[Полужизнь и Смерть] | ходы игроков | -{НС-08}Пищеблок

 
DungeonMaster zZappad
14.11.2010 10:47
  =  
Мрыт
Очередное утро.
Встал. Умылся. Помедитировал. Подумал о том, что жизнь, в общем-то, и ничего. Никаких метрокопов. Никакого Альянса. Легче дышать. Даже здесь, в подземелье крупного блока Сопротивления.
...Трудился на заводе. Спокойный. Меланхоличный. Безразличный. Даже порой ловил себя на мысли, что это и неплохо, что Альянс пришел на Землю. Исчезли все наркотики. Уж как они их уничтожили - неясно. Главное это результат. Меньше соблазнов.
Да и что говорить - духовный человек найдет свое место везде. Так и ты.
Но дни сменялись днями. Те - неделями. Шли годы. Десять лет. Десять лет рабства. В какой-то момент не выдержал. Не хватало чего-то. Добра не хватало. В людях, в окружении. Когда хватают на улице и долго бьют по почкам, а потом отпускают, посмеиваясь. "Вы свободны, Гражданин". Или среди ночи врываются в квартиру соседей и ты слышишь сквозь картонные стены, как звери в масках сначала пытают Петра Васильевича, душевнейшего человека. А потом насилуют его дочь. А она уже не кричит. Так. Подвывает на одной ноте. А финал прост. Два щелчка, два выстрела из табельного пистолета. Через день в квартиру заселился кто-то другой...
Сжимались кулаки. Сводило скулы. Нет добра. Добра нет! Люди выпустили наружу своих зверей. Кто-то - гнев, алчность, похоть. А кто-то - дал волю страху, подчинив себя ему полностью. Без остатка. Превратившись в безропотную тварь, что дрожит за стеной от каждого скрипа. Что покорно принимает все то дерьмо, что выливается на него отовсюду. Что с радостью строчит доносы на тех, кто еще пытается жить как Человек.
Ты не вытерпел. Нет, это была не импульсивная выходка. Не что-то похожее на всплеск. Откуда бы им взяться в этой глыбе спокойствия, целостного человека? Это был осмысленный ход. Потому что приспособиться можно ко всему. Но не все можно стерпеть.
Ты убежал. Этому предшествовали недели, месяцы осторожных поисков. "Общества в поддержку Сопротивления". Наивные, но такие прекрасные люди. Собрания были. И не было лозунгов. Были планы, вычерченные углем на полу. Собранные вещи. Еда. И оружие.
Настал Час Ч. И вы, наплевав на всё и всех, нырнули в зловонные пучины канализации. Которая, как оказалось, была лабиринтом минотавра, который пожирал не девушек и юношей, но свободолюбивые натуры, искавшие помощи.
Двое дошли. Ты. И ставший близким по духу Константин.
И вот теперь вы здесь. На своих местах. Ты - работаешь с людьми. На Пищеблоке. Разгрузить, отнести, принести, помочь. Спокойная. Неторопливая работа.
А Константин - за пультом связи. Как оказалось, он как никто был приспособлен к этой работе...

Улыбнулся мыслям и встал. Начинался новый день. И новый рабочий день.
Поэтому нужно собраться и спешить на кухню. Антон наверняка будет ворчать, что опаздываешь. Но это Антон. Он всегда ворчит.

"Сопротивлению нужен каждый. Сопротивлению нужен ты". Ты пробежал глазами лозунг, нарисованный оранжевой краской прямо на стене. Аккуратно выведенные буквы. Чувствовалось, что неизвестный умелец вкладывал душу.
Да, ты был согласен с ним. Потому что понял, что даже такой приспособленный ко всему человек, как ты, в Сопротивлении чувствовал себя луче. Чем под пятой Альянса.



Мрыт, enter.

Антон, шеф-повар:

59 лет. Бывший американец. Обожает американский флаг, который висит на стене не кухне. Любит рассказывать истории про его службу в Корпусе Морской Пехоты.
1

Мрыт очнулся. Каждый день он не просыпался, а приходил в сознание. Сказалась опасная окружающая среда. Не было больше времени на лежание. На зевание. Володя не зевал уже лет эдак десять. Ситуация не позволяла. Некогда было расслабляться. Одновременно, нельзя было растрачивать энергию на ненужные действия.
Каждый день начинался с небольшой, но такой неприятной искорки пессимистичных мыслей. Она словно бы выжидала. И нападала в ту самую секунду (даже не минуту, так был мал этот миг), когда Володя ещё не настроился. Когда в разуме ещё мелькали остатки сновидений. И каждый укол искры был ужасно болезненен.
"А вдруг уже всё? Конец. Сегодня будет последний день. А потом - люди в униформе. И смерть, приходящая медленно. Или рабство. Вечное унылое рабство. С постоянным унижением и болью. Нет. Нет, нет, нет! Не будет ничего. Всё будет славно. А если придёт смерть, то я буду готов. Я смогу её обмануть, как обманывал раньше. Любое искушение будет отвергнуто. Любая слабость - уничтожена. Да. Так и будет. Точно."
И каждый такой внутренний диалог обязательно заканчивался самоутверждением. Мрыта, впрочем, смущал сам факт того, что ему нужно самоутверждаться. Это казалось таким низким. Таким пошлым делом. Что даже спокойному Владимиру становилось противно.

Но вот. Вода бьёт в лицо. Лицо встречает воду. И становится спокойно и хорошо. Вода очищает. Расслабляет окончательно. Разум словно бы промывается прохладой. И в душу приходит покой. Он тут же занимает в ней всё доступное место. Этому Володя уже научился. Он научился создавать условия для покоя в душе. Он научился принимать покой и помогать ему занимать положенное место. Ему нужен был только повод, чтоб успокоиться. Самый мизерный. Самый простой. Просто мыслишка. Или капля воды. Или капелька крови. И Мрыт успокаивался. И не имел больше сомнений. Лишь мысли, если они были необходимы.

