Галерея Треф | ходы игроков | Основная комната

«Когда наступит ядерная ночь,
И холод жара успокоит землю…»

***
Падать. Бесконечно падать в омуты чистого огня. В целые болота льда. Жар и холод, равносильно дню на выборе чьей-то безуспешной утехи. Растворяться ядом в дыханиях людей. Дребезжать на границе их зрения, смущенно отводя собственный взгляд. Падать и помнить. Помнить о себе, о своей боли, которая намного более Вечна, чем весь этот проклятый мир. Помнить о своем выборе, который куда сильнее целей буденности и скомканных судеб. Помнить о страхе, швыряющем грудью в осколки лжи и беспамятства, в груды испещренной, разъеденной надежды.
Напоминать себе тысячи, миллионы раз о том, что ты один из них. Заставлять себя дышать как они, думать как они, болеть как они. Это сводит с ума. Забавно, есть ли граница у сумасшествия? Может ли псих слететь с катушек еще больше? Бывает ли черта для этой невыносимой, разделяющей естество скорби?

***
Отполированные стены и начищенные полы. Яркие огни точечных ламп. Неоновые вывески, плафоны, световые плакаты. Длинные ряды мягких, темно-синих кресел. Бледно-бежевые стойки с аккуратно спрятанными мониторами. Стеклянные купола, через которые просвечивает чистое, голубое небо и пузатый бок солнца.
Все бы это несло покой, уют и тишину, если бы не сплошной поток людей, давящий своей массой. Женщины, мужчины, старики и дети, тинэйджеры, присосанные друг к другу парочки. В этом огромном, вычурном строении, которое напоминает тройную пирамиду с главным высоким шпилем, всегда полно людей.
В один из vip-залов ожидания уверенно вошла молодая, красивая девушка. Блондинка, одетая «с иголочки». Тонкие шпильки остро цокнули по мраморному полу и противно скрипнули под изящной фигуркой. Носик ее скривился, а глаза выразили все презрительное отношение к количеству здешнего народа. За руку фифы цеплялась маленькая девочка, лет 10. Длинные, пушистые волосы заплетены в две растрепанные косички. Глаза горят синей радугой на любопытной мордочке. Девочка одета неопрятно, будто в спешке, но в довольно дорогую одежду. За спиной у нее рюкзачок в виде плюшевого, розового зайца.
Выбрав взглядом самые отдаленные сидения, блондинка резко потянула за собой ребенка и усадила ее на крайнее кресло у стены. Грозно выпучив на девочку глаза, фифа зло прошипела:
- Сиди и не рыпайся. Поняла?
Малышка испугано кивнула и уткнулась глазами в пол. Блондинка быстро удалилась из залы, одаряя охранника ненавидящим взглядом.

***
Мне наплевать – так может сказать любой из нас. Мне не одиноко – это мы твердим ночью и днем, когда куранты отбивают тот час, замирающий пустотой в наших решениях. Еще чуть-чуть – глупая, тлетворная надежда. Разве бывает чуть-чуть вечности? Разве бывает чуток того пространства, которое просто физически не может закончиться?
Разжиженная, раздробленная лава мечты. Обманка, оставленная другом и врагом. Я хочу жить. Я хочу жить так, как раньше. Я хочу… я…

***
К выходу бокового отсека сектора «C» подъехал небольшой, серебристый грузовик. На одном из его бледных боков красовалась измотанная надпись – «Black Hole». На другом большой, немного кривоватый штрих-код. Со стороны пассажира вышел молодой парень, закутанный в кожаный плащ. Начищенные ботинки упруго шаркнули по бетону. В маленьком дворике царила тишина и покой – будка охранника, пропустившего их, стояла много дальше.
Пугливо оглянувшись, парень заглянул через окно к водителю и тихо пробормотал:
- Рик, а ты уверен? Может они ошиблись?
Что ему ответили, было неслышно, но многозначительное, виноватое выражение лица парня говорило лучше слов. Тяжело вздохнув, он отправился к кузову и повертел ключом в замке. Две белые двери протяжно скрипнули, и на землю выкатилась большая, металлическая бочка с двумя поршнями. Парень попробовал поставить ее, но сил ему явно не хватало. Плюнув на это занятие, он откатил бочку чуть в сторону и открыл маленькое прямоугольное окошко. На свету блеснули пластмассовые кнопки. Набрав код, человек поспешил отойти от бочки и стремительно сел на свое место рядом с водителем. Машина взвизгнула и, оставив два черных следа от шин, убралась с территории сектора.
Пару минут бочка продолжала лежать, поблескивая в свете солнца стальными боками, а потом издала резкий, ржавый хрип. Два поршня прогудели и отодвинулись, крышка сосуда приоткрылась всего на пару миллиметров.

***
Глаза тишины. Они разлетаются, дробятся стеклом. В них сотни гулких отражений, поющих моей/твоей/нашей болью. Обида быть освобожденным. Влияние тех сил, которые не оставят нам печати, не дадут слететь до дна, не укроют нас пуховым покрывалом.
Можно ведь и тут попытаться найти что-то красивое. Переплеты лазури и фуксии на закатном небе. Траурный костер солнца, уходящего на покой. Дымный бег размазанных, подкрашенных облаков. О, как они свободны! Нежный, тоскливый холод земли, отдающей свое дыхание и выделяющей свои слезы. Янтари росы среди комочков весенней почвы. Бахрома хитросплетений автострад, улиц, тропинок. Пустынные, покрытые трещинами равнины.
Мы не можем принять это. Слишком много чужого. Слишком падок этот мир. И только одно не дает назвать его своим – нет привкуса дома, нет запаха параллели.
Тебе, наверное, интересно кто я? Интересно, зачем эти слова, когда проще просто заткнуться и вмазаться лицом в свою жизнь? Ты узнаешь, скоро. А пока, найди в себе силы насладиться тем, что эта самая жизнь тебе предлагает.

***
Девочка с растрепанными косичками одиноко сидела у стены уже около часа. Любопытное выражение не слезало с ее мордашки – она внимательно наблюдала за каждым входящим и выходящим из зала, а это были, в основном, богатые дяди и тети. В животе ее проурчало, и она обеспокоено поводила взглядом, выискивая кого-то. Не заметив ничего интересного, девочка тяжело вздохнула и подтянула под себя затекшие коленки.
В этот момент раздался жалостливый вой сирены. Испуганные люди притихли и начали озираться, но очень скоро сирена умолкла, вместе с выключенным электричеством. Остались светиться только немногочисленные неоновые вывески и плафоны, благо через стеклянные купола просвечивали обильные лучи яркого солнца. В залах аэропорта повисла угрюмая, густая тишина.
Несколько минут ничего не происходило, пока издали, далеким эхом не раздался высокий женский крик. Прорезав плотный покров расстояния, он вонзился в уши людей, которые моментально отреагировали паникой. Сорвавшись с места, самые пугливые ринулись к выходам, некоторые же постарались отойти с пути мощного, людского потока.
Девочка вжалась в сидение и испугано пикнула, не зная, что ей делать, после чего быстро слетела со своего сидения и шмыгнула прямо под ноги подвернувшегося человека.

