[PbtA] Не место для достойных | ходы игроков | Хвост виляет собакой.

Офис, на словах ничего не развивается — никто не вопит "СТОЯТЬ!" вслед и вообще ничего не требует — но ты знаешь, что этим ничего и никогда не заканчивается. Слышишь еле различимый приближающийся шорох. Паста и Тиффози перешли на трусцу и медленно приближаются к тебе.

Тиффози следует рядом с тобой, выравнивая шаг с твоим. Какое-то время вы идете плечом к плечу. Вдруг раздается короткий хлопок, и твоя левая нога, надломившись, выпускает тротуар из-под стопы. Паста, шедший за твоей спиной, подловил тебя на подшаге. Пятка прилетела аккурат по тормозу. Не будь рядом Тиффози, ты полетел бы рожей вперед. Но Тиффози ловит тебя за плечо и ставит ровно.

— Аккуратнее ходи, что ты. И не торопись так.
— Да, под ноги смотри, а то пиздец.

Они по обе стороны от тебя. Паста смотрит на твои руки. Тиффози — на горло. На перекатывающееся адамово яблоко.

— Ты че за мутку против Барта варганишь, Офис? — слово, как обычно, берет Тиффози. — Тебе на раёне нормально не работается что ли? Или он тебя огорчает чем? Если огорчает, че ты нам об этом сначала не сказал, м?

Поздний вечер. Около магазина Матео.

— В общем, мучачо твой боится, что эти ниггеры перейдут на новый этап противостояния, к более убедительным «аргументам», и расхерачат ему магазин. Подсадишь?

Лилит как раз закончила посвящать Дона в детали ночной вылазки. С момента их разговора в квартире она значительно увеличилась в объёме — виной тому было несколько слоёв одежды и зимняя куртка. Как долго придётся сидеть на крыше, Лилит не знала, а потому решила действовать по худшему сценарию. Лечение застуженных придатков — удовольствие дорогое, если в клинике. А если не в клинике... ну в самом деле, к Пехову с таким не пойдёшь ведь.

Забравшись наверх, она протянула спутнику руку.

— Хватайся.

И уселась, скрестив ноги.

— Ну ничего, у нас свои «контраргументы» найдутся, — она протянула итальянцу нож, который захватила с кухни. — Если всё пойдёт совсем плохо, в долгу не останемся.

Весь путь до магазина Матео Дон совершал молча, лишь подсадив Лилит и взобравшись с её помощью на крышу, когда надо было. Взяв нож, он повертел его в руке.

— Да, кухонный. Не очень удобно для ножевого боя, но что есть...
— Ты как, сначала хочешь выступить с вразумляющей речью или сразу карательные меры применять?
— Я думаю, что не стоит сразу с наскока всех лупить. Может, хотя бы предупредить для начала?
— Ты удивительно мягок для смотрящего, — заметила Лилит. — Ещё скажи, предупредительные делать, чтобы они наверняка смылись.

Она покачала головой.

— Этим ушлёпкам надо донести доходчиво, чтобы они раз и навсегда уяснили: свою мазню на этой стене оставлять нельзя. Ты, конечно, можешь попытаться решить проблему диалогом, но для этого придётся спуститься. И моё местоположение не пали, буду тебя прикрывать.
— Вежливость города берёт, синьора, — улыбнулся Дон. — Ты предпочитаешь вначале всадить в них обойму, а потом спрашивать? Какой тогда в этом смысл?
— К счастью, синьорина, — поправила Лилит. — Предпочитаю сначала отрезать пути к отступлению, а уже потом разговоры разговаривать. Или не разговаривать.

Дон подумал, что Грета, видимо, была крайне несчастлива в браке. Об этом благоразумно промолчал.

— Ты, кажется, сторонница играть жёстко, — заметил вслух. — Что предлагаешь? Сразу огонь по конечностям, так что ли? Без предупредительного? Не боишься, что они вызовут копов?
— «Мы шли портить чужое имущество, а какие-то хулиганы нам воспрепятствовали». Отличное объяснение для полиции, — улыбнулась немка. — Они с 69-й, и наверняка за каждым из них не один грешок — такие копов не вызывают, они их как огня боятся. Нет, я не против вашей... беседы. Просто сомневаюсь в их сознательности. И если станет жарко, я буду объяснять по-своему. Семнадцать раз.

Дон пожал плечами.

— У нас есть по сути два выхода. Либо я спускаюсь и пытаюсь утихомирить их словами, либо ты сразу открываешь по ним огонь... но не на поражение, конечно. В таком случае кое-кому из них придётся потратиться на медика.
— И на каком варианте мы останавливаемся, мой фюрер? — шутливо уточнила Грета.

Не в её характере было подчиняться вот так запросто — теперешняя покладистость женщины была продиктована определённой целью. О которой Тони знать было необязательно. Пока что.

— Ладно, — вздохнул Дон. — Пойду-ка я пока что вниз.

Дон слегка морщит нос.

