OldWoD: "Суть Лицемерия" | ходы игроков | --I (Beetle)

Тихий шум. Это звуки водоканалов, идущие из глубины канализации. Нужен очень чуткий слух чтобы на таком расстоянии услышать хоть что-то, однако ты слышишь. Слишком много времени проведённых в тишине. В одиночестве. Приноровившийся к темноте. В принципе можно даже не включать свет. Даже не открывать глаза. Мир слепца – или просто затёртая до дыр страница комиксов. Всё известно и не меняет своё местонахождение уже года…

Те же обрывки штукатурки. Те же побитые стены. Та же пыльная мебель. Чисто – до той степени, в которой нуждался владелец, не желающий превращаться в штамп. Но в тоже время вполне в него укладывающийся.

Вите видно в глазах, если смотреть в зеркало. Нужно это делать быстро, сразу-сразу-как-проснёшься – тогда можно увидеть разводы проползающей по сосудам целительной жидкости. Причина легенд о красных глазах вампиров… Люди видят то, что хотят увидеть. Можно хоть девиз на стену вешать. И думает так, наверное, каждый второй Носферату. Точно также как и НЕ видят Вите в своих глазах…

Мёртвые глаза снова открываются… И новая ночь.

Гора одежды в углу помещения вздрогнула, всколыхнулась. Казалось, легкая рябь бежит по поверхности воды и, словно Венера, рождающаяся из вод морских, поднялся Эд. Прелестный выход – зрители рукоплещут. Раздается приветливый свист, однако Эд резким движением сбрасывает налипший к плечу носок – значит пьеса началась, зал смолкает. И кажется даже не дышит.

Сухо щелкнул переключатель. Кажется, скорость света никогда еще не была такой медленной. Ток лениво просыпается и плетется по проводам. Долгие секунды, и наконец, флюорисцентная лампа начинает трещать, испуская тусклый свет.
Две лампы еле освещают часть помещения, даже не пытаясь забраться в углы. Но этого достаточно чтобы разглядеть горы всякого хлама, кучи одежды и редкую мебель: офисный стул, складной алюминиевый столик, протертая софа (каких же трудов стоило затащить ее в подвал!!!) и гардеробное зеркало. И ни одного зрителя...

Эд потянулся. Словно струна и когда тело напряглось, казалось, до предела, начал выкручивать свои руки, в кистях, локтях. Чтобы каждый сустав пришел в движение. У мертвой жизни есть свои плюсы. Согнув себя так, что в чемодан сложиться можно, Эдуард начал обратный процесс.

Подойдя к зеркалу, Эд придирчиво осмотрел себя, однако остался доволен. Вот уже десяток лет ему не стоит волноваться о прыщах, седине, щетине и подтянутой фигуре. «Внешность? Какую изволите подать, сэр?» За десяток лет уж со своим проклятьем Эд сумел смириться и более того приноровиться к нему.
Стоя у зеркала, молодой носфирату придирчиво примерял на себя брюки, рубашки и жилетке, подбирал галстуки в цвет и часы по статусу. Сегодня соцработнк Томас выйдет на сцену в чуть расклешенных брюках, голубой рубашке и безвкусном галстуке с ромбиками. И неизменные детали: Пыльные черные туфли, которые еще хранят память о былом шике, мятый серый плащ и под стать ему шляпа.
Удовлетворенный своим видом, Эдуард сложил плащ и шляпу в торбу, забросил ее на плечо и постоял минуту в тишине. Где-то там его ждут кулисы и зал, полный зрителей. С минуты на минуту объявят его выход. Надо сохранять спокойствие и изящество, ведь Эд не может разочаровать свою публику – он лучший актер в этом гребанном городе лжи.

Подтянувшись у вентиляционного люка, вампир ловко скользнул в проем и весьма быстро пополз по шахте вверх, откуда тянуло свежим ночным воздухом.

Пьеса начинается… И новая ночь.

Если проводить аналогии, то труба была своеобразным местом перехода тишины в звук, безопасности в действие. Если бы Эдуард был человеком, то, наверное, можно было бы ещё добавить "тьмы в свет". Но нет - много лет желтый глаз небес светил на тебя только с экрана телевизора. По старым и местами уже ветховатым ступеням ты залезаешь наверх, где тебя ждёт всё та же завинченная на 4 винта крышка вентиляции, за которой не видно ни зги.

Когда-то давно в этом «районе» цеховых коридоров стоял датчик движения, включавший свет и тем самым изрядно бесивший. Но его постиг бич любых полуподземных и тёплых помещений – крысы жрали проводку каждый раз, когда ремонтники возвращали его к жизни. Это вообще была занятная игра, приведшая с одной стороны к появлению очередной пачки слухов про тёмные ночные тоннели и к историями про огромных крыс мутантов, а с другой стороны к победе банальной человеческой лени. Здесь не было ничего, что нельзя было разведать с мощным и ярким фонарём и в конце концов датчик движения так и стал висеть разодранным пластиковым обрывком цивилизации среди ржавчины и пыли.

Выбравшись из трубы, ты брезгливо отряхнул свою дурацкую, но дорогую тебе одежду, достал и набросил на плечи плащ. Движение воздуха в тёмном коридоре заставило актёра в тебе привычно поёжить плечами и ты двинулся вперёд.

