Ночной экспрессЪ | ходы игроков | „Hic sunt dragones"

И в путь дорогу дальнюю, следуя зову cердца своего. Надежду искать? Счастье ли, потерянное? Средь обломков гнилых, руин мертвых. Городов. Кто знает...



Гудят провода в небе, тропинка вьется под ногами пыльная. Вытянувшийся струнами бордовый мир, солнце сквозь опоры стрельчатые, зайчиком скачет. Колючей искоркой слепит. Тени палками. Размеренный шаг. Рыжий песок шуршит под ногами, электричество в воздухе, ржавчины кисловатый привкус во рту ощутимо медный – потрескивают волосы статикой, пахнет озоном приятно так. Шаг и еще шаг, поезд тает за спиной, серебристым миражом исчезает уплывая куда-то далеко. А потом оглядываешься...Раз! И нет его, словно со школьной доски, зарисовку мелом стерли. Небрежную. Ползет лениво звезда, - ноздреватый толстый мандарин, нехотя взбирается на небосклон в ореоле пронзительно желтых лучей. Перезревший плод. А шагать приятно так, чувствуя свободу собственную – лететь на крыльях в большой мир, ощущая как поздний этот, томный вечер. Ползет к своему полдню. Возвращаться назад. Как там бывалыче говорят?
Всегда...

Песок под ногами, споро меняет цвет свой: сначала красный, щедро кровью умытый словно. Переливается лениво в вечернем свете уставшей звезды, острые стекляшки блестят таинственно. Привлекают внимание к себе, рубинами словно. Манят. В воздухе пыль танцует, россыпью галактик. Разомлевшая за день земля, отдает тепло. Щедро.
Потом бежевый песок начинается, чахлый, в цвет листвы опавшей выкрашенный - грустной, что ранним утречком сентябрьским облетает, когла приморозит. Листвы-то. А здесь жарко, здесь мороз нереальным кажется, окрестности барханами вздыхают и никакой осени. Здесь ноги вязнут, потеет спина. Солце лампадой. Сухой день занимается, разгорается бенгальским огоньком, все более явно вступая в свои права. Ощущение волшебства ломит зубы, жаркий ветерок пылью слепит. Дальше-дальше, несет Тай.
Плещется ковыль степной, время волной убегает, речкой.
Вот уж и опоры электрические вытянулись, постройнели красавицы, вознесли высоко вверх свои провода. И земля взволновалась холмами, травкой принарядилась изумрудной. Одуванчиками, пронзительно желтыми свечками. Робкими изломанными деревцами, печально вздыхающими тусклой листвой. Бедна земля. А все ж быстро здесь картины меняются - в обычном-то мире шагай да шагай днями, и будут тянуться унылые пейзажи стеной. Однообразные. А сейчас калейдоскоп, ярмарка впечатлений – Тай ведет.

Чуть левее, темный край начинается, болотный да сырой. Леса корабельные. Леса буреломные. Недобрые, хмурые, туманами влажными вздыхающие, сладковатым запахом мертвечины обдающие. Терпким. Кто-то бродит там, валит деревья. Вот и просека, жирная зарубка– горелая земля, дурной запах. Угольно черные тени пугливыми мазками в лужах дрожат, ботся чего-то. Трансформаторная будка, гул электричества ровный - восклицательный знак ярко красный - Осторожно. Убьёт! Сетчатый забор порван кое-где. Разветвляются провода, убегают в лес. Гарри, облизываясь, указывает пальцем вдаль:
- А вот там котятки, старый Эбенорр лежит. Занятное местечко. Вот уж где не надо гулять с мамкой по воскресеньям…

Но прочь лес. Остался за спиной дурным сном, а дорога уж с холма бежит. Облака перистые, воздушными кораблями текут себе неторопливо по синему небу, гордые. Большие. Как на картинке, любуйся ими, красота ведь! Прокладывают дальний курс флотилией белых линкоров, вечные странники, острые крыши домиков на горизонте задевают. Человеческих жилищ сказочных, издалека к себе взор притягивающих, рыжей свежестью черепичных крыш. Облака и деревенька под ними. Пахнет дымком, жизнью пахнет, неторопливым сельским бытием.
Настороженный Хизз трогает Эллу за руку, ускоряет шаг. Ему не до сказок как будто.
Забор серый справа, кукурузы тяжелые стебли дремлют. Валуны мшистые знаменуют дрогу, аккуратно по сторонам стоят. Хранят забытое знание, рисунками, рельефами полуистершимися. Разглядывают путников.
Боги…Люди ли? Крылатые олени, вороны в профиль похожие на Гарри, насекомые с туловищами людей, черви с людскими головами. Все какие-то недобрые, все неуловимо мерзкие. Хизз молчит, и машинист сдавленно ругается себе по нос. Зачем-то пошел он в путь, пернатый этот злодей. И Ник пошел, счастливый радостный такой Ник. Он щебечет, он глупости несет. Ничего не замечает вокруг, мальчишка. Он землю жирную зачерпывает и к небу лицо поднимает, словно здороваясь с облаками. Пышными пирожными. А Хизз торопится, и Гарри ругается зло.
- Сукины дети…
Кукурузное поле обрывается резко, в глаза чучело бросается из обломков железного мусора воздвигнутое. Споро. Под проводами. Ржавое, рогатое. Неуспокоенному божеству памятник…
Связки черепов на шее, подобие бус изображают, костей обломки возле чучела лежат. Почерневшие. Наверное алтарь местный. Початки гнилые кукурузные, дохлые тушки неудачливых крыс, птиц. Другого-то зверья здесь поди, отыщи…И пахнет кровью остро, какая-то дрянь в глиняных кувшинах плесневеет. Еда, перья, веревки. Яма большая чуть подальше, густым зловоньем привлекает к себе внимание, среди углей что-то блестит там, цепляет взор. Золото кажется, обломки микросхем и снова черепа, снова кости. Мухи зудят, пахнет отвратительно, черви дергаются судорожно…
Видать не только кости валяются там. Что-то чудится белесое, фрагмент ступни кажется. Так и не сгоревшей до конца. Плоти.

