[D&D 5] Герои плаща и кинжала | ходы игроков | 1. Гнев человеческий

Рано или поздно в карьере любого искателя приключений или наёмника случает необходимость столкнуться в бою с нежитью, уж больно много в Королевствах развелось некромантов и тёмных жрецов, что искали могущества за гранью жизни и смерти. В прошлые эпохи вовсе незазорным считалось для способного волшебника использование немертвых слуг для охраны собственного жилища или ценного имущества. Оравер за свою жизнь не в первый раз бился с ожившими мертвяками, но таких как сегодня прежде не встречал. Внешне походили они на недавно поднятых из могил зомби, нежить самую простую и распространённую. Вот только демонстрировали эти зомби рудиментарную способность говорить, двигались куда ловчее и быстрее, так что не сразу удалось в них распознать покойников, да и куда крепче оказались, чем все, с кем до сих пор драться приходилось. Мей навешала противнику мощных ударов, удивившись тому, как плоть мертвеца затвердела, не всякий тяжёлый доспех так защитить способен. Впрочем, знание тайных техник позволило наносить урон даже такому необычному врагу. Оравер подключился следом, бил и кромсал мертвяка своим топором, дивясь тому, как сложно оружие выдирать из свежей раны. При всей своей необычной для зомби прыти мертвяк даже не пытался защищаться от ударов, пёр напролом, словно повинуясь чьей-то злой воле. Не без труда, но всё же каратурка и дворф первого напиравшего сразили, и тело его теперь уже совершенно безжизненно растянулось на лестнице.

Под пение Эвелины, что защищала своих товарищей от враждебной магии, к бою подключилась Вейгела. Короткая молитва была произнесена как раз вовремя, когда в проходе уже места свободного не стало от заполонивших его оживших мертвецов. И в этот момент воля богини обратила почти всё это полчище в паническое бегство. Враги толкались и спотыкались, падали и кубарем катились по ступенькам, увлекая за собой напиравших следом товарищей. Через пару секунд лестница почти опустела, снизу слышна была ругань Хилла, вновь не удостоившего наёмников речей на понятном им языке. Однако же не все вражеское воинство было изгнано маленькой жрицей. Теперь уже горстка мертвяков появилась на лестнице и продолжила бросаться на храброго дворфа. Следующие его противник был таким же любителем грязных балахонов и Моандера, имя которого беспрерывно слетало с его почерневших губ. Оружия он не носил вовсе и бросался на Оравера просто с кулаками. На удивление его удары оказались очень мощными, даже через кольчугу удар оказался весьма болезненным для дворфа.

Девушка ждала чтобы Оравер пробил по своему очередному противнику.Тогда она снова подлетит и добавит нежити своими "нефритовыми" ладонями, она ими может бить лучше, чем непонятное "это" кулаками. За тесноту на лестнице каратурка как раз не переживала. Прошлый раз она не помешала ей провести серию ударов, не помешает и теперь. Зря она что ли начала тренироваться еще в колыбели. Хотя, точнее будет признать, что тренировалась не она, а родители тренировали ее тело.

Да, чего только не уродит земля! С одной стороны недра полны золота и самоцветов, а с другой стороны - чудовища всякие или вот эти - мертвяки ходячие. Причем сегодня Ораверу досталась нежить отборная: подвижная, живучая, да еще и матом ругается.
Ну ничего, матом и мы можем. А вот смогут ли эти твари так орудовать топором?

Дворф решил не откладывать состязание в долгий ящик и обрушил на ближайшее порождение некроманта град ударов, даже и не вспомнив про хитрый план с заманиванием.

Оравер стоял насмерть, не давая этому неживому полчищу с его хозяевами выбраться из подвала. Хоть Вейгела и проредила вражеский отряд, устоявшие перед божественной силой мертвяки продолжали наседать, не ведая боли и страха, движимые лишь стремлением убивать. Малый топор дворфа, увы, был не самым полезным оружием в этом бою. Он легко попадал по слабо защищённому противнику, но не мог как следует разрубить задубевшие кости и покрывавшую их древнюю плоть. Наверное, волшебное оружие было бы сейчас более полезно, но Оравер понимал, что на таком неудобном поле боя ему просто не удастся размахнуться.

