Посейдон | ходы игроков | Крылья Cicadidae

Откровенно говоря, при мысли об этом я тоже испытываю огромное облегчение, ибо мне вовсе не нравятся те странные, неземные тона, в которые окрашивались лучи заходящего солнца над заброшенным колодцем.
© Говард Филлипс Лавкрафт

На задворках Йеллоунайфа в этот погожий денек было тихо и безлюдно. Воскресный день не подразумевал шумных компаний, а туристы давно поспешили свалить, опережая подступившие зимние холода.
Особо сильно на чайной лавке это не сказывалось, ибо располагалась она не в центральных районах, и знали о ней единицы посвященных. Этих единиц вполне хватало, чтобы бизнес держался на плаву и кормил свою владелицу – Юйлань Линху. Многие из ее постоянных клиентов ходили в эту лавку только затем, чтобы полюбоваться кукольной, фарфоровой и будто ненастоящей красотой Юйлань. Но это было неважно, пока они платили деньги за ее изысканные и дорогие чаи.
В 10.34 хозяйка чайной лавки вытирала пыль с верхних полок, когда звонкий колокольчик на двери известил ее о приходе посетителя. Еще до того, как Юйлань обернулась, ее обоняние смогло уловить смесь пота, дешевого табака и лукового пирога.
Это был паренек лет 20-23. На его лице еще блуждали отметки проходящих прыщей, а с грязных волос капали потные капельки, разбиваясь о деревянный пол. Рабочая одежда с ярким логотипом «FedEx», говорила о том, что это курьер раньше, чем парень представился:
- Мисс Юийилинь Ленхуи? – с трудом попытался выговорить он имя и тут же засмущался, вспыхнув багрянцем. – Я Кит Бренсон – курьер. Вам пришла посылка из Китая. Не могли бы вы расписаться вот тут?
Парень протянул заляпанный жирными пятнами блокнот и дешевую ручку с резиновым медведем на конце.
В посылке был долгожданный чай, который Юйлань ждала еще две недели назад. Словно оправдываясь на немой укор, курьер застенчиво и невнятно пробормотал:
- Прошу прощения за задержку, на складе в Бостоне произошла ошибка и… нам не то отправили и… я тут бегал с этими коробками и… уже неделю каждый день разговаривал с региональным менеджером и…
Что было после этого, Юйлань не узнала, потому что в 10.37 напротив окна ее лавки остановился человек. С него свисали рваные тряпки, и грязно-серая вода лилась на мостовую. Голова была скрыта под слипшимся от чего-то бордового, капюшоном. И даже сквозь закрытую дверь владелица магазина ощутила, что от этого субъекта разит гнилым болотом и разложением.
Увидев его, Кит Бренсон вздрогнул и тихо прокомментировал:
- Что за выродок… он что, чай покупать будет?
В 10.38 человек напротив лавки поднял руку, и из его рукава вывалилась маленькая рыбка, затрепыхавшись на тротуаре. Замотанная мокрыми тряпками ладонь без двух пальцев дотронулась до ручки и потянула дверь. Неизвестный собирался войти в лавку, отчего у Кита-курьера исказилось лицо в брезгливом отвращении.

Юйлань, как раз задумчиво ставившая на место небольшую, элегантную статуэтку в виде полу расправившей крылья цапли, поджавшей одну ногу, слегка поморщилась. Смесь "ароматов" от курьера ворвалась в лавку, так же грубо, как сапог военного, наступающего на бабочку.
- Да, это я. Здравствуйте, мистер Кит, - быстро обернувшись, и, вежливо улыбаясь уголками губ, ответила китаянка. Посылка была действительно приятной новостью. Она протянула руку за блокнотом, пробегаясь взглядом по странице. Нужно же знать, что подписываешь... Однако, ее неожиданно прервало появление странного посетителя.
Это было необычно. Все было необычно. Тухлая вода, неизвестно как оказавшаяся в рукаве рыба, грязные лохмотья. Юйлань бы приняла субъекта за какого-то слишком увлекшегося фокусника, если бы не этот запах с кладбища. Она настороженно прислушалась, не обращая внимания на слова курьера. Опыт подсказывал, что ничего хорошего от тех, кто не выглядел, как любитель чая, ждать не приходилось. Им просто незачем сюда приходить, да и не узнали бы они. А случайно заплутавшие туристы так не выглядят... Может, наркоман?
Китаянка осторожно сделала несколько шагов в сторону черного выхода.
- Набери полицию, - попросила она курьера, не сводя глаз с силуэта за дверью. На всякий случай, самообороны ради, она нащупала под стойкой ножницы. С ними было как-то спокойнее.

