[WHFRP 2ed] Беспокойные Мертвецы | ходы игроков | Ночь Крови [завершено]

Пока рядом гибли демоны, Венди пару раз обманным маневром перебросила нож из руки в руку и попыталась вновь достать своего чуточку более земного, но очень мерзкого противника.

Но похоже у мутанта была не только птичья внешность, но и такая же отточенная реакция. Наклонив голову набок, он моргнув черной бусинкой глаза, отследил суетливо мечущимся взглядом за финтом с перескакивающим из руки в руку ножом, после чего поворотом корпуса ушел от последовавшего за этим выпада азур.

Яростно вопя, с замызганным чужой кровью лицом и зачесанными назад окровавленной ладонью топорщащимися хохолком волосами, Вольфенсон подскочил к демону, напоминая больше последователя Кровавого Бога чем смазливого маркитанта. Голубой Ужас занес и ударил когтистой лапой, чтобы содрать гневный, кровавый оскал смертного вместе с его лицом, но Таймен контратаковал, встречая пальцы демона на полпути взмахом своей дубинки. Раздался смачный хруст и демон вереща запрыгал с ноги на ногу, нянча руку с торчащими под разными углами переломанными пальцами, которые он начал с хрустом вправлять один за другим.

Торос яростно возопил, в попытках вогнать наконец своё оружие, которым он обзавёлся самым первым, в плоть врага. В глаз желательно, ибо проткнуть кожу не самым острым наконечником было бы затруднительно.

С нечленораздельным воплем бретонец ударом сверху-вниз вогнал острый конец костыля прямо в правую глазницу демона, протыкая и лопая его глаз. В этот же момент порождение Хаоса исчезло во вспышке бездымного голубого пламени и тяжелая гнетущая атмосфера висевшая в стенах подземного святилища мгновенно развеялась, как по мановению руки. Все вздохнули с долей заметного облегчения. Все, кроме мутанта. Единственного остававшегося хаосопоклонника, после того как проводивший ритуал культист сбежал.
Он атаковал эльфийку, но без былой уверенности и Венди играючи уклонилась от его дубинки. Мутант то и дело затравленно бросал взгляды через плечо, но не решался показать приключенцам спину и побежать следом за переодетым в форму стража дорог главарем.

Окрылённый успехом, Торос, обойдя эльфийку слева, подскочил к последнему видимому противнику, стараяь не наступить на раскинувшегося на полу товарища, и попытался пырнуть пернатого.

С жуткой ухмылкой, на окровавленном лице, Таймен медленно приближался к загнанному в угол мутанту. На боку маркитанта расползлось кровавое пятно от пореза, но он, кажется, не замечал этого.
- Эй-эй! Не надо, - отрицательно покачал вытянутой левой рукой, оттопырив указательный палец, - Ты проиграл. Но проигрывать тоже надо уметь. Поэтому сдавайся и так и быть, мы тебя не убьем. Или убьем, но быстро и безболезненно.

Затем лицо Таймена исказила ужасная гневная гримаса:
- Ну или ты можешь продолжать кидаться, как загнанная в угол крыса и тогда я обещаю, что эта дубинка, оказавшаяся в твоей заднице, будет меньшим твоим беспокойством перед смертью!

Венди усмехнулась. Не убьём, как же. Все и эта пиицемордая тварь в том числе понимали, что единственному оставшемуся на ногах мутанту не жить. И эльфийка попыталась ускорить процесс упокоения последнего врага.

– НЕТ, МЫ НЕ ОСТАВИМ НИКОГО В ЖИВЫХ! – рпзгоряченный дварф, покрытый кровью, с приобожженной бородой, больше сейчас напоминал исчадие войны, нежели разумного гуманоида. – УМРИ!

