'BB'| And let The Hunt begin! Clan rivalry | ходы игроков | Через ужас и боль

Тенью выскользнуло мощное тело из челнока. Лепестки брони один за другим сомкнулись над кабиной. Отключились все системы, кроме маскировки - челнок запечатался.

Теперь, если "Копья" победят, завтра на рассвете печать будет снята, и хозяин получит доступ к хранящемуся там снаряжению. А если проиграют, то челнок сам вернется на корабль. Корабль перейдет в собственность старейшин. И потом будет служить другому охотнику. Но беспокоится об этом было рано. Да и незачем.

По левую руку возвышались дюны, и среди них кое-где заросли колючки и обломки скал. По левую руку и впереди - зеленые равнины, а за ними - густые джунгли. Вся долина полна дичи, которая водилась здесь раньше и которую свозили сюда специально для этой охоты.

Челнок с легким жужжанием затянуло маскировкой и он стал почти невидим.

Охота началась.

Охотник повернулся спиной к кораблю и сперва медленно, а потом все быстрее и быстрее, ускоряя шаг с каждой секундой, пока не перешел на бег. Он был не один здесь, и скорость решала многое, если не все. В охотничьих угодьях хватало достойной добычи, но лучшей из нее, разумных существ, было не так уж и много. Они всегда были элементом охоты, опасным, волнующим кровь, вызывающим азарт… Охотник хотел увидеть их, почувствовать их страх, наблюдать за тем, как происходит разделение на жертв и хищников, которые готовы бросить вызов смерти, преследующей их из тени.

Как любой истинный хищник, существо, предназначением которого было уничтожение других созданий, охотник двигался быстро и грациозно, практически сливаясь с окружающим миром даже без устройств маскировки. Так, наверное, охотились его предки тысячи лет назад, еще до того, как цивилизация ятуджа вышла в космос. Лишь сглаживающие тепловые контуры системы маски напоминали об этом различии, и не раз приходило желание отключить их, снять маску и продолжить охоту в чистом от технологий виде, но охотник знал, что воздух этого мира слишком тяжел. Возможно, он еще сделает это в бою...

А пока путь его лежал к реке – разумных сбрасывали именно в ее окрестностях, и даже если бы это было иначе, первой их целью было бы нахождение водоема – а также текущей воды, которая могла бы их вывести из джунглей. К такому решению их бы подтолкнул сам мир, лишивший разумную дичь привычных ориентиров. Иным вариантом был поиск возвышенности, но тут уже приходилось выбирать. И охотник устремился к реке.

Охотник легко перемещался по открытой местности. Обитающим здесь видам было трудно выследить его на рассвете, а даже если бы и удалось заметить - трудно было бы догнать. Его бег не прерывался ничем, кроме чтения следов.

Свежие и старые, их было особенно много там, где поросшая редким лесом и кустарником равнина переходила в буйные джунгли. Здесь, на стыке двух ареалов обитания, природа сталкивала представителей разных видов хищных животных, словно для того, чтобы проверить, кто же из них сильнее и лучше приспособлен.

Зоркий глаз успел заметить нору в склоне холма. Быстрый осмотр показал, что она пуста. Судя по размерам - там прятался крупный землерой. Не самый опасный противник, но этот мог представлять определенную угрозу. Для первого трофея, пока твей еще не разогрелся - неплохой выбор. Наверняка сейчас он охотился и скоро вернется в своё логово. Не подождать ли его?

Не так далеко обнаружились следы стаи приматов. Эти держались вместе. Их было четверо. Каждый по отдельности был не страшен для Старшего Охотника Яутжа, но, нападая все вместе, они могли взять числом. Хорошая цель для группового трофея, а череп самого крупного самца с клыками на нижней челюсти будет напоминать о гибели всего выводка.