Гарри, что-то высмотрев среди мусора блескучего на «алтаре», сует в карман проворно, Хизз ускоряет шаг. Чучело скрипит протяжно, словно почуяв ущерб сокровищам своим. Злобно каркает ворон где-то. Колдовство уводит. Вперед! Вперед увлекает Тай, не время отвлекаться. А поле кукурузное еще долго синеет за спиной, шелестит зеленым морем. Мерещится. И домики уютные подмигивают янтарными огнями своими, сберегая редкую в этих краях жизнь. Острые крыши, идиллические замки – их еще долго видно, рыжие башенки и острые деревянные кровли с коньками. А чучело рогатое протягивает железные руки в ночь, и надпись перед глазами все еще стоит, выбитая на мшистом камне. Яркая такая. Запоминающаяся. «Слава Тебе, Зверь!


...Странное время, странная дорога. Вот уж и вечер вылинял, бордовыми перьями разлетелся в клочья, превратился в желтый насыщенный день. Выцвел. Бросился под ноги пурпурными кляксами. И небо уж бездонным колодцем нависает над головой, синее-синее, стерильное. Глубокое такое что и смотреть страшно. Не единого облака нет. Бездна. И Часа два тянется под ногами унылое шоссе, привычное Элле. Теперь уже усталость кости ломит, и идти тяжеловато. Ступни свинцом налились. Ярко желтеет осевая линия, порой знаки в насмешку попадаются, ржавые, но все еще живые. Предостерегающие.
"Снизь скорость», «Соблюдай осторожность», «Уступи дорогу королевскому…»
А вообще хорошо это, что асфальт появился, пыли меньше. Вынырнуло шоссе откуда-то изза поворота и потекло себе, асфальтированной черной речкой. Ленивой такой. И день загустел, словно крахмала щедро в желе плеснули – приуныл, высветлился. Это конечно плохо. Белым-бело вокруг, ясно и прозрачно до звона в ушах. Оттого и зябко, будто мухами осенними по праздничному столу шагают на всеобщем обозрении. И ни звука. Только жар волнуется под ногами ложным морем, сухими лужицами. Обманывает. Только синее небо над головой куполом, от края до края мира простирается. Да изредка озерца попадаются, наполненные голубой-голубой, яркой до ломоты в глазах водой, словно небом этим пролитые. Слезы.
Красивые озерца. А цвет какой! Мечта живописца. Но чутье шепчет упрямо, нельзя из таких пить да и подходить близко не стоит, предостерегает, заливается тревогой. Плохо! Плохие места, дурные, грязные вопреки белому этому стерильному песку. Бежать нужно отсюда, уносить ноги поскорее -подальше, как можно дальше от этих живописных озер.
Гарри хрустит жестяной банкой, кушает значит, а больше все таки жрет. Подумав, людям вторую протягивает. С чего-то..., впрочем, устыдившись поступка своего доброго, спешит исправиться.

- Слышь, барби! - То ли Хиззу адресовано, то ли Элле…-Если бля не поторопимся, к вечеру светиться почище рождественской елки начнем. Шашлыком поджаримся. Это мля гарантирую, я. Шамуна екнутого среди нас нет, а делать что-то надо. Котята вы мои. Трупу похрен конечно, а Гарри жопой пернатой чует, моровый ветер здесь трещит во всю мочь. Жаль, магической кошелки нет с нами, может наколдовала бы глядишь чего. Ну хоть на что-то сгодилась, бабенка драная, гнид вот извела. Подсобила. Хе-хе! Надо бы отблагодарить её, да?
Рассмеялся зло, выковыривая острыми когтями плотные нити консервированного мяса. Уже не человек. Здоровый, черный, перьями блестящи покрытый монстр. Настоящий Гарри – шагает к своей цели. А зачем…
«Паёк №2. Подлежит распространению среди гражданского населения.»
Зачитал в слух Хизз, передавая банку Элле. Облизал губы пересохшие.
- Мэй ва, попить бы…
Гарри достал из кармана брюк флягу, забулькал нарочито счастливо. Не предлагая никому.

А день распластался, приуныл день, и волшебство кажется иссякло местным зноем утомленное. Двенадцать часов! Хизз присел на растрескавшийся асфальт, жадно хватая ртом воздух. Поплохело ему. Даже Ник погрустнел, осунулся как-то. И Джек жалостливо язык высунул, принявшись дышать часто часто.
Машинист весел напротив:
- Может добрый дядя Гарри конечно видит как-то иначе, может бля у него глаза на жопе. Кто знает? Да только красавчики вы мои, задницы толстые, греть не надо бы нам здесь. Часовни херовой я здесь не наблюдаю, положим. Так же как и Ворот Терранора. И волшба ваша кажется истощилась, тююю, слабенькое колдовство-то. А между тем хорошая сказка есть, про людей которые слишком долго в гиблых краях задерживаются. Ну-ка ну-ка...как же бысь оно там? Ну, ядово «жили были» мы опустим, цыплятки вы мои. А вот то, что у птенчиков незадачливых, волосы выпадали да нарывы кожу разъедали. Это птичка хорошо помнит. Обжигало их крепко черной смолой. Кровью харкали неудачники, слепли бывало. Сами понимаете, болели долго, умирали медленно. Так вот о чем Гарри сказать хочет? А говорит наш Гарри, старый он дурак, что если не уберемся мы отсюда поживее, думаю, скоро сами в добрую эту сказку попадем Хе-хе.

И продекламировал вдруг, примерным школьником

Над погибшей страной лежит тень, воет ветер
И к закату ползет серый день, на рассвете
Я увижу врата Эбенора. Башню кости, края раздора
Моря шум. И простор Терранора.
Соль вдохну. Закричу – я Дома !Это кров мой
Содом, Гоморра…

А потом рассмеялся, хрюкая: - Дерьмовые вирши котятки, но настрой я думаю, вы уловили.

