El Americano | ходы игроков | Акт V: Мечта из огня

   – ЦРУ никогда не делится ничем просто так. Агент Савонарола имеет на тебя определённые планы, и тебе лучше узнать об этом заранее. А то, говорят, ты у нас мастер прятаться в трёх соснах, – беззлобно пошутил мистер Робинсон. – Так что можешь задержаться и послушать её, если останемся живы. Ну а я... я считаю, что ничто не поднимает моральный дух бойца так, как знание, за что он сражается. Дело не в Кауфманне: он такой же исполнитель, как я или ты, только чуть лучше представляющий себе всю картину. Дело в том, что когда Общество Туле вышло из тени в своём современном облике, началась Вторая Мировая Война. Помнишь историю? В 18-ом году немецкий оккультист, барон фон Зеботтендорф, основал его в Баварии. Спустя год его члены создали немецкую национал-социалистическую рабочую партию. Спустя ещё год в неё вступил Адольф Гитлер. Дальнейшее тебе известно. Я, может быть, простой солдат, но я не хочу, чтобы молодые парни и девушки тысячами гибли на не сдавшейся никому войне. И уж точно не хочу, чтобы их странами руководили старые пердуны с дебильными именами, которые на досуге вместо барбекю призывают демонов.
   Майор аж дух перевёл от получившейся неожиданно длинной речи.
   – Короче, парень. Я много повидал, пока таскался со звёздно-полосатым на плече. Спеки, ЦРУ... Когда меня нашли люди из «Валькирии», я принял их за мудаков из какого-нибудь заигравшегося в политику студенческого братства. А потом Савонарола рассказала всю историю. Она умеет рассказывать, когда надо. Так я стал работать на неё, работая на ЦРУ. У неё есть свои начальники – уверен, след ведёт к самой вершине грёбаного вашингтонского Олимпа, хотя никто и не знает, кто руководит «Валькирией» сейчас. Но её создал правильный парень! Тот самый Генри Ратбоун, который бросился защищать чёртова старину Линкольна. И я ему верю. По крайней мере, пока мне не приходилось взрывать мосты под твоей задницей, приятель. Ну как, убедительный я хрен?
   Робинсон расхохотался собственному остроумию.

Вудсон поддержал здоровяка- негра дружеским смехом. Насколько вообще можно говорить о дружбе, сидя в одной "коробке" с ребятам про которых, по идее, никто и знать не знает? По мимо усталости, Шон ощутил зарождающееся чувство недоверия к окружающим его людям. Старая-добрая внезапная паранойя. Да и в полумраке нутра "Ястреба" мистер Робертсон смотрелся жутковато. Черт и когда это Вудсон успел стать расистом?
- Более чем, сэр, - всё-таки кивнул американец. Паранойя паранойей, а через несколько часов его может уже и не стать. Вспомнит кто о нём тогда? Если всё верно, США навряд ли признает их своими, если Панамское правительство найдет их тела. Что интересно вообще делают с трупами в таком случае? Почему-то подобные мысли несколько развеселили Шона, по крайней мере работа мозга хоть как-то прогоняла сонливость. - Вот только один момент: Общество Туле - это же оккультизм и вся хуйня, верно? Надеюсь нам не придется встретить ничего, что нельзя убить с помощью оружия?
По поводу того, что у Савонаролы были касательно его скромной персоны какие-то планы, Вудсон решил пока ничего не вынюхивать - слишком уж туманным было будущее, чтобы заботиться сейчас о таких мелочах. Если уж ему суждено выжить, то тогда Шон и подумает о всем остальном. По крайней мере, сейчас можно было скоротать время за разговором - уже хорошо.

   Солдаты, кто сидел поближе, засмеялись. Робинсон тоже улыбнулся.
   – Они до-олго пытались убедить всех в этом. Всякие там убер-солдаты, эксперименты доктора Менгеле...
   – Летающие тарелки.
   – Ядерная бомба Гитлера.
   – Женщины-оборотни из СС!
   – Красный Череп!
   – Ну хорош уже! – оборвал майор сопровождаемые гоготом упражнения в создании идеального врага. – Не переживай, малыш, говна из ночных сказочек не существует. Если встретишь Кауфманна, просто вгони ему пулю в жбан.

Мост Двух Америк, Бальбоа, Республика Панама.
9 апреля 2014 года, 08:27.

   – Американец идёт за нами по пятам, не так ли? – улыбнулся Кауфманн, глядя на недовольное лицо наёмника. Тот хмуро пожал плечами.
   – Команда Хомбреса не отвечает уже несколько часов. Не знаю, что там случилось, но лучше считать, что мы обнаружены.
   – Это Американец, я уверен в этом! – с воодушевлением подтвердил Кауфманн. – Представьте себе, а я-то совершенно разуверился в этой дурацкой стране.
   – Вы будто довольны тем, что план могут сорвать? – боязливо спросил Джозеф, который вёл микроавтобус, педантично держа руль двумя руками. Серый фургон как раз въехал в тень громадной трубчатой конструкции над Мостом. В шестидесяти метрах под колёсами поблескивала в лучах солнца бесконечная гладь залива. В этом месте Тихий океан сужался на пути к воротам Панамского канала, и на его привольных угодьях паслись многочисленные яхты и катера. Навстречу набитому оружием и взрывчаткой микроавтобусу скользили беззаботные машины с по-утреннему мятыми лицами шофёров: многочисленные жители окраин спешили на работу к белеющим на горизонте небоскрёбам столицы. Никто и не подозревал, что четверо мужчин, облачённых в яркие жилеты дорожных рабочих поверх однотипного «тигрового» камуфляжа, приехали сюда, чтобы принести хаос.
   – Разумеется, доволен, – с досадой объяснил Кауфманн, пребывавший в невероятно приподнятом расположении духа и сделавшийся оттого разговорчивым. – Я, Джозеф, уже достаточно стар, чтобы позволить себе хоть один раз в жизни побыть непрофессионалом. Сыграть с огнём! Броситься в авантюру! Вкус победы, вкус жизни ускользает от меня, когда хорошо спланированные операции оборачиваются закономерным успехом. Это предсказуемо. Один раз в жизни, Джозеф, один раз я хочу позволить себе рискнуть. Хочу дать ему шанс победить… если он окажется достаточно силён.
   Сеньор Аройо сглотнул.
   – Хочу посмотреть в лицо человеку, который бросил мне вызов. И достиг, кстати, значительных успехов. Как вы думаете, успеет он сюда?
   Старший наёмник неодобрительно покачал головой.
   – Необдуманный риск. Не думаю, что он придёт один.
   – А это, Сергей, уже ваша забота.
   Микроавтобус, включив аварийную сигнализацию, свернул к обочине и остановился в паре метров от мостового ограждения. Следовавшая за ним машина с недовольным гудением обогнула его и устремилась дальше.

- Ну вот, значит и Капитан Америка тоже миф?! - отчасти поддерживая всеобщее веселье, отчасти, какой-то маленькой частичкой души, действительно сожалея об этом прискорбном факте. - Сейчас бы он нам не помешал.
Да, иногда, совсем не лишним было бы поверить в сказку. Супер солдаты на службе добра. Хах, глядишь было бы весело и самому таким стать. Шутка, конечно же. Кто в наш прогрессивный век верит в подобные чудеса? Задроты на комик коне, да какие-нибудь конченные мечтатели... Сеньору Вудсону же приходилось верить в вещи более материальные, как "Абакан". Впрочем, ему было более чем достаточно. Шон гаклонил голову вниз, чтобы скрыть зевок от усталости. "Ничего! Еще немного продержаться!". Американец махнул головой, пытаясь отогнать наваждение.
- Неужели за все эти года "Валькирия" так и не приблизилась к раскрытиб тайны: кто же стоит зеха Обществом Туле?