У Мей подобных проблем не было. Её «нефритовые» умели находить уязвимые места и бить в них с огромной силой, круша хоть сталь, хоть неживую плоть. Однако даже от восточной воительницы драка в узком извивающемся змеёй коридоре требовала постоянно кружиться, вертеться и изгибаться, дабы вписываться в крутые повороты лестницы и при этом сохранять пригодное для боя положение тела. Хорошо, что партнёром её сейчас был приземистый дворф, оставлявший пространство для манёвра. С громилой Джеком такой бы фокус совершенно не прошёл.

Мей уложила ещё одного мертвяка, переломив ему шею, а неё с Оравером уже наседала новая троица восставших из могил воинов. В отличие от своих предшественников эти уже были вооружены настоящим оружием и носили доспехи. Но тут Вейгела вновь призвала на выручку божественную силу и обратила в бегство передовой отряд врага. Этого наёмники только и ждали. Когда проход расчистился, они в полном составе ринулись вниз по лестнице, расталкивая ещё не успевших сбежать мертвяков. Через пару мгновений Оравер, Мей, Вейгела и долгое время томившиеся без дела Эвелина с Джеком оказались внизу.

Портал уже успел закрыться, стена вновь представляла собой монолит без видимых следов магии. Света после закрытия портала в подвале было немного. В дальнем углу горел брошенный на пол факел, от света которого по стенам плясали безумные тени бросающихся в панике на камни мертвяков. Их всё ещё было довольно много, десяток, причём оставшиеся были вооружены куда лучше, чем перебитый Оравером и Мей авангард. Слабое голубоватое свечение исходило от руки Уилл Хилла. Теперь его можно было хорошо рассмотреть. Это был крупный, с Джека, мужчина, заросший как лестной отшельник. На нём был зловещего вида доспех из массивного металла с торчащими из него шипами. Вооружён Уилл был огромным топором, который походил больше на орудие лесоруба, чем на боевое оружие. Правая его рука выглядела неестественно, будто сделана была из камня, сквозь трещины в котором и пробивалось мистическое голубоватое сияние. Впрочем, эта странная аномалия никак не сказывалась на подвижности конечности этого громилы.

Силмон выглядел, как и прежде, хотя его нарядный аристократический костюм сильно запачкался в подвальной грязи. В отличие от Хилла, который был готов к сражению и будто бы ему даже радовался, хозяин дома явно паниковал. Планы его один за другим проваливались, и сейчас он был в полной растерянности. Силмон занял позицию позади Хилла и поближе к факелу, в руках его снова была кипа свитков.

– Слвно, пра с этим кнчать, – ухмыльнулся Хилл, порадовавшись тому, что противостояние на лестнице завершилось, а после вновь перешёл на незнакомый язык и в приказном тоне бросил пару фраз своему живому напарнику.

Дальше события развивались очень стремительно и хаотично. Силмон, повинуясь приказу, вдруг стал осыпать волшебными стрелами собственных немертвых слуг и этим выводил их состояния паники. Хилл же бросился в атаку и обрушил топор на Мей, едва не прибив её к полу. В этом человеке была силища быка. Вскоре на него насели уже Оравер с Мей, пока Джек, Эвелина и Вейгела разбирались с мертвяками, снова пожелавшими сражаться. Больше возможностей обращать их в бегство у маленькой жрицы не осталось. Немертвое воинство держалось достойно, демонстрируя порой даже некие навыки и приёмы из прошлой своей жизни. Порой они наседали так, что выгоняли часть наёмников на лестницу, но тем удавалось вновь пробиться в подвал.