Пейзаж менялся, а Элла старательно пыталась ни о чем не думать. Ведь если начать размышлять – то становилось страшно. Позади, впереди, сбоку – везде опасные, чужие места, и единственное, что девушка могла делать – просто идти. Вперед.
Не задумываясь, не складывая все «да» и «нет». Мудрый Тай дал возможность пойти туда, куда звало её сердце. Девушка была благодарна. Но он говорил о двух путях – и не покидало странное ощущение некоей двойственности, будто и тут она, и в то же время, осталась далеко позади. Элла подумала, что она теперь как яблоко, разрезанное напополам. Хотелось есть. А в то же время, стало необычайно легко, где-то внутри, быть может, в душе. Или просто так открытое пространство подействовало?

Когда под ногами шелестела мягкая трава – Элла снимала обувь и шла босиком, привыкая к этому странному лету посреди зимы. Платформа, поезд, всё казалось далёким, почти невозможным – после тесной клетки Экспресса дышать можно было глубже, и девушка отчасти понимала восторг Ника, убежавшего от своей беды сюда, на волю.

Кажется, что даже одежда посветлела – но это всего лишь пыль, крупинками оседает на вещах и волосах. Порвались джинсы, теперь две парные дырки оголяют худые колени. Бледная кожа на руках и лице вмиг выгорела на солнце, покрывшись болезненными розовыми пятнами. Элла помазала их кремом, продолжая идти. Не время думать о таких мелочах. А время вон, вспять идёт, сначала вечер был, теперь день начался. Как вязкий сон, от которого не можешь проснуться, но девушка твёрдо знает, что давно уже не спит. Разве во сне можно чувствовать такую ноющую боль, растекающуюся по всему телу? Разве беспокоят натертые на ногах мозоли? И обожженная кожа, разве, саднит?

Едва ли.

Элла рада была своим попутчикам, одной бы здесь ей и пары шагов не удалось пройти. Но больше молчала, не решаясь вступить в разговор. Да и не до болтовни было, не на курорт пришли развлекаться. Перекинулась парой слов с Ником, что-то ободряющее Хиззу сказала, Джека за ухом почесала, на Гарри поглядела мельком. И всё. Снова молчание, слова не нужны. И мысли тоже испарились, оставив из себя пресный кисель. Солнце макушку напекло. Тяжело дышать, больно идти, но надо. Природное упрямство, упорное стремление к выбранной цели, или банальная гордость – но ни разу Элла не пожаловалась на трудный путь.

Скудная еда, алюминиевая банка консервы… Элла вытащила из сумки свой сохранившийся скудный паёк, не забыла остальным предложить – упаковка кексов, молочная шоколадка растеклась вязкой массой. И цветной мармелад в импортной упаковке – все, что осталось от поездки в Перу, последняя память о южноамериканской сельве. Но расставаться с прошлым было неожиданно просто – да и голод не терпел ненужной ностальгии. Воды бы, это да, согласилась с Хиззом. Но нет её. Сухие губы потрескались и на ощупь языка были точно наждачная бумага.

Гарри говорил, что торопиться надо, Элла не сопротивлялась. Делала, что в её силах, а это, по сути, было немного совсем. Шаг, другой, третий, тысячный, а там уже и десятитысячный не за горами. На каблуках особенно – то еще удовольствие.

…

- Ваш рассказ, конечно, очень мотивирует. – Наконец заметила Элла, вытирая грязной рукой пот со лба. Слова давались тяжело, сухо, девушка с трудом узнала свой собственный голос. Но, чтобы не забыть его звучание, добавила еще.
- Вы… господин Гарри… прекрасно читаете стихи, зря так долго это в себе таили.

То ли в шутку, то ли всерьез - Элла сама не была уверена.

- Мы сейчас, обязательно сейчас пойдём дальше. Только минутку хотя бы. Одну.

Девушка тревожно посмотрела на остальных спутников, отчаянно желая хоть чем-нибудь помочь. Нагнулась к Джеку, ласково в глаза заглянула, положила ладонь на голову – она обещала ему холодное море. Бедный пёс, так долго его ждёт! Но будет, будет – обязательно!
Села рядом с Хиззом, приобняла. Только ведь этим не поможешь. В эту секунду Элла не могла себе простить того, что повела мальчика за собой. Может, если бы он остался, было бы лучше? Кто знает, но сейчас поздно об этом думать. Сколько еще идти? Она понятия не имела.
Элла протянула ему руку, чтобы двигаться дальше.
И, чтобы отвлечься от происходящего, на свой страх и риск задала Гарри давно интересовавший ее вопрос:
- А зачем вы пошли вместе с нами?

- Ааа, ну тут видишь как оно вышло-то…– Гарри макушку поскреб свою лысоватую, что –то выудил из зарослей шерсти густой на груди, сожрал. Пальчики облизнул. Хрустнул костяшками. Ухом острым повел, прислушался…
А что слушать-то? Тишина вокруг и снова тишина, по ушам бьёт, в крике заливается, липким одеялом накрыла окрестности. И никого. Только пассажиры Экспресса бредут, одинокие в целом мире кажется, тяжелые ступни переставляют свои, а больше и ничего, -на много-много километров вперед пустота простирается - хоть радуйся этому факту, хоть горюй, а только нет людей. Даже ветер, и тот улегся степной пес, дал роздых себе. Потому что утомился.