Хруст случайной ветки под ногами. Вминаемые в землю редкие камни. Высокая трава, смыкающаяся за спиной. Вздымающиеся вверх брызги грязи, будто пытающиеся догнать бегущего охотника, но слишком медленные, чтобы бросить ему вызов в скорости. Тело работает мерно, точно машина – мышцы напрягаются, расслабляются и вновь превращаются в натянуты усилием струны. Бег становится почти полетом, и настигают мысли о том, что не могло быть природой создано более совершенных убийц, чем ятуджа. Но мысли лгут, ибо охотник знает – такие есть, и они ждут впереди.

Миг полета, и внезапное осознание, что рядом есть нечто иное. Жизнь. Охотник останавливается, и инстинкты бросают его в укрытие прежде, чем приходит понимание, что жизнь это лишь след. Чуть более темная впадина на склоне холма, прикрытая смятыми и запачканными землей ветками. Перед мысленным взором проносятся существа, известные охотнику, и он знает хозяина норы. Землерой, что живет на равнинах. Он опасен для сильного, если достаточно велик – но лишь создание, ограниченное инстинктами. Истинная добыча впереди, и охотник, чуть сменив курс, дабы не попасть в возможную засаду норной твари, вновь устремляет к реке свой бег.

Джунгли быстро приближаются и, миновав полосу растущего кустарника, охотник видит следы иной дичи. Примитивных существ, держащихся вместе. Возможно, победа над выводком и смогла бы принести ему честь, но цель охотника впереди, и он верит, что грядущая добыча окупит потери многократно. Прыжок, другой, и приматы остаются позади, а движение продолжается, и силуэт движущегося между деревьев охотника различить смогут лишь те, кто достоин стать добычей.

Но охотник знает – сколь бы сильна не была добыча, он увидит ее первым.

Охотник перемещался дальше, пронзая джунгли все глубже и глубже, словно лезвие, легко проходящее сквозь мягкие ткани. Он читал книгу леса, видя следы, но все это были следы обычной добычи, слишком простой, чтобы стать достойным трофеем.

И наконец, подобно тому, как лезвие натыкается на кость, он вышел к реке, и остановил свой бег. Песок и камни, вымытые из горных пород, устилали её русло. У берегов было топко, по крайней мере для тяжелого яутжа. Чуть подальше пятнами колыхались на воде кувшинки, гнулись книзу цветы на высоких стеблях. Кое-где чернели гнилые стволы, облепленные паразитами.

Вода была спокойна. Но это спокойствие было обманчиво. Там, под слоем прохладной влаги, скользили огромные рептилии. Хладнокровных, их было трудно засечь с помощью маски, но иногда ореол подсветки выделял стремительные силуэты сквозь волну. Они были опасны и на суше. Но в самой реке - смертельно опасны.

Прыжок, толчок, ощущение прогибающейся под ногами ветки, еще прыжок… лезвия вонзаются в кору свисающего над водой дерева, и охотник замирает, глядя на мелькающие под водой силуэты. Вызов манит, ибо стремительные движения хладнокровных хищников в воде сулят опасность и честь. Победить чудовище в его же собственной стихии, доказать свое превосходство… кровь бурлит в жилах, но охотник смеряет нетерпение. Искусство это путь, а не следование сиюминутным желаниям, а слава, которую ему принесет этот бой, не послужит главной цели – доказательству превосходства страха и отбора лучшего. Однако пренебрегать возможностью нельзя, и честь клана не должна пострадать из-за личных амбиций охотника. Челнок должен отдать свои запасы достойным, а не улететь, оставляя их наедине с позором поражения.

Да будет смерть.

Охотник снимает маску, вдыхая, первый раз за этот день, воздух планеты. Он ощущает ее тепло, чувствует ее дыхание, видит ее движение. Угодья. Стремление убить и стремление выжить сплетаются в атмосфере планеты, и охотник дышит полной грудью. Несколько прыжков, короткий бег, самые базовые удары копьем, проведенные в невероятно быстром темпе, и он замирает, уверенный в своих силах, у берега. В ожидании жертвы. Трофея. Зная, что желание убить горит не только в нем.

