Действия

- Архивные комнаты: (показать)
- Обсуждение
- Информация
-
- Персонажи

Форум

- Для новичков (3749)
- Общий (17782)
- Игровые системы (6249)
- Набор игроков/поиск мастера (41607)
- Котёл идей (4313)
- Конкурсы (16074)
- Под столом (20428)
- Улучшение сайта (11248)
- Ошибки (4385)
- Новости проекта (14628)
- Неролевые игры (11855)

Ночной экспрессЪ | ходы игроков | За кулисами / кого за Смертью посылать

123
 
DungeonMaster Лисса
03.10.2011 23:03
  =  
Дистрофичными тенями вытянулись дома, пронзая потемневшими шпилями ветреное небо. Рыхлая штукатурка подмигивала плесенью, стекол растрескавшихся плевками разбитыми, черепицами крыш. Дождевая вода, проворными журчащими струйками, текла себе, слева направо, сверху вниз. Облака пышные странники, гальку мокрую задевали, отражаясь в лужах, растрепанными флотилиями. А водица прозрачная, мурлыкая шумным котенком, речкой пенной стремилась к площади, заливая городок восторженным, - буль, буль, буль.
Вообще-то хорошо, свежо и спокойно, стало как-то вдруг. Пахнуло утром, надеждой, кофейком неторопливым, когда покидаешь постель и в друг - Ах! Солнышко рыжее блестит, бабочки цветные порхают, дышится легко и привольно, утро пропахшее надеждой насквозь, как пакетик чая: заваришь бурда, но пока вертишь его в руках, расплывается по дому, аромат не натуральный гротескно алой земляники, размером с арбуз на упаковке. И на душе мыльными пузырями расцветает песенка, бывает…В общем посветлело одномоментно, словно Бертон в помоях до этого копался и вдруг каннализация вынесла доктора, на пляж Беверли Хиллз в объятия томной красотки пышногрудой... Запах трав кирпичом обрушился, одуванчиков кустик солнечными шапками ярко тлел обжигая сетчатку, не замеченный ранее, лужи блестели, перемигивались. Потеплело.
Девочка однако нахмурилась, отыскала наконец ручку у чемодана, поставила на колеса, вытаскивая на улицу.
- Идемте Док! Вы мой провожатый здесь. Я вас нарекаю. А вы имя берете. – хихикнула, обнажив беленькие, обезьяньи зубки – Мне отсюда самой не выбраться. Только с вами только с вам, тра-ля-ля. Как там поется? "Без друзей меня чуть-чуть, а с друзьями мнооого…» ...Аааа... хотя вы же тупой иностранец, не знаете такую, ну и ладушки. Нам нужно к вокзалу, но так ведите. Правда, вам со мной веселее? Только вам подумать надо. Вокзал это замок, там заперто сейчас, но указания оставили, чтобы живые покинуть это место могли. Мои добрые друзья меня здесь бросили, знаете, мне нужно их отблагодарить. Мы ведь всегда говорим спасибо, за доброе дело?
Вперилась в доктора, мрачными провалами черных зрачков. Потемнела, изваянием замерев. Только глаза бездонные и остались – двумя черными дырами во вселенной набрякнув. И лицо исчезло, и все вокруг, только зло – холодное, льдистое, укрощенное, ненавистью распухшее, местью тщательно выпестованной, зернышко к зернышку долгих минут мучительно бесконечных. Что-то звякнуло тоненько, ключ потеплел в руке у человека. Наваждение прошло, Кениша хихикнула.
- У меня есть ещё порох в пороховницах. Но мало. А вы соображайте. И держитесь меня, вы теперь, так же как и я – заражены. И жизнь ваша не дороже жвачки безвкусной стоит. Думайте-думайте Бертон, какая там была подсказка для человеков? Если голова, вам не только для шляпки нужна, мы спасемся!
- Подсказка, сказка, присказка – пропищала заводная птичка.
Отредактировано 03.10.2011 в 23:26
61

- Жизнь моя и раньше дорого-то не ценилась... - хмыкнул доктор, - докторов археологии в наши дни, как собак нерезаных. За дюжину доллар дают на рынке, а то и полтиник.
Он сделал несколько шагов.
- Так кто же ты будешь, девица Кениша? К человекам я бы тебя отнес с большой натяжкой. Скажем... вряд ли... вероятность оного события сводится к нулю и там же и остается.

Доктор вышел из здания на улицу и огляделся в поисках памятника. Чертово железное пугало торчало на своем бесформенном постаменте возле вокзала. А дорога к поезду, к жизни и свету, подальше от этого вонючего и проклятого всеми возможными и невозможными богами эрзац-мира вела именно через вокзал.

- Эй, Кениша, - позвал он, - тут у вас такси можно поймать?
Пока это конечный вариант поста. Жду твоего ответа.
Отредактировано 13.10.2011 в 01:29
62

DungeonMaster Лисса
20.10.2011 14:47
  =  
Дорога шла под уклон, мягкой змеей скользила себе перетекая. Легко было шагать под солнышком, щуриться, теплый поцелуй летнего дня кожей ощущая. Вдыхать запахи, ощутимо бодрящие. Угадывать, круглой шарадой на языке, ароматы себе.

Вот. Камень мокрый, речка недалекая, застенчивый дух розы чайной, и что-то ещё, сладковато терпкое, быть может сиреневый куст размечтался? Несмелый флер. В свете благодушном, звезды дневной, шафраны в разбитых клумбах подмигивали, львиный зев, календула...

Зловредно гремел о мостовую чемодан, идиллию разрушая, обиженная Кениша тянула за собой поклажу. Пару, раз, девочка останавливалась, указывая пальчиком черным – на какую-нибудь достопримечательность местную. Переводила дух, игралась в гида. Объясняла, учительским тоном.
Треснувший фонарь, почтовое отделение, старая кирха, часовая башня, много всего… У Кениши были истории, людей не существовало уже, а рассказы о жизни их нехитрой сохранились. И не только, скажем о людях…
Кот Хоббит, полосато-коричневая звербюга, всех местных жителей любимец, боченком пушистым, перемещался по улице на коротких лапках. Не мяукал. Говорил: «Нг-й-ррйяав» И в любую погоду, можно было возле чайной в полдень его застать. Полосатого тунеядца, любимца кошек, - восемь дам мурлыкающих за ним хвостом ходило. Хоббит спал, демонстративно не замечая обожательниц своих, поворачивался спинкой, хитро щурясь. Вот и само кафе, лучатся трещинами стекла, пыль и плесень. Заброшено давно. Даже вывеску не прочесть, резьбой деревянной украшенную. Сгнила. "Чайной гаванью" называлось оно, и большая кружка с корабликом, эмблемой. Чаще всего здесь отдыхали старики, пили чай зеленый под навесом млея (стариковский такой чай, девочка уточнила) рассказывали истории, в нарды играя. Под стук кубиков костяных, говорили о войне, стряхивая пепел, желтыми пальцами под ноги. Смаковали басни. Война была недалеко, страшное слово, черное. Раковой опухолью. Как тот Мегаполис за горизонтом, когтистой дланью к живым землям протягивающийся…Раньше поезда туда и сюда ходили. А теперь только туда, что-то нехорошее назревало в городище дальнем, совсем нехорошее. Ох. Дурное даже. Плохо это совсем, что станция Среда так близко к Тем Краям распологалась. Все хорошо, а это плохо, старики вздыхали. Кошмары людям снились горькие, липкие слухи ползли, сплетни пугающие. Солнце всходило ядовито красное, освещало пути, бедой грозило. Грейпфрутом жарким. Дребезжащие поезда уходили, люди в них сгорбившиеся сидели, серые такие грустные тени. Но ведь зачем-то ехали, о чем-то мечтали робко, остекленевшими глазами будущее свое пытаясь прозреть. В гнилой город, на войну мясо везут. Составами. Шептались меж собой старички. Женщины крестились, слава Богу, что …
Ну и хорошо, -жители резюмировали – у них там свои проблемы, в конце-концов. А у нас свои. День. Ночь. Не стоит нам беспокоиться. По уму если..
А кто-то беспокоился все же, пустела станция, почуяв неладное. Особенно когда беженцы появились, но оно и понятно, видок у них…

Народ смотрел на эти осколки человеческие и бежал. Без оглядки. Собирали поздно ночью баулы, детей в охапку, и уходили семьями. Бывало и днем, но по ночам чаще. Дню не верили, боялись его, солнца начинали страшиться. Опасались часов...Нужно сильно человека довести, чтобы он дом родной бросил, где родители жили, прадеды и пра-прадеды. У кого автомобили были, а кто пешком так и шел, даже по рельсам бывало, с ужасом глядя в Ту сторону. Бежали в противоположенную, слезы утирая.