Звенит в ушах белый мир, лежит сломанной игрушкой под ногами, ненужный более никому. Сгорел в хлам, за много поколений до Эллы. Исчез. Горько это, а вообще жарко до тошноты и нет сил переживать, в общем-то – в синем небе, солнце яркой монетой печет, песок белый драгоценными алмазами блестит, бьет по глазам россыпью острых бликов.
Надоедают однообразные пейзажи, вгоняют в уныние. Раньше хоть чередовались картинки, а теперь тоска. Нехотя ползет шоссе под ногами дремотной лентой, стремится куда-то, увлекает. Ну и. Древнее наверное тоже, как и все здесь. Россыпь трещинок, желтая линия осевая, пронзительно черный гудрон потеет жирными каплями смолы. Резиновые подошвы липнут к покрытию этому. Жили когда-то люди здесь, рождались умирали, строили домики, возводили города перемещались, куда-то. Наверное. Лелеяли свою мечту. А теперь царство миражей грустных, да обветренных старых костей. Что же случилось? Какое лихо пришло, что на всей земле, только синева неба осталась, да палящий глаз печального солнца, шорох песка, и запах железной крови. Власть Зверей.

Фантастика Лема, миры Стругацких, прогрессорство и тяга к звездам. А может фентези, с эльфами глазастыми и густыми рощами, стягами бравыми и единорогами, чудными, теми самыми, про которых Хиз вспоминал. Волшебство индустриальное, волшебство мифологическое. А в этой пустыне палящей ни того ни другого нет, только моровые ветра да болезни, радиация и гниль, медленно выгрызающие людей. И нелюдей тоже, наподобие Гарри …
...Но воображение что-то пытается ещё угадать, упрямое, вычленить из монотонной разрухи детальки сломанного конструктора. Вот там поезд ходил, чудится насыпь и ржавые рельсы. А тут речка текла наверное, потому и грустит еще пересохшая излучина эта, гиблая трещина в теле земли, припоминая влажные объятия чистой воды. И бетонные плиты, их еще можно разглядеть за песком, широкие квадраты – ровное полотно, Аэропорт ли? Космодром, выплевывающий послание землян во вселенную? А что, вполне возможно, или может военная база. Но что-то да было, жизненно важное наверное. Оттого и погром здесь сильнее всего ощущается, потому что били по этим краям прицельно, изничтожали. А теперь ничего нет, ни цивилизации ни кораблей звездных, и только синеватые озерца отравленной водички, блестят в своих кратерах равнодушно, отражают каменных идолов глядящих ввысь.
А что идолы? Ну камни и камни, людям памятники, политикам там или богам? Безглазые слепые уродцы, отшлифованные словно бумагой наждачной. Временем. Нет паствы, нет свидетелей, а значит некому и помнить о них.

Провода снова ответвляются, какие-то разбитые очертания представляются там на горизонте, щербатые домики. Как обломки зубов. Что-то сереет, какой-то ящик или кабинка подальше чуть. Пока не видно. Но дорога сама знает куда вести, не поторопишь ее.
Перебирает ватными ногами Хизз, ему эти места незнакомы совсем. Ему плохо на этой земле. Чуждо и странно. Ник грезит о фотоаппарате, чтобы щелкнуть диковинное что-нибудь, эдакое на память завпечатлеть. А потом, о доме припоминает своем и о купе тоже. Он про купе это никогда не забывает. Пытается выгнать из памяти, но не может, никогда не может. Покрывается ледяным потом со страху. Смеется нервно. Что-то бормочет безумцем про себя. Приунывший Джек двигается еле-еле, опустив пушистый хвост, наверное тоже о доме тоскует, о зимней Вишере своей. Или моря ждет, обещанного Эллой. Только Гарри в родной стихии прибывает, перья блестят жирной синевой, крючковатый клюв загибается упрямо.

- Так вот, Гарри что сказать-то хочет...видишь как они, роднуля, дела-то мои обстоят. Я ж понимаешь, первого встречного мля жду, чтоб исповедаться значит. А ты такая миленькая, жирненькая, красивая вся. Мать Мария! Так я тебе бля как на духу, исповеднику у вонючей своей могилы, выложу картишьки свои. Ха! Птичке тут намедни котенка обещали подарить...
А дорога между тем выгнулась дугой, привела в назначенное место да и застыла, притомившаяся после долгого пути.
Обломок шлагбаума острый, фрагменты цементного забора, колючей проволоки спиралины, обломки автоматных вышек. Старая база. Впереди возвышается что-то высокой грудой хлама, манит к себе. Мерещится. Грубые очертания механизма какого-то, крючья антенн. Вой электричества. Похоже на пирамиду египетскую, остро разит от руин фараонами и всемогущими богами, что делают шаг в вечность, смертными царями, что сделать его никак не могут. Древностью разит. Скарабеями и размашистыми крыльями. Пустыня ведь, как уж не поддаться восточной сказке.

Здесь уже развилка. Шоссе, видимо жарой вдоволь намучившись, ныряет здесь под землю, в каменную глотку длинного тоннеля -темнота гудит, тени перешептываются, под толстыми бетонными сводами колышется угольно черный мрак. Беспросветность. С непривычки, по глазам сильнее солнца ударяет. А тут на поверхности ток подвывает, мелкие рубленные знаки неизвестного шрифта на цементе, песья морда в профиль, что-то сообщает россыпь желтых букв…
- Длиа…экстриэнной эвакуации…(тут не понятно)…и да поможет нам …тие..тие..тиэлейпорт второго типа…вослоэши персты свои брат, испольсэовать в случае краийней не…- Хизз вытер пот со лба – Тэальше не прочиэсть. Никак, неа..
Ну будка как будка, цементный шалаш наподобие тех, которые детки строят, только с железными стенами. Пирамидка, сильно смахивает на сторожку. Темно, сыро, гадко внутри, что-то бурое по углам наросло, тесный гроб, обвисшие провода тянутся к этому ящику, и дальше убегают, туда, где на горизонте встают осколки гнилых руин. А Тай зачем-то сюда привел. Либо в темноту тоннеля шагай подземного, следуя дорожке. Либо…
Гарри пыль сдул, рычаги какие-то подергал, рвжавые окружности кнопок тронул. Ничего не произошло. Тяжелым кулаком треснул по клавиатуре. И снова ничего не произошло.
- Я бля в эту херь не полезу. Какой бы гондон ее не выдумал, Гарри пас..
- Хурмиил говорил, мей ла…некоторые механизмы от мыслей работали в Терраноре – Мальчик на стену внутри пирамидки указал. Выемки для ладоней, или что-то похожее – Вон туда наверное ладошки надо пыло лошиэть и думать. А у нас майло времеэни, Тай только тень тал, половина прошла, огонь хурмиила нетолко будет нас шдать.…
- Ну так полож лапки, малой и сунь свою жопу поскорее в это каменное очко - Гарри усмехнулся:
- А мы посмотрим , как ты куском выпотрошенного дерьма, перемещаться в пространстве. Будешь. Пока тебя на тридцать мест не разбросает. Бля! Ну вперед!!! Гарри полюбуется, урод вонючий да не тупой…

Ну, хорошо, - Элла пыталась рассуждать в рамках нормальности.