-Старый...фигура речи, ну чё ты придираешься... Я о том, что некоторые кадры всерьёз нашу власть не рассматривают. Типа тех же ниггеров с шестьдесят-какой-то-там улицы. Короче, я всё решил. Мы сделаем это дело...в плане ограбления этих инкассаторов. Нам нужно узнать точный маршрут инкассации. И кто конкретно их сопровождает-сколько точно человек, чем они вооружены, каков их уровень подготовки. Есть ли у них кто на подхвате или нет. Нужно узнать на какой машине они передвигаются, где останавливаются. Нужно знать активность полиции по маршруту следования. А также общая активность-насколько высока вероятность столкнуться с левыми, посторонними людьми.

Дон задумался.

-Звёздочка. Тебе нужно добыть побольше информации. Потом. Нам нужно оружие-его я надеюсь получить от Матео. Нужны чёрные маски и верёвки либо наручники. Нужно продумать план операции, как действуем. Как останавливаем машину, в какой момент. Что делаем с охраной-то ли убиваем их, то ли нейтрализовываем без убийства. Куда уходим после дела, где прячем бабло, как его сбываем. План Б на случай погони полиции или приезда их "группы поддержки". Если убиваем их-то решить, куда деваем трупы, если нейтрализуем...тоже решить, куда их деваем живьём. Ещё нам нужно продумать как легализовать бабло. И продумать, что будем делать на случай полного факапа. Роли я думаю распределить так. Я-организатор. Звёздочка-твоя задача будет добыть инфу. Тиффози-водила. Паста и Старый-силовое взаимодействие. Счетовод-твоя задача будет также продумывание деталей и, при необходимости, помощь на деле. Слушаю предложения, вопросы.

Дон,

— И как это поможет начать рассматривать нас всерьез? — приподнимает брови Старый. — Вопрос-то как бы не снял. Чтобы нас начали воспринимать всерьез на раёне, надо и делать что-то на раёне. А не ехать куда-то за тридевять земель и там крутить хвосты волам. Это ничем не поможет. И никак.
— Деньги-то нужны, — отвечает Стефа. — Мы сейчас в плюс почти не работаем, все впритык на расходы уходит. А без них ничего не сделаешь.
— Если за этими деньгами может Флемминг стоять, то я даже не знаю. — Звездочка не перестает сомневаться с тех самых пор, как ты назвал нужные фамилии.

После этого тебя выслушивают дальше. Короткий мозговой штурм приносит следующее:

• четкого маршрута может и не быть;
• убивать не стоит. Копы за такое шкуры распушат;
• куда девать живьем... Че тут думать? Связать да бросить там же;
• количество и плотность копов в целом можно предугадать, если выйти на сайты PCPD и посмотреть численность штата офицеров. Увиденную цифру разделить на два (по числу смен, так как они работают два через два), потом еще на два (по числу графиков — дневной / ночной), затем на пять (по числу дистриктов) и вычесть примерно пятьсот-шестьсот (спецназовцы, детективы, криминалисты и вся прочая земля, не занятая активным патрулированием и отработкой вызовов). То есть, это все довольно несложно;
• отмыть бабло можно в "Честном Джонни" ("Счетовод, займешься?", "Да, но если через прибыль, то это примерно на полгода работы", "А если не через прибыль?", "Если не через прибыль, то можно организовать платный турнир и эдакого богатого клиента, который на филантропских началах пожертвует нам крупную сумму денег", "У меня такого на примете нет. Дон, а у тебя?").

Вытащил руки из карманов инстинктивно, что бы не ткнуть носом в тротуар, при падении. Но меня подхватили. Спасибо и на этом.
- Да я и не спешу, вроде. Никуда не бегу, это вы торопитесь куда-то, на тот свет, не иначе. А под ноги смотри не смотри, хули толку, когда ты свои кегли мне суешь, - вернул руки в карманы, сгруппировался, приподняв плечи и прижав локти к корпусу, словно замёрз, но на самом деле готовясь получить по ребрам. Перевел взгляд с одного на другого и обратно, голос спокойный, пропало лёгкое раздражение что было по-началу, продолжил разговаривать лениво, флегматично, словно спать хочу, - Чего, бля? Ты сам эту хуйню придумал или тебе кто-то подсказал? Я с Бартом работаю, захер мне Захера за хер хватать?

Офис,

— Да, подсказал, сечешь, — отвечает Тиффози. — Ты по теме давай секи, по теме. То, что ты с Захером работаешь, хотеть его наебать тебе может и не мешать. Ты же у него не в обязаловке, епт. Или в обязаловке?

- По-какой, нахуй, теме? Чо вы мне свою пасту на уши вешаете, - взглянул на Пасту. Раздражение вновь начало расти. Я выдохнул, расслабил плечи и руки, - Понятно что Дон вам приказал. Но кто-то в уши ему нассал. Видимо сам Барт. Но зачем это ему, я вообще не ебу. Его спрашивайте.

Офис,

— Может и нассал, — жмет плечами Тиффози. — Только Барт башли вносит, а ты нет. И если у Барта с тобой терки не разведенные, крайний в этих терках перед смотрящим всегда ты. Ноу оффенс, как у вас говорят.

