🕷️ Четвёртая Зона: "Dive&Drive" | ходы игроков | Тайные тропы: Хорхой, Снегов

Топ-топ-топ. Топ-топ-топ. Идут трое людей вдоль забора, пыль ногами гоняют. Белому возможно было бы даже интересно, сколько солдат этой тропкой бегали когда-то давным-давно. Ну как интересно - вопрос бы такой возник по меньшей мере. Но вот только устал Белый чертовски и даже вопроса такого не возникает. Ну солдатики. Ну бегали, пусть их. Отбегались уже все небось.

Топ-топ-топ - к дырке, проделанную в заборе черт знает когда и так и не заделанную. Или заделанную, но снова сломанную? Неважно. Топ-топ-топ. Как бы не запнуться там еще...

Топ-топ. Почти дошли. Топ-топ. Откуда-то из глубины пробивается мысль, что не так что-то. Что шаги их уже как-то реже раздаются. Как будто за спиной нету никого.
А обернуться, чтобы проверить - страшно слишком. А что если и впрямь не окажется там никого - что тогда?
Хорхой оглядывается. И в глазах его, как в зеркале, Белый видит почти то, что и предполагал. Почти - потому что нет там ни трупов, ни лужи кровавой, ни страшного бабайки, который Черного забрал. Но и самого Черного тоже нет. Никого нет. И от этого становится только еще более жутко.

И от этого Ваня позволяет сделать с собой все что угодно. К забору пихают - пожалуйста, пошел. Наружу идти - не вопрос, не запнуться бы там главное. Что угодно. Только бы не оглядываться.

Ведь - а вдруг показалось всего лишь?

Всем.

Бетонный мощный забор, обтянутый поверху клубами колючей проволоки. Серый, тоскливый, унылый. В любом другом месте на заборе уже бы красовались плоды остроумия праздношатающейся молодежи. История любви в трех словах и арифметических знаках, правда жизни о неизвестном ВАСЕ, популярная лексика, пронзенные молниями AC/DC и прочее разное познавательное и не очень. Но все эти мирские радости обошли стороной тюремный забор.

Вот они, выбоинки-выщербины в бетоне. Малозаметные издали - вблизи они вполне различимы и даже удобны. Не случайная работа погод и ветров, нет. Определенно, тут поработала умелая аккуратная рука. Все четко продумано и рассчитано - вот тут удобно поставить ногу, вот тут - уцепиться пальцами. И даже клубки ощетинившейся проволоки в этом месте не столь густы.

Кое-как вскарабкались, перебрались через колючку - она, кстати, была по верху забора очень хитро уложена. Снизу кажется, что как обычно, а если заберешься - видно, что лабиринтом распределена, так, что между острыми колючими мотками есть вполне удобоваримый проход. А что вы хотите? Тюряга живет по своим законам, и туда-сюда на волю всегда тропинка имеется. Вот одной из таких тропинок вы и воспользовались.

Вниз пришлось прыгать - благо, под забором росла густая трава, так что сломать себе чего-то серьезное при падении - это нужно было бы постараться.

Сразу за стенами тюрьмы - жилые дома. НЕбольшие сталинские двухэтажки - 8 квартир на подъезд. А между домами ближе к дороге - небольшой оазис.

Три лавочки вокруг фонтана с двумя цаплями. А может, и не с цаплями, а с журавлями - черные от времени и воды длинноносые чугунные птицы с трудом поддаются классификации. Фонтан, как это ни удивительно, все еще работает. Из-под плоской медной тарелки мерно журчит вода широкими струями, плещет в мини-бассейн два метра на два метра. Цапли грустно что-то высматривают в темной воде, усыпанной золотыми и багровыми кленовыми листьями. Лавочки - обычные, деревянные, с физиологическим изгибом спинок, склепанные из деревянных брусков, некогда выкрашенных зеленой краской - остатки ее еще можно кое-где рассмотреть. Лавочки прячутся под роскошными раскидистыми ивами, как в гротах.

Мирный спокойный уголок. На одной из скамеек аккуратно стоит стакан. Пустой граненый стакан.