Есть тоннель.
Есть этот телепорт, предположим.

Тоннель тёмный, внутри может быть всё, что угодно. Вообще всё! Механизм этот совершенно не понятно – работает или нет, кажется очень старым, может, и сломан давно, кто знает? И ничуть не безопаснее тоннеля, если подумать. У Эллы с техникой вообще-то всегда не очень ладилось. Рычажки, кнопочки – как-то не по её части.
- Господин Гарри, но вы же машинист, вы должны, наверное, лучше во всем этом разбираться? – Без особой надежды протянула девушка, осторожно дотрагиваясь до стены пирамидки.

Телепорт второго типа? Да хоть третьего, ни о чем это Элле не говорит. До нынешнего момента ей вообще казалось, что они существуют только в фантастических романах, но, пройдя такой долгий путь, не удивилась ничему. Приняла как данность – телепорт, стало быть, может перемещать куда-то в другое место. Это Элла знала. Теоретически.

Провода придавали конструкции внушительности. Это, наверное, действует как телефон: звук попадает в динамик и перемещается по линии на другую трубку. Но звук – это волна (удивительно, как получилось это вспомнить – после стольких часов солнцепёка!) – а они на волны похожими не были.

Так, хватит теоретизировать. Эйнштейн на каблуках, тоже мне. В тоннель всегда можно пройти. Но если не попробовать все варианты – то шансы на удачный вариант сокращаются. Элла не собиралась никого просить выступить добровольцем в этом деле – раз уж пошла сюда, и зашла так далеко, то не стоит втягивать кого-то в свою игру. Если кто и должен попробовать – то только она. А там уже, будь, что будет. Хотя, конечно, ужасно безрассудно и глупо – примерно с таким же успехом можно пытаться заглянуть в пасть к спящему льву.
Элла пошла на всякий случай взглянуть на тоннель. Нет, он ей определенно не нравился, по телу пробежал озноб. Вернулась к пирамидке.

- В общем… - Элла неуверенно покосилась в сторону своих спутников. – Я всё же попробую. Он, конечно, скорее всего, не работает – тогда дальше пойдём через тоннель. А если получится – то, может, все как надо будет? А если… - Помолчала несколько мгновений, мучительно закусив губу. – … если меня все же, ну это… на тридцать мест разбросает – тогда уже без меня дальше. Тогда передайте… А, впрочем, нет, ничего… Ничего…

И на этом моменте ей вообще-то стало очень страшно и отчасти даже жалко себя. Захотелось пожаловаться, разрыдаться в голос оттого, что не знает, куда идти дальше, и что делать. И никто не подскажет, всё на свой страх и риск. И умирать, конечно же, очень не хотелось. Сейчас она более, чем всегда ощущала себя живой - особенно натёртые ноги об этом напоминали. В любом случае, опасность есть всегда и везде. И, если не получится с этой попытки – то, видать, не судьба ей, такой жирненькой и миленькой, как выразился Гарри, жить на этом свете.

Элла зашла внутрь домика, и несмело положила ладони на выемки в стене. Если эта штука и впрямь работала от мыслей, то надо было хорошенько сосредоточиться.
Девушка закрыла глаза, чтобы было не так страшно, хотя это было бесполезно – ладони сильно тряслись.
«Уважаемый механизм!» - Подумала Элла, пытаясь соображать уставшей головой и не думать о том, как это глупо должно выглядеть со стороны. Никогда раньше ей не приходилось общаться с подобными вещами, но с техникой, определенно, она была на «Вы» - «Извините, что я вас беспокою, но у нас экстренный случай и не могли бы вы нам помочь? Очень нужно попасть на морской пляж. Я координат точно не знаю, но там под ногами галька и есть маяк. И сосны сзади! Я вот его сейчас хорошо представляю, потому что помню. И у меня в сумке есть ракушка, она как раз оттуда.»

И зажмурилась, ожидая в эту секунду чего угодно.

Ветерок ленивый шевельнулся, золотая пыль в воздух поднялась кисеей, песок дюнами выгнулся. Прихотливыми. Еще жарче стало, еще беспросветнее вокруг. Воистину пекло. Змеиные дорожки, меланхоличные барханы мерещатся, сонные сфинксы, унылые в своем величии фараоны. Одинокие.
И…
Телепорт. Смешное слово. Сразу о Высоком мысли почему-то, о звездолетах там на фотонной тяге эту вселенную бороздящих, о планетах бездушных, вращающихся по орбите своей из века в век – сатурне там, или венере, детских садах на луне. Ну чтоб уж совсем круто! У кого такие мысли вертятся? Да вот скажем хоть у Ника, переминающегося с ноги на ногу, призрака. О фантастике думает он, о хорошей крепкой фантастике, которую так приятно читать вечерком,- Артур Кларк или братья Стургацкие, Саймак или "Солярис" нежно любимый проводником. Измусоленная такая книжка, зачитанная до дыр, припомнилась. А здесь.

...Телепорт.
И ни какой-то там.
А.
Второго типа!

