| |
|
|
Павлу как-то показалось, что Эйзенхайму что-то нужно, но только показалось...
"Здрасте." Он, как всегда, был не многословен. Но вс-таки в этом странном месте общество было куда более кстати. Так что надо было что-то говорить, чтобы не потерять единственного собеседника. Так... "Странное место какое-то..."
|
|
31 |
|
|
|
|
- Как ни странно, но я согласен... Много тайн и загадок хранит этот Экспрессъ... - Сказал Айзенхайм, почесав бороду. - И я намерен разгадать их все! - Подумал он. - Вы не замечали никого подозрительного? - Спросил Айзенхайм. Хотя, врятли, он получит ответ с лёту...
|
|
32 |
|
|
|
|
Настроение Нимфы в который уже раз за это утро передалось Маше. Она застыла между путями, скованная липким страхом. Вперёд нельзя. Назад нельзя. Бежать некуда!
- Но ты же только что сказала, что нам туда! - ткнув слегка дрожащим пальчиком в темноту обратилась она к рыжей срывающимся голосом.
- Что же нам делать? Может спрячемся в том тупике? Или запрыгнем в поезд перед отправлением? Констебль на станции или поедет дальше на Экспрессе? В конце концов, зачем ты меня сюда притащила? Я же ничего не сделала, мне не может ничего грозить! - похоже, у девушки начиналась истерика, она не понимала, откуда взялась эта паника, ведь всё было нормально, пока Нимфа не начала вести себя как затравленный зверёк. - А ты сама почему бежишь?
|
|
33 |
|
|
|
|
Так тут все уже и спят достаточно странно... я б даже сказал, подозрительно!
|
|
34 |
|
|
|
|
Ну что. Павел. Айзенхайм.
Плохо диалог складывается, скверно, время текучей смолой утекает, секунды разлагаются необратимо, шелухой от семечек опадают, а толку ноль. Тупик кажется намечается, яркий такой рыжий кирпичный тупичок, подмигивающий красным знаком «Стоп» в конце улочки.
Поздоровались. Помолчали. Нехотя пару слов из себя выцедили.
«Привет. Привет» Ага. Только детского предложения «А давай-ка Вася дружить горшками" не достаёт.
Впрочем не дружат, ждут чего-то, бессмысленными фразами перекидываясь.
Пинг-понг, счет 1/1
- Странно здесь да, все спят….
- Ага странно…
- А чего?
- А ничего…
- Не замечали никого подозрительного?
- Да вроде…
Это не дело, а Павлику между тем не с руки ждать, у него задание конкретное имеется. Нужно купить сигарет. Нужно! Остро, немедленно, необходимо как можно скорее. Купить, и убираться отсюда, уносить ноги пока целы, уходить. Или тоже ляжет на этом вокзале деревяшкой вытянутой спать, смежит веки и уснёт в сладких объятиях Морфея … вздремнёт себе сладенько так. Навечно.
Нужно идти, скорее, на мороз, на свежий воздух. И Айзенхайму тоже. Ведь с вокзалом дело нечисто, с Павликом тем более. От Парня так и сквозит чужой магией, несёт шлейфом экзотических ароматов, плотных таких и чуждых- скрывает что-то молодой парень, некую тайну бережёт, молчит. Люди спящие это вопрос, но Паша, вопрос вдвойне, а может даже и ключик, от лакированной шкатулочки со всеми загадками.
|
|
35 |
|
|
|
|
Время не ждет.. Кажется, будто 5 минут уже прошли... Поар действовать. В любом случае разговор как-то не клеился, а Павел, если честно, не любил такие ситуации. Так что он извинился и направился выполнять свою "миссию". Так продавца все не видно... Он оглядел магазинчик и сразу приметил то, что и хотел. Так, вот Мальборо. Он достал 3 пачки, сверился с ценой и положил деньги в магазинчик. Не забыл проделать подобную операцию и с сигаретами для Горана, и с водочкой для всех, наверное.
