Просвет в облаках | ходы игроков | Королевская воля

Север. Вольный Простор.
Край травяных равнин, суровый и одновременно прекрасный. Ветер безостановочно носится по огромным открытым пространствам – каждый порыв заставляет зелёные стебли колыхаться, танцевать, подобно лазурным волнам в безумно далёком от этих мест океане.
Редкие просёлочные дороги бороздят зелёное море – почти нет в диких и неизведанных землях полноценных трактов за некоторыми исключениями. На горизонте, ещё дальше к северу, почти постоянно маячат горы, далёкие и неприступные. Монументальные и неизменно прекрасные. Белые вершины сияют на фоне глубокой синевы осеннего неба.
Земля, испокон веков утопавшая в феодальной войне. Земля, которой, по ряду причин, удалось избежать вхождения в состав Альянса. Земля феодалов, провозгласивших себя королями, герцогами и благородными лордами.
Здесь постоянно вспыхивают войны и междоусобицы, сотни локальных конфликтов. Почти каждый из замков, что во множестве своём разбросаны по этим равнинам, официально является вассалом того или иного государства. Отец Ирвен Эйр Ла’Круа некогда присягнул на верность королю Аэдвера, отцу теперешнего монарха.

Несмотря на свою дикость, а возможно, и именно благодаря ей, эта местность была безумна красива. Когда карета катилась по узкой дороге среди бесконечного моря зелёной травы, в голове невольно вспыхивали воспоминания из давно забытого детства. Конные скачки по этому изумрудному океану, спокойствие и безмятежность.
Размеренная и предсказуемая жизнь, которой не суждено было таковой оставаться.
Перемены приходят всегда. Всё изменилось с приездом Мунлайта и Лерратона – их недолгий визит затянул девушку в водоворот событий, безжалостно вышвырнувший её из привычной среды обитания, заставивший на долгие годы покинуть родные места.
Десять лет. Подумать только, прошло десять лет. Безумное количество времени – времени, перевернувшего с ног на голову её жизнь, времени, изменившего всё безвозвратно. Если для Уильяма вокруг простирались сейчас виденные когда-то однажды давно и забытые почти что уже пейзажи, то для Ирвен в памяти воскресали родные места. Накладывались живописные картины на обрывки смутных воспоминаний. Было в этом нечто волнующее. Нечто грустное и красивое одновременно.
Она помнила озеро – огромное зеркало гладкой воды, отражавшей небесную синеву. Большое озеро, безумно большое. Но теперь, когда отряд проезжал мимо озера… Оно стало другим. Вовсе не таким огромным, не таким уж зеркальным. Взгляд взрослого человека по-другому воспринимал пропорции, совершенно иначе видел реальность – замечал детали там, где их безмятежно опускал взор ребёнка. Это озеро было тем же… Но, в то же время, другим. Оно изменилось, стало лишь бледной тенью своей копии из далёкого прошлого – и в то же время осталось точно таким же.

Наконец, показался на горизонте и замок. Замок, при котором воспоминания накинулась с новой силой.
Верден. Стены из серого камня, который во время возведения доставляли из горных рудников, что были расположены в относительной близости. Стены, не то чтобы очень высокие, но выглядевшие необычайно надёжно и крепко. Массивные дубовые створки ворот. Четыре квадратных каменных башни по углам. Узкие бойницы, идеально приспособленные для местных лучников, которые славились своим мастерством на многие мили вокруг.
За эти необычайно долгие десять лет – лет, полных феерических перемен, здесь всё оставалось по-прежнему. Спокойно и размеренно текла жизнь на Вольном Просторе.
И вот, наконец, длинный путь подошёл к своему завершению. Остановилась карета у ворот, с нетерпением ожидая, когда распахнуться массивные створки. Спешились всадники отряда сопровождения – Кейн, новый капитан, крутил головой, с интересом озираясь по сторонам.
Минуты шли, но ничего не происходило. Гвардейцы начинали нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. Кейн пару раз поглядывал на Мунлайта, но ответов у лорда тоже, естественно, не было.

Вместо того, чтобы распахнуть двери перед гостями, на стене замка появился человек. Толстый старик, седой и отчасти облысевший, каркающим голосом прокричал, обращаясь к Мунлайту:
- Кто вы такие? Чего вам здесь нужно? – и сразу после сложился в приступе сильнейшего кашля. Несколько лучников молчаливо выросли по обе стороны от него, с тревогой поглядывая на незваных гостей.
Ирвен, наблюдавшая эту сцену сквозь окно кареты, не верила своим глазам, отказываясь признавать доводы памяти. Неужели этот дряхлый старик – действительно тот самый Арман Реджис, непревзойдённый мастер меча и отцовский оружейник – мужчина, который всегда хорошо относился к ней и любил играть с маленькой девочкой. Он уже тогда был немолод, но теперь… Время не щадит никого. Глаза, пронзительные голубые глаза, не обманывали – на стене действительно стоял её старый знакомый, друг семьи и отца, оружейник Вердена.

Долгий и опасный путь на Север оставил у Лунного Лорда тягостное ощущение начала приближающегося конца. Смердящие столбы дыма, тянущиеся от деревень, объятых неизвестной болезнью; кресты с распятыми на них «колдунами»; изуродованные трупы, валяющиеся в грязи – как много их было! Едва ли не каждая пятая деревня становилась жертвой проклятой напасти.
Более того, неостановимое заболевание практически добралась до столицы.
Если бы Уильям верил в Единого, он бы наверняка проводил многие часы в молитвах, стремясь вымолить прощение для своей страны, погрязшей в грехе и погибающей по воле Божьей. Но он, как и большинство дворян, был атеистом и с горечью констатировал лишь безалаберную работу разведки, равно как и собственную невнимательность к развитию медицины или выделению средств, способствующих соблюдению личной гигиены среди всех слоёв населения.

История военных конфликтов пестрит примерами болезней, охватывающих густонаселённые города. Конечно, теперь искать первоисточник бесполезно, но… Проклятье – это ведь его, и только его ошибка! Что бы там не думал Брандон, именно на его плечах лежала тяжесть управления страной. Да, чёрт возьми! Если бы ему хоть кто-то доложил об этом… Неизвестная болезнь гуляет по Аэдверу, и никому до неё нет дела!
А Брандон, словно умалишённый, со всей своей неутомимой прытью стремится получить только Ирвен…
«Не вини его, - хмуро посоветовал себе Мунлайт. – Ты сам потерял голову и поставил личное выше общего. Но… я не мог сделать иного выбора. Прости меня, мой народ… Прости за то, что я оказался неспособен привести тебя к лучшей судьбе».
Столь мрачные мысли грызли Уильяма всякий раз, когда он видел новую жертву страшной болезни, и лишь только Ирвен была его лучом света во мраке ночи.
Но даже самое долгое путешествие когда-нибудь заканчивается.

В отличие от остальных членов своего отряда, Уильям не стал спешиваться. Конечно, особых причин для этого не было – ведь лошадь куда удобнее вести в поводу, когда ворота в замок уже так близки… Но он не собирался просить милостыню, словно какой-то бродяга. Нет, он – Уильям Мунлайт, бывший лорд-советник короля Брандона Лерратона, рождённый наследником Эддарда Мунлайта и будущим владельцем форта Бейли, не станет больше склонять голову ни перед кем, будь то хоть Брандон, хоть сама Смерть во плоти!
Поэтому он остался сидеть в седле, гордо устремив к старику взгляд своих светлых глаз, и его волосы красиво растрепались по плечам, ведомые ветрами Вольных Просторов.
- Значит, так вы встречаете свою леди, вернувшуюся в родной замок после долгих лет отсутствия? – его мягкий, бархатистый голос неожиданно громко прозвучал в холодной тишине северных земель. Казалось, словно бы не он это сказал, а какой-то великан, величественно вопрошающий старика на стене, едва достающей ему по пояс. И что могут сделать такому грозному противнику какие-то лучники, уже наверняка занявшие свои боевые посты за этими узкими бойницами, так идеально подходящими для стрельбы из лука?

«Ирвен… вот ты и дома. Теперь ты в безопасности, любовь моя. Как я и обещал, - тень на мгновение упала на его лицо. – Ведь я отдам всё ради тебя. Даже если это будет моя жизнь».
- Я Уильям Мунлайт. И если моего имени вам недостаточно, то вскоре вы сможете убедиться в правоте сказанных слов собственными глазами, - Лунный Лорд бросил короткий взгляд на карету. – Мы проделали большой путь и устали с дороги. Надеюсь, я не ошибусь, если скажу, что правила гостеприимства всё ещё действуют во владениях лорда Роберта эйр Ла’Круа?

Несколько томительно долгих секунд ожидания. Тень недоверия в прищуренных глазах старика. Тот сложил руки на своём объёмном сверх всякой меры чреве и впился в лицо Уильяма взглядом, словно хотел заставить того провалиться сквозь землю. В конце концов не выдержал – и на смену тишине пришёл раскатистый смех.
Оружейник хохотал, одновременно махнув рукой кому-то, приказывая открыть ворота. Вот только не было веселья совсем в этом смехе. Лишь боль, лишь страх, лишь осознание иронии происходящего.
Медленно расползлись в стороны массивные створки, неторопливо прошла внутрь колонна, ступая по вымощенному булыжником внутреннему дворику замка.
Вслед за ними медленно тащилась карета, отбивая колёсами барабанную дробь. Арман Реджис уже встречал гостей – спустился во двор по внутренней лестнице. Без тени страха остановился перед Мунлайтом, который так и не соизволил спешиться со своего жеребца.
- Не лучшее время вы выбрали, чтобы нас навестить, Уильям Мунлайт, - с горьким смешком заявил вдруг старик. Лица двоих лучников позади оставались совершенно бесстрастны.

Но Уилл и сам уже видел. Чувствовал беду в тишине многолюдного некогда замка. Видел кошмар в пятнах крови, что виднелись кое-где на камнях. В сгнившем наполовину трупе, который потеряно валялся в дальнем углу.
На замке почти физически ощущался отпечаток проклятия. Того самого, что виделось в поднимающихся над деревнями столбах чёрного дыма. В подожжённых кучах нещадно чадящих и гниющих на глазах трупов.
Чума. Каким-то образом болезнь добралась и сюда. До этого укромного уголка, прячущегося от всего мира среди равнин далёкого севера.
Оружейник махнул рукой в сторону пустого двора:
- Чума, - это словно подвело итог всевозможным сомнениям. – Занёс сюда последний караван торговцев из Альянса, что прибыл пару недель назад. Мы толком не знали, что это за напасть. Пытались бороться, как-то лечить.
В хрипящем голосе старика слышались грустные нотки. Казалось, этот голос вырывает из реальности, подобно тому как баритон опытного рассказчика пробуждает воображение. Слушая слова оружейника, без всякого труда удавалось представить вереницу телег заражённого каравана, который медленно тащится сквозь бескрайнее море зелёной травы. Арман говорил мало и лаконично, но воображение само дорисовывало недостающие для правдоподобности истории детали.

Торговцев, которые заметили у себя признаки заражения. Которые ещё не знали, с чем имеют дело или ещё не слышали о характере заболевания и единственно возможном исходе. Возможно, там были родственники и семьи. Они не изолировали раненых, не бросали, продолжая упорно тащиться вперёд в надежде на помощь. За недели пути первые носители умирали, но зараза распространялась, подчиняя себе всё больше торговцев. И вот, в конце концов, башни замка показались на горизонте.
- Придворный маг, Уоррис, пробовал исцелять. Одним из первых слёг и загнулся, - лаконично рассказывал оружейник, ожидая, пока все новоприбывшие преодолеют ворота. Глядя на спокойное лицо старика невозможно было сказать, что седой чародей долгие годы являлся его наиболее верным и единственным другом.
Уоррис всегда был хорошим парнем. Добрым, отзывчивым. Одним из немногим, кому не вскружили голову собственные способности. Редкость даже среди лучших из чародеев. Любил детей, устраивал представления, показывал фокусы. Фокусы, особенно впечатляющие оттого, что никакого подвоха в них не было. Тоже мёртв.

- Эпидемия распространялась. Когда мы поняли, насколько всё это серьёзно… Уже поздно было что-то предпринимать. Невозможно практически отделить больных от здоровых. Мы жгли трупы, пытались защищаться, но… - оружейник тяжело вздохнул и вытер тыльной стороной ладони пот со лба.
- Где леди Ирвен? Я думаю…
Даже старый вояка замолчал, слова застряли у него в горле.
- Она захочет увидеть отца. По крайней мере, сам Роберт уже не рассчитывал на подобное счастье.
Он не договорил, не довёл свою мысль до логического завершения. Но всё было ясно и так. Некоторые вещи не обязательно произносить вслух. О них с тем же успехом расскажет контекст.

Клонившееся к закату лето,… чем ближе карета становилась к северным границам Аэдвера, тем сильнее ощущалась рука могучего Севера, что каждый год брал свою положенную жатву. Где отмёрзшими частями тел крестьян, которые из-за высоких налогов не могли позволить себе ночь в тепле, а где и вовсе жизнями. Хотя, рабочий мужик, лишившийся руки или ноги и так записывался в смертники и мог ловить на себе лишь жалостливые взгляды окружающих. Девка, она могла ещё как-то выжить, пристроиться, за скотиной пытаться ходить, да мужа ублажать, но все прекрасно понимали, что калеки никому не нужны. Одного такого помнила Ирвен. Ей было четыре, когда на улице стоял невероятно сильный мороз. Так уж случилось, что отец уехал толи на охоту за зверем, толи защищать окрестности от ретивых соседей, но не о том речь. В одну морозную ночь, когда даже самый скупой человек не жалеет лишнюю головёшку подкинуть в печь и была та история, что впала девчушке в память…

Юная леди заметила собачку на улице и, накинув сверху меховую шубку, вышла за пределы дома. Дверь захлопнулась, а из-за вьюги никто не слышал криков будующей Северной леди. Странно, но поначалу Ирвен вовсе не ощущала холода, видимо заботливая мать нашептала что-то перед смертью, чтобы защитить своё нерадивое дитя, зная, что та будет на удивление шустрой и своевольной. В девочке почти не осталось эльфийской крови, даже уши были обычные, что во многом облегчило ей дальнейшую жизнь, но не тогда, не в ту ночь. Ирвен не знала имя этого человека, она лишь помнила как он, так же как и она попытался достучаться до служанок, но те не открыли. Сейчас, вспоминая этот случай Ирвен понимала, что её хотели убить, но тогда… ребёнок свято поверил, что их просто не слышат из-за рвущего душу ветра и холода. Ледяные снежинки касались нежной кожи и таяли, скатываясь по личику словно слёзы. Это и были слёзы, но тогда, Ирвен ещё не знала, что это такое. Мужичок, чьё имя она так и не узнала, уволок её в конюшню, зарылся вместе с ней в сено и обнял, пытаясь согреть. Там было относительно тепло, пахло высушенной травой, которая противно кололась, но помогала согреваться.

- Молчи, тебя не пустят в дом, потому просто молчи, - повторял он снова и снова, а после всё стихло, буря стихла, да и он - стих.
«Уснул» - разумно предположила Ирвен, кутаясь в шкурку и придвигаясь плотнее к тёплой преграде, скрывавшей её от ветра. Выгнанный из дома крестьянин, без роду и племени, он знал, что обречён и всё же умудрился укрыть собой девочку, согреть последними остатками своего тепла, спасти от ветра и обморожения. А она, она тогда ничего ещё не понимала. И лишь утром, когда от ночного ненастья остались лишь наметённые сугробы, будущая леди проснулась от ржания коней. Вернулся её отец. О, да, благородный лорд не стал разбираться кто прав, а кто виноват, по чьей прихоти или недосмотру его единственное дитя от любимой женщины оказалось на морозе. Роберт просто повесил на своих воротах всех нянек, и учителей, что были приставлены следить за ребёнком. Он знал, что лжи будет много, как много было и слёз у близких, наблюдавших всю зиму за раскачивающимися телами родных им людей. Но никто не посмел возразить что-то против, все знали, что сделали бы точно так же, будь они на месте грозного северного герцога. Человека же, что согрел ребенка, похоронили с почестями лорда, да только что толку в том, как ты будешь погребён, ведь жизни нет, ничего нет.

Маленькая слезинка скатилась по щеке девушки и упала на пол кареты. Сейчас было лето, а не зима, да и вообще Ирвен не понимала, почему ей вдруг вспомнилось это. Ответ пришёл сам, и он был ещё печальнее и отвратительнее чем предательство слуг. Чума – жестокая, отвратительная болезнь, что благословением Единого не коснулась отряда беглецов, не замучила и не затерзала их по дороге. Хотя Ирвен и слегла с простудой, от которой Елена почему-то сначала бросилась прочь. По-видимому, решив, что леди заразилась именно чумой, но жизнь крестьянке оказалась дороже и та, набрав каких-то трав, пичкала ими девушку снова и снова, пока организм Северной леди не смог побороть недуг.

Тишина окрестностей давила на Ирвен. Привыкшая, нет, выросшая в вечно гудящем дворце, она уже и забыла что это такое шум ветра, качающего степные нивы, заставляющего дрожать древесные листочки… Всё это было одновременно и новым и старым. Конечно, пять лет назад леди эйр Ла’Круа уже проезжала этим маршрутом. Тогда она с Его Величеством ехала за Уильямом в форт Бейли, сейчас же гордая крепость оказалась позади двухдневного перехода. Всё, что помнила северная принцесса, изменилось, стало другим, незнакомым. Это расстраивало и пугало и всё же,… где-то внутри было тепло,… она вернулась домой.

Вести о потерях, об ужасах, что натерпелись её люди, всё это отягощало девушку, но вместе с тем, заставляло поновому взглянуть на перспективы и на своё возможное будущее. Что подумала Северная леди, какие мысли терзали её в тот момент, когда она услышала, что её отец присмерти. Последний родной человек – неизвестно. Наверное, она никогда не расскажет об этом никому, даже тому, кому будет верна всю оставшуюся жизнь. С неким усилием, девушка открыла дверцу кареты и тихонечко позвала:

- Уил, помоги мне, пожалуйста, - голос девушки был достаточно уверенным и всё же и она и Лунный лорд знали, что у Ирвен не хватит ил самостоятельно передвигаться на большие расстояния. Болезнь отняла у девушки слишком много сил и заставила её и без того точёную фигурку ещё под исхудать. Так что она вполне бы могла поспорить с голодающими крестьянками Аэдвера, кому в действительности живётся сытнее и ей бы поверили.

Уильям слушал оружейника, и его лицо становилось всё мрачнее и мрачнее с каждым сказанным словом. С каждым взглядом, с каждым шагом внутрь этой величественной крепости, неприступной для вражеских войск, но покорно склонившей голову перед неостановимой болезнью… в душе Мунлайта собирался гнев. Тщательно скрываемый, но всё так же становившийся сильнее день ото дня, он накапливался – будто горючими, вязкими каплями, в прозрачную воду лилось тёмное масло.
Лунный Лорд думал, что доставил Ирвен в безопасное место. Но разве можно назвать таковым замок, объятый чумой? Более того, разве он мог оставить здесь любовь всей своей жизни, когда девушка и без того была чудовищно измотана дорогой и тяжёлыми условиями их путешествия? А если она заразится? Что он будет делать тогда?
Хотя никто из их отряда ещё не погиб от чумы, Уильям не знал такого человека, который мог бы поручиться за сохранность жизни в подобных условиях.
Спрыгнув на землю одним лёгким движением, лорд взял лошадь под уздцы и молчаливо посмотрел на оружейника. Светлые глаза Мунлайта не выражали абсолютно ничего – одну лишь холодную, отстранённую решимость.
- Мне жаль, - только и смог произнести он.

Лунный Лорд помнил, как когда ему было шесть, он – слабый мальчик, измученный постоянными болезнями и недостатком физических сил, осмелился спросить у своего отца: «Почему Единый дал мне столь слабое здоровье? Почему мой слуга, мой ровесник, с рождения обладает несравненным крепким физическим телом и превосходным аппетитом, а я прилагаю столько сил просто для того, чтобы казаться здоровым?»
По детской наивности, Уильям был убеждён, что он, несомненно, в чём-то провинился, но никак не мог найти недостатков ни в своём усердии к тренировкам, ни в послушании родителю или учёбе под бдительным оком наставников. Некому было объяснить причины недомогания мальчика - в то время Эддард Мунлайт был куда больше увлечён другими своими важными, неотложными делами, проводя почти всё свободное время в кампании старшего сына. Излишне говорить, что Уил ему ужасно завидовал: как же, красивый, обходительный, сильный и благородный наследник рода Мунлайтов! В конце концов, именно ему достанется форт Бейли, именно он будет участвовать в турнирах, гнаться за улыбками девушек и присутствовать при дворе короля. Счастливчик Артур!
Кипя от злости, Уил вкладывал все свои силы в погоню за старшим братом, но в отличие от Артура, будущему Лунному Лорду ничего не давалось легко… А ещё тяжелее было бороться со своим слабым телом, не приемлющим ни холодных температур, ни даже сильных нагрузок.
Когда же он ворвался в общий зал и тихо, но настойчиво бросил этот вопрос лорду Мунлайту прямо в лицо, тот был ошарашен. Естественно, все вокруг сразу сильно переполошились: тогда Уильям едва ли был в центре внимания местных сплетен, а такое поведение тут же возбудило интерес лизоблюдов вместе с заезжими аристократами, которые присутствовали на приёме у Эддарда Мунлайта именно в тот самый злосчастный день.
Мальчишка никогда не был глуп и прекрасно понимал, насколько провокационный вопрос он осмелился задать перед всеми этими людьми…
Но Уильям желал получить ответ. И он его получил, запомнив на всю оставшуюся жизнь.

- Посмотри на небо, Уильям, - сказал Эддард Мунлайт. – Ты видишь Солнце?
Уил бросил взгляд в окно, игнорируя настойчивое внимание притихшей публики и жадные взгляды, которые он ощущал на себе подобно присосавшимся к коже пиявкам.
- Я вижу, отец.
- Вчера я приказал казнить трёх воров на замковой площади. Видел ли ты, чтобы Солнце изменило свой ход?
Мальчик помнил тот день. Помнил он и то отвращение, и тот страх, которые впервые испытал, увидев своими глазами смерть людей – показательно-жестокую, лишенную даже крупицы необходимости. И хотя в его горле тут же пересохло от дурных чувств, Уил привык не показывать своей слабости, продолжая с вызовом смотреть родителю прямо в глаза.
- Нет, оно вело себя так же, как обычно.
- Хорошо, - кивнул Эддард. – А когда пожар уничтожил посевы в деревне, и десятки людей погибли от голода, замерло ли Солнце, наблюдая за их страданиями?
- Нет, отец.
- Выходит, что нет разницы между муками хороших и плохих людей, - хмыкнул лорд Мунлайт. – Может быть, небесное светило замерло бы перед королем, очутись он в беде… Ты так считаешь?
Сжав кулаки, Уильям покраснел от злости, но смог лишь выдавить из себя:
- Нет, отец. Солнце не делает отличий между людьми.
- Так отчего же ты думаешь, что Единому есть до тебя дело? – черты лица лорда-отца явственно заострились, взгляд потяжелел. Эддард подался вперёд. – Каким бы слабым не было тело, в твоих жилах течёт кровь Мунлайтов. Моя кровь. Если же ты тоже считаешься себя Мунлайтом, то тебе никогда не бывать заложником судьбы. Только творцом. Не больше и не меньше!

В тот день Уил ушёл со званного приёма ещё более потерянным и одиноким, чем прежде. Но вместе с тем, он ясно и отчётливо понял, что не может надеяться ни на кого, кроме самого себя. В конце концов, усилия мальчика принесли свои плоды – здоровье выправилось, тело окрепло, а люди начали видеть в нём кого-то большего, чем просто лишь ребёнка своего отца.
Теперь же от него зависели другие люди, за судьбы которых Мунлайт взял на себя ответственность. И он не собирался никуда отступать.
«Что бы ни случилось, я ни за что не позволю Ирвен погибнуть».
Пусть единственное безопасное место перестало быть таковым, плевать. Он – Лунный Лорд, и он найдёт выход из любого положения, каким бы сложным оно не казалось.
***
Едва услышав тихий голос Ирвен, Мунлайт в мгновение ока оказался возле кареты, тут же забыв обо всём на свете кроме неё - девушки, ради которой он готов был пожертвовать собственной жизнью.
«Ты хочешь идти сама? Ты же так сильно ослабла, глупая!»
- Нет. Тебе нужно отдыхать, любовь моя, - непреклонно произнёс Лунный Лорд, решительно наклонившись к девушке и взяв её к себе на руки. – Я сам отнесу тебя... куда захочешь.

