| |
|
|
Преподобная мать Мессалина
Оружия рядом не случилось. Дерева, чтобы привычно вырвать с корнем, тоже. Но чистой кипящей энергии для этого достаточно. Ты крепка и свежа, как январское утро.
|
|
121 |
|
|
|
|
Брат Никодим
Поднял, как муравья. Можешь двумя пальцами в мокрое место растереть. Рассматриваешь спокойно. Это тот малец, что убегал там. Тогда. Он изменился. Бьётся головой о твой палец не на шутку. Хочет себе череп разбить. Уже разбил лицо.
|
|
122 |
|
|
|
|
Общее
По войску Академии проходит рябь. В этот пруд светлых, но перегретых умов кто-то кинул камень. Сейчас вы видите волны. Рык рождённых от Чумы новых тел. Лязг их челюстей. Хлюпанье их жидкостей. Холод их рук. Тут и там хлопает файербол. Звучат голоса отдельных плетущих. Самые организованные сливаются в хор. Маги могли быть растеряны. Но они люди воли. И они всё ещё армия.
|
|
123 |
|
|
|
|
Вздрогнул Карстен. Скосил глаза. Пики. Живой. Целый и.. невредимый?
Руку протянул ему, чтобы крошечными лапками своими зацепился за палец. Осмотрел. Как ты, дружочек?
Чирикнул в ответ пернатый товарищ смущенно.
Так, что Карстен не смог не улыбнуться. Но вот дрожит земля, вот-вот разверзнется как будто.
- Нужно спешить, - обращаясь к себе самому, разворачивается на каблуках и спешит на выход, позабыв про зловещие сокровища головастого демона.
|
|
124 |
|
|
|
|
Карстен ди Сабби́я
Когда умостился Пики на пальце, заметил примотанную к лапке свёрнутую бумагу. Видимо, Илире было, что сказать на прощание.
|
|
125 |
|
|
|
|
Читать послания с угрозами (или демонической романтикой, кто знает?) Карстен не стал, зная, что найдет для этого минуту-другую позднее, расположившись на теплой земле рядом с горящим костром, вдали от грома и грохота побоища, там, где воздух пахнет прелой травой и сладко щекочет ноздри запахом жаренного с дымком мяса, а не горелой плотью демонов и мертвой природой.
Где не будет смерти и разложения.
Всё - после.
А сейчас - решительный рывок в сражение, к друзьям, что не сломились под ударами судьбы и держат своё слово. Человек-кремень - и тот, и другая.
Но даже им не помешает помощь простого идальго.
- Держись рядом, дружок, - шепчет Пики ди Саббия, проталкиваясь мимо туш-в-мешках. Туда, к выходу. К свету.
К тьме?
|
|
126 |
|
|
|
|
- Ты что, дурной? - недоуменно поинтересовался у мальчугана. Перехватил его за череп аккуратненько, пока еще больше не навредил он себе. Повесил бы его за шиворот где-нибудь в сторонке, да что-то не знал, куда. Так и не девал никуда. Вместо этого - к земле прислушался. Чего это она уросит?
|
|
127 |
|
|
|
|
Мать Мессалина чуяла в себе силу. ладонь ее, протянутая к небу, осталась пуста - значит, ее оружие - в ней. Она сама - оружие. Сила ее велика, и дух ее несокрушим.
Она окинула взглядом мельтешащих растерянных магов. Сдвинула брови грозно. Чувствовала, что голос ее услышат - будто с горы пророка вещает она.
- Люди! - И голос ее, резкий и пронзительный, хлестнул окрестности. - Истина за нами! Всевышний дал нам в руки силу, чтоб сокрушить зло здесь и сейчас. Последняя битва, и мир восстанет от зла. - Она вскинула руку, сжатую в кулак. - За мной, люди! Смотрите, как корчатся твари в пламени Господа! Смотрите, как трепещут раздавленными червями у наших ног! Люди! Больше огня! Больше! Мы сожжем эту тварь дотла! Веруем и победим!
|
|
128 |
|
|
|
|
Общее
Ребёнок в пальцах гиганта извивается и пытается мычать. Укрытое когда-то Сферой поле и лес полны разрыхлённых ям, откуда, как кроты, лезут костлявые руки. А следом и костлявые тела. Костлявые в самом неприкрыто прямом смысле слова. Вы видите, как скелеты бегут и вам кажется, что они бегут больше в бестолковой спешке, чем в ярости. Их костяное воинство мчится, сталкиваясь, щёлкая лбами, и гремя. Они похожи больше на перепуганных разрушением муравейника насекомых, чем на легион нежити. Дрожь земли усиливается. Выворачивая пласты земли и породы из недр чумного поля, как с больничной койки встаёт огромный костяной остов. Его размер вызывает у вас неловкое чувство, когда вы мысленно пытаетесь применить к нему слово "антропоморфный". Брат Никодим достаёт ему до груди. Его череп кажется тебе небольшой планетой. Его руки дотянутся до тебя из любой дали. Его тень затмевает собой и Жестокую Зарю и само твоё зрение. А только что ты услышал его голос.
|
|
129 |
|
|
|
|
Гул и стон. Земля дрожит, исторгая из себя эту мерзость. Ее выворачивает наизнанку от отвращения к тому, что лезет из нее на свет. И мелкая костяная пакость тут как тут - тряся костями рвется жадно, бессмысленно. Лич. Огромен. Отвратителен. Богомерзок. И крик...
