный в печень "бегун", с визгом продираясь через колючку и оставляя на ней лоскуты плоти, преодолел оцепление и был остановлен только прямым попаданием в голову. В упор.
Это передается через кровь. По слухам - и воздушно-капельным тоже. Умники, ковыряющиеся в своих пробирках, утверждают одно - контакта с инфицированными следует по возможности избегать, уничтожать особей по одному и без лишнего шума (их привлекают вспышки света, звуковые сигналы, даже запахи, особенно - крови).
Никто не берет на себя ответственность за произошедшее. Никто не хочет отвечать за десятки, сотни тысяч загубленных душ. Кто-то грешит на происки иностранных спецслужб, но это не объясняет аналогичную вспышку в Европе и Северной Африке.
Чиновники отдают приказы. Перекроенная карта страны покрыта алыми зонами заражения, словно страшными гнойниками. Их количество растёт, и каждая - расширяется с каждым новым днём.
Информационные каналы суть фикция - забиты белым шумом.
Кордоны держатся. Барьеры стоят. Но долго ли?
Как бороться с тем, кто не боится смерти? Кто лезет напролом, стремглав, словно легион обезумевших тварей?
Как стрелять в своего брата, отца, сына, потерявшего собственный лик, превратившегося в злобную скотину?
Ты знаешь, как.
Стрелка, тритием подсвеченная, движется по кругу.
Поглаживаешь легонько глушителя трубку, глядя в безэмоциональное бородатое лицо Павлика Яценко, отдаленно напоминающее кирпич. Улыбаешься, может быть, теплым мыслям о своей жене и дочке. О том, что скоро увидишь их.
А потом разрывающий уши скрежет металла, грохот взрыва и звон заполняют твой котелок.
И ты уже не улыбаешься.
Ты горишь.