Этот замок… Скорее всего, возвращение сюда было ошибкой. Никто не мог предугадать, что дом Ирвен поражён вездесущей и неизлечимой болезнью, что не может уже стать столь искомым ею убежищем, но всё-таки… Теперь же каждый шаг по знакомым с детства коридорам делался совершенно невыносимым.
Внутренний дворик. Глаза застилает незваная пелена давних воспоминаний. Из тех времён, когда впереди было светлое и безмятежное будущее. Когда не было необходимости бежать на край света в попытке спастись от королевского гнева.
Место, где, собственно говоря, и началась вся эта история. Много лет назад именно в этом дворике повесили для тренировки несколько мишеней. Именно здесь Уильям когда-то отрабатывал свои навыки в стрельбе из лука, под чутким руководством Армана Реджиса. Оружейника, которого прошедшее время совершенно не пощадило.

Страшно подумать, сколько всего произошло с того забытого почти что момента. Сколько ошибок каждый из них успел совершить. Уильям Муналйт – превратиться из хилого и болезненного, в общем-то, мальчика, в настоящего мужчину с манерами прирождённого лорда. А сама Ирвен… Из маленькой девочки, которая заинтересовала
юного лорда, преобразилась в девушку, от которой тот оказался действительно без ума. Она полюбила Уила, с его страстью и нежностью, выбрала, несмотря на то обилие проблем, которое неуклонно повлекло за собой это решение. И последствия этого выбора, судя по всему, продолжают преследовать их обоих в виде некого рока. Одни смерти вокруг – все, кому Ирвен верила, кого любила, теперь умирают. Кроме Мунлайта. Он всё ещё с ней, всегда рядом. Продолжает защищать и оберегать.

Вот только портят идиллическую картину трупы, что разбросаны в обилии по мощёному дворику. Своим присутствием бесцеремонно разрушают воспоминания из далёкого детства. Старый оружейник бредёт вслед за Уилом, с некоторой завистью поглядывая на то, как самоотверженно несёт лорд девушку на руках.
По смутно знакомым замковым коридорам. Потускневшая от времени ковровая дорожка глушит шаги. По лестнице вверх, к покоям самого герцога. Лишь глядя на эти неизменные в своём величие стены, удаётся по достоинству оценить всю громаду ушедшего времени.
В прошлый раз Ирвен ещё девочкой бежала по этим коридорам, взбиралась по лестницам. Обычные вполне ступени казались тогда непропорционально большими. За каждой дверью скрывалось воспоминание, какой-то фрагмент из почти забытого детства.
Было лишь одно действительно важное отличие – изменилась сама атмосфера, царившая в замке. Тогда, в прошлом, по коридорам постоянно сновали расторопные слуги, носились лакеи, бродили солдаты. Всюду царила рабочая суета, спешка. Теперь – лишь безмолвие. Запустение. Отпечаток захватившей это место смерти.
Уил неторопливо двигался в направлении нужных покоев, прислушиваясь к шаркающим шагам оружейника позади.

В конце концов, отворились массивные двери. Спальня, некогда служившая эталоном роскоши. Одинокое окно прямо напротив входа, обшитые красным бархатом стены. Пушистый и доставленный на заказ из самой Веларии ковёр всё так же устилал пол. На огромной кровати лежала сравнительно маленькая фигурка сломленного болезнью человека. Человека, когда-то давно бывшего самым родным и любимым. Прошедшее время притупило чувства, но оказалось не в силах окончательно их стереть. Всё равно было невыносимо больно смотреть на посеревшее от болезни лицо, слушать прерывистое дыхание, в хрипах которого уже чувствовалось дыхание приближающегося конца. Страшно видеть язвы и струпья на могучих некогда руках. Роберт эйр Ла’Круа постарел, ввалились глаза, поседели окончательно волосы. Теперь с огромным трудом удавалось узнать в нём того властного и своевольного лорда, которым он когда-то являлся.
- Спит, - шёпотом предупредил оружейник. – Будите, ему недолго осталось. Я буду за дверью.

- Отнеси меня к отцу, - тихо прошептала девушка, и, хотя, ей очень не хотелось показывать собственную слабость перед своими людьми, что и так уже натерпелись от болезни. Она не могла позволить себе просто упасть. Пусть лучше её несёт сын старинного друга Роберта, чем все видят, насколько Северная леди слаба.
«Нет, не могу, нельзя! Я должна быть сильной, быть смелой. Ещё не всё потеряно. Наши мечты, они ещё могут закончиться хорошо. Всё ведь ещё может закончиться хорошо правда Уил?» - Ирвен подалась чуть вперёд, подарив лорду поцелуй. Один из многих, что уже были между ними. Ведь они уже так давно сбились со счёта. Хотя в памяти каждого должна была остаться та ночь…

Холодный воздух свидетельствовал о вступившей в свои права осени и о скором зазимье. Здесь, на севере, всегда эти два времени года приходи рано и бессовестно нагло. В то время как весна и лето вечно опаздывали в эти места, блаженно грея жителей других стран. В детстве Ирвен считала это не честным, сейчас же была благодарна скорой непогоде. Ведь она накроет весь Север и не даст ни одному отряду, да что там отряд, даже ни одно войско не рискнёт и носа высунуть на улицу в это время, а люди в латах, наподобие тех, что служили Брандону Лерратон. Все они замёрзнут в своих железяках, гордо зовущихся доспехами, так и не дойдя до их убежища.

«Да, как бы ни повернулась судьба, пока у меня не будет способа изменить внешность Уильяма, мы никуда не тронемся отсюда. Заражённых всегда можно изолировать. Народ собрать с окрестных деревень. В конце концов, во мне течёт кровь Роберта эйр'Ла’Круа, пусть и смешанная с эльфийской. Я смогу, я должна сделать всё, чтобы восстановить свой дом. Но как быть, если Уил не захочет? Отпустить его? Это выше моих сил и всё же… если таково будет его желание…» - Ирвен на мгновенье уткнулась в грудь Лунного Лорда, словно боялась, что он исчезнет прямо сейчас, просто возьмёт и раствориться, оставив её одну посреди этого царства хаоса и ужаса, в которое превратился двор крепости Верденберг. Она родилась и провела первые годы своей всё ещё короткой жизни именно здесь в Вердене, заснеженном Вердене – одном из самых больших герцогств во всех Вольных Просторах. Месте, славившимся на весь альянс своими бьющими без промаха лучниками, что если не превосходили, то вполне могли потягаться в своей меткости с лесным народом, и необычайно быстрыми, выносливыми мохноногими лошадьми. Месте, что хоть и пришло из-за неведомой болезни в относительный упадок, но так и не потеряло своего величия и великолепия. Конечно, замок Роберта не шёл ни в какое сравнение с дворцом, стоящим в славной столице Аэдвера, Веларии или тем более Теравии, не говоря уже про Артодан и прочие государства, охраняемые мощными армиями и находящиеся значительно южнее. Что мог противопоставить дом герцога чертогам правителей, управляющих и безбожно доящих целую страну, а то и несколько за раз. Но это был её дом. Всегда тёплый и уютный, всегда набитый кучей слуг и услужливыми лакеями, чьи улыбки не были фальшивыми, не источали смрадный яд, как при дворе Брандона. Никто из них не желал Ирвен смерти, ну кроме того единственного раза, все верили, что маленькое рыжее солнце, носящееся по каменным залам и наполняющее их озорным детским смехом и какой-то добротой, принесёт в Верденберг мир.

Так ли это? Ведь Ирвен, действительно могла сделать это, стать королевой и присоединив эти земли к Аэдверу помочь народу пережить подступающую зиму, помочь справится с потерями,. Загладить боль утраты, обеспечить теплом дома в приближающейся холода, но что теперь? Что Северная Леди, на хвосте у которой в любой момент может появиться новый отряд, присланный из столицы по её душу, может сделать? Она одна, совсем одна и отец никогда не учил ее, как справляться со всем этим.
- Мне страшно, - пролепетала Ирвен, так чтобы расслышать её слова смог только Мунлайт. Она вновь постаралась оказаться к нему как можно ближе, найти у него укрытие, услышать тёплые ободряющие слова, понять, что он останется с ней навсегда, что никто и никогда не разлучит их.

Уильям знал замок и шёл совершенно без подсказок со стороны оружейника, семенившего следом за Лунным Лордом. Сначала это показалось Ирвен странным, но после пришло ещё одно воспоминание…
«Он же уже был здесь. Точно! Они почти неделю гостили у нас. Боже как же давно это было и всё же…» - Северная Леди вновь взглянула на своего возлюбленного, но уже как-то совсем иначе. В её маленькой милой головке роились вопросы, десятки вопросов. И… почти столько вещей, что необходимо сделать или хотя бы начать делать прямо сейчас. А ей мешает её ставшее впервые таким хилым здоровье. Это казалось Ирвен странным, она никогда прежде не болела и то, что её самочувствие так сильно покачнулось, заставляло девушку волноваться о том – не заразилась ли она сама этой ужасной чумой. И, хотя Елена утверждала, что девушка совершенно здорова, Северная Леди верила ей с каждым разом всё меньше. Что-то явно изменилось, но вот только что? Этого юная леди никак и не могла понять. А может просто не пришло ещё время. Вновь и вновь отмахиваясь то от воспоминаний, что внезапно накрывали девушку с головой, насильно отматывая время на десять лет назад и преображая помрачневший замок на глазах. Зажигая потушенные сейчас свечи, раздвигая стены, делая помещения более просторными. Рисуя картины оживлённо сновавших людей, как прислуги, так и знати, что очень часто приезжала к гостеприимному Роберту и буквально пестрила различными платьями и нарядами. Хоть в этом Вендерберг был похож на проклятый Редоран. Но… не сейчас. Не когда здесь так тихо, что отчётливо слышны шаги двух пар ног идущих к покоям герцога.

Комната отца… о она осталась прежней, совсем такой же, какой её помнила покидающая дом девочка, только немного уменьшилось места, да и человек, лежащий на кровати не был больше похож на того смелого герцога, что собственной потехи ради сражался с лесным зверем в рукопашную. Ничего в нём не напоминало того храброго и отзывчивого человека, каким его помнила Ирвен. Лишь больной мужчина, превратившийся в старика, хотя он был всё ещё достаточно молод, и мог бы вполне дать фору многим молодым людям, но не сейчас. Не когда ему оставались считанные часы в этом мире.
- Отец, - чуть не свалившись прямиком на пол, кинулась к постели Северная Леди. Хотя она и знала, что нельзя касаться заражённых, но всё же не удержалась. У неё на глазах появились слёзы. Ирвен упала на колени перед кроватью и обхватила прохладную руку Роберта своими ладошками.

- Отец, пожалуйста проснись! Я здесь, я … я вернулась домой, скажи же мне хоть что-нибудь, прошу, я … я так давно не слышала твоего голоса. А когда Реджис сказал, что ты болен, я … я...., - но слов у девушки больше не было, она не знала, что сказать, не знала можно ли будить умирающего лорда. Девушка испытывала раздирающую боль внутри. Ей стало как-то совершенно всё равно, что планы не удались, что она не сможет уехать в другую страну со своим любимым. Ведь на её глазах сейчас, прямо сейчас умирал последний родной для неё человек, возможно единственный кто никогда и ни за что не спросит с неё ничего за своё тепло. Который был готов на всё и не смотря на это отдал дочку во дворец. В лучшее как он думал место ко двору короля. В тёплые и сытные места, подальше от холода севера. Роберт был прав по своему и сейчас Ирвен понимала его. Она простила отцу все те долгие годы расставания и вечной тревоги от редких писем и подарков, простила и то, что была вынуждена жить одна в стане врагов, вдалеке от родного очага, но это… это было просто не честно. Она вернулась домой, желая обнять взбалмошного герцога и рассказать ему за ужином о столь дерзком поступке, что она предприняла о бегстве практически из-под венца, а он… он лежит перед ней больной и сломленный, охваченный проклятой вездесущей чумой и она ничего, совершенно ничего не может с этим поделать.

- Отец, - вновь тихо прошептала плачущая девушка, смотря во всё ещё закрытые глаза Роберта эйр Ла'Круа.

Память редко подводила Уильяма – слишком уж часто от неё зависело множество вещей, непосредственно связанных с его обязанностями аристократа. Хотя, по правде говоря, он ожидал, что столь ранние события могут немного забыться с течением времени… но план этого замка столь крепко впечатался в сознание Лунного Лорда, словно бы сама судьба планировала его непростое возвращение.
Это, разумеется, было не так – потомственные дворяне не верят в подобные суеверия.
«Но в сложные времена суеверия зачастую спасают» - холодно подумал Уильям, прогнав мысль о том, как бы сам он желал поверить в того Бога, который заступится за них с Ирвен, приведя к счастливой и долгой жизни друг с другом.
Всё вокруг навевало воспоминания, но едва ли Мунлайту сейчас было до них. Опустевшие коридоры, смердящие тела, забившиеся по углам длинных тёмных коридоров и угрюмые лица воинов, несущих караул даже в такое жуткое время – ведь больше некому было защищать Верденберг от соседей, вряд ли упустивших возможность пограбить деревни, оставшиеся без защиты сеньора…
Несомненно, дух северного народа вызывал у Мунлайта неподдельное уважение, и в иное время он мог бы найти успокоение в ностальгии о прошлом, но сейчас лорда больше беспокоила девушка, обхватившая его шею своими маленькими ручками и прижавшаяся к его груди – такая сильная и уже пережившая столь многое… не склонившаяся ни перед чем. Но сможет ли она одолеть смерть собственного отца? Видеть, как он умирает? Зачем… зачем он несёт его к ней?

На мгновение устало прикрыв глаза, Уильям привёл свои мысли в порядок. Отказать возлюбленной в желании видеть отца, измученного болезнью, разумеется, было бы более безопасно, но положа руку на сердце – он уже подверг их опасности, задержавшись в чумном замке. И отказать в праве видеть Роберта - возможно, в последний раз, было выше его сил.
Мунлайт понимал всё это. Он прекрасно осознавал, что будь Эддард при смерти – вряд ли бы болезнь остановила его от желания отбить у смерти ещё несколько минут драгоценного времени.
Но когда Ирвен кинулась через всю комнату к постели Роберта… старика, в котором он с трудом признал герцога, виденного им много лет назад, взгляд Уильяма остекленел.
Он протянул руку, словно пытался удержать девушку, но его пальцы поймали лишь пустоту.
«Я так не хочу отпускать тебя… и не хочу, чтобы ты испытывала боль. Но сейчас я ничем не могу помочь. Только быть с тобой вместе».
Сделав глубокий вдох, Лунный Лорд встал подле Ирвен и молча, успокаивающе положил свою ладонь ей на плечо, напоминая о том, что сейчас он здесь, рядом… и никуда, никогда от неё не уйдёт, какие бы препятствия не стояли у них на пути.
- Здравствуйте, Роберт, - отстранённо произнёс Уильям, обращаясь к умирающему как к старому другу, которого не видел уже много лет – не как к человеку, который уже был одной ногой в могиле.

Дрогнули веки измученного старика, из последних сил пытавшегося бороться со смертью. Хоть и осознавшего давно уже, что победить чуму невозможно. Скорее всего, исключительно из упрямства, что всегда было свойственно мужчинам рода эйр Ла’Круа. Мускулистое некогда тело превратилось в обтянутый кожей мешок костей, глаза ввалились, кое-где даже на лице виднелись жуткие язвы.
Ни о какой радости встречи не могло быть и речи – приходилось прилагать все усилия, чтобы побороть откровенное отвращение и страх. В смерти нет почти ничего благородного, почти всегда родственникам приходится изображать правильные эмоции около постели умирающего. А человек, который лежит на кровати… Ненавидит сам себя в такие моменты. Слишком слаб, жалок, ничтожен. Ущербен. Обуза для всех.
Особенно угнетает подобное положение Роберта, гордого властителя севера. Лорда, ярости которого на протяжении долгих лет боялись враги, а подчинённые трепетали при одной мысли о возможности навлечь на себя его гнев. А теперь… Он слишком немощен даже для того, чтобы самостоятельно справить нужду или хотя бы просто без чужой помощи подняться с кровати.
И всё-таки, Роберт с трудом приоткрывает глаза. Несколько болезненно долгих секунд пытается сфокусировать взгляд, в глубине которого уже поселился отпечаток неумолимо надвигающегося конца. Он долго смотри на лицо Уила, но так и не появляется в усталых глазах ничего, хотя бы отдалённо напоминающего узнавание.
Но ситуация меняется, стоит лорду обратить взор на лицо сопровождавшей Мунлайта девушки.
Смешанные эмоции. Радость и грусть.
- Ирвен, - срывается полный недоверия стон с губ, потрескавшихся ввиду терзающей лихорадки. Роберт даже нашёл себе силы приподняться на локте в своём ложе.
Словно вид девушки, в которой он без труда узнал свою утраченную много лет назад дочь, придал умирающему немного сил.

Поняв, что несмотря на опасность заражения, оттащить девушку от умирающего отца не получится, Уильям лишь вздохнул и оставил Ирвен с последним родным ей по крови человеком, который вот-вот должен был умереть. И как Мунлайт ни старался, но слышать плач своей леди, видеть, как от рыданий содрогается её хрупкая фигура - это было просто выше его сил.
Если бы он был в состоянии сделать с её слезами хоть что-то… Но справиться с болезнью Роберта, похоже, мог только Единый – который вряд ли когда-либо существовал в этом мире.
Уильяму пришлось напомнить себе о том, что ни он сам, ни тем более Ирвен, как и никто другой из их отряда всё ещё не попал под воздействие чумы, хотя подданные Лунного Лорда нередко проезжали мимо заражённых поселений. Кроме того, не было похоже, чтобы болезнь передавалась именно телесным путём… иначе Елена – бывшая травница, тесно знавшая людей в своей родной деревне, уже непременно скончалась бы.
Мысли Уильяма вновь вернулись к возлюбленной, но усилием воли он заставил собственные страхи утихнуть. Некоторое время… а возможно и навсегда – если Ирвен не захочет покидать родной дом, им придётся жить здесь.
Как бы ни сложились обстоятельства, он всё ещё оставался Лунным Лордом.
А никто из рода Мунлайтов не мог бы упрекнуть его в безответственности.

Оружейник обнаружился во внутреннем дворике Верденберга. Не дав старику раскрыть рта, Уильям прервал его, поманил за собой взмахом руки, возвращаясь с Реджисом обратно в тепло коридоров, после чего самым тщательным образом расспросил оружейника обо всём, что казалось ему важным. Много ли людей осталось? Хватает ли на всех припасов? Есть ли вокруг враги и многие ли знают о чуме, обрушившейся на неприступную твердыню?
Эти, и многие другие вопросы сыпались на Армана настоящей снежной лавиной. Казалось, Мунлайт не желает упустить ничего, ни единой мелочи… а ведь он тут ещё даже не хозяин. Впрочем, дело было за малым. Да и откуда местным знать, стала ли их госпожа уже его супругой или ещё нет?
Новости не слишком обрадовали Лунного Лорда, хотя лицо его оставалось спокойным и бесстрастным. Конечно, Уильям знал, что замок обезлюдел, но оказалось, что во всём Верденберге наберётся от силы четыре десятка человек. Остальные были либо больны, либо мертвы, и их остекленевшие глаза смотрели на равнодушное Солнце, парящее в синих небесах, с немым укором во взгляде.
И всё же, приходилось работать с тем, что есть.
Приказы отдавались чётко и правильно, понять их двояко было просто невозможно. Всем своим видом он выражал отстранённую, хладнокровную решимость: не паниковал, действовал уверенно и последовательно, одной своей аурой сильного человека увлекая людей за собой.
Уже через пару часов в замке не осталось ни единого трупа. Все были сложены на центральной площади - той самой, где в прошлом он впервые учился стрелять из лука. Больных перенесли в отдельную комнату, и хотя Уильям хотел приказать добить несчастных, облегчив тем самым их последние мучительные часы, но всё же… не стал. Связи всегда имели слишком большое значение для людей, да и он сам не рискнул бы отпустить в мир иной дорогого ему человека.
«Всем им нужно время, чтобы попрощаться».

Велев приготовить горячую ванну и заняться уборкой замка, Уил устроился в самом отдалённом уголке Верденберга, в суровой и аскетичной комнате, когда-то принадлежавшей местному писарю. Опустив голову на сложенные в замок руки, Мунлайт закрыл глаза.
Ему было нужно время, чтобы собрать разбежавшиеся мысли воедино и составить план дальнейших действий.
Мысли Лунного Лорда сами собой скользили по прошлому; они гуляли по коридорам мрачного замка, в углах которого поселилась тьма, оставленная муками и страданиями людей. Когда-то он был здесь вместе с отцом…
На глаза попалось чёрное гусиное перо. Пошарив по полке пару минут, Уильям достал из ящика маленькую тёмную баночку. Запах чернил тут же ударил в нос, стоило только ему легонько откупорить пробку.
Уил разгладил свежий лист бумаги и крутанул перо в руках.
Форт Бейли был совсем недалеко отсюда - если для Эддарда хоть что-то значили родственные узы, он мог бы рассчитывать на помощь отца. Но было ли в случившихся событиях нечто такое, о чём ему не стоило говорить? По правде говоря, едва ли Брандону сейчас есть до них дело. Лунный Лорд был даже почти уверен в том, что Мунлайт-старший до сих пор пребывает в счастливом неведении касательно судьбы своего блудного сына.
Что же написать?
Он должен заботиться о своей избраннице - увезти её в безопасное место или сделать таковым это, если Ирвен упрётся окончательно. С другой стороны, куда ему везти её? Их никто и нигде не ждёт. К отцу? Так ведь он тоже может предать его, выдав девушку королю. Уильям прекрасно знал, что все доводы будут бессмысленны и разобьются о стальную волю Эддарда Мунлайта, если позволить тому быть хозяином положения.

«Отец.
Ты, верно, будешь удивлён, получив это письмо от меня в такое время. Сколько же месяцев прошло с тех пор, как я писал тебе в последний раз?
До тебя наверняка доходили слухи о моей судьбе и о том «вероломном» поступке, который я совершил, украв наречённую короля прямо у него из-под носа. Но что сделано, то сделано. Я сам выбрал свою судьбу и не намерен сворачивать с этого пути, пусть даже ради неё мне придётся потерять всё, чем я когда-либо обладал.
Отец. Я люблю Ирвен эйр Ла`Круа. Люблю уже очень и очень давно. Конечно, не будь той глупой выходки, которую я позволил себе из-за дурманящего зелья, на самом деле предназначенного для моей леди, то вряд ли бы обстоятельства сложились так ужасно для положения Уильяма Мунлайта при дворе. Случайность, не более того… и всё же, эта случайность изменила мою судьбу.
Теперь я в Верденберге. Эта прекрасная, когда-то величественная крепость переживает не лучшие времена – я до сих чувствую горький привкус смерти на губах, вспоминая то множество мёртвых тел, которые оставила после себя чума, сполна наигравшись с гордыми северянами. Даже герцог… Роберт эйр Ла’Круа скоро умрёт. И никто не в силах ему помочь.
Отец, прошу, прими это как свершившийся факт – я не отрекусь от Ирвен и готов пойти из-за неё против самого Единого, если он только осмелится показаться перед моими глазами.
В строках, которые ты сейчас читаешь, ты не найдёшь ни капли притворства. Чтобы укрепить Верденберг, мне понадобятся воины, слуги, мастеровые… Если бы не то сложное положение, в котором мы оказались, я бы не просил у тебя помощи, но обстоятельства подталкивают меня к решительным действиям. Мне так же понадобится помощь твоего мага, чтобы изменить свою внешность и стать другим человеком, которого не будет больше преследовать Брандон в своей слепой жажде мести.
Надеюсь, что мы ещё встретимся.
Уильям Мунлайт».

Посыпав готовое послание мелким песочком, столь дорогим и ценным в Аэдвере и, как оказалось, в изобилии встречающимся в устье местных рек, Мунлайт скрепил послание собственной печатью. Выбрав самого быстрого гонца… конечно же, не без помощи оружейника, он велел посыльному добраться до форта Бейли как можно быстрее.
К слову говоря, Арман так быстро стал его правой рукой, что ещё немного, и Уильям начнёт опасаться, что без этого человека не сможет ступить здесь и шагу. Уж слишком много знал этот старик.
Время летело незаметно. Разведав местность, Лунный Лорд со своим отрядом объехал окрестные деревни и убедился в том, что кругом царит достаточно спокойная, мирная обстановка. На пришлого дворянина, конечно же, косились, но относились почтительно – тем более, он ехал под флагом Верденберга… а это само по себе заставляло крестьян склонять головы в поклонах.
Познакомившись со старостами, Мунлайт тщательно расспросил их. Задавал вопросы о численности, о том, хорошо ли работается на полях и не тревожат ли крестьян болезни. Но нет… по сравнению с самим замком, здесь был сытый, благодатный край, и Уил против воли почувствовал облегчение.
Велев отправить в Верденберг представителей от каждой посещённой им деревни, Лунный Лорд вернулся обратно в замок.