Эльфийка тигрицей напрыгнула на пернатого мутанта, вонзая нож Фагора ему в грудь, а когда тот клекоча от боли отпихнул от себя остроухую фурию в которую казалось вселился мстительный дух Кейна, к нему - тяжелораненому и припавшему на одно колено - громко топая тяжелыми подбитыми гномьими башмаками носорожьей поступью подбежал верещащий злобный цверг с взъерошенной, опаленной бородой и летящими изо рта нитями слюней, описывая двуручным топором восходящую дугу.
Голова порченого существа оказалась отделена от остального тела одним чистым ударом и на кровавом шлейфе отлетев назад влажно шмякнулась об стену. При этом обезглавленное тело, фонтанируя кровью из обрубка шеи, вскочило на ноги и в слепой ярости размахивая дубиной понеслось на Таймена, однако Венди ловко подставила ему подножку и оно растянулось на полу. Больше оно не поднималось.
Все было кончено. Последний мутант был мертв. Было слышно лишь горение жаровен, тяжелое дыхание выживших искателей приключений, устало смахивающих со лба пот и облизывающих пересохшие губы, да мычание пленников, просивших их освободить. Но сначала следовало проверить их товарищей. Может те еще были живы...

- М-мерзость, - проговорил Таймен, со сползающей с лица улыбкой. Усталость навалилась на него, то ли прерванный сон так сказывался, то ли последствия схлынувшего адреналина после боя, - Мы... Отделали их. Ха! Мы выжили!

И тут взгляд упал на распласстаных Диего и Иеронима. Как оказалось - не все.
Он еле слышно прошептал:
- Проклятье...

Наконец последний враг пал. Венди, не веря своим глазам, медленно огляделась по сторонам. Неужели всё? Неужели мы все справились? Хотя нет, не все... Взгляд девушки упал на лежащего Диего. Серые глаза потемнели, тонкие губы дрогнули. Эльфийка опустилась на колени перед мужчиной. И осторожно прикоснулась к сонной артерии на его шее. Зажмурилась, как будто это могло чем-то помочь, как будто боялась увидеть неизбежное... И тут же удивлённо и радостно распахнула глаза. Под пальцами явственно ощущалась пульсация.
- Жив! Он жив! - воскликнула радостно.
Ну конечно, разве мог он просто так взять и умереть? Из-за какого-то там удара? Из-за пары жалких уродов? Ещё было не время умирать. У него же были планы. В том числе и на неё. Разбойница усмехнулась. А потом со всей силы влепила Диего звонкую пощечину.
- Вставай!
Как-либо по-другому приводить людей в чувства Венди не умела. Вдруг сработает?

  Он видел... свет. Свет обволакивал его со всех сторон. Он собирался в загадочные узоры, пронизывал его, начинал концентрироваться в неясные образы, окутанные лучами, бьющими прямо в лицо. Стол, фигура мужчины, возвышающаяся над ним. Он не видел лица, но понимал, кого видит. Перед могучей фигурой лежала книга и молот. Несложно было догадаться, верно?
  - Значит... моё время пришло?
  Диего словно бы и не узнал свой голос, таким далёким и странным он звучал. Фигура пошевелилась, кажется, что осенённый лучами лик улыбнулся. Он склонился над книгой и сделал короткое, быстрое движение пером, словно вычеркнул что-то. Диего непонимающе нахмурился. Тем временем, фигура подняла тяжелый молот, подошла ближе... а затем молниеносным движением врезала тяжелым орудием охотнику по лицу...
  Застонав, он очнулся и удивлённо уставился на лицо эльфийки, склонившейся над ним. Образ из видения померк и как-то сам собой забылся, а вот боль от пощечины осталась вполне реальной. Кое-как сев. Диего ощупал себя, своё лицо и вздохнул спокойно, осознавая, что, кажется, вполне цел. Огляделся вокруг и облегчённо вздохнул:
  - Вы смогли? - Затем перевёл взгляд на эльфийку и поморщился. - Послушай, Венни, не знаю, как у вас, у эльфов, но у нас красавица пробуждает воина ото сна поцелуем, а не пощечинами! Что произошло вообще?

Павшие товарищи оказались ещё живы. И если законник имел все шансы поправиться самостоятельно при покое и самом простом уходе, то Иероним – единственный знакомый с лекарским делом, находился ближе к категории "пока жив". И помочь ему вряд ли кто мог. Разве что среди постояльцев? Подняв кинжал, нормальный а не то, что пришлось использовать как оный, Торос двинулся к связанным людям с целью освободить.

– Лекарь! Есть здесь лекарь?