Сражение продолжалось недолго, минуту, а может и меньше. Большая часть мертвецов обрела в итоге окончательное упокоение. Ничья злая воля более не заставляла их сражаться. У Силмона очень скоро кончились толковые заклинания, да и по сути весь свой стоящий арсенал он разбазарил при первой встрече с Эвелиной. Когда Хилл получил уже пару серьёзных ран и едва держался на ногах, хозяин решил, что пора вновь воспользоваться спасительным порталом. Руки его заплясали по невидимым для глаз магическим рунам на стене, но в это время Джек швырнул склянку с маслом аккурат под ноги колдуну, и субстанция очень быстро вспыхнула от валяющегося неподалёку факела. Огонь перекинулся и на Марголи. Тот завопил от боли, пытался сбить пламя с одежды, но не отступил и продолжил попытки активировать портал. Тогда Джек продолжил бомбардировку склянками с маслом, которое во всю попадало на стену, одежду и самого Силмона. Пламя разгорелось так ярко, что вскоре самозваный аристократ превратился в один большой факел, что метался по подвалу, пока не рухнул без сил. Крик его ещё долго стоял в ушах.

Джеку же досталась и честь прекратить наконец это сражение. Разделавшись с очередным мертвяком, он бросился на раненного Хилла и одним движением отсёк ему каменную руку. Та, выронив окровавленный топор, рассыпалась, обнажив под каменным слоем небольшой сапфир, из которого растекалось мягкое сияние. Вскоре и оно прекратилось, после чего оставшиеся трое немертвых воинов просто остановились, потеряв всякий интерес к продолжению сражения. Хилл, сильно израненный и осознавший своё поражение, обессиленно опустился на грязный от пыли и крови пол.

– Хроший бой, псле ткого и пмереть не жлко, – с невеселой усмешкой сказал он, сплюнув кровь.

Забрызганная кровью баронесса Гринтауэр по-прежнему находилась в образе битой жизнью немолодой лайонары, и, как ни странно, сейчас, после двух боев и массы доставивших беспокойство поворотов сюжета, чувствовала себя удивительно органично этому самому образу. В смысле - жизнь ее этим вечером отделала от души, лет на десять вперед, в горле от аромата горелого Силмона першило так, что уже не было нужды менять голос, а новых ран она приобрела столько, что куда там тому фальшивому шраму на щеке...

Изрядно отделанная еще там, наверху, Эвелина, признаться, проявила себя не слишком выдающимся образом. В основном, чувствуя слабость после не до конца заживленных ран, она предпочитала маневрировать и прятаться за бронированными спинами мужчин, как ни страдало от этого самолюбие наследницы рода прославленных воителей. И еще, конечно, следить за Мей - когда любимую едва не прибило к полу лезвие чудовищного топора, бардесса отбросила всякую сдержанность, и буквально заорала слова исцеляющего заклинания, оставив на несколько мгновений Джека и Вейгелу в крайне тяжелом положении. Не лучший образец командного взаимодействия - однако, посеребренная секира наконец-то добравшегося до дела здоровяка закрыла и этот просчет в тактике...

Дальнейшее представлялось полным хаосом - в отличие от позавчерашнего боя на перевале, или даже той импровизации на лестнице, Эвелина не контролировала ситуацию вообще никак - ей оставалось лишь рубить и колоть из-под руки Джека, морщась от вспышек жреческого священного пламени, от отступая, то вновь вырываясь вперед - и хорошо, что тугодумному воителю пришли в голову целых две отличных идеи, как вывести врагов из игры.

И вот все кончено. По крайней мере, на этом этапе. Достав из боевого пояса два пузырька с зельями лечения, Эвелина спросила в пространство:

- Нужны кому? Все, чем могу сейчас - магия мне еще пригодится, не обессудьте. И не стесняйтесь, сочтемся при необходимости...

