Wild Wild West | ходы игроков | На запад, к краю земли!

Прозвучал взрыв.

Перед тем как нырнуть за спасительную стенку вагона, на какую-то долю секунды взгляд Сандерленда ухватил как из маленького предмета начало зарождаться миниатюрное солнце. Впрочем, всмотреться Иекамия не имел ни желания ни возможности - всё случилось слишком стремительно, а инстинкт самосохранения тянул тело вниз. Но перед глазами несколько мгновений ещё стояло яркое, отпечатавшееся на роговице глаза, пятно.

Вагон тряхнуло. Да так, что пол под стрелками накренился - колеса правой стороны вагона оторвались от рельс, угрожая утащить весь состав к дьяволу с полотна! Слава Богу, инерции движения и массы железной "коробки" хватило, чтобы непоправимого не случилось.

С громким стуком колеса стали на место. Адам не сразу понял, как быстро колотится сердце в груди - пожалуй, произошедшее стрелок запомнит ещё на долго, если, конечно, переживет эту ночь. Забавно, но уже давно Иекамия Сандерленд, бывший кавалерист, не чувствовал себя настолько живым!

– ... – Адам увидел удивленное, всё ещё измазанное кровью, лицо баунтихантера, во все глаза таращащегося на второго лейтенанта. Рот Доу открывался, но Иекамия не слышал слов - потребовался с десяток секунд, чтобы слух вернулся к стрелку.

       — Не сто́ит, — Иекамия не удержался от победоносной улыбки. — Идём. Такие бандиты не отступают легко.

      Сандерленд пытался отряхнуть колени, но только измазал оба рукава. Впрочем, улыбка всё ещё гуляла на его лице. Втайне он гордился сделанным выстрелом. Тот был достоин времён его юности.

      Но стоило обернуться, и вид погибших сбил поднимавшийся восторг. Взведя курок, Адам поспешил дальше.

Шум постепенно врывался в сознание Сандерленда, слух начал восстанавливаться. Само собой, что когда Адам выглянул наружу, он не обнаружил там ни всадника, ни его лошадь. Да и не мудрено, когда прямо перед тобой взрывается шашка динамита…

Доу что-то тихо бурчал себе под нос, вид до сих пор имея ошалелый и, кажется, не веря в то что случилось. Сейчас была бы кстати та бутыль виски…

Трупы всё так же безвольно лежали на полу. Сейчас разве что стона раненных больше не было слышно. Упокой Господи их души.

Более менее прийдя в себя, двое двинулись дальше по вагону, задержавшись только у тела одного из солдат, когда Иекамия решил освободить кобуру усопшего от револьвера. В конце концов мертвецу он уже ни к чему, а живому - ещё может послужить. Быстрый взгляд на “барабан” - заряжен. Похоже, использовать по назначению оружие не успели.

В конце вагона стрелков встретила дверь. Закрытая дверь. Причем за искромсаной пулями деревянной панелью отчетливо виднелся металлический лист. Похоже, кто-то серьезно подошел к вопросу безопасности обычного почтового вагона.

— Как вы думаете, Доу, мы счастливые люди?

– А? – Джонни глянул на Адама, словно бы не расслышал вопроса или не сразу понял, что именно имел ввиду бывший военный. – Мы живы. Иногда мне кажется, что у мертвецов меньше проблем… – немного абстрактно ответил баунтихантер. – А что?

— То, что вы правы. Мертвецам не придётся лезть на крышу, если им не повезёт.

Иекамия гулко постучал рукоятью по железной двери.

Ответили не сразу. Адам и Джонатан успели переглянуться, а охотник за головами уже хотел было повторить стук только уже прикладов “Винчестера”, когда по ту сторону двери послышался звучный бас:
– Какого дьвола?! Этот вагон находится под защитой армии Соединенных Штатов Америки. Лучше бы вам убраться в ту нору из которой вы вылезли, псы! Кавалерия уже в пути!