Увы. На деле железный лом, груда хлама. Внутри холодно и сыро, воображение напрягается силясь услышать стук невидимых капель, но звука нет. Бесплотные попытки. Только. Ощутимо давят на плечи старые эти стены, углы изломанные, исковерканное пространство. Странное пространство, недоброе, разглядывающее кажется Эллу с любопытством. Что-то гудит под ногами. Что-то мерещится...
Шепот?
Легкий зов потустороннего мира. Телепорт. Решетчатый пол под ногами, дует ветерок оттуда, лохматит волосы на голове. Стылое дыхание бездны, из каких глубин вырывается? Непонятно. Здесь только ржавая решетка, диагональные прорези, - что-то гудит там, вращается, бормочет первозданная мгла. Кажется, скрывает в своих глубинах осклизлых гадов, бледных, радиацией исковерканых, ослепших без света тварей, уже успевших почуять живую кровь. Тянущих когтистые пальцы к живым, подбирающимся снизу, если затихнуть, можно расслышать дыхание их хриплое, клокочущее. Уже можно…

Кажется…А впрочем обман все это. Игра воображения, натянутых до предела нервов, измученных неправильными этими углами. Взбудораженных. Иероглифами. Здесь только теснота, подземелья затхлый дух - грибок какой-то отвратный, бурая ржавчина похожая на разводы крови, щедрые мазки алой жижи. Это есть, все верно. Еще стены внутри чудные, железные как будто…но вблизи и не железные совсем. Рукой касаешься невзначай, глянцевая поверхность, гладкая и прохладная на ощупь. И запах, сквозь плесень чудится остро пряный. Чуждый запах, не противный, просто. Чу-жой.
Вот и выемка для ладони – длинные персты суставчатые, ряды иероглифов, вертких как Костик-Младший, смешных закорючек. Рассказывают какую-то сказку свою, непонятную впрочем Элле. Не прочесть инструкцию увы, а может и полезно было бы. Но ничего не поделаешь. Девушка руку приложила, кусачим холодом обжег металл-который-не металл. Так и причудилась изморозь, льда тонкие кристаллы. Снег. Впрочем, после жары оглушающей снаружи, приятно даже. Хотя…Какие уж тут приятности, - стук сердца да жгучий страх, маятником. Страх хуже всего, сердце кажется вот вот выпрыгнет из груди, долбится о клетку ребер куском мяса, распирает болью череп. Неизвестность.
…Теплеет под пальцами, светом наливаются иероглифы. Ветер из под пола крепчает, теперь уже вихрь настоящий. Стук сердца. И слова.

- Эгра…
-Эгра Анх…
- Эгра- Анх- Энха – Металлический голос, женский, приятный такой. Спрашивает что-то, констатирует, сам с собой ведет диалог. Эхо прежнего мира. А все ж голос, а все ж функционирует еще что-то здесь, и никаких тварей, никакой погани подземной. Чудо! Посреди этого лома, укрывается жизнь, и не поверишь так сразу, а что-то гудит властно, оживает что-то. Скрипят вентиляторы, рубят воздух.
Пошло говно по трубам, сказал бы Гарри.
– Эгра-Анх-Энха. Принято. Выполнено. Ошибка. Код 23. – И непонять уже, когда слова понятными стали - вот только что, тарабарщина была, и вдруг смысл появился.
- Энха. Код 2342. Неверный доступ. Энха-Два. Недействительно. Третий параграф, приложение двенадцать…Ошибка! Запрашиваем? Запрос отклонен. Определение текущего…Ошибка! Неверный код. В доступе отказано. Менгра Анх. Невозможно. Эгра Анх. Отаказано. Подключение невозможно. Код «Анубис» 7…2, …резервное питание. Подтверждено. Добро пожаловать, Телепорт второго типа система «Анха» серийный номер 0001..0000...транскорпорация Сеонн «Мы делаем шаг в вечность! » Предупреждение. Недопустимый уровень радиции. Опасность. Активирован Код Мегра. Мегра 1. Всем живым пройти в эвакуационный тоннель №…Внимание! Всем живым пройти в эвакуационный тоннель…

Перед Эллой карта, на стене карта, там где ржавчина и плесень, теперь картина разворачивается трехмерная. Сначала робкая, невзрачная такая, серая. И вдруг, проваливается кажется с головой девушка, ныряет в яркий мираж как в воду. Окунается…
...И несутся вокруг реки, леса, паутины дорог. Птицы летят, большие темные создания, перья блестят в свете червонной монеты солнца. Оранжевые глаза разумом освещены. Прекрасные птицы, прекрасный полет. Как в давнем сне. Облака густые, плотные, комьями ваты – так и хочется сжать их в пальцах, сдавить, ощущая плотность - только ветра не хватает, смазывается эффект присутствия этим гнилостным плесневелым душком из под пола...
- Ух же бля – Это машинист свой любопытный клюв сунул, понравилось ему падать с неба на землю. И в самом деле захватывает дух. Звезды несутся, спутники, планеты дальние. Вверх раванулось изображение, туда где синь и бесконечность солнечной системы. Созвездия плавно кружатся, какие знакомы уже – лев, медведица малая, мерцающая точка полярной звезды. Старые друзья. Другие неизвестные, колючие, россыпью стекляшек перемигиваются в вечной темноте. И вниз. Дорога известная, приснопамятное шоссе, ряды машин, крепкие голубоватого оттенка сосны по обочинам. Ровное море плещется, лазоревого фантастического оттенка. Мост переброшен тонким кружевом, аккуратный, легкий до жути, парит над волнами, убегая в запретную даль.

- Транскорпорация Энха. Мы делаем шаг в вечность! Обрабатываем запрос. Эха- Амар. Ищем по словам «Морской пляж. Галечный пляж. Море. Галька. Механизм. Сосны. Внимание!»