Сырой тяжелый воздух, пропитанный испарениями реки, заполз в легкие. Появилась мешанина ненужных запахов, обычно снимаемых фильтром маски, непривычных, отвлекающих.

Теперь, когда тело подкрадывающейся в воде рептилии не подсвечивалось на дисплее, охотнику оставалось полагаться только на свое зрение и реакцию, на внимательность и способность уловить тот момент, когда продолговатая ромбовидная голова с большими ноздрями взрежет водную гладь перед тем, как все огромное чешуйчатое тело превращается в убийственную стрелу, в туче брызг вырывающееся из воды.

Самая страшная атака водного охотника - первая, когда он старается рывком сомкнуть челюсти на шее жертвы и резким поворотом всего тела от могучей пасти до кончика мощного хвоста свернуть ей шею, а потом утащить бьющееся в судорогах полумертвое тело в реку.

Он успел увидеть неясное движение на поверхности воды, крошечные водовороты, выдающие зарождающуюся атаку врага, прежде чем водная гладь взорвалась фонтаном, и из самого его центра вперед метнулась зубастая смерть.



Костяной стук, с которым сомкнулись челюсти, возвестил миру, что рептилия промахнулась, лишь задев плечом ушедшего в сторону яутжа, и все равно Охотник ощутил огромную скорость и массу зверя. Копье тоже не нашло слабого места на теле жертвы, лишь оставило борозду на толстой шкуре около морды, не сумев пробить кость. Ничья. Но после броска ящер плюхнулся на берег. Он был все еще опасен - похожий на бревно хвост, толстый череп и сильные лапы - очень опасен, прекрасный трофей, но такого сокрушительного в своей стремительности натиска, как первый, уже можно было не опасаться.

Хищная рептилия обладала массой и скоростью, но охотник уже чуял страх, который повлечет ее к воде, когда пробита будет толстая шкура, и с кровью на землю начнет истекать жизнь. В чуждой стихии у жертвы не будет шансов, и она попытается вернуться в родную - и это охотик должен предотвратить. Теперь, когда стремительный бросок не принес результатов, нужно было дать рептилии причину оставаться на суше. И пусть такой будет животная ярость...

Мысли заняли доли мгновения, ибо время, за которое успевает большинство живых существ сомкнуть и разомкнуть веки, слишком велико в масштабах боя, особенно с существами, которые достойны быть жертвой охотников. И решения надо принимать быстрее.

Тело же действовало само, повинуясь отточеным временем и опытом навыкам, практически превратившися в инстинкты. Удар, пусть и скользящий, был импульсом, а основа любого боя - использовать противника против него самого. Слабости, движения, преимущества... Все идет в ход. И, позволив телу поддаться инерции, охотиник вложил свою силу, превратив падение в сторону в полноцный поворот вокруг своей оси. Копье, откинутое с большей силой, сделало полтора поворота в пальцах и устремилось в бок рептилии, движимое как усилием руки, так и массой всего тела.

Сразу же после удара коротким, резким прыжком охотник отпрыгнул дальше, заманивая создание на сушу.

Нельзя сказать, что рептилия на суше была беспомощна - одним броском она могла сломать несколько костей своему врагу, одним движением челюстей - размозжить или вовсе оторвать руку или ногу. Но яутжа намного превосходил свою жертву в подвижности. Он мог легко держаться на расстоянии, на котором рывки рептилии читались заранее, а от ударов хвоста можно было легко увернуться.

Но природа не только вооружила свое детище острыми зубами и могучими мышцами, посылающими огромное тело с убийственной скоростью вперед. Ведь крокодил, хотя и жил в воде, дышал воздухом и часто выбирался на сушу, перемещался между водоемами, устраивал себе логова в корнях гигантских деревьев. И на случай этих путешествий он был защищен шкурой, словно броней, и пробить её простыми выпадами даже сверх-острого копья было сложно. Наконечник оставлял глубокие борозды, даже доставал до мышц, но это были не более, чем уколы для большой туши.