Нет. Тиффози, возможно, и не лжет. И скорее всего, передает тебе все именно так, как видит сам, и как представил ему Дон. Но тем не менее, нет. Дело не в этом. Дело в том, что Дон уверен, что ты у него когда-то крал, и тебе не доверяет. Любая куча говна на твоем пороге — и Дон однозначно встанет на сторону того, кто эту кучу говна высрал. Ты знаешь это, но вот людям Дона необязательно. Особенно если когда-нибудь ты решишь противостоять ему по-серьезному.

— Пиздец, долго, — вмешивается Паста. — Дай я его просто ебалом по тротуару раскатаю, и пойдем уже.
— Дон же сказал, что не надо.
— Бля.
— Короче, гуталин, — Тиффози вновь поворачивается к тебе. — Это щас в твоих интересах порешать с Бартом, чтобы Барт к смотрящему второй раз не пошел. Пока Дон на счетчик тебя не ставит, но твой косяк карандашом вписал. Не первый косяк, кстати. В общем, Барту мы скажем, что с тобой разрулили. Но если из твоей черной жопы еще хоть один рамс покажется, разговора уже не будет.

Он покровительственно похлопывает тебя по щеке, а затем они с Пастой уходят прочь.

Отмахнулся от унизительного похлопывания по щеке, дождался когда быки ушли, сплюнул и выругался тихо:
- Ебанные макаронники.

Кажется Дон стал забывать кто спас его тощую белую задницу, когда по ней уже водили толстым фараонским дубиналом. Еврейские шекели предпочел значит. Что ж, выводы будут сделаны.
Но дерьмовая жизнь, только что стала ещё дерьмовее. Теперь без хорошего рычага давления на засранца Захера не хер к нему суваться толкать товар, заплатит меньше чем конкистадор индейцу. Не нужно быть гением, что бы понять последовательность: Путин настучал Захеру, а Захер наныл Дону.
- Дерьмо! - пнутая жестяная банка отправилась в полет, такой же недолгий, какой будет моя жизнь, если не смогу вырваться с раена.

Что же теперь делать? По хорошему бы вломить пизды одному ненадежному еврею, а затем пойти выкручивать яица другому ублюдочному жиду, только вот Путин не пальцем деланный, а до Захера так просто не добраться. Да и с людьми Дона потом проблем не избежать. Значит нужно заполучить козырь, который развяжет руки. Что то такое, что вынудит Дона не просто усмирить своих псов, но и натравить на евреев. Но как это сделать и при этом не оказаться в ситуации, когда эти две силы захотят похоронить одного маленького чернокожего паренька?

  - А как иначе то. Забились же и вот я здесь, аки вестник Асклепия, готовый утешать, наставлять и исцелять недобитков. - Медик ответил на приветствие Эрика, одновременно с этим крутя башкой на очень много градусов, пытаясь хотя бы редкими мазками ухватить то самое чувство, заставляющее людей зарабатывать на жизнь избиением себе подобных несчастных индивидуумов. Все эти плакаты с круглыми суммами, сам антураж, пропитанный поровну потом, адреналином и азартом были довольно любопытными...однако не более. Может кого-то они и возбуждали до неконтролируемого слюноотделения и расстёгивания кошелька, однако сам лепила лишь вспомнил пару случаев из своей не самой спокойной жизни. Ему вполне нравилось зарабатывать головой, а не получать в неё. Хотя, вспомнив утреннее зеркало...

  - Ставки? Хм. Я конечно не азартный, но в таком месте грех не потратить денежки с неизвестным шансом на успех. Не подскажешь, на кого ставить? Шутка, шутка! Честность наше всё.

  Если честно, медик от кабинета многого не ждал. Ну а что может быть в качалке, занимающейся подпольными боями? Аппарат КТ или рентген с набором контрастов? Но все таки он приятно удивился. Все таки Эрик не был таким дуболомом, каким казался и подумал о том, что ему нужно будет в топку закинуть. Тем более после целого дня на ногах это было весьма кстати.

  - Вода - это хорошо. Даже лучше, чем хорошо. А про свет понял, не дурак, дурак бы не понял. Хотя, если интересно знать моё мнение, куча тачек в нерабочее время перед качалкой херят всю вашу конспирацию. А, ещё одно. После всего...этого - Андрей неопределённо повёл рукой в воздухе, подразумевая текущую ночь - можешь подсказать, как лучше в ваше заведение получить абонемент или что-то подобное. Начал запускать себя, но чёт подумал, что ну это нахуй, надо бы поправить форму.

— За тачки не доебываются. Стоят и стоят, ну че теперь? Без ордера никто не войдет. А абонемент... Приходи днем, вот. Сейчас смена уже закрыта, я тебе ничего не продам. Но вообще цифры такие — тридцать девять баксов в месяц. Или есть акция, вот недавно запустил — тыщу четыреста платишь за три года вперед, и если все три года ходишь, с четвертого года всего пять баксов в месяц.

* * *





* * *

Комми, Кореянка.

— Хэй-хэй-хэй! — слышите вы Эрика. Взглянув на октагон, вы видите, как он прогибает под себя ограду и выходит на самую его середину. — Эн-Би, гаси-ка музыку и тащи сюда письмо и статистику.
— Ща будет.