- Ты ведь думаешь что здесь от меня все зло, правда? – пробубнила Кениша – И дурак ты значит конченный Док, здесь уже до меня, все произошло! Почему, как ты считаешь, мои добрые друзья сюда добрую Кенишу выбросили? Они хотели чтобы я умерла, чтобы сошла сума, правда-правда. Потому что станция больна. Зараза…она ведь по ветру разносится, вот бациллы и занесло сюда. А я выжить пыталась…ну птички, ну псы…Жаль их было, их ведь тоже бросили. Детей вот еще. А я спасти их пыталась. Большинство умерло, а некоторые….Ну все как в книжке доктор, как в книжке Док!
Отредактировано 21.10.2011 в 13:21
63

Доктор поглядел на Кенишу с отчетливым желанием разнести ей башку из пистолета. Чем дольше трепалось это существо, принявшее облик маленькой девочки, тем больше поднималось в нем это желание и тем труднее было доктору противостоять. Хотя он знал, что вряд ли сделает это.
- Щас, - сказал доктор, - мы сядем в скверике у памятника конному генералу и почитаем книжку. Может он тоже присядет рядом и послушает. Вот что, красавица. Я уж не знаю, все ли зло от тебя, или только часть его, но уж в любом случае на квинтэссенцию добра ты похожа так же, как моя шляпа на цилиндр фокусника. Идем.

История этого города ... стало доктору грустно от услышаного. Грустно и как-то гадко. Неприятно. Потому что это так нормально, когда происходят подобные вещи. Нормально и в то же время совершенно неправильно. Не должно так быть.
64

DungeonMaster Лисса
06.11.2011 20:46
  =  
- Должно, не должно…- Казалось девочка подслушала заветные мысли доктора, уже раскритиковала их в пух и прах, Бертона в разряд дураков поместила навечно и раздраженно резюмировала в конце:
- Люди убивают друг друга от сотворения мира, изобретают яды, болезни выводят и прочую дрянь. Бомбами швыряются, огнем сжигают. Едва хвост у обезьяны отвалился, сразу в бой. Женщины умирают беременными, младенцы в колыбелях гниют, ухоженные псы тела брошенные пожирают. Кого это волнует!? Ты бутерброд жрешь, а подворотне зассанной малолетка торгует своим телом, но такие умники как белый масса всегда скажут: сама виновата. Ну так поведай мне о мудрейший, должно быть так или нет? Жопу в тепле не всегда схоронить-то можно, жизнь зубастая с*ка…Меня сюда позже сослали, только я все равно видела, правда-правда. И помочь не могла, история вперед идет, как ветер дует себе время и не остановиться. А впрочем, хватит о хот-догах…
Бросила рюкзачок на земле, вспотевший лоб утерла, сандвич достала. Чавкать принялась аппетитно. Жирного маслица блеск, сыра дырявого ломоть, помидорка, огурец, меланхоличный лист салатика насыщенно-зеленный. Нахмурилась Кениша:
- Хочешь? – Бровь приподняла – У меня еще есть, если надумаете мистер. А вообще вот что я тебе скажу поц, ты давай не темни. Ни тебе ни мне умирать здесь не хочется, правда-правда, а людям отсюда все ж полегче выход найти. Ты крутого перца перед дамами грудястыми строй, а тут нам нужно вместе обмозговать ситуевину. Чего странного видел, выкладывай давай, глиста британская? Ты хоть про Бельхезреда знаешь чего, низкие, высокие, контракты? Слышал?
Дернула ручку двери, чихнула, пыли вокзальной вдохнув.
Снова фойе их встретило сонное,снова косые лучи солнца в туманном воздухе мерцающие да шелест крыл под потолком, снова праздник отгремевший и бледные призраки жизни былой. Череда воспоминаний, крикливых и радостных себе, потухших огоньками поминальных свечей. Такое вот себе торжество. Птицы взметнулись, ветер вздохнул за стенами. Кениша собачкой насторожилась, глазки хитрые блеснули.
- Здесь не только я живу мистер. И другие водятся. Боги забытые, мать его так… Ты языком-то про генерала не трепи лишний раз, люди в отчаянье какое-то только дерьмо не призывают. Вот и памятник их…Надеюсь оружием владеешь.
Поежилась. Тишина вокзал обняла. Ветка березы по крыше царапнула, дверь скрипнула, половица щелкнула. И что-то еще прокатилось, едва слышным бряцаньем на пределе слуха. Детское, игривое, мелодичное - мячиком упругим звук. А может и показалось…откуда здесь игрушкам-то и детям взяться?
- Убираться надо, я думаю по колее. Вот только куда и в какую сторону, это тебе лучше знать. Ты же у нас кусок мяса ходячий. Мы либо на поезд вернемся, либо сдохнем, а может сожрут нас, Забытые-то…
Отредактировано 06.11.2011 в 22:25
65

- Эгей, - сказал доктор, - подруга. Люди - суки те еще, это я без твоих экзерцисов знаю. Мир - дерьмо. Проблема в том, что лучшего у нас нету.

В животе его заурчало, но от бутерброда Кениши доктор отказался, словно и не было его: иди знай, какой гадостью окажется ее жратва.

А вообще вот что я тебе скажу поц, ты давай не темни. Ни тебе ни мне умирать здесь не хочется, правда-правда, а людям отсюда все ж полегче выход найти. Ты крутого перца перед дамами грудястыми строй, а тут нам нужно вместе обмозговать ситуевину. Чего странного видел, выкладывай давай, глиста британская? Ты хоть про Бельхезреда знаешь чего, низкие, высокие, контракты? Слышал?

Доктор улыбнулся:
- Леди упражняется в красноречии? Леди решила внести новое словов в энтимологию современного английского языка? Ну-ка, солнце мое, расскажи мне про Бельхезреда и прочее, просвети.

- Убираться надо, я думаю по колее. Вот только куда и в какую сторону, это тебе лучше знать. Ты же у нас кусок мяса ходячий. Мы либо на поезд вернемся, либо сдохнем, а может сожрут нас, Забытые-то

- Может и так, а, может и эдак... - доктор внутренне поежился, поскольку перспектива, выданая Кенишей, прельщала его мало. - Ну хорошо, а ты кто у нас такая? Только без словоблудия. Можно краткую автобиографическую справку?

Верить тому, что скажет Кениша, доктор не мог. Вернее, не знал, можно ли. Нутром понимал, что вряд ли. И, хотя подобная перспектива, его не радовала, он подумал, что притащить в мир людей такое вот чудовище ... может похлеще иной чумы быть.
66

DungeonMaster Лисса
17.11.2011 18:00
  =  
В воздухе танцевала пыль, в лучах солнца невыносимо золотая, драгоценная такая. Переливалась себе. Сквозь потухшие окна грязью заляпанные, проникал рассеянный свет – падал огненными мечами на пол. Что-то средневековое, неуловимо церковное навевая, сумрачными образами. И тогда. Фойе вокзала пустого, казалось пещерой Аладдина вдруг. А может и не Аладдина. Но той загадочной пещерой, пропахшей деревом и ароматной смолой в стране высоких год до небес, где призрачные леса шелестели о днях молодости своей вздыхая. В потерянной стране витражей героических, побед да сказок повзрослевших, ненужных более никому. На переферии сна и яви, горевали привидения, бледные призраки.
Шагают с Кенишей вдвоем, тягучий воздух, блики преломленного света плещутся. Обиталище старого мифического дракона, истлевшего горой брошенной одежды давным-давно. Жестокий рыцарь ушел отсюда держа курс на горизонт кровавый, отняв жизнь разграбил сокровищницу, вытер брезгливо кровь между делом, плюнул под ноги себе, помочился быть может в углу…
Но. Вопреки всему, чудо продолжало жить еще, танцевало в воздухе бликами и птицы порхали, шумными тенями. На плече Бертона притихшая птаха, выпученным глазом глядела на Кенишу. Очарованная, как та мышь, любующаяся быть может кошкой желающей сожрать ее…
Темные балки под потолком, косые солнечные лучи падающие на пол, отяжелевшие, настолько осязаемые, что, казалось их можно потрогать зачерпнуть жидкой охры и умыться постигнув нечто мудрое. Такое, что и не узнаешь уже никогда, если шанс свой единственный упустишь, ибо стоит Бертону покинуть городок, очутиться на поезде, вдохнуть аромат морозной реальности. И...И все это превратиться в сон. Пустой бесцветный сон, где уже и не вспомнить детали, история, обреченная погибнуть как только последний читатель забудет...