Неожиданно он поямал себя на мысли, что у него огромная куча денег. Мда, столько денег в руках он, наверно, инкогда не держал. Его сильно удивило то, что обычно он очень трепетно относился к деньгам, всегда знал, сколько их у него с собой... А теперь ему было на них плевать. Решительно плевать! Что же это творится?!
Вот дело и сделано. Теперь, кажется, можно и идти к остальным "приключенцам".
|
|
36 |
|
|
|
|
Маша.
- Прости Моя Милая, но ты должна была это увидеть. Прости...прости...прости!– Нимфа нежно Машу обняла, ресницами рыжими взмахнула, печальный взгляд, искристых глаз зеленых, к женщине устремив. – Нам никак не выбраться отсюда, прежде чем кто-либо заставит тебя играть по своим правилам, ты должна была это увидеть...Я хотела вас спасти, чтобы вы сами всё знали. Чтобы не были жертвами, в чужой партии..
Вокруг ярился снег, взбрыкивал нервно, казалось бы эмоции людские ощущая. Танцевал страстно, колючими кристаллами взлетая. Падал. На землю, и снова возносился.
Но...
Непогода уже стихала, обласканная ночью темной, царицей бархатной, и драгоценной. Долгой-долгой ночью, сияющей рельсами и огнями, дорогами и путями манящей, бесконечной и никак отступать не желающей, пред утренними лучами животворными. Если и существовало ещё в этом мире солнце, абстрактное и такое нереальное нынче, осветить землю оно не торопилось.
...А может и не было никакого Солнца. Во всей вселенной, в этом мире и нигде. Быть может умерло оно давным давно и исчезло, истаяв растворилось, оставшись лишь воспоминанием бесцветным в памяти. Эхом. И станция эта, не более чем призрак на дороге случайный. Быть. Может...
Здесь. Сейчас. Всё. Нереально.
Опустилась тишина пронзительная, ватная, глухая, звёздами ледяными, снежинок сияющих, истекающая, - как будто кровью небо плакало, только вместо крови, падал снег. Долгим свистком локомотива, внезапно была перечеркнута эта противоестественная тишь: Взвыл высокий тонкий звук, и опал эхом нервным, затихая. Торопливо поезд за спиной промчался, скрежещущий, покрытый разводами кровянистыми, грязный товарняк. Рыжий, огненно рыжий, как волосы Нимфы и лепестки цвета бордо, вереницей тяжко стонущих контейнеров, протянулся недоброй гусеницей пред взором Маши, и исчез во мраке. Что он вёз, куда он стремился? Девушке запомнились кресты белые вычерченные мелом, и алые потёки, пятнающие заскорузлое железо. Теперь. Только красные огни остались, не торопясь исчезать.
Уставились из темноты недобрыми очами.
Снова Красное. Царство Красного...
- Ты должна выбраться отсюда, Коооомпания, заманила вас как бабочек в свои сети, но ты должна сбежать моя дорогая. Ах… Как и я, и многие…обманутые….- Чуть склонив голову, женщина поглядела на Эдварда, руками всплеснув – Нельзя слушать лживые речи, несуществующий реки, пойдёмте дальше, здесь опасно.
Перевела взгляд на Машу, обнимая девушку, горячим огненным вихрем, посылая поцелуй очередной и нежно ладонь поглаживая.
- Ты прекрасна, ООО, моя дорогая, душа твоя светит маяком в ночи. Страстным, непокорным вулканом… Чтобы сбежать отсюда, требуется разорвать контракт, не те подделки на которые я по глупости купилась...
Задрожала всем телом, всхлипывая, отвернулась.
- Я так хотела вас спасти, поверь! Я думала мы уже в безопасности, но это всего-лишь иллюзия. Подделка. Нужно найти Истинный договор. Я знаю кто нам поможет, но ты должна решиться вступить в игру Маша. Не паниковать, не бояться, а бороться, бороться за себя... Ты должна стать актрисой, получится ли это у тебя? Ведь на кону жизнь.