Я сидел в каком-то аэропорту. Пэдро стоял рядом. Делать было откровенно нечего. Может пойти выпить?
- Пабло, может пойдём выпьём?
- Хорошо, дон.
Мы подошли к стойке. Я всё ещё искал глазами предателя. Я был готов вонзить наваху в его тело в любую секунду. Всё думали, что она сделана специально, чтобы убить его. Но это была ложь... Её подарил мне он... Он всегда был мне другом. Раньше я был боевиком, как и Пабло. Но я выжил. Но это совершенно другая история. А сейчас...
- Милочка, можно бокал виски? Пабло, ты будешь что-нибудь?
- Если можно, водки дон.
- Конечно. И грамм 350 водочки и лимончик.
Когда нам подали заказ, я решил поговорить с Пабло.
- Пабло, а можно тебя спросить?
- Конечно, дон.
- Что ты знаешь о нашей цели?
- Мало, дон.
- А точнее?
- Вы вроде раньше друзьями были.
- Да. Это так. Мы вместе работали на дона Серджио. Мы были как и ты... ты ведь понимаешь меня?
- Да, дон.
- Это были весёлые и тяжелые времена... Но это история давняя. Потом расскажу... Знаешь что меня в тебе удивляет?
- Что, дон?
- То, как ты пьешь! Ты можешь выпить три литра этой водки, быть пьяным, но стрелять точнее, чем трезвым! Как тебе это удаётся?
- Незнаю, дон. Я привык.
- Ладно. Выпьем, друг!
- Выпьем, дон.
Мы випили и стали ждать...
Тут включилась сирена и погас свет. Когда раздался крик Пабло резко скинул плащ, чтобы резко выхватить Томми, передёлнул затвор. Я достал беретту. Мали ли что здесь произошло.
- Пабло, буть готов. Это наверное он. Но как он понял, что мы здесь?

Ника должны были встретить еще 10 минут назад, но никого не было. По условиям договоренности Ник должен был стоять у правой стены неподалеку от выхода. Что в принципе молодой ученый и делал. Когда толпа ломанулась на выход Ник был сильно занят доказательством волновой теории струн, еще бы ему не быть сосредоточенным, так как вместе с Ником будет выступать профессор Дожтен, явный приверженец того что струны - это частицы, и одновременно главный враг Ника.
Если бы существовал явный механизм экстраполяции струн в низкоэнергетическую физику, то теория струн представила бы нам все фундаментальные частицы и их взаимодействия в виде ограничений на спектры возбуждений нелокальных, одномерных объектов. Характерные размеры компактифицированных струн чрезвычайно малы, порядка 10 в −33 см (порядка планковской длины), поэтому они недоступны наблюдению в эксперименте. Аналогично колебаниям струн музыкальных инструментов спектральные составляющие струн возможны только для определённых частот (квантовых амплитуд). Чем больше частота, тем больше энергия, накопленная в таком колебании, и, в соответствии с формулой E=mc², тем больше масса частицы, в роли которой проявляет себя колеб...
Не успел Ник обдумать последнюю фразу как двери захлопнулись практически перед его носом.
Вот это да, похоже что конференция сегодня отменяется
Ник подошел к двери и попробовал открыть ее, но безрезультатно.
Тогда Ник решил постучать в нее, и прислушаться что творится снаружи.

Большая часть тупого стада, считающего себя людьми выбежала наружу, повинуясь сраному стадному инстинкту и животному страху. Ничтожества... Аскер сидел на своем месте без движения. Когда же захлопнулись двери и погас свет, Лоции снял рюкзак и поставил его у ног, а на голову натянул капюшен. И продолжал сидеть неподвижно...

"Сирена, крики... Ну как обычно, к нам летят террористы на заминированных самолетах и везут тонны сибирской язвы, ясное дело... В этом всем есть одна прелесть- сегодня можно больше не работать. Можно наконец переодеться в нормальную, удобную одежду, перекусить, отдохнуть..."
Уборщика мало волновала творящаяся неразбериха. За те три десятка лет, что он проработал в Руанском аэропорту, подобные вещи случались неоднократно. Сирена, паника, всеобщая эвакуация... А потом оказывается, что какой-то идиот забыл громко тикающий будильник в чемодане или еще что-нибудь в таком роде. Безразлично вздохнув, Джон покатил свою тележку в подсобку.
Зайдя внутрь, он закрыл дверь и подошел к своему шкафчику. Не спеша переоделся. Достал принесенный из дома чай и бутерброды. Принялся за еду, удобно устроившись на какой-то коробке.
"И все же интересно, что на этот раз тут случилось... Хотя наверно ничего особо страшного, иначе бы Софи уже давно позвонила бы... Удивительная женщина все же... И как она ухитряется почти сразу же узнавать обо всем произошедшем..."

Эх... Хоть в аэропорту можно отдохнуть от бесконечных тренировок, и хоть немного поспать.
Ещё бы. Столько лететь, и не мочь сомкнуть глаз, из-за наставлений тренера, что сейчас вышел из здания аэропорта. Встреча у него, видите ли. ну что же. Кристиан на самом деле нисколько не злился на тренера, ведь как раз выдалось время хоть немного вздремнуть. Только вот гул аэропорта, да и объявления о посадке мешали юноше погрузится в сон. Спасли большие наушники.
Крис погрузился в мир любимой музыки и задремал. наконец-то.
Странное содрогание мраморной поверхности, под подошвами его кед, всё таки насторожило, и парень открыл глаза.
Мэтт сидел в последнем ряду... один. Да. Люди в панике неслись к дверям аэропорта.
А Крис что, лысый?
- Ну что уже произошло?... - возмущался парень, себе под нос, быстро вставая и хватая сумку.
Но стоило ему сделать пару шагов к выходу, как под ноги ему скользнуло нечто маленькое. Похожее на ребёнка. Хвала богам, реакция сработала незамедлительно, и парень не рухнул на, как оказалось маленькую девочку, всем весом.
- Эй... Ты куда же это? Под ноги! Тебя ведь задавят! - и вот - какой-то жиртрест, явно относящийся к "напуганному стаду" наступил Мэтту на кисть
Острая боль пронзила пальцы левой руки, но парень лишь проскрипел зубами, подхватывая на руки, словно невесомую девочку, и как можно быстрее отходя к стене. За это время парню умудрились наступить на ногу, спину... Во истину - зверьё. Напуганное зверьё.
Недовольно фыркая, парень всё же понёс девочку к выходу
- Ты ведь здесь не одна? - натяжно улыбнулся юной незнакомке Мэтт - Где старший, что за тобою присматривает?
Когда парень с девочкой на руках достигли дверей, они стали закрываться. Кристиан рванулся вперёд, желая остановить неумолимо сдвигающиеся створки, Но с ребёнком на руках - это неудобно, да и механизмы достаточно сильные.. Это ведь аэропорт.
Попытка паренька увенчалась неудачей. Крис, прислонившись спиной к двери, сполз по ней на пол, выпуская из объятий девочку, виновато ей улыбаясь
- Прости. У меня не получилось. - паренёк схватился руками за голову - наверняка тот с кем ты приехала там, за дверью, да? Тебя как зовут? Меня - Крис.