Карта. Хрустальный ключ. И даже Кениша, принадлежали этому прошлому всецело. Призраки на воде, отражения мертвого мира. Отражения изуродованные, не похожие на себя точно так же, как бывают различны люди в младенчестве и глубоко постарев. Одно целое, но уже нечто другое. Пародия, блеклая фотография…
Девочка поглядела на человека, впервые без издевки и сатиры, такая как есть, не слишком красивая, не слишком приятная. Отвратительная, исковерканная фурия в образе нарочитой негритянки. Она посмотрела на карту, ту самую должную подсказать людям выход. Потом на Бертона поглядела, глаза в глаза, жалобно почти произнесла:
- Выведи меня отсюда, пожаа…- Успокоилась. Сглотнула, облизнув пухлые губы. Взяла себя в руки, и уже другим голосом начала – Мы слишком задержались Док, но ты ведь понимаешь, что вокзал построен ИНАЧЕ. Ты ведь не тупой, правда. Там дальше, город не более чем бесцветная калька безжалостно соскальзывающая в ничто. Она и нас заведет в ничто, если не поторопимся…А на вокзале жизнь. Оно здесь все началось. Здесь и закончится. Высокие это высокие. Низкие, низкие. Что я могу сказать тебе о них…они предатели. Я такая же. И те кто выше, и те кто ниже. Падшие, грешники, отступники, создания в решающий момент, поступившие по своему, нарушившие свою истинную природу. Больше они не принадлежат тем, о ком ты можешь подумать. Никогда. Нигде. Никто. Это тоже про меня, правило трех «N» Отступники всего лишь марионетки, которым кукловод оборвал ниточки за ненадобностью и бросил в мире людей. Но они не люди, у них нет ничего человеческого, это наше наказание, быть чужими всегда. Нет-нет-нет. Но ты понял, правда? Бальхезред человек, из плоти и крови, трусливый злобный зверь, которому никогда, НИКОГДА нельзя верить! Он стоит во главе Компании.. Хоть Бальхезред рожден земной матерью, человеческого в нем даже меньше чем в низких, вот ты меня опасаешься, а ведь из твоей породы тварей гораздо больше!

Насупилась.

- Больше всего на свете он боится смерти, прекрасный маг, лучший из всех которые были наверное и есть. Очень сильный, правда. Я говорю это Док, прекрасно зная, что такое волшба и сила. Бальхезред Силен. Но он не мог спрятаться от смерти. Мог напустить мор на целую деревню, мог заставить беременную женщину умирать в страданиях, не в силах разродиться. Мог своего старого друга бросить отвернувшись, кинжал в спину вонзив…Многое мог, белый масса, а уберечься от смерти не мог. Поэтому. В 1666 году, будучи старой, вонючей развалиной, Бальхезред продал душу сатане, умоляя даровать ему жизнь. Размазывая сопли и выклянчивая жизнь для себя. Но ты ведь понимаешь Док, правда? Дьяволу плевать на дела людей, думаешь аду заняться нечем, кроме как человечьим магом и его душой!? Глупость я считаю. Но всегда есть Те, кому действительно нечем заняться…Вот они и откликнулись на его призыв…Так кто же я? Я та, кто подарит этой вонючей, смердящей, поганой, предательской твари смерть! Е*анную смерть, чтобы он навсегда СДОХ УБЛЮДОК!!! СДОХ!!!
Отредактировано 17.11.2011 в 18:51
67

Доктор посмотрел на Кенишу другими глазами. Если бы она вдруг превратилась в писаную красавицу, изрекающую только тупые глупости, он бы удивился меньше. Но доктор Бертон не был бы самим собой, если бы не действовал, как привык.

- Это хорошо, - сказал он и почему-то вдруг подумал, что неплохо было бы выкурить добрую сигару, ручной работы, толстую, как палец покойного профессора Стигмана и ароматную, как... впрочем, подходящего эпитета он не подобрал, он вообще не подбирал эпитеты и не мог бы объяснить, как точно должна эта сигара пахнуть. Что, впрочем, не мешало ему четко это знать.

- Давай найдем сукина сына и пустим ему кровь, - сказал доктор, наконец. - Это по мне. Но, к сожалению, я - человек действия. Покажи мне, где он, или как его найти хотя бы. А там поглядим.

Он вздохнул.

- У меня в голове пока не укладывается, как можно этого засранца найти и, главное, где. Не говоря уж о том, как можно сделать ноги из этого чудесного далека, куда я вляпался по собственной тупости. Согласись, что удавить мерзавца и остаться тут было бы довольно нерационально.
68

- Опа... стой, - сказал доктор и сам же и встал, хотя обращался он к Кенише. - У меня тут одна книжечка завалялась, может, найдем там инструкции...

Доктор попытается разглядеть что-либо, указующее на дорогу или на инструкции по убийству тысячелетних монстров в книге, подареной ему псом со стальными зубами.
69

- Опа... стой, - сказал доктор и сам же и встал, хотя обращался он к Кенише. - У меня тут одна книжечка завалялась, может, найдем там инструкции...

Доктор попытается разглядеть что-либо, указующее на дорогу или на инструкции по убийству тысячелетних монстров в книге, подареной ему псом со стальными зубами.
Отредактировано 20.11.2011 в 19:35
70

DungeonMaster Лисса
21.11.2011 19:00
  =  
У книжки потрепанный переплет, засаленные желтые страницы так и норовят выпасть из рук археолога, выпорхнув на свободу. Перешептываются голосами сухими. Обложка из себя абстрактную картину представляет, настолько испорчена, изувечена, грязью перепачкана и поцарапана страдалица. Плесени грибки лопаясь взлетают в воздух спорами серебристой пыли, вызывают жжение в носу, зуд. У Доктора.
Книга фолиант, сотней тысяч детских ладошек измусоленная словно. Книга жертва, перепачкана щедро кровью и влагой подточена, коростами ран незаживающих. Книга-бунтарь, никак не желает удобно устраиваться в руках, шуршит, жалуется на жизнь, рвется со злорадным треском, да так и кажется, что зашипит сейчас рассерженным котом, вскрикнет «Банзай!» да и взорвется окалиной. Листать слипшиеся страницы нужно аккуратно, с хирургической точностью переворачивая истончившуюся бедную бумагу, с хирургической точностью, а иначе…горсткой праха обратится драгоценность. Разз. И в пыль!
Притихшая Кениша с интересом поглядела на человека, потом насторожилась, подняв увесистую деревяшку с пола отправилась двери заклинивать. Поспешно. Те самые, на площадь ведущие.
На вокзале потемнело чуть, насупилось небо за окнами, подернувшись мутной катарктой. В бледном, угасающем свете Доктор пытался рассмотреть детали…

На первой странице издательства бросился логотип вычурный в глаза, трубящие ангелы, черти в языках пламени извивающиеся и запутанный узор число «13» образующий. Далее посвящение, широким пером выведено:

«В назидание молодым умам есмь, литература призвана воспитать …"

Дальше не прочесть уже, огнем испорчен угол страницы. И иллюстрация, слегка потускневшая прилагается. Сказочный Город в мерцании дальних созвездий. Порхают мосты над землей кружевными арками, башни стройные и гордые шпили небо пронзают. Ведет дорога к городу, петляет змеей. Голубые цвета, красные, белое и черное, легкое золото, охра, сиены буйство. Дробится мозаика красными мазками в глазах до слез. Мрачный полис в тени, небоскребами нависающий, кровью набрякший паразит…ведут дороги в центр паутины, прогрызают исправно себе путь, петляют проваливаясь в воронку. Притворная сказка, липкий обман, могилами пропахший ужас, прячется за фальшивой добренькой вывеской. А город питается душами. Падалью, распухая день ото дня, таким вот себе клопом.

«Сэр Юный Рыцарь. Баллада о граде обреченном и Чёрном драконе лукавом»

Детской рукой неверной, дописано чуть пониже: «Эта волшебная книга, дракон на восемьдесят восьмой…»
Начала нет. Там страницы слиплись безжалостно, в бурых кляксах пламенеющих, так и видится кровь. Много- много крови, щедро страницы удобряют. Ни восемьдесят восьмой страницы, ни восемнадцатой хотя бы, и даже восьмой нет… Вырваны. Сгорели. Отсутствуют. Как и тот ребенок, старательно шариковой ручкой выводивший надпись высунув от натуги язык…

