Дом, в котором... наступают перемены | ходы игроков | Столовая

После столовой осталось прескверное послевкусие. Как и от еды, так и от местных порядков. Что удивительно Гурман даже почти не испытывал злости на того Маугли, что так плохо обошелся с его головой. Нет вместо злости, в голове было только холодное желание отомстить. Причём не только тому питекантропу, но и всей стае разом. В это ему может помочь Пересмешник, осталось его только правильно мотивировать и подтолкнуть в нужном направлении. Однако в начале стоит уделить внимание одной вещи, которая привлекла внимание Гурмана. Патлатый и колясочники и даже та девчонка охотники. Их статус признаёт даже администрация дома, стаи советуют обходить стороной. Не похоже, что это какая то игра или просто броское название, за этим явно что то стоит. И что ещё интересно за кем же они охотятся? Решив разузнать это Гурман подошёл к Пересмешнику и спросил: Слушай, а эти охотники, что они вообще делают?

- Хм? - переспросил Пересмешник, на костылях уворачиваясь от переносимого кем-то стола. Вообще во всей столовой шла перестройка-передел. Столы сдвигались, на полу чертились какие-то круги и таблицы, некоторые домовцы приходили и уходили с разными вещами, пледами, навесами... Явно что-то строилось.
- А, Охотники! Ну... Блин, это сложно, Серому объяснять. Ладно. сейчас нарою что-нить из Наружности... - Пересмешник задумался, медленно покачиваясь из стороны в сторону.
- Скажем так, это очень талантливые в одном специфическом деле люди. Они очень многое знают про Дом, о каждом его воспитаннике и воспитателе, всех его тайнах, хотя вряд ли даже они знают обо всех, но по крайней мере больше остальных. И, да. они следят за тем. что бы никто не выдавал тайны Дома Серым людям наружности... А если выдашь. то с тобой обязательно случится серьёзное несчастье, а тот. кому ты выдал - умрёт. Они как правительственные агенты с максимальным доступом, наверное так. А что? Заинтересовали?

Не то слово! Сразу видно важные люди. Ты тут такие слова говоришь: мол умрёт, несчастье случиться. Что пулю в голову пустят? И что это за тайны такие, что из за них убивают?- всё это Гурман говорил посматривая по сторонам и держась рукой за ушибленный затылок. Странные слова пересмешника окончательно погасили злобу на дикарей. похоже здесь творилось что то очень странное. Быть может они бывшие немецкие агенты? Может не знают что делать вот и сидят себе тихо, убивая всех кто узнал лишка. От этой мысли стало и немного страшно и с прежней силой вернулась обида на родителей, заславших Гурмана чёрт знает куда.

- Эм, не ты что? Ничё они не в кого не стреляют. - удивился Пересмешник. - Это как бы само собой происходит "Заинтересовал Охотника - жди беды" "Выдал Дом - казнил человека". В своё время была даже месть такая наставникам, им что-то говорили, о том что нельзя, и они умирали. Вот только Охотники быстро пресекли это дело, так что сейчас так больше не балуются.

Не смотря на довольно бодрый тон Пересмешника было заметно что он старательно обходит какой-то вопрос, что не могло не вызывать подозрений. А вокруг в это время развернулся целый палаточный городок. Пересмешник пошёл вдоль рядов, а после сел на табуретку рядом с обклеенным газетными вырезками навесом.
"Меняю тайны на тайны, слухи на слухи!" Значилось там. Помимо Пересмешника там сидело два Гусара и два Невидимки.

- Ладно. ты приходи если чё, нормальный вроде парень, не дичишься. А мне работать надо. Языком молоть тоже не всякий умеет.

Молчат гады, фантазии какие то приплетают, само собой ничего никогда не происходит, всегда какая то причина есть. Ну ладно не хотите говорить не надо, попробую взять быка за рога. Надо бы найти кого нибудь из охотников да потолковать с ними. Гурман чувствовал, что Пересмешник был близок к тому чтобы рассказать что то, но к сожалению удача повернулась не той стороной. Ещё нужно побродить по дому посмотреть, что да как.