Медитация. Долгий процесс осознания самого себя. Необходим для закрепления покоя. Разум очищается. И за полчаса-час такое состояние становится для разума чем-то привычным, нормальным. И тогда наступает счастье. Владимир, словно малое дитя, балует себя. Он, имея свободную от былинной грязи голову, начинает мыслить о вечном... О космосе, к примеру. О том, как велики звёзды. О том, что Вселенная бесконечна. И вообще, о бесконечности. Об огромных океанах. О водопадах, стремящихся вниз с потрясающей высоты. Об Эвересте. И улыбка сама собой зажигается на его равнодушном лице.
Это моменты счастья. Моменты личного, персонального удовольствия. Прекрасные моменты.

Наконец, новый день. День труда.
Лозунг на стене. Забавно. В принципе, правдиво. Действительно, Сопротивлению нужен каждый. Кто-то в это верит. Кто-то за это борется. Кто-то за это умирает.
Эти люди иногда казались Мрыту детьми. Он быстро отбрасывал такие мысли, ибо тогда получалось, что он старше других. Что он лучше других. Мрыт не любил такие мысли. Они противоречили его сущности. Он никогда не считал себя лучше других. Он вообще не задумывался об этом. О том, лучше ли он, или хуже. Или вообще другой. Не волновало это его.
Но иногда мысли скользили. И повстанцы казались детьми. Детьми с игрушками и боевыми кличами. Со светлой, не омрачённой проблемами взрослой жизни Идеей.
А умирать за Идею - это по крайней мере красиво. С точки зрения человеческого духа. Это значит, умирать за что-то светлое. За идеал. За красоту. За всё хорошее, что есть в этом мире. Это красиво. И хорошо. И, наверное, правильно. Наверное, человек и должен умирать разве что за какую-нибудь Идею. Умирать за средства к существованию - пошло.

Так думал Мрыт, направляясь к месту труда. Время одиночества закончилось. Хотя в душе Володя был одинок всегда, как и каждый человек, хотел он этого, или нет. Мрыт просто очень чётко осознавал это. Осознавал, что никто и никогда не сможет зайти в его душу. И погулять по ней вместе с ним. Нет. Никто и никогда.
Но время физического одиночества кануло в лету. Впереди был Антон. Впереди был негр.
Отредактировано 14.11.2010 в 11:28
2

DungeonMaster zZappad
16.11.2010 21:52
  =  
Мрыт
Коридоры. Облупившаяся краска. Скрипучие деревянные двери. Или тяжелые, с пятнами ржавчины железные двери. Стоящие на проходе ящики со всяким хламом. Просто хлам, без ящиков. Хм. Ящики без хлама.
Персонал станции каждый месяц сдавал в эксплуатацию новые помещения, расчищенные от завалов и отремонтированные. Впрочем, раз в два месяца где-то случался потоп, или же горела проводка. Что поделаешь - старые помещения. Такие старые.

Никого не встретил почти. За весь путь из Жилого блока в Пищеблок встретил всего двоих. Один на стремянке копался в проводах. Другой подметал в каком-то полупустом зале. Все правильно - еще слишком рано. А тебе надо было спешить на работу, так как работники столовых всегда встают раньше все. Еду ведь надо еще и приготовить.

Пересек пустой зал столовой. Вошел в простую дверь слева от классического раздаточного окна советской столовой. Которое сейчас было прикрыто фанеркой.
Вошел и сразу же окунулся в облако запахов. Приятных. А это означало, сразу несколько вещей. Во-первых, ни один из продуктов не испортился. Проверять срок годности приходилось тебе, но иногда возникали проблемы в виде немаркированных консерв. Во-вторых, Антон уже на рабочем месте и что-то начал готовить.
Из старого магнитофона, что стоял на полке, доносился какой-то бредовый мотив. Тут показался сам Энтони.
- Не согласен я с ним, - кивнул в сторону магнитофона. - Как раз толстые люди - лучше всех. Уж я то знаю, - похлопал себя по объемистому животу. - Давай, Володья, мой руки, надевай фартук и работаем. -

+++++++++++
Мелодия:
ссылка
3

Мрыт задумался над тем, соглашаться или нет с мнением толстячка. Действительно, по его личным наблюдениям, толстые люди часто добрей худых. Это даже раньше в журналах каких-то писали. Мрыт журналы не читал, но что в них было написано знал. Феномен чуток.

С другой стороны спокойное лицо Володи на миг осветила улыбка. Сжав руки в кулачки, он игриво изобразил танцевальные движения 60-х годов прошлого века (заключавшиеся в движениях на одном месте, с едва-заметным изменением положением тела вперёд-назад, а также с нарезанием кулаками миниатюрных кругов в воздухе), как бы иронизируя над столь серьёзным подходом Энтони к тексту всего-то какой-то там песни.

Не предавая значения тому, понял его "Антон" или нет, Мрыт надел фартук и, дожидаясь более конкретных указаний чем "и работаем", продолжал совершать танцевальные движения, одновременно вспоминая светлые "былые времена" (которые он, впрочем, не застал, а если и застал, то в очень юном возрасте) и продолжая подзадоривать негра к ворчанию.

Володя, разумеется, не хотел никого обижать. И всем своим видом выказывал это.
Джек-Внутри-Тебя не дремлет. Он выжидает.
Отредактировано 16.11.2010 в 22:58
4

Партия: 

Добавить сообщение

Нельзя добавлять сообщения в архивной комнате.