- Эй док, мать твою, там что-то собирается! Давай ка убираться к хренам отсюда, масса…- хриплый голос Кениши и зловредный треск чемодана.
Порыв холодного ветра дохнул, страница 13.
«Он заманить его хотел на юг…но там…коварный маг, дракон и пожиратель душ...
Страница 15. В руках Доктора мятая бумага дышит теплом словно, вздыхает, наполняясь жизнью:
«Однако. Наш герой предупрежденьям Неба вняв, на Север путь держал, на ту звезду что...»
Пространная картинка изображала под текстом героического юношу верхом на своем коне с серьезным лицом, двигающимся на звезду. В звезду был вписан удлинненого глаза символ, под ногами героя текла вымощенная брусчаткой дорога, трещины однако пересекавшие тропу, походили на шпалы…
Страница 39
« И псы чумные звери ада, что крови алкают от век, желают рыцаря пожрать. Да растерзать. Лукавый чародей на отрока те силы обратил, что и при свете солнца мы не назовем. Господь Спаси Нас!…»
Тени удлинились, поблек солнечный свет. Грянул гром, пушечным выстрелом огласив небо, испуганно завибрировали стекла, застонало дерево измученное. Донёсся вой отдаленный резанув по ушам, то ли ветер бродяга взвыл, то ли псы. Иллюзорные, мрачные, осклизлые кляксы. Наполняющиеся жизнью тени, покидающее подвалы и капища старые…Запахло озоном пронзительно, влагой…Книга выпала из рук, распахнулась произвольно. Яркая картинка изображала сонм красноглазых волков и крыс, несущихся стаями по запутанным улицам средневекового городка. Кричащих людей в ужасе, женщин, матерей, младенцев своих защищающих грудью. Пытающихся отбиваться мужчин с мушкетами, кровавые останки под ногами, лужи крови, кости обглоданные и мрачных тварей сонм, пожирающих на своем пути все живое…
Отредактировано 22.11.2011 в 16:29
71

Доктора передернуло. Книжка гнилостной птицей выпорхнула из рук и плюхнулась на пол, подняв облачко пыли. В этот момент, как ни странно, ему стало легче, но он все же нагнулся и поднял ее. Закрытую.
- Кениша, - сказал он серьезно, - я не знаю, на что ты способна и что ты такое есть на самом деле. Но сдается мне тоже, что оставаться тут ... и песен о нас не сложат. На север путь наш лежит. Где тут у вас север?

Он глянул в окно, чтобы хоть как-то определиться со сторонами света. Потом вспомнил про карту, вроде где-то тут была карта, а карты, как его учили на географии, всегда рисуются так, что сверху север, а другие стороны света послушно занимают свои места. Согласно купленым билетам. Почему-то доктору захотелось, чтобы вместо пистолета у него под рукой был меч. Правильный такой полуторник или бастард с тяжелым тусклым лезвием и бороздкой для стока крови.
72

DungeonMaster Лисса
29.11.2011 22:59
  =  
Липкие тени нахохлились по углам голубями сизыми. Осторожный шорох во мраке слышен был. Вокзал оставался пустым, вокзал полнился жизнью, воспоминаниями и смертью, распух насекомым. Вдруг. Речью негромкой, шепотом осторожным, эхом. Отошедших в мир иной звуков. Плачем младенцев, мелодичным смехом, аплодисментами и покашливаньем легким, - кто-то чихал, утирая лысину душистым платочком, кто-то трубно сморкался, красными глазами моргая мучился простудой человек.
И.
Гнойником вокзал, не в силах более сдерживать волну грязных воспоминаний. Желчи, копившейся долго. Лопается. Обрывками реальности, ведь время пришло, -пронзила сумеречное небо ветвистая вспышка молнии невыносимо фиолетовая, резанула по глазам, когтистыми пальцами протягиваясь к живым людям темнота. Бертон видел, на цепкий серп похожа была модния, острый зазубренный коготь..В эту дождливую пору, сквозь монотонный гул разбивающихся о крышу здания капель – Оно пробудилось.

Воспоминания. Смерть. Бой старинных часов, монотонный, глухой, тревожный себе. Пришло.

Выл ветер, ливень шелестел. Призрачные люди толпились в фойе ожидая Большого Перемирия. Напирали толпой. Серебристый шелест дорогих юбок, сплетни крылатые порхающие между скамеечек, - отвратительно солнечный день, безжалостно засвеченный невидимой фотовспышкой - в это день, городу пришел конец. Отныне останется лишь воспоминанием на той пожухлой, выгоревшей фотокарточке, которую никому уже не дано разглядеть.
Синеглазые покойники с глубоко запавшими глазами. Воспоминания и образы преданные.
Темнота. Все как в старой книжке. Обманчивый колдун – дипломатическая миссия. Играла музыка, кто-то притащил граммофон, - были захвачены из дому флаги и пироги, женщины в шалях, мужчины, одетые по последней моде, курили на платформе пуская едкие клубы дыма из носа.
Говорливые женщины накрыли стол, в воздухе цвел праздник, растяжечками улыбался. Ведь. Большая война скоро закончится. Девичьи е шляпки благоухали букетиками цветов полевых, тявкали болонки томясь ожиданием на своих поводках, дети зачарованно глядели на шарики. Щебетали стайкой птиц. Мэр достал увесистые часы. Тринадцать стрелок…

Кениша оглянулась, скрипнула молния на чемодане. Нечто, на полу кляксой растекшееся попыталось Бертона за ногу цапнуть. Лениво. Бурое щупальце, состоящее из спекшейся крови да обугленной плоти. Шевельнулась куча разномастного хлама хищно, глухой удар пришелся на дверь.
Цок-цок-цок костистый. В книжке, этот момент был посвящен крысам и адским псам, а так же колдуну, вышедшему на бой самолично…
Граммофон, подавившийся поцарапанной пластинкой, разливался неспешно рояльными руладами. Еще раз. И еще раз. И еще... Агонизировал однообразный этюд.

- Эй Док, хватит мух считать, лови!
Ни кровостока, ни изящной гарды, никаких бастардов и рыцарской чепухи. Блеснул в воздухе увесистый револьвер. Кениша подготовилась, - везла с собой не только бутерброды. Видимо.
- А с*ки, подавитесь! – Мимо Бертона пролетело нечто маленькое да продолговатое, очень похожее на железный лимон. Подозрительно не магический вот – Бежим!!!
Крикнула негритянка, потянув за собой чемодан.
-Это слева. Север слева от платформы! Ебт твою...
Боль пронзила лодыжку доктора, нечто проворное и цепкое, мимоходом оцарапало ногу, пытаясь до девочки дотянуться.
Бертону. Два кубика Д8.
- один здоровье.
- второй удача
73

Доктор поймал. Протянул руку и железка плюхнулась в ладонь, словно он всю жизнь ловил револьверы и стрелял с бедра в плохих парней, опережая их на мгновение. Доктор развернулся и так же не глядя пнул в движущуюся дрянь. Когда-то он неплохо играл в соккер, который чопорные англичани почему-то называли футболом. Мяч, который Роберт Бертон, собственно, не Роберт, а тогда еще Роб, гонял со своими сверстниками и мячом-то не был. Так, нечто круглое, ну... почти круглое, тряпичное, рассыпающееся на ходу и офигенно тяжелое. Если бы легендарный Пеле играл такой штукой, не быть бы ему ни королем футбола, ни принцем, ни даже заштатным бароном. Но Роб не был королем футбола, он был просто лучшим бомбардиром своей улицы, и этот конопатый мальчишка, на мгновение проснувшийся в почтенном докторе, развернулся на носке левой ноги и наподдал правой как полагалось, чтобы тяжелый, неподдатливый и непослушный шар тряпок, совершенно незаслуженно называющийся мячом, ушел по пологой дуге точно в девятку скосившихся набок ворот.
- Вперед, моя радость, - воскликнул доктор, - что же ты сразу не сказала, что у тебя в рюкзаке армейский склад!
Подхватив Кенишу, он потянул ее, словно паровоз тянет пустой вагон, мощно и быстро, за дверь, наружу, потому что железные лимоны имеют обыкновение превращать стекла в град летящих ножей, а зазевавшихся людей в нафаршированые железом куски мяса, и перспектива эта доктору не улыбалась ну... ни капельки.

На север!
Результат броска 2D8: 1 + 7 = 8
Н-да....
Отредактировано 29.11.2011 в 23:21
74

DungeonMaster Лисса
12.12.2011 21:51
  =  
Жирными мазками растеклись на платформе тени, под ноги бросаясь. Зигзаг молнии кривой и вопль мучительный, ветра отчаянный вкрик надрывающегося охрипшим серым псом. Бродяги.
Фиолетовый мир контрастный, капли дождя морозного разбиваются вдребезги, отражая умирающий в них пейзаж. В стеклянном шаре одинокой капли трепещут вокзал, птицы и пути, заливаясь предсмертной тоской, горюют. А потом разбиваются рыхлой кучкой битых стекляшек. Звонких да бесполезных. Вспышка голубого пламени, надменная улыбка зубастого Бога разрывает небо на части, заставляя плотные тучи содрогаться в рыданиях. Конвульсивных. Рой истеричных искр напрасно пытается взлететь чуть выше, свой приют безутешно разыскивая, покой быть может долгожданный…но жадная молния ударяет в ветхую кровлю вокзала. Искры гаснут. Бесполезно уже. И сразу пожар занимается, яркой оранжевой кляксой расцветает огненный бутон, на фоне антрацитово–сизых туч. Попирающих землю грузно. На горизонте башни вырисовываются черные, крепостные стены и валы – игра воображения или истончившаяся реальность, безвозвратно проваливающаяся в старую сказку. Искаженная перспектива и клетки многоэтажек, монорельсовое метро, провалы мертвых окон. Город пасть...Резкие порывы ветра, деревья гнутся, стонут, ломаются кажется, скрипят заупокойными сиплыми голосами, тянут свои кривые сучья к живым, шепчут - «Мы мертвы и вы умрете»
Волной накатывает резкий запах мокрого железа, бьет в нос Бертону, щиплет горло царапая мясо жгучими когтями, вызывает боль зубную. Ветер. Книжка в руках, трепещет словно живая, содрогается в припадке эпилепсии. В руках! Он точно помнит что бросил на пол, но...

