В интересах революции | ходы игроков | Лето

Ночь, Таврический, зала, граммофон.
Кто знает, как может изменить судьбу России разговор двух людей?

- Ах, значит это вы надоумили Чхеидзе прислать мне ту проклятую телеграмму? - князь тяжело опустился в кресло и устало взглянул на Анисимова. Вид у министра-председателя был совершенно несчастный.

- Неужели вы не осознаете, что сделаете только хуже? Даже если вы готовы хоть немедленно отдать немцам всю Россию до Урала! - с искренним непониманием Львов взглянул на большевика, - Что потом? Прикажете всю власть передать самоуправляющимся анархическим коммунам? Толпа ведь никогда довольна не будет... Наоборот, почувствует слабость и только потребует больше!

Георгий Евгеньевич откинулся на спинку кресло и вздохнул страдальчески.

- Или, простите, вы того и добиваетесь? - спросил он с обидой в голосе.

- Да, это был я, - легко согласился Анисимов, не видя смысла скрывать очевидное. - Но, позвольте, господин министр, разве у нас есть выбор? Невозможно править только кнутом - или вы хотите кончить как Николай? - надобно и, хоть изредка, давать народу желаемого. И разве конец войне не лучший пряник, что мы сейчас можем дать? Народ просит вас об этом с Февраля - несправедливо было столь долго испытывать его терпение и ожидать, что он останется покорным.

Анисимов перевёл дух и отхлебнул воды - голос был уже содран тогда, на площади, в безуспешных попытках убедить толпу разойтись, поэтому разговор давался уже не молодому меньшевику с трудом.

- Да и посудите сами - какие выгоды несёт нам эта война? Сейчас от неё одни убытки, на фабриках и в полях уже давно сказывается недостаток рабочих рук, а конца ей не видно. Будь Россия сильна - безусловно, мы должны были бы продолжать войну. Но сейчас, когда разруха и в стране и в головах людей, это смерти подобно! Пусть не прямо сейчас, но в ближайшие дни, - вы же знаете, какова реальная обстановка в армии, - пока немец не отбросил нас обратно, а то и далее, мир должен быть заключён.

Он вновь сделал паузу, чтобы перевести дух, и, чуть погодя, продолжил.

- Но в чём-то вы правы, господин министр. Когда мы, с Петросоветом, обсуждали эту телеграмму, мы думали, что у нас есть ещё хоть немного времени до взрыва. Сейчас это действительно воспримут как признак слабости. - Анисимович тяжело вздохнул, помолчал, и, наконец, спросил. - Что вы намереваетесь делать дальше? Конечно, вам может казаться соблазнительным вариант разогнать мятежников силой, но, я уверен, что вы, как опытный политик, прекрасно понимаете, что это путь в никуда. Убедить толпу разойтись практически невозможно - во всяком случае Петросовет для неё уже не авторитетен. По правде говоря, у меня нет идей, как нам выйти из этого положения, Георгий Евгеньевич. - и он беспомощно взглянул на Львова, будто школьник, невыучивший урока.

- Я намереваюсь потребовать от ВЦИКа объявления военного положения в Петрограде. - подняв глаза на Анисимова проговорил министр, - Или объявить его сам. А потом собрать все силы, что есть, и попытаться так или иначе рассеять толпу. Или хотя бы держаться до тех пор, пока толпа не разойдется сама. Или пока не подойдут верные части. Иначе, простите, столицей государства Российского овладеет один полк каких-то анархистов-пулеметчиков...

Князь поднялся и прошествовал к двойным дверям залы, положил ладони на резные ручки.

- Вы, я полагаю, будете против... - Львов сокрушенно покачал головой, - И мне наверное вас не переубедить...

Князь широко распахнул двери и громко позвал кого-то. Прошла секунда-две и на пороге возникла пара молодцов в юнкерской форме и офицер в летах. Все трое держали в руках винтовки, все трое смотрели выжидающе на умирающего, кажется, от стыда за собственный поступок носителя верховной власти в России.

- Если угодно, - он обернулся к большевику, - можете считать себя арестованным по подозрению в государственной измене.

- Я бы сказал, что вы допускает ошибку, князь, заключая меня под стражу, ибо я и помыслить не мог, чтобы выступить за свержение законного правительства, но вы ведь всё равно не поверите моим заверения, не так ли? Так что, не буду затягивать этот балаган.

Анисимов повернулся к новоявленному конвою, поднимая руки.

- Ведите, господа. Я подчиняюсь воле Временного правительства.

И, когда юнкера уже взяли его под руки, бросил пару слов Львову.

- Разогнать толпу можно и нужно, но что вы будете делать потом? На штыках жёстко сидеть, рано или поздно придётся дать народу желаемое. Подумайте, князь.