[SW ME] Битва за Омегу (Победа партии) | ходы игроков | = Интерлюдии = -

- Вау.
Убедившись, что Псовые парни вконец отвалили, Одди притормозил. Теперь, пожалуй, можно было и не особенно торопиться. На этот раз оторвались.
- А знаете, я ведь давно уже так не гонял. За штурвал последний раз садился где-то года два назад. Там же похожая ситуация была. В целом. С корешами на броневичке укатывали от превосходящих сил. Тоже, из немереного чувства собственной крутости щелкнули льва по носу. А тот огрызнулся. Жестко... Не укатили мы тогда. Хотя и машина покрепче этой была, и орудия калибра могучего. Не повезло. Или я подвел.
Войдя в очередной поворот Лукас сплюнул в окно и с секунду помолчав, продолжил.
- Броневичок того тогда по-настоящему летать научился. А по приземлении в броне новое окно образовалось. Да такое, что даже меня через него вытащить смогли. Такие дела. Сам-то я вообще тогда ничерта не соображал. Только культяпками и мог дергать. Приложило меня башкой знатно. А парни там отстреливались. Я ведь не сразу отрубился. Кто-то при мне погиб, но и живые там оставались. Пусть и безнадежно все было. Меня тогда именно моя дырка в голове и спасла, скорее всего. Зачем стрелять в башку с дырой? Очнулся уже в госпитале. Свои нашли, из тех что с нами, но поумнее были. Мертвецов забрали, а меня сумели залатать, крепкий. Потом подкрепление прилетело и тому льву и гриву, и лапы и все остальное выдрали с корнем. О нем. кроме меня может сейчас и не помнит никто. Да вот... Тех, кого на моем поле боя в числе мертвецов не досчитались, так потом и не нашли. Совсем. Без следа.

Попытка - не пытка.

Не успел аэробус приземлиться, как Сирио тут же отправился обмывать успех.
Неумело насвистывая нечто бодрое, он походкой победителя вошел в "Питейную Тулиуса Вирпуса", одну из мерзких дыр, куда его еще пускали, которую держал знакомый турианец.
- Хэй-хололэй, Вирпус! Сирио сегодня на коне! Поставь-ка мне текилы. И не той мочи, которую ты разливаешь для местных скотов, а лучшей! Лучшей текилы, достойной настоящего сына самой знойной части Земли!
Пока подозрительно поглядывающий на него Тулиус доставал бутыль откуда-то из внутренних помещений бара, Сирио успел потерпеть неудачу в построении отношений с дамой, по недоразумению оказавшейся кварианкой ("Фу, ты бы хоть помылся сначала, мерзкий коротышка! Что? Какие, бош'тет, "Защитники Омеги"? Отвали.") и повздорить с пьяным элкором ("Злобно: Если бы я мог сейчас встать, уж я бы от тебя мокрого места не оставил."). Но, наконец, бутылка с заветной жидкостью оказалась на столике мексиканца, и тот принялся громогласно произносить тосты и поглощать текилу рюмку за рюмкой.