И Кениша счастливая такая:

- А я вам блять не тот Джузеппе е..чий, про которого написано в книжке, я гораздо, гораздо круче персона, правда-правда! – выкрикнула негритянка, разразившись на радостях первобытным воплем ликующим – Эхххрааа! Засуньте шарманку прямиком в…Мы уходим, выкусите старые уёб..!

Взорвалась граната за спиной, смертоносной шрапнелью наполняя воздух: летели щепки, стекла, раскаленные болты. Танцевали. В своей первобытной страсти, всеобщего хаоса. Груда ветоши, метким голом отброшенная в угол. Темнота. Выгорала.
Умирали в огне призраки и воспоминания, старые сказки, надежды и разочарования, дети с бледными лицами, женщины в нарядных фартучках, основательные кряжестые старики со своими трубками. Мундштуки, трости, цилиндры и праздничные растяжки, старые фотографии, псы, воспоминания. Шкатулки, потерянные вещи и люди, что сгнили раньше чем им повезло умереть. Выгорали эпохой. Одни уходили тихо-мирно, другие цеплялись за жизнь с упорством утопающего, хватались за соломинку. Ворохом гнилых теней наползали, мокрыми крысами и чумными псами. Преследовали беглецов, желая их за собой следом в омут…

Очередная вспышка молнии, испуганный вздох дрожащей земли под ногами и звон битого стекла. Горящая кровля. Стая птиц улетает к далекому небу, надеясь обрести долгожданный покой. Тают галочками скиталицы в бурю.
Кениша что-то сделала с этим миром дерьмовым, поставила пластинку на паузу заставив время дремотное загустеть. Часы стояли, хррустальный ключ обжигал кожу полыхая теплом. Тринадцать-тринадцать. Кровь текла ручьем, сочась из прокушенной ноги – пока еще боли не было настоящей, но доктора хромал, а нечто холодное, поднималось по венам все выше. Лодыжку дергало огнем.
Они выскочили на перрон, спрыгнули на песок, - ту сиротливую дорожку гравиевую, где должны были находиться рельсы. Одуряющее звенели березы, запах листвы кружил голову, рябые пятна зелени бросались в глаза раздражая сетчатку. Тучи двигались справа налево, разрезая небо по живому, делили на две части вселенную. С одной стороны Город который не стоит поминать, с другой стороны свобода. Гремели колеса Экспресса и чемодан. Кениша сжав ладонь Бертона до боли, тянула доктора за собой локомотивом.

Ноги скользили в пустоте, холодный воздух обжигал лицо, превратившись в наждачную бумагу словно. Обдирал кожу пошщипывая. А за спиной цокали о брусчатку копыта. Станция среда растекалась лужицей смолы, ломалась карточным домиком проваливаясь в ад. Шпалы, рельсы, чечётка убегающего поезда. Все ближе. Зловредно гремел чемодан, котенком пищал ветер в ушах на высокой, пронзительной ноте.
- Скорее Бертон, у тебя хренов ключ, ты англичанин нах. Человек! Заверши сказку как полагается и мы бля забудем про это говно. Назови станцию, дай городку имя! Хренову историю пора кончать! Правда!!!
Так. Бертону задачка на воображение - нужно придумать счастливую историю и название городку. если Творца устраивает воображалка доктора, мы узнаем - правильный ли путь избран:)
Все в руках доктора. А если еще и вкусный флэшбэк будет - расчувствовавшийся мастер, выдаст порцию плюшек с пылу с жару.
Отредактировано 13.12.2011 в 18:56
75

Доктор Бертон слегка опешил. Придумывать истории - это был не его конек, скорее, его коньком было попадать в истории, что он делал с пугающей регулярностью, правда, до сих пор он из этих историй с той же регулярностью вылезал до сих пор. В голове вертелся обрывок песни про станцию под названием...
- Минутка! - воскликнул доктор на бегу, - слышала, красотка, станция есть под названьем Минутка. Мимо бегут, торопясь, поезда. и на станции той так легко разминуться. Может быть, на минутку, может быть, навсегда.

Он перевел дыхание.

- Слыхала... была такая станция. А на ней жил чудак-профессор, вообще, сказал бы я тебе, что это мудак-профессор, поскольку профессора должны иногда задумываться о том, что же будет после того, как эксперимент состоится и в лабораторном журнале будет произведена соответствующая запись. И жили на этой станции люди счастливо, пока плешивый очкастый козел в драном лабораторном халате не повернул рубильник и не завалил всю станцию и городок в щель во времени, в щель между минутами. Между секундами. В форменное безвременье. И все часы в городе встали. А безвременье - штука такая. Там тоже есть свои волки, тигры и медведи. Только мы не задумываемся о них, поскольку нас не заботит, кто подъедает выброшенные нами минуты и секунды. Вот и набрел на городок по несчастью один такой ... зверь-не зверь... И пропал город. Сожрал не-зверь и профессора, и лабораторию его, и минуты все до единой, последние секунды оставались ему, когда... когда не белый рыцарь с острым мечом и не маг с полной заклинаний книгой, а доктор Бертон с тикающим на запястье "Ролексом" провалился в город, в утекающие безвозвратно мгновения. И не меч, не магия и не пуля, а водонепроницаемый и противоударных хронометр в титановом корпусе, чудесное творение швейцарских механиков, оказалось не-зверю не по не-зубам. И не было битвы, не пал дракон, пронзенный копьем, не содрогнулась земля, просто ... просто время не остановилось, а продолжило бег, словно и не было профессора с его полной лампочек и переключателей машиной, но вот именно, не по зубам. Треснули зубы на титановом корпусе, оставляя царапины, скрежеща и соскальзывая. И время выскочило из "Ролекса", хлынуло могучим цунами, смывая все на своем пути, стирая серую краску и оживляя палитру на стенах домов, на небосклоне и на покрытой хламом и гнилью земле. Раздался рев. К станции Минутка подходил поезд. И зверь, не-зверь, бежал, побежденный.

Доктор снова перевел дыхание.

- Опа... а где мои часы?
76

DungeonMaster Лисса
25.01.2012 21:14
  =  
Трещинами дорога оскалившаяся, полотно неба алого в вышине, облака в дымке лазоревой стелятся лениво и время летит, скоростным поездом себе вперед. Мчится. Над головой звезд льдинки колючие мерцают, отстранненые себе горят солнца, обжигая глаза смертным холодом. Мертвые уже давно. Как и станция Среда затерявшаяся....
Облачком дыма растаявшая, р---р-раз. И нет ее.
Под ногами окурки валяются на обочине, банки пивные гремят и мусор прочий что задушить желает, в болоте похоронить, замуровав среди рухляди заживо. Кениша окурок рассеянно хватает…

Шаг и еще шаг, царапающая горло лихорадка в груди, клейкая слюна во рту комком гнилостным, скопилась. У Доктора. И нет времени, чтобы сплюнуть пакость эту, чтобы отдышаться как следует значит, откашляться, прочистив горло. Отмыться от дерьма. Убегают секунды, убегают часы, ощутимо пахнет морозцем и железом прохладным, льдом, и чем-то гадким еще. Гарью и бензином. Люди уже неподалеку. Сосущая боль в лодыжке, почуяв гнездышко уютное, острыми зубами мышцы грызет неторопливо. Так и чудится химера эта недобрая, острым языком рану облизывающая, мурлыкающая и счастливая себе. Чешется, болит, пульсирует одновременно укушенная нога. Что-то схватило там на станции, какая-то пакость слишком близко подобралась, заразу занесла неизвестную…Скверну. И уже хреново Доктору – его знобит и зубы выбивают чечетку, и в глазах сухо двоится. И хоть моргай, хоть не моргай - каплями дождя растекается пустынная улица в свете фонарей. Плачет зима, а ранка крошечная, лишь припухла слегка. Царапина чисто на вид. Но боль настоящая, плотная такая сволочь. Крови ручек никак остановиться не желает. Ширится мука.
Зато Кениша остановилась, хватая ртом воздух огляделась по сторонам. Вокруг никого. Зима властвует.
Станции нет, города нет. Рельсы лишь, - вправо голову поверни, влево -одни рельсы, делит ночь надвое дорога чугунная. По живому землю режет жидким серебром. Лунный свет отражается лениво – усталый серп престарелого месяца, луна куском сыра, и тишина птицей нахохлившаяся. Только ветер морозный в ушах свищет, только снег лицо холодит, пляшет в воздухе побеспокоенный вихрем. Колючий да мелкий снежок.