      — Господи Боже, дружище! — воскликнул Сандерленд с облегчением. — Я рад, что вы живы! Видите, мистер Доу. Мы — счастливые люди.
      — Обосраться теперь от счастья? — буркнул Джонатан. В его лице мешались облегчение выжившего и разочарование воина, настроившегося было на последний бой. — Чёрта с два он нам откроет.
      — И верно, — Адам обернулся к двери и громко продолжил: — Слушайте, офицер! Отлично, что вы там в порядке, но кавалерия даже не подозревает, что здесь творится! И мы оба это знаем. Поэтому я и мой... мой партнёр взяли на себя смелость застрелить нескольких бандитов на пути к вам.
      — Пошёл к дьяволу! — без тени неуверенности рявкнул бас.
      — Ох... сэр... Я еду в последнем вагоне от самого Додж-Сити. Мы — пассажиры этого поезда!
      — Чтоб его черти драли, — прошептал Доу, стараясь не задерживать взгляд на покрытых кровью стенах.
      — Ага, — бас хохотнул. — Ещё что расскажешь?
      — То, сэр, — терпеливо ответил Адам, — что несколько бандитов по крышам перебрались к паровозу. Они хотят остановить поезд. И, в отличие от кавалерии, часть их банды скачет прямо за нами. Если поезд остановится, нам всем крышка.
      — Засунь крышку себе в задницу, ублюдок, — казалось, дверь вот-вот загудит от злости.
      — У них динамит, — добавил техасец. — Вас достанут.
      — И его тоже!

      Не выдержав, Джонатан нервно фыркнул. Адам снял шляпу, проведя пальцами по мокрым от пота волосам. Ему не шибко хотелось козырять своим прошлым, но другого пути договориться он не видел. Начальник караула, в принципе, был целиком прав в том, что не желал отпирать. Ему и не стоило это делать.

      — Послушайте. Мы полезем по крышам, чтобы защитить наш локомотив, если придётся. Но это опасно. Если мы сорвёмся, поезд встанет.
      — Да это бесполезно, — Джонатан раздражённо пнул дверь каблуком.
      — Он всё делает верно, — Адам протестующе поднял руку и только тогда заметил, что всё ещё держит револьвер наизготовку.

      Щёлкнул снятый со взвода курок. Иекамия набрал воздуха в грудь. Последний шанс. Техас — республика... то есть, штат, не самый маленький. Но люди в мундирах часто слышат друг о друге. Например, почти все они знали Сэмюэля Паттерсона, Сэма Кольта или Дэвида Фаррагута — своих маленьких героев.

      — Офицер, — предпринял последнюю попытку Иекамия. — Может быть, вы помните полковника Доджа? Тридцатые, Первый кавалерийский полк. Драгуны. Штаб-квартира в Миссури, но с тридцать третьего мы стояли в Форте-Гибсон на Территории Арканзас. Полковник Додж, подполковник Керни, майор Ричард Мейсон, ну!
      — А ты что за хер? — после долгой паузы отозвался бас.
      — Второй лейтенант Адам Сандерленд, сэр.
      — Не знаю никаких Сандерлендов!
      — Может быть, вы припомните Сандерленда с библейским именем?

      Доу недоверчиво поднял брови, а Адам со смущением развёл руками:
      — Иекамия Адам Сандерленд родом из Нью-Йорка. Я могу быть известен как стрелок из Арканзаса. И нам действительно нужно к паровозу.

      За дверью молчали. Иекамия понимал, что сейчас им или откроют, или ничего не ответят, и последнее будет равносильно приказанию убираться.

Молчание затянулось настолько, что уже можно было разворачиваться и уходить, решая как быть дальше. Неужели всё получилось как всегда: свои же и не протянули руки помощи из-за долбанной паранойи и, наверняка, каких-то уставных приказов. Впрочем, Сандерленд мог понять этого неизвестного солдата за дверью - дисциплина и умение доверять и следовать решению вышестоящего командования под час спасали не мало жизней...

Что-то на той стороне бронированной двери скрипнуло и с лязгом отошло в сторону. Эта дверь не стала исключением и отворилась на стрелков.
За порогом их встретили пшеничного цвета усы...то есть мужчина с пышными, добротными усами. Лицом он был уже не молод, а хмурый, оценивающий взгляд неспеша переходил с Джонатана на Адама и обратно. В руках незнакомец держал двуствольный карабин, очень сильно напоминающий охотничью модель. На плече солдатской шинели Иекамия заметил капитанские нашивки.