   – Да уж. Сегодня мы – капитан Америка, – откликнулся Робинсон.
   Солдаты, в отличие от Шона проспавшие ночь на комфортной яхте, всё равно каким-то образом умудрялись погружаться в странный полудремлющий транс – искусство, доступное разве только трапперам и профессиональным диверсантам. Один читал карманную книгу, включив дежурную лампочку, а Шон и майор продолжали вполголоса вести беседу. То ли «мистеру Робинсону» тоже хотелось говорить, то ли... то ли и вправду Шона впустили в круг своих? Нет. Эта мысль лишь грозила усыпить его бдительность. Об этом нельзя было думать.
   – За все эти века, ты хотел сказать, – слова майора сопровождала кривая улыбка. – Под другими названиями Общество Туле существовало и раньше. Парижский клуб, ложа Великий Восток... они прятались среди масонов и за дверями тайных канцелярий, не смущаясь того факта, что их ширмы сами существовали в режиме относительной секретности. Так что они хорошо научились скрывать себя. Та, первоначальная «Валькирия» состояла по большей части из военных и политиков, привыкших мерить жизнь пределами своих штатов. Она совсем не сразу научилась играть в этот боулинг; ходят слухи, не без помощи заинтересованных заокеанских друзей, но это уже не моего ума дело. Так или иначе, мы мало что знаем о прежнем облике Общества. По некоторым косвенным данным принято считать, что его возглавляет и всегда возглавлял некий совет из трёх человек – ни лиц, ни фамилий. Ничего. Они с равной вероятностью могут оказаться президентом Италии или продавцом в русской бакалее.
   Майор уже совсем невесело вздохнул.
   – Конечно, Савонарола из штанов выпрыгнет от радости, если мы схватим Кауфманна живым, но никто не рассчитывает на это. А даже если рассчитывает, нюх подсказывает мне, что он знает не больше положенного. Даже я знаю не больше положенного. Даже сама Савонарола. Один ты, Вудсон, вдруг узнал больше нужного. Скажи, как видишь свою жизнь дальше?

Да, в этой вековой битве ощущался вес. В том плане, что могло оказаться что пониманием и знанием владело крайне мало людей, предпочитающих выводить по больше пешек на игровое поле. Шон, пожалуй, не так сильно удивился бы узнай он, что все это противостояние двух умелых гроссмейстеров, выведших свою партию на непостижимый уровень. Мозг начинал ломаться только от одной мысли о подобном. Впрочем, как показала практика, всё гениальное, зачастую, оказывается проще простого.
- Сложный вопрос, сэр, - Вудсон пожал плечами. Американец опустил взгляд на винтовку в руках, установленную прикладом в пол, между колен. Шон чуть повернул её из стороны в сторону, словно ответ или подсказка могли быть вырезаны на стволе. - Я почти семь месяцев не вылезал из своей "берлоги", пока меня не нашел Экю Сантьяго и за последние три дня я пережил сполна компенсацию за потерянные месяцы, - Вудсон поднял взгляд на Робертсона пытаясь понять, пудрят ли ему мозги или нет. По прежнему увидеть друга в негре Шону не удавалось. Может оно и к лучшему...- Я давно не видел дома, - наконец произнес американец, говоря чуть тише чем обычно, словно делясь сокровенным. - Было бы не плохо вернуться в Штаты. Живым и здоровым, конечно же, - Шон ухмыльнулся. - Кстати, я тут подумал...а почему Валькирия? Это же из скандинавской мифологии. Аналог ангела, что забирал воинов в небесные чертоги, да? Как то не ассоциируется с поборниками добра и справедливости.

   Наверное, сейчас должен был прозвучать очередной полный скрытых истин ответ. Наверное, майор должен был выстроить элегантную и неуловимую, как ход мысли Шерлока Холмса, цепочку аналогий, чтобы Вудсон только и мог рвать на себе волосы – мол, как я раньше не догадался?! Наверное, что-то такое за всем этим и стояло. Но Робинсон, подумав, ответил:
   – А хер его знает.

- Ну хоть так, - Вудсон тихо рассмеялся. Признаться честно, на такой ответ он, почему-то, не рассчитывал. Нет, ну, не назвали же группу просто потому, что название пришлось кому-то по душе. Или, как вариант, Шон просто переоценил важность момента. В любом случае, называйся организация хоть "адская сатана", это мало чем могло помочь дело - это было противостояние людей, а не названий. - А давно вы в теме, сэр? И чем занимались до этого? - немного неожиданно решил поинтересоваться у негра о его прошлом Вудсон.

   – Несколько лет. Этот секрет сродни Аль Капоне. Вроде и за решёткой, а никогда не даёт о себе забыть. Но со временем привыкаешь и даже перестаёшь чувствовать себя кем-то важным – эйфория недолговечна. А так... всегда был солдатом, сынок. Родился и вырос в Сан-Габриэле. Ирак. Афганистан, почти что от начала до конца. Немного Африки и Индонезии... сержант не даст соврать, он прошёл со мной почти весь путь.
   – Так точно, – Мастерсон, всё это время занятый обсуждением чего-то с пилотами, не оборачиваясь кивнул. – В «беретах» с восьмого. Пора задуматься о садоводстве, а?
   – Так, отставить сопли. Что-то это всё уже напоминает предсмертную исповедь. Ладно, слушай приказ: отбой, пока не получим точную карту позиции.
   Тон «мистера Робинсона» поменялся и Шон понял, что час откровений подошёл к концу. Сказочная шарманка майора заглохла, и перед Вудсоном вновь сидел громадный непробиваемый вояка.

Карибское море, к западу от Санта-Клары.
9 апреля 2014 года, 08:30.