Музыку кто-то приглушает до того, как Эн-Би успевает подойти к стереосистеме. Тот скрывается в подсобке и снова появляется перед вашими глазами спустя короткое время. Полминуты или даже меньше. В руках пара мультифор. Внутри бумага. Все свежее, это видно даже издали — не мятое, не потертое, не заляпанное жиром из кухни всякой ширпотребной. Хранимое бережно и с толком. Эн-Би передает листы Эрику, и тот быстро находит нужный.

— Итак, в прошлый раз, как все вы помните, мы собрали шестнадцать тысяч долларов! Эти деньги ушли Гарри Форману, электрику Департамента по Надзору за нашими улицами. Мистер Гарри Форман пострадал, устраняя аварию на оборванных ЛЭПах в Винтергроу-Вэлли. Его ударило дугой, и выжил он лишь каким-то чудом. Страховка не смогла погасить и лечение, и весь реабилитационный период, и "Road To The Dream" не остался в стороне от беды. Вот что пишет нам мистер Форман. — Эрик опускает глаза к письму.

Дорогой персонал "Road To The Dream".

У меня нет слов, чтобы выразить тебе мою признательность. Вы пришли мне на помощь именно в тот день, когда уповать было решительно не на кого. Спасибо вам огромное, и храни вас Бог. Я рад служить городу, зная, что в нем проживают настолько чуткие и отзывчивые, неравнодушные к чужой беде люди. На настоящий момент я нахожусь на неоплачиваемом больничном. И только ваши деньги позволяют мне оплачивать жилье, еду и бензин. От лица Департамента хочу сказать, что отныне вы всегда можете на нас положиться. Я горд делить нашу родину с такими, как вы.

Боже, храни Америку!

Искренне Ваш,
Гарри Форман.

Конец письма тонет в одобрительным гуле. Эрик встречает его без заносчивости и чванства. Спокойной улыбкой. И лишь меняет лист в руках один на другой.

— Итак! На что же сегодня пойдут ваши ставки? Внимание! — продолжает он, когда этаж вновь стихает. Выдержав паузу, Эрик начинает читать: — На настоящий момент на территории Соединенных Штатов Америки проживают свыше ста пятидесяти тысяч бездомных ветеранов! Их число растет год от года. Около семиста тысяч ветеранов ежедневно рискуют оказаться на улицах. Более шестидесяти процентов из них отдали службе в Вооруженных Силах три года и более. Двадцать три процента браков ветеранов неизбежно распадается, и это число также растет. Около ста тридцати тысячам ветеранов диагностированы опасные расстройства психики. Среди которых ПТСР ("Че это за хуйня такая, Эн-Би?", "Да контузия, ну ты че?", "А-а-а, бля"), тревожное расстройство личности и ПРЛ ("А ПРЛ че такое?", "Паранойя", "Ты не мог все эти сокращения повыкидывать нахер?", "Ну извиняй"). Ветераны отдавали свои жизни, служа делу Свободы и Демократии, и искренне не понимают, за что их родина так с ними обошлась. Они...

Эрик пробегает глазами по следующим строчкам. А затем со словами "Ну тут уже хуйня пафосная какая-то идет" отдает обе мультифоры Эн-Би.

— Бля, ребят, — он протирает глаза и глубоко вдыхает. — Я, конечно, слов нормальных вряд ли ща скажу. Не умею. Но ебать, это ж деды наши и отцы. У меня дед во Вьетнаме был. Ну-ка ща поднимите руки, у кого в семье хоть кто-то воевал? Вьетнам, Гренада, Ирак, Афган, вот эта хуйня вся, ну?

Вы отмечаете, что поднимается немало рук.

— Они там воюют и погибают, а мы тут сидим ровно и вола ебем. Потом они возвращаются и че видят? Ни дома, ни лекарств, ни денег. Кругом одни нарки, барыги, шлюхи и бомжи. И они, наши солдаты, скатываются в это же говно. Кто-то спивается, кто-то торчит, кто-то мозги себе из ствола выносит. А потому что нет у них тут жизни нахуй! Им ничо не дадут, и руку помощи никто не протянет.

Он берет передышку.

— В общем, это надо решать. Сегодняшние ставки пойдут в фонд помощи "Вернись домой живым, останься дома целым". Он занят делами ветеранов. Там все чисто и на мази, есть лицензия от Администрации по Льготам Ветеранов при Министерстве. Кто хочет, может потом подойти ко мне посмотреть.

Одобрительный гул вновь заполоняет залу.

— Стукачи, если вы тут есть, сука. Знайте, кому подсираете, сдавая легавым наши развлекухи. Дедам вы своим подсираете! Дедам, отцам и братьям, поняли? А теперь начнем тусовку! ЭН-БИ, ВРУБАЙ МУЗОН!

* * *

Проходят первые бои. Товарищеские, разминочные. Нехитрые раскидки, маневры. Все несерьезно. Пацаны и мужики играют; играют, разминаются и разогреваются. Вы отмечаете, что соответствий весовых категорий нет вообще никаких. Допинг-контроля тоже. Просто выходят два человека и начинают месиво вполсилы под шум толпы. Вы редко дрались и мало понимаете, а потому интересного для вас мало.

А затем начинаются серьезные дела.

— Итак, первые участники! Видавший виды ветеран и новичок! Но не самый простой новичок, а новичок способный, подающий надежды! Дайрон Менлоу и Ким Ки Чжун!