Девочка резко выдохнула, когда незнакомый паренек поднял ее на руки. Она было подумала, что стоит вырваться, убежать от незнакомца, спрятаться подальше от этой безумной толпы. Они бегут, словно напуганные антилопы. Только вот хищника нигде нет, или она что-то пропустила?
Он был милый и невзрослый, этот паренек. Жизель присмотрелась к его лицу и подумала, что оно добродушное, хорошее. Успокоившись, девочка вжалась мордочкой в его грудь и застыла, наслаждаясь спокойствием чужой заботы. Маленькие ручонки сжались пальчиками на его воротнике, крепко-крепко, словно это был последний оплот покоя.
Когда парень отпустил ее, Жизель удивленно и даже как-то обижено посмотрела на него огромными, почти светящимися перламутром глазами. У детей всегда очень яркий и выразительный взгляд, но у этой девочки он был особенный – словно две пойманные в стекло радуги.
Тряхнув косичками, Жизель бросила мимолетный, скучающий взгляд на закрывшуюся дверь. После этого она подползла к юноше, который держал ее на руках, и осторожно прижалась к нему. Тихий, едва слышный голос как-то неуверенно царапнул воздух:
- Да, Крис, я знаю. Ты – Кристиан Мэтт.
Маленький пальчик требовательно уткнулся в плечо парня, словно утверждая слова. Подняв голову, девочка испугано заглянула в глаза Криса и добавила:
- А я Жизель. Но называют меня Зиз. Я тут с мамой, но она ушла… встречать дядю какого-то. Я уже до-о-олго тут. И я хочу кушать. Почему все эти люди бегут? Почему дверь закрылась?
Большие глаза заблестели, слезы вот-вот готовы были сорваться и промыть румяные щеки ребенка, но она пока держалась, требовательно смотря прямо на Криса. Ответить парень не успел – Жизель вся подобралась, сжала пальцами лямки плюшевого рюкзачка и внезапно сказала совсем не подходящую для ребенка и бессмысленную фразу:
- Крис, тут «кто-то». Отсюда надо уходить. Они тоже кушать хотят. Крис… Крис, надо уходить. Пойдем. Пожалуйста. Крис…
Жизель не плакала, но была близка к истерике. Она начала настойчиво теребить юношу, попутно оглядываясь по сторонам.

девочка, что он "спас" - миловидное создание.
Но вот периодически фразы выдаёт вообще не детские. Например... откуда она знает его имя? И... Разве она не боится того, что её мама не сможет вернуться? Она посмотрела на заброкированные двери... Со скукой... скукой?! Могло показаться
Ну да ладно. С этим разберёмся чуть позже.
да, именно. Мэтт очень плохо переносит детские слёзы, и этому есть причина, о которой сейчас говорить - вообще верх маразма. Девочка собиралась заплакать.
- Хорошо, Зиз. очень приятно. - в знак подтверждения своих слов, парень потрепал девочку по волосам - Ну что ж... раз ты хочешь кушать - пойдём, я накормлю тебя. В терминале аэропорта должны быть кафешки - парень улыбнулся лучезарной улыбкой. Ещё бы. Такое чудо эта Зиз Следующий вопрос маленькой девочки заставил улыбку сползти, а выражение лица - стать озадаченным. - Э... Если честно - понятия не имею. Я проспал тот момент, когда произошло что-то, что заставило этих людей бежать
Парень поднялся на ноги, снова поднимая девочку на руки. А что? Девочка лёгенькая. И, когда дети чувствуют тепло - успокаиваются. А Зиз как раз была на гране истерики
- Дверь закрылась... Тоже понятия не имею. Но, думаю, нужно вызвать главного механика по аэропорту, и он её откроет. думаю, это будет совсем скоро. А пока - тебе нужно поесть, принцесса - не делая ударения на слове "принцесса" сказал парень и направился в сторону кафешек и магазинчиков, что располагались на территории аэропорта - Ничего, что я взял тебя на руки? Просто раз ты голодная, нужно беречь энергию. Так?
Крис не сюсюкал с ребёнком. Речь его была абсолютно обычной. Иногда с нотками нежности в голосе. Тембр у Мэтта спокойный, не очень низкий, приятный.
Парень шёл не очень быстро
- И кто "кто-то"? Другие люди?

Было классно. Это всегда так бывает после полуторачасового сна на толчке - все вокруг блистает и светится... дрожит и трепыхает. Я вышел из туалета развязной походочкой, весело оглядывая мир бусинками своих сузившихся зрачков.
Поначалу звучала сирена - эвакуация, паника, какие-то проблемы. Меня это, конечно же, не касалось: я попросту шел мимо этой бегущей толпы и машинально отсчитывал проносящихся людей... 11, 16, 28 - это давалось невероятно легко! Они были будто на ладони, будто каждый со своим номером, и можно было лишь подглядеть номер последнего, чтобы ответить на вопрос.
Да, сколько же их? Да неважно! Сирена-то прекратилась. Вырубился свет, все вырубилось и я донельзя быстро сообразил, что эвакуация отнюдь не плановая. В плановую такое не произойдет - вроде как резервные генераторы и все подобное. Как у нас в больнице.
Значит, это действительно была серьезная проблема... интересненько. Надо было с кем-нибудь поговорить - я быстренько огляделся, заинтересовавшись сразу баром. Горящий зеленым холодильник "Holsten" все-таки, и какой-то подозрительно спокойный мужик в серой ветровке у барной стойки. Высокий, мощный, с красиво побитым лицом - это было то, что надо. Завязывать разговоры я всегда умел, а потому, быстро протолкнувшись сквозь перепуганных насмерть людей, я подобрался к бару и приоперся локтем на высокий стульчик рядом с незнакомцем.
Завязывать разговор просто - надо что-то увидеть. И я увидел:
- О-la-la!, смотри! Пулемет Томпсона! - обрадованно воскликнул я, ленько хлопнув парня по плечу и указав на дальний конец зала ожидания.