Забор, как обманная преграда между миром, который глотает людей и даже косточек не выплёвывает, и миром, где раскинулись двухэтажки советские, крошечный оазис со своими стальными птицами, черными от времени и еще бог знает чего, и даже фонтаном - вполне рабочим.
Но разницы-то нет, на самом деле. Разница - она в голове. В той голове, которой долго не пробыть на плечах, если её вдруг, вместе с задницей, в Зону занесло.
А Хорхой ходил, Хорхой знает. Если бы не Белый, он бы уже за тем домом шёл, тихо и аккуратно. Да чего там! Он бы вообще здесь не пошёл. Смотри дальше - его б вообще здесь сегодня не было, и завтра бы тоже не было.
Отмокал бы в ванной сейчас, в холодной воде, да курил бы, сигаретку на нижней губе повесив лениво, и думал бы о том, что с его жизнью случилось, и как он докатился до неё, трухлявой, какими путями окольными шёл, что его занесло на это самое дно.

Но он был здесь.
И здесь нельзя было долго сидеть.
И, думается, аппетит, успевший разыграться у самого сталкера и уж наверняка у его единственного оставшегося в живых (сомнительно, что Серый еще ходит-бродит там, по тюрьме, конечно, но всякое же бывает..) протеже, будет удовлетворен чуть позднее, когда чертовской забор и чертовские ворота останутся далеко позади.
А пока..
- За мной, - гаркнул Хорхой, гайку выкручивая спешно, по дуге.

Хорхой.

Гайка по дуге пролетела, мирно шлепнулась в листву. Вторая за ней спешит-торопится, путь указывает. А путь скатертью под ноги ложится, и вы по нему шаг за шагом =продвигаетесь - быстро но без торопливости. И понимаете, что где-то сзади вам в затылок сыто дышат. Дышат. Но сыто. Получила, паскуда, свою пищу, выхитрила, выкрутила, стащила из-под носа. Иногда удается ее обмануть, а иногда - нет.

Кое-кто из старых сталкеров говаривал - все зависит от того, с кем идешь. Иногда чудом удается выскользнуть, лишь едва почуяв на себе голодное дыхание. А иногда на ровном месте сожрет, да еще икнет в спину усмешечкой. А дальше уж мнения расходились. Кто утверждал, что она потребляет людей хороших. Интересных нужных ей людей. А кто с пеной у рта доказывал, что она очищается от погани всякой. Как занесет нелегкая в Зону какого-то паразита гнилого - так она и заглатывает его. И примерами, примерами наотмашь хлещут.

А истина, она, как всегда, наверняка где-то посередине.

Топ-топ - до фонтана дотопали. Тихо тут. Покойно. Повел Хорхой носом, воздух втягивая. туда-сюда глазами зыркнул, гаечки раскидывая. Тихо. Можно привал делать. Вот и стакан намекает на то же.

- Стоп. Присядем, - Хорхой выглядел напряженным. Ему очень не нравилось это место. Если подумать - ему вообще ничего не нравилось, ни Там, ни Здесь. В пропахшей сигаретным дымом кухне он ощущал себя таким же чужим, как и здесь, посреди огромной ловушки на дураков, здоровенной мышеловки, сыр в которой на вес золота..
Указал пальцем на лавочку Белому.
Скинул с плеча рюкзак, вытащил из целлофановой обертки бутерброд с докторской колбасой, приклеенной к хлебной корке размазанным "плавленным" сырком. Худо-бедно, но - обед.
Или даже ужин уже.
Белому протянул, мол, "кушай, родной, на здоровье".
Термоса тубус следом достал, скрутил крышку-чашку, налил горячего и тоже Белому вручил.
И себе бутерброд. Уселся рядом на лавку. И устало надкусил, глазами стакан странный гипнотизируя.
Это кто же его тут оставил? Кто из него пил последний раз? И когда ж это было?

Сел Иван куда указано было. Почти зеркально повторил движения Хорхоя - рюкзак скинул, за бутербродами полез - а они прям перед носом уже, сталкер их протягивает.
Кофе наливает. Чудеса прям. Как новый год, только вместо дедушки Мороза с мешком - Хорхой с рюкзаком, а вместо подарков - отдых и еда. Хорошо.
- Спасибо, - тоже на лавку сел. Крышка от термоса теплая, бутерброд к пальцам липнет - и пусть все чудища и аномалии Зоны подождут. И вопрос, куда пропал Черный тоже подождет. Примерно до... До никогда подождёт. Все равно максимум что Иван может тут сделать - попереживать. А переживать попусту из-за пропавшего куда-то незнакомца - не лучшее занятие на отдыхе.

Всем.