После того, как на ее предложение поступили ответы, она, указав Джеку и Ораверу связать бандита, подошла к этому даже сейчас выглядящему весьма внушительно культяпому негодяю, и ответила:

- Насчет помереть - я бы не торопилась так, Уилл. Ты очень интересен тантрасским церковникам, и я не сомневаюсь, что они проведут с тобой не одну увлекательную ночь в беседах о ваших с братцем делах. Там, к слову, есть и те, кто имеют к вам не только служебные, но и личные счеты. Никаких пыток, что ты - просто твои мозги до донышка выскоблят магией, и ты сам с радостью выложишь все самое затаенное, что имел на душе и сердце, а уж только потом... К слову, как в ваших краях принято казнить-то? Мы-то люди простые, поймаем душегуба - и в петлю его, пускай попляшет на потеху честным гражданам. Но в Тантрасе же народ культурный, образованный, набожный опять же. Может, тебя живьем поджарят, еще и в магическом пламени, чтобы подольше мучился? Жрецы Триады - они, слов нет, справедливые, но суровые, а ты за свои фокусы заработал куда больше, чем петлю на шею...

По большому счету, достигнув результата в виде трупа одного из членов банды и взятого в плен второго, надо было срочно бежать на доклад к Дутарру, а лучше всего связаться с ним магически. К слову, что там наверху с толстяком? Как бы он не дал стрекача в направлении ближайшего патруля Пурпурных... Ладно, теперь уже плевать - сейчас у них в руках есть кое-какие наглядные аргументы, которые могут списать многие произошедшие здесь безобразия. Однако, вошедшая в образ Эвелина все-таки решила прощупать братца со стороны его отношения к смерти. В конце концов, на свободе пока оставался Хирам, самый главный подонок, который и спланировал все пять лет назад.

Неплохой был бой. Не самый-самый, конечно, из тех, в которых Ораверу приходилось участвовать, но неплохой. Дворф рубил топором, уворачивался, снова рубил. Пробивался на несколько ступенек вниз, отступал назад, снова спускался - в общем, все как в хорошей добротной схватке. Ну и самое главное - они победили. Мертвяки повержены, один из главарей сгорел, второй - теперь уже без напичканной магией руки - лежит на залитой кровью вперемежку с грязью полу.
- Ну что, Джек, теперь тебя следует звать Рукоруб? - усмехнулся Оравер, одобрительно хлопая товарища по плечу. - Как ты ему его каменную ручищу отдербанил!
Дворф подошел и надежно связал раненого пленника.

Обездвижив Хилла, дворф поднялся и взял одну из склянок Эвелины.
- Благодарствую, глоточек-другой сейчас будет в самый раз. Кстати, а сапфирчик-то надо бы изучить. Наверняка магический. Потом Джеку в секиру вставим.

Немного поправив здоровье, Оравер по старой армейской традиции принялся за осмотр поля боя - надо было собрать трофеи, да и вообще, вдруг, что не заметили в прошлый раз...

Бой получился вязким и каким-то совершенно обыденным и тусклым. Нежить была неудобным противником, а здоровяк серьезно зацепил ее своим топором. Так что после победы у Мей уже не осталось сил радоваться. Ее одежда промокла от пота и крови, а ноги подрагивали, в отличие от рук. Запасы ци тоже подошли к концу. Так что, несмотря на легкую улыбку, каратурка отошла к сене, к которой и привалилась спиной. От зелья лечения она отказалась:
- Спасибо милая, ты бы сама выпила. или вон Джеку отдай, а то он выглядит не очень здорово. А я справлюсь своими силами.
Исцеление было приемом, которое не тратило непосредственно ци, зато требовало долгого отдыха, перед повторным применением. Зато работало сразу. У монашки получалось восстановить себе таким образом чуть ли не половину здоровья. Так что Мей использовала этот фокус и сразу почувствовала себя лучше.
- Напоминаю, - громко сказала она всем, - этот горячий мужчина, - указала она на обгоревший труп, все таки чувство юмора у каратурки иногда было мрачным, -приходил за своей прекрасной женой. То есть она где-то в здании, за нашими спинами. Он собирался ее забрать за пять минут. Есть идеи, как ее быстро найти?!