Данко медленно потягивал свой гляссе, оказавшийся вопреки ожиданиям мужчины, довольно противным пойлом из "как бы" заварного кофе с плюхнутым в него шариком, не имеющим ничего общего с формой шара, пломбира. Сказать, что он был разочарован - ни сказать ровным счетом ничего. Подобная бурда невольно навевала воспоминания о первой встрече с бывшей женой на Казанском, когда, в ту пору еще только приехавший покорять столицу юноша, вылил себе на брюки порцию точно таких же помоев, в те года казавшихся вечно голодному еще со студенческих лет выпускнику, божественным напитком... и все это по вине прелестной девушки, на которую совсем еще молодой мальчишка имел неосторожность засмотреться, не обратив внимания на ее внушительных размеров спутника... Гребаный кофе. Если бы не тот дурацкий случай, возможно бы жизнь юного дарования пошла совсем по другому пути... Данко перевел взгляд на висящие над холодильником часы. Еще шесть часов ожидания. Триста шестьдесят мучительно долгих минут наедине с едва ли не леденеющей уже кружкой самого отвратительного в его жизни пойла. Двадцать одну тысячу шестьсот секунд под кокетливыми взглядами официантки, никак не желающей принимать очевидное - он не желает заговаривать с ней, даже смотреть в ее сторону не желает, ибо женщины - самые коварные и жестокие твари на этой погрязшей в грехе земле...
Вой практически тут же смолкшей сирены оборвал тяжелый размышления Данко, побудив мужчину оторваться от разглядывания таящего в коричневой жижице плевка мороженого. Он хмуро оглянулся через плечо, чтобы посмотреть что творится за его спиной... но толком рассмотреть ничего так и не успел - проклятая электрика, видимо того же качества, что и разливаемые здесь напитки, не выдержала напряжения и закоротила, оставив зал ожидания в сумеречном свечении вывесок и холодильников. В полумраке ломанувшаяся к выходам толпа выглядела сплошной серой массой, похожей скорее на многоликое чудище с сотнями пар рук и ног, созданное из спевшихся меж собой человеческих тел, нежели на стадо испуганных людей...
И плевать... Данко поудобнее устроился на высоком стульчике, мельком взглянув на перепуганную зажавшуюся в угол официантку, вперил свой взгляд в медленно движущуюся прерывистыми шажками по кругу секундную стрелку - на сегодня свой "лимит суицида" он уже выполнил, и если Она решила прийти именно сейчас, то Ей придется подождать пока Данко не допьет то, что здесь называют кофе за пять евро...
Не весть откуда взявшийся мужик вновь прервал "ритуал" умеренного поглощения гадости, что-то задорно воскликнувший - что точно, все еще погруженный в созерцание утекающего времени, Данко не разобрал. Физическое взаимодействие, которое мужчина позволял не всякому знакомому, и вовсе едва не вызвало приступ спонтанного гнева, столь часто и неконтролируемо появлявшегося в лишенной радостей жизни мужчины, в добавок ко всему качнув держащую кружку с опасно покачнувшемся между "бортиков" кофе руку. Данко холодно посмотрел на незнакомца, а затем перевел взгляд в указанном им направлении. В полумраке помещения он не без труда разглядел парочку, в руках у которой холодно поблескивали, отражая голубоватый свет неоновых вывесок, пара стволов.
- Вот дерьмо... - сквозь зубы выругался мужчина, тут же залпом опрокинув в глотку остатки варева - нужно было торопиться, судя по такому раскладу Она была уже рядом и не желала ждать...
- Итак, захват значит... - слегка щурясь, чтобы лучше разглядеть вооруженную парочку, произнес про себя Данко.
Он быстро пробежался взглядом по помещению, оценивая каждое свое дальнейшее движение и прикидывая маршрут.
- Женщины... - зацепившись взглядом за перепуганную девушку в углу, подумал мужчина, и, чертыхнувшись при виде держащего на руках девчонку парня, добавил: - И дети...

Ближайшее место обитания пищи – бар в зале, возле которого столпилась основная масса людей. Крис туда и направился, осторожно обходя толпу у закрытых дверей. Возле стойки стоял какой-то «не от мира сего» юноша, а рядом с ним внушительный парень с зябким взглядом. Этот взгляд был четко направлен на какого-то толи испанца, толи итальянца с пистолетом наперевес. У его, судя по всему, напарника был весьма внушительный пистолет-пулемет, дуло которого внимательно бегало по залу, словно выискивая плоть для поражения. Девочка высунула мордашку и восторженно пропищала:
- А я такие только в кино видела!
За стойкой, прислонившись к стене, стояла официантка, которая пребывала в явном шоке. Выпучив глаза, она невидяще смотрела на закрытую дверь, и обслуживать кого-либо была просто не в состоянии.
- Стеклянная. – Весьма точно охарактеризовала ее Зиз.
Девочка извернулась в руках Криса и посмотрела на заблокированную дверь. Ее большие глаза снова заблестели, как-то совсем неестественно. Положив голову на плечо парню, она начала быстро тараторить ему в ухо:
- Люди? Почему люди? Ты думаешь, они люди? Я просто не знаю… я плохо их вижу. Я лишь чувствую их голод. Он сильнее даже моего, вот. У них внутри горит яркий цветок, с рубановыми… румино… руб…
Жизель озадаченно замолкла, судорожно пытаясь вспомнить нужное слово. Ее лобик расчертили две вертикальные морщинки.
- Как же оно… камушек такой… у мамы в сережках есть. Рубин! Вот, вспомнила! – Она радостно посмотрела на Криса, гордая, что смогла вспомнить.
- Рубиновые лепестки. Им больно очень. Постоянно. Они плачут, но их никто не понимает… все бегут куда-то. Все бояться. Крис, я не хочу с ними встречаться.

Она сидела на неудобном стуле в неудобной позе и чувствовала себя не в своей тарелке. Но не из-за стула и позы - а из-за людей вокруг. Люди тарахтели, рычали, кружили, махали флагами своей одежды, отбивали каблуками бешеные парадитлы - гонка, чертов Париж-Дакар. На нее это действовало так, словно каждый голос в зале ожидания обращался к ней, словно каждый удар ноги по полу приходился ей в виски.
Она пока терпела. Она привыкла к тому, что мир всегда крупнее ее, что ему ничего не стоит раздавить мелкого червячка под своим ботинком. Она считала, что если не давать жизни повода обратить на себя внимания - тогда тот момент, который жизнь выберет чтобы опустить ногу, станет всего лишь моментом фатума, злой судьбы. Будет нечем себя упрекнуть.
А она очень не любила упреков.
Сказать по правде, она ненавидела упреки. Ей самой никогда не доводилось делать ничего предосудительного, хоть чего-то мало-мальски не принятого в обществе. Это, кстати, было еще одним поводом держаться от общества подальше.
Ее звали Элизабет. И ей было бы очень приятно с вами познакомиться. Хотя она сказала бы это едва слышно, вы могли бы ей поверить.

Она очень боялась шума, но, сосредоточенная на кружении толпы, Элизабет совсем не заметила воя сирены. Завороженная мелькающими платьями, чемоданами и лицами, она пропустила тот момент, когда движение людских косяков из праздно-делового превратилось в паническое бегство от приближающейся акулы. До ушей ее долетел визг ужаса, кто-то упал, кто-то побежал. Она пока еще не понимала, что происходит.
Понимание пришло внезапно. И от этой внезапности заложило уши. Перехватило дыхание. Волнами начала накатывать боль. Захотелось просто упасть, сжаться в незаметный комок, превратиться в таракана - и уползти отсюда, уползти далеко-далеко... Она закрыла голову рукой, подняла колени и обхватила их другой, тихо заскулила, так что сама она почти не слышала своего плача.
Рядом сидел кто-то, и почему-то у Элизабет возник сильный порыв прижаться к нему, зарыться лицом в передушенный одеколоном воротник и застыть...
Судорожно вдохнув воздух, она еще сильнее вжалась спиной в сидение. Нет, он не тот. Не тот. Слишком его много.