Стряхивая с себя миг оцепенения, вскричала мать Мессалина:
- Мы веруем, и непобедимы! Свет с нами! Сила! Всевышний посылает нам лишь те испытания, что по силам нам!
И первым послала она в атаку Боевого Джина - пока еще лич не приблизился, пока не смешались с войском костлявым оставшиеся верными маги. Сама же голыми руками отрывала кости от самых шустрых скелетов и этими костями крушила черепа
|
|
130 |
|
|
|
|
Армия тьмы разбужена проклятьем.
Нет времени на удивление. Нет времени ни на что.
Гиганты сойдутся в битве, которую запомнят на многие столетия - если останутся те, кто сможет рассказать эту историю детям своих детей.
Ну, а пока..
Сжав зубы, он заряжает свой тяжелый арбалет, выцеливая белое поле костей. Есть ли смысл целиться, когда цель загораживает собою небо?
|
|
131 |
|
|
|
|
- Не мычи, - назидательно посоветовал Никодим мальцу и аккуратно опустил его на землю неподалеку от Карстена - уж картограф-то наверняка не окажется в самой гуще боя, а значит и за парнем присмотреть сможет. Оставил его монах и навстречу личу двинулся с целью как следует последнего увещевать в неправедности избранного им пути. Тяжело шагает, но уверенно. Смерть чудовищу! Смерть его мертвым рабам!
|
|
132 |
|
|
|
|
Преподобная мать Мессалина
Крик Лича не коснулся твоей души, а кровь из ушей - потечёт и пройдёт. Ты кричишь сама. От твоего голоса ломаются с хрустом скелеты на бегу. И от твоих рук. Крушишь рёбра ладонью. Ломаешь кулаком спины и черепа. Отрываешь руки. В труху и обломки пинком превращаешь "легионеров". Костяных дротиков дождь летит в лицо и не убивает. Тяжёлый топор рубит голову - и не убивает. Мечи и косы пытаются обрубить руки - но не могут. Возможно ли вообще убить тебя?
|
|
133 |
|
|
|
|
Брат Никодим
Поставил на землю пацана. Надеешься, ноги случайно ему не свернул. Взгляд от Лича не отрываешь. А он - от тебя. Сразу достойного противника различил. Сейчас далеко. Идёшь навстречу на костяной мусор не глядя, что под ногами хрустит. Двинулся и он, покачиваясь, вперёд. Скоро сойдётесь.
|
|
134 |
|
|
|
|
Карстен ди Сабби́я
Мимо мчатся вихри профессиональных, но глупых и каких-то потерянных костей. Несут щёлканье, шелест, и шум. Одному преподобная мать Мессалина дала ладонью "по уху", отчего его череп, зло щёлкая челюстями, подкатился к самым твоим сапогам то ли в попытке в последний раз укусить, то ли просто без всякой причины и смысла в силу абсурдной природы вселенной. Ты заряжаешь и разряжаешь арбалет, а он щёлкает здесь и гремит там: выламывает быстрой сталью дыры в гигантской, подобной дозорному аэростату Академии, голове. Ты метил в глазницу (сам не знаешь почему), но теперь уже нет большой разницы, куда стрелять - твоими стараниями глазниц у Лича стало много. Аколиты на безопасном расстоянии от бегущих костяных чертей взялись за руки и что-то серьёзно поют. Расчёты потамов бестолково суетятся. Замерли по флангам напряжённые кавалеристы на боевых стрекозах. Какой-то голем уходит с поля боя в лес. Всё это ты замечаешь краем зрения. Так же, как и то, что мальчишку, оставленного гигантом Никодимом быстро скрутили те двое, что охотятся за тобой и куда-то уволокли. Лич трясётся и кричит, отчего тебе дурнеет: небо становится зелёным и красным, руки дрожат, а внутренностям неуютно внутри. Стреляя в него механически, чувствуешь, что если отвлечься сейчас от этого дела, можно или очень сильно испугаться, или сойти с ума, или начать стрелять по своим, или вдруг выплюнуть лёгкое от тряски, или сделать что-то ещё, что в ином состоянии ты бы вряд ли представил, даже если бы постарался.