Рептилия издала низкий утробный рык - и с фырканьем выбросила остатки воды из ноздрей. Попытавшись резко развернуться на месте, он опрокинулся набок.

Яутжа ощущал чувства твари: не ярость, не страх - беспокойство. Ей было неудобно сражаться с таким вертким противником.

Охотник продолжал атаковать, действуя методично и хладнокровно, малыми, практически незаметными долями увеличивая темп. Противник был вынужден увеличивать скорость движений и, так как он уступал ятуджа в ловкости, но в разы превосходил в весе, лишь вопросом времени был приход момента, когда тварь потеряла равновесие. Менее защищенный природой противник был бы уже мертв, но крокодила покрывал толстый слой чешуи, преодолеть копьем который было непросто. А скорость, делавшая рептилию одной из опаснейших тварей в реках Угодий, хоть и упала вне привычной ей стихии, не давала хорошо прицелиться, чтобы нанести удар в уязвимую точку.

Поэтому момент, когда противник опрокинулся набок, мог переломить течение боя. Одним прыжком сократив расстояния, охотник использовал всю свою массу, чтобы вонзить клинок в голову крокодила.

Острие клинка ударило точно в центр черепа, где сходились линия, мысленно проведенная между глазами рептилии, и линия чешуйчатого гребня. Удар, в который вложилась и энергия прыжка, и масса тела, был настолько мощным, что огромная вытянутая голова впечаталась нижней челюстью в берег.

Но знакомый треск кости не раздался - череп рептилии все-таки выдержал чудовищный удар клинка. Рептилия мотала хвостом и головой из-стороны в сторону, приходя в себя и с шумом выпуская воздух. Она была ошеломлена.

Охотник издал звук, в котором сливались разочарование и раздражение. Он допустил ошибку, приняв бой на своей территории, лишив врага преимуществ родной среды. Даже первый удар, который он отдал рептилии, прошел зря – хотя и был моментом, когда та ближе всего подобралась к тому, чтобы как-то навредить охотнику. Рано было выносить окончательное решение, но добыча оказалась недостойной…

Выкидные лезвия копья зашелестели, сводясь в единый массивный наконечник, специально предназначенный для того, чтобы усиливать давление при ударе, давая шанс пробить даже столь прочную шкуру. И, подпрыгнув, охотник со всей своей массой, всей своей силой, обрушился на то же самое место, по-видимому, оказавшееся уязвимой точкой рептилии. В полете пронеслась мысль, что это уже не бой, а избиение.

Этот удар был еще сильнее предыдущего, и кость не выдержала напора остро отточенного закаленного металла. Треснула, с характерным звуком, потом копье скользнуло вбок, въевшись наконечником под шкуру, наконец-то рассекая её, и в воздух ударил фонтан крови из распоротого сосуда.

Рептилия раскачивала головой, силясь подняться на ноги. Бой действительно оказался довольно коротким. Разрез обнажил залитую кровью трещину черепа. Хвост мотался туда-сюда безвольно - должно быть, задело какие-то нервы в голове. Пасть хлопала зубами, уже не так быстро и проворно, скорее машинально, судорожно. Но это еще не были предсмертные конвульсии, хотя теперь только чудо могло не позволить Охотнику взять свой трофей.

Хотя и крупный, в чужой стихии ящер оказался уязвим, а яутжа - слишком осторожен, чтобы неуклюжий противник смог ухватить его зубами. Но это было частью охоты - навязать жертве свои условия. Такие победы ценились среди Принятых, они показывали, что охотник не только отточил приемы схватки, но и способен размышлять, как будущая добыча. Среди Старших они тоже ценились. Но не так.

