| |
|
|
Боль.
Боль статична. Она является основой, точкой отсчета, ощущением бытия.
Вслед за болью появляется свет. Яркие, размытые вспышки, разрезающие тьму, обжигающие глаза.
Вслед за светом — звук. Низкое, глухое бормотание, отдаленно похожее на человеческий голос.
За звуком — запах. Тяжелый удушающий аромат горящей степной травы, смешанный с легким запахом паленой плоти.
И наконец, вкус. Знакомый свинцовый вкус крови во рту.
|
|
1 |
|
|
|
|
Вэйлер помнит неожиданный удар и резкую боль в грудной клетке. Монстр одолел его и маршалл, очевидно, должен был умереть, а вместо этого потерял сознание и лежит на холодном, как могильная плита, полу салуна. Так он думает. Пробудившись, Вэйлер будто испытал второе рождение, утопая в затягивающем океане неописуемых телесных мучений. "Я всё равно умру" - страшная мысль возвращалась с каждой пульсацией боли. Кит думал, что смерть приносит умиротворение и безучастность к делам земным. Он много раз убивал, он знает. Если его жертвы не умирали мгновенно, то теряли силы, но приобретали спокойствие с каждой каплей потерянной крови. "Что-то здесь не так..." думал ошалевший Кит, пытаясь собрать мысли в кулак и вернуть контроль над телом.
|
|
2 |
|
|
|
|
Накатила новая волна боли, затопила, оглушила, выплеснулась раскаленной лавой в голове, отдалась во всем теле. Перехватила дыхание.
Отошла чуть на задний план. Вновь бормотание неразборчивое на фоне слышно стало.
Вдруг — прикосновение. Краткое, прохладное, ко лбу, но взрывается тело новой вспышкой боли, будто по оголенной ране ладошкой кто-то хлопнул. Выгибается тело дугой.
Отошла и эта волна. И следом — словно вата, в уши набитая, выпала наконец.
— Ну и кто тут у нас? — голос. Мужской, чуть хриплый, со старческими дребезжащими нотками, но четкий. И с явным индейским акцентом. Не над ухом звучит, где-то в отдалении небольшом.
— Человек... неожиданность, но приятная, должен заметить. Давно не было. Ну-ка, кто же вы, мистер... Ага, мистер Вэйлер, очень приятно. Полежите немного спокойно, боль скоро отступит. Умирать всегда тяжело, но жить, поверьте мне, еще тяжелее. Попробуйте пошевелить пальцами, только осторожно.
Тело медленно, через боль, возвращается к тебе. Уже можно шевелить пальцами. Уже можно стонать, преодолевая спазмы в горле.
А вот глаза открыть нельзя. Веки слиплись, и отзываются жгучей болью на попытки их разлепить.
— Не торопитесь, мистер Вэйлер. Последовательно, по порядку. Ваше тело некоторое время вам не принадлежало, дайте ему привыкнуть к старому хозяину.
Голос замолкает, и остается слышно лишь потрескивание веток, облизываемых огнем. Где-то рядом горит костер.
|
|
3 |
|
|
|
|
Новый болевой спазм заставил Вэйлера скорчиться в неестественной позе, но он заметил, что боль всеохватывающая, цельная, монолитная, сливающая всё тело в единое пятно страданий, прошла. Теперь он может ощущать отдельные участки своего тела - жуткую мигрень в голове; мучительные колики в животе, скручивающие кишки в узел; судорогу в груди, доводящую до удушья; неприятную дрожь, катящуюся по конечностям волна за волной; резь в натянутых, как струны, мышцах. Да и та боль вышла, отступила, как нечто инородное, вместе с громким стоном, похожим на крик.
Осознанность возвращается к Киту с каждым мгновением. Незаметно для себя он проверяет доступность функций своего тела после пережитого болевого шока. Он начал обращать внимание на звуки и запахи. Самые явственные - звук костра, голос человека и запах дыма, а все остальное пока ускользает от внимания Кита.
Пока сил мало, организм направил всю энергию на выполнение основной задачи - выживания.
- Боль отступит... Умирать тяжело... - Кит не придает значения смысловой нагрузке слов, выхватывая из этого монолога только основные фразы.
Кит обратил внимание, что вцепился скрюченными пальцами в нечто под собой и ослабил хватку. Настало время открыть глаза. Первая попытка закончилась волной жгучей боли, к которой Кит не был готов. Глухие стоны вырвались из его горла, как у больного лихорадкой.
- Не торопитесь, мистер Вэйлер. - Говорил мужчина.
Не хватает сил осмыслить откуда он знает имя. Инстинкт самосохранения бьёт тревогу и хотелось лишь получить преимущество в этой непростой ситуации. Кит резко распахнул глаза, и ориентируясь на размытое большое пятно неподалеку, в одном движении решительно поднял туловище и протянул руки, пытаясь схватить незнакомца за горло.
|
|
4 |
|
|
|
|
Резкая боль бъет по глазам при попытке разлепить веки. Кажется, будто кожа на них превратилась в сухой пергамент, и теперь рвется и трескается при любом резком движении — вот только в отличие от бумаги, это больно. Чертовски больно, но не идет ни в какое сравнение с тем, что происходит внутри тебя при попытке встать с какого-то возвышения под тобой, твердого и холодного на ощупь.
Но тебе удается это.
Удается открыть глаза, и пусть зрение подводит тебя, даря лишь смутные пятна вместо четких очертаний твоего окружения, по этим ориентирам уже можно двигаться. И тело слушается тебя, несмотря на боль и дрожь в конечностях, позволяя тебе рывком подняться и осмотреться в поисках источника голоса.
Отсвет пламени откуда-то слева вычерчивает фигуру в нескольких шагах перед тобой. Размытое пятно, но определенно человеческих очертаний, и поэтому нет смысла искать другой источник голоса.
А затем с пространством что-то происходит. Даже несмотря на размытость зрения ты видишь, что до твоей цели несколько шагов — но вдруг расстояние исчезает, и рука твоя сжимается на чьем-то... горле? Зрение туманится, и размытое пятно, которое может быть лицом твоего собеседника, с тем же успехом может быть и тыквой на Хэллоуин. Кожа на твоей ладони горит огнем, но все же ты ощущаешь сухость и дряблость чужой кожи под своей рукой.
— Не так резко, мистер Вэйлер... — хрипит старческий голос, и ты чувствуешь вибрации под своей ладонью.
|
|
5 |
|
|
|
|
— Не так резко, мистер Вэйлер...
Что-то меняется в окружающем мире. Он медленно исчезает в ослепительно белом свете, и тело вновь теряет ощущение реальности. Ты слышишь лишь старческий голос:
— Боюсь, что ваши услуги мне не пригодятся.
А затем исчезает все.
Хорошо, что боль исчезает тоже.
Ты резко приходишь в себя. Над тобой — серое, затянутое тучами небо без единого признака солнца. Под тобой — твердая, сухая, растрескавшаяся земля с редкими одинокими пучками торчащей из нее травы. Вокруг, насколько хватает глаз, простирается эта безжизненная пустошь.
Нет ни боли, ни голода, ни жажды.
Но ты знаешь, что это не Рай и не Ад, и даже не Чистилище. Это не то место, откуда умершей душе нет выхода.
А значит, ты найдешь его, рано или поздно.
|
|
6 |
|