Довольно привычно, Эдвард шел по паутине коридоров, легко и непринужденно, временами дергая за ручки боковых дверей и убеждаясь, что те надежно заперты. Так бережливый хозяин квартиры мог проверять закрыты ли окна, перед тем как уйти на работу.
Коридор, переход, еще коридор, склад чистящих и абразивных средств, еще коридор. Переходя мостик, ведущий из одного здания цеха в другой, Эд остановился и взглянул в небо, через крупную дыру в пластиковой крыше. Луна - мнимое солнце вампиров. Издевка. Мертвое светило, лишь отражение настоящей жизни. Хорошо что сегодня облачная ночь. Все небо заволокло низкими свинцовыми тучами.
Улыбнувшись, носферату продолжил обход. Коридор, комната охраны...
Здесь все как всегда. Приборная доска и десяток экранов, что должны показывать записи с камер наблюдения по цеху. Однако уже пять лет назад эти камеры начали выключать. Предприятие теряло деньги. Стали закрывать помещения. За ненадобностью, отключили пару камер. Потом сочли что содержать их и вовсе невыгодно, выключили, сократили кое-кого из обслуживающего персонала. Эдвард все мечтал разобраться с этой проводкой и включить их, но признавался сам себе, что ничерта не смыслит в электронике и электрических цепях. Мертвые экраны покрытые слоем серой пыли, жалостливо смотрели на своего единственного за долгое время визитера. Но у вампира опять не было времени на них.
Все такой же легкой походкой, он покинул помещение через другую дверь и продолжил путь по кишкам завода. Открыв последнюю дверь. Спустившись по хлипкой металлической лестнице, Эд стоял в огромном помещении цеха. В одном углу его до сих пор стояли старые станки, но большая часть помещения была абсолютно пуста, не считая редкого мусора на полу. Стоило Эдварду сделать пару шагов, как из под лестницы, у него за спиной послышался шум.
Обернувшись, носферату понял, что попался. Черный силуэт метнулся в его сторону, одним броском пытаясь придавить под себя. Эд еле устоял, и то благодаря своей мертвой силе. Мокрый шершавый язык прошелся по грубой морщинистой щеке вампира.
Эдвард сбросил Оберона на пол, но пес снова и снова старался забраться на своего сира. Когда же животная радость немного притихла, Эд с удовольствием присел рядом с питомцем и почесал того за ухом. Правда тут же обнаружил у себя в руке клок шерсти. Оберон облезал. Чем больше чаще пес пил кровь носферату, тем интенсивнее его шкура чернела и лысела. Собака вся исхудала, позвоночник искривился чуть ли не колесом, однако грудная клетка и ноги мощные и мускулистые, словно у породистой гончей. Адский пес.
Радостный встречей с хозяином, Оберон быстро бил куцым хвостом о бетонный пол и постоянно пытался игриво прикусить Эду запястье, будто желал поскорее добраться до любимого вите.
Закончив борьбу, Эдвард встал, отряхнулся и продолжил идти. Оберон тут же вскочил и побежал следом. Отворив засов и замок на металлической двери, Эд толкнул ее и шагнул в ночь.

Улицы Брюсселя никогда не отличались особой приветливостью в этом районе. Странные тени, отбрасываемые предметами под мощными, но редкими лучами фонарей создавали ощущение эдакого сюра, опасности и неопределённости - что выметало к черту всех лишних людей. Окружающие здания - всего лишь полые бетонные коробки наполненные автоматами или барахлом арендаторов - ныне пустовали. Те редкие живые, что находились здесь после заката были настолько обособлены от общества прочными узами маленьких компаний (или больших бутылок) что одинокая фигура промелькивающая в поле их зрения не то что не вызывала у них беспокойства или заинтересованности - она была просто ничем.

Ты идёшь по разбитому грузовиками асфальту в сторону от КПП - нет нужды лишний раз нервировать, электронику всё ещё сохранившуюся местами, тем более, что выйти из завода можно было, нырнув в один неприметный люк и вынырнув уже за пределами ограждённой территории. К сожалению - обильные водо-коммуникации и газовый транзит в фундаменте соседнего цеха не позволяли тебе взять в руки кирку и пробить прямой тоннель между одним из выходов твоего логова. Хотя впрочем, тебе это не доставляло хлопот - возможность выбраться на поверхность до того как попадёшь в город являлась своеобразной ритуальной мелочью - втянуть в себя изгаженный промзоной воздух и уловить в нём отголоски запахов города. Мелочь конечно, но само существование вампира практически целиком существовало на мелочах.

Сегодня воздух пах мелким дождём. Прибитая к земле пыль, лежала на земле щербатой поверхностью - обрисовывая мелкий мусор вокруг сливов и пятна преддождевых танцев воробьёв. Над городом дул лёгкий ветер, давая воспоминания об осени – но это была ложь. Ещё очень не скоро эти тягостно выглядящие тучи превратятся в свинцового цвета крышку, и промозглый холод влезет даже в мертвые мышцы. Пока это была всего лишь перистая перина, укрывавшая небо от края до края. Хорошее, в общем-то, небо.

Подцепив люк заранее припасённым крюком – ты нырнул в последнюю стадию своего перехода. 12 ступеней. 27 шагов. 12 ступеней. Железный скрип – и ты оказываешься в мелком переулке позади промзоны. Если идти по прямой, то до «цивилизации» можно дойти меньше, чем за час. Пора определиться с конкретными планами Томаса на эту ночь…