Кофе выпит, бутерброды прожеваны, Ноги немного гудят от усталости. А так, в целом - тихо, мирно, будто и не Зона вовсе, а просто обычный скверик, где по пятницам собираются мужики тяпнуть "На троих" - и дежурный стаканчик бережно вешают на ветку, чтоб не разбился и не запачкался. Такое вот мужское братство. А то из горла - неудобно, да и позорно как-то, будто алкаши. А из стакана - как раз нормально. По-человечески.

Стакан, между тем, довольно чистый, не покрыт пылью десятилетий. Пальцами снаружи слегка захватан, но, похоже, его кто-то время от времени заботливо протирает. Не иначе, как облюбовал этот скверик кто-то из сталкеров для передышки.

А что - тут тихо, спокойно, чисто. Хорхой знает - бывало, и в худших местах отдыхать приходится. Ноги, они не казенные, будь ты хоть двужильным, хоть семижильным, хоть стожильным. Да и душа, она, паскуда, тоже иногда покоя требует. Не железные люди.

Да, наверное, и слава богу, что не железные. Железяки в Зоне так и не прижились. Сколько научники не пихали сюда металла - нет, не получается. А до научников гэбьё все пыталось аэрофотосъемку, да вертолеты, да на БТРах проутюжить. Ха! Вон они, вертолеты с БТРами, по Зоне искореженные валяются. А то и целехонькие стоят, как тот трактор, каким лешим его сюда занесло.

Ну вот, поели, отдохнули. Молча пережевывая бутерброды с замазкой вперемешку со своими мыслями.

Здесь чья-то стоянка.
Присмотрелся, сквозь аромат соленого сыра и колбасы постарался прощупать чей-нибудь запах. Сталкеры - они днями здесь, порой, бродят, как неприкаянные. И пахнет от них после всех этих головокружительных и душераздирающих приключений зачастую далеко не розами..
- Как думаешь, зря Серого отпустили, а? - взглянул искоса на пацана, рядом сидящего. Как бы умом за разум он после такой прогулки не заехал. Хотя, чего ему - молодой.. Напьется по прибытии водки, в себя придёт после попойки, забудет, как страшный сон. Ум человеческий - он сам себе барьеры и стенки строит, запирая всё плохое из прошлого в коробку из темноты.
И только тогда, когда ночь заполняет тьмой сознание - тогда из коробки выползают демоны.
Сглотнул Хорхой кофе оставшийся, скрутил крышку термоса. Не ждал он ответа от парня - ни положительного, ни отрицательного. Он вообще уже ничего не ждал и никому не верил.

Просто кивнул вопросительно головой, мол, "отдохнул?"
И произнес только.
- Почапали, боец, домой.

Промолчал Иван. Не сразу ответил. Только плечами пожал - а что, у этого Серого своя небось голова на плечах, ему виднее, стоило ли пилить в одно лицо непонятно куда. Если уж решил - то что им с Хорхоем оставалось делать, морду ему бить? Тащить на выход? Нет, Снегову такое счастье не надо было от слова "совсем".
- А что поделать... - протянул, наконец, задумчиво. Нет, ну серьезно, что бы они могли сделать, если б тот непременно пожелал переться к чёрту на рога?

- Почапали, - кивнул. Обрадовался такое смене темы. Можно было наконец не думать обо всех этих черных, серых и прочих цветных туристах. А можно было думать, например, о том, как он к себе домой вернется, в кресло любимое сядет и забудет про все неприятности сегодняшнего дня. Будет, может быть, с улыбкой вспоминать иногда за чашкой кофе.
Не забудет, конечно. И вспоминать будет, скорее всего, не с улыбкой.
Но думать так сейчас было приятней всего.

Всем.

Почапали. Очень мирное слово, в котором звучит шорох леса, усталость натруженных ног, привал у костра, песни под гитару, дымный супчик-рататуйчик, палатка и звенящие над ухом комары. А потом бурный восторг, воспоминания, сумбурные рассказы: "А помнишь..." . Такое туристическое слово, удобное, как хорошо пригнанный рюкзак и растоптанная обувь.

Чапать вам пришлось порядочно - выходов из Зоны немного, но Хорхой на этих выходах съел не то, что собаку, а целую собачью стаю. Знал, как проползти, просочиться, где свернуть, где остановиться и переждать.

Вы обошли кругом овощебазу, от которой несло забродившими яблоками и протухшей капустой. Время от времени на базе что-то оглушительно лопалось и взрывалось - будто гигантские пузыри, вспучивающиеся в недрах подгнившей псевдоплоти.