Возникла неловкая пауза, так как служивый не торопился освобождать проход, словно ожидая кодовой фразы или чего-то такого.

– Капитан, – послышался спокойный голос откуда-то из-за спины армейского. Прошла ещё секунда и усач отступил в сторону, впуская стрелков внутрь и сразу же закрывая за ними дверь, запирая её на большой засов.

Внутри царила полутьма и весьма и весьма спартанская обстановка: было три скамейки, два крюка под потолком, на которых качались керосиновые лампы, небольшой стол на котором стояли несколько чашек и бутылка с водой. А так же внушительных размеров ящик, примерно полтора метра длинной, около метра высотой и столько же в ширину. Сей груз был обмотан цепью и имел единственную штамповку: "Собственность правительства США". Ах да, в дальнем углу, накрытое тканью стояло нечто, что отдаленно напоминало...небольшую перевозную пушку?
Из живых, не считая вновь прибывших, было четверо: капитан "усы"; солдат лежащий кое-как на скамье, раненный в бок; ещё один солдат, прижимающий тампон к ране пострадавшего; и уже виденный ранее джентльмен в черном костюме.

– Думаю, вы простите капитана Филипса - лишняя предосторожность лишней не бывает в нашем случае, – мягко улыбнулся неизвестный господин. Выглядел и держался он так, словно бы ничего и не произошло. – Я имел честь быть знакомым с полковником Доджем в своё время. Настоящий герой. Помнится, он не любил две вещи: болтунов и дураков. Если вы действительно служили под его командованием, что ж, полагаю, вы не из первых и не из вторых. Говорите, вы хотите попасть к локомотиву?

Солдат на скамейке хрипло кашлянул несколько раз и издал тихий стон, с каким обычно отдают Богу душу. Произошедшее было встречено какой-то отрешенной тишиной, лишь рядовой, бывший возле усопшего, проверил пульс сослуживца и спустя десять секунд аккуратным движением ладони прикрыл покойнику глаза.

      — Да, — сказал Сандерленд и скорбно снял шляпу. Переведя взгляд с пушки на ящик и обратно, он зачем-то добавил:
      — К локомотиву, именно так.
      — Тогда вам сюда, — мистер черный костюм сделал приглашающий жест в сторону дальней двери, ведущей к прицепному вагону с углем и водой. — Не смею вас задерживать и желаю успеха в ваших начинаниях.
      Адам почувствовал как напрягся и с шумом выдохнул Джонатан.
      — Считаете, вы здесь в безопасности? — хмыкнул Иекамия, обходя ящик по уважительно-широкой дуге. — Или что священник в последнем вагоне вас защитит?
      — Священник? — переспросил «костюм».
      От внимания Сандерленда не укрылось, как его брови приподнялись. Человек в костюме выглядел удивленным.
      — Парень в сутане. Вашему приятелю на скамье он бы не помешал, — Джонни встал рядом с Иекамией.
      — А ну заткнись, — резко сказал Филипс.
      — Я не оставляю Богу то, что могу сделать сам, мистер Сандерленд, — заметил джентльмен. — И вам не советую.
      Ответ опять получился обтекаемым.

      — Интересная, всё-таки, история, — Сандерленд покачал головой, будто приглашал Джонни присоединиться к недоумению. — Дюжина бойцов, хорошо вооружённые мексиканские pistoleros, святой отец с большой пушкой и женщина с двумя револьверами, которая умоляет остановить бандитов... Я даже не представлял, какой билет покупаю.

      Незнакомец в костюме хмыкнул и бросил взгляд на усача, но тот лишь отрицательно покачал головой. Тогда хозяин вагона пожал плечами, мол, «Не знаю и не интересно». Интереснее стало в тот миг, когда раздался громкий, пронзительный визг стираемого металла. Поезд резко начал тормозить, а мужчин бросило вперёд. Сопротивляясь неодолимому зову инерции, Адам едва успел схватиться за рукоять засова. Филипс, сам почти падая, подхватил бутыль на самом краю стола, но чашки уже не спас. Те со звоном посыпались на пол.

      — Проклятье! — выругался Адам. — Нет времени!

      Он рванул засов, выскакивая навстречу жирным хлопьям копоти, покрывающим площадку перед тендером. Кашляя в чёрном дыму, он помог Джонатану выбраться следом.