Начинало темнеть…
Лишь вечер выдался относительно спокойным, хотя горящие тела не вдохновляли ни на что иное, кроме как упасть в постель и забыться тихим сном, но Уил всё же дождался, пока не заснёт его любимая. Ласково поглаживая её по милой головке, он пытался успокоить свою возлюбленную, шептал ей на ушко нежные слова, а после попросту загрёб в охапку, заставив забыть обо всех и всём, кроме него и его ласк.
Утром сообщили о смерти Роберта. Оставив на девушку подготовку похорон и прочие мелкие хлопоты, Лунный Лорд вышел во двор замка встречать представителей деревень.
Перед Уилом стояла не самая простая задача. Конечно, он мог взять свободных мужчин и, совместно с оружейником, попытаться сделать из них более-менее сносных бойцов, но на это ушло бы слишком много времени. К тому же, мало кто захочет покидать свои дома просто так.
Но началась осень, и основные работы по сбору урожая уже были завершены…
Гениальная идея пришла сама собой. Людям нужен кров и защита, а Мунлайту верные воины и слуги. Так что самым правильным стал приказ о немедленном переезде всех селян под стены замка, вместе с их пожитками и семьями. Нет, он не пугал их скорыми набегами или чем-то подобным – просто и понятно, так, чтобы дошло до каждого, объяснил на пальцах случившееся, упомянув, что если не они сами, то некому будет защитить их близких.
А самое простое решение для этого – укрыться за высокими стенами опустевшего замка.
Уже к вечеру второго дня Уильям стоял на крепостной стене, наблюдая за вереницей повозок и за людьми, спешащими до заката оказаться в Верденберге, который обещал спокойствие и безопасность.

Кажется, все вокруг окончательно обезумели – так или иначе, но капитан давно перестал ухватывать суть и истинный смысл происходящего. На протяжении всего этого безудержного марша на север он молил богов, которых прежде неистово презирал, о том, чтобы высшее просветление снизошло на голову лишь одного человека. Но тщетно. Небеса оставались всё так же глухи, как и к просьбам сотен тысяч молившихся до него.
Это просто идиотизм. Особенно теперь, когда в лицо постоянно почти дует ледяной ветер, несущий тяжёлые тучи со стороны гор. Когда изо дня в день становится холоднее, когда по ночам промерзаешь до костей даже у костра, укутавшись в тёплый плащ. Нельзя воевать с северянами на их землях. Нельзя двигаться в этом направлении без всякой подготовки тогда, когда неделями льёт дождь, изредка сменяющийся редкими хлопьями первого снега.
Капитан прекрасно понимал это, знал, что случится с их «летней» армией здесь, когда в силу вступят настоящие холода. Когда изрядно пожелтевшее уже травяное море вокруг покроется серебром инея, когда тёмные тучи обрушат на землю полноценный снегопад, плавно переходящий в метель.
Они не готовы, не обучены, плохо снаряжены.
Капитан же был уверен, что быстро осуществить задуманное им не удастся.

Чёртовы короли.
Аэдвер бьётся в агонии, разрываемый на части войной и болезнью. В деревнях свирепствует чума, урожай гниёт на полях, что особенно прискорбно в свете наступавшей зимы. С востока доходят тревожные вести о гибели эльфийской столицы, с запада движутся через земли Теравии чёрные когорты далёкого Артодана.
В такие минуты государству как никогда нужен король. Сильный и надёжный предводитель, мудрый и спокойный.
Брандон Лерратон не располагал ни одной из перечисленных черт. Эта история началась, если подумать, не так уж давно. Чуть меньше месяца назад, на злополучном балу. Но Андре казалось, что уже прошла целая вечность.
Король пришёл в настоящую ярость после побега Ирвен из столицы. Рвал и метал, казнил пару мелких преступников. Объявил награду за голову Уильяма Мунлайта, более известного в качестве Лунного Лорда. Отряды всадников сновали по дорогам измученного Аэдвера – стражники, солдаты, нанятые за деньги короны головорезы. Лерратон бросил по следу даже Хардигана. При воспоминании о маге капитан невесело улыбнулся. Его он в последний раз видел тоже в тот вечер. Чародей пропал с горизонта почти на сутки – окончательно взбесившийся Бран метался по тронному залу, обвиняя Отто в предательстве и дезертирстве, пока один из мобильных отрядов не доставил во дворец его труп… Это определённо стало ударом.
Андре видел раны, оставленные крошечными арбалетными болтами. Видел потемневшую плоть вокруг каждой из них – признак, явственно выдающий применяемый яд. Работал, судя по всему, профессиональный убийца.
Но Его Величество, как обычно, не соизволило внять доводам разума, громогласно объявив, что в смерти Хардигана виноват никто иной, как лично Уильям Мунлайт.

Бертрану всегда нравился король.
Хоть и чрезмерно тщеславный, излишне вспыльчивый и уж очень тяготеющий к выпивке, но всё же он был куда лучше тех высокомерных ублюдков, что играли в монархов в соседних державах.
Но то, что творил Брандон теперь… Выходило за все допустимые рамки.
Кажется, он действительно любил по-своему Ирвен. Ущемлённые гордость и самолюбие в альянсе с горечью невосполнимой утраты толкали на совершение ещё более безумных поступков. Настолько, что Лерратон бросил пить.
Вот уже несколько лет Андре возглавлял королевскую гвардию – в его обязанности зачастую входило несение поста в непосредственной близости от венценосной персоны… И за все эти годы Бертран почти не видел Его Величество вдали от кувшина, наполненного превосходным красным вином. Но в эти дни Бран выглядел особенно угрюмым и мрачным. И, кроме всего прочего, он в кои-то веки был совершенно трезв.
Андре предпочитал выполнять свои обязанности молча, не подставляясь под гнев короля.
А потом случился этот поход… Несколько недель безумного и бессмысленного рывка, реквизируя свежих лошадей в каждой уцелевшей деревне. Несчастные животные то и дело не выдерживали, падая на землю без сил – люди превосходили их ненамного.
Бран бросил столицу. Скинул все обязанности на плечи слабовольных и запуганных советников, притащил из какой-то деревни в окрестностях дряхлого мага-отшельника, который просто желал на старости лет насладиться покоем. Андре был там, когда старик вошёл в тронный зал. Как всегда, молчаливой статуей в чёрном плаще застыл у изголовья королевского трона.
Брандон, напрочь забыв о вежливости и собственных правах, размахивал перед носом чародея каким-то письмом, требуя отследить по нему необходимых людей. Швырял под ноги старику личные вещи Ирвен, которые девушка, убегая, оставила в комнате. Капитан думал, что маг всё же не выдержит. Наплевав на заключённый с Гильдией договор, испепелит Лерратона на месте.

Как оказалось, Андре ошибался.
Уже на следующий день кавалькада всадников покинула столицу. Небольшая армия – все триста мечей королевской гвардии в полном составе, во главе с самим королём.
Брандон отказался от свиты, едва не сместил всех советников, которые рискнули попытаться встать у него на пути. И просто рванул по дороге прямо на север. Лично загоняя своего породистого жеребца.
Андре помнил эту безумную скачку. Король, казалось, вспомнил дни былой славы. Словно и не было нескольких лет пустого бездействия – он, казалось, ничуть не потерял прежнюю форму. Ежедневно уделявший несколько часов тренировкам Андре – и тот с огромным трудом выдерживал темп, заданный загоревшимся жаждой погони монархом. На пути встречались отряды, которые разослал Брандон для поимки Мунлайта. Вне зависимости от состава и качества, всем Лерратон приказывал следовать за собой.
Так в ряды «карателей» влились обычные стражники, воины регулярной армии Аэдвера и даже несколько подразделений «солдат удачи», которым король пообещал в качестве награды воистину баснословные суммы.

Чёртов простор. От чрезмерного обилия открытых пространств болит голова. Слезятся глаза от постоянного ветра.
Андре ненавидел этого место. Так или иначе, большая часть пути позади. Изрядно выросшая с момента отъезда со столицы колонна наконец замедлила ход. Около самой границы Брандон всё-таки внял голосу разума, дополнив свою «армию» реквизированным обозом снабжения – в хвосте колонны тащились телеги, нагруженные провиантом и предметами первой необходимости.
А впереди, на горизонте, уже виднелись стены ещё далёкого Верденберга.
Север поражал своим суровым великолепием. Просторами, невообразимо бескрайними. Горами, что величественно возвышались вдалеке над линией горизонта.
Неужели Брандон и правда надеется, что Уильям Мунлайт позволит казнить себя, стоит монарху явить королевскую волю? Неужели считает, что гордые северяне не сбросят с себя позорные оковы подчинения, едва почувствовав слабость нового сюзерена?
Слишком мало людей, чтобы штурмовать замок. Нет специального снаряжения, осадных орудий. Андре не понимал, на что на самом деле надеется Лерратон, но не мог не признать одного…
Выглядел Брандон воистину по-королевски. Восседая на могучем гнедом жеребце, позволяя чёрным волосам волной рассыпаться по плечам. В сияющих на солнце роскошных доспехах. Окидывая окружающее пространство властным взглядом спокойных голубых глаз.
Он был красив, сегодня особенно великолепен. За таким против воли хотелось идти, такому хотелось верить и отдавать за него свои жизни. Потому никто не задавал здесь лишних вопросов. Гвардейцы – потому, что поклялись любой ценой защищать своего короля. Солдаты – потому, что верили этому человеку с задатками прирождённого лидера. Немногочисленные наёмники – ибо золота им пообещали куда более, чем того было достаточно.
Андре знал, что тоже пойдёт за ним. Пойдёт до конца.
Он давно уже погряз во всём этом, совершенно запутался.
Но сейчас, впервые за долгое время, чувствовал, что развязка близка. Он сочувствовал Брандону, прекрасно помнил, какой ледяной стервой проявила себя на балу Ирвен. Ему никогда не нравился Уильям Мунлайт. Как бы то ни было, Бертран понимал, что пути назад у него уже не осталось. Он и не хотел отступать. За своего короля он клялся умереть, и умрёт не задумываясь.

Арман застыл на стене около Уильяма, пристально вглядываясь в даль. В череду чёрных точек, что неторопливо тащилась по единственной ведущей с юга к замку дороге. Некоторое время старик молчал, после чего всё же изрёк:
- Зелёное полотно, чёрный лев. Королевские знамена… Гончая на сером поле – вроде бы герб одного из отрядов наёмников… Какой-то сброд, определённо под предводительством представителя короля.
Колонна пусть и медленно, но неумолимо приближалась. Игрушечные всадники постепенно росли, достигая нормальных размеров. До ушей доносился повторяющийся периодически лязг – во внутреннем дворике замка практиковались с оружием новобранцы.
- Не к добру это милорд, не к добру, - мрачно бросил Реджис, не отрывая взгляда от королевских знамён.
Верденберг снова ожил – расчёты Лунного Лорда и здесь оправдались. Большинство крестьян с радостью приняло предложенную защиту, перемещаясь со своими семьями за надёжные стены замка. Теперь вновь сновали слуги по коридорам, носились по переходам маленькие дети, орудовали в кухнях крестьянки – склады были доверху забиты провизией, а многочисленные казармы и спальни – новоприбывшими людьми.
Вот только вояки из крестьян оказались, как и следовало ожидать, отвратительные. Сложно приучить к мечу или копью тех, кто всю жизнь орудовал примитивными косами и убогими вилами. Арман Реджис был чертовски хорошим учителем, но за прошедшие сутки, естественно, сотворить чудо оказалось не под силу даже ему. Следует отметить, что старик не особенно и спешил, вовсе не ожидая, что в скором времени гости заберутся сюда, на далёкий и не нужный никому север.
От колонны отделилась чёрная точка – всадник, нещадно пришпоривая измученного коня, галопом нёсся навстречу. Полное рыцарское обмундирование, алая роза на щите – герб, никому из присутствующих неизвестный. Либо очередной новоиспечённый «дворянин», либо, предположительно, один из особенно родовитых наёмников.
Когда, в конце концов, взмыленная лошадь гарцуя остановилась около негостеприимно закрытых ворот, миновал уже полдень. Рыцарь натянул поводья, осаждая коня – свободной рукой откинул забрало. Задрав голову, смотрел на людей на стене, ожидая, пока привлечёт к себе внимание наиболее высокопоставленных предводителей.
- Именем короля Аэдвера и объединённых земель, Его Величества Брандона Лерратона, - на удивление хорошо поставленным голосом прокричал вестник. – Повелеваю! Открыть ворота, выдать изменников и незамедлительно склониться перед властителем и настоящим монархом!

Медленно и величественно на стену поднялся лучник, одетый в эльфийскую броню и с луком, явно сделанным остроухим народом наперевес. Позади него развевался плащ, на котором был вышит герб семьи Эйр Ла'Круа. В колчане были стрелы, оперённые местным степным грифом, все перья были взяты из правого крыла, для удобства лучника, чтобы тот знал, как поведёт себя стрела в полёте и в какую сторону будет незначительное отклонение. Каждая из них – была своего рода шедевром. Смертоносным, невероятно острым – шедевром, каждая была готова нести врагам своего обладателя смерть. Быструю, но крайне мучительную. Вместо обычных наконечников, эти стрелы имели иглистую, извилистую форму с маленькими зубчиками на конце, что давало им возможность ускоряться, прорезая воздушную гладь и пробивать даже пластинчатый доспех. Далеко не многие лучники могли пользоваться подобными стрелами на должном уровне, их носили по одной или по три в качестве боевых отличий или знамени семьи, но стрелять такими.… Это было нечто особое, редкое умение эльфов, переданное этой семье ещё многие годы назад, задолго до рождения как Ирвен, так и её отца. И сейчас таких лучников в форте оставалось всего шестеро, и один из них подошёл прямо к Уильяму и отдал ему честь. Лица было не видно, волосы также были сокрыты капюшоном, чьё назначение помимо защиты от ветра – создавать тень от светила, лишь глаза. Эти два чистых янтарных озера смотрели на него с полной готовностью и преданностью, в них читалась решимость отдать жизнь, за своего лорда и что бы ни случилось идти вместе с ним до конца.

Стройная, резная фигурка явно говорившая, что перед Мунлайтом эльфийка не меньше. Кроткая улыбка и… звонкий голос полноправной хозяйки замка достиг ушей гонца.
- Передай своему королю письмо, холоп. И, прежде чем ты умрёшь, знай! Вендерберг больше не слуга Аэдвера! – лучник достал стрелу, с привязанным к ней шёлковыми ленточками письмом. Но конник всё правильно и быстро понял, а потому резво развернулся и пришпорил коня намереваясь умчаться, прочь от ворот заведомо обречённого города.
Девушка вскинула свой лук. Изготовленный лучшими мастерами эльфийского народа, подаренный за великие подвиги её прадеду, он был невероятно лёгким и мощным одновременно. Приладив стрелу и легко натянув тетиву, усиленную замысловатым механизмом, Ирвен наслаждаясь музыкальным стоном. Кто-кто, а она прекрасно знала, куда целиться и как стрелять. В тайне ото всех во дворце, девушка продолжала тренировки по ночам. Но там, в казармах злополучной столицы царства Брандона Лерратона не было достойных её луков и леди приходилось в прямом смысле страдать от некомпетентности метательного оружия южан. Однако и из него, старого и не качественного она смогла научиться бить точно в цель. Каким же наслаждением сейчас было для Северной Леди взять в руки настоящее искусное изделие, созданное, чтобы убивать. Взяв поправку на ветер, отклонение стрелы из-за оперения и скорость отдаления предполагаемой жертвы она тихо произнесла, отпуская смерть в полёт: - Смотри малыш, вот так нужно убивать! ...

За день до этого, после похорон отца. Ирвен эйр Ла'Круа, убитая горем потери, совместно со своей новой прислугой и… чудом выжившей в чумном замке экономкой просматривала старые вещи отца и имеющиеся в замке запасы. Стараясь прикинуть, как им жить дальше. Ведь вот-вот должны будут напасть северные дикари и ей, скорее всего, придётся сражаться наравне с мужчинами. Ответ пришёл сам собой. В одном из дневников были найдены записи, в которых говорилось о путнике, что пришёл к ним и очаровал правителей. Девушка с удовольствием вчитывалась в мемуары, в которых говорилось о похождении её матери и о том, как прекрасная полукровка ходила по рукам её предков. Но не это было самым главным. А то, что от пришелицы остались доспехи, которые оказались поисхудавшей Ирвен более чем в пору. Они хранились в одном из многочисленных, покрытых пылью времени сундуков. Там же Северная Леди нашла и лук. Всё это было перенесено в комнату госпожи, разумеется, втайне от Лунного Лорда. Приказы Ирвен тут ценились несоизмеримо выше, не смотря на тот факт, что пришлый отпрыск семьи Мунлайтов спал в покоях их вернувшейся герцогини, и из комнаты по ночам доносились характерные звуки, никто не относился к увлечению хозяйки с достаточной серьёзностью.

Север привык к жестокости, к стальным рамкам, в которых ясно говорилось, что правит тот, в ком течёт кровь правителя, или кто стал его/её супругой. Да они подчинялись, исполняли приказы Мунлайта, но всё ещё не видели в нём своего нового лорда. Для них он оставался южным изнеженным мальчиком, игрушкой для ночных утех госпожи, чьё решение может быть столь же переменчиво, сколь оно было и у её ныне покойного отца, не раз и не два зажимавшего по углам прислугу. Потому замок ждал. Тихо и мирно ждал, лукаво улыбаясь за спиной Лунного Лорда. Ждал пока тот либо станет новым герцогом, либо будет изгнан как отработанный материал.

Ещё одной новостью для Северной Леди стал результат её разговора с Еленой. Девушка обратилась к ней с весьма деликатным вопросом. Ведь прошёл уже месяц, а особые дни так и не пришли к юной прелестнице. Это было странно и немного неожиданно, потому Ирвен решилась поговорить со знахаркой, которой к слову была отдана во временное пользование комната бывшего мага, наполненная различными корешками и магической атрибутикой, с которой никто не горел особым желанием разбираться. Елена же в свою очередь провела с леди долгую и весьма познавательную беседу, результатом которой стало лёгкое оханье и радость в заблестевших иным светом глазах. Прекрасная Северная Леди, узнав о том, что вошла в положение, радостно вылетела из комнаты, намереваясь обрадовать отца своего ребёнка, но пролетев по коридорам и завидев Уила, занятого собственными хлопотами, решила перенести это известие на более благополучное время. Зато другой человек должен был узнать об этом как можно быстрее…

Усевшись за стол своего отца, взяв в руки качественное и дорогое перо. Девушка поначалу бережно и даже ласково расправила лежащий на столе пергамент и только после, обмакнув изукрашенное позолотой пёрышко в чернила принялась писать.

Брандон, не думай, что я убежала от тебя. Виной тому стал не ты, но твоё невыносимое поведение и ужасные манеры. Все эти долгие десять лет, что я прожила в твоём дворце, я… любила только тебя. Скрепя сердце и закрывая глаза на вечные выходки и многочисленные … сношения, наверное, со всеми более-менее симпатичными девушками Редорана. И всё же я молчала, молчала и ждала, пока ты обратишь на меня своё внимание. Но твоя выходка… о Единый я хотела убить тебя там, в форте Бейли и лишь из-за вмешательства Уильяма ты всё ещё жив. Знаю, ты ненавидишь его, но… поверь, он делал всё, чтобы добиться меня, в то время как ты сам стремился достичь обратного. Я… видит бог я сомневалась, я не хотела оставлять тебя, но… но теперь уже слишком поздно! (капелька от упавшей слезинки)Я беременна Брандон. У меня будет ребёнок от Мунлайта и… это уже не изменить. Отто, да Отто нашёл нас на следующий же день, но его убили. Я никому не говорила этого, но… он что-то сделал со мной, и… я видела его смерть, нет, не так, я чувствовала её, словно это в меня вошёл клинок того убийцы. (ещё одна капелька)
Прощай Брандон. Мой отец мёртв. Вендерберг, что так и не подтвердил Аэдверу свою присягу, и теперь принадлежит мне, в этом замке не осталось ничего, кроме призраков, людей погубленных страшной болезнью. Здесь же я и встречу свой конец. Который придёт ко мне. Не приходи сюда. Здесь больше ничего нет. Совершенно ничего, из того, что ты ищешь. Тут нет той прекрасной девушки, что так нравилась тебе, и с которой ты любил играть. Здесь лишь сломленная игрушка, не годная более ни к чему и…
прости…, прости меня за всё.

                                                                                                                                                 Твоя Ирвен эйр Ла'Круа

Поставив собственную подпись и отпечатав герб семьи печаткой отца, девушка поднялась, смахнув слёзы. Она любовно перевязала письмо, желая отправить его как можно скорее, но так и не смогла сделать этого, вплоть до прибытия войск короля Аэдвера под стены её обители. Пока все бегали, выполняя заранее уже известные им роли, Северная Леди гордо шла к своим старым покоям, сжимая в руке послание. Она сама облачилась в доспехи и привязала письмо к стреле, которую засунула в колчан не до упора, дабы не спутать с остальными. Гордо и вальяжно эльфийский лучник вышел во внутренний двор, отмечая готовность своих людей сражаться. Сражаться за неё, за свою госпожу. Чёрный плащ развивался под порывами несносного северного ветра, что уже вступал в свои новые владения. И чтобы не случилось с людьми и самим замком, этот хозяин будет править над всеми Вольными Просторами до поздней весны…

Королевские знамена…
Если бы не собственные глаза, Уильям бы ни за что не поверил в то, что он видит. Брандон здесь? Сейчас? В такое-то время?
Да что он о себе возомнил?
Против собственной воли, Лунный Лорд почувствовал, как с силой сжимаются его кулаки. Ах, с каким удовольствием бы он сейчас взял короля за шкирку, опустил в чан с дерьмом и хорошенько притопил его там, наглядно продемонстрировав Лерратону, что сейчас чувствует его народ. Какого чёрта он сюда явился?! Если уж так не терпелось вернуть Ирвен, то мог бы послать любого лорда, пышущего подростковой удалью и желанием выслужиться. Король должен быть со своим народом, а не непойми где, за многие сотни километров от Редорана!
«Я ожидал, что ты рано или поздно появишься здесь, Брандон. Но я думал, что ты правитель Аэдвера чуть больше, чем по названию, - Мунлайт хмуро обвёл взглядом чёрные точки солдат, с каждой минутой всё больше проступающие на горизонте. – Я тебя переоценил».
Уильям попытался прикинуть, когда передовые отряды противника достигнут стен Венденберга. Выходило, что у них в наличии шесть, максимум восемь часов. Времени вполне достаточно для того, чтобы организовать оборону.
- Королевские знамена ещё не значат сильного войска. Если они оказались здесь почти одновременно с нами, значит, навряд ли успели хорошо подготовиться, - Мунлайт совершенно спокойно обернулся к оружейнику. Минутная вспышка гнева, которая промелькнула у него на лице и тотчас же исчезла, точно некое наваждение, сейчас казалась лишь нелепой игрой света и тени. Разве мог этот человек показывать эмоции перед подчинёнными ему людьми?
Уил не выглядел загнанным зверем, на которого, угрожающе нацелив луки, наступают многочисленные охотники. Нет… черты лица Лунного Лорда оставались какими-то застывшими, точно выточенными из камня. Его осанка, манера держаться, небрежно откинутый в сторону плащ и даже лёгкая задумчивость, с которой Мунлайт провёл рукой по подбородку – ничто не выдавало в нём страха или неуверенности в себе.

- Арман, прикажите перенести со склада массивные каменные блоки и разгрузить их возле ворот. Отрядите на это пару десятков человек… нужно быть готовыми завалить их. Стальная решётка на воротах должна быть всегда опущенной - она удержит каменные блоки с другой стороны, - Уильям бросил короткий взгляд на Реджиса. Естественно, он разжёвывал всё так подробно не для опытного воина, наверняка видевшего на своём веку и другие осады Верденберга. По большей части, он делал это для того, чтобы оружейник и окружающие его воины, почтительно застывшие на расстоянии от командиров, поняли – пришлый лорд знает, что делать. – Остальных новичков вооружить арбалетами. В глаз белки им, конечно, не попасть, но вот ранить или убить кого-нибудь из врагов на расстоянии стрельбы даже крестьянам под силу.
Уильям слегка нахмурился.
- Женщины и дети… пускай те, кто почувствует в себе достаточно смелости, подносят боеприпасы стрелкам. Остальные пусть кипятят масло – я хочу, чтобы у нас всегда было, чем угостить чересчур пылких противников, - он покачал головой и его светлые волосы непослушно растрепались по плечам. – Сейчас не то время, когда можно отсидеться за спинами воинов.
Арман выслушал Мунлайта молча. Тот отдавал стандартные приказы, которые оружейник уже не раз и не два слышал за свою долгую жизнь. Ему всё было понятно без слов.
- Выполнить это сейчас, милорд?
- Будьте добры, - Лунный Лорд вновь обернулся к горизонту. Крохотная чёрная точка, чуть ранее отделившаяся от основного войска, постепенно принимала характерные очертания всадника. – А пока посмотрим, что скажет нам королевский посланец.