Огоньки на ресницах доктора трепещут, лучами преломляясь,- Там город, города и мегаполисы, акварелью в темноте переливаются, клетками жизней людских мерцают. Манят. Близко уже. Бертон знает - доносится гул машин проезжающих, пахнет гарью пронзительно, отдаленный лай собак тишину тревожит. Детский смех. Там жизнь. Бензином и дровами от этой жизни веет.
Но это впереди. А здесь только рельсы, огни железной дороги тревожно блестят свой разговор тайный охраняя. Нужна передышка. А Кениша стремится вперед, крепкой рукой увлекая доктора за собой, горячей, вспотевшей ладонью. Позади гниль наступает, цокот копыт нагоняет – но девчонка, почуяв свободу свою, бежит все быстрее. Да как бежит! Ветер воет тонко-тонко и пейзажи несутся калейдоскопом, обрывками серых снов...
Тринадцатая платформа и одинокий человек с фонарем, чертит мудреную звезду. Воет собака в глухую ночь, ржавый товарняк рычит, убегая вперед куда-то. Малая Вишера мерещится, болота дымные, вокзала кремового замок возвышается. Ажурный мост в вышинею Полет. Впрочем. Остановилась негритянка..где-то..когда-то…чтобы выхватить бутерброд из кармана, и сунув Доктору бутылку газировки теплой, снова бежать. Однако застыла. Аккуратно присела, склонившись над рельсами вытерла платочком взмокший лоб, смешная африканская девочка посреди снега. Устала видимо тоже. Облизнулась, сплевывая вязкую слюну под ноги.
- А теперь заткнись Док. Пей нахрен эту говеную Колу, чтобы ять зараза дальше не пошла, потом жрать долго не придется. Эти за нами идут, я бля чую, хер они со следа собьются! А это прошлое…здесь бы хорошо остаться, да правила эти говнючные…Ты же знаешь, старые пердуны правил напридумывали этих мудячиих, огого! А ты агличанин елки…давай пей…там дальше жарче будет, а мне передохнуть надо. А то щас вытошнит нафиг.
Облизала посиневшие губы, уставившись на Доктора, как-то жадно. Нежно одновременно и...
Плотоядно.

-Ну говнюк британский, молодец же ты! История…они ей знатно подавились. Не ссы, прорвемся Док, вот имя своё вспомню да надеру задницу кому надо. В этом чемоданчике у меня много секретов есть, одно бля плохо….жрать хочу страшно. Почитай лет триста не ела как следует…а у тебя крооооовь.

И вокруг. Глушь.
Отредактировано 25.01.2012 в 22:36
77

- Даже не думай, - сказал доктор строго и совсем не по-доброму. - Убью.
Так, чтобы Кениша поняла: этот говнюк британский точно убьет. Ну, а если не убьет, так постарается от души, чтобы это сделать. А душа у доктора .... прямо не душа - огонь. Не будешь осторожничать - сгоришь без следа. Посмотрел, значит, доктор на Кенишу... как пулеметчик через прицел, даже палец со спускового крючка не снял...Потом подумал секунд десять.
- Найдем тебе что-нибудь живое.. пса или корову там...
78

DungeonMaster Лисса
06.02.2012 20:45
  =  
- Я тебе Док отсасывать не буду, даже не надейся мля – Негритянка хохотнула, наслаждаясь пошлостью момента этого сполна – Яд в смысле отсасывать не буду, ну ты понял да, господин Жопа старая…И нахрен ты мне не сдался, чтобы тебя гражданина британского, есть. Убьёшь тоже мне, ты бля муху и то не сможешь убить...человечек...

Последнее высказывание даже обиженно несколько прозвучало. Фатально, чего уж тут.
Прислушались звезды скрипучие в вышине, прислушался удивленно снег слежавшийся плотным настом под ногами. Кениша ссутулись вдруг, одиноко хватаясь за свой чемодан побелевшими пальцами. Словно за спасательный круг, словно пытаясь найти опору свою иллюзорную, в расшатанной этой ручке. Хлипкой. Смешные косички, упрямая физиономия. Она отошла чуть подальше, забыв словно про Доктора. Склонилась одинокой фигуркой, прикапывая в снег какую-то безделушку свою, нижнюю губу закусила, нахмурившись поверженной фурией – вот такая вот Кениша. Немного от девочки, немного от монстра – настоящая женщина.
...А наверху…голову только стоит поднять. Тысяча глаз разглядывала Бертона беспристрастно и холодно, осколки чуждых миров, мерещились. Разбитыми стеклами. Или жар поднимался, или видел Бертон как наяву эти брошенные города, тропинки разбегающиеся и узоры сокрытые. Поезд несущий сквозь пространство и искривленные, уродливые тени подбирающиеся к живым. Тени были хуже всего, они чуяли кровь человека, они шептали что-то нехорошее. Подглядывая. Звали к себе, нагоняя добычу. Манили.
Дохнул ветер морозный, кожу холодком пощипывая, сбросил шляпу с головы. Мелкими осколками ледяными, обжег лицо. Звезды вздрогнули в вышине, радужные замки обратились пылью.

- Пойдем нахрен отсюда, я унюхала дорогу, гондон. – Кениша сжала ладонь археолога до боли, и декорации сменились. Буднично так. Каплями дождя по стеклу, растеклись. Они шагнули на поезд прямиков в вагон-ресторан , под ногам расстилалась дорожка бордовая, за окнами властвовала пустыня. Не город. Не вокзал. Однообразно оранжевые пески утомляли взор.
Одинокие ряды столов и стульев, снулый интерьер и кровь липкая, марает скатерти. Крови много тут, пожалуй даже слишком много, этой тягучей и черной жидкости. Кап-кап, капает. Властвует кавардак и разруха, разбиты плафоны изящные у ламп, растоптаны картины под ногами. Пахнет в воздухе потрохами и смертью, шампанским, духами розовыми и дерьмом. А за окнами солнце беспощадно печет и провода вздрагивают, осколками ухмыляется щербатая платформа, одинокая скамеечка манит к себе. Поезд стоит. Боль точит ногу, какое-то шестое чувство преследования не дает покоя. Это в сказке, легко оторваться от преследователей своих, а в жизни…
- А теперь Док я пожалуй откланяюсь…на некоторое…мля…время - Кениша согнулась пополам, выплевывая молочный зуб – Тебе туда. Найди значит моего…крестного…узнаешь его легко. Он тебя выведет. Он такой, ну знаешь такой....Ну как я, только пушистее и ласковее! Хе-хе…не перепутаешь. В кабине машиниста его ищи, Док. И еще...
Сбросила посуду, протягивая доктору перепачканную кровью и едой скатерть
- Этим замотай прекрасную мордаху свою Масса. Тут разные живут…они тебя видеть не должны….. А ногу, ногу лучше сразу отрежь, иначе они тебя выследят, наши станционные друзья. А теперь...
Кениша хихикнула, растягивая пухлые губки в доброй улыбке, послала поцелуй воздушный, звонко крикнув:
- Вали нафиг отсюда, хрен моржовый!
Отредактировано 06.02.2012 в 21:16
79

- Да ты сама доброта, я вижу, - сказал доктор, - впрочем, сомнений по этому поводу у меня не было, и не будет, детка. Спасибо за добрые советы, навещать меня в будущем не надо.
Скатерть он все же взял.
- Слушай, подруга... вопрос на засыпку: как насчет серебра? Это работает на тех ... и на этих?

Что-то все же случилось с доктором, что-то его переиначило, перекосило, перестроило. Может, сделало жестче. Или ... или-лили. Притупились чувства. Стоит доктор Бертон перед черножопой сучкой и разглагольствует о том, да об этом... а вокруг полный сюр. Декорации из фильма ужасов, дряного, черт подери фильма... Это ж надо было так вагон изувечить...

- Выследят - их беда. Пусть потом к мамочке жаловаться не бегают.
80

DungeonMaster Лисса
24.02.2012 19:59
  =  
- Cмотри у меня Док, как бы тебе самому не пришлось к мамочке бежать жаловаться! – не смогла спустить Кениша – Местные котята способы довести. Это я тебе честно говорю Док, они бля на все способны.

Фыркнула, челочку сдувая девочка. Достала что-то увесистое из чемодана. Быть может бредил Бертон уже, быть может солнце местное голову напекло, зеленое такое, в цвет травки первомайской выкрашенное. А может и во сне привиделось кошмаром голливудским. Да только достала Кениша из своего чемоданчика автомат, распихивая по карманам ржавые патроны. Что-то еще там блеснуло, ненадолго привлекая внимание. Гранаты. Цепочки золотые. Куклы-барби что ли…уложенные в ряд заботливо.
Забавная девчушка. Как-то не вязалась она с барби и кенами. Как и Экспрессс вычурный викторианский, не вязался с армейским этим дерьмом.