  А-а-а, какой же бардак эта битва, все носятся, машут железом, пуляют огнем, тянут гнилые ручонки... А вот тебе, вот тебе, вот! Зарраза. Верткая полурослик крутилась между своими и чужими, от рук исходило напоминающее огонь свечение Священного пламени, уворачивалась, атаковала, отскакивала. Магии посерьезнее осталось всего ничего, так что оставалось бить, чем есть.
  Но все когда-нибудь кончается, и остаешься стоять среди искореженного гнилого мяса и запаха гари, и лихорадочно пересчитывать своих. Уфф... Хвала Богине, все тут, все на ногах и даже уже замутили допрос. Оравер вон вообще непрошибаем, и это утешает. Как это дворфы говорят, "будь как камень"? Ну, он-то вроде в порядке, а вот Джек и Мей... У боевой монашки, впрочем, был то характерный обращенный внутрь взгляд, который обычно означал обращение к своим способностям. Эв тоже выглядела потрепанной, но уже принялась обрабатывать задержанного. А вот Джек... Здоровяк возвышался над покалеченным врагом, опираясь на свой страшный двуручник, и переставал выглядеть воплощением Ада Резни, а начинал попросту бледным и покрытым кровью. К нему жрица и бросилась.
- Sanari! - и, убедившись, что товарищ вроде бы стал менее бледным (насколько можно разглядеть под кровью и копотью), из-под бока могучего воителя присоединилась к разговору, - В самом деле, мужик, на тот свет это как раз тот случай, куда всегда успеется. А вот где в самом деле эта дама, за которой вы сюда приперлись? Сам подумай, если она заперта где-то, то пропадет, дом-то без хозяина остался. А кореш твой за нее всерьез переживал.

Джек стоял над поверженным врагом и тяжело дышал. Вот тут уже он выложился на полную, опираясь на свою секиру, потому что действительно опасался, что без нее ноги его не удержат.

– Хроший бой, псле ткого и пмереть не жлко.

— Я те помру, хер собачий.

Впрочем, много говорить не пришлось, потому что языкочесательным делом занялась Эвелина, она это получше умеет. И так, и эдак стала ему расписывать, в чем он не прав и какую штукенцию ему в задницу вставят. Аж приятно слушать было.

Впрочем, видок у Джека действительно был не ахти, если Вейгела прямиком бросилась именно к нему.

- Sanari!

Поколдовала, помагичила - и правда, полегчало. Пара уж совсем неприятных ран перестали кровоточить, а с остальным организм сам справится. Как настоящий воин, он обладал феноменальным восстановлением. Другими словами - заживало на нем, как на собаке.

— Спасибо, родная.

Отдохнув минуту, переведя дух и еще выпив зелье, предложенное Эвелиной и точно так же поблагодарив ее, Джек поковылял к новоиспеченному пленнику. Его нужно было обездвижить и доставить - желательно живым. Воин видел, что такого, скорее всего, придется ломать магией. Или брать настоящего пыточных дел мастера, а не ту фитюльку, которую Джек из себя строил. Боец взял веревку, подошел - и на миг задумался. Как его связать-то, если у него руки одной нет уже? Почесав репу, решение пришло - Джек просто связал вместе одну ногу и одну руку. Да, лежит рогаликом. Да, идти не сможет. Зато не убежит никуда и воевать уже не выйдет. Один, вон, довоевался. Тьфу.

— Ну чё, пошли искать? Или этого сначала вырубить? Или сам скажешь?

А последнюю фразу Джек сказал пленнику. Мало ли, сам признается. Это бы сильно упростило дело, ведь нужно было и вправду разузнать, что там с той женщиной, которую этот хренов маг собирался забрать в собой.

Миниатюрное поле боя было усыпано мёртвыми телами, обагрёнными ещё свежей кровью победителей. Те выжили, устояли, повергли грозного врага и теперь восстанавливали силы и приводили себя в порядок. Выжившего Хилла связали интересным способом, лишив в всякой подвижности. Душегуб упирался, но силы оставили его, так что продолжения борьбы уже на земле не получилось. В такой неудобной позе, с трудом удерживаясь от того, чтобы не завалиться на здоровый бок, он и был подвергнут допросу. Говорил он теперь очень медленно, от того речь его стала куда более разборчивой.

