Верность/Смерть | ходы игроков | Art

Сюда буду выкладывать свои рисунки-иллюстрации к модулю, с описаниями что это и где. Для большей наглядности.

Примерно так сейчас выглядят города после катастрофы по всему миру:

А это пример города с "Полостью" (вратами):

Основной завод «VEWO industrial», вернее его малая часть. Он занимает одну четвертую всей Верности и именно там работает большинство гиё.

Анатоль. Тот, кто описывал вводную информацию к модулю. Тот, кто будет рассказывать о событиях дальше. Русский. 32 года. Истерзанное морщинами и маленькой сеточкой шрамов лицо. Не по возрасту постаревшее. Седые волосы, лохмато свисающие чуть ниже плечей. Серо-голубые глаза. Внимательные и не совсем погасшие. Худощавый, но жилистый. С длинными ловкими пальцами. Был врачом до катастрофы, еще помнит как принимать роды и оказывать первую помощь. Хорошо владеет английским.

Чудо, я сплю, я устал непробудно.


Границы прошлого постирались, как линии графитного карандаша на старой тетради в клеточку. Я забыл, что такое человек. Нет, не просто двуногое с даром речи и простейшими умозаключениями. Не животное. Есть что-то еще. Что-то более важное.
Моя истина стала унылой облицовкой едкого цинизма. Пустота в глазах и вздувшиеся вены. Эти руки, которые я вижу каждый день. Они помнят тепло лучше, чем сердце. Помнят, как ночью, наполненной дождем (о, боги, как же давно я не видел дождя), скользили по изгибам родного, любимого, желанного.
У нас отняли нечто большее, чем просто свободу. За время этого существования мы теряем личность. Мы становимся лишь тенью в толпе иллюзий.
Я пытался вести беседы со стенами хриплым голосом в зеленоватой темноте. Пытался доказать им, что не все потеряно. Что чертова надежда живуча как таракан, а человек забавное существо. Такое смешное… нелепое. Зачем ему вера? Зачем, если есть возможность жить? Жрать хрень в тюбиках, от которой спазмами сводит живот. Лежать на твердом полу, укрываясь серой, истлевшей простынею. Ходить на «работу», вкалывая ради одного мгновения миража. Просто быть. Сгустком плоти под стальным куполом. Чужим оскалом на безобразном лице. Шрамом чьей-то жизни. Ненужной шмоткой, выброшенной в подвал. Быть… Нет, так нельзя. Нельзя так. Не хочу, мать вашу!
Звери вокруг, зверь внутри. Роботы стали более наделены чувствами, чем мы, спрятанные за решетками. Расчертившие лица гримом. Словно… знаете, такие штуки, которыми вычищают детей у абортниц? Выкорчевывают с корнем. Берут, залезают прямо внутрь этой мини-граблей и размазывают по стенкам не родившегося человека. По кусочкам доставая его из уютного нутра. Я помню.. я врачом был. Когда-то. Так сделали с нами. Не предупредив. Не предупредили, суки. Если бы я знал, я бы остался подыхать там, за стенами. Я бы остался человеком. Я бы умер с памятью. Я бы умер кем-то. А сейчас… бесполезные слезы, ненужно скатывающиеся по грязным, испоротым морщинами и шрамами щекам.
Тут выдают такие маленькие перочинные ножики. Каждые полгода. Я долго думал – зачем? Зачем гиё ножи? Друг друга резать? Хотят посмотреть, как мы поведем себя, если нам дать клыки и когти в таких условиях? Да хрен. Чтоб иметь возможность покончить с собой. Им не нужно столько людей. Хватит и тысячи, на самом деле. Потому не жалко.
А потом в темноте своей миниатюрной соты, похожей на урбанистическую пещеру, кто-то вспарывает плоть тупым лезвием. Методично и долго. С безумием в глазах. Нехорошим безумием. Сидит на холодном полу и кромсает. Сначала медленно и неуверенно. А потом все быстрее. Быстрее. Быстрее. Уже чувствуя этот теплый привкус свободы. Смерть, ставшую искуплением и избавлением. Жадно глотая ее сочащейся дырой. Его тело выкинут за пределы Верности безликие роботы. А кто-то получит разрешение на рождение ребенка и новую соту. И потом она будет стоять на коленях, думая «зачем? Зачем я обрекаю ребенка на «это»?», и отчаянно пытаться вытереть засохшие следы крови. Следы какого-то человека. Который оказался сильнее каждого из нас.
Из моего окна видно завод. Тот, на котором я провел пять лет, собирая всякую хрень. Под бдительным взором роботов. Когда подходишь к окну, то видно, как в свете тусклых прожекторов блестят гнилостные трубы. Этот завод похож на пасть. Жадную, ревущую. Голодна? Не нажралась нами за эти пять лет? Не хватило? Ничего, нас много еще. Для каждого найдется место в крематории того, что называют душой.
Почему я живу еще?.. Да, отличный вопрос. Черт его знает. Может, чтобы дождаться возможности когда-нибудь встретить жирную задницу, что сидит в пике «творцов», наблюдая за этим, и вонзить в нее свой маленький перочинный ножик. В глаз или ухо. Услышать это вкусное чавканье перед смертью.
А может, потому что в пыльных закромах моего разума развешены последние лохмотья надежды? Свисают бахромой и укоризненно шепчут: живи. И я живу.
Нельзя, нельзя так извращаться. Мы сделали что-то очень плохое. Каждый из нас. Может случайно затоптал ребенка в толпе раскаленной паники, рвущейся к стенам Верности? А кто его знает… Я не помню. Я так хотел жить, что мне было все равно как, все равно где. Тогда все равно.
Кажется, у меня была семья. Беловолосая красавица на седьмом месяце. Шутливо бросающаяся теплой плюшкой, когда я издевался над всеми придуманными ей именами для сына. Сын… Он должен был увидеть этот мир. Должен был. Вдохнуть дождливый вечер и теплый бриз. Я бы взял его с собой в горы. В те маленькие, нетронутые кусочки, волшебно залитые рыжим солнцем. Мы бы смеялись вечерами, разгадывая кроссворды, и ссорились из-за оценок в школе. Я бы слушал о том, какая красивая Даша. А потом о том, какая она стерва. Я бы хлопал его по плечу, когда ему было бы нестерпимо трудно. И он благодарно улыбался бы, блестя моими глазами. Серо-голубыми. И стал бы врачом. А может юристом. А может вообще купил бы мотоцикл, один из тех новейших разработок на воздушных подушках, и отправился бы колесить по миру. А мы бы с мамой так скучали, что в конце концов я уговорил бы ее бросить работу и поехать за ним. Увидеть то, что он видел. Вдохнуть ту жизнь по-новому.
Господи, ты у меня все отнял. Но не отбирай эти кусочки памяти, прошу Тебя. Прошу Тебя, пожалуйста. Оставь их, не трогай. Дай мне обнимать их ночью, не замечая едких слез, Господи. Молю Тебя, хотя бы их… оставь.