- А вообще давай поц, Чао, Асталявиста беби как там говорится. Еще встретимся, если не подохнешь. Ищи моего Крестного, если не тупой совсем. Ну а так... Я типо плакать буду, типа буду скучать. Да. Сопли лить килограммами в ожидании нашей встречи дорогой. Или литрами, тебе виднее поц. УУуууу- Потерла кулаками глаза, хихикнула звонко, растворившись в воздухе. Бесцеремонно так. Раз! И нет ее. Столы остались, кровища на скатертях белых россыпью пятен, царящий вокруг бардак. Ангелочки и черти по стенам на картиночках. Бордовые шторки тоже остались, в чахлом этом свете убывающего дня. Обстановочка жиденькая, сюрреалистическая прямо так. В знойном мареве. Запашок крови, впрочем был реальным. Тяжеловесным даже, вонь тухлого мяса, победный зуд зеленых мух. Вальяжно шагающих по столам, крсавиц. Видно веселым выдалось путешествие, с тех пор как Бертон исчез. Мухам пирушка нравилась, они одобряли - они кричали кажется хором - хлеба и зрелищ! ЕЩЁ!!!

- Поц. Поц. Поц – Запищала тоненько птичка, подарок забытой станции. Пиклявый. Она тоже осталась с Бертоном, подпрыгивая на плече. Здесь почти настоящая – синие перышки, красные лапки тонюсенькие, внимательный желтый глаз. Никаких заводных игрушек и механизмов. Стая разлетелось грудой опавших листьев, а пичуга с доктором. Живая!
Хрустальный ключ в кармане, теплом обдавший. Сверлящая боль в ноге, все это при себе. Никуда не делось. Так же как и корявая стрелка на двери нарисованная каплями бордовой крови. Словно вареньем густым. Так же как рогатая тень, шарахнувшаяся резко в сторону, когда Бертон глянул. Раззз и подпрыгнула. Эхо блеющего смеха почудилось, листочек в клеточку к ногам упал. Паршивенький такой, школьный.
" Господин Аlfahzar - для связи набрать 666-7-666"

Отредактировано 25.02.2012 в 17:58
81

Доктор хмыкнул. Хрена с два он будет тут стоять, вдыхать сладкий запах гниения... мухи... археологи привыкли обонять тлен и пыль гробниц, а не аромат бойни. К тому же, бойни, закрытой на обед. Доктор усмехнулся своему каламбуру, потер рукой висок и сунул пистолет за пояс. Потом извлек из кармана мобильник. Номер содержал двойной набор
шестерок, что доктора радовало даже меньше, чем кусок дерьма на блюдце с тортом, но... это был бы не доктор Бертон, а кто-то другой, если бы подобные суеверия остановили его. Да и после событий недавних, которые доктор в глубине души предпочел бы считать давно погребенными в подвалах собственной памяти, рядом с другими историями, которые стоит рассказывать внукам... Доктор подумал, что внуки-внуками, но для того, чтобы их завести, надо бы подумать о детях, которых, согласно имевшимся у доктора представлениям, у него, скорее всего, не было.
Сообщение мастеру:
Доктор взял телефон в руки...
82

DungeonMaster Лисса
18.03.2012 14:33
  =  
Череда длинных гудков, вопящих, будто стая голодных котов. Царапала слух. Неприятных таких, громких слишком. Сначала связи вовсе не было, сбрасывал исправно телефон. Издевался над человеком. Трещали помехи китайскими фейерверками, настороженные щелчки слышны были – как будто прислушивался кто-то, дышал влажно, бороденкой жидкой поигрывая. Прислушивался, это верно, осторожненько так с ухмылочкой недоброй на лице выждал значит, быть может хихикал про себя: «ну-ну, суетись человечишка, а мы обождем когда ты пропечешься до румяной корочки». И странное дело, подглядывал тоже, вот прямо таки взгляд неприязненный ощущал на себе Доктор, в спину упирающийся, в затылок. Недобрый такой взгляд сверлящий, как будто хищник из породы шакалов, глядел на теплое мясо из темноты. И облизывался видимо, желая ухватить вкусный кусочек себе на обед, пока более сильных особей рядом нет.

Потом музыка по ушам рубанула, прервала мысли - резко громко, через чур резко, через чур громко, ворвалась залихватская песенка, мило о ерунде какой-то повествующая. Песенка не беда, а вот громкость оглушила – пели о любви на земле, и мире во всем мире, о цветочках, о бабочках там. Липкая, карамельная тарабарщина «Радуйся этой жизни друуууууг. Счастье у тебя вокруууууууг» Выла гитара. Так и представлялась толпа обкурившихся хиппи, прыгающих с бубнами вокруг костра. Возможно, с голыми задницами...

Посуда бряцала, телефон кричал. Издевательски. Странно, что у динамика мощности еще хватило, барабанная перепонка, например, грозилась лопнуть. Бертон впрочем инстинктивно отодвинул аппарат. Стало чуть тише, в ухе зазвенело, но слух остался при нем. И вдруг гудки, прорвавшиеся сквозь тухлую пленку местного болота. Раз гудок. Два…
Орали. Вопили на разные голоса мартовскими котами, впрочем на эту удочку Бертон больше не попался, на расстоянии, гудки звучали почти ласково. Ожидание текло, бликовал хрусталь. Рыжая звезда местного солнца неторопливо наполняла воздух душным, противным жаром. Бертон вспотел уже, рана на ноге совсем принялась болеть. Пульсировать. Чесаться, потому что едкий пот попадал, и потому что не обработана была она. Мухи злорадно гудели. Мухи Бертона на повестку дня вынесли и рана его, вкусная живая, нравилась мухам особенно сильно, они так и подбирались к ней поближе. Гудели. В воздухе танцевали пылинки, перепачканные кровью да остатками вкуснейшей еды скатерти, начинали вонять. Вонь вообще здесь уже непереносимой делалась, наполняла потихоньку ресторан - трудно понять, то ли от столов этот скверный душок тянулся, то ли из-за двери вагона. Но желудок дергался, рвота подступала к горлу, а дух пакостный все крепчал, и мухам кажется это очень нравилось

- Хэлло Друг, ты позвонил в офис Аааааальфахсара – смешливый голос на том конце провода, ворвался в эту призрачную реальность. Аппарат начал разогреваться в руке, лихорадило его, не нравился видно телефону местный оператор "Три шестерки", помутнел экран и держать все труднее становилось горячий корпус, вопреки густой вони тонким душком горелой проводки потянуло, но Голосу было плевать.

-Какие услуги вам требуются, о беее-еееесценнейший вы наш? (проблеял радостным козликом) Напустить ли страшную болезнь на врагов ваших? Отнять у них душу, заставить их кожу живьем сдирать с себя, а может вы хотите чтобы они сгнили в своей теплой постельке, выцарапав от боли свои ясны глазки перед смертью? Что вам угодно, чума, тиф, проказа? Или вот новинка сезона…СПИД…? Вообще мы все можем. Только пожелайте, тариф, как говорится стандартный. А можете пожелать, счастья для всех и дааааааром, бееееееезобразник. Но тогда вы ничего не получите, тогда вам шиш с маслом. Беееесполезно. Альфахсар не может принести людям мира. И счастья для всех тоже не может. Зато он может проводить вас в ваш мир. Беесценнейший вы наш. (снова проблеял) Вы малость заблудились. Скажем так, вам нужно на Юг, а вы пришли на север. Но сейчас вы сидите где-то в Африке, в деревне Тумба-Юмба и ждете когда местное плотоядное племя, закусит вашей ляжкой. Вам пооонятна эта метафора …?

Телефон совсем уже горел. Он плавился обжигал, пластик пузырился, боль вгрызалась в череп. Но остановиться было нельзя. Голосу видно очень нравилось задавать вопросы, и самому же отвечать на них :
- Я думаю наш разговор причиняет вам бееееееспокойство? Но не бойтесь. Вам нужно просто попасть в первый вагон, там выход. Т.е. было бы просто. Если бы не три фееееерзя. Знаете кто они? Хе! Одного зовут Ча. Глупая кличка господин, ха-ха-ха, на как он называется взаправду я не знаю. Ча живет на улице, выгляните в окно увидите его королевство. Песок, рухлядь, провода. А Ча правит и ловит неосторожных мух. Он царь Бееееезнадежности. Поэтому не советовал бы вам гулять под солнышком, местные слепни жалятся очень больно. Второй, Муравиный Лев. Он на поезде, видите кровь по стенам? Помет и мухи, ой ой, бееееспредел, а люди так весело кричали когда их резали заживо. То воля Муравьиного льва, он поселился под полом. И ждет. Местные акционеры здорово напуганы. Вам придется пройти через его Территорию, чтобы добраться до первого вагона. Или топать по землям Ча, или шагать по территории Льва. Как хотите. Вообще опасно и то и другое, бесссценейший. Чего бы вы желали больше, скажите честно, - чтобы вас заживо поджарили или освежевали? Выбор скверный, признаю. А третьи это овцы. Но у них есть пастух. Они толкутся возле выхода, потому что боятся. Еще. Они очень хотят задобрить Льва, поэтому скорее всего кинут вашу милую мордашку прямо ему в пасть, ведь, все что происходит на Экспрессе здесь же и остается. Ну вы понимаете да. Они не любят болтунов...и тех кто отсюда выходит тоде не любят....Но вы ведь и не болтун, верно? Думаю нет. Ответьте на мой вопрос. И я помогу вам, Бееееесценейший.

