Густое, вязкое тепло. Прямо по телу, вперед и вниз. Руки, ноги, механические соединения. Все утонуло в каком-то карамельном молоке. От девушки к технуму сочились струи энергии, не причиняя особого беспокойства, но затуманивая сознание. Чужое тепло казалось почти живительным, почти исцеляющим, почти родным. Почти. Вот где вся истина. Все равно чужое, далекое, инородное. Тело сопротивлялось еще пару мгновений, а потом успокоилось, затихло.
Птица осторожно принесла Тина на поляну, но опустила его не рядом с Плюсной, а неподалеку от развалившегося на солнышке драконо-человека. Кинув на него косой взгляд, Грейнго сумел заметить, что это существо пребывает в каком-то глубоком стазисном сне и явно просыпаться пока не намерено.
Голой частью тела технум ощутил колючую траву, которая нещадно вонзилась в кожу. Постепенно к нему возвращалась способность нормально мыслить. Боль медленно отступала. Через несколько тихих минут вернулась и способность говорить более-менее членораздельно. Эльфийка выглядела прекрасно – бодрая, полная энергии и силы. Казалось, она светится изнутри, излучая тепло и покой. С ней рядом было на удивление хорошо и приятно. Будто большая куча дымящегося благовониями лариосика.
Робот, который не отставал за компанией, осторожно приблизился к эльфийке и ткнулся в нее носом, что-то тихо шурша. А вредная птица уходить не спешила – опустив свою ношу на землю, она тут же улеглась рядом и медитативно начала вычищать оперение, бросая осторожные взгляды то на Эли, то на Грейнго.