Роботы «VEWO industrial» заявили о себе только после катастрофы. До этого никто не знал, что крупная корпорация занимается запрещенными разработками. Однако именно эти роботы смогли противостоять хаосу, обрушившемуся на мир. Сейчас они защищают стены Верности, защищают творцов и хранят порядок среди гиё.
Обычному населению о них мало что известно, кроме того, что существует несколько видов прототипов – боевые и интеллектуальные. Интеллектуальные модели встречаются очень редко. И, примерно, год назад по Верности прошел слух, что творцы запретили их производство. Эти роботы улучшенная версия боевых. Они имеют то же вооружение и дополнительно оснащены системой ИИ на порядок выше всех последних разработок в этой сфере.
Внешне оба прототипа идентичны и отличаются только цветом неонов и лампочек – у боевых он желто-зеленый, у интеллектуальных бирюзово-голубой.
Это один из первых интеллектуальных прототипов, модель № 3.5.66.7:

Влюбленная Шигелла
Одни из первых вылезли из Полостей.

Описание Лэнса:
"Эту тварь я видел собственными глазами. Огромная, размером с автомобиль, жирная рогатая гусеница, от которой пасет за полкилометра. Но самое неприятное – это издаваемый ее бесформенным ртом вой… Протяжный, тоскливый, скрипучий, мерзкий. Он пронизывает насквозь, словно осенний ветер, если плохо одеться. Он значит, что эта тварь одинока и ищет свою пару на вечер, и слышно его за километры, особенно ночью.

Несмотря на размеры, шигелла носится, словно бешеная псина, если почует своего единственного и неповторимого. Не зря же ее прозвали Влюбленной Шигеллой! Бросая свою массу в стремительный бег, она начинает гораздо громче выть - восторженно, ретиво. А затем она настигает «возлюбленного».