– АРР! – дварф ещё несколько секунд кромсал огромной сегирой тело хаосопоклонника, после чего, весь забрызганный кровью, опустил оружие. Хоргар подошёл к раненым.
– Нет времени лежать! Ещё одна тварь убежала! Вперёд, за ней! – Но увидев раненого товарища, воитель сплюнул. – Все вы, слабаки, падаете с первой тычки! Дайте сюда! – Рунгнинсон не то чтобы очень хорошо владел навыками хирургии, но без примитивного знания таких навыков на войне долго не проживёшь. Гном оторвал рукав рубашки цирюльника и туго перевязал голову. – ВСЕ, ПОДЪЕМ, ХАОСИТЫ САМИ СЕБЯ НЕ УБЬЮТ! – бурдюк с пахнущим поядрёнее нашатырного спирта алкоголем повисел перед Иеронимом пару секунд, после чего Хоргар, увидев благополучно пришедшего в себя Иеронима, бросился наверх за убежавшим.

Пыхтя, ругаясь и ворча на казалиде, Хоргар громко топоча вбежал по ступеням и поднялся по лестнице наверх, выбивая головой в шлеме захлопнувшуюся за беглецом крышку погребного люка и, с диким оскалом не предвещающим ничего хорошего трусливому культисту, оглядевшись по сторонам, попытался сориентироваться. Он вылез на кухне гостиницы, которая была заставлена низкой кухонной мебелью, как если поваром в «Человеке в капюшоне» был ребенок… или полурослик. Это могло бы несколько насторожить их этим вечером, если бы кто-то из них решил заглянуть сюда.
Выбравшись из подвала и выбежав в главную залу, гном увидел распахнутую настежь входную дверь. К тому времени ливень уже прекратился. Даже небо чудесным образом расчистилось и на звездном небосводе не было ни облачка, а влажный воздух был бодряще свеж. Хоргар выбежал на улицу, шлепая по грязи и лужам, выписывая топором восьмерки и выкрикивая боевые клики, но успел увидеть лишь как темный всадник, поддав в бока лошади, вылетает через приоткрытые ворота, растворяясь в ночи.
Понося его род до двенадцатого колена, гном протопал к открытой створе, захлопнул ее и запер ворота на балку. Пусть ваззаг и ушел, но хотя бы они были теперь в безопасности. Вряд ли зверолюды протрезвеют до завтрашнего дня, выхлебав весь товар Тороса.

Тем временем среди освобожденных бретонцем пленников, распинающихся в благодарностях за спасение из лап мутантов, действительно оказался лекарь, который решительно протолкался вперед. И он был не просто каким-то брадобреем, а бывшим военным хирургом, служившим в провинциальных войсках Нордланда. Мужчина быстро организовал пару человек и еще живого Иеронима как можно осторожнее перенесли наверх в одну из комнат, где хирург заперся с ним, лишь изредка посылая кого-то за горячей водой или выпивкой покрепче.
Святилище быстро опустело. Даже горюющего над телом своей жены трактирщика наконец сумели вывести под руки. Все были слишком измотаны как физически так и морально, чтобы позаботиться о ком-то кроме еще живых.

Живой! Серые глаза радостно распахнулись. Венди усмехнулась, осторожно ощупывая и осматривая голову мужчины на предмет других повреждений:
- Уж не знаю какими чудодейственными свойствами обладают поцелуи человеческих красавиц, но мой способ сработал ничуть не хуже.
Однако ж закончив с осмотром эльфийка смилостивилась и чмокнула воина в пострадавшую щеку, а затем взглянула ему в глаза:
- Я рада, что ты жив. И что это всё закончилось.
Первым делом, выбравшись из подвала, ставшего местом призыва демонов, девушка бросилась в комнату, где они ночевали. Лук, её драгоценный лук... Слава богам, тот был на месте и в порядке. Так же как и все остальные вещи.
Потом уже справилась как там Йероним, которому досталось больше всех. Какие же все-таки они все идиоты. Включая саму Венди. Надо же было попасть в такую банальную ловушку, расслабиться, позволить себя опоить... И чуть не сдохнуть от кучки мутантов и бесполезного демона. Но удача на их стороне. Надо быть осторожнее и не испытывать её лишний раз.
- Что делаем дальше? Попытаемся заснуть? Завтра нас снова ждёт дорога.
Насчет возможности уснуть после всего произошедшего Венди немного сомневалась. Но после такого боя отдых им был необходим.