Расстегнув ремешок на часах, Он внимательно рассматривал желтоватый циферблат в бледной ладони.
Забавно, сколько деталей. И все стремятся к общей цели. Шестеренки толкают позолоченные стрелки. А они, в свою очередь, наверное считают, что бегают сами по себе. Что в любой момент они могут сойти с дистанции и вылезти из-под стеклянного купола. Тщетно. Шестерни универсальны, а стрелки - стрелки просто выкинут. Без привычной оправы они никому не нужны. Никому... Интересно, а какая я стрелка? Наверняка секундная. Дергаюсь, бегу, перескакиваю с отметки на отметку, но не отстаю от графика. Грустная картина, дед.
Тик-тик-тик. Жак сквозь гомон зала слышит работу швейцарского механизма. Он всегда прокручивал в голове всякие глупости, будь то устройство наручных часов, или технология производства имбирного пива - все что угодно, лишь бы не думать о деле.
Вот и сейчас - монолог "мотивация секундной стрелки", хех.
От резкого звука сирены у Жака засосало под ложечкой. Погасший свет, толпа, тревога - все это напоминало прогорклые детские страхи. Щелкнув застежкой на запястье, парень внимательно осмотрелся. Скупой свет выхватывает из мрака толпу - судя по крикам, этот молох уже нашел себе жертву. Жак поборол желание влиться в стадо, осознавая риск быть перемолотым сотней грязных каблуков.
Проблемы на подстанции? Но почему зазвучала сирена?
Блуждающий взгляд в конце концов остановился на соседке. Та выглядела достаточно жалко в своей "оборонительной" позе. Настолько жалко, что Жак смог перебороть голос рассудка и, оперевшись рукой о сидение, мягко проговорил:
- Мадемуазель, не стоит боятся. Все хорошо. Главное, не вставайте с места, d'accord?

Время. Бездушный маховик, застывший в проруби своего логического безумия. Все равны, без ограничений. Нет смысла в статусе, в раздавленной самооценке, в черствой праведности и в остальном, ненужном хламе. Оно не делает исключений для тех, кто рождается, не замирает, чтобы они могли насладиться первой болью, первым жаром этого мира, понять, зачем они тут. Оно бежит и кидает из одного жернова в другое. Размываются цели, расходятся причины, умирают мысли. Оно не делает исключений для тех, кто умирает, не замирает, чтобы они могли насладиться последней болью, последним выдохом, последним ударом сердца. Осмыслить все, что не успели. Растаять в пелене своих лишений и свершений.
Ты еще не разучился кричать?

Тихий гомон внутри помещения разорвал еще один громкий крик, на этот раз он был значительно ближе. В нем легко можно было угадать застывшее удивление, боль и страх. В зале повисла угрюмая тишина, которая, казалось, вот-вот взорвется и лопнет, изрыгая полымя. Но этому произойти было не суждено.
Механический, усиленный голос пробился сквозь окна и резанул всех, находящихся в помещении:
- Здание оцеплено. Получена команда стрелять на поражение. Пожалуйста, соблюдайте спокойствие. Не покидайте закрытые комнаты. Не выходите за пределы территории. Ситуация на стадии поиска решений.
Голос умолк, а вместе с ним, казалось, люди перестали дышать. Долгое время тишина нарушалась лишь далекими шарканьями, а потом снова разорвалась булькающим криком. С улицы послышалась трель, которую ни с чем нельзя было перепутать – выстрелы.
Истеричная, смуглая брюнетка, стоящая рядом с дверью, громко взвизгнула и начала тарабанить по ней кулаками, на которых поблескивал яркий, золотой лак.
- Да как они смеют?! Что происходит?! Почему нам ничего не объяснили?! Что значит стрелять на поражение?!! Кого стрелять?! Нас?!!!
Огромный, шкафоподобный парень, лицо которого было покрыто многочисленными, армейскими шрамами, схватил девушку за руки и прорычал ей в самое ухо:
- Заткнись, идиотка. Твоя паника ничем не поможет.
Старушка, которая продолжала сидеть в передних рядах, осторожно вскинула свою седую голову. На ее лице можно было прочитать недоумение и… страх.

Страх. Он пропитал эти стены. А ведь еще ничего не случилось. Стадный инстинкт людей работает лучше любого роботизированного механизма. Четко. Отлажено. Быстро. Кислый, приторный смрад, который заполнил собой каждый угол. Стены, покрывшиеся налетом ужаса и чужого безумия. Лица. Целые легионы лиц, на которых искаженной маской одно и то же выражение.

Официантка, стоящая за барной стойкой, осторожно посмотрела на присутствующих и тихо прошептала:
- Надо отсюда выбираться.
Услышали ее только те, кто стоял в непосредственной близости.
Еще один крик, а после этого за дверью послышалась хриплая возня и громогласный вопль. Судя по звукам, за дверью кто-то бродил.
За окнами было видно чистое поле сектора «А», залитое весенним солнцем. За ним возвышался огромный забор, сквозь который ничего нельзя было разглядеть.
Большой детина, стоящий у двери и держащий возмущенную девицу, окинул взглядом окружающих и неспешно достал пистолет (SIG Pro SP 2022). Подняв дуло к потолку, он мрачно обвел взглядом всех присутствующих и спокойно, размеренно спросил:
- Может дверь выбить?

"Я думал это за мной пришли... Видимо нет. Что же тогда случилось? Во всяком случае ничего хорошего это не сулит. Выбираться надо, но как? Думай, Аскер, думай. К властям не вариант, расстреляют суки. На крышу? Может получится. Еще должен быть способ под землей пройти, но без знания места это равно заблудится в трех соснах". Сидя на месте осмотрел потолок, после чего осмотрел все помещение полностью, острым глазом примечая то, что обывателю и в голову не придет. Здоровенный мужик с пистолетом совершенно не интересен. Он глупец. Да он определенно что-то может, но головой он не умеет работать это явно. Кто еще? Кто еще мог быть интересен, или даже в какой-то мере полезен? Два типа с оружием? Да, они определенно могли создать проблемы. Остальной сброд был всего лишь испуганным стадом. Овцы. В этом мире выживают волки и шакалы. И я - волк. Причем волк-одиночка. Я особо опасен. Мне ненужен никто и я ненужен никому. Встал с места, взял рюкзак в руку и снова стал осматривать помещение. Где-то же должен быть баннер с планом здания и сраной надписью - Ты здесь, мразь!

События становились все более интересными и захватывающими: теперь нас собирались отстреливать собственные же власти! Подойди к окну - и бац! Мозги наружу! Хороший денек выдался...
Оглядев всех восторженным взглядом, я в который уже раз убедился в неумении большинства людей радоваться там, где, вроде бы, нужно нервничать и плакать. А я радовался - во всяком случае, это было очень интересно: нас даже не собирались эвакуировать. Как это называется?
- Карантин! - воскликнул я с неописуемым ликованьем на лице, будто бы увидел самого Жана Рено. - Вы представляете? Карантин с приказом на отстрел! Вы когда-нибудь слышали о таком? О-хо-хо, чую, тут гуляет забористый вирус! Навроде сибирской язвы какой... Хотя, она слабовата для таких мер, конечно... - задумчиво протянул я и обратился к официантке:
- Мне, пожалуйста, кофе гляссе и круассан.
Кушать, конечно, не хотелось - меня немного подташнивало от лекарства, но не съесть булку в такой момент мне казалось кощунственным.