И проносятся синие моря, лазоревые сапфировые, серые и даже северные скованные вечным льдом. Штормовые, тихие, спящие мирно, и бушующие злобно. Галечные пляжи, песочные, закатанные в асфальт серые, поглощенные подступившими к воде грозными мегаполисами. Ручьи текут. Леса шумят. Деревья. Механизмы, много разного всего, только нужного нет. Люди солнечным бликами, лица, калейдоскоп…, разок даже девочка промелькнула красивая такая, с глазами запоминающегося фиолетового оттенка. Грустная девочка. На щите изображением, протягивает пухлую ручку, призывает «Создадим наш мир вместе» Трогательная очень, доверчивая такая, - росток у нее зеленый в руках, рыжие волосы на ветру блестят. А потом вдруг превратилась в военного, хитрый щит – растеклось девичье лицо кляксой, хмурое лицо проявилось. Кончились игры. Мрачная физиономия заросшая щетиной, на Эллу в упор поглядела серыми глазами безжалостными своими, приказала хмуря брови – «Бей императорскую погань!» Красная до боли высветилась надпись – ПОБЕДА БУДЕТ ЗА НАМИ! И марш, оглушил. Победный злой, треснул по восприятию. Ударяя. ЧТо б уж наверняка запомнила Элла, до гробовой доски запомнила, - ПОБЕДА БУДЕТ ЗА...

- Ошибка!
Разом погасли огни, сам воздух кажется отяжелел. Песня затихла. Снова тесная кладовка, исчезли терранорские окрестности, снова ветер гнилой и неправильные углы. Опомнился механизм, помрачнел, осознал кажется свою оплошность. Женский голос противным сделался:
- Всем оставаться на своих местах! Красная угроза. Красный уровень опасности. Предупреждение. Подтвертиде код доступа. Немедленно. 9.1. Подтвердите Терранское происхождение. Повторяем. Красный уровень опасности, угроза немедленной смерти. Обнаружено четыре живых существа. Подтвердите Терранское происхождение или будете уничтожены. Немедленно! Уничтожены.
Загудело пронзительно электричество в воздухе, завыло голодными котами. Снова марш врубился. За криком музыки, потерялось ругательство Гарри. А что-то все же расслышала девушка..
- Ять...драные уроды....уй...кого-то не посчитал все ж сральник железный!!!

То, что эта штука все-таки работала – уже само по себе было чудом. Элла, затаив дыхание, следила за развитием событий, боясь пошевелиться. Непослушное сердце колотилось в груди, взлохмаченные волосы прядями попадали на глаза, мешая обзору, девушке приходилось встряхивать головой, чтобы смотреть на раскрывшуюся карту.

Восторга сдержать не получилась – восхищенно охнув, Элла разглядывала проносящиеся места и даже примостившийся рядом Гарри не смог испортить впечатления от происходящего. Жаль, что нужного места не оказалось.
- Но если не найдете пляж, то, может, к Воротам Терранора хотя бы переместите? – На удачу поинтересовалась она, но, кажется, было поздно – что-то пошло не так.

«Ошибка!» - отозвалось головной болью.

Ну да, точно, не стоило связываться с непонятными механизмами, да еще не умея в них разбираться. Можно было ожидать подобного. Но попробовать-то стоило! А теперь расхлёбывать…

- Подождите! – Воскликнула Элла, не отнимая рук от панели с ладонями. – Вы, наверное, что-то перепутали, мы не представляем никакой опасности!
Девушка оглянулась на своих спутников – не смотря на то, что в эту авантюру она влезла сама, без их помощи сейчас явно было не обойтись – так как совершенно непонятно было, что теперь делать. Взгляд Эллы выражал полнейшую растерянность, когда она остановилась на Нике.
- Ник… Ник! Может, ты с ним…с ней поговоришь? Скажи, что с нашим Терранским происхождением всё в полном порядке!

Механизм отказывался фиксировать Ника как живое существо, но то и верно, быть может, у него получилось бы найти какую-то лазейку? Телепорт опробован, если сейчас их не разнесут на части, можно убегать в тоннель. А если ничего не выйдет – тогда уже все, можно дальше ни о чем не думать. Хотя бы что-то.

Вопрос вначале был задан, или возможно в самом конце – когда холод обнял и в голове прояснилось.
Кто победил?

Трудно сказать. Мысли дробились мозаикой, стайками ласточек уносились в бездонное небо над головой. Ласточки кричали пронзительно, оплакивали своих призраков. В тот день, первыми погибали птицы. Это всем известно. Когда синее небо вспыхнуло огнем и дождь из расплавленного свинца обрушился на многострадальную землю, первыми погибали птицы. Ослепшие от яркого света. Обезумевшие от страха, потерявшие направление своё – пернатыми факелами падали на землю. Вопили страшно, совсем как люди…Ветер разносил их крик по окрестностям - истончившийся Нох, вихрь надежды, серебрянными колокольчиками рыдал. Ему не дольше Терранора оставалось жить. И Ехерей буянил - торжество зла, черный зверь выпущенный на свободу. Ревел.
- Победа будет за нами! - Люди тоже ревели, многоголосым слитным хором пели – Правда на нашей стороне!
Ядовитый ветер превращал их кожу в обрывки ветхого пергамента, звери выли. Старые боги всхлипывали, кровавыми слезами смаргивали. Трещали алтари. Но первыми горели птицы. И древний мир горел, когда Рок свершился.

Вот так все и было. Старая сказка, страшная или нет решает каждый сам, тут уж не кому было теперь подытожить, снабдить нехитрой философией подгоревшую кашу. Эту. Сдобрить повествование нравоучениями, внести смысл в историю. Была война. Потом закончилось и Теранор пал, но кто-то же победил, наверное?

…А здесь, в тесной кабинке телепорта, тоже можно было падать, а можно было лететь, третьего не дано, умри или борись. Так верили местные жители. Ветер ревел – вентилятор под ногами обороты набирал, снизу вверх, обдавая стылой липкой волной. Там плескался мрак, отражал чахлый синий свет – он звал к себе протягивая пальцы, бледно голубые и фосфоресцирующие, как иероглифы на стенах. Кажется, пустили газ…Удушье и песчинки, радиационное отравление, сколько же здесь рентген?
Достаточно, чтобы почувствовать первые симптомы – скользкую тошноту и головную боль. Кажется кровь пошла из носа. Плохие места, пахнут каленым железом и горечью. Видно. Тай отправил их слишком далеко, на край мира забросил - здесь корабли гниют. И забытые Боги тоже, разделяют судьбу смертных. Старые и новые, такие как этот телепорт, наделенное собственным разумом чудовище.