  - Они просто охуительно чудодейственны... - пробормотал мужчина ей вслед и задумчиво прикоснулся пальцами к щеке. - Ох, если бы голова не раскалывалась на части...
  Осмотрев помещение и трупы на предмет полезных приобретений, Диего выбрался наверх вслед за остальными и проверил своё снаряжение на всякий случай. Вроде как всё было на месте, что, бесспорно, радовало глаз.
  - Надо вытащить трупы наружу, организовать еду... только лучше не жрать то, что нам давали до этого, не уверен из кого или чего они делали своё сраное рагу. Так же следует отправить весточку в ближайший город, чтобы отцы-инквизиторы или охотники на ведьм прибыли и разобрались с ситуацией. А до тех пор предлагаю остаться здесь и восстановить силы. Я так точно второй такой мясорубки не переживу в ближайшие дни. К тому же кто-то должен помочь господину трактирщику справиться с горем и последствиями.
  Он поморщился, потерев затылок и нахлобучил на голову шляпу, глубоко вздыхая и наблюдая за эльфийкой. Улучив момент, когда девушка оказалась в стороне от всех, Диего подошел ближе и взял её за локоть, мягко поворачивая к себе. Ощущение близкой смерти и понимание того, насколько до нелепости хрупкой была их жизнь, сделали мужчину удивительно смелым. Жизнь, в конце концов, была только одна, а жалеть о том, что он сделать не успел, Диего устал. Вся его жизнь состояла из упущенных возможностей.
  - Слушай, Давандрель, - он на пару секунд задумался, придумывая, что сказать, а потом просто пожал плечами. - Ладно, говорить не моя сильная черта.
  И просто поцеловал её, прижимая к себе.

  Нацепивший обратно свои немногочисленные пожитки Торос, расположившийся за одним из столиков размышлял о том, что жизнь порой выкидывает те ещё кренделя. Пусть он и в очередной раз выжил – теперь то потерял вообще всё, став чуть обеспеченнее распоследнего бродяги. Цепляться за прошлую жизнь при таком раскладе – дело неблагодарное. А вот что делать – неясно.
  Ну, точнее в более менее долгой перспективе. Сейчас – отдых. А после, утром, заняться трупами и всем тем, о чём говорил Диего. Мысли снова перескочили к прошедшему бою. И были они настолько печальны, что на миг захотелось отобрать у Хоргара вино, откупорить бутыль-другую и прямо из горла опорожнить в себя. Мешали этому несколько факторов. Во-первых с вином так поступать нехорошо. Во-вторых, оную выпивку спас от поругания дворф, а стало быть – именно ему она и принадлежала. Ну и в третьих, тот был гораздо сильнее и опытнее Тороса, вон сколько чудищ поверг.
  – А у кого ещё учиться?
  Бретонец удивился пришедшему озарению и двинулся у самому боевитому из товарищей.
  – Почтенный, Хоргар, не поднатаскаешь меня в ратном деле? А то стыдно, за то как дрался.

Нет, все таки все выжили. Правда цирюльник под вопросом, но вот Диего, легко отделался.
Таймен помог вытащить трупы на улицу, перед этим их обширнав, забирая себе все мало мальски ценное - маркитант, он в конце концов или кто? Ну и да, им нужно было остаться здесь на пару дней минимум, потому что Гумарехту, если выживет, нужно время на восстановление. Да и нам тоже.
К тому же, это сулит на несколько дней бесплатную еду и ночлег, а это многого стоит.

Со всех сторон его окружала тьма. Здесь и там её пронизывали тусклые огоньки, частички неверного, болезненно-бледного света. Они дрожали, перемещались, менялись местами, норовили убежать куда-то за пределы поля зрения. Оторваться от их хаотического танца было невозможно, но следить за ним было неприятно до тошноты, почти физически больно. В их мельтешении не было ни ритма, ни гармонии, только какая-то сводящая с ума неправильность. И насмешка.