– Вот тупицы, карами тиранскими пугаете, – фальшиво засмеялся Хилл, плюясь кровавой слюной. – Да я с двенадцати лет с петлёй на шее по свету брожу. И о каторге, и о тюремным застенках Тантраса всё, мать вашу, знаю. Только никакой долбанный законник сраного Слепого Бога меня судить не будет. Ха, это их судный час близится. Скоро Тантрас и всякий город, где служат Тиру, захлебнётся от крови его жрецов. Я, может, и не доживу, чтобы насладиться зрелищем, но братец мой за нас обоих отплатит тиранцам их же монетой.

Оравер, закончив вязать пленника, занялся осмотром мёртвых тел, усеявших каменный пол. На ком-то были лохмотья на манер рясы, на ком-то – железные доспехи, но всё это были изделия старые, основательно попорченные временем, да и нынешней битвой. Оружие же по большей части сохранило свои боевые качества, но не казалось чем-то ценным, что пригодилось бы наёмникам. За него можно было выручить пару золотых у старьевщика, но не более. Странные жезлы с жуткими изображениями пасти на открытой ладони сохранились неплохо и, возможно, чего-то да стоили бы у ценителей древности, если бы не их безобразный вид. Другого имущества это немертвое воинство не имело. А вот у Уилла Хилла за пазухой оказался спрятан тугой кошель, набитый разнообразными монетами разного достоинства, отчеканенными в разных странах. Преобладали старые золотые кормирские львы, на которых были изображены незнакомые короли, правившие, очевидно, до нынешнего монарха. Монет с профилем Азуна IV было всего ничего, как и серебряных треугольников из Сембии, неровных золотых дисков из Жентил-Кипа и десятка золотых и серебряных монет неизвестного происхождения. Оружие, которым сражался Хилл, вообще не походило на оружие, это был именно топор дровосека, который в руках здоровяка, вероятно, усиленного неведомым волшебством, приобретал поистине смертоносные свойства. Маленький сапфир, находившийся прежде внутри каменной руки бандита, теперь утратил свой мистический блеск, но всё равно казался занятной вещицей с идеальной чистотой и огранкой.

А вот тело хозяина дома обгорело так сильно, что красивого, хорошо одетого аристократа в нём было совершенно не узнать. Горящее масло раскалилось до огромных температур, превратив человека в подгоревший кусок мяса. Особенно сильно пострадали руки и лицо. Роскошное одеяние для бала или званого вечера было совершенно испорчено огнём, а набор свитков, которыми маг до этого пользовался, стал просто горстью золы.

– Сдалась вам его баба? – удивился Хилл, когда разговор наёмников переключился на спутницу хозяина дома. – Не знаю, где она, да и плевать на неё. Если не полная дура, то давно сбежала. А мы, два кретина, эту тощую стерву отправились спасать. И этот уголёк мне не кореш, если уж на то пошло.

- А на кой тогда надо было ломиться её спасать да ещё тебя в поддержку звать? - в свою очередь удивилась Вей, - Если она сама могла в любой момент ноги сделать? И чего ты пошел, да время ему выиграть хотел, если не кореш?
  И Вейгела, вздохнув, взялась за привычное дело - зажимать, латать, перевязывать. После того количества святой силы, что сегодня пропустила сквозь себя жрица чувствовала себя сразу и опустошенной, и полной отсветов. Становясь сосудом божественной силы чувствуешь себя иначе, меняется восприятие мира. А потом остаешься тем, что ты есть - смертной среди смертных, но какая-то часть тебя пытается переработать пережитый опыт. Но реальность мира смертных - кровь, обрубки нежити, запах гари навязчиво тянут к земле. Так, так дело не пойдет, он так крышкой хлопнет. хотя... может, оно и к лучшему? Боги всяко отмерят за детоубийство сколько положено, а мучительство зубного правосудия жрица не сильно любила.