Повисла тишина. Кто-то хрюкнул на том конце провода, хихикнул. Телефон наконец-то выпал из обожженной ладони, принявшись тихонечко гореть на полу. Но диалог так и не прервался, аппарат корчился в агонии, но исторгал из себя речь. Подобно умирающему, захлебывающемуся рвотой и пеной, он до последнего хрипел и булькал, не имея сил добровольно расстаться со свей жизнью.

- Как вы относитесь к мухам, господин? – Жирные, зеленые, мухи эти гудели вокруг, их больше стало. Определенно больше. Они ползали по человеку, по скатертям, теребили лапками вспотевшую кожу, щекотали, норовили забиться в нос. Чем дольше говорил Голос, тем больше становилось мух. Бред конечно. Но казалось, будто лезли они из телефона, из карманов Бертона. Лезли ото всюду. Смеялись и глядели жадно.
- Как вы относитесь?
Кубик Д12 на удачу, здоровье
Отредактировано 18.03.2012 в 14:55
83

Доктор немного опешил. То есть, он ожидал чего-то подобного, в стиле второсортных голливудских ужастиков с кетчупом, размазаным по стенам, мухами и дьяволом, общающимся с тобой по сотовому. Но ужастиков не настолько реальных.
- Нет, - сказал он, наконец, - я не болтун. Но прежде, чем принять вашу помощь, я хочу быть четко увереным в том, что согласен заплатить цену. Потому как, мы с вами знаем, любезный, что есть вещи похуже, чем быть зарезаным умелым садистом или сгореть.
Он махнул рукой, отгоняя назойливое насекомое:
- К мухам я не отношусь никак. Я человек.
В этой фразе была ирония, но доктор постарался сделать так, чтобы кроме него ее не заметил никто, тем паче его собеседник.
- Они бывают назойливы, но большей частью мне от них ни холодно, ни горячо. Мой ответ вас удовлетворил?

В голове доктора начал складываться план действий на случай неудачи этой беседы, но он предпочел не выкладывать все карты на столю
Результат броска 1D12: 2
84

DungeonMaster Лисса
26.03.2012 21:33
  =  
А здесь поселилась тишина сейчас тягучая, зловредная такая госпожа - Экспресс напряженно прислушивался, тишина звенела с упоением ударяя по ушам в ответ. И благостно было как в гробу, когда прикопают заживо и черви могильные колыбельные песенки поют тонкими голосами. Конечно если бы они могли петь. Черви-то.

Однако. Какие-то звуки существовали все ж, но были они по отдельности, сами по себе жили сейчас и разбегались муравьями шнырливыми под лупой. Спасались. Словно грязные, кровью заляпанные стены ресторана поглощали их, пожирали, и впитывали в себя. Разжевав как следует зубами.
Казалось...

Вот, например, зеленые мухи в воздухе уж точно гудели, да и не могли они не гудеть. Рой мохнатых жужжащих насекомых, вальяжно шастающих по грязным скатертям, стенам и даже по потолку. Перевернувшись вверх ногами, поглядывали с интересом на Доктора фасеточными круглыми глазами, внимательно -заинтересованными. Они оценивали человека кажется, они советовались между собой – «ну-ка ну-ка, чего он стоит? Много ли заплатить сможет? Стоит ли вязаться нам с ним…»
Жужжали, сплетничали, светсткие беседы вели оставляя точки липкого дерьма следом.
И.
Лампы в форме лотоса, хрустальная посуда преломляющая маленькими радугами свет вокруг себя, все это позвякивало, все это тихонечко переговаривалось тоже. Аккуратные ложки с вензелем "N", графины и тонкие фужеры, позолоченные ярко. . Ведь поезд ехал, отбивая ритм на стыках рельс. И посуда не могла тут уж смолчать.

А между тем было тихо здесь как в покойницокой наверное, звуки кажется сами по себе существовали, ресторан сам по себе. Тот же самый ресторан кстати, где вначале сидели люди, где старинные подсвечники мерцали и проводник Ворон обещал провести лотерею свою. Толстый одышливый господин обещал фанты, карнавал и море веселья…
Как бы то ни было – одно обещание Компания сдержала, весело здесь должно быть было очень. Ну прямо до коликов в животе! Дискотека явно удалась - судя по обилию красных клякс, кровавых разводов и отпечатков ладоней на белых скатертях, а вон там кажется зуб даже валялся и клок окровавленных волос выдранных с корнем. Это те, кому особенно повезло видать.
Гардины были сломаны, шторы изорваны и раздвинуты, пыль плясала в воздухе, света было вдоволь. Только солнце медное, очень уж быстро стремилось к земле. Вечерело…
Чувство поездки обманывало, поезд-то стоял! Глаза говорили одно, а чутье заявляло совсем другое - и эти два чувства кажется ссорились между собой, вызывая друг друга на дуэль. Глаза видели станцию, тело ощущало движение, мухи жужжали, звуки битыми кирпичами падали на пол. Вот такое вот занимательноем есто.

Телефон окончательно расплавился, превратившись в лужицу комковатого пластика. А мухи кажется решили покинуть бал, одна особенно жирная, лакировано-сизая гадина, пару раз покрутившись вокруг Бертона лениво, полетела к выходу из ресторана. С грацией толстой леди, которая осторожненько так, несет себя на высоких каблуках…
Из противоположенного конца появились двое – если бы акустика здесь была впорядке, Доктор наверняка услышал бы их заранее, шум открываемой двери и хруст битых тарелок под ногами. Шаркающие шаги, чавкающее бормотание под нос. Но звуки здесь жили сами по себе, а эти двое уже вошли.
Высокими были, угловатыми кажется, а уж старыми или нет, не ясно. Ибо... Прятались в тени, там, куда лучи солнышка не доставали. У одного шляпа длинная вдобавок была надвинута на лоб. Этот «Кто-то» принялся звать Доктора к себе, отчаянно жестикулируя слишком длинными руками, руки эти вызывали смутное чувство тревоги – пропорции были явно не человеческими....
Пришелец старательно держался в тени, но слова, наконец преодолев вязкий бульон жаркого вечера. Донеслись до слуха Бертона:
- Чиэловиек – Будто несмазанный автомат проталкивал фразы сквозь себя, пытаясь научиться говорить – Чиэловиэк. К нама иди, чиэловек! Мы…..ээээ….
Тишина. Тишина. Тишина. Кажется посовещались между собой…
...-Эээээ. Хм.
....
- Эээээ…эээээ… Мыа помощь. Мы ээээ…ээээ,… пе-пе-эээ….пе-эээ-ерсонал. Вот. Это брат мой и я. Да. Мыэ…хм…..мы тебе поможем чиэловек, иди к нам. Да. Мы пришли чтобы помочь, мы твои проводники, да.
Отредактировано 26.03.2012 в 21:48
85

Доктор отбросил остатки телефона в сторону. Черт подери. Шестьсот долларов псу под хвост. У этого парня гнусная манера говорить, а обращаться с чужой собственностью и того гнуснее. Где он теперь в этом диком месте найдет себе мобильник? Доктор Бертон почесал затылок. Парень по имени Ча ждет снаружи, парень по имени Муравьиный Лев под полом. Будь он помоложе и, чего греха таить, полегче, он пошел бы, не касаясь пола, упираясь руками и ногами в противоположные стенки узкого коридора, но в его нынешнем состоянии такие трюки были не для доктора. Собственно, много чего было не для доктора, чье терпение истощалось, а человеколюбие уже давно стало величиной отрицательной. И тут зашли эти. Зашли в тот самый момент, когда в голове доктора родилось светлое решение относительно того, какую дорожку ему выбрать, чтобы оставить ни с чем всех своих приятелей, Ча и прочих, и добраться до головного вагона.
- Кто вы такие, и чего хотите? Кто вас послал? И как вас, черт подери, зовут? Пат и Паташон, Том и Джерри, может, Бивис и Бэтхэд?
Отредактировано 02.04.2012 в 22:24
86

123

Добавить сообщение

Нельзя добавлять сообщения в неактивной игре.