Тьма расступилась. Такое уже бывало раньше, но сейчас Иероним чувствовал, что на этот раз у него хватит сил удержаться на поверхности дольше, чем на несколько мгновений, прежде чем мрак снова сомкнётся над ним. Взору предстали балки потолка, а справа, на границе поля зрения – уголок стола и кусочек как будто бы сидящей за ним человеческой фигуры. Мир каким-то образом несколько потерял в рельефности, зато прибавил в резкости: даже просто смотреть на него было немного больно. А ещё мир сместился куда-то вправо: как Иероним ни скашивал глаза налево, он видел там лишь характерный изгиб собственного носа – и ничего за ним. Но несмотря на это с каждой секундой крепла уверенность в том, что это его родной, настоящий мир, тот самый мир, в котором он когда-то сказал своё первое "Дай!". И запахи были на месте: пахло крепким пойлом, свечным воском, засохшей кровью, немытым телом, аптекарскими травами, мускатом, жжёным сахаром и человеческим беспокойством. И ещё чем-то знакомым, что цирюльник сейчас не в состоянии был опознать с той же готовностью. Что до звуков, то с уверенностью слышался только один, глухой ритмичный стук, отдававшийся болью в висках, источник которого он некоторое время затруднялся определить, прежде чем понял, что это пульсирует его собственная кровь, совершающая свой путь по сосудам.

Вообще чего-чего, а боли было хоть отбавляй. Голова ощущалась как полено, в которое только что с размаху вогнали колун, – хотя и полено с колуном, наверное, не были бы такими тяжёлыми. Остальное тело тоже ныло; впрочем, по сравнению с головной болью, захватившей всё его естество, это воспринималось лишь как слабый, размытый фон, о котором легко забыть. Во рту саднило, нёбо и горло глубоко, вплоть до самой гортани, будто выложили грубым и очень сухим пергаментом.

Иероним сделал вдох, попытался заговорить – хотя бы чтобы убедиться, что он ещё способен услышать собственный голос, – и сразу зашёлся кашлем, от которого колун тут же вытащили и вогнали в щель, разделявшую пополам его голову, с новой силой. Поверхность под ним покачнулась, балки потолка поплыли куда-то в сторону, точно норовя повторить давешний тошнотворный танец бледных огоньков во тьме.

Чьи-то руки приподняли его голову, что-то горячее и ароматное приблизилось к лицу. Удивляясь собственным телодвижениям, сколь бы малы они ни были, Гумпрехт жадно сделал глоток. Куриный бульон. О, он узнаёт его вкус; значит, в мире по-прежнему есть все пять чувств. Правда, во главе всего стоит боль. Ещё несколько глотков спустя ему стало полегче, потолок замер неподвижно, верх и низ заняли свои места, и даже, кажется, на право и лево теперь можно было положиться, пусть и с осторожностью. Миска с бульоном удалилось от его лица, и её место заняло что-то другое, ещё более ароматное. Ага, ипокрас на белом вине. То, что нужно.

Опустив голову обратно на подушку, Иероним поднял левую руку – удивительно было, что он может её чувствовать и она его вполне слушается, хоть и подрагивает, – и аккуратно провёл пальцами по левой стороне лица. Беспорядок в бороде, рубцы, всё ещё болезненно отзывающиеся на прикосновение, и плотная тканевая повязка наискось через глаз. Что ж, теперь понятно, почему мир потерял выпуклость и немного сдвинулся вправо. Тем более это всё ещё тот же самый мир. Ему ещё предстоит полностью осознать свою потерю, но это будет позже.

– Спасибо, – негромко и очень хрипло проскрипел цирюльник, чувствуя, как каждый слог отдаётся в голове новой волной боли, – Сколько я пролежал? И живы ли остальные?

Он увидел, как под потолком сгущаются тени и почувствовал, что совсем скоро, быстрее, чем можно прошептать молитву Сигмару и его Молоту, его вновь накроет мрачное забытьё, оживляемое лишь нечестивым танцем бледных огоньков. Но теперь он знал главное: он жив. И будет жить, назло всем мутантам и демонопоклонникам на свете.

Венди сначала испуганно уставилась на Диего и с силой уперлась кулаками ему в грудь, инстинктивно сопротивляясь. Что, что он творит?! Но буквально через миг тщетной борьбы девушка удивляя саму себя расслабилась. Кулачки разжались в ладони, с поразительной четкостью ощущающие сердцебиение Диего. Эльфийка закрыла глаза и прислушалась к своим ощущениям, отвечая на поцелуй, погружаясь в него. Это было так... Странно... Неожиданно... Приятно...
Несколько секунд, показавшиеся вечностью. Венди чуть отдалилась, но больше не пыталась высвободиться. Посмотрела прямо в голубые глаза:
- И что будет дальше?.. - тихонько шепнула. Её пытливый взгляд скользил по лицу мужчины, изучая, анализируя, запоминая. Так близко... Венди не представляла, что может быть после. И её это пугало. Он и она, человек и эльф, охотник и добыча в прошлом, товарищи по оружию в настоящем, а что в будущем... Можно ли ему довериться? Кто она для него?