Вы перебрались через забор какого-то захудалого заводика, предварительно промеряв гайками путь - и дважды Хорхой командовал "Стоп" и замирал в ожидании, прислушиваясь к одному ему ведомым знакам.

Вы спустились к железнодорожному полотну, пахнущему гарью и металлургическим шлаком, считали шпалы и бросали гайки. Сворачивали в сторону - и вновь возвращались к блестящим металлическим рельсам, уходящим из ниоткуда в никуда.

Завидев ворота, вы резко свернули с косогора и поползли по-пластунски, обдирая ладони о придорожные камни и глотая пыли, то и дело застывая без движения - когда где-то вдалеке возникал шум работающего мотора и всполохи прожекторов.

Уже темнело, когда вы добрались до забора - знакомого унылого забора, на котором чья-то небрежная рука намалевала краской: "Мы за мир". Под этими словами угадывалась полустертая надпись "AС/DC". Чуть левее - заросший травой подкоп бод сплошной бетон, куда вполне мог пролезть человек средней комплекции.

Вы вышли. Живые и здоровые - и, значит, вам повезло. Демоны Зоны остались позади, впитав частицу ваших душ. Ваши эмоции, мысли, страхи и надежды. И, вероятно, что-то оставили вам на память.
Белый еще вспомнит маленького паучка, поселившегося у него на руке. Потом.
Хорхой... Хорхой знает, что самые страшные демоны - не в Зоне. В душе человеческой таится столько зла, что никакой Зоне не снилось. Он хорошо знает это, суровый тертый мужик. Наверное, потому и жив еще.


Вот и конец пути. Можно распрощаться и забыть это все, как страшный сон. Можно идти домой в душ, можно пить водку, можно вычеркнуть все из памяти, а можно хвастать друзьям о том, что было. Можно все.

mp3 ссылка

Спасибо, Господи, тебе
За все твои предначертания:
За все тревоги и страдания
Спасибо, Господи, тебе.

Спасибо, Господи, тебе
За то, что всё тобой уменьшено:
И радость, и любовь, и женщина
Спасибо, Господи, тебе.

Спасибо, Господи, тебе
За все земные прегрешения.
За боль, за муки и лишения
Спасибо, Господи, тебе.

Спасибо, Господи, тебе
За рабство и за двоедушие.
За ложь, измену и удушие
Спасибо, Господи, тебе.

Спасибо, Господи, тебе
За то, что предают товарища.
За преступления и пожарища
Спасибо, Господи, тебе.

Спасибо! Нашею судьбой,
Такою жизнью - сыты по уши.
Но также, просим мы о помощи
И о спасении тобой.

ссылка

Во всех этих мытарствах, в каждом мгновении, что таило в себе ожидание тяжелого гула сирены и плотного шара света, бьющего сквозь закрытые веки - в каждом шаге по этому минному полю скрывалась маленькая мечта несчастного сталкера.
Он бы хотел вернуть их.
Он потерял их, жену и дочь, давным-давно, и не было в нашем мире ни одного средства, чтобы их вернуть. И только здесь для него осталась призрачная надежда вновь встретиться с ними, проститься, как подобает. Попросить прощения.
Попросить вернуться вместе с ним.

Чудаком прослыл он среди тех, кто уже кости сложил в оврагах и на полянах, заросших чужой колючей травой. Молчуном - среди тех, кто ходил вместе с ним, обменивался опытом, делил хабар. Бывалым - среди тех сопливых болтунов, "отмычек", что отирались в "Паутинке" и ждали того заветного шанса сделать "ходку" с кем-нибудь из стариков.

Он уже давно ничего не ждал и никого не просил. Вся жизнь превратилась для него в игру в "кошки-мышки" с Ней, в странную партию, где неверный шаг - страшная гибель, а победить эту скверную барышню в её же игре не удавалось еще никому.
Кто знает, может, когда-нибудь он найдет в себе силы прервать этот бессмысленный цикл и уйти к Ней навсегда, без возврата.
Раздать долги и поквитаться с каждый бездарно прожитый день.
Вернуться к ним.

А пока.. он крутит баранку в тёмном салоне своей "Нивы" и смотрит в забегающее из кромешной тьмы под колеса дорожное полотно. Странные тени падают на его бледное лицо, на сведенные вместе брови и тонкие губы.

В следующий раз, - уверяет он самого себя, сдерживая дрожь в ослабевших руках едва-едва, - в следующий раз.