- П-полицию? – Дрогнувшим голосом промямлил Кит, не в силах отвести завороженного взгляда от медленных движений мокрого «посетителя».
Юйлань хорошо вела свои дела. Встречались порой непонятки с американским народом и их тяжелой культурой, но она была жителем 21 века, века, когда любой человек из любого времени должен знать, что такое мимикрия. Либо ты подстраиваешься под обстоятельства и течения, либо они сносят тебя на самое давно, где расплющивают об эталоны человеческой расы.
Юйлань это все знала. Может, потому, что обладала сверхчувственной натурой, но ей всегда удавалось заметить неприятности прежде, чем они войдут в ее мир, громко шлепая ногами и волоча за собой мешок проблем. Может быть.
Ножницы, простые с темно-зеленой ручкой, легли в руку. И это было началом. Тем порогом, той белой чертой, через которую раз переступив, назад уже не выберешься. Этой полосой судмедэксперты отделяют живых от мертвых на асфальте. Такой полосой закрывают места, где водятся призраки.
В 10.40 гость открыл дверь и внутрь лавки, перебивая аромат чайных трав и палочек, ввалились миазмы смерти. Кит вздрогнул и дрожащей рукой достал дешевенький мобильный телефон. Он успел нажать «91» прежде чем в его шею не впились голодные зубы. Кит через полгода хотел получить свою ставку и уволиться. Он мечтал стать рыболовом, купив небольшую лодочку и путешествуя с ней по разным канадским озерам.
Капюшон спал, открывая Юйлань лицо дьявола. Когда-то оно было человеком, бесспорно. Но сейчас его кожа вздулась, словно под нее вкачали несколько литров воды. Один глаз взбух, напоминая рыбий, второй смотрел куда-то внутрь черепа. Половина лица сползла. На шее блестели свежие, рваные раны.
В 10.42 крики Кита еще разносились по лавке, врываясь в ее тихую и мирную жизнь ураганом. Он танцевал со своим неведомым убийцей, борясь за никчемную жизнь. Длинные куски мяса и тканей тянулись от зубов существа, до лица курьера. И это, знаете ли, было зрелище не для слабонервных.

Если честно, то сейчас мать Бренсона Юйлань заботила меньше всего. Жаль, конечно, беднягу-курьера, но что уж поделать. Такова, значит, его судьба. Спасти его не получится, это очевидно, с такими ранами долго не живут. А если и живут, вряд ли его перестанут есть в ближайшие секунды. Линху почему-то подозревала, что на удар ножницами это... создание... обратит внимания ровно столько, чем на укус комара. Недостаточно, чтобы умереть, но вполне хватит, чтобы прихлопнуть. Сглотнув подступившую к горлу желчь, она решила, что рано или поздно создание вспомнит про нее. И скорее всего, этот момент неумолимо приближался.
К чести Юйлань, она никогда не смеялась над Роем Старшим. Чужие убеждения - это чужое дело, а раз этот кто-то не отступает от своих принципов, он достоин лишь уважения, а не насмешки. Но и не защищала его. Почему-то надежды на то, что создание вспомнит о своей прежней жизни, было крайне мало.
Китаянка, ступая максимально тихо, быстро и плавно, внутренне надеясь на то, что создание увлечено трапезой, по стеночке поползла к нараспашку открытой парадной двери, не сводя глаз с мертвяка и с полной готовностью рвануть до выхода.

Движения китаянки были плавными и осторожным. Однако все испортила коробка с чаем «Да Хун Пао». Она пришла три недели назад и у Линху просто не хватало времени и сил рассортировать этот чай, найдя ему место на какой-то из полок. И теперь эта оплошность могла стоит жизни.

Как раз когда Кит-курьер наконец замолчал, булькнув кровавой пеной напоследок, Юйлань споткнулась о коробку и ухватилась за стену. Она удержалась на ногах, но упаковки элитного чая посыпались на пол, привлекая внимание мистера Роя. Его белые, затянутые молоком смерти, глаза взметнулись и уставились на новую жертву.
- Ааааа… Маааа-вввв… Чааааа…
Длинные пронзительные звуки, вышедшие из его гнилой глотки, не могли принять форму слов.
Это было в 10.42, когда курьер Кит затих и задергался на полу в предсмертной конвульсии. Его глаза закатились, под телом расплылись грязные разводы воды и крови, а из разодранного брюха вывалились длинные плети кишок. Нельзя было определенно сказать – жив он или уже нет, но выглядел он вполне себе приличным мертвецом. Вот только двигался, что не вписывалось в картину.

Рой склонил голову набок, щеря трухлявые зубы, и кинулся вперед на Юйлань. Он хотел нажраться свежего мяса, которого был лишен все это время. Свежего, еще живого и молодого мяса.