Войдя в столовую, Огарок был мягко говоря удивлен. Нет, ну мена - она и в Африке мена, она везде есть. Но не с таким размахом. И легальные кулачные бои! В открытую! Охренеть можно. Мнение о воспитателях данного заведения упало у Огарка значительно ниже.

Товарищи состайнки мигом разбежались, и Огарку осталось лишь бродить между столиков, изучая местный ассортимент товаров, да слушать во все уши чужие разговоры.

Из вещей была палатка с какими-то не понятными камушками и веточками, палатка с целыми стогами различных растений (лечебных и не очень, просто вкусно пахнущих), разложенная на полу простыня, а на ней сшитая кем-то, по видимому безумным, одежда. Хорошо сшита, и даже наверняка удобно, но из кусков разной чветовой гаммы, часто вырвиглазных оттенков. Кое-где продавались пластинки, предметы быта (нитки, иголки, кастрюли и т.д.), украшения из металлов, в том числе и драгоценных. Было множество заграничных вещей, которых в Союзе и не видели-то никогда. Откуда эти вещи взялись в Доме - не понятно.

Ближе к площадке для боёв обнаружились слегка невменяемые наставники и обслуживающий кухню персонал. Они тихо сидели где-то в уголке, иногда переговариваясь между собой. Если прислушаться, то они явно были довольны происходящим, правда называли это "культурным времяпровождением"... Рядом с ними стояла странная девочка в сильно ушитой форме немецкого офицера и не отрываясь смотрела на них.

Толпа народа болтала о многих вещах. То и дело где-то проскальзывали ужасы, достойные концлагерей: "А ещё их заставляют лизать ноги старшим..." "В умывалки я видел цепи, точно вам говорю..." "Они их травят и отправляют за Грань, что бы те увидели что их ждёт..." "У него такой ужас в глазах был, его наверное пытали!..."

Огарок пошатался по столовой с интересом все разглядывая. Странные шмотки и травки его не заинтересовали, количество продаваемых хозяйственных вещей порадовало - в будущем не придется искать, если понадобятся. Палатка с камешками и веточками удивила - кто будет такое покупать? Собственно такой вопрос Огарок и задал продавцу:
- Сачхем этхи всхе штхуки?

Прояснив для себя этот вопрос, Огарок продолжил прогулку. Услышанное вскользь насторожило - особенно фраза о концлагерях. Он видел ребят, приехавших из немецких лагерей и слышал их рассказы. Увидев девчонку в форме Огарок на секунду впал в ступор. А после подошел к ней:
- Тхебе что, тхелать нечего? Зачхем фрицхевые тхряпки нацепила? Тхы чтхо, за немцев? Хитлера любишь? Дха?

Кулаки у парня сжимались и разжимались. С девчонкой драться совершенно было не в привычках Огарка.

В палатке с камешками и ветками продавец-дикарь насмешливо усмехнулся, посмотрев на Огарка, но всё же ответил.
- О, много кто покупает, таки далеко не все могут такие вещи принести, даже если и проберутся, да через Гран протащить не могут... А я могу, так что мне не жалко, однако. Спрос есть вот и таскаю... - и тут же отвлёкся на подошедшего к нему покупателя, который приобрёл всего один маленький жёлтый камушек, похожий на кусок кирпича, за целую котлету в пакетике, видимо прибережённую с обеда.

Девочка на слова Огарка даже не отреагировала, продолжая смотреть на надзирателей жутким не мигающим взглядом. На форме под воротником с более близкого расстояния можно было заметить такой же герб, какой был на самом Огарке - герб Старой стаи. А в руках у девушки обнаружился тяжёлый католический крест на цепи. Вскоре к девушке подошёл парень невидимка, они быстро обменялись взглядами, девчонка перекинула ему крест, наконец с видимым наслаждением закрыла уставшие глаза и отошла в сторону, со стонов усевшись на какую-то подушку, на которой раньше сидел парень-невидимка. Новый же хозяин креста в свою очередь сам не мигая уставился на Надзирателей.