К тому моменту, когда рыцарь всё же доставил своё сообщение, весь замок значительно переменился. В короткое время укрепления Верденберга оказались заняты стрелками, представляющими серьёзную угрозу для любого, кто захотел бы приблизиться к владениями Ла’Круа – хотя наиболее безопасные позиции использовались лучниками, формирующими костяк обороны замка. Да и не были так уж удобны для арбалетчиков узкие, перпендикулярные бойницы, предназначенные для стрельбы из лука…
Ничего удивительного. Замок был спроектирован и построен очень давно – в то время арбалеты ещё не получили такого повального распространения, да и не зачем было нужно гордым северянам это оружие трусов – разве что, в качестве крайней меры. Потому и хранилось на складах новое, добротно сделанное оружие… даже несмотря на крайнюю нелюбовь к нему солдат Роберта, славящихся своей меткостью на многие мили вокруг.
В своё время Уильям подумывал о реформах, долженствующих заменить дорогостоящее и долговременное обучение лучников армии Аэдвера на тренировку обычных арбалетчиков, за которыми лорд видел будущее. В последнее время технологии значительно шагнули вперёд, что делало арбалет оружием хоть и дорогостоящим, но идеально пригодным для быстрой тренировки солдат, позволявшим вводить их в строй за какие-то жалкие месяцы. Правоту своих идей он видел и сейчас - обычные крестьяне, получив в свои руки смертоносные машины убийства, ощущали себя по иному, как-то иначе… и даже у последнего труса в глазах появлялась смелость, когда он видел, что делает с тяжёлыми латными доспехами простая арбалетная стрела, пущенная отнюдь не самой умелой рукой.
Всё прошедшее время Лунный Лорд следил за тем, как его воины пристреливают позиции. Боеприпасов было так много, что он находил лишним заботу об их сохранении в последние часы перед началом осады. Стоит отметить, что Арман проявил себя и здесь, добросовестно вколачивая в головы вчерашних крестьян как именно должно быть направлено их оружие, чтобы поразить противника, находящегося на различном расстоянии от стен крепости. Это была идея старого оружейника, и Мунлайт её тут же одобрил – чем тренироваться на мишенях во дворе замка, гораздо более полезным будет заранее подготовиться к отражению штурма, обеспечив какую-никакую, но меткость для новобранцев, вчера впервые взявшихся за арбалет.

В целом, тренировки и напряженная работа изгнали из крестьян страх. Лунный Лорд помнил, как держал перед солдатами речь, напирая на неприступность стен Верденберга и хорошо укреплённые позиции, которые можно легко оборонять против значительно превосходящих сил врага. Говорил он и про то, что склады забиты провизией под завязку, а окружающая их местность совершенно непригодна для ведения осадных работ. Не из чего было делать настоящие тараны, требовавшиеся, чтобы выломить крепкие дубовые ворота замка, а для создания штурмовых лестниц достаточной длины, врагу пришлось бы исходить весь север вдоль и поперёк.
Не забыл он и вновь упомянуть о том, что теперь только на их плечах лежит ответственность за защиты своих семей - ведь наёмники, нанятые королём, не будут церемониться с врагом, безропотно склонившим голову.
Не оставалось сомнений, что речь его целиком и полностью была направлена на сформированное лично ополчение. Бывалые солдаты лишь усмехались, слушая, как пришлый лорд расхваливает достоинства местности, но публике менее искушённой спокойные слова Уильяма Мунлайта вселяли уверенность.
- Ну и вляпались же мы, милорд, - тихо буркнул Кейн за его плечом, когда взмыленная лошадь посланца замерла возле закрытых ворот.
Лунный Лорд встретил его холодным, отстранённым взглядом.
- Всё не так плохо, как тебе кажется.
Арман верно определил значительную часть армии Брандона – наёмники, вероятно, купленные за обещание быстрой и кровавой награды. Уильям слегка усмехнулся.
Посмотрим, как они затрясутся от страха… когда узнают, что собираются ворваться в чумной замок.

Деликатное кашлянье Реджиса вырвало его из раздумий.
- Они согласились?
- Пятьдесят человек… - Арман временами поглядывал в сторону рыцаря, однако, поскольку лорд продолжал его игнорировать, не стал акцентировать внимание на ожидающем королевском парламентёре. – Но вояки из них сейчас никудышные, милорд.
- Многого и не нужно. Достаточно, чтобы люди Брандона хорошенько подумали, против кого они собираются воевать.
Арман хмуро пробормотал себе под нос:
- Их храбрость будет увековечена в веках…
Старому оружейнику не особенно нравилась эта идея, но ослабленные, заболевшие воины Верденберга всё ещё могли послужить на благо своей родине. Небольшой отряд из тех, кто ещё был способен стоять на ногах. Все они будут вооружены, одеты - но так, чтобы продемонстрировать королевским солдатам покрытые струпьями и язвами лица, исхудавшие тела, впалые щёки… Многие из них едва могли передвигаться самостоятельно, но каждый был рад встретить благородную смерть от мечей врага.
Уильям вздохнул. Несмотря ни на что, он всё же не хотел сражаться против своего старого друга... но теперь этого уже не избежать. Ради Ирвен. Ради их будущего, ради её долгой и счастливой жизни…

Мысли Мунлайта прервал красивый и очень стройный воин с луком за спиной, незаметно вдруг появившийся перед ним практически вплотную. Дыхание Уила сбилось, когда он заметил под тёмным капюшоном прекрасные, такие знакомые янтарные глаза…
А затем он просто стоял и наблюдал за тем, как владычица Верденберга убивает посла Брандона Лерратона, разом поставив жирную точку в его сомнениях по поводу их дальнейшей борьбы.
- Во имя Единого, Ирвен, что ты тут делаешь? – тихо шепнул ей Лунный Лорд, всё ещё пытавшийся осмыслить, кого она только что назвала малышом. – Здесь же опасно… хотя я и знал, что ты не будешь сидеть сложа руки.
Но девушка лишь лукаво улыбнулась, посмотрев в глаза своего возлюбленного.
- Я здесь, чтобы сражаться за наше будущее. И будущее того, кто ещё не появился на свет.
Услышав подобное, Уил слегка опешил, но ему было совершенно нечего возразить против желания своей Северной Леди.

Капитан недовольно качнул головой, пристально вглядываясь в силуэт провалившего поручение дипломата. Умная лошадь продолжала галопом мчаться вперёд, в то время как сам всадник мёртвым грузом повис в стременах, каким-то чудом продолжая удерживаться на спине обезумевшего от страха животного. Конь мчался прямо навстречу королевским войскам, по единственной в направлении замка дороге. Андре огляделся – лишь затем, чтобы убедиться, что никто не спешит ничего предпринимать в связи с этим событием. Шёпотом выругавшись, Бертран перехватил властный взгляд короля и вогнал шпоры в бока собственной лошади, заставляя ту устремиться навстречу. Схватив за поводья жеребца рыцаря розы, он, после непродолжительной схватки, поборол норов коня, заставляя животное сперва замедлить ход, а после – и вовсе остановиться.
Странное дело, но сражённый парламентёр, каким-то образом удерживавшийся в седле на протяжении получаса бешеной скачки, почти тотчас же грудой метала рухнул на землю. В спине дипломата торчала стрела, без труда пробившая сталь его тяжёлых доспехов. Андре спрыгнул с коня, приседая на колени около уже безусловно мёртвого рыцаря. По всей видимости, стрелок метким выстрелом пронзил сердце несчастного.
Капитан стиснул зубы. Неправильно это, убивать дипломатов. Порядочные люди войны так не ведут. Самым прискорбным было то, что Бертран, несмотря на собственные усилия, не мог вспомнить имени погибшего. Отпечатался в памяти лишь красочный герб – алая роза, что красовалась на щите, уже, конечно, утерянном.
Значит, Верденберг открыто поднимает восстание. Значит, обойтись малой кровью здесь не удастся. Впрочем, глупо было всерьёз надеяться на обратное. Будет штурм, будет война.
Отделяя от древка стрелы привязанный к нему кусок пергамента, Бертран уже прикидывал возможные исходы текущего положения. Пытался вспомнить, видел ли он когда-нибудь в деле Мунлайта. Какой стиль тот предпочитает, какими приёмами владеет лучше всего.

Послание. Наверняка, королю.
Оставив тело рыцаря на попечение слугам, Андре взобрался на коня и рысцой вернулся к ожидавшему Брандону. В голубых глазах Его Величества Лерратона плескалась холодная ярость. Пока войско продолжало неторопливо маршировать, а солнце неуклонно подбиралось всё ближе к линии горизонта, король углубился в чтение адресованного ему письма.
Бертран мог лишь догадываться какой текст скрывает в себе крошечный свиток, но лицо Брандона говорило о многом. Андре достаточно долго был капитаном личной гвардии короля, чтобы научиться в совершенстве читать эмоции своего излишне вспыльчивого повелителя.
- Мы возьмём этот проклятый замок, Бертран. Клянусь всеми богами, возьмём, - мрачно и на удивление спокойно изрёк Лерратон, ознакомившись с содержанием небольшого сообщения.
- Не сомневаюсь, Ваше Величество, - Андре просто выполнял свои обязанности. Спорить с королём сейчас было совершенно бессмысленно.
- Я убью этого ублюдка Мунлайта вместе с его проклятым бастардом.
Капитан мог лишь догадываться, о каком именно бастарде идёт речь, но продолжал безропотно соглашаться.
Добавив про себя, что неплохо было бы заодно прикончить и виновницу всей этой трагикомедии – Ирвен Эйр Ла’Круа. Даже те крохи сожаления, что он почувствовал к девушке в конце проклятого бала, давно уже испарились бесследно.

Андре приятно удивила сдержанность Лерратона – королю даже хватило благоразумия прямо сейчас, на закате, не бросить измотанные длинным переходом войска сходу штурмовать замок. Они разбили лагерь в часе пути – именно Верденберг выступал главной достопримечательностью на фоне зелёных равнин. Тут же начали повсеместно разгораться костры, кое-где даже появились шатры, предназначенные, очевидно, для особенно благородных особ.
- Ваше Величество, штурм – это риск. Мы можем взять замок в осаду, организовать доставку снабжения, дождаться прибытия регулярных войск Аэдвера, - говорил Андре королю, что уселся уже посреди шатра в своё походное кресло. Говорил, понимая, что все его предложения влекут за собой ненавистное Брандону промедление. Чудом было даже то, что он не рванул сходу штурмовать ворота.
- Мы возьмём эту дыру… Как она там называется? Берген?
- Вердэн, - моментально поправил короля капитан. – Верденберг.
- Не важно.
Глядя в голубые глаза короля, Бертран невольно заражался его абсолютной уверенностью. Если подумать, то они действительно имеют хорошие шансы…
Шум снаружи заставил отвлечься. Медленно поднялся с кресла и Брандон, ещё не успевший сбросить запылившиеся изрядно в дороге доспехи

Заходящее солнце залило травяные поля кровавым багрянцем. Окружавшие лагерь океаны огня синхронно колыхались при каждом новом порыве сильного ветра. Кромка стен замка, что тёмной громадой возвышался на горизонте, горела ослепительным пламенем. Андре словил себя на мысли, что никогда ему не приходилось прежде видеть ничего столь же великолепного.
А потом он заметил их. Тёмные силуэты, что тащились к лагерю по дороге со стороны вердэнских ворот. Несколько десятков фигур, приближающихся подозрительно медленно. Сперва Андре даже предположил, что это – беглецы, или дипломаты, посланные признать окончательную и безоговорочную капитуляцию.
Давненько он настолько сильно не ошибался.
Почти все обитатели небольшого лагеря столпились вокруг, глазея на неторопливое шествие. По мере приближения визитёров, Бертран различал всё больше и больше жутких деталей. Наконец понял, с чем им предстояло столкнуться. И почти моментально осознал, с какой целью был организован этот суицидальный рывок.
Капитан судорожно сглотнул – хриплым голосом отдал распоряжение лучникам. Чума. В замке свирепствовала проклятая чума.
- Огонь, - крикнул он.
Не то чтобы Андре боялся буйствовавшей ещё пару недель назад повсеместно болезни. Его впечатлила зрелищность этих страшных минут. Шествие мертвецов посреди переливающегося океана огня – заходящее солнца превращало травинки в языки свирепого пламени.
Они шли безо всякой надежды. Язвы и струпья покрывали лицо, ослабевшие руки кое-как сжимали щиты и оружие. И, почти у всех, на губах играла улыбка. Возможно – это лишь игра света, возможно, Андре стал заложником собственного воображения… Но капитан готов был поклясться, что все до единого заражённые улыбались. Даже когда в небо взметнулась добрая сотня стрел, даже когда стальные наконечники арбалетных болтов впивались в гниющую плоть, те не кричали. Не стонали от боли. Шли до тех пор, пока были в силах идти. Или до тех пор, пока окончательно не умирали.
Сложно было переоценить эффективность манёвра Мунлайта. Хоть все мертвецы и погибли, так и не приблизившись на по-настоящему опасное расстояние к территории лагеря, но боевой дух королевских солдат моментально упал до нуля. Это было заметно даже в количестве затраченных на горстку ублюдков боеприпасов – едва ли не в десять раз больше, чем было в данном случае на самом деле необходимо.
Молнии метались в глубине голубых глаз Брандона Лерратона. Когда последний боец «роты смерти» Мунлайта замертво рухнул в густую траву, король просто развернулся и, не говоря больше ни слова, скрылся в шатре. Андре ещё некоторое время стоял, наблюдая, как красное море окрашивается в оттенки лунного серебра, прислушиваясь к царившей в лагере угнетающей тишине.

***
- Я не подписывался на это дерьмо! Мне обещали стены, мне обещали защиту, но никто не говорил, что придётся умирать за этого лордика! - выступление пожилого оратора было встречено одобрительным гулом. Во внутреннем дворике замка уже собралась толпа.
Несколько десятков крестьян, справедливо рассудивших, что умирать ради своих семей им вовсе не обязательно, активно протестовали, с каждой минутой собирая всё больше и больше сторонников. Дело могло бы обернуться массовым бегством защитников замка, если не предусмотрительно заваленные сразу вслед за отбытием «полумёртвого батальона» ворота.
Именно это и послужило причиной особенного негодования – в попытке спастись от королевского гнева, который к ним никакого отношения практически не имел, крестьяне жаждали возвращения в родные деревни.
Арман Реджис молчаливым монументом застыл на крыльце замка, не пуская никого внутрь, но и не предпринимая особых попыток утихомирить бунтовщиков.
- Где Мунлайт? Подайте сюда этого лорда! – размахивая над головой факелом надрывался немолодой уже мужчина, вокруг глаз которого залегала густая сетка глубоких морщин.

Когда гонец ускакал – мёртвый, со стрелой в спине, Уильям лишь продолжил сдержанно отдавать распоряжения: необходимо было ещё раз проверить, все ли стрелки знают своё место и не затряслись ли у бывших крестьян поджилки при виде убитого парламентёра. Лишь позже, скрывшись вместе с прекрасным лучником в глубинах замка, Лунный Лорд, наконец, выплеснул то, что творилось у него на душе.
Они были в их совместных покоях,… а если точнее – в комнате Ирвен, куда совершенно незаметно и как-то естественно перебрался Лунный Лорд. И сейчас, снимая с герцогини эльфийский шлем, Уильям едва удерживал слова, так и просящиеся сорваться с языка.
Малыш? Неужели…
Но стоило только вновь увидеть её прекрасное лицо, как Лунный Лорд мгновенно остыл.
«Она только что впервые убила человека…»
Протянув руку к Ирвен, Уил ласково провёл тыльной стороной ладони по её щеке.
- Любимая… - Мунлайта старался не подавать виду, но всё же, несмотря на общую тяжесть ситуации, сейчас для него больше всего на свете было важно состоянии одного единственного человека. На губах Уила появилась успокаивающая улыбка. – Всё хорошо?

Произнести пафосную фразу и речь это одно, а вот утаить ото всех свой собственный страх, не подавать виду, держать руки смело, чтобы никто из её подданных не заметил, как их леди бьёт крупная дрожь – это совсем другое. И это именно то, с чем должна была совладать Северная Леди. Пусть потом ей будет плохо, больно и обидно, но сейчас она должна блистать гарантом. Такой же непоколебимой, как стены Вендерберга, что с момента своего основания испытали на себе далеко не одну сотню осад.
«Дело сделано. Он мёртв!» - Ирвен не знала, как добралась до их с Уилом комнаты, не совсем осознавала, что вообще сейчас произошло, что она натворила. И лишь объятия Лунного Лорда и его нежный голос, полный заботы вернули девушку в реальность.
- Что? – отстранённым и каким-то не своим голосом произнесла герцогиня, посмотрев Мунлайту в глаза, - что я сделала только что?

- Кажется, ты хотела меня поцеловать, - серьёзным голосом «подсказал» Уильям.
Вновь успокаивающе проведя ладонью по щеке Ирвен, он тепло посмотрел в её прекрасные янтарные глаза и потянулся к губам девушки.

Но вместо ожидаемого поцелуя Северная Леди порывисто прижалась к своему возлюбленному.
- Я.. я убила его Уил. Я убила человека, я знаю, стрела попала точно в цель. Я… я ведь никогда… я, - оставшиеся слова потонули в всхлипах и слезах. Здесь, за закрытыми дверями, рядом со своим любимым она могла снова быть собой. Быть маленькой, хрупкой девушкой, так нуждающейся в ласке, тепле и поддержке.

- Знаю… Но всё хорошо... - Уил завёл одну руку за спину Ирвен и начал медленными, ласковыми движениями гладить свою возлюбленную по её прекрасной, милой головке.
Её волосы были такими же нежными и мягкими, как всегда. И всё ещё пахли полынью… Вдохнув носом немного горьковатый, но такой приятный запах, Мунлайт поцеловав свою леди в щёчку и успокаивающе продолжил:
- Я ведь здесь, с тобой. Ты всё сделала правильно, любовь моя. И была очень-очень храброй. Я… - он тепло посмотрел ей в глаза и вновь улыбнулся. – Я горжусь тобой.

Девушка лишь сильнее прижалась к Лунному Лорду и произнесла лишь одно слово: - «Спасибо!» - сейчас Северной Леди крайне не хотелось говорить ещё о чём-либо. Просто стоять вот так, рядом с ним, близко-близко.

Громкий стук в дверь остался для Уильяма незамеченным. Раздетый по пояс, в одних лишь коротких кожаных штанах, совершенно не стесняющих движений, Лунный Лорд неуловимо скользил по фехтовальному залу, раз за разом отражая атаки своей гвардии. Серебряное лезвие «Полуночника» ярко сияло, дезориентируя, мешая нанести верный удар, а быстрое и опасное мелькание клинка Мунлайта вынуждало Кейна держаться подальше, пытаясь остановить контрудары своего лорда лёгким баклером на левой руке. Но в отличие от Тейна и Разиэля – братов фехтовальщиков, всегда действующих парой, капитан предпочитал пусть и осторожно, но подбираться к Лунному Лорду самостоятельно, выжидая подходящего момента для атаки.
Грудь Уильяма вздымалась и опускалась; он дышал легко и размеренно. Энергия переполняла тело Мунлайта. Прошли томительные ожидания последних дней, дело близилось к схватке. Столкновению. Поединку воли своих бойцов, открытому и ничем не замутнённому бою.
Видит Единый, но именно сейчас Лунный Лорд был в своей стихии.
«Полуночник» незаметно скользнул в левую сторону, и тут же рванул прямо и вверх. Поймав лезвие противника на свой меч, Уильям обвёл его вокруг клинка и вырвал меч из хватки Разиэля… после чего, тотчас же шагнул в сторону, пиная Тейна по ноге. Гвардеец не успел отреагировать и рухнул на каменный пол, в то время как длинный меч Разиэля, подхваченный силой инерции, совершил полный оборот вокруг «Полуночника» и упал прямо в подставленную руку Мунлайта.
Кейн напрягся, поняв, что остался со своим лордом один на один.

- Милорд…
Незнакомый голос заставил Мунлайта резко отскочить на два шага назад, разрывая дистанцию. Во взгляде всё ещё плескался азарт, но он умел себя контролировать. Коротко оглянувшись, Уильям бросил меч в ножны.
- В чём дело? – властно спросил он.
Опасливо покосившись на грозного лорда, крестьянский мальчишка помялся, прижимая к груди свою маленькую шляпку. Он принёс не самые хорошие вести. По правде говоря, слуги не знали характера Мунлайта и опасались, что будущий герцог окажется весьма буйным на расправу. Поэтому и послали ребёнка – уж на нём зло то вымещать лорд точно не будет.
- Там… там взрослые взбунтовались.
- Взбунтовались, говоришь? – бросив взгляд на Кейна, Уильям махнул ему рукой и одним движением накинул на себя рубаху, принявшись быстрыми, скорыми движениями застёгивать пуговицы. – Ну, пошли… поглядим на этих взрослых…
Капитан бросил баклер у стойки и молча подхватил свой арбалет, принявшись натягивать тетиву с помощью «козьей ноги». Кроме своих навыков фехтовальщика, он ещё и превосходный стрелок – качество, крайне полезное для личного телохранителя.
Отличный парень этот Кейн, как ни посмотри.

Вероятно последнее, что ожидал увидеть пожилой оратор, привлёкший столь огромное внимание, так это направленную на него арбалетную стрелу. Что не помешало наглецу пошире раскрыть пасть, собираясь излить тонну праведных негодований…
Но в этот момент раздалось треньканье тетивы. Стрела насквозь прошила бочку, на которой возвышался над своей паствой неудачливый демагог, и та рухнула, когда от силы удара из деревяшки вылетела большая часть досок. Крестьянин растянулся на земле и тотчас же подскочил, хватая воздух широко раскрытым ртом.
- Отличный выстрел, Кейн, - похвалил своего капитана Мунлайт.
- Благодарю, мой лорд, - вежливо ответил гвардеец, растянув губы в широкой улыбке.
Толпа на какое-то время затихла, после чего недовольно загудела, взорвавшись приступом благостного гнева. Со всех сторон послышались крики, вопли, понукания «идти и валить этого лордика», но подойти ближе отчего-то никто так и не решился.
Поморщившись, Уильям властно поднял вверх руку, и уже через минуту вокруг воцарилась напряжённая тишина. Вопрос прозвучал до крайней степени невинно.
- А в чём, собственно, дело?
И тут же ему ответил разноголосый вой:
- Мы не хотим умирать!
- Хотим защиту и стены!
- Иди и сам воюй со своим королем!
- Верно, верно!
- Тихо! – прикрикнул на них Мунлайт и Кейн недвусмысленно качнул арбалетом, намекая на возможные последствия.
Толпа недовольно притихла, ощетинившись злобными крысиными глазками.

- Сколь же коротка ваша память… - со вздохом произнёс Уильям. – Не далее, как несколько часов назад я просто и понятно изложил вам ситуацию. Но если до вас до сих пор не дошло, то мне не сложно повторить ещё раз.
Со всех сторон послышалось недовольное бурчание.
- Да, скажи нам, скажи! – размахивая в воздухе факелом, вклинился в речь лорда недавний оратор, но тут же, встретившись взглядом с Мунлайтом, решил, что нет ничего неразумного в трусости, благоразумно отступив за спины своих более храбрых товарищей.
- Неужели я не говорил, что вам придётся держать оружие в руках? – риторически вопросил у присутствующих Уил. – Вас набирали для защиты этого замка от северных варваров, и вы все прекрасно видели, в каком состоянии находится гарнизон. Так неужели вы считали, что призраки умерших солдат защитят ваших жён и детей? Неужели вы думаете, что варвары бы не разграбили ваши деревни, не щупали бы ваших женщин и не угоняли бы мужчин в рабство? Так вы считаете?
- Но это не варвары! – раздался с задних рядов всё тот же голос. На этот раз, правда, ему вторило куда меньшее количество народу.
- О да, вы можете надеяться на милосердие Брандона Лерратона, пьянчуги и развратника, проводящего всё своё время в пирушках! – Уильям беззлобно рассмеялся. – Вы что, и правда считаете, что разозлённые солдаты короля пройдут мимо ваших деревень? Да какие проблемы! – лорд обернулся. - Эй, ты там! Тащи верёвки, да поживее!
Замковый слуга показал на себя пальцем, словно бы пытаясь понять, обращались ли именно к нему.
- Милорд сказал тебе, чтобы ты притащил верёвок, - перевёл Кейн, нацелив на несчастного арбалет. Слуга мгновенно исчез – испарился он, что ли?