Коробка, об которую так не вовремя споткнулась Юйлань, перевернулась на бок. Брикеты чая, упакованного под вакуумом в трехслойную обертку, упали на пол и проскользили около пяти сантиметров. Ждать, что монстр отвлечется на созерцание мягко-зеленой упаковки, не стоило.
"Ван ба дань мертвый!" - мимолетно, словно момент тишины перед выстрелом, но до щелчка курка, пронеслось в голове Юйлань. Китаянка никогда не прибегала к подобной лексике и так же мимолетно устыдилась этого порыва. Он наверняка не виноват, что, гхм, встал из своей могилы.
Неласково названный "черепашьим яйцом" мистер Рой, попытавшись что-то сообщить Юйлань, натолкнулся на вопиющую невежливость. Китаянка, обгоняя собственный так и не случившийся вопль (все дыхание экономично ушло в один марш-бросок), длинными скачками бросилась к выходу. Ножницы, кстати, так и не бросила. Китаянка искренне надеялась на то, что использовать их не придется.

Боль пришла неожиданно. Она ворвалась в сознание Юйлань, словно катана в мягкую плоть. Остро и нагло.

Рой оказался чертовски быстрым. Он перепрыгнул пачки с чаем и накинулся на китаянку, что дикий зверь. А может он и был зверем, ибо глаза его давно потеряли человеческие оттенки. В них плескалось что-то чуждое этому миру. Что-то аморфное. Там была пена и одиночество. Там была пустота. Бесконечно далекие пространства невнятного бытия. Видения, что не описать людским языком. Разрушающие связь с привычными реалиями. Клубящиеся эфиром, распадающимся на атомы в бесконечность. Это была живая плоть сознание. Не человеческого.

Однако Юйлань ничего этого заметить не успела.
Руки Роя подхватили ее и крепко обняли со спины, а зубы вошли в правое плечо. Если бы это существо знало, что Юйлань левша, то может оно выбрало бы иную сторону.

В 10.43, когда до двери оставалось каких-то пару рывков, пролилась первая кровь госпожи Юйлань Линху. Она распустилась цветком рододендрона на красном шелке рубашки.

Юйлань в очередной раз упустила шанс помедитировать на великолепно чуждое всему человеческому зрелище. Боль была острой и навевала воспоминания о укусившей ее бродячей собаке. Клыки разорвали кожу на ноге. Собака, вздыбив шерсть на загривке, припала на передние лапы для нового прыжка. Тогда Юйлань успела поймать момент и врезать животному коленом по челюсти и оттолкнуть от себя ногой. Потом пришла помощь в виде прохожих.
Сегодня может не повезти. И помощи ждать неоткуда.
У китаянки перехватило дыхание. Из глаз потекли слезы, скорее от страха, чем от боли. Она, не сдержав крик, ударила ножницами стоящего сзади мертвяка. Еще раз, и еще.

Больно. Боль заполнила тело огнем. Прошла током по венам. Добралась до сердца. Боль корчилась и дымилась, пуская кровавые слюни. Раздвигая пальцами сознание. Входя в него. Без приглашений. Голова вспухла. Налилась свинцом. Веки стали непосильно-тяжелыми. Этот мир никогда не терпел ошибок. Упадешь – затопчут. Зазеваешься – сожрут.
Юйлань не хватило сил. Вот так бывает. Что от смерти защищает лишь тухлая бочка. Отодвинешь ее. Успеешь. И выживешь. А сил не хватает.
И хочется рвать это тело. Кричать на него. Разве ты не видишь?! Сейчас мы умрем! Соберись – сделай невозможное! А невозможного не получается. Поэтому – обидно.
Ножницы вонзились пару раз в существо, но не причинили ему никаких неудобств. Он даже не заметил. Лишь крепче вгрызся в плоть, как ребенок в рождественскую индейку.

«Это в твоей крови. Наша память. Наша сила. Наши слова. Хулл’Ок’Мирру. Слушай. Наши голоса. Мы отведем твою душу в водяные пастбища. Ибо нет больше прав у человека. Ибо время ваше прошло»

В 10.46 после вялого сопротивления Юйлань почувствовала, что смерть уже дышит ей в лицо. Это было простое знание на уровне инстинкта, которое ничем нельзя обмануть. Сегодня, сейчас, здесь – она умрет.
Попробовав еще раз вонзить ножницы, она выпустила их из ослабленных пальцев и обмякла в руках существа. Краем зрения она видела, как растерзанный курьер, от которого воняла луковым пирогом, начал подниматься на ноги, открывая белые, новые глаза. Но для нее это уже было неважно.
Она сделала последний, судорожный вдох и провалилась в бездну.