|
|
135 |
|
|
|
|
Общее
На ином плане мира явно произошло какое-то событие, заставившее Лича сначала сменить грямящее рычание на удивлённый глубокий стон, а потом и на переливчатый крик. Лич вспыхнул желтизной изнутри, сияющие лучи мощно распёрли клетку рёбер и череп, торча из каждой выломанной Карстеном дыры и выглядя на миг очень осязаемо. Сияние ушло из видимого мира, но, похоже, продолжило беспокоить Лича на каком-то другом уровне: он заскрёб ломами палцев по гладкой башке, вцепился себе в челюсть и глазницы, не сбавляя шага с оглушительным хрустом оторвал голову и, качнув из-за плеч огромными руками, метнул её через всё небо прямо в тебя.
|
|
136 |
|
|
|
|
Чувство осталось у Никодима, будто костяной гигант, прежде чем оторвать себе голову, заглянул прямо в душу монаха. Увидел там все страхи и слабости. Решил бить прямо по ним. Размахнулся - и метнул тяжелый череп прямо в брата. Поди, дескать, увернись, толстяк.
Невдомек ему осталось, что толстяк - он, конечно, толстяком, да только недавние игры его с Цербером не зря проходили. Что и не от таких вещей приходилось успешно уворачиваться. Расхохотался Никодим и шагу прибавил, чтоб поскорей до мертвеца добраться. Еще сильнее земля задрожала.
|
|
137 |
|
|
|
|
Мать Мессалина окинула взглядом редеющее войско. Слабые аколиты готовы пасть духом. Божественная искра едва тлеет в их душах. Не то страшно, что сложат они голову в праведной битве, а то, что убоятся и обратятся в бегство.
- Победа близка! - громовым голосом воскликнула мадре, грозно воздевая кулак с зажатой в ней костью. - Тела их хрупки и пусты. Потам-артиллерия! Вперед! Узрите все - лич слабеет! Узрите все, как Сила Всевышнего крушит нечестивое зло! Узрите и возрадуйтесь, как муками корчит порождения тьмы! Как слезами умываются они, от ужаса содеянного! От позора и собственной гнилости отвращаются и рыдают в страхе! Трепещут, пресмыкаясь перед лицом истинной веры! Мы веруем - и непобедимы! Тьма будет повержена и обратится в тлен и прах, попранный стопами Его!
Ломая кости об черепа, а черепа голыми руками, грозной неустрашимой фурией шла она по полю боя, и рушились перед ее гневным взором легионы скелетов, крошились, рассыпаясь грудами осколков. Ангелом мщения неслась, и огнем праведным пылала ее душа. Ничто не могло остановить ее в этой битве.
|
|
138 |
|
|
|
|
Брат Никодим
Шагаешь мерно. Руками машешь. Рассекаешь воздух. Прибавил шагу. Быстрее. Ещё быстрей!
|
|
139 |
|
|
|
|
Преподобная мать Мессалина
Похоже, тебя убил метеорит.
|
|
140 |
|
|
|
|
Карстен ди Сабби́я
Земля качается, как закипающая в котле каша. Видишь, как обваливается в разлом целый отряд, но костяным воинам нет счёта: сломанные, они собираются вновь. Встают, чтобы резать аколитов мечами. Рвать зубами. Видишь, как сшиблись с врагом молодые маги и в ужасе хлынули с криком назад те из них, кто ещё мог бежать или ползти. Кто-то умирает в агонии, как выброшенная на землю рыба. А кто-то в немом удивлении, глядя, как с губ срывается чёрная капля на клинок, торчаший в груди. В бешенстве один изрыгает из себя струи огня, окружённый, брошенный друзьями. Обращает легионеров в горячие спёкшиеся огарки. Кричит, пробитый копьём, как жук иглой. Проводит ладонями по лицу ритуальным движением. Сгорает, как факел. Сын Ортоса. Другой в серебристых одеждах замешательство на метнувшихся к нему хищников набросил: замерли в их руках серпы. Опустились мечи. Останавливается бег. Замедляется шаг. Следом и остальные. Падают на землю, трясучкой сведённые, от которой ломаются кости. Срывают с себя черепа, будто примеру Хозяина следуя, и замирают. Бьют мечами себя по ногам. Бегут с воем обратно в сторону леса. Грызут свои руки. Вся их костяная армия вдруг сходит с ума. Это он сделал? Этот мальчишка? В удивлении смотрит на свои руки. Вскидывает на скелетов бледное, как простынь лицо. Крикнул в ужасе и ненависти на них. Бросил обломком кости в отступающих. Хохочет. Плачет. Зашелестели в воздухе огненные струи из-за его спины. Кто-то сориентировался. Поддержал.