Пока толпа озадаченно перешептывалась, Лунный Лорд молчал и нетерпеливо барабанил носком сапога по земляной брусчатке. Наконец, появился давешний знакомый с несколькими помощниками, тащившими в руках толстые валики крепких канатов.
- Свяжите их вместе и перекиньте через стену, чтобы длины хватило до самого низу.
Крестьяне явно недоумевали, не вполне осознавая, что, собственно, происходит. Уильям решил им помочь:
- Смотрите! Вот вам верёвка. Слезайте и катитесь обратно как шелудивые крысы, хоть в свои деревни, хоть на все четыре стороны. Но что же с вами станет, мои дорогие, любимые солдаты? – Лунный Лорд саркастически улыбнулся. – Ведь для короля вы – не более чем источник заразы… Думаете, он оставит вас в живых? Да он уже сжёг сотни деревень в своей стране, лишь по одному подозрению в том, что их жители где-то подхватили чуму! Хотите принести ему себя на блюдечке? Давайте! Тут ведь не его страна, и сдерживаться ему абсолютно не нужно! Возможно, часть женщин даже останется жить, чтобы понести на свет потомство Аэдверских солдат. А может и нет. Кто знает буйные нравы этих наёмников?
Вокруг повисла полная тишина. Тем временем, слуги связали канат и даже успели приглашающе перекинуть его через стену.
- Ну, так что? – Уильям скрестил руки на груди. – Можете уходить. Давайте-давайте, не задерживайте друг друга! Нам ещё воевать! И у нас, в отличие от тех, кто сбежит, будут мощные стены Верденберга, о которые безуспешно разбивались иные, куда более многочисленные орды. Не тратьте моё время впустую и не мозольте глаза своей трусостью!

Тем не менее, несмотря на столь милостивое позволение покинуть опасное место, к канату отчего-то так никто и не подошёл. Так он и провисел ещё два часа… пока его не убрали.
Во всём нужно знать меру.

Раннее утро. Первые лучи солнца, край которого уже показался над линией горизонта, прорезают предрассветные сумерки, развеивая ночные предрассудки и страхи. Ветер не успокаивается – с завидным постоянством налетают на лагерь ледяные порывы, тёмные тучи медленно и величественно плывут по серому небу.
Окружающее пространство постепенно наполняется суетными звуками – конским ржанием, лязгом доспехов, командными голосами…
С неохотой Андре Бертран всё-таки разлепил глаза – им всем предстоял трудный день.
Когда капитан вынырнул в мир, покидая спокойствие своего небольшого шатра, к его бесконечному удивлению Брандон уже расхаживал среди готовящихся к штурму солдат. В сверкающих неизменно доспехах. Прежде короля практически невозможно было выманить в такую рань из постели, но в преддверии штурма… Судя по всему, даже Лерратон не мог сдержать нарастающий постепенно ажиотаж.

Андре поправил ножны на поясе, пожалев, что нет возможности сейчас оглядеть себя в зеркале и двинулся прямиком к королю. Тот лишь мимоходом взглянул на него – в голубых глазах прочно укоренилось откровенное нетерпение.
- Чума… Никому неохота подыхать от этой проклятой дряни, - услышал капитан обращённую к Брандону реплику. Судя по всему, диалог продолжался уже некоторое время. Собеседником короля оказался на этот раз Сарек – предводитель отряда наёмников, наиболее крупного среди всех примкнувших к армии по дороге. Личность самому Андре в высшей степени омерзительная. Но, как говорится, на войне все средства хороши. Приходится договариваться и с такими ублюдками.
Головорез, по всей видимости, презирал доспехи – лишь лёгкая и почти не стесняющая движений кольчуга будет служить его единственной защитой в предстоящей схватке. Вместо обычного для такого рода баталий щита, Сарек предпочёл, по своему обыкновению, второй меч. Оба его клинка – кривые ятаганы, лезвия которых нарочно покрыты отвратительного вида зазубринами. Бритый череп наёмника наглядно демонстрировал многочисленные шрамы, а в блеклых глазах этого человека капитан всегда видел лишь пустоту.

- Если мы возьмём этот замок, я заплачу. Ты получишь столько золота, сколько не видел ещё никогда в своей жизни, - проговорил в ответ Брандон, который в этот момент готов был пообещать всё ради достижения поставленной цели.
Сарек криво и исключительно отвратительно ухмыльнулся.
- В своей жизни я видел очень много золота, Ваше Величество, - титул короля он всегда произносил нарочно небрежно. А Андре в очередной раз задумался, из какой дыры выползло много лет назад это чудовище. Странный акцент и экзотическое оружие намекали на племена пустынных кочевников далёкого Юга, но, с тем же успехом, он мог прийти и откуда-то с территорий, много лет как оккупированных Артоданом. Бертран был уверен лишь в том, что наёмник – точно не уроженец Альянса.
- Ты получишь достаточно, - капитан по едва уловимым в голосе особенным интонациям понял, что король начинает терять терпение.
Сарек кивнул и, полуприсев в насмешливом реверансе, вернулся к своим. Вскоре со стороны наёмников начали доноситься крики и угрозы – капитан краем глаза продолжал наблюдать за событиями. Бритый главарь что-то орал, с ним продолжали спорить. Дальнейшие события произошли практически моментально. Сарек шагнул вперёд – почти тотчас же в его руке невесть откуда возник один из закреплённых обычно на спине ятаганов. Короткий рубящий удар сплеча, практически без замаха – и главный спорщик, торс которого оказался рассечён практически по диагонали, рухнул на землю, а остальные замолкли.
Андре словил себя на том, что несколько нервно улыбается. Столь стремительно расправы ему лицезреть прежде не приходилось.

Верденберг неприступной громадой темнел на востоке. Следуя распоряжениям офицеров, сброд, которому было суждено вскоре стать победоносной армия Брандона Лерратона, кое-как собрался в кучу. Король, взобравшийся на своего гнедого коня, несколько раз неторопливо проехал перед получившимся строем. Норовистое животное брыкалось и гарцевало, но Бран, прирождённый наездник, без особого труда успокаивал его и направлял в нужную сторону.
Андре отметил наличие в рядах доблестных воинов и подавляющего большинства наёмников – чуть позади, в стороне от остальных, стоял Сарек и загадочно улыбался. Бертран уже не в первый раз попытался представить, что будет, если он в одиночку решит выступить против этого человека. Почему-то даже в воображении капитана сокрушительную победу одерживал неизменно наёмник. Андре тряхнул головой, пытаясь собраться с мыслями.
- Солдаты! – похоже, Брандон всерьёз вознамерился поднять боевой дух своих людей воодушевляющей речью. В лучших традициях теравийского маршала Эдмунда Ронхеля, вошедшего в историю главным образом благодаря своему блистательному подавлению восстания Аренталя, которое случилось чуть более пятнадцати лет назад. – Возможно, я был не лучшим для вас королём, почти наверняка я совершил много ошибок…
Удастся ли словам Брандона поднять боевой дух армии? Изгнать из сердец страх, поселившийся там после вечернего шествия заражённых? При воспоминании о живых трупах, которые умирали окончательно с улыбкой на изуродованных болезнью губах, Андре вздрогнул.
- Но сегодня это не важно, - капитан снова отметил, насколько величественно Брандон верхом на коне и в доспехах. Особенно в те моменты, когда ветер заставляет длинные волосы развеваться. Похоже, в эти минуты он был королём в большей степени, чем когда бы то ни было прежде. – Сегодня мы здесь, чтобы покарать изменника. Вассала, восставшего против своего сюзерена. Уильяма Мунлайта, которого я долгие годы считал своим лучшим и единственным другом.

Сильный и хорошо поставленный голос короля громом разносился над строем. Андре с удивлением почувствовал, как ему передаётся воодушевление Лерратона, увидел, как загорается что-то в глазах многих солдат.
- Я лично поведу вас в бой. Сражаться за правду, за справедливость. Сражаться за своего короля! – воздетый к серым небесам меч опасно блеснул в лучах восходящего солнца. Секундная заминка, на протяжении которой успех речи оставался под подозрением… А после – приветственные крики, одобрительный гул толпы. Сарек невозмутимо продолжал улыбаться.
Андре поднял глаза и с удивлением обнаружил, что на землю неторопливо планируют белоснежные лепестки первого снега. Редкие и немногочисленные, снежинки, между тем, умудрялись нести в себе одновременно и чистоту, и немую угрозу. Белые точки почти моментально появились в густых волосах короля, обратились в капельки воды на холодной поверхности блестящих доспехов.
Казалось, всё было готово для решающего рывка. Но король ждал, с каждой минутой проявляя всё большее нетерпение. В конце концов, чудо свершилось – дряхлый старик появился из своего шатра и на удивление быстро заковылял к Брандону. Глядя на этого морщинистого и низкорослого человека, чрезвычайно сложно было заподозрить в нём хоть какой-то магический потенциал, ведь, в конце концов, даже борода его была не густой и белоснежной, а скорее - жиденькой и рыжеватой. Но, так или иначе, за неимением альтернативы именно этот реликт притащил за собой Брандон на север, именно этот старик всю ночь создавал что-то в своём шатре, вкладывая в дело без остатка все свои и без того относительно скудные силы.
В конце концов, маг всё же приблизился – Брандон, не слезая с коня, наклонился, чтобы принять от того невзрачный амулет. Осторожно надел артефакт на шею.
- Всё готово? – тихо осведомился король.
- В точности, Ваше Величество.

Брандон кивнул, тряхнул головой. И снова поднял меч. Что-то крикнул и пришпорил коня. Его крик подхватили. И строй сорвался вперёд, в едином безумном рывке устремившись на неприступные стены. Это было самое величественное и одновременно глупое зрелище, которое только приходилось видеть Бертрану. Более бездарного в тактическом плане штурма нельзя было и придумать, но… Зато всё действо выглядело так, словно только что сошло с батальной картины какого-то художника былых лет. Андре не думал – скакал, стараясь успевать за своим королём. И чувствовал, что позади него – ещё сотни людей. Пытался понять, что думают в это время на своих стенах защитники. Улыбаются или дрожат от страха?
В любом случае, очень скоро ситуация в корне изменится. Чародей не бросился следом за остальными – так и остался стоять, бормоча себе что-то под нос и производя руками странные пассы. Ещё немного. Ещё чуть-чуть. Брандон скакал впереди всех, вниз неторопливо планировали робкие и немногочисленные снежинки. Андре казалось, что он видит лица людей, маячивших кое-где над зубьями стен. Андре казалось, что все они снисходительно улыбаются.
А в следующее мгновение в небо взметнулся столб пыли – место, на котором только что находились ворота, казалось, было напрочь стёрто с лица мироздания. Из пустоты вырвался необычайно мощный магический взрыв, разрывая изнутри на куски монолитное и простоявшее долгие годы сооружение – ошмётки камня смертоносными зарядами устремились во все стороны, языки пламени унесли не одну жизнь в эти секунды.
Брандон и не думал останавливаться. Напротив, вновь вогнал шпоры в бока гнедого животного. Сильный порыв ветра отнёс в сторону пыль – стало видно печальное зрелище, которое теперь представлял из себя вход в замок. На месте ворот – бесформенные руины, оплавленная груда из камней и металла. Вместе с ними пострадали и прилегающие ко входу секции стен – не сказать, чтобы теперь перед Брандоном оказалась прямая дорога, но теперь, спешившись, можно было попытаться сходу взобраться на груду камней, в которую превратились неприступные некогда врата Верденберга.

Он оставил её одну ещё за несколько часов до восхода солнца. По телу разливалась приятная усталость - возможно, она ещё и скажется в предстоящем ему трудном дне, но сейчас Уильям Мунлайт старался думать об этом как можно меньше. Поцеловав свою возлюбленную, Лунный Лорд молча оделся и вышел, погруженный в другие, куда более напряженные размышления.
Поразмыслить действительно было над чем. В прямом столкновении, победу неизбежно одержит более тренированное и дисциплинированное войско, поэтому с его стороны было бы ошибкой целиком полагаться на высокие стены этой крепости. Пожалуй, следует подготовить ловушку: ударить так, чтобы враг, настроенный на долгое и кропотливое сражение, был ошеломлён неожиданным быстрым ударом. Детали плана битвы наконец-то оформились в единое целое и Мунлайт довольно улыбнулся, ступив на холодные камни замкового двора.
Медлить больше нельзя.
Разыскав оружейника, в этот момент зорко наблюдавшего за туманными силуэтами внутри вражеского лагеря, Уильям кратко велел ему следовать за ним. Поднять нужное количество людей тоже не составило никакого труда – пусть ополчение и повиновалось без особой охоты, но в их глазах, обращённых на Лунного Лорда, плескалась горячая жажда надежды.
Они действовали во тьме. Только так. Уил слишком хорошо знал подлость и коварство королевской крови: он превосходно помнил, как действуют монархи Аэдвера; изучил, пока был Лордом-Советником Его Высочества. В архивах Редорана хранилось множество записей… в том числе и о штурмах крепостей.
Когда-то изучивший их все досконально, Уильям теперь опасался, что один из тех же планов Лерратон попробует осуществить у стен Верденберга. Этому его учили с детства, вбивая знания пудовым молотом в головку юного наследника престола... и хотя Брандон и вырос совершенным ничтожеством, но он хорошо усвоил как, куда и самое главное - зачем посылать войска.
Заставив внутренний двор замка ожить, будто разворошённый муравейник, лорд принялся отдавать далеко не самые понятные приказы – во всяком случае, для простого люда, вряд ли видевшего в своей жизни что-то кроме сохи и плуга. И только его собственные воины да пара десятков истинных защитников крепости гоготнули и молча последовали распоряжениям Лунного Лорда, подгоняя нерадивых крестьян скорее протереть глаза, взять себя в руки и встать в строй с оружием в руках.

Верёвки были сброшены с двух сторон. Никто не рисковал задавать странному правителю вопросы - им хватало и свирепого взгляда, чтобы удержать при себе возмущение и рвущиеся наружу вопросы.
- При всём уважении, сир, - начал было Реджис, - но то, что мы делаем здесь… совершенно бессмысленно! Высота огня недостанет и до колен их лошадям, а утренняя роса так и вовсе удвоит время разгорания огненного кольца.
- Нам и не нужно большой стены - достаточно будет просто небольшого пламени. Если оно разгорится и высушит траву, то мой план сработает. Да и в любом случае… это их ненадолго остановит. Даже если они попытаются объехать препятствие, то всё равно станут мишенями для ваших стрел.
Больше Арман спорить не стал, прикинув в уме, что не понимает, зачем им вообще покидать стены крепости, которая только на его памяти выдержала несколько десятков осад.

Однако не прошло и часа, как поступил ещё один приказ от Лунного Лорда и Реджис всё же не выдержал:
- Со всем уважением к вам, милорд, но эти стены… - опять начал он, но был вероломно перебит Мунлайтом.
- Да, Верденберг хорошо укреплён, - Уил задумчиво потёр подбородок. - Но насколько я знаю нашего врага и всю его родословную… ещё ни один, я повторюсь Арман, не один из королей Аэдвера, носящих фамилию Лерратон, ни разу не сражался честно! А значит, он раздобудет магов… возможно даже нескольких. И я сомневаюсь, что ваша госпожа и её блистательный лук успеют справиться с ними до того, как случится непоправимое.
Решительность в голосе лорда убедила старого оружейника отступить, несмотря на его непреклонную уверенность в том, что названный правитель всё же зря расходует ценные ресурсы.

Крестьяне вместе с воинами проливали два масляных кольца. Одно из них находилось в пятистах метрах от замка и было разделено на три сектора так, чтобы каждый можно было независимо зажигать по мере необходимости. Второй круг был потолще, располагаясь непосредственно под стенами города.
Центральный сектор первого кольца, обильно и хорошо пролитый, должен был принять на себя большую часть кавалерии - вот почему он был около метра толщиной. Оставшиеся два боковых кольца были просто пролитой линей. Зазор между секторами составлял немногим больше полуметра - именно это, по задумке Лунного Лорда, должно было дать им необходимое время. Конечно, качество работы оставляло желать лучшего, но у них просто не было возможности сделать всё как положено, да и безумием бы стало требовать от обычных крестьян соблюдения точных норм военного искусства.
Ещё только прибыв в Верден, Уильям яро сокрушался на тему того, что вокруг замка нет ни частокола, ни даже рва. Он собирался отдать соответствующие распоряжения и задержись армия Брандона хотя бы на пару дней, их бы тотчас же встретила необычайно «зубастая» крепость. Но этого не случилось, и теперь Уильям пытался создать некое подобие таких укреплений с помощью средств, которые имел под рукой.
Когда последние приготовления были завершены и все следы пребывания людей за стенами стёрты, лорд дал своим людям пару часов на сон. Впереди их ждал очень долгий и трудный день… до окончания которого многие просто не доживут.

Рассвет пришёл внезапно. Казалось, что он только что упал в постель, как его уже будят нежные губы Ирвен и её ласкающие прикосновения, каждое из которых пробуждало желание взять её прямо сейчас, но… нельзя. На это попросту нет времени. Нежно поцеловав свою возлюбленную, Лунный Лорд провёл тыльной стороной ладони по её щеке и ласково прошептал:
- Позже… сначала мы выиграем этот бой.
Теперь Уильям знал, что под сердцем этой девушки растёт его продолжение и даже если он умрёт, его род всё равно не прервётся. На самом деле, он уже победил, хотя Брандон этого ещё не понял.
Послушавшись совета своей Северной Леди, Мунлайт оделся в цвета рода эйр Ла`Круа. Это был хитрый ход, который непременно внесёт ещё большее воодушевление в ряды его воинов. При этом совершенно не важно, что ещё вчера «войско» Верденберга мирно пахало землю… теперь они должны были защищать то, что дорого их собственным семьям, а значит – будут сражаться как львы.
Утро выдалось прекрасным. Сначала сквозь тучи пробилось солнце, поприветствовав весь мир своим светом и словно объявляя двум противникам о начале боя, а после, смущённо скрылось, чтобы найти очередной просвет в тёмных и тяжёлых, полных снега, облаках. Это был первый, но уже по-настоящему зимний снег. И пусть дом Уильяма находился несколько южнее, он знал, что этот снег уже не растает. Теперь оставалось самое трудное – воодушевляющая речь.
Ещё недавно Лунный Лорд цинично поносил толпу, в приступе отчаяния задумавшую сдаться без боя. Он не винил их. Разве может обычный человек, который лишь пару дней назад узнал с какой стороны нужно браться за меч, найти в себе достаточно мужества, чтобы посмотреть смерти в лицо? Тогда были нужны именно такие - жестокие и хлёсткие слова, способные заставить взглянуть на ситуацию под другим углом. Но сейчас… сейчас им была нужна не просто надежда, но уверенность в победе.
И Лунный Лорд знал, что способен её обеспечить.

Момент, когда войско Брандона выдвинулось на штурм, Уил нашёл наилучшим для привлечения к себе всеобщего внимания. Но… ворота! Прямо под тем самым местом, где стояли они с Ирвен! Мунлайт покачнулся - крепкая каменная кладка, практически монолитом возведённая здесь несколько веков назад, выдержала, но не без последствий. Несколько людей попадало вниз, оглашая пространство вокруг дикими криками страха. Туда же едва не улетела сама герцогиня, и только реакция воина позволила ему вовремя схватить девушку за руку и вытянуть её обратно.
В целом, потери были не велики: всего около десятка крестьян получили небольшие ранения, но они ещё вполне могли сражаться; один или два – погибли, ещё несколько оказались погребёнными заживо под обломками. Впервые Уильям благодарил Единого, что ни настоящие воины, ни Ирвен не пострадали. Однако нужно было действовать, и действовать быстро.
- Масло сюда, живо! – отдал он короткий приказ и люди, уже привыкшие подчиняться новому господину, резво кинулись вглубь замка, чтобы спустя несколько минут выкатить на свет тяжёлые бочки, наполненные смолой и маслом.
Они больше не спрашивали, что, зачем и почему. Время вопросов прошло. «Он – лорд, его этому учили. Пусть будет так, как скажет он… лишь бы я дожил до вечера!» - вот как думали сейчас солдаты, и это было только на руку Мунлайту. Ему оставалось доделать последний штришок... теперь, когда оборона должна стать ещё более жаркой, люди обязательно поймут его правильно.
- Заливайте им камни, да не жалейте! Смолу на внешнюю часть! Я хочу, чтобы камни были как можно более скользкими! И шевелитесь!
Арман легко понял идею Лунного Лорда и теперь старался привести всё в надлежащий вид. Ему самому крайне повезло: пролетев всего пару метров, он умело сгруппировался и, не смотря на свой возраст, сумел приземлиться прямо на чей-то всё ещё тёплый, безымянный труп, отделавшись лишь парой ушибов и ссадин. Излишне говорить, что настоящий воин их уже давно не считал за увечье.

Громко крикнув, Уильям привлёк к себе напряжённые взгляды солдат и вздёрнул вверх руку, сжатую в кулак.
- Сейчас, здесь, мы все равны перед лицом врага! Да, их больше и они лучше вооружены, лучше обучены. Да, им удалось проломить наши ворота! И пусть их ведёт сюда король… Но это король чужой страны! Эти люди – лишь подневольники и мародёры! Вы думаете, там остался хотя бы один рыцарь в сверкающих доспехах? – Мунлайт специально указал в сторону скачущего Лерратона. - Нет! Они идут сюда убивать! И останься вы в деревнях, было бы тоже самое! Но здесь, сейчас! У вас есть оружие, есть соратники, есть люди, которым, как и вам, есть что защищать! Свою жизнь, честь тех, - Лунный Лорд кинул взгляд на Ирвен, - кого мы любим, наших жён и детей! И мы будем сражаться за них до последнего вздоха, до последней капли нашей крови! Вы же со мной?
Дружный рёв стал ответом на его старания.
- Не слышу! Вы готовы порвать эти ходячие железки за свой дом и свою семью?
Ещё более громкие вопли одобрения разнеслись по замку.
- Так давайте же покажем этим южным мальчикам, кто здесь истинные хозяева Севера и Вольных Просторов! – Лунный Лорд обнажил свой меч и дружный рёв оглушительной волной прокатился вокруг.
В тот же самый миг, его женщина, его Ирвен, до того расставлявшая своих лучников, скомандовала первый залп.
Так началась битва за Верденберг.