Короли с кормирских львов были незнакомыми далеко не для всех присутствующих. Когда Эвелина училась в Школе Граций, в классе для занятий по истории была целая галерея рода Обарскиров. Центральное место занимала, разумеется, качественная репродукция парадного портрета ныне правящей королевской семьи: Азун Четвертый, королева Филфаэрил и две их дочери - на картине им было лет четырнадцать-пятнадцать. Любая образованная кормирская дворянка просто обязана знать в лицо своих монархов, тут двух мнений быть не может. В соседстве с этим портретом находились и предки нынешнего короля - разумеется, не все, родовое древо Обарскиров за четырнадцать веков разрослось настолько, что в классе попросту не нашлось бы столько места на стенах. Здесь имелись изображения непосредственных предков Азуна Четвертого (колена до пятого или шестого), а также наиболее выдающиеся правители Кормира за всю его историю. Ясное дело, лица древних королей были, скорее всего, порождены воображением художника (это маленькая Эвелина понимала уже и в десять лет), однако те, кто поближе к современности, рисовались, несомненно, с натуры. Нельзя сказать, что наследница Гринтауэров обладала выдающейся памятью на лица, однако за годы ежедневных занятий, гуляя взглядом по стенам, невольно научишься отличать Ригаэрда Второго с его волевой челюстью от Дхалмасса с его крючковатым носом.

Монеты из кошелька Хилла определенно не имели коллекционной ценности - слишком уж потертыми выглядели эти старинные львы. С уверенностью можно было распознать на них рельефные лица Азуна Третьего и Палагарда Второго - соответственно, деда и прадеда нынешнего короля Кормира. Ориентировочно - сотня лет и больше. Золотых с Ригаэрдом Вторым в кошеле вроде бы не было, и это заставляло задумываться о происхождении золота. Подобные монеты, по идее, могли храниться в какой-нибудь храмовой сокровищнице, где пожертвования прихожан скапливаются веками. Или в родовом хранилище какой-нибудь знатной семьи. Где-то на самом дне сундука в дальнем углу. И вопрос о том, как эти самые денежки попали за пазуху к культяпому душегубу, оказывался весьма интересным. Предположение о том, что Марголи так заплатил братцу Хирама за помощь, пришлось отбросить - слишком уж замызганным выглядел кошель, откровенно неподходящим к образу светского человека, да и в целом непонятно, когда и где он успел подхватить такой странный набор монет. А, отбросив версию с платой от покойника Силмона, Эвелина вынуждена была прийти к неутешительному выводу: Уилл Хилл обретался и кормился не в районе Лунного Моря, как считал Хорек, а где-то в Кормире. И наверняка где-то в Кормире скрывался и сам Хирам: где один братец, там и второй. А это значило, что история, в которую их втянул Дутарр, явно далека от завершения.

Как ни странно, к апокалиптическим откровениям Уилла задумавшаяся бардесса оказалась равнодушна. Она была хорошо знакома с этим сортом озлобленных душегубов, продающихся темным силам и путающихся со всякой нечистью. Изуверские культы, демонопоклонники и некроманты, желающие разом ниспровергнуть храмы добрых богов и извести все светлое и прекрасное в мире - они, признаться, мало различались в глазах опытной искательницы приключений, будучи ее хлебом и источником безбедного существования. Разумеется, в ближайшее время она основательно допросит пленника, не погнушавшись сломить его волю магией, а затем посовещается с Дутарром, что же предпринять дальше, но вот сейчас, после резонного замечания Мей, ее куда больше беспокоила та самая Силмонова дама, а также судьба оставшегося наверху и брошенного Далгрима. Как бы он не ломанул из поместья в поисках ближайшего патруля, или не стал жертвой убегающей из дома под шумок сообщницы лже-Нарбута. Дела наверху определенно нуждались в проверке.

- Так, друзья мои, - обратилась она к Джеку и Ораверу. - Когда Вейгела закончит перевязывать эту тушу - придумайте, как бы его вынести наверх. А мы с Мей пока поглядим, как дела у нашего строителя, и вообще...

Подойдя поближе к кара-турке, Эвелина негромко продолжила:

- Давай ты вперед, милая. Не хочется закрываться тобой, но, боюсь, я после всех этих приключений упаду от первого щелбана и уже не встану, - раны и в самом деле отчаянно саднили и местами кровоточили, пусть под маскировкой это было и не так заметно, а неизвестность наверху еще могла преподнести сюрпризы...