И вот, пару-тройку-четверку-десятку рюмок спустя, Гонзалес, наконец, дошел до состояния, когда наружу выплывает самое сокровенное.
- И вот что я тебе скажу, амиго. Есть два сорта людей - те, у кого есть друзья, и бедный одинокий Сирио. Всю свою гребанную жизнь я сталкивался с подонками, которые норовили всадить нож если не в спину, то в живот. Мерда, я всегда должен был оглядываться назад! Каждый, ик, каждый! Хотел подставить меня. Хээээ, но я-то был умнее их. Я свиньям такой возможности не даю. Бей первым, ага! Твое здоровье! *глоток*
- Но знаешь что: эти ребята другие. Это, мать твою, чистой воды афе...альту...альтруисты, вот. Да, альтруисты! Герои, понимаешь? Им нихера не надо. Они делают это не для себя, а, мать твою, для вас! Я охренел просто с этого. *еще рюмашка*
- Сегодня, ик, когда я спас задницу Одди от сотни гребаных ворка, готовых раскромсать его на кусочки, я почувствовал это. Ага, представляешь, я подставился сам, чтобы прикрыть этого сукина сына! Это было... как его... чувство локтя, ага. Настоящее, пута, чувство локтя! Никогда такого не было. Дааа, вот это было месиво... Знаешь, я доверяю этим парням. Серьезно, доверяю! Такие не стрельнут в спину. Ага, я готов положиться на них. Эх, старина Гонзалес становится сентиментальным... - Сирио шмыгнул носом.
- Я всегда мечтал, чтобы у меня появились, ну, друзья, понимаешь? Ха-ха, даже гребаная Дева Мария подумать не могла, что я найду их в этой дыре! Серьезно. По-моему, они мои друзья, да. Эстар ходидо*, настоящие, мать их, друзья! Ты б видел, как эта жаба саларианец бросился лечить раненого крогана! Саларианец - крогана! Мерда, я горд, что я среди них. Это не те ублюдки, с которыми я имел дело на Земле...
Тут Сирио заметил, что нарисованный на этикетке бутылки мексиканец в сомбреро, которому он изливал душу, нагло ухмыляется. Гонзалес рассвирипел. Еще бы, тут рассказывают такое, а этот подонок ржет!
- Ах ты ублюдок! Кома миерда, путас де лос кохонес**!
Выхватив пистолет, Гонзалес разнес голову этой бездушной скотины на сотню осколков, вдобавок продырявив стену позади нее. В баре воцарилось гробовое молчание.
- Сирио, мать твою, гребаный говнюк! Так и знал, мать твою, что устроишь какую-нибудь херню опять! Нахуй отсюда! Ноги чтоб твоей здесь больше не видел! - Укоризненно проорал Тулиус Вирпус, выкидывая героя Омеги в лужу каких-то помоев на улице. Вслед герою прилетел пистолет, больно стукнувший Гонзалеса по голове и погрузивший его в мягкое темное забытье.
Проснувшись через некоторое время уже трезвым, Сирио подобрал "Хищник" (который почему-то не украли. Видимо, боялись авторитета хозяина), посетовал на вонь от лужи, в которой он очутился, и походкой победителя отправился досыпать в ячейку для сна, неумело насвистывая нечто бодрое.