Выдохнула, облачком пара мерцающего:
- Твоя.
|
|
37 |
|
|
|
|
Ночь. Снег. Фонари. Женщина. Рыжая. Страх... Промчавшийся товарняк снял оцепенение. Что ты там говоришь, Рыжая? Надежда. - Когда на кону жизнь... Я готова.- Решимость. - Пойдёмте. Кто он, который поможет? Что я должна делать?
|
|
38 |
|
|
|
|
Нарган.
Он полз. Страдал. Под снегом, на холоде, совсем один. Как метеорит звезда блуждающая, летел посреди бездонной пустоты, льдистой безжалостной, вечной. Сиротливый, астероид потерянный, в холодном сумраке, бездушных звёздных очей. Падал снег. И кружилось вокруг одиночество. В такт фонарям, в такт белой смерти, опадающей лепестками цветущими не спеша.
Как сакура, неторопливо, в дремотном вальсе. Цветение вишни и красная кровь, пятнаяющая девственную вселенную белого снега. Избитое сравнение...
Предали. Бросили. Обокрали. Газовые шары в туманности, скользят равнодушно, на эту Землю потерянную глядучи, одинокая свеча трепетно тёплая, в бездушно хладной комнате, блуждающего эха. Силится осветить укрытое тенями вязкое пространство, суметь, обогреть…не может, тухнет, гаснет, клубочками серого дыма возносясь к небесам…кружение изящных тонких льдинок на станции. Здесь. Нигде.
В Тумане. Из которого нельзя спастись
Потом появился человек. Открыл дверь, высовываясь из поезда, поглядел на Наргана с болью, но отчего-то не бросился помогать, не сделал даже и шагу навстречу, продолжая смотреть, как полубессознательный Легадзе, ползёт по снегу. Борется за жизнь, двигаясь к поезду, наперекор собственной боли.
«И что с ним делать? Он ведь не туда ползёт куда нужно, Кай не может решать такие задачи, но и бросить получается нельзя?..»
Подумал, выдыхая клубочек пара тёплого, в звонкую стынь. Проклятый туман, колдовской мерцающий ватный порог, плотно запертая дверь, отрезающая от живого мира. Снова мимолётный взгляд, брошенный на Легадзе понимание, расстройство и мрачный гнев полыхающий размеренными язычками пламени, осветил взор этого человека. Высокого богатырского сложения, древнерусского витязя почти, глядящего из тамбура на чужую борьбу.
«Он ведь думает, что двигается к спасению. Но всё противоположно. И я не могу выгнать его, указать правильный путь или сказать, ползи куда-нибудь в другую сторону. Беда»
Нарган тем временем, решил свою судьбу, по привычке ни кого не надеясь, забрался в поезд сам. В гости к Экспрессу, в теплое бордовое нутро, уснувшего зверя.
Подмигнули фонари рыжие, растекаясь плакучими глазами воспалёнными, тысячью лиц осколками опадающими, глядящими на эту зимнюю арену.
Дюжий незнакомец кивнул. Решение состоялось.
- Меня зовут Захар, не бойся, дело ведь в чём? Дело в доверии. Всегда сомнение только одно, да, или нет. А уж третьего не дано, увы не дано нам совсем…
Подхватил бесчувственного торговца и понёс в тёплое купе.
Четырёхместная комната. Бардак. На соседней полке лежит чьё-то бесчувственное тело.
Нижняя полка, кружение мыслей, как на качелях: плавный подъём и резкий спуск вниз, сопровождаемый стайкой бабочек взлетающих в животе. Тепло. Сумрачно. Грязно. Хорошо. И плохо одновременно.