Мы с Пабло всё всматривались в темноту и пытались понять что здесь происходит. Понятного было мало. Всё были в шоке. Толпа слиняла, но это было на пользу. Двери закрылись, но это было хорошо. Значит ОН не выйдет. У дверей был парень с пистолетом. Я не знал кто он, он мог быть напарником этого урода, а мог быть и простым несчастным парнем, которого Пабло перережет очередью Томми за дву секунды, стоит мне только сказать. Но сейчас не стоило устраивать пальбу. Слишком много глаз которые могут погибнуть напрасно. За стойкой какой-то парень сохранял спартанское спокойствие - ел круасан с кофе. Я завидавал ему. Обычный парень со странными мыслями. Нет, это не мог быть вирус, это был чёртов предатель. И имя ему Том. Нет, конечно он нарушил Омерту, но убивать из обреза это было бы слишком... гуманно для него. Наваха! Вот это его уровень. Сотни мелких надрезов по всему телу... И всё... Ладно, стоило поговорить со всеми.
- Так, все слушаем меня! Для вашего же блага предлагаю разбить стёкла, чтобы вы смогли выбраться на улицу, скоро здесь будет не безопасно. Внутри здания бродит опасный преступник, - для любителя вируса стоило добавить, - он болен СПИДом, так что он может вас покусать, - для девочки тоже, - он носит четыря перстня с рубинами, - и для громилы с пистолетом, - и он чертовски сильно вооружен. Ищите тяжелые предметы, чтобы ими выбить окно. В крайнем случае мсье Пабло может разбить его очередью из его прекрасного образчика американской военной инженерии. Хорошо?

- Закрой пасть, удод. – Спокойно сказал верзила, направляя дуло пистолета на дона. Крокодил выглядел довольно мрачно, вторая его рука по-прежнему крепко сжимала девушку, которая затихла при виде оружия.
- Выбьешь окно – я сыграю с тобой в русскую рулетку. Там за забором тебя ждет целый коммандос бравых парнишек с автоматами. И ты против них, со своей пукалкой, ничерта не сделаешь. Clair? Они всех нас, как шавок постреляют.
Снова прислонившись к двери, парень прислушался к шаркающим шагам за ней, и лицо его искривилось, принимая жесткое выражение. Шрамы засеребрились рубцами, придавая гримасе фантасмагорический вид.
- Тут явно дело не в террористе, иначе вшивые по другому бы действовали. А если и в нем, сидеть тут и ждать расстрела не особо хочется. Но и выскакивать из этой тухлой помойки на солнышко, прямо под дула винтовок, я не имею желания. Поэтому, если в ближайшие пару минут не возникнет умных предложений – я вышибаю эту кочегарку.

"Здание оцеплено? Стрелять на поражение? Интересно выходит..."- Джон начал волноваться. По всему выходило, что тревога отнюдь не ложная. Слегка закружилась голова. "Спокойно. Все обойдется. Все будет нормально. Без паники."
Уборщик сделал пару глубоких вдохов и налил себе еще полчашки чаю. Выпил, не торопясь. Слегка успокоился. Задумался над тем, что делать дальше.
"Так. В кухню. На склад. В соседний сектор. Может, там удастся спокойно выйти. Может быть. А как туда пройти? В зале люди. Несомненно, они растеряны. Какова будет их реакция на человека, целенаправленно движущегося куда-то? Могут ведь и ломануться. А это будет совсем неприятно. Сшибут ведь... Затопчут. Так. У кухни ведь стойка, так? Так. Пройти к стойке. Поговорить с официанткой. Как-нибудь предложить пройти на кухню. Главное, чтоб толпы не было. А там как-нибудь..."
Поразмыслив, уборщик вышел из подсобки и направился к стойке.
-Кайла, девочка, что у вас тут творится?

Когда это псих навёл на меня ствол Пабло съреагировал моментально и адекватно. Он защищал меня, и больше ни о ком не заботясь. Он вдавил курок до упора целясь в придурка. А баба... А что баба? Тут в опасности шеф, а это самое главное. Я был в принципе с ним согласен, но зачем девушку убивать? Ведь можно было получше прицелиться и убить только её... но с такого расстояния... и из "Томми"... так что я в принципе почти не жалел. Почти. Может я был слишком сентиментальным? Может быть. После начала стрельбы Пабло отстрелял 15 патронов и сделал кувырок в бок, за кресла. Затем снова 15. Я в это время ушел за стойку. Ну... как ушел... заныкался и стал стрелять в того парня. Я сделал 3 выстрела. Наверное ему хватило. Конечно я люблю детей и пугать ту девочку было не в моих планах, но думать было поздно...

Крис стоял, и нагребал из стеклянной тарелки, что накрыта такой же стеклянной крышкой канапе - маленькие бутербродики. Складывал он их в непонятного вида судок. Видимо раньше там были какие-то его пожитки. После этого, парень достал 10 евро, и положил под блюдо, с фразой, которая обращалась к официантке: "Вот. Сдачи ненужно"
Один бутербродик, Мэтт с улыбкой протягивает Жизели.
- Вот. Держи. Немного поешь. Может на сытый желудок и думать будет проще? - сам Крис принялся жевать канапешку, следя за человеком с пистолетом. - Раз они плачут... Может быть им нужна помощь? И... почему Им больно?
Снова рука в судок, а в рот - бутерброд. Должен признать, что делать это весьма неудобно, ибо на руках сидит вёрткая юная особа, а недалеко - два взрослых мужчины, один из которых точно бывший военный, с оружием в руках.
Данное зрелище заставила Мэтта нахмуриться. Брови сползлись к переносице, делая выражение лица хмурым. Как не странно, но страха у паренька в глазах не наблюдалось вообще. Наоборот. Ему стало интересно, что же будет дальше, хотя при этом ему и не нравилась обстановка, которая сложилась в следующие мгновения.
И в этот момент прозвучало предупреждение. Нужно сказать. что Мэтт напрягся, но при этом страх в его глазах так и не появился. наверное можно было отследить лишь хоровод напряжённых мыслей. Так сказать "скрип шестерёнок" в голове парня.
далее всё случилось слишком быстро. Товарищ, который стаял рядом со стойкой чуть дальше, решил нести какую-то чушь о вирусах и тому подобном, на что Крис только презрительно фыркнул, а после многозначительно улыбнулся Жизель со словами : "не слушай его". Да. Парень нёс чушь, да, может он слегка не в себе... Но взрослый громила наставил на него пистолет.
- Ты знаешь, Зиз.... - начал парень довольно громко - я бы на Их месте тоже плакал. Ты говоришь Они не люди... Ты посмотри... Посмотри... - Паренёк пересадил девчушку на одну руку (благо Зиз - словно пушинка), а второй обвёл людей оставшихся в зале - разве это люди? Нет. Это даже не животные. Животные обычно в таких ситуациях сбиваются в стада... А тут... Ты посмотри, Жизель... Они же готовы перестрелять друг друга. Ну ещё ладно, если бы от этого была польза... Нет. Перестрелять просто так. Тому не понравилось как Этот что-то сказал. Этому - ещё что-то... Кто из нас дети? - далее монолог был обращён не к Жизель, а к людям, которые явно собирались устроить перестрелку - Не знаю, что здесь происходит, и что является причиной закрытия нас здесь. Не знаю, есть ли в этих помещениях маньяк, убийца, или кто ещё... Но Вы - много опаснее всех их вместе взятых. Вы потеряли рассудок от того, что у вас в руках оружие. Вы готовы убивать просто, что бы снять напряжение... Вы те, кого нужно бояться, и от кого нужно бежать. Вы те, от кого нужно изолировать. А не какие-либо там духи, монстры, маньяки или вирусы. - Крис удручённо помотал головой, и, усадив Жизель на стойку - перемахнул через неё, после - снова взял девочку на руки, и, пнув ногой дверь кухни скрылся за нею.
За дверью послышались выстрелы. Очередь, снова очередь, потом одиночные. Мэтт снова фыркнул
- Ну вот и на кого полагаться детям в такой ситуации? - Крис улыбался, но грустно. - тебе страшно, Зиз? Мы ушли. Ты рада? расскажи мне ещё о Тех... Ну с которыми ты не хочешь встречаться... и ещё... откуда ты знала моё имя? - а потом парень заметил свои имя и фамилию на бейджике, прикреплённом к сумке - ах вооот оно что... Теперь всё ясно. Знаешь, тут должен быть запасной выход. Как ты думаешь? Почему нас тут закрыли? - Крис двинулся по кухне, в поисках двери.