В одном углу крепкий и коренастый негр. Очень широкий — навскидку, пожалуй, раза полтора шире в плечах, чем в высоту роста. Взгляд бычий, коротко стриженая голова даже не лоснится от пота — разминочные ничуть его не утомили. Сунув каппу в зубы, он распрыгивается на месте и наносит по воздуху несколько ударов. В другом углу самый огромный азиат, которого только можно представить. Нарочито неторопливый, спокойный и даже какой-то степенный что ли? Молодой. По глазам видно, что прямо совсем недавно со школьной скамьей расстался. Но вроде опытный. Или кажется таким.

Комми, тебе что-то подсказывает чутье. И все бабло, взятое с собой, ты ставишь на этого азиата. А ну чем черт не шутит? Даже если проиграешь, можно будет с заработанного отдать. Бойцы сходятся и пожимают друг другу руки.

— Ставки?.. Ставки?.. Ставки?.. Ставки сделаны и больше не принимаются! По шарам не бить, челюсти не рвать, глаза не давить! Травма — брейк, три хлопка — брейк! Кто после брейка продолжает махач, получает пизды и дисквал! Все поняли?

Кивки.

— Все, порвите друг друга! БОЙ!!!

Начинается жара. Первый размен. Боковой Менлоу и двойка Ки Чжуна. Ничего. Второй размен. Прямой Ки Чжуна, Менлоу разрывает подшагом назад. Ничего. Третий размен. Ки Чжун идет в наступление, пытаясь зажать Менлоу в угол. Менлоу резко сокращает и начинает отрабатывать по низу. Ки Чжун пытается разорвать, но Менлоу уже остановить — он ломит вперед, как танк, и Ки Чжун четко срабатывает в голову. Прямой тычок в мясо. Голова Менлоу отшатывается назад, и тот спешит разорвать.

Размен. Менлоу пропускает еще в голову. Ки Чжун — двушку в торс.
Размен. Менлоу пропускает лоу по бедру и чуть не надламывается, еле сохраняя равновесие. Ки Чжун ловит скользящий в челюсть, но остается в сознании.
Размен. Размен. Еще размен. Кровоподтеки. Ссадины. Набухающая кожа.

Размен. Ки Чжун срывается по низу и проходит Менлоу в ноги, сбивая его на мат октагона. Зрители ревут. Бой переходит в ожесточенный горизонтальный клинч. Оказавшись снизу, Менлоу пытается взять ногу Ки Чжуна на излом, но тот работает на опережение, отрабатывая по торсу. Менлоу слабнет. Вывернувшись из захвата ногами, Ки Чжун за мгновение — буквально за мгновение, неуловимо для глаза — рывком выходит на рычаг локтя.

И придавив шею коленным сгибом, принимается тянуть руку на болевой.

Когда такое обычно видишь по телику и в сети, это все очень быстро заканчивается сдачей. Спортсмен, попавший в рычаг локтя, какое-то время сопротивляется, а затем раздаются хлопки по мату или бедру. Остаться с травмой для него опаснее, чем потерпеть поражение. Но здесь не телик. Не большой спорт и не крутые лиги. Менлоу потеет. Менлоу скалится. Менлоу воет. Но отступать отказывается в упор и наотрез.

— Сдавайся, мудло! — еле взяв дыхание, орет Ки Чжун. — Сломаю же щас!
— Пошел нахуй, желтый!

Оскалившись еще свирепее, Ки Чжун от всей души рвет рычаг локтя на себя. И хотя толпа уже по-настоящему ревет, этот рев точечно прорезает хруст вывихнутого сустава.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!
— Брейк, брейк!
— А-а-а-а-а-а!
— Ки Чжун победил! Коновала сюда! Где коновал?!
— А-а-а... М-м-м-м-м-м-м... А-а-а-а-а-а!!!

  После речи Эрика внутреннее отношение к нему у медика поднялось на пару пунктов. Если честно - любил он людей идейных и воодушевлённых своей идеей, отдающих свои силы и возможности для воплощения своих стремлений. Чего в этом было больше, белой зависти к тем, кто нашёл себя в этом мире, или осознания просирания собственного потенциала Андрей не мог сам себе сказать даже при всём желании. Поэтому подобные самоуничижительные мысли обычно глушились порцией местной дрянной водки...хотя после сербской она была ещё ничего.

  Выбор между нигером и корейцем был очевиден. Первый ему неосознанно напоминал собой Джамбу (да, медик понимал, что подобный расизм самого дерьмового пошиба - это плохо, но ему было пофиг), а второй..по крайней мере этот отъевшийся бройлер был интересен своей конституцией тела. Так что с мыслью "Не жил кучеряво - нехрен и начинать" лепила поставил довольно солидную сумму на отпрыска земли корейской американского разлива.

  Сам бой был довольно интересен. Как и любой носитель МПХ, Андрей начал болеть за свою скаковую лошадку, должную принести ему солидный барыш, выраженный в мёртвых вечнозелёных президентах. И парень его не подвёл! Да так, что медик лишь хмыкнул, сбрасывая стадное чувство единения с толпой, дабы начать выполнять то, за что ему заплатят.