   Выспаться не удалось. Тело на железных скамьях ныло так, словно по нему покатался асфальтоукладчик. Проще было честно сидеть, свесив подбородок на удобную пластину бронежилета. А потом, после запомнившейся Шону потусторонними скрежетами и нависшей над ними большой серой тенью заправки в воздухе, Робинсон объявил летучку:
   – Наша цель – эта северная опора, – говорил майор, скользя пальцем по развёрнутому к солдатам экрану лэптопа. – Вот она. На высоте сорока девяти метров над уровнем моря, где бетонная колонна переходит в металлоконструкцию, расположен контрольно-измерительный узел; он же – техническое помещение. Мастерсон полагает, основной заряд будет заложен там. Быстро попасть туда можно единственным способом: спуститься по лестнице-трапу, предназначенному для обслуживающего персонала. Вот он. Видите, вокруг мостовой опоры идёт узкий железный балкон? Это оно.
   Палец майора прочертил вертикальную линию от фотоизображения здоровенной бетонной глыбы вверх, к самому мосту. Едва различимой на фотографии ниточкой протянулся через дюжину метров пустоты стальной трап в тубусе металлических колец.
   – Конечно, в идеале следовало бы дождаться ночи и подняться с воды, но времени и требуемого снаряжения у нас нет. Атакуем в кавалерийском стиле, парни. Вертолёт не сможет совершить посадку прямо на дорожное полотно, ему мешает архитектурное решение. Повторяем тактику завода: десантируемся парами на дорожное полотно под прикрытием «Ястреба». Вудсон, Мастерсон – идёте первыми. Я и Уолтер – следующие. Пирс, Фицрой – за нами. Цель – контрольно-измерительный узел. Джонсон, МакКормик – четвёртые; берёте на себя контроль за дорожным движением. Мы не знаем, сколько там террористов; вполне возможно, что они подготовились к отражению атаки и замаскированы под гражданский персонал. По информации из ЦРУ, никаких ЧП на мосту пока не зарегистрировано, а значит, они сделали ставку на хирургическую и быструю операцию.
   Робинсон перевёл дух.
   – Мы должны переиграть их. С вертолёта активируют радиопомехи. Слабая надежда, но лучше, чем ничего. Так, дальше. Нолан и...
   Вудсон слушал, уже не особенно вдумываясь в «распределение обязанностей». Кому проверять саму металлическую арку, а кому – прикрывать с воздуха, его уже не волновало. Майор рисковал, рисковал отчаянно, но другого выхода не имелось. Единственным шансом на успех была быстрая и стремительная атака. И надежда, что Кауфманн или не успеет до конца подготовить адскую машину, или не озаботился страхующим агентом со вторым взрывателем, который мирно ловит рыбку где-нибудь в стороне. По плану Робинсона, продвижение от салона вертолёта до техрубки внутри опоры должно было занять не более сорока секунд. И, теоретически, такой план был лучше, чем ничего.
   А ещё была вероятность, что прямо под ногами летящего на верёвках Вудсона разверзнется ад.
   Что ж. Сатана наверняка держит для него отдельную сковороду и персонального чёрта на подхвате.

Мост Двух Америк, Бальбоа, Республика Панама.
9 апреля 2014 года, 10:12.
Саундтрек: ссылка




   Издалека Мост Двух Америк производил впечатление тонкой стальной дуги, выгнувшейся между поросшим низкорослым лесом холмов. Его горбатый каркас возносился высоко в воздух, чтобы оставить под собой достаточно места для прохода больших морских судов, идущих через Канал. Шон смутно вспомнил, что в морском судостроении даже существует какая-то статья насчёт габаритов, основанная на параметрах Панамского канала. Но по мере приближения вертолёта, тёмным призраком стелящегося параллельно воде во избежание радаров и любопытных глаз береговой охраны, мост нарастал в размерах, пока не превратился в исполинское сооружение, покоящееся на всаженных в дно залива сдвоенных бетонных опорах. Его общая длина составляла пять с половиной тысяч футов, свыше тысячи из которых приходилось на центральный пролёт. Сквозь лобовое стекло кабины Вудсон видел перед собой первый мост, неразрывно соединивший две Америки – Северную и Южную. Немало патриотичных до слёз споров было связано с этим сооружением, носившим прежде название Паромного моста Тэтчер. И, отвоёванный у западных империалистов к вящей радости покойного Ремона Кантеры, мост был с гордостью переименован и стал знаком независимости панамской экономики. Разумеется, исключительно на словах.
   Несмотря на солидный возраст, мост до сих пор играл важную роль в сухопутных грузоперевозках. Открытый в 2004-ом Мост Столетия, предназначенный для снятия основного траффика с Двух Америк, не раз закрывался на ремонт, а в десятом году и вовсе частично обвалился. Вскоре ожидалось его повторное закрытие, и становилось понятно, отчего Кауфманн избрал целью своего удара заслуженного «старичка». Обвал его ажурных конструкций не только парализовал бы грузовой траффик на долгие годы, но и на какое-то время заблокировал бы доступ к Панамскому каналу. Миллионы долларов торговых потерь, долгие годы восстановительных работ. Страна бы оправилась, но кто сказал, что за первым аккордом не прозвучит второй?
   Нарезая винтом воздух, чёрный вертолёт нёсся навстречу судьбе, не снижая скорости. Ведущий пилот сосредоточенно смотрел «под обрез» кабины, следуя инструкции полёта на сверхмалой высоте. С головокружительной скоростью водная гладь развёртывалась под ними: если бы хоть одно шасси задело гребень волны, вся машина немедля навернулась бы в синюю бездну. Рука пилота напряжённо лежала на ручке шага, готовая в любой момент повысить угол атаки лопастей и вздёрнуть «Ястреб» вверх. Его напарник столь же бдительно следил за показаниями приборов, включая бортовой радар – опасался встречи с панамским воздушным патрулём.
Вышедшие на морскую прогулку владельцы яхт провожали вертолёт возгласами и приветственными взмахами рук, но потом, замечая висящие на подвесах ракеты, умеряли восторг.
   Робинсон хрипло сказал, сдвигая боковую дверь и впустив в кабину сиплый вой лопастей и свист ветра:
   – Почти на месте. Готовность – две минуты. И Вудсон. Не вздумай мне, слышишь, играть в героя! Увидишь урода – просто стреляй!