Девочка послушно уплетала предложенную пищу, весело болтая ногами и поглядывая на собравшуюся компанию. Ее взъерошенная голова моталась из стороны в сторону, а глаза горели, словно два хрусталика. Посмотрев на Криса, девчушка улыбнулась и пожала плечами:
- Я не знаю, чего они хотят. Просто плачут и все.
Услышав предупреждение, Зиз скривилась от резкого звука и прикрыла ушки ручкой. Она была напугана и выглядела немного жалкой. Вжавшись в Криса, словно в подушку, девочка тихо прошептала:
- Я боюсь..
В этих двух словах скрывалась та правда, которая всегда похоронена в детском сердце. Простодушие и незамысловатость. Жизель говорила то, что думала, и ее особо не волновало, какие последствия это может понести. Тихо захныкав, малышка прижала кулачки к глазам и начала судорожно повторять:
- Почему они злые… Почему злые. Почему они злые. Крис, почему они злые?
Она так тихо и настырно повторяла это, что все превратилось в монотонный гул. Будто жужжание пчелки. Когда же парень пересадил ее и начал говорить, она почувствовала себя лучше. Спокойный голос успокаивал и убаюкивал. Девочка обхватила шею Криса ручонками и уткнулась головой в грудь.
- Они будут убивать. Крис, я не хочу умирать.
Она говорила уже спокойно, без страха, но как-то слишком жалостливо. Ее тонкий, мягкий голос, который слишком гортанно выговаривал звуки, тушился об одежду парня. Когда Крис поднял ее на руки и перемахнул с ней через стойку, Зиз радостно вздохнула, почувствовав, что они покинут это место. Ее глаза замерли на официантке, которая стояла в стороне и тупо смотрела, как они проходят в дверь.
Кухня представляла собой сборище всякого хлама. Узкие проходы, заставленные габаритными столами и напичканные шкафчиками. Тут не было ни одной живой души, кроме мыши, сидящей на полу и глядящей на них своими глазками-бусинками. Мышь была белой, а глаза – красными. Жизель высунула язык и скривила гримасу. Она не любила мышей.
Со стороны двери раздались выстрелы, а затем женский, высокий крик, сменившийся захлебывающимся бульканьем. Девочка тут же притихла и схватилась руками за Криса так, словно он мог провалиться под землю. Ее детские глаза горели непритворным ужасом.
- Убили… да, Крис, мне страшно. Я хочу отсюда убраться. А Те… ну… они просто Другие. Их тут так много. Разве ты не слышишь? За каждой стеной бродят. А имя твоя я не прочитала. Я еще плохо читаю, а у тебя там неразборчиво написано. Я просто не такая. Неправильная. Мама говорит, что я поломанная, что в моей голове не так что-то идет. Меня называют Хрусталиком. Я не знаю, что это значит.
Посмотрев на ящички, Жизель покрепче прижалась к Крису, который качался, словно маятник. Она вытянула руку и показала на дверь в одном из темных, неприметных углов. Дверь выглядела как-то зловеще в тусклом освещении кухни.
- Вон там выход, Крис. А почему нас тут закрыли я не знаю.. мне кажется из-за Тех.

- Да, - просипела Элизабет. - Вы правы, мсье.
Боль не проходила, а от того, что пришлось отвечать на чьи-то слова, стала еще сильнее. Голова обваривалась в кипятке, щипало лодыжки и ладошки. Неслышно всхлипнув, Элизабет просто постаралась стать еще меньше. Из левого глаза полились слезы, веко правого зашлось нервным тиком. Ровный мягкий свет вокруг казался бешеной пляской огня на погребальном костре.
- Не меня, пожалуйста, только бы не меня, только не меня, не меня, - как заклинание зашептала она так, что разобрать слова со стороны было невозможно. - Я ни при чем. Я же просто живу. Пожалуйста...
Задергалась мышца на голени. Защемило нерв на спине, заставив судорожно вдохнуть воздух. Ей давно не было так плохо.

Ник отошел от двери, когда ее захотели вышибить, тем более что кто-то сказал что мы окружены, и хорошим это дело не кончилось бы. А тут еще и перестрелка намечалась, вот куда точно не хотелось ввязываться, особенно в силу характера Ника, который говорит все на прямоту.
- Тихо парни, тихо!!!
Лебнир медленно подвигался к стенке противоположной от окон, и продолжил свое движение к барной стойке. Ник никогда не отличался смелостью, но и никогда не пил. А если и пил то чуть, чтобы смог поддержать беседу с девушками. Поэтому часто с бара его выносили. Но в этот раз без стопки виски было нельзя. Нервы уже были ни к черту, и сам Ник удивлялся как он до сих пор в сознании...
Подойдя к барной стойке, Ник онемел при виде официантки, услышав имя Кайла, Ник попытался сказать:
- Можно мне 50 грамм...
Но вышло просто
- Мммммм...