Для Северной Леди эта ночь была совсем иной. Во-первых, она в отличие от крестьян, собиралась сбежать вместе с тройкой своих телохранителей в лагерь короля и попытаться провести переговоры… хотя где-то внутри и понимала, что это, как минимум, бессмысленно. И если бы не Уильям, которого больно назойливо отвлекала всё та же Елена…
К слову говоря, леди таки нашла с ней общий язык и даже подыскала для неё интересную партию, от которой целительница громко отшучивалась, но глаз таки положила. Во-вторых, ей предстояло приготовить свою часть армии к битве. И если у Мунлайта это были воины и крестьянские мужики, то девушка учила женщин как брать в руки лук. Елене тоже досталось. Она занималась подготовкой себе ассистентов для предстоящих операций и лечений. Весь замок был в бешенстве из-за монарха, что припёрся так не вовремя - ведь прошло менее суток с того момента, как последний обоз с беженцами укрылся в замке, и последний тык продовольствия занял своё место в и без того забитых складах Верденберга.
Когда же весь замок лёг спать Ирвен, в отличие от своего наречённого, не бегала вокруг замка и не готовилась к обороне путём обливания окрестностей маслом. О нет, она смотрела «сладкие» сны. Так или иначе, но лицо первого убитого тобою человека ты запоминаешь навсегда, но леди не видела его: лишь шлем, да герб. Зато теперь она точно знала, за что ещё хочет отомстить королю. За эту глупую необходимость убивать; за то, что она – прекрасная девушка, должна испачкать свои руки в кровь и всё из-за чего? Правильно, только из-за бредового желания Лерратона вернуть…
А что он, собственно, хотел вернуть? Кого? Не ёе же? Она для него потеряна. И это король должен был понять из письма.
Девушка проснулась лишь к рассвету и первое, что она сделала, так это решила разбудить своего возлюбленного лёгким поцелуем в сомнительной надежде, что эта их утренняя игра вновь возьмёт над Уильямом верх, и он будет обладать ею. Но вопреки желанию прекрасной леди, Мунлайт лишь стал собираться. У него, как у воина, были свои, куда более важные на этот момент дела.
- Надень, - тихонько начала Ирвен и наткнулась на немного озадаченный взгляд, - надень на себя доспехи моего отца и… или хотя бы его плащ. Пожалуйста. Ведь теперь ты правитель Верденберга.
Ирвен ожидала возражений, но сейчас Лунный Лорд лишь кивнул ей и послушался. Северная Леди немного озадаченно посмотрела на Уильяма. Его новый вид в чёрно-красных цветах дома эйр Ла`Круа со светлыми волосами, присущими на севере только роду Мунлайтов, выбивающимися из-под шлема, делали из благородного лорда довольно забавную и странноватую птицу, а не грозного воина. Девушка рассмеялась и на вопросительный взгляд лишь покачала головой.
- Давай я помогу тебе, - улыбаясь, пролепетала Ирвен, расчёсывая и укладывая непослушные локоны своего любимого так, чтобы даже наметанный глаз не сразу смог увидеть хвост, надёжно спрятанный заботливыми руками девушки под доспехи и плащ, дополненный к тому же большим капюшоном на случай непогоды.
К чести Роберта надо было сказать, что он ничуть не уступал юному Мунлайту в росте, разве что в плечах был немного пошире, так что доспехи были несколько более свободны, чем следовало. Мастер легко подогнал бы их за ночь, если бы вечером Лунный Лорд не был столь обижен на Ирвен за ее, так и не состоявшуюся, выходку. Он поймал её за полу плаща, когда Северная Леди уже перемахнула через бастион, и стал методично тянуть назад. Она могла уйти, но это бы означало предательство… а всё, чего так хотела девушка, так это спасти своего любимого от безумного правителя Аэдвера.
Она была готова на всё, и всё же… Уильям не отпустил её. Прижал к себе сильно-сильно, так что Ирвен уже считала, что Лунный Лорд попросту раздушит её хрупкое тело, но… нет. В тот вечер она увидела на его глазах слёзы и поняла, что никогда и никуда больше даже не подумает уходить от него. Он был для неё слишком дорог, и если в грядущей битве им суждено погибнуть, то лучше смерть от клинка, чем расставание с тем, кого она не могла называть никак иначе, кроме как: «Любимый»…
Мотнув головой и отгоняя прочь воспоминания, Северная Леди оказалась довольна результатом, после чего кивнула Уилу, что всё готово. Ей же самой доспехи помогли одеть её прислужницы, число которых, после вечера прилежного обучения стрельбе, значительно возросло. Они были готовы к бою, во всяком случае, так считала Ирвен. Ведь если ей не дали решить дело миром, то пути назад уже нет.
Выйдя из замка, Северная Леди затравленно оглянулась. Всё вроде бы оставалось на своих местах, всё точно так же, как и вчера, и всё же… что-то поменялось. Поменялись лица людей. Если ещё вчера они тряслись от одной только мысли об огромном войске, то сейчас негромко переговаривались о запасах, о том, как будут делить куш от армии южного королька и сработает ли коварный замысел нового Лорда-Правителя.
- О чём это они? – спросила она у Уильяма, но тот лишь загадочно улыбнулся, сказав девушке, что у неё замечательные и необычайно исполнительные подданные. Всё это ещё больше поставило Ирвен в тупик, но она не стала вдаваться в подробности. Раз у её возлюбленного есть план, значит всё хорошо.
Стоя на укреплениях, прямиком над воротами и лишь чуть поодаль от Мунлайта, девушка наблюдала за тем как вражеское войско готовится к выходу на её, Ирвен эйр Ла`Круа, дом. Внутри закипала какая-то ярость, желание сражаться.
- Пусть только приблизятся, и я поубиваю каждого из них, - прошипела Северная Леди за пару мгновений до того, как светило окончательно скрылось в облаках, а с небес посыпалась белая крупа.
Взрыв застал девушку врасплох и если бы не молниеносная реакция Уильяма, возможно леди бы уже не было среди живых. Но теперь она была в бешенстве. О нет, её ничуть не испугала возможность упасть. Северная Леди, всегда опасавшаяся хоть чем-то приоткрыть завесы своих тайн, показаться странной южным дурёхам, теперь же была абсолютно свободна. Наконец-то Ирвен могла вести себя как того требовали её инстинкты охотника, забыть про большую часть правил и позволить своим огненно-рыжим волосам развеваться по ветру. И, хотя её крайне вежливо просили надеть шлем, девушка настояла на своём. Теперь она была маленьким пятном пламени на серо-белом смазанном фоне. Ошибиться в том, кто это, было попросту невозможно! Зачем Северная Леди пошла на такой шаг? Наверное, точно не смогла бы ответить и она сама, просто Ирвен была уверена, что так надо.
Речь Уильяма её конечно тронула, но не сказать чтобы сильно. Скорее леди в это время думала о своей собственной. Короткие приказы, что она ещё помнила с детства. Как отец распоряжался своими людьми и теперь эти же люди крайне быстро оказались возле своей госпожи.
- Мы убьём короля, и боя не будет! – воодушевлённо произнесла девушка. – Запомните все! Если вон тот человек в самых ярких доспехах умрёт или хотя бы будет ранен… мы победим! Наёмники уйдут, поняв, что им не заплатят, а благородные лорды вернуться в Редоран, грызться за трон и корону. Вы все, помните, чему я вас учила! А теперь возьмите ваши луки, наложите стрелы и стреляйте в лошадей и всадников. Готовсь! Огонь! – вместе с этими словами навстречу кавалерии короля устремились стрелы. Параллельно с этим закончили свою работу мастеровые, пропитав камни, насколько это вообще было возможно, и начали стаскивать дрова, сооружая подобие частокола и наваливая их на камень для будущего костра.
Сама же Северная Леди забралась в одну из бойниц и вскинула свой лук. Она прекрасно видела свою цель, оставалось совсем немного. Совсем чуть-чуть – дожать последние крохи чувств, что всё ещё теплились внутри неё и поразить самую обычную мишень.

Ничего более рыцарского. Ничего более безумного. Ничего более прекрасного.
Не приходилось Андре совершать ещё никогда. Забываешь обо всём во время этой неистовой скачки – просто несёшься вперёд, раз за разом вгоняя шпоры в бока измученного коня. Превышает разумные пределы уровень адреналина в крови – испаряется страх, остаётся лишь животный ажиотаж схватки. Свистят стрелы вокруг, встают на пути кольца огня… Но всё это уже не важно.
Ты забыл. Забыл, что значит бояться смерти. Кто-то останавливается, кого-то выбивает из седла меткий на удивление выстрел. Ставшая перед стеной пламени лошадь скидывает нерадивого всадника со спины, прямо под копыта скакунов подоспевших соратников. Безумие, форменное безумие. Никто и никогда не ведёт войны так. Никто не бросается вперёд без всякого плана в едином суицидальном рывке. Никто, кроме короля Аэдвера. Брандона Лерратона.
Амулет чародея исправно работает, не пропуская пламя и уничтожая все стрелы, что попадают в зону создаваемого артефактом небольшого щита. Белый всадник, который должен был во время безумной скачки встретить свою смерть далеко не один раз, продолжает лететь вперёд, преодолевая на пути любые преграды. Андре не оглядывается – не хочет знать, сколько тел осталось лежать на земле. Сколько солдат задержалось, осадив лошадей и выжидая, пока выгорит окончательно масляная дорожка. Слух резали жуткие крики обожжённых или даже сгорающих заживо людей. Бертрану удалось проскочить первое из задуманных лордом Мунлайтом колец, отделавшись лишь лёгким ожогом ладони. Перед вторым взбунтовавшаяся лошадь выбросила его из седла – глупое животное, как видно, не разделяло боевого воодушевления всадника. Удар о землю выбил воздух из лёгких, жар и крики обрушились на Андре со всех сторон. Король скрылся, продвинувшись, по всей видимости, несколько дальше.

Это просто какой-то кошмар. С проклятьями поднимаясь на ноги, Бертран проклинал тот момент, когда Лерратон решил пощадить Уильяма ещё там, в тронном зале. Сколько проблем решила бы единственная смерть. Сколько жизней бы она сохранила…
Взгляд зацепился за одного из наёмников, что лежал совсем рядом, в грязи. В бедре парня засела стрела – тот истошно вопил, будучи не в силах справиться с чудовищной болью. Не обращая внимания на стрелы, которые беспрестанно свистели вокруг, Бертран хотел было приблизиться к парню, но опоздал. Сарек вынырнул из стены поднявшегося вокруг дыма – двигался главарь головорезов и правда с пугающей грацией. Прежде чем Андре успел догадаться о намерениях ублюдка, прежде чем успел сделать хоть что-то, чтобы намерения эти предвосхитить… Кривая сабля с хирургической точностью вскрыла горло искалеченного солдата удачи. Бертран несколько мгновений смотрел в широко распахнутые глаза умирающего, наблюдая, как вместе с кровью утекает оттуда и жизнь. Потом отвернулся. Сарек исчез. А Андре, шёпотом проклиная весь белый свет, схватил за узды обезумевшего от страха коня, который пытался пробежать мимо. Коня чужого, но какое это теперь имело значение? Штурм продолжался.

Нападавшие несли потери. Потери достаточно тяжёлые, чтобы заставить многих усомниться в возможной победе. Когда изрядно поредевшее воинство всё же достигло стен, большая часть боевого духа оказалась растеряна по дороге. Но только не для капитана. Он настиг короля у самых «ворот». Разыскал в сплошной стене из не осевшей до конца ещё пыли и дыма. Воодушевляемый слепой и неистовой яростью, одним из первых взобрался на гору обломков. Вслед за Брандоном ворвался во внутренний двор замка.
О, в этот момент Бертран мстил им за всё. Его не волновало, скольким людям удалось прорваться сквозь устроенный лордом Мунлайтом филиал ада. Не волновало, кто встанет на пути. Кожа на обожжённой ладони облезла, болью отзывалось даже мимолётное прикосновение латной перчатки. Андре ненавидел их всех в эти секунды. Он практически забыл уже, с какой целью здесь оказался и ради чего здесь сражается. Бертран просто перерубил первого крестьянина, который оказался у него на пути. Даже защита короля теперь потеряла значение – он просто сражался, выбивал свою жизнь из цепких лап смерти. Те немногие, кому удалось всё-таки взобраться на обрушенные ворота, попали под перекрёстный огонь, были встречены, к тому же, мечами и копьями. Они умирали. Но с каждой минутой наверху их становилось всё больше.
Сверкающие доспехи Лерратона покрылись багровой россыпью капелек крови – во главе передового отряда король врезался в ряды противника, беспрестанно орудуя своим смертоносным мечом. В глазах монарха по-прежнему плескалась холодная ярость, но было что-то ещё… Среди безликой массы серых людей и ничего не значащих лиц, король выискивал лишь двоих. Хрупкую фигурку Ирвен эйр Ла’Круа и серебро волос лорда Мунлайта.

Стрела, выпущенная Ирвен, неслась точно в цель, на её пути не было преград, руки девушки не дрогнули, она знала, что не может промахнуться и… в последнее мгновение, когда до Брандона оставался едва ли метр… выпущенная Северной Леди смерть растаяла. Просто испарилась, сгорев в голубой дымке. Глупо сморгнув пару раз, девушка отправила в полёт вторую, потом третью, но ни одна из них не достигла желаемой цели.

- Магия, - прошипела герцогиня. В её памяти оставались лёгкие отголоски детства, в котором Уоррис развлекал Роберта и его юную дочь, становясь вместо мишени в центр двора и создавая вокруг себя незримый защитный купол. Все лучники отца стреляли по нему без остановки, но ни одна из стрел не достигала цели, все они были обречены сгореть в пламени магических потоков. Но у всего есть свои слабые места. Отцовский маг, подохший от чумы, словно бездомная псина – был надеждой и опорой Верденберга. У этого замка всегда был хотя бы один маг. Что не удивительно ведь герцоги рода эйр Ла'Круа очень хорошо платили за службу. По этой же причине вокруг замковых стен никогда не копался ров и не выстраивался частокол из обтесанных заострённых брёвен. В них банально не было необходимости, а герцоги, под такой же защитой, что сейчас была у Лерратона, врывались в ряды врагов и сминали их своим свирепым натиском. Но у этого кажущегося преимущества есть и оборотная сторона. Маг, дающий уверенность и защиту становится и главной уязвимой точкой, определяющей, по сути, весь исход боя.

- «Маг, я должна найти мага. Ну же … мантия, где-то должен быть человек в мантии, а не в доспехах» - Ирвен никогда не понимала эту странную привычку-привязанность носителей магического дара к дорогим развевающимся тканям, не способным защитить в случае опасности. Но блуждающий пристальный взгляд так и не смог выцепить в волне воинов короля Аэдвера желанной цели.
- «Его нет? Серьёзно? Но тогда…» - девушка выпустила по Брандону ещё одну стрелу, однако эффект барьера так никуда и не делся, а потом загорелась передняя часть первого кольца и послышались десятки криков и стонов обожженных людей. Северная Леди с отвращением отвернулась и поблагодарила Единого, за то, что её зрение не позволяло увидеть, как открытые участки тел наёмников покрываются струпьями и язвами ожогов, как те становятся всё чернее и лопаются, разбрызгивая вокруг прогревшуюся, но всё ещё не свернувшуюся кровь. Но степной ветер не имел того же милосердия и к замку подлетел сначала вкусный запах разгоревшегося масла и подпаленной травы, а после он сменился отвратительный аналогом, из опалённой шерсти, сгоревших волос и штандартов, а также горящего заживо мяса.

- Все! – крикнула герцогиня, - Сменить цель! Цельтесь в рыцарей, король недосягаем для наших стрел, его защищает магия! – звучный голос девушки был услышан и разнесён по защитникам, а леди оставалось лишь одно, как можно скорее избавить Брандона Лерратона от этой защиты. Взяв четырёх лучших лучников из пятёрке переживших страшную чуму и три колчана стрел, рыжее солнце лорда Мунлайта спустилась по невидимому для нападавших участку стены. Задачей стояло проникновение в лагерь врага и уничтожение вражеского мага. Стоило Ирвен и её маленькой свите отойти на пару метров, как позади них вспыхнуло второе кольцо, отрезавшее им все пути назад. Подскакавшие к воротам рыцари бросали своих скакунов и забирались по скользким камням, оставшимся от некогда могучих ворот наверх. Встречный ветер, дующий со стороны нападавших был девушке как нельзя на руку. Он затягивал почти всё пространство темным туманом. Конечно, это мешало лучникам вести прицельный огонь, но и дало Северной Леди возможность умыкнуть скакунов, для осуществления задуманного. Да южные лошадки не шли ни в какое сравнение со своими северными собратьями, леди была сейчас не в том положении, чтобы придираться к таким сущим по своей сути пустякам. Забравшись с грацией кошки в седло она выпустила пару стрел, по особо ретивым нападавшим, что решили побороться за право поймать столь желанную королю Аэдвера добычу вперёд самого монарха и пустилась в галоп.

Всадники мчались, огибая горящую дугу и стремясь к просвету. По особому распоряжению своей госпожи, оставшийся в замке, пятый лучник, выпустил зажженную стрелу в дальний конец сектора. Пламя стремительно начало распространяться, готовясь вот-вот отрезать леди от её цели и подставить под удар «хвоста», несущегося по их пятам. Возможно, они бы даже догнали её и смогли бы вдоволь насладиться нежным телом девушки, пуская бедняжку по кругу, но не сегодня! Сегодня Единый был на стороне Ирвен эйр Ла'Круа и они успели. Пятеро всадников преодолели невидимую, пролитую маслом черту в самый последний момент, оставив преследователей гореть в огне. Пришпорив своего скакуна ещё сильнее, девушка неслась вперёд. Прекрасные белые снежинки сейчас казались ей колючими ледяными иголками, что немилосердно вонзались в её разгоряченное от скачки и адреналина лицо. Она неслась на всех порах. И, хотя, до лагеря было почти полчаса езды, Северная Леди отчаянно надеялась успеть туда гораздо раньше. Пусть она вернётся назад лишь, когда всё будет кончено, пусть не сможет увидеть смерть одного из самых близких для неё людей, но она поможет, уравняет их шансы, а ещё … Ирвен знала, что оставшийся в замке лучник исполнит прямой приказ своей госпожи, чего бы ему это ни стоило!

Уильям без особого труда разглядел фигуру в доспехах, некогда сияющих, сейчас же покрытых гарью, кровью и ошметками налипшей плоти. Сражение развивалось лучше, чем он изначально предполагал, и ополчение всё ещё сдерживало противника – пусть с трудом, не имея опыта настоящего боя и лишь с едва ли двадцатью часами тренировок, но они держались.
«А ты идёшь прямо в ловушку, мой друг».
Если бы Единый существовал и мог заглянуть в душу к лорду Мунлайту, он бы увидел, насколько тот нехотя поднимает оружие против человека, которого знал всю свою жизнь. Но выбор был сделан уже давно. Уильям бы предпочёл избежать смерти короля, однако только полный идиот последует по пути уже давно потерянных воспоминаний во время битвы.
- Поджигай!
По его приказу, лучники обрушили град огненных стрел по груде развалин, в которую превратились ворота и примыкающие к ним секции стен. До того, как Брандон во главе своего клина рыцарей не врубился в защиту гарнизона, у оглушённых, ошалевших, но подгоняемых суровыми затрещинами воинов замка было достаточно времени, чтобы щедро полить маслом новоиспечённую преграду. Огненные потоки пламени вспыхнули, мгновенно заставив часть наседающих воинов Брандона в панике заорать, когда полыхающее пекло начало пожирать закованные в броню тела. Мгновенно запахло мерзкой вонью горелого мяса. Прямо на его глазах, величественный рыцарь, долгие годы тренировавшийся убивать для своего короля, обхватил голову руками, отшатнулся немного в бок, пытаясь сбить огонь со спины и шеи… но те невезучие, кто перебирался во внутренний двор как раз во время начала пожара, в панике напирали вперёд, не разбирая ни своих, ни чужих. Благородного рыцаря сбили на землю; он упал, попытался было встать, но напоролся на меч ополченца, легко нашедшего путь к беззащитным мышцам шеи.

Естественно, это было лишь временное преимущество.
Лунный Лорд прекрасно понимал, что хоть отряд Брандона, успешно прорвавшийся внутрь замка и оказался отрезан от подкреплений, у его воинов всё ещё был огромный боевой опыт. Через какое-то время огонь угаснет, и тогда они получат новое подкрепление. Вместе с тем, ополчение имело весьма высокие шансы сбросить нападавших прямо в полыхающее пламя и взять голову короля-безумца, в погоне за женским сердцем оставившего свою страну на растерзание чуме.
Естественно, если Уильям и его отряд гвардейцев их поддержат.
Когда контратаку возглавит лично Лунный Лорд, даже самые трусливые почувствуют победу, до которой – всего ничего, нужно лишь обхватить копьё покрепче и в едином порыве двинуться вперёд, насаживая врага на острые наконечники, точно диких животных на вертел. Можно сказать, что вся битва была сценой, в которой победу получал тот, кто лучше всего расставит соответствующие декорации.
Подняв щит, Уильям защитился от удара взбежавшего на стену солдата Брандона и одним быстрым движением ткнул его клинком в живот, заставив нападавшего оступиться и свалиться со стены вниз. Кейн и его люди уже выступили на его защиту, без труда оттеснив разрозненные группки воинов прочь. Вскоре со стены подоспело подкрепление, и дорога вниз оказалась свободной.

- Кейн, и вы все! За мной! Ирвен, ты…
Уильям оглянулся.
Его возлюбленной нигде не было видно.
Но… Ирвен же стояла прямо тут! Всего несколько минут назад!
Он смотрел вокруг точно раненный зверь, разом забыв о сражении, в котором решалось их будущее, о людях, которые связали с ним свои судьбы. Точно безумец, Лунный Лорд оперся руками о стену и свесился вниз, пытаясь сквозь вязкие облака дыма разглядеть силуэт своей Северной Леди.
- Милорд! - Кейн схватил его за плечо, но Уильям сбросил его руку с рычанием.
- Где она?!
- Кто?... – начал было гвардеец, но почти тут же осёкся. Не требовалось особого ума, чтобы понять, кто именно ворвался в мысли его лорда.
Для Кейна, привыкшего видеть Мунлайта холодным и расчётливым, такая внезапная вспышка страха была по-настоящему пугающей. Он хотел выжить в этом бою… но было похоже, что Лунный Лорд терял голову всякий раз, как только безопасность Ирвен оказывалась под угрозой.
Внезапно Уильям издал тихий, сдавленный стон. Закусив губу, он смотрел на удалявшуюся прочь группу всадников, и даже сейчас мог разглядеть среди них хрупкую фигуру девушки в эльфийских доспехах.
Кейн мог лишь предполагать, насколько сильно связаны эти двое друг с другом, но сейчас для таких эмоций просто не было места. Вновь схватив Мунлайта за плечи, воин заглянул ему в глаза и увидел лишь волнение и боль, ведущие вслед за сбежавшей герцогиней Верденберга. Подумав, что он об этом ещё не раз пожалеет, Кейн как следует размахнулся и со всей силы двинул высокого лорда в лицо.
…

Судя по тому, как ошалело посмотрел на него Мунлайт, он ожидал этого в последнюю очередь.
- Какого чёрта?!
- Это вы какого чёрта тут делаете?! – ему пришлось повысить голос, чтобы перекрыть шум сражения. – Идёт бой и наши жизни зависят от вас! Так что, наконец, возьмите себя в руки и пошевеливайтесь!
В глазах Уильяма на мгновение промелькнула такая жгучая злость, что Кейн невольно отступил на шаг назад. Мунлайт скрежетнул зубами. Поняв, что теперь следует тщательно соблюдать субординацию, Кейн вытянулся по струнке смирно в ожидании приказов.
- Мы ещё к этому вернёмся, капитан.
Перехватив щит поудобнее, Уильям резко обернулся и рванул по лестнице вниз. Кейн и остальные последовали за ним.
Пусть это всё ради неё…
Нет, именно потому, что всё это ради неё, сейчас он должен забыть об Ирвен и сосредоточиться на битве.
Что бы она ни собиралась сделать, у неё была на это причина. Лунный Лорд мог лишь верить своей возлюбленной и сквозь кровь и оборванные жизни, завоевать для них обоих право жить свободно на бесконечных Вольных Просторах.

Их отряд волной обрушился на фланг короля. Уильям орудовал сверкающим серебряным мечом, точно лёгкой ветошью; едва коснувшись, острое лезвие вспарывало закованные в сталь фигуры и беспрепятственно погружалось в мягкую плоть. Когда он одним ударом снёс голову с плеч у какого-то воина с топором, пытавшегося преградить ему путь, и поток крови щедко окатил его доспехи, со всех сторон – сначала тихо, но затем всё более и более громко, зазвучали голоса.
Они кричали.
- За Верденберг! За Верденберг! За Верденберг!
Уильям словно бы разом стал знаменем. Героем, вселявшим в сердца друзей надежду, а в сердца врагов – один лишь безжалостный ужас. Всем своим видом он напоминал яростного демона битвы: в посечённых доспехах, но невредимый; с чужой кровью на лице и нерушимым отрядом из десяти гвардейцев за спиной - к нему, как к пылающему костру посреди ночи, тянулись защитники этого одинокого замка… и он вёл их вперёд. К победе.
Естественно, Брандон его заметил. Он рвался к нему, но повсюду встречал яростный отпор. Ополченцы держали строй, со всех сил били своими длинными копьями, сохраняя дистанцию, но каким бы ни было сильным его желание скорее наказать предателя, королю потребовалось какое-то время, чтобы оказаться с Мунлайтом лицом к лицу.
Тейн и Разиэль – братья фехтовальщики, годами отрабатывавшие работу в паре, застыли по бокам от своего лорда, держа наготове длинные, каплевидные щиты. Уильям глубоко вздохнул, поднимая свой меч для удара; словно бы предсказывая близкую развязку, «Полуночник» полыхнул ярким светом и Лунный Лорд внезапно почувствовал их единение друг с другом. Он направил свой разум по лезвию эльфийского клинка, посмотрев в ненавидящие глаза короля холодным взглядом светлых глаз.
- Прощай.
Отбросив в сторону воспоминания, когда-то крепко, очень крепко связывавшие Уильяма Мунлайта и Брандона Лерратона, Лунный Лорд сделал шаг вперёд и позволил «Полуночнику» нанести первый удар.

Кейн никогда не видел своего лорда таким до странного сильным, как сейчас. Гвардеец был умелым бойцом, отдавшим свою жизнь постоянным тренировкам на плацу, но теперь он просто… просто не успевал.
Лорду Мунлайту нужна охрана – так думал капитан. Его нужно защищать от угроз. Но правда была в том, что Лунного Лорда сейчас было просто не остановить. Гвардейцы лишь шли за ним, поднимая свои щиты, чтобы раз за разом отражать новые удары, пока Уильям сверкающим метеором прорубал им дорогу к королю Аэдвера.
Те же, кто как Кейн, увлеклись схваткой и отстали всего на одну минуту – тех уже не было рядом с Мунлайтом.
Его меч окрасился кровью; Кейн легко и размеренно дышал, блокируя удары врагов своим круглым щитом. Затем следовала контратака. Танец продолжался ещё какое-то время, пока гвардеец не пронзил грудь очередного противника длинным узким мечом. Затем он поднял голову, почувствовав на себе чей-то взгляд.
Новый враг. Он выглядел сильным и абсолютно точно разъярённым. Хрипло расхохотавшись, Кейн оттолкнул ногой труп только что убитого солдата и бросился на Андре, размахивая своим клинком из стороны в сторону.