      — Закройтесь!

      Впрочем, ответ Сандерленд уже не слушал. Прижимая шляпу, он лез на цистерну с запасом воды перед угольным коробом, перехватывая свободной рукой перила вертикального трапа.

Состав начал замедляться. Такую инерцию не погасишь так запросто, так что до полной остановки явно было ещё пять-десять минут. В тот момент, впрочем, было не до расчетов: Иекамия, а за ним и Джонатан, вылетели из двери, оказавшись в метре от металлической лестницы, ведущей на вагон с водой и углем. Обычно, две трети пространства такого "прицепа" отходило под воду, а остальное - шло под топливо.

Ловко вскарабкавшись наверх, Сандерленд первым обнаружил удручающую картину: прямо на противоположной, ближней к паровозу, стороне находились двое. Первый, мужчина, в темной длиннополой шляпе и сером плаще, лицо его обрамляли густые бакенбанды. В одной руке он держал наготове револьвер, а во второй...второй рукой он обхватывал и прижимал к себе ту самую мисс из крайнего вагона! Вот только юбку она сменила на штаны, заправленные в высокие дамские сапоги.

Предплечье незнакомца сомкнулось на шее девушки. Не сложно было предположить, что в ходе небольшой схватки, мамзель оказалась заложницей обстоятельств во всех смыслах этой фразы.
– Так, так, так, – протянул рейдер, достаточно громко, чтобы его слова были услышаны. Дуло револьвера уперлось в висок девушке. – Всё-таки нашлась парочка героев, а? – Губы бандита скривились в довольной ухмылке. Мисс попыталась было дернуться, но тщетно.

      Иекамия замер, так и не распрямившись. Он стоял на одном колене возле края, и ветер трепал полы шинели. Второй сапог Сандерленда по-прежнему упирался в лестничную ступеньку, касаясь носком чугунного бока цистерны. Нелепая в своей картинности поза. Так трапперы ищут следы оленей возле ручья, давая отдых натруженным ногам. Губы Иекамии дрогнули, как будто он улыбался собственному положению, но нет — стрелок не смеялся. Он смотрел в лицо вожака неподвижным, тяжёлым взглядом.

      Грохотал поезд, перемежая лязг поршней и душераздирающий скрежет тормозных колодок. Дым больше не вырывался из трубы паровоза, и, благодаря этому, звёзды проступили на рассеявшемся небе. Если бы Иекамия Сандерленд обернулся, под их ледяным светом он увидел бы длинную змею из дерева и железа; уродливый хвост, ползущий по двум линиям рельс. Где-то во тьме, куда не дотянулся звёздный ковёр, неслись лошади, оставшиеся без седоков или переданные на попечение мальчику на подхвате. Адам не знал, как налётчики устраивают свою конюшню, и не хотел знать. А по сторонам, как молчаливые часовые, убегали вдаль по пыльной равнине тени толстых кактусов и заросли жёсткого кустарника, такого же непокорного и сухого, как люди, населяющие штат Техас.

      «От Додж-Сити до самого Альбукерке» — вспомнилась Иекамии недавняя мысль.

      Говорят (те немногие, кто помнит истории давних лет), что не было печальнее человека, чем одинокий ганфайтер. Потерянный странник прерий, что лежат к востоку от реки Арканзас. Давно забыты им оранжевые драгунские эполеты, давно вышел срок его службы. У него нет милой сердцу фермы в спокойной Джорджии, нет своего дела в чванливом Сан-Франциско. Увязли в грязи индейских троп мечты о новой жизни. Лежат в безымянных могилах те, кто прошагал рядом с ним многие мили. Пожалуй, нет, ему нечего и надеяться на память, на истории давних лет. Вернее решить, что никто не заговорит о стрелке из восточных земель. И только поезда, что уносят вдаль надежды и печали, продолжают шептать его повесть, вплетая слова в стук колёс.

      Как тень, замершая на границе между небытием и жизнью, стоял коленопреклонённый Сандерленд на краю вагона. Чёрная птица в чёрной южной ночи. Призрак Старого Запада, что вот-вот назовут Диким, но лицемерно позабудут его истинную первобытную жестокость.