- Мразь. – Так же спокойно прошипел Крокодил. Одним быстрым движением он выставил девушку перед собой на некотором расстоянии, но довольно близко. Живой щит. Вот так. Жила себе мадам Сареньё. Успешная жена модельера. Бывшая модель. Красивая, смуглая, ухоженная. Большие, карие глаза на пол лица. Пухлые, чуть тронутые алым блеском губы. Ресницы веером. Лощенные, блестящие волосы. Красивая девушка. Статная. Кесару было наплевать кто она. Он привык жертвовать чем-то, чтобы получать что-то взамен. Он привык убивать и оставлять раненных товарищей. Его рефлексы были непоколебимы.
Очередь «томми» расчертила кровавую полосу, начиная с правого бедра и заканчивая левым плечом девушки. Ее глаза распахнулись. В них с легкостью можно было прочитать только одно чувство – боль. Рубиновые капли брызнули вперед, орошая бабульку в первом ряду. Из горла раздался булькающий хрип, руки попытались прижать онемевшие пальцы к ранам, но смерть была немилосердна. Через пару секунд мадам Сареньё затихла, вытекая вязкой, багровой кровью на начищенные полы. Никто не знал, что в утробе ее сейчас захлебывается кровавой пеной зародыш ребенка. Это была бы девочка и ее назвали бы Ламп. Она была бы похожей на мать – смуглая, красивая и веселая. К сожалению, а может и к счастью, Ламп никогда не увидит свет этого бессердечного мира.
Официантка взвизгнула и отпрянула за стойку. Бокалы, стоящие за ней пошатнулись и со звоном рухнули на пол, разлетаясь прозрачной крошкой. Кесар Жарэ еще поймал обмякшим телом девушки пару пуль, после чего отшвырнул ее в дверь и шмыгнул вперед за кресла. Его движения были быстрыми и наточенными. Угадывалась выдержка солдата. Прошмыгнув мимо бабульки, Крокодил остановился рядом с Элизабет и Жаком, выныривая с другой стороны ряда. Его пистолет щелкнул и две пули осторожно, мягко вошли в Пабло, который неудачно высунулся в этот момент. Одна попала в плечо, вторая прямо в глаз. Верный телохранитель откинулся на пол, продолжая сжимать коченеющими пальцами свой томми. После этого Крокодил снова нырнул за кресла и начал прислушиваться.

Тело уже двигалось до того, как мозг успел подать хоть какие нибудь сигналы на раздражитель - выстрелы. Прыжок, самостраховка при падении на живот, прокручиваясь на месте, словно ящер с подожженным хвостом, так, что-бы были видны стреляющие. Понятно, стреляют даже не по мне, что несколько непривычно. Спокойно, как будто никакой стрельбы и небыло, достаю из сумки нож и телефон. Набираю номер того скота, что связывался со мной и говорил прилететь в Париж. Если он хочет что бы я добрался до нужного места живым, пускай помогает, если нет... В любом случае я отсюда выберусь, в ситуациях и похуже бывал, а когда найду этого ублюдка, ему придется ответить на кое-какие вопросы.

Ник долго думал как он будет прыгать от пуль, как в крутых фильмах долго и красиво облетая свистящие пули которые едва касаются его. Но как только раздался первый выстрел, Либнер в ту же секунду оказался на полу, не успев понять что же и произошло. Услышав звук стекла Ник тут же постарался отползти в сторону, не поднимая головы и явно ругая свою слабую физическую подготовку. Услышав окончание выстрелов любопытство взяло верх над чувством самосохранения.
Ник поднял голову, только потом он понял, что зря он так сделал, так как тут кнопок быстрого сохранения/загрузки нет. И нельзя с памяти стереть картину прошитого прелестного тела красотки, и мертвого урода ни про что ее прошившего. Ника стошнило. Рвота не останавливалась, и голодный желудок извергал желчь. Такое чувство, что Ник объелся чего то тухлого... Нику было очень жаль девушку, хотя они и не были знакомы, да и шанс того, что обычный ботан понравился бы такой изящной девушке, был минимальным. Но все-таки увидевший смерть человека полностью меняется за миг, тоже самое и произошло с Ником, когда последняя капля желчи слюною стекала с его подбородка. Он пополз не куда то, а именно к мертвому телу стрелявшего. и что в голове у ботаника знал тока дьявол-ботан...

"Черт, да что ж это такое?!"- только и успел подумать уборщик, когда началась стрельба. В глазах потемнело и мужчина чуть не упал на пол, но удержался, схватившись за стойку. В голове мелькнула запоздалая мысль, что надо было все же падать- меньше шанс словить пулю.
"Что нам террористы, мы и сами прекрасно друг друга поубивать можем... Ужас... Откуда у этих людей столько оружия? Может они и есть те, из-за кого здание оцеплено? В таком случае нужно отсюда побыстрее уйти..." Сердце билось чаще обычного. "Спокойно. Еще не хватало проблем со здоровьем. Отсюда не выпустят, не отвезут в больницу, не помогут... А есть ли врач тут? Маловероятно. Плохо, плохо, очень плохо! Нельзя больше тут быть, нельзя..."

Кристиан дёргает ручку двери. Она заперта
- чёёёёрт.... - выругался Мэтт.
Ему сейчас ну никак не было дела до мышей, убийств или ещё чего. Создание на его руках может заплакать... и тогда... Тогда... Не знаю, кто из них двоих поломанный
- Ты знаешь, - начал парень и запнулся, со всего размажу выполняя удар по двери. - люди очень странные существа. Порою, не вызывающие к себе ничего кроме неприязни, или сочувствия. Я, наверное, тоже. Я же человек... Зиз. Людям свойственно бояться того, что они не понимают. Думаю ты не поломанная. Ты просто другая, чем они. Вот в моей секции меня тоже все называли ненормальным. А оказалось, что я просто немного другой. Вот и всё. порою люди - это стадо, а порою... - снова удар, но уже сильнее - стоит им почувствовать хоть долю превосходства в силе - кровожадные существа, от которых стоит бежать, ведь они опаснее, чем хищники. У хищников мышление сложнее. - Крис улыбнулся Жизели - Каждый в состоянии измениться. Но просто не каждый этого хочет... А на счёт Тех... Ты их видишь, или только слышишь? Я тоже не хотел бы с ними встречаться... Так что если что - говори мне, а я постараюсь исполнить твою просьбу. Хорошо? - снова мягкая улыбка
Настолько мерзко стало от осознания, что он, Крис, тоже человек, что пришлось успокаивать себя мыслями о том, что все люди разные.
всё ещё немного детское мышление не осознает того факта, что в гдето там полно реальной, настоящей крови, и убита девушка... По настоящему, а не как в фильме... Только это и помогает оставаться юноше более мение спокойным.

Открылась пальба - суровые, гулкие очереди, выбивающие крошку из стен, ответные пара выстрелов. Кровь, брызги во все стороны. Упавший на пол пулемет Томпсона... Глазница залилась густой кровью в перемешку с остатками глаза, что теперь вытекали из упавшего парня. Все тут же попрятались кто-куда, а я уселся за барной стойкой поудобнее и принялся смотреть дальше.
- Ставлю десять евро на мужика в шляпе! - указав на итальянца, прокричал я и достал бумажник.
Помятая широкая купюра вылезла из кошелька и с шлепком оказалась на стойке позади меня. Я не любил, когда погибали девушки - это как-то некрасиво смотрелось. А этот гад к тому же еще и прикрылся ею... нечестная игра, не хорошо. Потому я и был за мафиози в шляпе.
- Ну? Кто еще? Исход же не известен!