   Да, план был прост и дерзок. Самым большим пятном здесь была неизвестность: что именно задумал Кауфманн. Отсутствие новостей о ЧП на мосту могло сказать о многом – как и предположил Робертсон, наемник, похоже, решил сделать всё тихо и точно. Кто окажется в итоге врагом? Парни в таких же черных костюмах? Гражданские или сотрудники охраны моста? Вудсон нахлобучил на голову каску. Противогаз сейчас навряд ли пригодится.
   – Сделаю всё что в моих силах, сэр, – со всей серьезностью в голосе ответил Шон. Робинсон кивнул. Конечно, на кону слишком многое, чтобы бравировать и устраивать дуэли на ножах\кулаках или ещё бог знает на чем. Впрочем, сейчас американец не мог загадывать ничего. Проверив боеготовность пистолета Фиделя и винтовки, Вудсон начал отсчитывать мгновения до того, как прозвучит приказ на высадку. Как ни странно, мыслей было ноль, он просто готовился сорваться с места и ринуться в бой.
   Вертолёт повис над тонкой асфальтовой лентой. Крохотные с такой высоты, внизу плелись автомобильные потоки. В утренней дымке, золотящейся рассеянным солнечным светом, вставали вдалеке белоснежные башни Панама-сити. Рассыпались по зелёным склонам холмов многочисленные городки-спутники республиканской столицы, а над просторами океана синели уходящие вдаль контуры берегов. Панамский перешеек, слияние двух великих водных пространств, раскинулся перед глазами Шона Вудсона. И мост охранял эти ворота. Далеко-далеко виднелись силуэты многочисленных грузовых кораблей, ждущих ночного часа, чтобы пройти по шлюзам Канала и продолжить путь. Сколько их соберётся на этом рейде, если фарватер залива загромоздят бетонные обломки?
   А потом «Ястреб» ухнул вниз, переменив тягу винта. Навстречу вертолёту поднимались трубчатые сочленения мостовой арки, кажущиеся отлитыми из серебра в солнечных лучах. Упругий свежий ветер бил в лицо, защищённое тактическими очками, а руки всё крепче сжимали армированный нейлон толстого троса. Ниже, ниже… наконец, падение остановилось в угрожающей близости от стальной балки. Она покачивалась так близко, что на неё можно сойти прямо с вертолётного полоза. Но целью было другое.
   Майор перегнулся через плечо Шона, взглянув в пропасть под вертолётом, и швырнул вниз предупредительный зелёный фаер. Машины шарахались в стороны от падающей вниз зелёной звезды, а следом за ней бесшумно упали две чёрные змеи верёвок. И прозвучала долгожданная команда:
   – Пошёл, пошёл, пошёл!
   Путеводители для альпинистов врут: второй раз был таким же страшным, как первый. Оставалось только схватить трос покрепче и ухнуть вниз, регулируя скорость спуска ногами. Замелькали, отсчитывая метры падения, балки моста; доносилось до ушей раздражённое гудение водителей… а потом Вудсон увидел среди потока машин замерший на сигнале аварийной остановки фургончик с эмблемами коммунальных служб на бортах.
   И поднимающегося из-за него человека с РПГ. Предсказание Шона сбылось: солдат был затянут в тёмно-серый городской камуфляж, не оставлявший ни единого открытого места. Корпус его защищал массивный бронежилет.
   – К земле!!! – зубром взревел мчащийся следом майор. – Быстрее!
   Вудсон почти разжал руки, летя вниз как птица. Обиженная мысль по-детски упорно билась в его голове: «Ну почему они взяли с собой РПГ?» Почему бы не взять коробку для завтрака или монополию? Почему?!
   Солдат заложил гранатомёт на плечо. Он действовал одновременно быстро и неторопливо – скупыми, точными движениями. Левая рука легла сверху, корректируя направление ствола. Палец правой – нажал на спуск. С громким шипением РПГ изверг дымный шлейф, взмывший ввысь.
   – Ракета! Держитесь! – закричал пилот на общем канале. Избегая неминуемой гибели, пилот сделал единственное, что мог, спасая себя и людей – рванул машину в сторону, не заботясь о тех, кто продолжает спуск.
   Верёвка вырвалась из рук Шона, бросив его вниз. Только карабин спас американца от смерти, позволив барахтающемуся в пустоте Вудсону вновь схватить трос и приземлиться на ноги. Но в процессе полёта тщательно оберегаемый автомат слетел с его плеч и исчез где-то внизу. Трос поволок Вудсона за собой, а потом внезапно ослабел, потеряв связь с «Чёрным ястребом». Вертолёт набирал высоту, сумев-таки уйти от неуправляемого реактивного заряда. Но какой ценой? Задрав голову, Вудсон увидел кричащую фигурку в тёмном камуфляже, летящую мимо него вниз, к гостеприимно ждущему голубому зеркалу. При падении с такой высоты шансов выжить у бойца не было. Высадка прервалась, пока вертолёт делал новый заход. Единственными людьми, сумевшими добраться до моста, оказались они с Мастерсоном – и неистово матерящийся майор, сломавший при падении лодыжку. Игнорируя боль, Робинсон выхватил из кобуры автоматический пистолет.
   Бум! Бум! Бум!
   У припаркованного минивэна разлетелась фара. Фыркнуло, осев, колесо. Солдат в сером всё тем же неторопливым шагом сбросил с плеча РПГ и скрылся за микроавтобусом – лишь для того, чтобы спустя секунду появиться вновь с необычной тупоносой винтовкой в руках. Автомобили с паническим визгом тормозов объезжали троицу, стремясь как можно скорее убраться подальше от места событий. Впрочем, не все. Защёлкали ответные пули, хотя выстрелов не было слышно: семейный «Шевроле» с самым неудачливым панамцем этого утра пошёл юзом, остановившись буквально в паре метров перед носом Шона. На лобовом стекле была кровь. Впрочем, своей смертью бедолага обеспечил им хоть какое-то укрытие: Мастерсон поволок майора к крылу автомобиля, пригибаясь.
   – Вудсон!!! – проорал Робинсон с налитыми кровью глазами. Похоже, вдобавок к лодыжке он схватил сотрясение мозга, чудом выжив при падении. Над его головой разлетелось зеркало бокового обзора. – Вудсон, Мастерсон, к трапу!!! Вертолёт вас прикроет! Эту мразь оставьте мне!

Вудсон кивнул майору и взглядом вцепился в Мастерсона: вроде как хороший опыт совместной работы был, но там было куда проще. Впрочем, выбирать не приходилось.
- Я впереди, если что - прикрой, - кротко инструктировал нового напарника Шон. Эх, когда-то у него было два проверенных напарника, а тут всё грозит повториться вновь.
Быстро выглянув из своего укрытия и убедившись, что никто не грозит нашпиговать его свинцом прямо сейчас, Вудсон рванул с места, ринувшись к левому борту моста, чтобы: а) уйти от потока машин; б) достигнуть цели в виде спуска вниз, к колонне поддерживающей "полотно". В правой руке Шон сжимал трофейный кольт Кастро, взамен упавшей винтовки - жалко, конечно, но времени выискивать её тоже не было.

   Штатный подрывник коротко кивнул и вскинул к плечу укороченный SCAR. На этот раз выстрелы были хорошо слышны. Под грохот бельгийской винтовки Вудсон помчался влево, целясь в полукруглую выемку в бетонной «бровке», где угнездился люк для коммунальных служб. Крышка была сдвинута далеко в сторону. Других укрытий не наблюдалось, а ведь рано или поздно магазин Мастерсона закончится...
   Это понял и сам спецназовец, сменив непрекращающуюся двухсекундную канонаду на отрывистые очереди. Лобовое стекло и радиатор микроавтобуса разлетелись фонтанчиками блестящих осколков; борта прострочили отметины от пуль, вынуждая «серого» солдата отступить под прикрытие автомобиля. Раз за разом массивная фигура его шаталась под ударами пуль, но ни единого крика не прозвучало с его стороны. Тяжёлая броня превратила его в живой танк, но главная цель была достигнута. Удалось! Получилось! Шон добежал до ограждения моста, припав на колено, и поднял хромированный «Кольт». Оружие удобно лежало в руку, как будто было её продолжением. Однако стрелять было не в кого: наёмник был закрыт от него корпусом фургона. Рванув с пояса гранату, Шон с некоторым усилием вырвал не по-киношному неподатливую чеку и ловко перебросил зелёный шарик через крышу минивэна. С громким хлопком машина подскочила в облаке дыма, но тут же приземлилась на все четыре колеса, лишившись правых дверей и оставшихся стёкол. По асфальту защёлкала шрапнель. Кажется, ублюдок был готов.
   Мастерсон, меняя на ходу магазин, бросился точь-в-точь по его следам, и здесь гранатомётчик выступил вновь. Удивительно проворно для своих рыцарских лат он, казалось, невредимый, мягким кувырком выкатился из-за минивэна, вскинув к плечу бесшумный «Винторез». Его стальным нервам можно было только позавидовать: зная о поражающем факторе осколочных гранат, он со змеиным хладнокровием переждал взрыв в двух шагах от эпицентра, просто скрывшись за багажником фургона. И теперь, хотя серая броня покрылась многочисленными шрамами, он нанёс ответный удар. Тихий щелчок был едва слышен. Просто Мастерсон вдруг сбился с шага, споткнувшись и схватившись за шею. Вудсон увидел его искажённое болью лицо, когда солдат упал на землю: сквозь пальцы чёрной перчатки обильно лилась кровь. Оценить тяжесть ранения издалека не представлялось возможным. Шон должен был прийти ему на помощь...
   – Вудсон!!! – его взгляд столкнулся с красными, как у заправского вампира, глазами Робинсона. – ВНИЗ, УБЛЮДОК! Или сдохнем все!!!
   Майор поднялся над капотом «Шевроле», правой поднимая пистолет, а левой нашаривая на поясе гранату.