  - Что дальше? - Словно эхо повторил он и задумался на мгновение, после чего весело улыбнулся, едва сдержав смех. - Не знаю. А стоит ли думать об этом? Сегодня мы едва выжили, завтра можем умереть. Мы действительно можем думать далеко в будущее? Главное то, что здесь и сейчас.
  Он наклонился, уткнувшись лбом в её лоб и прикрыл глаза, просто сжимая девушку в объятиях. Это было удивительно приятное чувство. Он не думал даже о том, оттолкнёт она его или напротив, однако сейчас, размышляя о вариантах, которые могли произойти в этой сцене, Диего ощущал радость и... облегчение? Да, пожалуй, облегчение. Сейчас это было его островком спокойствия и уверенности в сегодняшнем дне. А может и завтрашнем, как уж повезёт. Давно он не ощущал чего-то столь же приятного и нежного. С его работой было не до любви.
  - Я понимаю, ты ведь эльф, а я человек, - он чуть отстранился и вздохнул. - Но наша с тобой жизнь... такие как мы не умирают своей смертью, милая моя пленница. Вот, я снова поймал тебя в сеть, однажды ты уже убежала, сможешь убежать и еще раз. В этот раз я держу совсем не так крепко, - Диего улыбнулся. - Но какое-то время... у нас есть выражение такое - простое человеческое счастье. Когда не нужно думать о том, что завтра, можно подставить спину, доверять кому-то настолько, чтобы спать спокойно. Просто наслаждаться жизнью. В общем, я не знаю, что будет дальше, но я точно уверен, что сегодня хочу показать тебе, что такое любовь на нашем языке. И завтра. И послезавтра. И сколько захочешь.
  Он на секунду задумался, а потом неожиданно весело рассмеялся:
  - Только не проси невозможного, я ведь всё таки человек.

После той страшной ночи, полной крови, смерти и ужаса прошла неделя. За это время искатели приключений пользовались причитающимся местным героям бесплатным постоем, едой и выпивкой, которую покупали им путники желающие послушать о событиях Ночи Крови, как они ее стали называть.
На следующий день прибыли настоящие дорожные патрульные, которые и перебили страдающих со страшного похмелья зверолюдей, осаждавших гостиницу, громко горлопаня пьяные песни под его стенами. Когда с этой угрозой было покончено, они опросили всех находившихся в гостинице, восстановив те страшные события по минутам и изучили останки на том месте, где были сожжены тела мутантов, сохранявшие признаки явной порчи Хаоса. Особенно их заинтересовала личность сбежавшего культиста. С их слов они составили его портрет для обьявления в розыск. Подвал с святилищем пока заперли на ключ от греха подальше, вызвав жреца Сигмара из Вольгена.
Тот прибыл на третий день их пребывания в «Человеке в Капюшоне» и провел в святилище некий ритуал, который должен был освятить оскверненное место, а после под его руководством это потайное помещение вновь было запечатано. Напольная плита вернулась на свое место, но на этот раз уже навсегда, а ее стыки смазали строительным раствором. Помимо этого на нее капая свечным воском под песнопения сопровождавшего священника послушника, прикрепили печати Чистоты с литаниями, призванными защитить от распространения скверны Хаоса.
Все это время приключенцы ждали когда Иерониму станет лучше и они вместе смогут продолжить путь до Волгена, как и планировали - подумать только! - всего неделю назад, а кажется с той злосчастной грозы прошло полжизни. Загаженную зверолюдами телегу к тому времени починили и отмыли, а в благодарность за свое спасение хозяин гостиницы отдал им одну из своих лошадей и упряжь к ней. Но на Конистаг - за день до отьезда – у цирюльника случился апоплексический удар в следствие чего вроде шедший на поправку Гумпрехт отдал Сигмару душу. Должно быть в следствие полученного в бою сильного удара по голове.
Похоронив товарища недалеко от гостиницы, группа покинула ее в весьма упадническом расположении духа по высохшей и уже успевшей затвердеть дороге, после очередного наглядного напоминания о том насколько была хрупка человеческая жизнь.