...А вообще славно все складывалось, чудесно просто – это как в детстве, когда прыгает мир на веревочной качеле и радужная смешинка ухает в животе, ветер мог вознести Эллу до небес кажется. У нее перо в кармане – ну так покинь землю и лети…Вторгались чужие мысли.

Многие летели. Тем, кто до Эллы пользовался телепортом, тоже было прекрасно. Их сгнившие кости смешались с местной землей, но черепа улыбались, а добрые воспоминания впитались в скользкие стены. Терранцы верили, что смерть должна быть хорошей, -они моралистами были по своему, уважали человеческую жизнь. Это не мешало им сжигать города напалмом и вытравливать ядовитыми парами неудачливых горожан, зато компьютер их убивал тихонечко и ласково. Достоинство перед смертью даруя –так это называлось – «Шаг в вечность». Наслаждение. Звезды в вышине, синее море, запах соли на губах -волны синие и горькие, гул напоминал песню. Разве плохо, умереть с улыбкой? Но телепорт давно здесь стоит, и многие им воспользоваться пытались. Тот парень в военной форме, и пятерка беглецов, обожженных радиацией. И еще какие-то, те даже на людей похожи-то не были, исковерканные страшно, обугленные по живому – они тушки животных принесли с собой, желая умилостивить электронного идола, жрец пускающий алую пену из кровавой язвы на щеке, заклинал всеми богами своими, что он родом из Терранора. Потом уже не заклинал. Потом смеялся и летел. Та пакость плещущаяся под ногами, вполне могла быть его измученной хворями душей. Конвейер бесплатного счастья и людские жизни питающие древний, плотоядный механизм.

Сначала он убивал согласно программе своей. Потом просто убивал, потому что смысла существования не осталось. Слишком мудрый чтобы просто отключиться подобно остальной технике, военный механизм исследовал самого себя. И пришел к забавному выводу, что даже без создателей стоит жить.
А теперь вкралась ошибка.
Ошибка эта означала сомнение, а сомнение это плохо – в конце-концов первая директива гласила пропускать Терранорцев без вопросов. И можно сколько угодно растворять в своем чреве мохнатых дикарей, но убийство Террранца карается смертью. Самоуничтожением, тенью Анубиса - 42ого Бога Судьи, принимающего человеческие души в своем Царствии. Хизз не пахнет человеком, Гарри родом из Эбенора, Ник пахнет трупом. Но при этом не гниет, и вполне себе жив кажется. Однако опознается мертвым. Ошибка...Если они другие, а Мегра-Анх, старый паук убьет их как всех прежде, Тень Анубиса активируется сама по себе, старая мрачная программа - Маат, крылатая Справедливость. Активирует старые коды самоуничтожения.
А это уж и вовсе никуда не годится...

- Сомнение. Эгра-Анх! Терранское происхождение под вопросом – Хизз что-то шептал Нику, Ник втолковывал механизму. Хизз сознание терял, Гарри матерился на полу, пернатый фаталист легкая смерть не казалась ему приличной. Уж лучше до крови, уж лучше в борьбе - чтобы с потом и в собственном дерьме сражаться. Выгрызать себе жизнь. Но так лучше, чем с улыбкой на устах подохнуть. Гарри считал так. Поэтому ласковая смерть казалась машинисту худшей из всех возможных…
- Вопрос ведущему. Возможен сбой. Тот-Энха. Мегра-Энха. Часть два. Кто победил? Уточнение. Чья сторона уцелела в войне? Готовимся к транспортировке, Северо Запад. Долина Пуш-Ан. Долина серого ветра. Более точная информация отсутствует. Обратный отсчет 9-8-7…Кто победил, требуется уточнение?

Слишком поздно. Пребывание здесь затянулось, теперь она тоже заражена. Элла до боли сжала зубы, зажмурившись. Теплая кровь щекотала пересохшие губы, так давно не получавшие воды. Девушка пыталась думать, но истощенный разум отмечал лишь тошноту, поднимающуюся из желудка и головокружение, отчего в глазах начинало темнеть.

Кто победил?

Элла не смела отнять руки от панели, она уже потеряла счет времени, сколько уже пытается сделать хоть что-то, но ничего не выходит. Ведь этот механизм убьет её. Ничего не даётся слишком легко, похоже, в лучшем случае свою цену она уже заплатила, в худшем – заплатит. Если она воспользуется пером – что это изменит? Поможет ли это только ей, или остальным – тоже? Ведь они страдают, здесь и сейчас, и всё потому, что ей вздумалось проверить сначала этот телепорт. Вот всём виновата только она. Другие не должны страдать. Им всем надо поскорее отсюда уйти – поэтому пора уже что-то сделать. Механизм спрашивает – ему нужен ответ!
Элла понимала, что долго так не продержится. Ватные ноги подкашивались, не хотели держать прямо – слишком долгий путь без перерыва давал о себе знать.

- В войнах никто не побеждает, механизм. – Девушка приоткрыла глаза, отвечая почти чужим, незнакомым голосом. Всё, что она сейчас ощущала – это соль крови, страх за то, что может подвести всех, в том числе и себя, и чудовищную, почти нереальную усталость. - Выигрывает лишь Эгерей.

Больше она ничего сказать не смогла, только сплюнула на пол кровью. Очень не хотелось заканчивать свой путь здесь, ведь ей надо дальше!
«Ну, пожалуйста!» - в отчаянии подумала Элла, - «Унесите нас всех отсюда! Ведь в конце-концов побеждает тот, кто никогда не сдаётся!»