Удар. Еще удар. Еще один. Копье рассекает плоть. Металл вонзается в кость и мясо. Кровь льется по клинку и казавшейся надежной чешуе на землю. И растущее с каждым мгновением чувство разочарования. Нет. Больше охотник не допустит подобной ошибки. Он отступил от своего принципа, чтобы сразиться с неразумным, повинующимся инстинкту существом – и, победив, проиграл. Этот бой принесет славу, но это не та слава, которая нужна настоящему охотнику. Не тот трофей. Но копье должно вонзиться в цель – и это происходит, как в буквальном, так и в метафорическом смысле.

Охотник убивает рептилию. С каждым ударом уходит из нее жизнь. Осталось недолго.

Теперь, когда ящер получил столь сокрушительные удары, попадать по нему стало проще, и можно было не так беспокоиться по поводу его мощного хвоста, который почти бессильно лежал в воде.

Теперь было ясно, что исход этой схватки решился, когда в самом начале Охотнику удалось выбить лапу из-под разворачивающейся туши. Пока ящер поднимался, яутжа успел все-таки найти уязвимое место в его превосходных природных "доспехах", и нанести несколько сокрушительных ударов. На уровне эмоций Охотник ощущал, как замедлились процессы твари. То что она чувствовала - был не страх, а упорство. Болевой порог рептилий был очень высоким, даже с распоротым брюхом они отбиваются до конца. Эта особь не была исключением.

Еще две дыры в шкуре, из которых обильно сочилась кровь, стекая к реке и образовывая расползающееся пятно у берега. В этом режиме зрения она не была видна яутжа. Да и не туда смотрел он. Надо было заканчивать схватку.

За жизнь свою рептилия сражалась до конца – но шансов у нее уже не оставалось. Одним мощным ударом, мастерски нанесенным в кровавую щель, оставленную в панцире твари предыдущей атакой, охотник завершил бой. После чего вонзив клинок в шею существа и используя весь свой вес и всю свою силу, чтобы отделить голову поверженного противника от туловища, он забрал свой первый в этой охоте трофей.

Однако вместо гордого клича победившего достойную жертву охотника горло Халраф Фей-Де издало лишь клекот. Подобных трофеев в коллекции охотника хватало, и новой доблести ему этот бой не принес. В его собственных глазах, по крайней мере. Сняв с пояса маску, он некоторое время помедлил, впитывая легкими воздух этой планеты, запоминая его вкус и запах, после чего закрыл глаза и отработанными, четкими движениями зафиксировал металлические пластины устройства в правильном положении. Легкий, почти сразу же утихший шум, исчезнувшая эйфория от чужой природе охотника атмосферы, и четкость обработанных системами маски изображений.

Подтащив голову рептилии к дереву, он нашел достаточно высоко расположенный сук и, одним ударом клинка срубив его, насадил на него трофей так, чтобы тот будто бы смотрел на свое изувеченное тело. Теперь этот бой был окончен.

Взглянув еще раз в мертвые глаза твари, охотник провел рукой по груди, отстегивая крепления, которые удерживали причудливо изогнутую стальную птицу за его спиной. С шипящим звуком сложенные до момента активации сегментарные крылья выдвинулись, а вертикально расположенные по центру корпуса глаза налились багрово-красным светом. С тихим гулом охотничий сокол поднялся над плечом, удерживаемый лишь тонким проводом "поводка" – кабелем, подключенным к маске и системам костюма, напитывающим искусственную птицу энергией и передающую ей указания. Указание – единственное.

Искать

Искать достойную жертву, которой лишила охотника сама судьба. Или он сам сделал неправильный выбор, позволив себе определять условия боя. Действуя слишком осторожно. Так или иначе, вновь едва заметный, сливающийся с тенями силуэт заскользил между деревьями, а в небеса взмыл робот-наблюдатель, выискивающий добычу. Охотник поднимался вверх по течению реки в надежде найти что-то, способное доставить удовлетворение от охоты.

Пока Охотник двигался вдоль русла, где по земле, где по деревьям, сокол облетел несравненно большую территорию. Он нашел двух крупных, могучих приматов, три державшиеся сообща особи "жесткого мяса", логово ушастого землероя, следы лап которого на окружающих деревьях смотрелись неправдоподобно большими. Это не считая более мелкой и менее достойной добычи.