  - Дайте дорогу, ёб вашу мать, медику. Эй, кто тут поздоровее, держите этого недобитого атлета, чтоб не дёргался. - Тут был важен принцип. Чёткие указания, которым проще последовать всегда лучше нерешительной заминки, когда никто не рискует принять на себя ответственность стать первым добровольцем. - И рот ему чем-нибудь заткните пока, чтобы не скулил.

  Пока добровольные помощники сжимали яйца в кулаках и готовили пациента, Пехов быстренько подготовил необходимый инвентарь, выразившийся в наполнении пятикубового шприца новокаином. Быстрое обкалывание места поражения иглой, пять минут до потери чувствительности, липовая деревяшка в зубы пострадавшему, дабы не искрошил зубы - и можно начинать. Так-то нежелательно ставить такой блок для передачи нервных импульсов, чтобы не захерить всю манипуляцию, однако Комми решил положиться на свой опыт.

  -Ну чё, готовы? - Дождавшись кивков, медик лишь хмыкнул. - Как говорят в России - Поехали, ёпта. - с этими словами Андрей дёрнул руку на себя, убедился в наличии тошнотворного хруста и принялся работать дальше, контролируя движение кости своими пальцами.

Комми, в дальнейшем все пошло в целом спокойно. Настолько спокойно, насколько может быть спокойна работа травматолога в подпольном бойцовском клубе. Бои останавливались, как ты уже услышал перед первым боем, только увечья или сдачи. А так как на кону стояли немалые бабки, сдавались тут редко. И люди попадались тебе как минимум сильно измочаленными. Выбитые пальцы, пробитые носы, ссадины, кровоподтеки — ты латал всех. И так как некоторые готовились к боям и по второму, и по третьему разу, нельзя было давать очереди задерживаться. Приходилось шевелить поршнями. И быстро.

В одну из передышек, когда ты прервался на глоток воды, к тебе за помощью заглянуло пара пацанов. Один держал другого под плечо. Внешних увечий у них не было, но... Но понять, в чем именно дело, тебе труда не составило. Этот второй еле держал голову, реагировал явно медленнее, чем должен был и с трудом стоял на ногах. Проверив ЧСС и биомаркеры, ты пришел к однозначном выводу.

Парень под барбитурой.

  - Ах ты ж ёбанный ты нахуй! - не сдержался медик, после чего смачно выругался. Ну вот не был он готов к подобному дерьму, не был! Это в забегаловке Гарика нужно всегда в кармане держать абсорбенты и прочие полезные штуки вплоть до клизмы, а уж в этой-то качалке он совсем не ожидал встретить укурышей. Мммать. А ведь он уже мысленно пересчитывал деньги в кармане. - Сидите пока.

  Принявшись копаться в своей сумке, лепила лихорадочно вспоминал, взял ли он с собой хоть-что то. Глюкозы и гидрокарбоната у него с собой точно нет, но может завалялся там какой нибудь аналог...Да! Найденная пачка активированного угля была распечатана, а пациент был на взгляд определён как не слишком жирный. А если и переборщить, то вреда не будет, лишь посрёт подольше. Быстро скормив наркоше пачку чёрных таблеток, Андрей перевёл взгляд на его дружка.

  - Ему сейчас надо отлежаться, а потом просраться. И лежать он будет явно не здесь, так что съебали отсюда поживее. И без вас дел по горло, так что освобождаем помещение. Эрику, если спрашивать про вас не будет, я не скажу. Ну а если спросит... - Речь Пехова прервал мат за стенкой и глухой удар в дверь, от которого та стала открываться. - В очередь, сукины дети, в очередь!

Комми, встреча медленно, но верно приближается к концу. Ты работаешь как и прежде, с очередью в пару человек, но по мере увеличения числа битых растет она все медленнее и медленнее. Наступает момент, когда больше никого не остается. Ты утираешь пот и снимаешь резиновые перчатки. Духота стоит неимоверная — ты обращаешь на это внимание только сейчас, когда сотрудники спортзала начинают потихоньку распускать людей. Время от времени свежий ветер из открываемой двери этажа касается твоей шеи; и для тебя эти касания что глотки ключевой воды после перехода по жаре. Воды ледяной. Прозрачной и чистой.

Уходят маленькими группками. По одному-трое, не привлекая лишнего внимания со стороны раёна. Закрывает работу касса, и в подсобке, уже освобожденной тобой, начинают подводят итоги. Ты ждешь расчета. Все идет своим чередом. К тебе подсаживается Эрик и без экивоков заявляет тебе, дескать, че-т медленно! И не стоит ли тебе брать кого на помощь? Ты, как и решил заранее, рассказываешь ему о торчках. И тот, не будь дураком, тут же завинчивает клапан. От претенциозного тона не остается и следа.

Выясняешь, что да. Что это ты все правильно сделал. И что ему, Эрику, только проблем с нарками и не хватает сейчас. Бонуса за инициативу, впрочем, никакого не сулит.