Голос в голове у Вудсона продолжал "отсчитывать" имена тех, кто в очередной раз стал жертвой страшного рока, пока сам Шон лишь беспомощно взирал, как солдат в серой броне, пережив, мать его, взрыв гранаты, "снимает" Мастерсона. Если бы мог, американец вскрикнул бы сейчас, что-то вроде сакраментального "Неееееет", да нехватка времени буквально держала его за горло. Или за какое другое место. Возможно, будь у бывшего УБНовца еще одна такая граната, он бы не задумываясь пустил её в ход, или в руках, вместо кольта, был бы "Абакан"... но судьба распорядилась иначе. Вудсон лишь успел кинуть короткий взгляд на майора Робертсона, мысленно пожелать ему удачи и, более не мешкая, юркнуть в люк. Где-то в глубине души, весь героический порыв по спасению новых боевых товарищей, сошел на нет банальным...страхом? Что если сейчас, зная что погоня уже здесь, Кауфманн заканчивает последние приготовления и через секунду уже ранение Мастерсона и Робертсона, как и "серого" солдата, не будут иметь ровно никакого смысла. Как и жизнь Вудсона. И всех тех, кому "посчастливилось" быть в это злоебучее утро на мосту. Хотя, может всё было проще: может быть Шон Вудсон вовсе никогда и не был героем?

   Лазать по трапу тоже оказалось делом не из лёгких – это только в кино или на советских подлодках под командой Шона Коннери герои по-обезьяньи съезжают по всевозможным перилам и лестницам, тратя на это сущие мгновения. Нет. Спуск по вертикальной, зажатой в узкой трубе лестнице в полной боевой выкладке не имел ничего общего с комфортабельными викторианскими верандами. Приходилось быстро-быстро перебирать руками, сжав боковые перекладины ботинками, и «ползя» вниз таким образом. В руках нарастала ноющая боль, а колени и лопатки то и дело ударялись об ограничительные кольца. Далеко внизу Шона ждала узкая железная полоска, а прямо перед ним, на расстоянии вытянутой руки, переплетались поддерживающие мост металлические конструкции толщиной в полтора человеческих роста.
   Мимо громадной чёрной тенью просвистел вертолёт, и правда издающий на порядок меньше шума, чем привычные «чопперы».
   Где-то среди балок перемигивались вспышки выстрелов. Как и предсказывал Мастерсон, Кауфманн решил заминировать не только опору, но и центральный пролёт. И сейчас взводный марксман «Валькирии», засев сбоку от дверей «Ястреба», короткими очередями пытался выбить наёмников из их гнезда под мостом. Успешно – фигурка в сером мёртвой птицей сорвалась с металлической арки. К счастью, занятые друг другом солдаты невидимых фронтов не обращали на спускающегося Шона внимания. Вертолёт покачивался в пространстве под мостом, расцветая искрами щёлкающих по стёклам и бортам пуль. Как, должно быть, пилот жалел, что не может пустить в ход ракеты.
   Наконец, подошвы Вудсона коснулись решётчатого пола. Он был на опоясывающем половину опоры круговом балконе. По правую руку поднималась бетонная стена, а по левую… аж закружилась голова. С этой стороны вниз обрывалась бездна, оканчивающаяся блестящими водами Тихого океана. Только установленное на некоторой высоте проржавевшее перильце отделяло Шона от долгого падения вниз. А за его спиной (точнее, высоко над головой) продолжалась перестрелка. Всё теперь зависело от него одного. На несколько метров вперёд шёл балкон, заворачивая за бетонный угол. И там, дальше, чернела распахнутая дверь в технический узел. Охраны перед ней не было.

Вудсон на секунду присел на одно колено, напряженно вслушиваясь в обстановку вокруг, взглядом пытаясь выцепить угрозу. Дыхание потихоньку нормализовывалось, но времени ждать не было. Взяв пистолет двумя руками, Шон начал продвижение вперед, быстрыми, но короткими шагами, двинулся вперед - вспоминались старые навыки, когда весь организм, не смотря на дискомфорт, мобилизовался, будто сжатая пружина, готовая "выстрелить". Охраны у входа в тех.рубку не было, но Шон и не ждал, что опытные наёмники будут стоять столбом и ждать чем всё дело кончится. Зато внутри, за первой же стенкой его может ждать сюрприз...
Перед тем как нагрянуть непосредственно в рубку, Вудсон решил использовать последнюю гранату - светошумовую, намереваясь сделать небольшой сюрприз тем, что сидел внутри, хотя, после "представления" на мосту, Шон был уже ни в чем не уверен.

   Какова психология человека, забрасывающего гранату в помещение?
   Это психология завоевателя, Аттилы. Это чувство превосходства кота, нависающего над бьющейся под лапой мышью. Вообразите эту ситуацию. Прочувствуйте тот миг безраздельного господства, то понимание – вот сейчас гремит взрыв, а в следующую секунду вы врываетесь следом. Ваши враги беспомощны и оглушены. Вы шагаете среди клубов дыма и пепла. Ваш натиск уже не остановить, и победа сияет триумфом ещё до начала боя. Это одержимость азартом. Это инстинкт хищника, приготовившегося к рывку и совсем не ожидающего внезапной и стремительной контратаки загнанной дичи.
   И она последовала, выверенная детально и чётко. Не успел чёрный цилиндр с предупредительной белой маркировкой влететь в проём, как из него, навстречу, вырвался вихрь, сплетённый из круговерти оттенков тигрового камуфляжа. Лишь краем глаза Вудсон рассмотрел выросшую перед ним массивную фигуру, когда жёсткое как стальной прут ребро ладони хлестнуло его по запястью. Вспышка жгучей боли заставила онемевшие пальцы разжаться, и Шон выронил пистолет. «Кольт» загремел по металлическому полу, а в грудь американца пришёлся очередной увесистый удар. Он пошатнулся, успев лишь вскинуть руки в защитной стойке, а потом тяжёлый ботинок сбил его с ног. Вудсон вылетел обратно на узкую полосу балкона, покатившись по металлической решётке до самого её края. Ещё полметра, и лететь ему с криком в пропасть между опорами. Но, хватая ртом воздух, он удержался.

Саундтрек: ссылка

   Его обидчик неспешно вышел из мрака контрольного узла, заложив руки за армейский ремень. В полыхнувшей позади слепящей белой вспышке ярко вырисовались массивные черты немолодого лица. Несмотря на возраст, немец, высокий, широкий в плечах, в чёрном берете наискосок лба, производил впечатление несдвигаемой уверенности в себе. Монолитной крепости, воздвигнутой из праха слабого человека. Короткий бобрик снежно-белых волос. Шрам, уродующий челюсть. Подвёрнутые по локоть рукава открывали бугрящиеся мышцами предплечья: верный признак не тренажёрного зала по выходным, а изнурительных часов тяжёлой физической работы. Поистине, телосложением последний защитник бомбы напоминал греческого мужа. На красной рукавной повязке сверкнула в солнечных лучах знакомая любому паукообразная эмблема в белом круге. Не боясь забубённого, отравленного пропагандой и зачитанного до дыр прошлого, Ганс Кауфманн поднял знамёна своих отцов в открытом и наглом жесте презрения к миру, который явился сокрушить. Одним своим присутствием он истощал веру в себя – так выходящий на ринг чемпион заставляет храбрящегося новичка бледнеть, теряя голову. Страшный рыцарь Общества Туле вышел-таки на долгожданный бой. И, в отличие от многих, он не прятался и не бежал. «Вот я», говорил его вид, «вот я, перед тобой». Как будто бы он сам жаждал этой схватки.
   Расставив ноги на ширине плеч, альбинос с усмешкой смотрел, как Вудсон пытается подняться на ноги. Мягко покачиваясь на пятках, он не спешил продолжать атаку. Cпокойно, словно и не удивлялся внезапному штурму с воздуха, словно не терпели его люди поражение под плотным огнём «Валькирии», Кауфманн констатировал:
   – Американец.