|
|
141 |
|
|
|
|
Общее
Хрустнула земля. Подламываются ноги у великана. Падает с высоты роста, о землю руки ломая. Дёрнул вверх плечом одним, словно тихий шопот Мессалины услышав. Затрясся. Миг. Выросли с хрустом шипы из хребта. Из плеч. Толкнулся в землю руками. Поднялся на хромые ноги. И - нет хромоты. Собирается из обломков себя самого в конструкцию сильнее и устойчивей прежней. Ещё одна пара рук. Ещё больше брони. Кольями-шипами ощетинился, в крепость себя превращая. Вспыхнули в клетке груди два янтарных зрачка. Не грудь - новая голова. А хребет и бугор безголовый новыми и новыми руками зашевелились. Разгибаются длинные пальцы хищно. Одна. Две. Три. Десять рук. Шопот его мерзкий на тонком плане. Начался - и прервался.
|
|
142 |
|
|
|
|
Не сейчас.
Господи! Только не сейчас, когда битва еще не завершена.
Она молила Всевышнего окровавленными губами даровать ей еще толику сил. Беззвучные слова вскипали кровавой пеной, обращая мысли в Силу. Малую толику, от его бесконечной мудрости и бесконечной доброты. Ей бы только подняться и вдохнуть.
Мадре царапала землю сломанными пальцами левой руки, пытаясь найти правую. Хоть пучком травы привязать и заставить рвать мерзких чумных тварей. Она пыталась дышать сквозь булькающую в горле кровь. Она встанет.
Это решающий бой, и она доведет его до конца. Она должна увидеть мир, чистый и прекрасный. Ей надо только дышать. И жить. Немного, ей много не нужно. Капельку жизни. Она не сдастся.
- Рота големов! - она не слышит себя, но воины академии услышат. - Вперед! Раздавить их, пока они беспомощны!
А потом она встанет. Обязательно.
|
|
143 |
|
|
|
|
Расцветают вокруг вспышки белого пламени, трещат от жара кости, окружающие Никодима. Красиво. Опасно.
Смертельно опасно, пожалуй. Не укрыться нигде от низвергающегося с небес огня. Хочешь выжить - скачи как перепуганный заяц в надежде на то, что очередной ярко-белый цветок не возникнет там, где была твоя голова. Самый первый, самый быстро вянущий цветок на безымянной могиле, вот чем он окажется тогда.
К счастью для брата, кое-какое укрытие у него все же было. Сама земля была столь любезна, чтобы предоставить его. И вот стоял врачеватель, стоял - и буквально провалился вниз. И нет его, как будто и не было.
|
|
144 |
|
|
|
|
Брат Никодим
Огонь обжигает землю. Вода наполняет землю жизнью. Ветер будит огонь. Огонь согревает ветер. Было там ещё что-то про металл. Что всё это значит? Дьявол его знает: еретическое учение об элементах, о котором ты где-то читал. Мало ли глупостей может родить человеческое незнание и потерянность. Особенно в такое время. А "такое" оно на этой Земле всегда, ибо дана вам как испытание. Как урок. Погружаешься в мягкую землю мерно. Голову огромную склонил. Глаза прикрыл. Накатывает на череп гул. Сжимает плечи спокойствие. Сверкают звёзды в вышине. Точнее будет сказать - сверкали.
|
|
145 |
|
|
|
|
Преподобная мать Мессалина
Он не оставил тебя.
|
|
146 |
|
|
|
|
Общее
Големы. Неприспособленные к стремительной атаке существа. Мнут перемешанную землю ногами-столбами упорно. Склонили тяжёлые лбы. Прыткий костяной легион - ускользает. Несутся, как вихрь-кошмар, дрожащие в синем пламени скелеты. Вспыхивают от жара. Лопаются. Замедляют бег. Мотают черепами бестолково. Разворачиваются, поднимая оружие. Пламя не пугает их. Слова матери Мессалины отпугнули на время. Но это воины - они не хотят бежать, они хотят броситься вперёд и разбиться о смерть. Бежит обратно первый, рыская из стороны в сторону, словно пьяный. Прыгнул. Взмахнул серпом. Звон. Крошится камень. Развернулся голем на ходу. Раскидывает руки. Стремится поймать бегуна - ловит лишь воздух. Стукнуло в грудь копьё. Щёлкнула о темя стрела. Разворачивается, раскидывая руки, словно цепы. Разбрасывает кости, как спички. Подхватил ладонью - сломал. Наступил -сломал. Подоспели товарищи. С хрустом тяжёлая лавина упрямого камня прожёвывает волну мертвецов - они хлынули и разбилась об эту скалу. Падают последние "звёзды". Поле охвачено шумом пламени и внезапной тишиной. Серое, полное гари и пустоты пространство перелопаченной земли.
|
|
147 |
|