.

Брич сидел на своей лежанке и перекладывал вещи в рюкзак, желая хоть как-то освободиться от ужасающей его мысли. Получалось совсем хреново. Жнецы… Они будут сражаться с ГРЕБАНЫМИ ЖНЕЦАМИ! Такого поворота он не то, что не ожидал – он его до струек холодного пота по спине, до волос дыбом по всему телу, до усрачки БОЯЛСЯ. Как он собирается сражаться, если от одной мысли о них все валится из рук? Как? Они идут, их не остановить, они убьют тебя – если тебе повезет, а если нет – превратят в безмозглую, бездушную марионетку. Он чувствовал себя так, как будто попал в свой собственный кошмар, но, в отличие от всех его предыдущих кошмаров, этот не закончится, пока Брич способен думать и ощущать. Рука как будто сама потянулась к штурмовой винтовке… Решение все эти годы лежало так близко к поверхности… Одно движение, краткий миг боли – и блаженное небытие, где нет ни страха, ни вины, ничего…
Бумажник, который Брич держал в руке, выпал на пол, раскрылся и рассыпал все свое содержимое по полу. Какое это имеет значение? Невидящим взглядом Брич окинул всю требуху бумажника: кредитные чипы, визитки, какие-то записки… Но вдруг взгляд зацепился за что-то, чего Брич увидеть никак не ожидал. Старая, уже изрядно помятая, перегнутая в нескольких местах фотография. Символ всего, что он потерял.
На фото – три человека. Слева – сам Брич, по виду лет на пять (на самом деле - меньше, чем на год) моложе и с чуть меньшим количеством татуировок и шрамов. Справа – очень интеллигентного вида парень в очках. А по центру – небольшого роста девушка с кукольным лицом и милой улыбкой. Их звали Даррен и Лиза. Даррен был одним из корпуса боевых инженеров, а Лиза входила в одну из первых групп программы «Фантом». На тот момент они уже два с половиной года служили вместе, уже два с половиной года их каждый Божий день тренировали для улучшения командного взаимодействия. Такая обстановка не могла не сделать их лучшими друзьями. Хотя идейно они и не сходились: Лиза была ярым лоялистом, а Даррен относился скептически к некоторым идеям. Сам же Брич не заморачивался: ему нравилось делать что-то большое на благо человеческой расы, когда остальные только чешут языками.
А через два месяца после этого и началось все то дерьмо. Сначала – программа «Феникс» и экспериментальный усилитель, из-за которого пришлось месяц учиться думать так, чтобы не падать в обморок. Затем, по возвращению в расположение, первая встреча с «Идеальным солдатом Человечества». Какого черта им должна была быть именно Лиза? Её не выражающее ничего, кроме фанатичной преданности и холодной решимости лицо и пустые глаза со светящимися зрачками преследовали его во снах с тех самых пор. И это было только началом – за индоктринацией фантомов последовала постепенная индоктринация всех остальных. Моральная сторона вопроса не заботила никого – «Новые воины Человечества» с каждым днем становились все меньше людьми, так говори Даррен, когда писал рапорт на увольнение из «Цербера». Шестого марта он передал эту бумагу командиру части майору Петровскому.
Седьмого марта их всех собрали на плацу перед базой. Даррена вели уже под конвоем из двух фантомов. Петровский объявил его предателем и вынес приговор: казнь. Одна из фантомов обезглавила его одним ударом клинка. После слов майора «Приговор приведен в исполнение» строй разразился дружным «Ура!». Вместе со всеми кричала и Лиза – именно она и нанесла тот удар. Вместе со всеми кричал и он, потому что боялся, что, если он будет хоть как-то отличаться, сейчас и его выволокут и зарубят. Мерзкое, поганое, стыдное чувство бессилия, которое он запомнил на всю жизнь, сменилось паникой, когда Петровский оглядел строй и на краткое мгновение задержал свой взгляд на Бриче. Те же самые ничего не выражающие, пустые глаза со светящимися зрачками. Он не мог ничего, даже закрыть глаза – он мог лишь смотреть. Животный ужас захлестнул его, заставляя дыхание прекратиться на половине выдоха, а сердце – пропускать удар за ударом. Брич смог шелохнуться, только когда майор отвел взгляд. Под его шлемом по лицу катились слезы.
Брич отложил фотографию и вытер слезы, застилающие глаза. Каким же он был трусом. Хотя почему был? Он и сейчас не лучше. У каждого из его друзей хватило сил идти до конца: у Даррена – бороться, а у Лизы – пожертвовать всем ради того, во что она верила. Они мертвы, а он жив. Он, чертов трус, жив. И если сейчас он сделает то, что хочет, он оскорбит их память. Жнецы только этого и ждут – что их все будут бояться, что никто не будет им противостоять, что они смогут взять их тепленькими и превратить в рабов. Что же, он так и не найдет в себе силы быть храбрым хоть один раз? просто уйдет от борьбы?
«Не дождетесь, у**ки!», - крик словно был выплеснут наружу потоком кипящей ярости. Ярость выжигала страх, выжигала сомнения, выжигала стыд, а все, что оставалось - решимость, уверенность, напор и желание действовать. «Вы слышите меня, гребаные железные креветки? Я слишком долго вас боялся! И с меня хватит! Давайте, идите сюда, я вас буду зубами рвать, если понадобится!»
Он орал и грозил кулаком, окутанным биотическим сиянием, потолку маленькой темной комнатушки в трущобах самой большой помойки Галактики. Со стороны могло казаться, что Брич сошел с ума, но он, напротив, впервые за долгие годы чувствовал твердую опору под ногами. Пусть это и не Земля – ему все равно. Ради своих друзей он будет сражаться и на этом пустом астероиде за эту кучу отбросов всех рас. Он отомстит, пусть даже и сдохнет в процессе. Он будет храбрым, если не ради себя, то ради Даррена и Лизы.

Мало ли )