   – Кауфманн, – зло выдохнул Шон, сквозь сбившееся дыхание, после столь ошеломительной атаки.
   Сказать честно, американец был готов признать, что столкнулся с поистине сильным во всех отношениях противником. Где-то внутри, Вудсон поежился от мысли, что оппонент сильнее его: по крайней мере, он вряд ли хлестал ром почем зря последние семь месяцев. Поднимаясь, Шон отстегнул ремешок, фиксирующий каску на голове. Вполне обычный ход, для человека в тяжелой амуниции – она лишь мешала. Разве что она могла послужить ещё, напоследок, как отвлекающий маневр: бросить её в лицо этому ублюдку, чтобы отвлечь его хотя бы на полсекунды! Противник Вудсона был опытным солдатом. Возможно, именно такого хода он и ждал от Шона? Но последнему явно не приходилось полагаться на честную игру. Если бы только американцу удалось повалить этого ублюдка, если бы только занять удобную позицию и атаковать со всей силы...
   – Наконец-то тот, кто сможет за всё ответить...
   – О да; ответить! Мне как раз нужен ответ, Американец.
   И в этот момент Шон швырнул каску. Жёсткий чёрный шлем ударил Кауфманна в лицо, хотя тот и успел подставить лоб под удар.
   – Ого. Отвлекающий манё...
   Вудсон врезался в него с разгона, как заправский рестлер пройдя плечом вперёд... и словно натолкнулся на каменную стену. Неведомо как, но Кауфманн устоял на ногах, поймав чудовищный толчок в живот. Альбинос с размаху ударил локтём о хребет Шона, и даже сквозь броню отдался болезненный импульс. Раз! Два! Схватившись за воротник бронежилета, Кауфманн вздёрнул Вудсона и отшвырнул назад. Металл балкона загремел.
   – Очень хорошо.
   – Крутой парень, да, – прошипел Вудсон. Должно было прозвучать как вопрос, ехидный такой, но получилось только банальное утверждение. Неудача повергла Вудсона в откровенное уныние от собственной бесполезности. «Что же мне с тобой делать-то?!». Шон поднялся на ноги, смотря ненавидящим взором на противника, поднимая чуть выше уровня груди, сжимая ладони в кулаки. Наверху сейчас умирают его соратники, а он тут ноет из-за неудачной атаки!
   – Ты же понимаешь, что я ни хера не дам тебе и твоим сектантам взорвать тут все к ебаной матери!
   Вудсон рванул вперед , двинувшись влево-вправо и, в конце концов, ударил ногой в живот Кауфманна.
   – Осторожничаешь. Разумно, – Кауфманн бдительно следил за ним, но неожиданная атака всё равно стала для него сюрпризом. Он зашипел от боли. – Ох-х...
   Настала его очередь делать шаг назад. Вудсон отвоевал ещё метр узкой полосы между бетоном и пропастью.
   – Недооценил. Мать твою! – воодушевленный успехом, рявкнул Вудсон, не теряя времени и резким движением пытаясь нанести хук справа в челюсть немецкому террористу, тут же занося и левую руку для следующего удара! Ещё и ещё, мозговой центр посылал импульсы в конечности американца, заставляя удары сыпаться туда, где должен находиться Ганс Кауфманн. Раз за разом тот отступал, а Шон наседал. С очередным выдохом немец выплюнул с разбитых губ кровь. От удара кулак Шона загудел, но не было радости большей, чем мотнувшаяся в сторону белобрысая голова. Тройка в корпус, левый в голову! Ещё, ещё! Ублюдок, казалось, был почти готов. Широко размахнувшись, Вудсон всадил добивающий крюк в висок... и его кулак шлёпнулся в подставленную ладонь Кауфманна.
   – Пожалуй, соглашусь, – словно и не было жестокого града ударов, подтвердил альбинос.
   Несколько секунд мужчины боролись, пытаясь пересилить друг друга; слышалось только их тяжёлое, с присвистом, дыхание. А потом Кауфманн резко дёрнул руку Шона вниз, и тут же чудовищный удар локтем оставил на скуле Вудсона звенящую болью ссадину. Удар в живот сбил дыхание американца, и, словно завершая королевскую битву, Кауфманн взмыл высоко в воздух, вложив всю массу в восходящий удар коленом. Вудсон повис на перилах, едва не перелетев вниз – только броня, без сомнений, и спасла его от переломанных рёбер. Дышать становилось всё тяжелее, а Кауфманн – быстрый, стремительный, свежий – уже был рядом. С огромным трудом Вудсону удавалось выдерживать его темп.
   – Но скажи мне. Как, – в перерывах между ударами говорил Кауфманн, – как ты, пьяница, урод, никчёмность, смог зайти так далеко? Ты же не человек, ты свинья. Что заставляет тебя драться?! Как ты думаешь победить?
   Он отступил на несколько шагов, позволяя Вудсону прийти в себя.
   – Этого я не могу понять. Ты загадка для меня, американец.
   «Как такое может быть?!»
   Вудсон просто не мог поверить в то что происходило, лишь вяло пытаясь сопротивляться ударам, не успевая за скоростным Кауфманном. Шон, тяжело хватая воздух, с ненавистью смотрел на Ганса, опираясь спиной на перила балкона, вцепившись в них руками, слабо осознавая что висит на волосок от смерти. «Нурс, Брук, Таня, Экю», – Вудсон не заметил, как начал бормотать имена в слух. Утерев с лица слюну или кровь, Шон уже не знал, американец попробовал встать на ноги. Не сразу, но он смог, лишь благодаря тому, что Кауфманн позволил ему это сделать.
   – Уменяестпффф, – Вудсон махнул головой, пытаясь привести себя хоть в какое-то более устойчивое состояние. Тело против воли норовило податься в сторону, стоило только бывшему УБНовцу ослабить фокус. – Блядь! Я не хочу чтобы кто-то еще умирал! Неужели тебе похуй на гражданских там, наверху?! – через силу выкрикивал Вудсон, вновь силясь поднять руки для драки. Даже сжимать кулаки становилось проблематично.
   – Но они слабы, и они умрут, – философски возразил Кауфманн. – Ради блага общества должна проливаться кровь.
   – Кто дал тебе право решать: кому жить, кому нет? – сквозь зубы прошипел в ответ Вудсон, волевым усилием сжимая кулаки так, что костяшки побелели, и ринулся вперед. Он еле держался на ногах, ноющая боль молотком отдавалась в висках – если так продолжится, Шон точно труп. Нужно было что-то делать, причем срочно! Оставалось только одно...
   Глаза Кауфманна расширились от удивления.
   – Как? Ты продолжаешь сражаться?
   ... Шон врезался в него, перейдя к серии коротких контактных ударов локтями и коленями. Несмотря на лишнюю тяжесть, от штурмовой экипировки была своя польза: тяжёлый как танк Вудсон наносил удары жёсткими щитками наколенников, заставляя Кауфманна кривиться от каждого удара. Его яростная, отчаянная атака сместила бой с балкона на более просторную площадку. Краем глаза Шон увидел свой пистолет, валяющийся на пороге технического узла. До него было всего три шага...
   Пистолет отвлёк Шона. На секунду, но отвлёк. Когда Вудсон вернул внимание на противника, того уже не было перед ним.
   «Что за...»
   Кауфманн упал на колено, болезненно смазав кулаком по незащищённой мышце бедра. Вудсон вскрикнул от резкой боли, а альбинос, не теряя времени, схватил его за бронежилет и с размаху бросил на бетонную стену, крякнув от усилия.
   Гулкая боль раскатилась от затылка Вудсона по позвоночнику, по всему телу. Следующим ударом по ногам Кауфманн заставил его рухнуть на пол. Сквозь металлическую решётку Вудсон видел сверкающую далеко внизу воду, голубую-голубую как ядовитый клубный коктейль.
   – Видишь, американец? Ты бьёшься страстно, не щадя себя. Достойно уважения... но недостаточно. Пойми, я совершенен. Всю свою жизнь я шёл к тому, чтобы продемонстрировать слабым истинный идеал воина. Показать, что только достойный должен править. Господин и раб, американец, это не только раса или происхождение; Ницше считал, это ещё и то, каким ты создал себя.
   Жёсткая подошва вдавила голову Вудсона в металл.
   – Ты видишь? Ты создал себя рабом, американец. Ты всегда был им. Тебе нет места рядом с нами. И тебе никогда...
   Игра света на глади залива складывалась в причудливые и странные символы. Почему-то становилось жарче будто тропическая лихорадка ударила избитого, побеждённого Шона. А солнце всё играло и играло на волнах, взметающихся к опорам моста.
   Нет.
   То пламя костра плясало, лизало густые чёрные тени в старой хижине из жестяных листов. То, на песчаном полу, выгибалась в первобытном танце жадное горячее тело. То жуткие маски смотрели со стен. Где-то там, далеко, лихой французский генерал мчался по пыльным перекрёсткам на костяном коне. Взгляд Шона помутился, концентрируясь на ярком пламени дьявольского огня.
   Нет.
   Лишь солнце просто играло на воде, а череп Вудсона начинал трещать от пульсирующего давления. Он был здесь, на балконе, и никаких костров не горело внизу. Глупые, дикарские сказки. Внезапно Вудсон осознал, что больше не чувствует боли.
   – ... не остановить нас.