Клешни с хрустом захлопываются на конечностях, жирное тело обнимает свою любовь, обволакивает с нежностью и вниманием, достойным разъяренного медведя. После чего шигелла замирает в трепетном волнении от первого поцелуя… О, каков этот поцелуй – собственными ушами я слышал, как кричит, ревет и стонет ее супруг. Клыки впиваются в лицо, а по ним течет кислотная слюна этого монстра, что постепенно, по слоям разъедает кожу возлюбленного…
И если бы это происходило быстро! Поговаривают, что медовый месяц у шигеллы продолжается в течение многих часов – весь день или всю ночь. Мертвая хватка клешней не позволяет вырваться, кислота прожигает медленно, очень медленно, а длинный пухлый язык со сладким чавканьем нежно слизывает растворенные ткани.

И ничто не способно оторвать ее от драгоценного – столь сильна их любовь, столь прочны узы брака. Пока шигелла занята делами нежными, от всех, кто на нее покусится, она отбивается мощным шипастым хвостом, способным одной своей массой раскрошить человеческий череп. Но все же, бывали такие счастливчики, которых удавалось спасти, - их извлекали из-под скверно пахнущей невесты, а затем ампутировали руки и ноги.

Как мне объяснили – расцепить клешни невозможно, а пока их пилишь, конечности, лишенные крови, начинают уже чернеть.
Потому (а еще потому, что кислота нередко съедала глаза любимого) пойманных шигеллой несчастных мы обычно бросали и старались уйти, как можно дальше, под его истошные вопли и мольбы о помощи…"

И ее концепт арт:

Кровавый Червь

Описание: Огромная, подземная тварь. Прорывает норы в почве и иногда выползает наружу, чтобы утолить голод. Жрет все, что движется.

***
Маленькая девочка стоит посреди улиц родного города. Города, из каждой щели которого сочится хаос. Она помнит дорогу в школу. Она ходила туда каждое утро и возвращалась в обед. А потом просилась у мамы погулять с ребятами. Они строили замки из песка в соседнем дворе. И запускали кораблики в маленький пруд.
А сейчас она стоит в эпицентре ада и от страха не может даже плакать.
Крики боли, отчаяния заполнили ее уютный мир. Вытеснили солнышко и голубое небо. Оставили привкус крови и ржавчины. Оставили тварей из ее ночных кошмаров.
Мимо нее пробегает какой-то парень-подросток. А за ним попятам мчится существо, похожее на пузатую огромную стрекозу. Она жадно чавкает своими жвалами и оставляет выжженный след на земле.
Страшно...
Девочка срывается на бег. Платьице в желтый горошек кое-где в подпалинах, а где-то в грязи. Мама будет ругаться. Конечно, главное добежать до дома. Туда этот ужас не мог проникнуть. Не мог. У нее очень хорошая семья. Храбрый папа и всезнающая мама. Они смогут уберечь ее от всего, чего она боится. Главное просто добежать. Успеть. В белые двери и в мамины объятия. И все будет как раньше. Она будет хорошей девочкой. Будет делать уроки, и ходить в школу. Будет говорить как сильно любит своих родителей каждый вечер. Нет, два раза в день. И станет помогать маме готовить завтрак. А еще мусор выносить. Она будет очень, очень хорошей девочкой. Главное только успеть.
Мимо проносится квартал, где она когда-то нашла котят. Три пузатых, пушистых комочка весело играли на залитой солнцем лужайке. И она долго за ними наблюдали. Тогда она все уговаривала родителей взять хотя бы одного. Но как только уговорила – котят уже разобрали. Ничего, у нее еще будет котенок. Самый пушистый и самый лучший. Надо только успеть.
Земля под ногами начинает дрожать. Где-то за спиной раздается предсмертный вопль. Страшный грохот разрушенного здания. Она не станет оглядываться. Нельзя. Иначе страх скует и не даст ступить ни шагу. А ей так нужно успеть. Там где ненавистный суп и любимые пирожки. Там где сказки на ночь и теплый свет ночника. И нет никаких монстров, пожирающих ее мир.
Девочка спотыкается и падает между разломом в земле и выкорчеванным кустом. Мир замирает в какой-то неестественной тишине. Грязный глаз неба смотрит вниз, роняя копоть и жар. Девочка слышит, как громко бьется ее сердце и чувствует, как на плечи падает что-то липкое.
Простите, мама, папа.
Она оборачивается назад и видит отвратительную морду, торчащую прямо из земли . Что-то едкое, красное. Будто у монстра была кожа, которую сняли. Сочится зеленоватой жижей. Голова, размером с гараж. Чудовище, чьи глаза заросли, но он все равно все видит. Видит ее. Знает, что она там внизу.
С его острых клыков стекает голод. И маленькая девочка ощущает его, продолжая верить в чудо.
Голова бросается вперед. Быстро. Она даже не успевает вздрогнуть, когда ее жизнь нелепо обрывается.