      Пыль секла лицо, но стрелок щурил глаза, давно привыкнув к её постоянному свисту. Он поднял левую руку, перевернув на указательном пальце взятый у солдата револьвер — показывая, что безоружен.

      — Два пути! — крикнул Сандерленд, силясь переорать лязг тормозов. — Ты прыгаешь с поезда, уходя живым! Ты умираешь, оставшись здесь! Решай!

Рейдер рассмеялся. Заливисто так, от души. Правда, прищуренные глаза всё равно следили за движениями Иекамии.

– Ты, похоже, даже не подозреваешь как жарко тут станет, когда основные силы подтянутся, да? – Процедил незнакомец. – У меня есть предложение повеселее.

– Убей его! Пока не подошли остальные! – крикнул девушка, вновь дернувшись в руках злодея. Мужская рука лишь сильнее сжалась на её горле, заставив стихнуть.

– Так то лучше, мисс, - донеслось до ушей Сандерленда. – Есть предложение, ковбой! Ты и я, здесь и сейчас. "Быстрый и мертвый", скажем, за эту девчушку. – Иекамия знал, что в некоторых краях дуэль двух ганфайтеров принято было величать именно так, коротко и лаконично передавая всю суть события.

      Наконец Иекамия Сандерленд скупо улыбнулся. «Быстрый и мёртвый». Здесь и сейчас. Он понимал этот язык лучше, чем какой-либо иной. Когда произносят подобные слова, речь идёт не только о столкновении двух пышущих эгоизмом мужчин, не только о противоборстве интересов или сложных жизненных ситуациях. Каждый мужчина с оружием знает, что судьба полна кривых дорожек, на Фронтире невозможно выбрать правильный путь.

      Дуэль — это дело чести. Уважение к жизни и смерти, понятное и отъявленному головорезу, и бравому шерифу, и вертлявому полисмену. Каждому мастеру своего дела.

      — У вас многовато заложников для «ты и я», — Адам неторопливо выпрямился во весь рост, отбросив ненужный более второй револьвер. Уловка не пригодилась.

ссылка

Не говоря ни слова, вожак налетчиков ослабил хватку на шее девушки, отпуская её и почти сразу же отправляя в забытье ударом рукояти по затылку - своеобразная подстраховка, что действительно будет лишь "ты и я". Мамзель осела прямо на уголь, между стрелками.

Вожак неспеша опустил руку с оружием и, отведя полу плаща, вложил револьвер в кобуру. Даже скрип тормозов стал как-то тише. Оба ганфайтера смотрели друг другу в глаза. И ни один не находил и тени страха. Лишь решимость и толику азарта.

– Могу я узнать ваше имя? – Просто, без обиняков и показного презрения, спросил Иекамия. Сейчас перед ним был такой же стрелок, не окрашенный идеалам добра или зла.

– Джесси Вудсон Джеймс, – отчетливо проговорил в ответ рейдер, коснувшись кончиками пальцев левой руки полей шляпы в знак приветствия. На губах его мелькнула всё та же ухмылка. – С кем имею честь?

      — Адам Сандерленд, сэр.

      Бывший второй лейтенант неторопливо заложил руку за спину, убрав шинель и со своей кобуры. Он помнил, что у него остался только один патрон. Взглянув на звёзды, он едва слышно вздохнул:

      — Чего тянуть? Начнём.

      Его ладонь метнулась к рукояти револьвера с невообразимой быстротой. Казалось, не мышцы двигают ей, а невесомое намерение, не знающее усталости. Сколько раз Адам повторял этот жест, и никогда он не был таким же. Никогда не повторялся. Каждый раз — как в первый. Револьвер словно сам взлетел в руку. Не тратя мгновения на то, чтобы обнять пальцами рукоять, Сандерленд, как дирижёр, указательным зажал спуск, а большим — взвёл и спустил курок. Единым, слитным движением.

      В этот неповторимый миг счастье пронзило его от каблуков пыльных ботинок до длинных волос, в которых серебрилась первая седина.

      Он родился стрелком.
      Он предпочёл бы стрелком умереть.