Проходишь в подсобку. На столике, где еще недавно ты под светом лампы прижигал чьи-то кровоподтеки, сейчас котлеты валюты. Грязное бабло в обоих смыслах слова. Потертые, потрепанные, истасканные купюры в тугих скрутках — только купюры, ставки не принимаются по банковским переводам. Когда на один счет поступает слишком много средств из разных источников, это рожает вопросы со стороны налоговой. Вопросы не нужны.

За столом сидят кассир и тот парень со статистикой, которого Эрик называл Эн-Би. "Найджел," — жмет руку он тебе. А затем в подсобку заходят и остальные сотрудники Эрика.

Эн-Би подставляет к краю стола картонную коробку из-под эспандеров-лент и сгребает туда навскидку четверть лежащих на столе котлет. "Это в фонд," — говорит он, и Эрик кивает. Далее Эн-Би раздает котлеты уже вам. Все сотрудники получают по одной, ты — две. Пересчитав валюту, ты вновь бросаешь взгляд на стол и отмечаешь, что бабла на нем по-прежнему много. Очень много. Похоже, на пожертвования идет действительно лишь двадцать-двадцать пять процентов навара, а все остальное и зарабатывают спортсмены честной судьбы.

Зачем они вообще это делают — кому-то что-то жертвуют? Ты задумываешься над этим, и... Тебе не нужно много времени, чтобы понять — здесь слишком широкое поле для догадок. Возможно, Эрик действительно альтруистичный человек и испытывает необходимость кому-то помогать. Там, в октагоне, он казался искренним. Но это идеалистический подход. А что может сказать материалистический? Во-первых, волонтерские движения делают залу рекламу и здоровую репутацию. Все-таки бойцовский клуб — не основной бизнес, основной — это именно тренажерка. А к ней можно привлечь внимание и таким путем. Если посмотреть абстрактно, то бойцовский клуб и тренажерка — эдакая взаимозависимая, замкнутая сама на себе система. Белый бизнес отмывает бабло с черного, черный делает положительную репутацию белому.



Но ты, пытливый доктор, наверняка спросишь — а что же со стукачами и сливщиками? Здесь калечат людей, и риск остается риском. И, разумеется, окажешься прав. Однако и здесь филантропия играет скорее на руку, чем нет. Потому что людям приятнее терять и проигрывать деньги, когда известно, что они хотя бы частично пойдут на благое дело. И это вроде как должно подталкивать их держать язык за зубами. Инициатива-то не самая плохая. Но разумеется, это даже косвенной гарантией не назвать. Такая "гарантия" не страхует от точечного попадания в систему какого-нибудь легавского уха, который вышлет всех на нары.

У меня будет к тебе вопрос, Комми.

Ты сам как к этому относишься? С твоей точки зрения, это все — действительно хорошая инициатива, и пусть пацаны зарабатывают, если они хотя бы пытаются делать правильные вещи? Может, тебе принципиально на это положить, и ты здесь просто за деньгами? Или у тебя какой-то иной взгляд на вещи?

Дон, Лилит, добравшись до переулка и нужного места, вы понимаете — не видать ни зги. Переулок, и в дневное время не особо освещенный со стороны улицы, сейчас налился темным, будто кто-то опрокинул в него чернильницу. Плаза спит, в ней не горят окон. В гаражах окон нет в принципе. А огни улиц выхватывают лишь клочок земли на входе. Чернó‎. Чернó‎ и мёртво. Вы слышите, как на улице — всего в нескольких метрах, через плазу — шумит осенний ветер, но здесь воздух недвижим. Недвижим, холоден и тягуч. Какое-то время вы тратите на то, чтобы забраться на гаражи — получается или слишком шумно, или слишком бросаясь в глаза. В жилом блоке Спрингвуд Норт где-то на верхних этажах загорается свет, чей-то силуэт мелькает в окне. По вашу душу? Свет вскоре гаснет. Нет. Вроде нет. Но надо все равно потише.

Дон, со стороны Спрингвуд Стрит ты видишь человека. Молодой, фигура мужская. Коричневая толстовка, широкие рэперские штаны, в которых он поместился бы, даже будь в два раза толще, и капюшон на глазах. Лицо скрыто. Или ты думаешь, что скрыто, потому что не можешь разглядеть. Так или иначе, он тоже тебя замечает. Или замечает не конкретно тебя, Дона, а просто чьи-то очертания — какого-то мужчины — и уже достаточно настораживается. Ведь не мог же он, то есть ты, оказаться здесь случайно? Не мог. Если бы только этот тип знал, насколько прав в своих догадках.

Ты отмечаешь, что он медлит. Медлит ощутимо. Но затем все-таки поворачивается к улице, кому-то кивает и вступает по переулку тебе навстречу.

Вслед за ним заходят еще пятеро. Все они, оставляя свет улицы, как и ты превращаются в черные тени.

— Трафарет разворачивай.
— А это че за хер? Копов не вызовет?
— Да похер, делов на полминуты. Тупо наложил и закрасил. Они и приехать не успеют.

Лилит, твой навостренный слух выхватывает голоса. Много и разных.

Чёрт. Не проулок, а негритянская задница. Ну да ладно, бывало и хуже. Здесь хотя бы удобная позиция для стрельбы и нет помех в виде толпы. Если, конечно, Дону не вздумается маячить на мушке.