Тварюшка вся вот такая вот:


Просто набросок ее полностью, с маленькой человечишкой, чтобы были понятны размеры:

В этом мире трупы не могли упокоиться с миром. В насмешку над теми, кто еще жил – они вставали и бродили по улицам. Они не нападали на выживших. Они просто ходили, хлюпая своими ранами. Всматриваясь в мир пустыми глазницами. Издавая скрежещущие, пронзительные звуки боли и страданий. Их было очень много. И среди них можно было встретить тех, кто раньше был твоим знакомым. А может и членом семьи. Если узнаешь лицо за маской разложения и смерти. Но поговорить с ними не получится – мертвецы хранят молчание, спотыкаясь, падая, вставая и двигаясь в неопределенном направлении.

Таким может быть ваше прошлое жилище. Кухня, где вы каждое утро заваривали чай или кофе. Ванная, где смотрели в зеркало и видели.. что вы видели? Человека, не знающего как ценны те незначительные радости? Как важно то, что в круговороте проблем теряет смысл? Так бывает. Ничего. Так со всеми бывает.

Завод Вево с удаления. На заднем плане видно частично купол и прожектор в нем - именно такие прожектора освещают всю Верность. Такой вид открывался вам из окна каждый день.

Скарлет
Пока данных нет

Шофренезия. Монстр из лифта.

Огонь. Живая смесь пламени, мяса и слизи. Постоянно трещит, лопается, булькает и взрывается. Небольшой - полтора метра в высоту. При взрыве распадается на куски, которые оживают.

Органическая пушка Скарлет:

Дахира. Небольшое существо, размером с гепарда. Строением тела напоминает кошку с длинной шеей. Вместо шерсти зеленоватые наросты по структуре похожие на плоские листья. Кожа - смесь чешуи и древесной коры. Огненно-яркие глаза позволяют существу отлично видеть в темноте. Передвигается бесшумно. Нападает из засады. Слабое место – горло и длинные лилово-фиолетовые вибриссы.

Зверь. Имя его противоречит его сущности более, чем всех остальных тварей из Полостей. Во всяком случае, я так думаю. Ибо он наиболее близок к человеку.
Я встретил его один раз. Но мне этого хватило на всю оставшуюся жизнь.
Таких чудовищ немного, говорят. Каждый из них нечто вроде лорда своей Полости. Короли. Венец творения хаоса и мрака. Им подчиняются другие. И боятся.
Он стоял в разломе. Ровно в сердце Красной площади. Недалеко от вышедших наружу врат. Я скрывался в тенях, пытаясь проскочить мимо и выжить. Меня спасло, видимо, только то, что таких как я было много. Чудовища просто не успевали хватать всех.
Я прополз горящий грузовик и наткнулся прямо на него.
Величие. Наверное этим словом можно описать весь его облик. Безумное величие. Сумасшедшее величие. Он был немногим выше меня, но казался куда более опасным чем те твари, размером с целые дома. Десяток его глаз, казалось, смотрел сразу насквозь предметов. Вспарывал душу.
Одна из его длинных рук схватила меня и легко подняла в воздух. Три длинных пальца отличались исключительной силой.
До этого мне казалось, что я познал всю безысходность и ужас на которые способен человек. Господи, как я ошибался.
Это существо. Оно знало. Оно знало о всем, что происходило внутри меня. Оно знало мои мысли. Мои страхи. Мою боль. Мои воспоминания. Все. Его глаза, наполненные горящей кровью, вытаскивали из нутра всю гниль и ржавчину. Заставляли возненавидеть себя.
Безумная кривая улыбка на одну сторону увенчанной коронообразными наростами головы. Терпкое дыхание, наполненное разложением. Липкий жар, веющий от всего его естества. Я помню все это как сейчас. И никогда не забуду.
Он насладился всей моей болью с лихвой и отшвырнул в сторону. Почему? Почему он не убил меня, черт возьми? Почему просто не разорвал своими кривыми руками?
Я не знаю кто они. Не знаю что им надо. Не знаю почему их так боятся остальные твари. Но знаю точно – встреча с одним из них навсегда заразит ядом вашу душу. Навсегда наложит отпечаток. И в темноте вы будете вновь и вновь видеть его бесчисленные глаза, выковыривающие со дна сознания все самое черное и мерзкое.

Купол Верности снаружи. Это старт игры. Так выглядел извне сбой электричества:

Вуня.
Летает. Воет. Жертву засасывает. Размером два на два метра.