Джесси медленно кивнул, показывая что готов. Пальцы замерли в нескольких сантиметрах от рукояти револьвера. Стоит отметить, что оружие рейдера выглядело не самым обычным образом - полностью черного цвета, словно отлитое из единого куска. "Ворон". Кто бы мог подумать, что у бандита с большой дороги будет странный интерес к чтению новелл, да ещё и такого соотечественника как мистер По... Наверное, отчасти, это оставило свой отпечаток на натуре Джеймса - он никогда ни о чем не жалел, не имея привычки, оглядываться назад. Подчас, он принимал отчаянные решения, но твердо верил, что для отчаянных времен только такие действия и нужны. В погоне за собственным счастьем и желанием возвыситься, он оказался здесь и сейчас, на угольной горке, на замедляющемся "Эрроу", лицом к лицу с немолодым стрелком, что согласился уважить его. Что ж, и он сделает максимум в ответ!

Иекамия чувствовал, что достиг апогея! Так быстро и ладно он никогда ещё не вытаскивал верный кольт, будто его руку направлял сам Господь! Грохнул выстрел! Что-то сжалось внутри бывшего кавалериста, когда Джесси Джеймс перед его глазами дернулся и рухнул на землю, перевернувшись через левое плечо - попал, Адам попал!
Странное чувство накрыло второго лейтенанта: он был уверен, что рейдер выхватил свой револьвер не менее быстро, а небольшая вспышка в полумраке ночи ясно давала понять, что выстрел был...почему же он его не услышал? И почему...во рту...кровь?

Верный Кольт Драгун. Какого дьявола ты стал на несколько килограмм тяжелее? Что-то случилось и перед взглядом Иекамии Сандерленда всё поплыло. Ноги подкосились и он осел на холодный чугун прицепного вагона. Стрелок из Арканзаса...Хватая ртом воздух, словно рыба выброшенная на берег, о чём думал Адам? О том, что, похоже, его легкое простреляно? Или о том, что оказался не достаточно хорош, для этого джентльмена. Краем глаза, лейтенант увидел, как размытая фигура рейдера поднялась, придерживая левую руку и проковыляла к нему. Растрепанные волосы слабо колыхались на легком ночном ветерке - шляпа слетела. Может быть, Господь наконец-то услышал молитвы Сандерленда о покое?

Фигура Джеймса остановилась прямо над ним. Адам увидел нечто черное, смотрящее прямо на него. Это конец...Веки...слишком тяжелые...время...отдохнуть...
Перед тем как провалиться в холодное забытье, Иекамия Адам Сандерленд услышал последний выстрел...

      Он звучал в ушах Сандерленда низкими раскатами, пульсируя в такт волнам темноты. Словно рой больших пчёл окружил Адама, то подбираясь ближе, то затихая. Адам уже не понимал, кто смотрит на него, что ему говорят.

      Всё вышло так, как должно было выйти. Из нескольких десятков пуль одна нашла его. Всё правильно. Всё так. Сандерленд не держал сердца. Один скажет — судьба. Другой — статистика. Иекамия Адам Сандерленд, пуританин и пурист, видел справедливость. Он силился что-то произнести, шевеля разбитыми губами.

      Что-то о тревоге? Боге? Тризне?

      — Тормоз...

Иекамия очнулся в раю. Размытая картинка перед глазами, залитая теплым, мягким светом, по ощущениям проникающего прямиком сквозь его легкое, почти невесомое, тело. Слух улавливал звук. Тихий, приятно вибрирующий...небесная арфа? А запах! Нотки знакомых ароматов приятно щекотали нос. Свершилось, подумал, Адам, всё как и было написано в Книге...

Сквозь вату пространства к нему подплыл силуэлт. Был он в длинных одеждах и со странным наростом на голове. Ангел, наверняка, это ангел! Создание света протянуло руку к нему, а Сандерленд хотел было сделать ответный жест...но не смог.
Удивление сменилось непониманием с толикой страха - он не мог пошевелить и пальцем. Адам попытался открыть рот, но понял что язык еле ворочается. Всё его тело ощущалось так, словно было придавлено каменной плитой к полу.

Как по щелчку пальцев, мир вокруг преобразился в более-менее четкую, ясную картину. И это удручало.