Ждать пришлось недолго, вскоре послышались шаги, а затем и голоса. Ну ты прямо Нострадамус, Лилит, — всё, как предсказывала. Не заняться ли тебе гаданием на досуге? Полезный для монетизации навык. Ну а что, стопроцентное попадание ведь: кучка нигеров, развязные манеры, самоуверенность, которая прямо пропорциональна количеству членов шайки — всё как по нотам. Что?.. Они только что назвали Тони хером, мне не послышалось? Вот это вы зря, ребята.

Взяв одного на прицел — предпочитаю превентивные меры — я замерла. Ноль реакции. Какого хера ты медлишь, Кардано?! Разве только... Их больше, чем три. Да, похоже, существенно больше. И если они вооружены — а эти свиньи не могут не быть — то смотрящего возьмут в оборот, и ситуация может стать ещё хреновей. Например, его порежут. Например, насмерть. Только итальянских мафиози с горящей в глазах вендеттой мне на хвосте не хватало.

Жизнь одного смотрящего определённо весомей жизни обитателя 69-й. Ну что ж, сами напросились. Недолго думая, я спустила крючок. Так и подмывало после выстрела выдать какую-нибудь пафосно-напутственную речь, но я сдержалась. Оставим чтение морали за Доном.

Лилит, ничего не видать. Сводишь прицельную линию почти на ощупь. Приоткрываешь рот. Кладешь палец на спуск и привычно чуть продавливаешь его вхолостую. Затвор взведен. Подпускаешь ближе. Да, темно. Да, видно мало. Но тут расстояние тоже далеко не предельное, да и деться целям из переулка некуда.

Выстрел-выстрел. Выстрел. Хлопки, всполохи света, рывки отдачи в кисть. Почти физически чувствуешь нутром, как пули рвут выбранному тобой хоуми грудак. Как последняя разбивает гортань, ломая хрупкую кость. Четко. Как на стрельбище. Руки хоуми опадают вдоль туловища, как оборванные плети. Сделав подшаг назад — непроизвольный, от нанесенного выстрелом удара — он мешком валится навзничь.

— БЛЯ!
— Пиздец!
— БЕЖИМ НАХУЙ!

Оставшееся хулиганье бросается прочь, вверх по переулку. В жилых блоках Спрингвуд Норт загораются десятки окон. Маячат силуэты. Начинает истошно визжать какая-то женщина — за годы твоей работы киллером ты могла поклясться, что после стрельбы какая-нибудь женщина всегда поднимет крик. Даже если эта стрельба будет открыта посреди голой пустыни или в глухом лесу. Но ты думаешь не об этом.

Ты думаешь о том, успеешь ли собрать гильзы в такой-то тьме, или лучше бы уже рвать когти.

Я поморщилась. Что за мерзкий визг. Вечно эти бабы включают сирену.

— Порядок.

С благостным чувством хорошо выполненного задания я спрыгнула с крыши гаража. Даже в таких отвратных условиях меткость мне не изменила, и мой внутренний снайпер ликовал. Что ни говори, а самолюбию его это льстило приятно.

Включив наудачу фонарик на телефоне, я окинула взглядом переулок. Пространство довольно закрытое — вдруг стреляные гильзы улетели недалеко и их удастся собрать?

— Ну что, скрываемся в тенях, пока эта вопящая дура не вызвала копов?

Дон, Лилит, больше здесь делать нечего. Задерживаться не просто опрометчиво — задерживаться опасно. Лилит, ты быстро принимаешь нужное решение. Выбегать тем же путем, что выбежали и вандалы, опасно. Вандалы ведь возможные свидетели, а тебя от них пока что защищает мрак переулка. На север или на юг? Не на юг. Дорога на Оук Стрит пролегает под окнам блоков Спрингвуд Норт, и тебя кто-нибудь срисует. Кроме того, выйдешь ты прямиком к "Семи Ветрам". "Семь Ветров" открыты до утра, и заслышавшие выстрелы уже наверняка высыпали на улицу. Нет. Лучше на север. На Сансет из заведений только "Речной змей", но и он, и все остальное по обе стороны улицы уже давно закрыто.

Вдали завывает сирена. Откуда-то с отшиба раёна. Не со стороны реки.

Ты спрыгиваешь с гаража, и на долю секунды у тебя, ныряющей ногами в самую черноту, захватывает дух. Что, если там торчащая арматура? Битый кирпич? Еще невесть что? Но все эти мысли обрываются столь же легко, как и зарождаются. Подошва кед мягко пружинит, и ты с высокого старта молнией уносишься по направлению к Сансет Стрит. Дон, какое-то время медливший у тела, отправляется вслед за тобой. И довольно скоро обгоняет.

Вы на улице. Возможно, есть шанс скрыться у Чака? Он живет у себя же в баре. Также можно попытаться скрыться в блоках Сансет у ВиВи. Или и вовсе попытаться предпринять что-то еще. Но предпринимать лучше быстро. Как только первый экипаж копов увидит тело, то диспетчер пошлет сюда еще и еще экипажей. Убийство — это не шутка. Раён стянет кольцо облавы, и лучше бы быть на чьей-нибудь частной собственности в этот момент. Там, куда копы не сунутся без ордера.