Картина войны.
Крики сгорающих заживо людей, хрипы раненых или уже обречённых, вой раздираемых жуткой болью на части солдат. Пламя, силами защитников Верденберга взметнувшееся огненным столпом к небесам, испепеляющее встающие на его пути редкие хлопья первого снега. Холод и жар. Контраст чудовищный, контраст впечатляющий.
Звон стали и крики. Крики ужаса, полные ярости кличи. Настоящая мясорубка, развернувшаяся во внутреннем дворике не так давно практически мёртвого замка. Королевские солдаты оказались в ловушке – вспыхнули смертоносным огнём камни разрушенных магическим взрывом ворот, стена пламени отрезала путь подкреплениям, со всех ног спешившим авангарду на помощь. Но воины продолжали сражаться. Искусно, жестоко, свирепо. С яростью загнанных в угол зверей. Явственно демонстрируя своё качественное превосходство над количественно превосходящим противником.
Куда более аккуратно и редко стреляли теперь лучники, всё ещё остававшиеся в некотором количестве на стенах – сложно было отличить друзей от врагов в этом хаосе из ещё сражающихся и уже изувеченных тел.
Настоящий кошмар, порождающий непреодолимое желание бежать отсюда. Спрятаться как можно дальше и как можно скорее. Кошмар, смотревшийся неуместно на фоне холодного величия равнин сурового севера. Кошмар, целиком поглотивший спокойствие этого судьбоносного утра, постепенно переходящего в день.

Андре Бертран убивал в самой гуще разбушевавшейся схватки. Умирали люди вокруг, падали на землю друзья и враги, но всё это давно потеряло значение. Стёрлись моральные преграды, отступили назад размышления и тщетные попытки сохранять человечность. Люди для солдата из людей превратились в безликих врагов. Убивай или убьют тебя. Философия на поле битвы предельно проста.
Капитан принимает на щит удар копья медлительного защитника замка – небрежным взмахом перерубает деревянное древко. Следующим выпадом пронзает насквозь горло незадачливого противника – брызжут алые капли, гармонично вплетаясь в белоснежную гамму первого снега.
Андре устал – всё с большим трудом поднимает меч снова и снова. Его измотал этот штурм, вымотало постоянное напряжение, ослабила бессонная практически ночь. Капитан личной гвардии короля Аэдвера просто ненавидел эту войну. Ненавидел Ирвен, Мунлайта, бессмысленность бойни, развернувшейся в полную силу вокруг.
И, в то же время, он чувствовал, что история, начавшаяся довольно давно, всё же подходит к своему логическому завершению. Бертран не мог оценить общий успех Лерратона в бушующей схватке – со своей позиции не мог должным образом проанализировать ситуацию. Его область зрения сузилась до крошечной точки на конце меча, его глаза бесстрастно фиксировали теперь только объятое яростью или страхом лицо очередного противника.

Он потерял из виду Брандона, не цеплялся практически взгляд за мельтешившие вокруг плащи чёрного цвета. Давно перестал он обращать внимание на стрелы, всё ещё проносившиеся иногда с характерным свистом где-то неподалёку. Бертран просто делал свою работу. Не задумываясь о мотивах и перспективах.
Андре не обратил особенного внимания на очередного врага – не удивился, когда с воплем бросился на него очередной головорез Мунлайта, неистово размахивая над головой длинным клинком. Привычно уже принял на щит первый удар – онемела моментально рука от его чудовищной силы. Вслед за первым последовал следующий. Ещё и ещё. Новый противник набросился на Бертрана со свирепством настоящего урагана. Вновь на щит, снова отразить опасный выпад клинком – запоздало Андре начинал понимать, что среди неуклюжих крестьян ему наконец попался настоящий соперник.
Оппонент не оставлял ни времени ни возможности для ответной атаки – с мрачной решимостью капитан парировал снова и снова, шаг за шагом отступая назад, но упорно выжидая ошибки противника. Тот не сможет поддерживать натиск такой силы достаточно долго.
Вот оно – кажется, атаки стали менее яростными. В предвкушении Бертран зарычал – рванул внезапно вперёд, отводя своим клинком меч соперника вниз и пытаясь мощным ударом плеча сбить того с ног.

Не было времени думать сейчас о гуманности, о бессмысленности этой войны или, скорее, этой чёртовой бойни. Либо ты, либо тебя – это правило Андре уяснил для себя хорошо. Гнев и ярость беспрестанно клокотали внутри – когда человек, возглавлявший солдат мятежного лорда оказался под ним на земле, Бертран не колебался даже мгновения. Сплелись вместе оба меча, погребенные под массой человеческий тел – высвобождение клинка отняло бы секунды, практически бесценные в сложившемся положении. Почти моментально ложится в руку небольшой кинжал, который капитан предусмотрительно носил годами в ножнах на голени – теперь ничего не стоит вогнать лезвие в горло или глазницу трепыхавшегося противника…
Но Кейн умудряется каким-то невероятным образом извернуться, сбросить с себя растерявшегося Андре и нависнуть над ним тёмной громадой. Носком тяжёлого сапога раздробить запястье Бертрана, выбивая, тем самым, опасный в потенциале кинжал. И просто вцепиться стальной хваткой в открытое горло, вдавливая Андре в землю и силясь сломать тому шейные позвонки.
Секунды борьбы, от которой неистово колотится сердце. Секунды борьбы, заглушившей все звуки схватки вокруг. Десятки людей, убивавших и умирающих, слишком занятых своими жизнями, чтобы вмешаться или помочь. Андре сопротивляется, пытается отбросить врага, пальцами хоть немного ослабить стальные тиски. Тщетно. Свет меркнет, багровые пятна пляшут перед глазами. Елозят обожжённые пальцы по грязи, смешанной с кровью и снегом, в попытке нащупать хоть что-либо, способное хоть как-то помочь.
Всё бесполезно. Вся жизнь не желает проноситься перед глазами – только отдельные кадры… Холодная и многообещающая улыбка Ирвен на злополучном балу. Воодушевляющая речь Брандона Лерратона… Бертран, расслабившись, прекращает борьбу. Позволяет затопить сознание спасительной темноте…

Ирвен.
Бегут, сплетаясь в сплошной поток времени, минуты бешеной скачки. Полыхает стеной кольцо огня позади, словно в замедленной съёмке планируют, кружась, снежинки к далёкой земле. Вдалеке вздымаются величественно белоснежные горы, танцует в порывах ветра зелёная трава местных равнин – вот он, истинный Север. Такой родной и до боли знакомый. Остаётся позади замок, объятый кровавым безумием – остаются вне досягаемости люди, которые ей дороги. Судьбы которых с минуты на минуту окажутся окончательно решены.
Южная лошадь одного из солдат Лерратона, конечно, не идёт ни в какое сравнение с породистыми скакунами здешних равнин, но в сложившейся ситуации выбирать особенно не приходится. Топот копыт позади свидетельствует незримо о наличии мчащегося следом эскорта.
Впереди маячит, постепенно всё приближаясь, палаточный лагерь Брандона Лерратона. Короля, зашедшего ради неё так далеко. Короля, в которого она без тени сомнений не так давно всаживала стрелу за стрелой. Несмотря на огромную скорость, эта скачка состояла из минут полного почти что спокойствия, столь неестественного в свете происходящих совсем неподалёку событий.

Была ли это попытка сбежать от необходимости что-то решать? Способ спастись от нежеланной возможности выбирать, предоставив возможность другим сделать выбор? Представлял ли по-прежнему хоть какую-то угрозу сейчас маг Лерратона? В пении ветра не было слышно ответа ни на один из этих вопросов. Впрочем, один из них, быть может, мог прояснить укутанный в мантию дряхлый старик.
Палаточный городок встречал тишиной – устремившись в свой рыцарский штурм, Брандон не соизволил оставить здесь даже несколько человек для охраны. Один шатёр за другим встречал пустотой – пока Ирвен не обнаружила искомое, откинув небрежно очередной полог.
Старик, скрючившись, сидел на подушках в дальнем углу – дряхлый и немощный, лысеющий и седой. Устало поднял глаза на вошедшую девушку – при виде её со стоном и кряхтеньем встал на ноги. Было заметно, что проведённая в рекордные сроки серия заклинаний окончательно его измотала, лишила всех практически сил. С неимоверным трудом чародей распрямился, глядя на кончик стрелы Ирвен с истинно чародейским высокомерным величием. Он даже не пытался делать какие-то пассы или что-то шептать, просто смотрел исподлобья на девушку – смертельная усталость плескалась в глубине блеклых голубых глаз.

Уильям.
Сверкающим штормом прорывался Мунлайт сквозь ряды отчаянно сопротивлявшихся защитников и яростно наседавших королевских солдат. Воодушевляя первых и безжалостно сражая последних. В глазах лорда горел опасный огонь, братья-телохранители ограждали Уильяма от опасности не в меньшей степени, чем защищал от стрел магический амулет короля. Никто не мог устоять на пути этой силы – они просто сметали каждого, у кого хватало смелости пробовать.
Подобно воплощению смертоносной в своём величии справедливости орудовал огромным двуручником и сам Лерратон, буквально прорубая в не слишком стройных рядах защитников кровавую просеку. Враги сторонились огромного короля в уже багровых доспехах, страшились его разящего беспощадно меча, бежали, спасаясь от королевского гнева.
Он был действительно в своей стихии, Брандон Лерратон, всегда бывший куда лучшим солдатом, чем королём. С кривой усмешкой на красивом лице он стремительно сокращал количество и без того немногочисленных защитников крепости, воодушевляя всё ещё окружавшую монарха горстку солдат.
Рано или поздно эти двое должны были встретиться. Лёд и огонь. Гнев и ненависть. Они рвались друг к другу, прорубая себе путь сквозь дебри разбушевавшейся битвы. Брандон видел серебряные волосы своего врага, прорывался навстречу. Ярость по-прежнему горела холодным огнём в бездонной глубине голубых глаз. По-прежнему развевалась величественно роскошная грива иссиня-чёрных волос.

Пропал из виду Бертран, но в эти секунды короля мало что волновало. Краем глаза он отмечал, как смертоносной тенью порхает по полю боя Сарек, собирая кровавый урожай своими мерзкими ятаганами. Видел, как лысый наёмник играючи разделывает очередного противника, как сходится в схватке с каким-то седым стариком…
У Армана Реджиса, верного оружейника и старого друга покойного Роберта, не было ни единого шанса. Опытный и умудрённый годами солдат, по прошествии лет потерявший прежнюю форму, достойно показывал себя во время сражения благодаря дисциплине и выучке, приобретённой за годы безукоризненной службы… Но против безжалостного наёмника внезапно оказавшийся в одиночестве старик устоять просто не мог. Он ловко парировал первый ятаган Сарека своим мечом, тут же угодившим в ловушку одной из подлых зазубрин… А покрытый шрамами убийца невозмутимо вогнал свободной рукой в брюхо Армана второй ятаган. И с садистским наслаждением наблюдал, как меняется выражение лица старика, пока выходит назад нарочито медленно лезвие, цепляя зазубринами всё большее количество внутренностей.

- Покончим с этим, Мунлайт, - с ненавистью прохрипел Лерратон, встречаясь, наконец, с мятежным лордом лицом к лицу. Не обращая внимания на застывших по обе стороны от Уильяма близнецов, король решительно шагнул вперёд, удобнее перехватывая обеими руками огромный двуручник.
Первый мощный удар обрушился на лезвие меча Уильяма по широкой дуге – выбив при столкновении с «полуночником» несколько искр, заставил Мунлайта на шаг отступить.
- Я доверял тебе! – выкрикнул Брандон, вновь наступая и парируя на ходу выпад правого близнеца.
В голубых глазах в совершенно невыразимую гамму эмоций сплетались ненависть, боль и обида.
- Я считал тебя другом! – ещё одна размашистая атака, отражение которой тупой болью отозвалось в руке. Сражение по-прежнему бушевало вокруг, но отдельные стычки как-то разом потеряли свою локальную значимость.
- Я позволил тебе после всего живым убраться из проклятой столицы, – Брандон наседал, в каждый новый удар вкладывая всю свою ненависть, заставляя Уильяма отступать назад снова и снова.
Это мало напоминало тот спарринг, в котором эти двое любили сходиться в годы ушедшего детства. Во время этих дружественных, а иногда и не очень, стычек на затупленных специально для тренировок мечах, победа доставалась кому-то из них с переменных успехом. Теперь же пришло время финального столкновения, места для игр в котором уже не осталось. Столкновения, в котором многократно возросли ставки. Столкновения, в котором проигравшего ожидала лишь смерть.
- И как…
Удар.
- Ты…
Выпад.
- Поступил со мной…
Стремительная серия сокрушительных атак Лерратона.
- Грязный ублюдок?!
И снова Брандон бросается вперёд, с удивительным мастерством отражая все попытки близнецов до него дотянуться. Наседает практически беспрестанно. Никогда прежде Мунлайт не видел, чтобы в стиле его бывшего друга и действующего короля столь искусно сочетались защита и нападение. Определённо Лерратон под влиянием эмоций изрядно поднял сегодня свой уровень фехтования, выводя на новые высоты свой агрессивный стиль, не лишённый, конечно, определённых изъянов.

Кейн сплюнул на землю. Во рту чувствовалась кровь, но жар адреналина буквально тут же взметнул его над землёй, заставив поднять меч в поисках нового врага. Последний взгляд на тело…
«Ты хорошо сражался».
Отсалютовав павшему противнику, Кейн бросился в бой.
Очень скоро, лорду Мунлайту может вновь понадобиться его помощь.

Изящным движением заставив громоздкий двуручник Брандона лишь немного скользнуть по лезвию своего сверкающего клинка, Уильям Мунлайт коротко огрызнулся:
- Будто меня это волнует.
Сейчас, когда они говорили языком мечей, Уильям смог наконец-то отрешиться от бесполезных мыслей, лишь попусту тревоживших его разум.
Взгляд Лунного Лорда был подобен застывшему пламени.
Сожалел ли он, что всё закончится именно так? Действительно, сожалел. И если сегодняшний день принесёт ему победу, тогда он возложит на могилу короля ветку вечнозелёного кипариса – как память о том времени, которое они провели вместе. Он сохранит в своём сознании только лучшие его черты: доброту, по-прежнему существующую в глубине сердца Брандона – когда-то благородного юноши, поглощённого призрачным ощущением богатства и власти, которые давали ему королевские регалии; помнил он и непринуждённость, с которой Лерратон относился к недостаткам своего друга. Брандон не боялся протянуть ему руку, когда Уильям в этом нуждался; не боялся быть осмеянным другими мальчишками, презирающими Мунлайта за его слабое и болезненное тело.
Если бы Уильям захотел, он бы вспомнил всё это…
Но когда-то горевшее пламя дружбы ныне было скованно льдом.

Эльфийский меч-бастард пел, танцуя в руках Лунного Лорда. Он казался призраком, с непостижимой быстротой мелькающим в десятке мест одновременно. Чудовищная комбинация стальной воли и холодного разума – «Полуночник» торжествующе сверкал, находя даже самые незначительные, слабые места в обороне противника и монотонно, медленно и постепенно сплетая воедино узор своей будущей победы.
Брандон был разъярённым вепрем, в бездумной ярости сметающим всё на своём пути. Уильям был саблезубым тигром, хладнокровно выжидающим момент для единственной, последней... смертельной атаки.
Лунный Лорд не боялся отступать.
С чего бы ему это делать, когда с каждым шагом Брандон всё дальше и дальше вгрызался в ряды защитников Верденберга, растягивая собственное построение и против воли ведя людей за собой? Прямо сейчас он - великий король, Брандон Лерратон, находился на острие атакующего клина… и с каждой секундой вокруг было всё меньше его сторонников.
- Посмотри на себя, Брандон, - когда Разиэль сблокировал очередной удар Лерратона и тем самым выиграл немного времени для своего лорда, Уильям сместился в сторону, с быстротой молнии взметнув лезвие собственного меча. – Я сражаюсь за девушку, которую люблю. Защищаю этих людей.
Свистнул рассекаемый воздух. Острие «Полуночника» всего на сантиметр прошло от левого глаза короля, в последний момент дёрнувшего голову в сторону. Лунный Лорд вернул меч на исходную позицию, готовый тут же нанести новый удар.
- Но что ты здесь забыл? – во взгляде Мунлайта промелькнуло разочарование. - Где же твоя страна, король?

Король не произнёс больше ни единого слова. Желанная победа, впервые оказавшаяся столь волнительно близко, в то же время была и недосягаемо далека. Прошли те времена, когда два мальчика сражались на турнирных мечах. Когда наградой для победителя была лишь мимолётная слава, исчезавшая с наступлением каждого нового дня. Те времена канули в прошлое безвозвратно – отступили детские годы, смытые в бесконечность волной крови и стали. Люди вокруг не просто наблюдали теперь за схваткой принца и лорда – нет, теперь они умирали во славу своих повелителей, отстаивая непонятные им самим идеалы. Стоны и крики, ярость и боль – симфония звуков, ставшая аккомпанементом к чистому пению обоих клинков.
Всё изменилось – ведь не тупили теперь сталь мечей оружейники. Ведь каждый в глубине души уже понимал, что для одного из них путь закончится здесь – на дымящихся руинах замка, затерянного на равнинах Вольных Просторов. Единственный удар мог решить теперь всё. Положить конец изрядно затянувшемуся противостоянию противоположностей. Когда-то их стили прекрасно дополняли друг друга – яростный напор Брандона Лерратона и смертоносная защита лорда Мунлайта. Однако, в этом поединке всё было иначе. Противоположности слились в чарующем танце – зрелище настолько великолепном, насколько и смертоносном.

Брандон молчал, полностью сосредоточившись на схватке. Наступал всё с тем же мрачным ожесточением, но, впрочем, уже не выкрикивая никаких громких лозунгов. Впервые за всё время своего похода он действительно ощутил дыхание смерти, прочувствовал, что игры на самом деле закончились. Один шаг, одно неверное движение – и всё будет окончено. Лерратон слишком хорошо знал стиль своего противника – потому наступал, обрушивая на «полуночник» град беспрестанных ударов, не давая Мунлайту возможности перевести дух и сосредоточиться. Он понимал, что стоит лишь немного уменьшить натиск – и Уильям без труда перехватит инициативу. Этого Лерратон на самом деле боялся.
Пропал куда-то верный Андре, редели ряды королевских сторонников. Ураганный напор Брандона по-прежнему не ослабевал, но с каждой секундой ему противостояло всё больше противников. Проблем доставляли и проклятые близнецы, не отступавшие ни на шаг от Мунлайта – но даже схлестнувшись с ними одновременно, Лерратон умудрялся заставлять врага продолжать отступление. Очередной сокрушительный удар отсёк кисть правому близнецу – стоило тому немного замешкаться, как король тут же безжалостно его покарал.
Едва зародившийся в горле крик Разиэля прервался – огромный двуручник с размаху обрушился на беззащитную шею.

Сарек наслаждался бушующей схваткой. До этого момента он неоднократно жалел, что пошёл следом за королём, тщательно скрывал злобу на нерадивых союзников за вежливой маской. Но когда началась настоящая битва, этот завораживающий в своём безумии штурм… Наёмник проникся. Плясали кривые мечи – покрытые жуткими зазубринами лезвия пели, впиваясь в плоть и оставляя на телах рваные раны. Над задымленным двориком некогда неприступного замка носилась смерть, безжалостно орудуя огромной косой. А Сарек смертоносной тенью скользил среди распавшихся на отдельные группки солдат, не особенно озабоченный тем, кого именно и зачем он сейчас убивает. Бритый наёмник ни на секунду не остановился – лишь зафиксировал смерть Андре расчётливый разум, а кривые мечи радостно бросились навстречу очередной жертве.
Кейну, что спешил на помощь своему лорду, добраться к нему уже было не суждено.

Лерратон наступал, уже привычно обрушивая на меч противника удар за ударом. Ещё немного – и не выдержат нагрузки даже стальные мускулы могучего короля. Собьётся дыхание, потеряется ритм. Тогда всё закончится. Годы праздности вполне давали знать о себе. Сверкающие доспехи короля покрывала корочка запёкшейся крови, усталость наложила отпечаток на хищный блеск в глубине глаз. Свирепая синева померкла – Брандон боролся из последних сил, начиная уже постигать неминуемость своего поражения. Он даже током не понял, что на самом деле произошло. Просто очередную атаку отразить Мунлайт не успел. В этот момент Брандон ни на что не рассчитывал – наносил удар, ожидая встретить привычное сопротивление, услышать знакомый лязг стали.
Но произошло нечто иное. Не встретив отпора, огромный двуручник обрушился на плечо Лунного Лорда, удачно соскользнув в сочленение выкованной искусными кузнецами брони и играючи разорвав звенья кольчуги. По инерции сталь проникла и глубже, заставив Уильяма вздрогнуть, выпустив меч.
Битва вокруг словно замерла, зависнув во времени. Изуродованный жуткой раной Мунлайт пошатнулся, а Брандон по-прежнему не мог осознать, что уже победил.

Сознание Уильяма полыхнуло во вспышке боли. Сперва он даже не сообразил, что именно произошло – пальцы всё ещё были напряжены, пробуя сжать рукоять «Полуночника», которая уже давно вывалилась из рук; мышцы с ослиным упрямством пытались двинуть плечи вперёд, завершая движение фехтовальщика. Окружающий мир сузился до кончика клинка Брандона и крови, щедро льющейся по его доспехам.
Наконец, Лунный Лорд понял, что умирает.
В мыслях стремительно промелькнула вся его жизнь. В реальности, это заняло всего мгновение. Даже меньше мгновения – но не для него.
Уильям отчётливо вспомнил своё детство: Ирвен – такой, какой он её встретил в первый раз. Брандона… другие моменты, которые уже давно стёрлись из памяти. Вспомнился запах чернил, которыми он недавно писал письмо своему отцу. Лунный Лорд словно бы воочию почувствовал себя сидящим в той комнате - слышащим лёгкое поскрипывание пера по пергаменту, сосредоточенный, погруженный в собственные мысли. Элегантные завитки плавно ложились на поверхность чистого листа. Он мог бы даже прочитать его, если бы только захотел... вот только послание на этот раз было иным.
И адресовано было другим людям.
Уил сделал над собой усилие, продираясь обратно в реальный мир сквозь дебри иллюзий.

- Ты… дурак… Брандон, - прошептал Мунлайт, ещё больше насадив себя на меч и наклонившись к самому уху короля. – Она тебя… никогда… не полюбит. Ты проделал весь этот путь… из-за… ничего…
Его глаза медленно закрывались. Лицо Уильяма выглядело почти умиротворённым – странное ощущение для человека, находящегося на пороге смерти.
«Ирвен…»
Последняя мысль подобно колоколу билась во тьме его сознания.
Ирвен, Ирвен, Ирвен, Ирвен…
Даже сейчас, когда окружающие краски сливались в сплошную серую круговерть, улыбающееся личико девушки стояло перед его глазами. Уильям поднял руку, чтобы отвести мешающиеся пряди волос в сторону и ласково коснуться её щеки.
- Прощай…
Тело Уильяма Мунлайта обмякло.
На его губах навсегда застыла улыбка.

Лерратон оттолкнул в сторону тело своего лучшего друга - разжал пальцы, прежде сжимавшие рукоятку меча. Лунный Лорд завалился на землю, а безоружный король остался стоять на ногах. Несколько подоспевших своевременно рыцарей тут же окружили, защищая, монарха – втаптывая в грязь тело второго, сражённого шальной стрелой, близнеца. Брандон молчал, наблюдая, как дрогнули и без того не слишком стройные ряды защитников замка. Как его рыцари стальной лавиной врезались в разрозненные теперь отряды крестьян, оставляя за собой кровавую просеку из поверженных тел. Бой продолжался, но победитель теперь уже был предрешён.
Мраморной статуей посреди всего этого безумия застыл Лерратон. И в голубых глазах короля в этот момент можно было заметить всё, но только не торжество.