Но и сам Охотник обнаружил кое-что интересное. Людей. Троих.

Они стояли рядом с обелиском и осматривали черепа, грудой сваленные у его подножья удачливыми Охотниками прошлых сезонов. Один повыше ростом и помускулистее, другой пониже, третий - жилистый.

Люди. Добыча. Одна из лучших возможных. Азарт бросил охотника вперед. Прыжок, оттолкнуться от дерева, ухватиться за ветку, подтянуться, перепрыгнуть на другое дерево, ближе к жертвам… Усилием воли охотник смирил себя, заставил остановиться действующее согласно инстинктам тело. Это было бы слишком просто – а подобных бою с речной рептилией разочарований испытывать охотник не хотел. Несколько прыжков, удар копьем в спину одного человека, круговое движение копьем, потрошащее другого, выпад когтями, вскрывающее грудную полость третьего… действуй он так, угрозы они бы не составили, и кровь их имела бы не больше ценности в глазах ятуджа, чем вода этой планеты.

Он прижался к ветке, сливаясь с ней – настоящему охотнику не нужны технологии, чтобы стать невидимым для жертвы. Намеревайся он напасть на добычу немедленно, то не нужна была бы и маска. Но сейчас он собирался сделать нечто иное, узнать своего противника получше – и системы зрения переключали режимы и калибровали изображение так, чтобы сделать наблюдение наиболее удобным. Оружие, повадки, даже обрывки речи – все было полезно для плана, который начал созревать в разуме ятуджа.

Страх. Он заставит их почувствовать его. И, если они окажутся достойными, превозмочь. Выступить против него. Дать ему наслаждение настоящим боем.

Некоторое время он наблюдал, а, кода люди сдвинулись с места, последовал за ними. Определил направление движения, и обогнал их. Простая относительно ловушка, согнутая ветка дерева, в которую вбиты обструганные колья. Было бы больше времени, и он бы установил ее на уровне ног – посмотреть, как добыча поступит с раненной особью…

А потом – вернуться к жертвам, и следить. Ждать. Наблюдать.

Люди двигались умело. Когда яутжа осмотрел их с более близкого расстояния сканер технологического уровня выплеснул на дисплей данные: средний по росту - вооружен хуже всех, только клинковым оружием, к тому же очень примитивным, самый низкий - оружием среднего уровня по сложности технологий* и довольно низким по качеству исполнения, а третий, самый высокорослый - примерно таким же по сложности, но более качественным. В бою, должно быть, он станет самым опасным и достойным противником, хотя заранее сказать нельзя.

Впереди шел вооруженный хуже всех - он-то и должен был бы попасться в ловушку. Охотник почувствовал, что все трое не доверяют друг другу. Все трое напряжены и озадачены. Но никто из них по-настоящему не боялся.

Шаг за шагом троица приближалась к ловушке, и когда уже казалось, что первый сейчас зацепит её и будет ранен, низкорослый что-то крикнул. Первый замер, а третий мгновенно сместился за дерево.

Они распознали ловушку. Те яутжа, которые отобрали эти особи для охоты, сделали сове дело хорошо.

Они поняли. Они заметили. Но они все еще не выказывают страха. Добыча оказалась более чем достойной. Охотник уже чувствовал как охватывает его знакомый азарт, но не позволял ему овладеть собой, усилием воли заставлял себя оставаться спокойным. Нет. Еще нет. Они еще не готовы. Он поймает их следуя своим собственным путем.

Охотник достает гарпунное ружье и мгновение мешкает выбирая жертву. Если один из них умрет и они поймут что стали добычей, тогда они почувствуют настоящий страх... и если им хватит сил преодолеть его, тогда они станут тем трофеем который охотник сочтет достойным. Но жизнью кого из них стоит пожертвовать? Оружие - не имеет значения, его можно взять и с мертвого тела, но охотник после недолгих колебаний выбирает того, что вооружен низкокачественным оружием дальнего боя. Тот в чьих руках клинок наверняка умеет им пользоваться, а охотник желает получить их головы в ближнем бою - и он хочет чтобы жертва могла оказать ему сопротивление. Медленно охотник прицеливается в невысокую фигуру...
И атакует.