Шон пыхтел, покраснев от напряжения, стараясь хоть как то ослабить давление ноги Кауфманна на свою голову. Тщетно. Кажется, это был последний раунд. Вудсон ощутил обиду, ему буквально захотелось закричать, рвать на себе волосы от досады за то, что слова немца оказались правдой- Шон Вудсон ничтожество, которое решило, что сможет противопоставить себя врагу, веками плетущему интриги мирового масштаба. Он, Шон, жалкий пьяница и неудачник, придавленный к полу на высоте хуй знает сколько метров и не в силах этому сопротивляться. Шон зажмурился, лишь бы не видеть этой опостылевшей водной глади внизу, сжал зубы, до боли, вцепившись руками в ботинок Кауфманна в тщетной попытке сбросить её..в какой-то момент, ему показалось, что он слышит тот странный, таинственный ритм, что отбивался ударами сердца, там, в далекой теперь хижине Генеральской Дочки, когда американец овладел ей. Шон открыл глаза и ощущая будто вновь видит мулатку, но нет...лишь наваждение и жгучее чувство обиды, вины и...злости. Всепоглощающей, разрастающейся ярости, охватывающей его, прогоняющей прочь боль, вместе чертовой обидой, наполняющей тело огнем! Резким движением Шон сдернул ногу со своей головы, чувствуя как на коже остаются свежие ссадины, только разогревающие его внутреннее пламя. Взревев, Вудсон подобрал под себя колени и, буквально выстрелил вверх, плечом целясь в пах Кауфманну. "Я не раб, тупой ты ублюдок!!!", - хотелось выкрикнуть в лицо этому альбоносу -террористу, но Шон мог лишь кричать.

   Эффект был ошеломительным; Кауфманн действительно не ждал сопротивления и лишь едва-едва успел отдёрнуть ногу, защищая пах. Вудсон буквально смёл его прочь, вскочив на ноги. Наверное, ему был обеспечен вывих плеча, но плевать! Кауфманн отлетел к перилам, промяв спиной хлипкую ржавую конструкцию. Крепкий удар в живот заставил немца скрючиться, выблёвывая вниз кровь. Чёрный берет слетел с его головы. По щекам и подбородку текла кровь, но он, в немом потрясении глядя на Вудсона, не обращал внимания. Только и мог он, что качать головой, шепча:
   – Но как... как... я ведь сломил тебя. Твой дух... у тебя просто его нет...
   Но беловолосый был всё ещё опасен. Вудсон кинулся к нему, и Кауфманн гибким движением поднялся навстречу. Выражение глубокого шока исчезло с его лица, сменившись сосредоточенным и спокойным. Одной ярости было недостаточно, чтобы победить старого солдата. Прелюдия закончилась. Вудсон знал, что теперь альбинос примет его всерьёз. Но, что вселяло в него злобную радость, он видел, как тяжело даются Кауфманну прежде лёгкие движения.
   Кауфманн выбросил ногу в высоком круговом ударе, но Шон проворным нырком ушёл под него. Слишком поздно он понял, что Кауфманн поймал его на обманку, и не думая выносить вес вперёд. Ровно в лицо Вудсону, перемалывая в кашу носовые хрящи, бронепоездом въехал хлёсткий джеб. Будто танцуя, Кауфманн отскочил в сторону с мучительным выражением на лице.
   – Теперь... я вижу... американец... – из голоса альбиноса пропали издевательские нотки.
   Где-то наверху прогремел взрыв. Сердце Вудсона ухнуло в пятки, но нет – гигантский монолит Моста всё ещё покоился на своём бетонном ложе, лишь над дорогой поднимался султан огня и чёрного дыма. Где-то там держали оборону раненые майор и сержант, давшие Вудсону шанс остановить это безумие... и Вудсон не мог понять, кто вышел победителем из скоротечной схватки.