Не сразу, но Иекамия понял, что находится в типичном гражданском госпитале, с множеством коек. Ангел перед ним оказался почтенного возраста медсестрой с чепцом на голове и в светло-серых одеждах. Ну, хотя бы свет солнца никуда не девался, хоть теперь бывший кавалерист ощущал сухость и духоту. Арфа превратилась в нескончаемый гомон нескольких голосов, нет-нет да переходящих на ругань. В воздухе явственно пахло спиртом.

Картина начала складываться: его привезли три дня назад на поезде. Сейчас он находился в Сендстоуне - в добрых трех десятках миль от первоначальной цели. Что ж, в Сендстоуне оказался госпиталь и это было как нельзя кстати. Сестра Анна, рассказала, что он был очень плох и это буквально чудо, что второй лейтенант пришел в себя. Что касалось мнимого паралича, сестра успокоила раненного - это просто слабость, всё пройдет.
Как оказалось, за его лечение заплатил некий Джонатан Доу и, более того, оставил записку:

"Надеюсь, ты найдешь это послание в добром здравии, старина. Ещё месяц я точно буду в Рапид-сити, найди меня, если что понадобится. P.S: Будешь должен за лечение".

До самого конца охотник за выгодой. Адам представил себе, как Доу с поломанным носом строчит это послание перед тем как вернуться на "Эрроу".

До того момента как Сандерленд смог подняться на ноги прошло полторы недели. Стоять может, переставлять ноги - тоже, а большего ему и не надо было - можно двигаться дальше. В госпитале возражать не стали. Одежду вернули чистую, вот только рубаха имела дырку в районе груди. Неплохое напоминание, а?

Куда дальше, стрелок? Идея отправиться на запад всё ещё тлела в голове бывшего кавалериста, хоть сейчас больше всего Иекамие хотелось забиться в ту нору, откуда он пришел на перрон в Додж-сити. Но, знаете, сэр, второй лейтенант Сандерленд не был из тех мужей, что могут вот так запросто сойти с своего пути. Так что вперед, к Калифорнийскому пути! А там можно заглянуть и в Рапид-сити, вернуть должок...

Как позже узнает Адам, ночка после того как он слег от пули Джеймса, только началась. Джонатан смог воспользоваться моментом и пристрелить раненного рейдера, после чего обнаружить ещё порядка сорока головорезов, скачущих наперерез поезду. Времени, чтобы уйти уже не было. Тут то и вышло на сцену секретное оружие, что приготовили капитан Филипс и мистер черный костюм. То что показалось Доу и Сандерленду небольшой пушкой, на поверку оказалось новейшим изобретением из правительственных закрамов - скорострельное стрелковое орудие Гатлинга:



Калибром сорок пять сотых дюйма, эта "малышка" способна вести огонь до семисот выстрелов в минуту! Конечно, дальность и прицельная стрельба ещё хромает, но этого оказалась достаточно, чтобы большая часть бандитов полегла тогда на песке, а оставшаяся часть разбежалась кто куда...

Буквально через два дня после выписки, они нашли его. Сами. Священник и мамзель в аккуратном костюме (снова с юбкой). Гильермо Гутьерес и Мария Роджерс. Это была неожиданная встреча и с ещё более неожиданным поворотом. Эта пара оказалась далеко не людьми капитана-усача или таинственного незнакомца с ящиком. Эти двое были агентами организации "Щит", призванной оберегать Штаты и невинных людей от сверхъестественного. Их целью на поезде было убедиться, что ящик не попадет не в те руки. Кстати, о ящике: по словам этих двоих, правительство США перевозило из Мексики весьма деликатный груз - останки, вызволенные из одной из пирамид индейцев. Чьи это были кости внутри конкретно - не знал никто, но "Щит" предполагал, что это были останки одного из шаманов прошлого. Предания говорили о проклятье, заключенном в саркофаге и тех бедах, что опустятся на мир, коли его открыть. Со слов Гутьереса и Роджерс бандиты, напавшие на "Эрроу", были наняты "Тринити" - милитаризованной преступной группировкой, стремящейся к мировому господству.
Естественно, всё это было рассказано Адаму не по доброте душевной - "Щит" нуждался в крепкой паре рук и патриотичном сердце. Ведь битва добра и зла только начиналась. Впрочем, никто не собирался принуждать бывшего военного, так что его поставили перед выбором...

...но это уже совсем другая история!