- А... что? - вспомнила видимо девочка о присутствии человека, задавшего ей вопрос, - ты что-то говорил? Прости, времени как-то особо не было слушать...

- Вхремени нхе пыло? Тха ты вхроте пхросто стхоишь и вхсе. Ничхем не санятхая. Тхак что не дхури головы. У нхас в стхае ты одна эту хадость тхаскаешь? Или еще кто по хитлеровцам скхучает?

- А ты что такой нервный? - издевательски протянула девочка - Подумаешь шмотки какого-то офицерчика стащила, а... Расслабся и получай удовольствие от жизни, у немцев, кстати, классная одежда, удобная по крайней мере. Советские шинели вообще откровенное дерьмо по сравнению с немецкими офицерскими... А скучать по фрицам ним я не скучаю, хотя в лесах было классно шнырять, это да. Я, кстати, Штирлиц, рада познакомится с таким поборником потриотизьма... - на последней фразе прорвался издевательский смешок. - И да, таких больше не у кого во всём Доме нет... Но если хочешь, могу тебе достать, будем два с тобой фашиста шастать, хе-хе-хе...

Постепенно рынок вокруг сворачивался, палатки уносились, люди, не рассчитавшие силы в поединке тоже, всё убиралось, столы сдвигались, кто-то подтирал остатки крови в бойцовском круге, кто-то сметал мусор, оставшийся после обмена в одну неприглядную кучу... дел у всех было невпроворот. Только парень-невидимка, заменивший на "посту" Штирлиц стоял неподвижно, неотрывно следя за Наставниками. И сама девочка всё так же сидела, даже не порываясь никому ничем помочь. Пони, Пересмешник и Лермонтов помахали Огарку и девочке уже от входа и объявив что чуть позже соберутся в седьмой скрылись. Откуда-то домовцы по доставали шахматные доски и стали расставлять на них шахматы в произвольном порядке, так, что бы это выглядело как середина партии.

- Та итти тхы... - процедил Огарок сквозь зубы. И, в противоречие сказанному, развернулся и ушел сам, матерно ругнувшись через плечо. Сожалея о том, что она девчонка, а не пацан, и что побить ей рожу и порвать проклятую форму не выйдет. В башке не укладывалось, как такое вообще возможно: в шинели немецкой под себя перешитой в советском интернате стоит человек - и никому до этого дела нет. К своим Огарок подошел мрачным, буркнул:
- Ну чтхо? Утхочнили уше хто мы тут, раповлатхельцы, фашистхы... или еще хто?

- Большей частью мы рабовладельцы. А ещё чуть-чуть садисты и, почему-то инквизиторы. А Подлец, наш разговорчивый маленький состайник чуть ли не святой мученик, раб и угнетаемая жертва. Короче надо с этим делом разбираться. - пробурчал Пересмешник, отказав своей любимой оптимистичной манере голоса. - А вот фашистами нас ещё никто не называл... Ещё один слух? А Подлец кто в таком варианте? Караемый красноармеец?

И все четверо разом покинули Столовую. У них за спинами раздался стук переставляемых шахмат и голос Наставников: "Всё, заканчивайте свои шахматные посиделки, это ж надо, сказать кому что вы, разбойники, три часа в шахматы без перерыва играете - не поверят." Ребята достаточно быстро поднялись на второй этаж и разделились, Пони пошла в комнату девочек, а Пересмешник и Лермонтов в седьмую, поведя за собой Огарка.

- Потлецс не кхрасноармеец. Он тупой мутакх, какх я понял. Но вот тха тевчонка... Штирлиц. Она немецкие шмоткхи таскхает. А в толпхе говорхят про пытхи какх в кхонцлахере. Потому и фашистхы. - пояснил свои выводы Огарок, пока Старостайники двигались в сторону седьмой комнаты.