Вздрогнул в сильных лапах стреломет - оружие не такое великое, как копье, но тоже прославленное. В последний момент скользнула за дерево жертва - но тепловой режим подсказал, где он прячется. "Мягкое" мясо дернулось - задело, хоть и не убило.

Но на испуг их было не взять - напряжение этих людей сразу получило выход, они начали действовать. Один, тот, что был вооружен хуже всех, побежал, прячась за стволами, ближе к Охотнику, сокращая дистанцию. Другой, что получше, лег на землю, став из привычного силуэта просто ярким пятном. Тепло его тела выдавало его. Сердце у всех трех забилось учащенно.

Тот что был предназначен охотником в жертву в последний миг успел уйти от атаки и спасти свою жизнь. Они все еще не выказывали страха. Похвально, но глупо и лишено смысла. Один из бросился навстречу охотнику со своим никчемным низкотехнологичным оружием, даже не пытаясь толком скрыться. Он погиб бы уже дважды, даже будь на месте яужта кто-то из людей. В такой охоте нет азарта. В такой победе нет смысла. Впрочем кроме своей выгоды следовало думать о благе клана, так что придется забрать голову этого глупца. Возможно его смерть заставит остальных понять с кем они столкнулись.

А теперь время затаиться и позволить глупцу подойди ближе. После недолгого колебания охотник снял с себя маску. Этот трофей он возьмет голыми руками и без использования технологий, подобно тому как охотились его предки. В конце концов, у его жертвы должна быть хотя бы тень шанса.

Сняв маску, Охотник увидел этот мир таким, каким он был на самом деле - однотонным, неприглядным, смутным. Простые декорации для старой как мир схватки голыми руками.

А несколькими секундами позже он узнал, что ему повезло: эти трое - самые опасные из всех особей "мягкого мяса", сброшенных на рассвете в долину. Раздался стук, свист, треск, и боль рванула охотника за плечо и за лоб, раскаленными кусочками свинца калеча его тело, разрывая сухожилия и ломая кость. Глупцы или нет - эти люди еще не убедились в том, что жертва здесь - они.

Это был настоящий вызов.

Мир стал для меня бесцветен и размыт, стоило мне снять маску. Мир стал чужим и диким, уравнивая меня с моими жертвами. И в этот момент мое тело пронзила резкая боль, говорившая о том, что у раненной жертвы хватило смелости ударить в ответ.
Это было прекрасно. Я был один против троих, безоружный и лишенный всех технологических преимуществ которые мне давало превосходство моей цивилизации над "мягким мясом". Это уравнивало наши шансы. Это была настоящая охота.

Яростно зарычав я бросился на того кто подошел ко мне ближе всех, передавая власть над телом примитивным инстинктам. Напасть, сломать, убить и перейти к следующей жертве - просто и незамысловато.

Грохот выстрелов, вспышки, пули, с хрустом кромсающие зеленую листву и плоть. Ярко светящийся твей, разлетающийся вокруг.

Рывок навстречу первому врагу сквозь кустарник и лианы. Тело, наливающееся тяжестью с каждым шагом. Он что-то кричит - страх, азарт, ненависть - все в этом крике.

С каждым ударом пули словно выплескивалась часть памяти, заключенной в могучее тело Охотника. И перед последним деревом, преграждавшим путь к людям, яутжа понял, что это был и последний шаг. Он оказался на земле. Прижавшись спиной к дереву, которое, словно птица с длинным клювом, продоожали долбить и расклевывать пули.

Он рискнул. Он ошибся. Он умирал.

Оставалось только, согласно древнему ритуалу, привести в действие механизм самоуничтожения.