Красная пелена стала перед глазами. Кровавая пелена ярости, которой была уже не одна сотня лет, магия Генеральской Дочки! Впрочем, о подобном Шон Вудсон сейчас не думал, совсем. Всё лицо горело, кровь попадала в рот, так что Шон наклонил подбородок, следя за Кауфманном исподлобья. Старый вояка и не думал сдаваться...что ж, тем хуже для него! Вудсон напал вновь, пробуя защиту немца, намереваясь снова оттеснить его к самым перилам. Нужно было вымотать его, чтобы в решающий момент Кауфманн уже не успел отклониться!
И схватка разгорелась с новой силой. Как взбешённые звери, запертые в одной клетке, Кауфманн и Вудсон кружили по площадке – немец легко понял замысел Вудсона, всякий раз вырываясь из угла. Гремя подошвами по решётке, то один, то другой делали неожиданные выпады. Никто не лез на рожон. Но дыхание Кауфманна становилось всё тяжелее. Он допускал новые и новые ошибки: вот Вудсон достал его с левой. Вот вогнал щедрый хук в печень. Вот, схватив за плечо, ударил коленом в живот, грубо отшвырнув поднятые для защиты руки. Кровь пузырилась на губах Кауфманна, а Шон, будто остервенелый, продолжал избивать его.
Внезапно, не обращая внимания на удары, немец сорвался вперёд и схватил Вудсона за горло. Он повалил его на землю, стальными пальцами вдавливая кадык. Американец захрипел. Бросив попытки оторвать от себя руки-клещи, он резко ударил альбиноса кулаком в глаза.
– So Fotze, – сквозь зубы выругался Кауфманн, продолжая сжимать хватку.
Изогнувшись, Вудсон вскинул ноги и захватил его голову меж ботинок. Рывок – и с хриплым криком боли Кауфманн скатился с него. Оба вскочили, но... но Шон оказался чуть быстрее. Не дав немцу подняться, он изо всех сил всадил колено в его лицо. Кауфманн рухнул на пол, почти тут же получив удар ногой. Он попытался встать, но Вудсон вновь ударил его кулаком.
И снова.
И снова.
На четвёртый раз Кауфманн не поднялся. Его тело лежало перед Вудсоном безжизненным памятником жестокому террористу Гансу Анхелю Кауфманну.
Это был конец.
В висках стучало отбойным молотком, а сердце норовило выпрыгнуть из груди, вместо дыхания из глотки вырывалось подобие тяжелого сипа. Шон победно вскричал, но ликование вышло не долгим - кровь норовила попасть в глотку, так что пришлось её сплевывать. Да и было последнее дело. Вудсон как мог резко развернулся и зашагал к темному проему технической рубки. Вернее захромал - удар коленом вышел на славу, настолько, что американец теперь с трудом ощущал ногу ниже бедра. Скорее, только бы не опоздать! В такт волнению, пуль с висках начал стремительно нарастать, ускоряясь, так что Шону показалась, будто голова вот-вот взорвется! Его качнуло в сторону, но он удержался, движимый силой воли добраться до бомбы, иначе поражение Кауфманна могло обернуться его же победой...Вудсон не стал подбирать пистолет Кастро, не стал делать контрольный выстрел, хотя сейчас это могло быть кстати. Он просто направил последние свои силы на то, чтобы добраться до бомбы.
А зря.
– Эй... Американец... – раздался позади тихий голос.
Шон медленно обернулся, покачиваясь на не держащих ногах, не веря своим ушам.
Кауфманн сумел перевернуться на спину и теперь лежал навзничь, невидящим взглядом уставившись на сталь и бетон под сводами моста. Казалось, что эта безрадостная индустриальная панорама несёт ему успокоение; что он не может смотреть на отвратительно-яркие и чужие солнце и море. Он шевельнул рукой, подняв её перед грудью... и тут же уронил её обратно.
– Спасибо... Американец. Как... тебя зовут?
- Шон...Шон Вудсон...- Немного помедлив, Вудсон всё-таки добавил.- УБН. Игра окончена, приятель...
Американец всё таки наклонился, чтобы подобрать трофейный пистолет.
- Что с бомбой?
– С бомбой? – едва слышно засмеялся Кауфманн, но тут же подавился кровью. – Шон Вудсон... остался... последний штрих.
Кауфманн прикрыл глаза. Прерывистое дыхание едва слышно вырывалось из горла альбиноса. И тут Вудсон понял, что почти мертвец улыбается. Озарение поразило его будто молния: Кауфманн вовсе не хотел остановить его! Кауфманн желал, жаждал их встречи, но по совсем другой причине. Он хотел найти в нём достойного соперника; равного себе. Идеал воина – вот к чему стремился альбинос, и был только один способ или доказать своё превосходство или встретить смерть. Вот о чём говорил немец! Поэтому он так разозлился, посчитав, что Вудсон не способен ему противостоять. Уйти, погибнув в отчаянном бою. Его битва господ... Его мечта из огня. Годами Кауфманн выполнял порученную работу, не зная азарта и не испытывая радости. Горы трупов не были самоцелью, не были ею и таинственные интересы мифического Общества. Кауфманн не был маньяком, не был алчным дельцом. Да, перед Шоном лежал фанатик, но совсем в другом ключе. И сегодня его путь окончился. Всё, что хотел найти Кауфманн, он нашёл сегодня, на этом самом мосту. Он сам подписал себе приговор и поставил печать. И в лице Вудсона, в неотступно преследующем его Американце, хладнокровный Ганс Кауфманн наконец увидел своего палача.
Собравшись с силами, Кауфманн тихо договорил, немощной рукою поднимая над собой пульт детонатора с красной кнопкой в торце:
– Последний штрих... Хайль... Гитлер...
Вместо полного драмы "Неееееееет!", Вудсон выдал не менее весомое, пусть и коротко "Блядь!". Ещё до того как мозг успел осознать и отдать нужную команду, рука с пистолетом Фиделя Кастро взметнулась вверх. Для Шона это движение заняло должно быть полжизни - именно сейчас, самое время для небольшого слайд шоу из прошлой жизни. Юность, колледж, армия...всё пролетело слишком быстро. Конечно, Вудсон жалел о много: о том что сделал, о том чего не успел сделать и о том, виной чему он стал. Практически год он изнурял себя мыслью о том что не достоин жить. И только сейчас, перед лицом дезинтеграции он вдруг понял, что жизнь - это всё что у него осталось и что он вовсе не готов сейчас с ней расстаться. Хотя бы ради того, чтобы снова сказать "привет" Картер. "Господи, в жизни больше не буду пить, займусь спортом, всё что угодно, только, пожалуйста!!!". Палец Вудсона надавил на триггер.

   Мысль, что из этого «Кольта» могли не стрелять последние лет двадцать, как-то не успела прийти ему в голову. И не пришла. Выстрел басовитым грохотом раскатился далеко над спокойными водами залива.
   Светило солнце.
   Стрекотал в небесах вертолёт.
   Яхты неспешно скользили среди голубых волн.
   Ганс Кауфманн лежал на балконе, раскинув руки, и кровь капала вниз с прутьев решётки вокруг белобрысой головы. Улыбка застыла на мёртвом лице.
   А Шон Вудсон, пьяный герой большой страны, сполз по бетонной стене. Он терял сознание среди раскрытых серебристых чемоданов, строительных дрелей и буров, мотков альпинистского снаряжения и брикетов взрывчатки, перемигивающихся индикаторами взрывателей. В нескольких шагах от него, свернувшись в клубок, лежал потерявший сознание от взрыва светошумовой прямо под ногами Джозеф Аройо. Его полосатый костюм был покрыт белёсой пылью, а пальцы так и не добрались до клавиатуры кодового взрывателя на теле «головной» бомбы в цепочке. Идеальное лицо идеального директора выражало страх и непонимание. Впрочем, лица наёмников Кауфманна не выражали уже ничего. Тех, которых позже найдут под водой.
   Где-то вдалеке звучали крики, кто-то тряс его за плечо, но мир неуклонно темнел. Звуки таяли, и пальцы Шона, разжавшись, выпустили рукоять из слоновой кости.
   Шон потерял сознание.