Леди Ирвен, она была похожа на деву битвы из древних сказок. Растрепанная копна огненно-рыжих волос, часто вздымающаяся от долгой скачки и поисков грудь и холод казалось бы вечно тёплого янтаря, застывший сейчас в глазах Северной Леди. Она скептически осмотрела мага – её маленькую надежду, искорку, что должна была помочь разрешить конфликт, снять защиту с неуязвимого монарха и дать её лучшему лучнику шанс сделать то, чего не смогла сама воительница. Чего при всём своём желании она не сможет никогда!
Леди хотела высказать этому старику все, что о нём думает, сказать, как ненавидит этого, в общем-то, совсем подневольного человека, когда в памяти всплыло недавнее, но кажущееся теперь таким далёким ощущение смерти, что она испытала благодаря другому магу.
- Я отомщу! Найду его и отомщу! – тихо прошептала про себя Ирвен, а в следующее мгновение жизнь деревенского колдуна была прервана точным выстрелом. Девушка не собиралась мучить старика. В этом не было смысла, кроме насыщения своей собственной гордыни, маленькой, но крайне гаденькой мести. О, добрый герцог научил свою дочь многим вещам, о части из которых она никогда не расскажет никому. Так, например как сдирать кожу с человека, чтобы тот не умирал в течение нескольких часов, даже без помощи мага, как охотится, и убивать свою добычу на полном скаку и как убивать без малейших колебаний. Разница была лишь в том, что раньше перед юной Ирвен был кролик, куница или степной хорек, а сейчас – человек. Достав свой кинжал, больше похожий на перо и необычайно острый, что всегда был рядом с ней. Своё любимое оружие, свою защиту, что уже не раз могла оборвать жизнь как самодовольного тогда ещё наследника, так и его верной собачки – Уильяма, что вечно таскался за своим старшим другом, словно хвост. Да, возможно именно по этой причине, видя насколько Уил тихий и мирный, она даже не замечала его в тени красавца Брандона Лерратона. Его беда была в настойчивости и порывистости, в неугомонности, что не исчезла с годами и именно поэтому он сейчас штурмует её замок, даже не подозревая, что столь желанной добычи внутри уже нет! Перерезав уже мёртвому магу горло, она вышла наружу. Так или иначе, но девушка хотела быть уверенной, что он не вернётся мстить.
Вдохнув полной грудью, морозный воздух и закашлявшись ей, пришлось для себя отметить прискорбный факт, что жизнь среди тёплого климата Аэдвера плохо сказалась, на ней.
Подозвав своих людей и перебив тех немногих женщин и мужчин, что остались в лагере стряпать обед и заниматься мелким ремонтом, Ирвен забралась на лошадь. Её мутило от запаха крови на собственных доспехах, от осознания содеянного и всё же. Теперь перед девушкой лежал путь домой, туда, где её ждала неизвестность…

Замок окутывали клубы чёрного дыма. Казалось, всё кончено – Верденберг уничтожен, разграблен и сожжён дотла, но, конечно же, это было не так. На самом деле - то тлела и чадила трава, слишком влажная, чтобы разгореться в полную силу, но всё ещё сохранявшая в себе остатки воспоминаний об огненной бездне, которая буйствовала среди зелёного моря совсем недавно.
Впрочем, вездесущий дым скрывал от глаз Ирвен самое главное – детали битвы, вполне возможно, уже завершившейся. Она отправилась в свою вылазку слишком давно – с тех пор могло измениться действительно многое. Среди дыма проступали кое-где силуэты, одинокая всадница своём пути миновала изувеченные тела. Они, трупы, были буквально повсюду – сражённые стрелами и сгоревшие заживо люди, в самых неестественных позах застывшие на земле. Их взгляды навеки сохранят это уникально выражение – дикую смесь страха, удивления и безмятежности, которую можно найти лишь в тех глазах, которые уже видели смерть.
Неопределённость длилась мучительно долго, но даже она не смогла растянуться на бесконечность. Навстречу Ирвен из клубов дыма вынырнула группа людей – пешие, они бесстрашно шагали навстречу, нисколько не беспокоясь о том, что сотня метров – смешное расстояние для такой лучницы, какой с самого детства являлась Ирвен Эйр Ла’круа.
Ей потребовалось лишь мгновение, чтобы опознать Брандона в предводителе этого небольшого отряда – сияющие доспехи короля Аэдвера были покрыты корочкой запёкшейся крови, роскошные чёрные волосы слиплись в бесформенный ком, а в глазах Лерратона не было даже намёка на торжество.
Пустые ножны монарха беспомощно болтались на поясе – кажется, у того не было с собой даже меча. Он тоже заметил Ирвен – девушка поняла это сразу. По странному выражению, которое промелькнуло тенью на усталом лице. Не улыбнулся, не прокричал ни единого слова. С той же методичностью продолжил шагать ей навстречу.

Ирвен неслась назад, совершенно не думая, что, возможно, ей придётся подаваться в бега, что война уже проиграна. Она ничего не знала о том, что её ждёт. Неопределенность подстёгивала девушку, а та, в свою очередь заставляла спешить несчастную гнедую кобылу. Как бы там ни было, а сбежать ей уже не удастся.
Эта мысль настигла Северную Леди слишком поздно, она оторвалась от своих благоразумных телохранителей, решивших, что загонять лошадей – не лучшая идея и что если они прискачут парой-тройкой минут позже, это ничего не решит для общего исхода. Зато хотя бы даст их госпоже шанс затеряться в лесу или горах, если конечно она успеет добраться туда раньше, чем меткая стрела настигнет герцогиню Верденберга среди бескрайних равнин Вольных Просторов.
И вот за кольцом чёрного дыма стали различимы шпили замка. Развороченные ворота и немногочисленные столбы дыма, вот всё, что говорило о том, что в этой твердыне совсем недавно кипела битва. Монолитные камни стен и строений всё также равнодушно взирали на чаяния людей, на их извечную мышиную возню. Всё в этом месте казалось таким правильным, грамотно выстроенным и сделанным на века. И лишь подлая магия посмела обрушить часть извечной гармонии северного города-крепости.
Галоп, которым неслась лошадь, сменился трусцой, а после и вовсе стал усталым шагом животного, что никак не хотело идти. Ни одна обученная лошадь не перепрыгнет и не перешагнёт лежащего на земле человека, а здесь их было слишком много. У Ирвен, правда оставалась возможность спешиться и идти, но она боялась, что ноги не станут слушаться свою хозяйку. Каждый метр, по медленно покрывающейся снежком земле давался Северной Леди с неимоверными усилиями. Сравнить это можно разве что с попытками крестьянской девчонки, заблудившейся в лесу из трупов, залезть на ёлку от преследующих её голодных волков. К слову сами волки не заставили себя просить дважды. Небольшую процессию, появившуюся в развороченном проёме, девушка заметила сразу же. Буквально через секунду был вскинут лук и наложена стрела. Но выстрелить Ирвен не могла. Не в него…
Кобыла покорно продолжала движение, а эльфийская лучница застыла словно изваяние. О том, что она не статуя, посаженная кем-то забавы ради на лошадь, говорило лишь её всё более учащающееся дыхание.

Снегопад постепенно усиливался. На смену робким хлопьям первых снежинок приходила настоящая вьюга. Не осталось уже и следа от того радужного утра, в котором сияющий король повёл на штурм своих всадников. Мир преобразился до неузнаваемости в течение какого-то ничтожного часа – серые тучи заполонили небо, пронизывающий зимний ветер дул прямо в лицо, порождая ещё более сильное желание скорее укрыться в каком-нибудь здании.
Но Бран, казалось, не обращал ни малейшего внимания на капризы погоды. Отсутствующий взгляд короля сфокусировался на стальном наконечнике стрелы Ирвен – стрелы, которая не спешила устремляться навстречу беззащитному королю. Лерратон остановился – замерли чуть позади и солдаты сопровождения. Немного их было. Чуть меньше десятка.
Теперь король упрямо смотрел девушке прямо в глаза, упорно пытаясь перехватить взгляд последней. Брандон расправил плечи, приподнял голову, словно демонстрируя таким образом, что готов умереть. Не станет сопротивляться. И просто стоял, ожидая, пока всадница подъедет чуть ближе.
- Всё кончено, Ирвен, - крикнул он. Голос короля оказался на удивление хриплым, глубоким и почти незнакомым. – Мунлайт мёртв.

Если бы девушка стояла на ногах, то непременно бы упала, словно подкошенная трава. Вскинутый было лук, безвольно опустился. Она никак не могла понять, где меч короля и почему он безоружен, зачем с ним люди и почему так тихо вокруг. Холодная решимость, что двигала Северной Леди, исчезла без следа. Ей было больше некого защищать, незачем сражаться. Тот, кто стал для неё всем – исчез. Ускользнул, сбежал, бросил её, оставил одну против целого мира, что так пугает хрупкую девчушку, сокрытую под бронёй этикета и решимости Ирвен Эйр Ла’Круа.
Ещё пара секунд и грозное оружие эльфийского народа падает в снег, а следом за ним лишь чудом не сползает сама наездница. Стоит отдать должное выучке несчастной кобылы, она покорно шла вперёд, чувствуя впереди своего хозяина. Каким-то чудом, в том диком хаосе, что устроил Мунлайт для армии Брандона, девушка умудрилась взять именно её. Хотя покрывавший почти весь двор дым и не давал особого выбора. Леди тогда проста взяла первую попавшуюся, и невдомёк ей было думать о том, что если лошадь вышла из того марева первой, значит и её всадник был первым, кто прискакал на ней к воротам. И вот теперь это аукнулось тем, что животное покорно шло к своему хозяину, вновь почувствовав себя королевским конём, что совсем недавно нёс на своей спине монарха Аэдвера, вместо уставшей от долгой скачки кобылы.
Во всём этом была некая доля какой-то иронии. Лошадь короля, сама привезла хозяину искомый им трофей. Совсем безоружный, безропотный и сломленный. Не ту дикую неприступную Ирвен, а словленную женщину, которая, не смотря на это, ничуть не потеряла, не своего шарма, ни красоты. Лишь глаза… вечно весёлые яркие искорки янтаря. Что подбадривали и воодушевляли – поблёкли. Из них попросту исчезла жизнь. Перед королём была лишь его добыча, что к тому же вот-вот грозилась выпасть из седла и отправиться в ближайший всё ещё не глубокий сугроб вслед за луком.
- Почему? – едва слышно прошептала девушка, - Зачем?

Лерратон молча наблюдал, как сперва на землю падает лук, а после – спрыгивает с лошади сама девушки. Хлопья снега белели, создавая контраст, на чёрных волосах короля. Гамма эмоций танцевала в голубых глазах Брандона Лерратона, но он по-прежнему оставался крайне немногословен. Словно не знал, как может отреагировать Ирвен. Словно не мог подобрать правильных слов. Солдаты из группы сопровождения – лишь лица на фоне. Как и четыре всадника, что неторопливо приближались к девушке с другой стороны. Они не имеют никакого значения, практически не участвуют в сцене, развернувшейся прямо у них на глазах.
Брандон осторожно шагнул вперёд, сокращая и без того крошечную дистанцию между собой и целью. В конце концов, он так много ради этого сделал, столько препятствий преодолел. Он ураганом пронёсся сквозь всю страну во главе небольшого отряда, не зная толком, желает ли вернуть Ирвен… Или её прикончить. Он лично вывел войска за границу Альянса, возглавил солдат во время штурма укреплённого замка. Он сражался и убивал, рисковал своей жизнью. Чёрт побери, он не совершал ничего подобного никогда прежде.
Почему? О, он мог бы ответить. Готов был взорваться, кричать и доказывать – о своих чувствах, правах, о несправедливо нанесённой обиде. Но вместо этого промолчал. И продвинулся вперёд на ещё один шаг.

Девушку трясло. Она больше не делала попыток ни приблизиться к замку, ни отдалиться от медленно приближающегося к ней короля. Одна лишь мысль о том, что там, за воротами она увидит тело своего избранника, сковывала её и заставляла слёзы течь по щекам крупными каплями. Прекрасная, но потерянная, своевольная, но раздавленная – Ирвен представляла собой сплошной комок контрастов и противоречий и никто, даже она сама не мог бы сказать, что именно сделает Северная Леди в следующий момент. Её изящная кисть меж тем потянулась было к припрятанному кинжалу, но вдруг замерла, а два янтаря, что казались от слёз ещё более прекрасными и чистыми устремили свой взгляд на правителя Аэдвера
- П-почему? – слегка запинаясь, произнесла она вновь.

А ведь правильный ответ давно вертелся на языке. Брандон знал его, всегда знал. Знал вот уже долгие годы. Всё просто – объяснение очевидно. Не воинская бравада, не жажда возмездия, даже не уязвлённая честь. Свою роль, конечно, сыграла его вопиющая безответственность как короля Аэдвера, но это было скорее обстоятельством, чем причиной.
Сказать ведь так просто. Набраться сил и произнести всего несколько слов. Особенно глядя в полные слёз глаза девушки, которой действительно нужно услышать ответ. Услышать прямо сейчас.
Но Брандон не смог. Слишком упрямый, слишком импульсивный – он так и не заговорил. Хоть и мог сказать сейчас действительно многое. О чувствах, жертвах и предательстве.
Вместо этого он молчал. Молчал, вспоминая события уходящего дня. Бездумную ярость, которая утром вела его в бой. Марш мертвецов на закате. Решающую схватку с Мунлайтом.
Столько усилий приложено ради достижения этой минуты. Столько пролитой крови, столько смертей. Эти несколько дней походили на безумную череду образов и идей. Брандон просто летел вперёд, не думая об альтернативе и возможных последствиях. Несколько раз он опасно балансировал на грани провала, снова и снова превозмогая всяческие препятствия на пути.
И всё это ради того, чтобы оказаться именно здесь. На этом поле, которое стремительно белело под воздействием усиливавшегося с каждым мгновением снегопада. Чтобы стоять напротив Ирвен, чтобы говорить. Ещё несколько часов назад у него в голове была речь. Он предвкушал этот момент, подбирал слова, которые казались тогда единственно верными.
А теперь… Брандон просто молчал. Молчал в надежде, что его взгляд окажется красноречивее самой впечатляющей речи.

Кобыла сделала ещё пару шагов по уже порядком занесённому снегом полю, и остановилась возле своего хозяина. Вокруг царила поразительная тишина, было даже слышно, как безразличные к людским проблемам и страданиям снежники опускаются на землю и трупы, медленно, но уверенно стирая своими маленькими, хрупкими телами картину развернувшейся здесь недавно бойни.
Лошадь нетерпеливо переступала с ноги на ногу, стоя возле короля, а её наездница будто бы обратилась в статую, не замечавшую ничего вокруг. И лишь редкие облачка пара, да всё ещё текущие по щекам слёзы, говорили королю о том, что перед ним живая женщина, а не мраморное изваяние, искусно повторяющее его возлюбленную.
Да, она была прекрасна, наверное, красивее чем когда бы, то ни было прежде. Мокрые пушистые реснички, на которые опустились и застыли льдинками снежинки, фигурка идеально подчёркнутая доспехами эльфийской расы и практически не скрываемая после скачки тёплым плащом с меховой опушкой, выбившиеся из-под шлема волосы, что рассыпались по плечам подобно языкам дикого пламени, на фоне белоснежных равнин и янтарь глаз, которые неотрывно смотрели на правителя Аэдвера и в которых было невозможно прочесть абсолютно ничего.
Одно оставалось для всех загадкой – каким чудом эта сломленная казалось бы женщина всё ещё держалась в седле, ведь она потеряла всё! Что же заставляло Северную Леди вести себя столь гордо, будто бы это не её крепость пала и теперь разграбляется жалким отрепьем, что привёл с собой самовлюблённый монарх, не её люди погибли и лежат в наметаемых волею природы сугробах и, разумеется, не она только что потеряла в изначально неравном бою своего возлюбленного. Какми-то чудом создавалось впечатление, что это Брандон проиграл всё и теперь подошёл просить пощады у победительницы, но это была лишь игра. Последняя игра Ирвен эйр Ла`Круа. Красивая, пусть и напускная неприступность, возможно даже смелость, которой порой так не хватало всем тем женщинам, что побывали в постели у Брандона Лерратона. Это было то, что невозможно приобрести, чему нельзя научить, что даётся столь малому количеству человек и потому делает их уникальными и вот теперь, монарх Аэдвера наблюдал это воочию, подле себя. То сокровище, за которым он пустился в чужие территории, которое умудрился упустить, хотя держал всегда подле себя, то, на котором навсегда оставил свой след его извечный друг и соперник Уильям Мунлайт.
Северная Леди тяжело дышала, хотя и старалась это скрыть, но грудь то и дело предательски вздымалась, словно задавая вопрос, что же правит её хозяйкой бешенство или же желание. Ирвен и впрямь сейчас было тяжело. Глухая боль где-то внутри сменялась пустотой и отчаяньем, затем приходила мысль о том, что всё уже кончено и можно попросту отдаться на волю судьбы, что вынесет её куда-нибудь по своему течению.
- «Я убью его!» – эта мысль возникла внезапно, она была навеяна ненавистью и досадой. Король Аэдвера сам настроил эту женщину против себя, своими глупыми поступками и тем, что не сохранил Лунному Лорду жизнь.
- «Почему? Почему? – эти вопросы предназначались отнюдь не Брандону, ведь Северной Леди было, мягко говоря, плевать на все оправдания и попытки короля, что-то исправить. Она спрашивала того, кто уже никогда не даст ей столь желанный для неё ответ. – Почему ты не отпустил меня прошлой ночью Уильям?»
Гневный взгляд скользнул по растерянному монарху, переминающемуся возле лошади, словно нашкодивший ребёнок, ожидавший наказания от строгой матери за невинную казалось бы шалость, затем по его свите. Звук приближающихся лошадей говорил, что подкрепление вот-вот будет здесь. Замершая было рука, продолжила свой путь и ухватилась за рукоять кинжала, лёгкое движение и ступни герцогини выскользнули из стремян. Теперь ничто не спасёт её жертву, осталось только нанести удар и всё!

Внутри Ирвен раздирали противоречия. Они сталкивались промеж собою, словно сговорившись свести леди с ума. С одной стороны был Мунлайт – мягкий, добрый, немного неуклюжий мальчик, вечно шмыгающий носом и пытающийся перегнать своего старшего друга хоть в чём-то. С другой – Лерратон, что поначалу казался северянке образцом мужественности и рыцарства, у которого легко получалось всё, за что юный королевский отпрыск только не брался, всё...
- «Отвратительно! Как ты можешь думать об этом? Ведь всё было решено ещё на том злосчастном балу! Ведь… ведь я сама пожелала быть с Лунным Лордом, мне же так понравились его ласки, его поцелуи и я…
Я была лишена этого из-за того, что он на меня обиделся за попытку спасти его, а теперь, теперь я никогда не получу его из-за тебя!» - ещё один взгляд в сторону короля и, вместе с ним в ней что-то сломалось.
- «Я… не могу! Почему я не могу убить его? – истерика медленно брала над северянкой верх. Слишком медленно? Возможно. Зато - неотвратимо – Потому что я до сих пор люблю его? Этого развратного пьяницу, который только и делал последние пять лет, что трахал размалёванных шлюх да пил вино? Как вообще можно к нему что-то испытывать? Как…» - но закончить свою мысль, Северной Леди было уже не суждено. Усталость и нервное напряжение всё-таки взяли верх даже над ней. Холод, пронизывающий тело, часовая скачка, отвратительный запах гари и крови, даже на её собственных доспехах, нервные потрясения – всего этого для девушки, которой только должно будет исполниться шестнадцать, оказалось слишком много.
Рука, сжимавшая рукоять кинжала – ослабла и скользнула вниз, безвольно повиснув. А два прекрасных янтаря, что всегда так манили к Ирвен мужчин, закрылись. Прошла томительная секунда, прежде чем окружающие смогли понять, что леди не решила моргнуть, что не закатила глазки, подобно дворцовым фрейлинам, просто сознание оставило свою хозяйку. И как подтверждение этого – обмякшее тельце стало стремительно сползать с кобылы короля, готовясь вот-вот упасть в такой мягкий и всепонимающий пушистый снег.

Накатило сильнейшее ощущение зашкаливающей нереальности последних дней и минут. Кружился перед глазами калейдоскоп безумных поступков, которые в итоге привели Брандона Лерратона на эту заснеженную равнину. Позади остывали, дымясь, руины одного из наиболее неприступных замков Вольных Просторов. А впереди стояла та единственная, ради которой и затевалась вся эта идиотская эпопея. Не с самого начала, конечно – король прекрасно знал, что сперва на погоню его толкнули чувства ярости и обиды. Но после, в пути… Кажется, он в конце концов осознал то, что в последние годы по каким-то причинам не замечал.
А сейчас… Он смотрел в глаза Ирвен и, вопреки ожиданиям, пусть и наивным, не находил там даже подобия понимания. Наконец Лерратон начинал постигать всю глубину совершённых ошибок. Его погоня, весь этот чёртов поход… Катастрофа.
Брандон вдруг почувствовал себя чудовищно одиноким и всеми покинутым. Остались далеко позади стены дворца, где ему кланялись сотни слуг и солдат. Он предал свой народ, покинул Аэдвер в едва ли не самый тёмный для страны час. Он не мог даже спокойно смотреть в глаза уцелевшим солдатам – осознавая, насколько бессмысленной была гибель их друзей и товарищей. Мёртв придворный маг – чародей, которого в редкие минуты одиночества король привык называть своим другом. Не пережил побоища даже Бертран – капитан его личной гвардии, успевший стать за годы безукоризненной службы родным и привычным. И, в конце концов… В своей слепой ярости и жажде возмездия… Лерратон собственными руками прикончил своего лучшего друга. Мунлайта. Единственного человека, которому долгие годы всецело мог доверять. Единственного человека, который не боялся говорить правду прямо в глаза королю.
И ради чего? Во взгляде Ирвен Брандон не видел прощения. Ему казалось, что он чувствует чистую ненависть, которая прячется в глубине янтарных озёр за стеной стремительно застывающих слёз.

Он должен был поступить совсем по-другому. Как подобает настоящему королю. Отвернуться и отпустить. Утопить собственные уязвлённые чувства в вине. Впрочем, уже слишком поздно что-то менять. Нет смысла жалеть себя и сокрушаться о совершённых ошибках.
Хлопья снега планировали вниз нарочито медленно и неторопливо. Сгорали, соприкасаясь с горячей кожей на лбу и щеках, оседали пунктиром на гриве иссиня-чёрных волос. Впервые за долгое время Брандон не мог позволить себе попросту отшутиться. Не мог отмахнуться, по обыкновению, от проблемы. Должен был заставить себя говорить.
- Ирвен, - хриплый шёпот короля легко заглушил очередной порыв пронзительно завывавшего вокруг ветра.
Он не успел закончить мысль, не смог даже завершить предложение – вовремя заметил, как соскальзывает с седла тело девушки. Коротко выругавшись, бросился вперёд – подхватил обмякшую Ирвен, наконец, впервые за чертовски долгое время, заключая её в объятия и не позволив той упасть прямо в снег.
Лераттон рухнул на колени, крепко прижимая к себе хрупкое тельце – ему казалось, что он ощущает замедлившееся сердцебиение девушки даже сквозь холодную сталь нагрудной пластины доспехов.
Всё вдруг стало понятно и просто. На мгновение Бран даже ощутил себя настоящим героем. Тем, кем мечтал стать ещё с самого детства. Приоритеты оказались расставлены сами собой. Он не заметил кинжала, который выскользнул из пальцев Ирвен и исчез в зарослях травы, уже немного побелевшей от снега.
Мир затуманился – сделался вдруг размытым и каким-то нечётким. Сперва Лерратон вовсе не обратил на это внимания, но позже с искренним удивлением обнаружил, что теперь его собственные глаза застилают горячие слёзы. Он оплакивал друга. Он радовался победе. Сморгнул их, радуясь, что никто не мог видеть. Поднялся.
Могучая фигура короля казалось ещё более огромной в сравнении с крошечной девушкой, которая покоилась у него на руках. Сверкающая броня Лерратона покрылась гарью и запёкшейся кровью. Волосы спутались, насквозь промокли и больше не развевались под воздействием порывов равнинного ветра. Но он улыбался. Словно точно знал, что последует дальше.

Когда Ирвен очнётся, этот замок уже останется далеко позади.
- Подготовь всё. Мы едем домой, - на ходу бросил король одному из солдат, что истуканами застыли возле ворот.
Она не захочет видеть это место таким. Разграбленным, опустошённым. Теперь Верденберг стал призраком, братской могилой. Призраком, хранящим в себе слишком много воспоминаний.
В побоище каким-то чудом уцелела карета. Лерратон распорядился запрячь в неё лошадей. Он не хотел здесь задерживаться ни на минуту дольше необходимого. Выжившим и своевременно сложившим оружие защитникам замка был дан простой выбор – убираться восвояси или присоединиться к изрядно потрёпанной армии короля.
Брандон усмехнулся, заметив в толпе бритый череп наёмника. Подумать только, сколько сегодня полегло хороших людей… А этот продажный выродок не получил за схватку ни единой царапины. Высшей справедливости нет. Существует только справедливость земная.
- Ты получишь своё золото, - с отвращением отмахнулся от солдата удачи.
У Брандона не было ни времени, ни желания копать могилы в мёрзлой земле. Руины Вердена станут погребальным костром и для его людей, и для отважных защитников.
Солдаты и добровольцы работали быстро, складывая тела в огромную кучу на главном дворе. Ирвен была аккуратно уложена в уже выведенную за ворота карету. Приходить в себя девушка пока не спешила – Брандон считал, что это лишь к лучшему.
Его солдаты, конечно, устали. Изматывающий марш-бросок, изнурительный штурм. Истощение не только физическое, но и эмоциональное. Но никто сегодня не жаловался. Все хотели убраться как можно быстрее из этого проклятого места.
Лерратон стоял посреди двора и задумчиво наблюдал, как стремительно растёт гора из тел жертв этой мимолётной войны. Лорда Мунлайта уложили последним. Отдельно от остальных.
- Прощай, Уил.
Бран махнул рукой, предоставляя людям с факелами возможность взяться за дело.
Столп чёрного дыма клубился над замком, пока королевская колонна медленно ползла на юг по единственной туда ведущей дороге. Вьюга усиливались. Наступали ранние холода, столь свойственные далёкому северу.