- Лежи здесь, я пойду чаю согрею. Можешь сбежать конечно добрый молодец, но лучше побудь здесь, выпьем, синяки твои осмотрим. Но до свадьбы думаю заживёт, если конечно будет она, свадьба эта…
|
|
39 |
|
|
|
|
Маша.
- Не торопись, всё не так просто, Родная моя, тебе придётся пойти на жертву, сумеешь ли, вот в чём вопрос…
Нимфа отвернулась равнодушно, во мрак глядя, руку протянула, беззащитную снежинку ладонью желая поймать. Откинула прядь волос, блестящих даже в темноте жидким огнём пламенных локонов завивающихся, прищурила глаза зелёные, на россыпь огоньков, в ночи колдовской любуясь. Так бывает, прикроешь ресницы, и зачарованным калейдоскопом искр разноцветных, действительность расцветает. Картинки, миражи, видения, обманчивые дворцы, сюрреалистические пейзажи.
На миг отстранилась. На миг, иллюзией всего лишь стала. Странная женщина, только что прощения просила, а сейчас…
- Тот, к кому нам придётся пойти, умеет читать мысли, родная – Выдохнула, глядя как изящная снежинка ледяная, превращается в крошечную слезу, истаивая в жаркой ладони. Совершенный узор, острые углы, торжество геометрии, обратилось водой. Исчезло – Его не обмануть ложью к сожалению, только правдой можно вокруг пальца обвести. И тебе дорогая, придётся рассказать эту правду.
Подчеркнула два последних слова, значительными паузами глухими, обернулась, пронзительный взор к Маше устремив.
- Но сможешь ли ты выдержать, нарушение правила основного, жизни своей обманчивой? Не знаю, право же не знаю… Ведь тебе придётся сказать правду, милая. Притвориться что ты раскаялась, попросить убежища и защиты, заставить его поверить. Тогда он не сумеет отказать. Не сможет. Но…
Поглядела куда-то вдаль, казалось сквозь Машу, пытаясь будущее своё прозреть.
- Не думаю, что ты сумеешь. Не думаю, что имею права тебя вынуждать… – Разочарование, горькое и хлёсткое сквозило в её голове, но и надежда, крошечной искоркой тоже светилась – Конечно, всё может пройти удачно, только в том случае, если ты захочешь спасти свою жизнь. Мою. И жизнь бедного Эдварда. Для этого тебе придётся обманывать, врать, и притворяться актрисой, играя как никогда раньше не случалось, убедить и выйти из поезда победительницей. Здесь никому нет дела до властей и твоих проблем с ними, но сбросить личину придётся …А это трудно. Сумеешь ли?
|
|
40 |
|
|
|
|
Павел.
Вышел на холод, снег колючий в лицо ударил, кожу обжигая прохладным поцелуем. Зато сонливость прошла, зато встряхнуться захотелось, действовать даже, вперёд двигаясь. Поёжился зябко, деньги поудобнее укладывая, шагнул во тьму.
Куда идти непонятно. По левую руку Экспресс синим зверем нахохлившимся спит, по правую, вокзал простирается, ряды сараев заброшенных, развалины зданий кирпичных, в тумане растворяются. Здесь фонари горят, рыжими искрами зиму подсвечивая, а там дальше, черно совсем. Холодно и промозгло, впрочем дохнуло свежестью огуречной в нос, потеплело кажется, снег гуще сделался, влажными бабочками на волосы налипая. Зимы лик холодный, надменный, улыбкой озарился лаская гостей своих непрошенных.
На встречу Павлу собака бежит, ретривер белоснежный. Подбежал, хвостом завертел приветливо, язык вываливая. Вокруг парня принялся круги нарезать в темноту убегая. Снова вернулся, голову набок склонил, приплясывая. Кажется за собой зовёт. Кажется подружиться хочет. Носом студеным в ладонь тыкается, ласкается, лает беззвучно, предлагает дальше идти. К локомотиву.
|
|
41 |
|