Возможно, кому-то вынести тяжело раненого, связанного пленника по узкой крутой лестнице представляется тяжелой задачей, но точно не для таких опытных бойцов как Джек с Оравером. Во время войны и тому, и другому не раз приходилось оказываться в схожих ситуациях, только отягощенных дополнительными неприятностями: продолжающийся бой, разваливающиеся прямо под ногами ступени, горящее масло - не только Джек умеет склянка кидаться - или, наоборот, скользкий лед... В общем, всякое бывало, но ничего, и сами выбирались, и товарищей покалеченных выносили и языков доставляли. Так что, как говорится, где наша не пропадала.

Мей улыбнулась:
- Ты же знаешь, что я с удовольствием прикрою тебя своей, - она сделала небольшую паузу и добавила, - грудью. Это намного лучше, чем переживать и хвататься за сердце, когда я вижу тебя в крови. Сегодня около дверей ты меня испугала.
С этими словами каратурка скользнула по лестнице вверх. На губах девушки была легкая улыбка. И магия и ци бесконечные и вечные энергии или силы. Вопрос только в самом практике. сколько он может зачерпнуть из этой реки или пропустить через себя. Сейчас они с Эве обе выдохлись. Но ладони боевой монахини остались с ней, и она могла их использовать просто так, без всякого усиления.
Когда они поднялись наверх, Мей еще раз огляделась и спросила:
- Как ты думаешь, где может скрываться наша таинственная незнакомка? Может просто честно крикнуть ей о том, что тут у нас случилось?! Если она может выйти и подать голос, то, почти наверняка, сделает это. Я бы точно вышла, чтобы попрощаться с мужем или отомстить за него. А если у них плохие отношения, то мы бесплатно решили ее проблемы.
Мей стояла так, чтобы отразить возможную атаку на них, из наибольшего числа мест.

На грязном лице Хилла возникла усмешка в ответ на вопросы Вейгелы, которая обработала его раны так, чтобы разбойник не помер от потери крови.

– Он, – из неудобной позы Уилл попытался указать на своего сгоревшего напарника. – Он боялся, что вы до неё доберётесь, и полез вызволять. А я сглупил за компанию. Хотя не самый мой тупой поступок.

Хилл собирался было засмеяться, но тут его Оравер с Джеком подхватили и потащили наверх, следуя за Эвелиной и Мей. Переносить огромное тело, стянутое верёвками в нелепой и крайне неудобной позе, по узкой извилистой лестнице, на которой ещё валялась пара сражённых мёртвяков, было той ещё задачкой, за которую профессиональные грузчики взяли бы немалый гонорар. Но два воина сумели совладать со своей неприятной ношей и за пару минут подняли Хилла из подвала.

Наверху ничего не поменялось. Оглушённые тела охранников хозяина дома лежали там же, где их оставили в прошлый раз. Эвелина и Мей дошли до комнаты, где заперли неудачно зашедшего в гости Далгрима, и убедились, что пленник на месте. Он был чертовски напуган звуками развернувшегося внизу сражения и забился в угол, на окнах были заметны следы неудачных попыток их открыть.

– Что случилось? – дрожащим голосом спросил Далгрим, увидев двух девушек, на которых были хорошо заметны следы жаркого сражения.

- Извини, - неловко улыбнулась Эвелина, когда Мей стала описывать ей свои ощущения от вида мертвой бардессы. Вышло-то и в самом деле нехорошо, Гринтауэр только сейчас в полной мере начала осознавать, каково было любимой. И не хотелось даже представлять, что бы ощущала она сама, оказавшись на месте кара-турки...

Постаравшись отбросить эти мысли, или хотя бы вытеснить их из головы грезами о той самой прикрывающей ее от врагов аппетитной груди, бардесса поднялась следом за подругой.

- Честно говоря, дорогая, пока у меня никаких идей. Была одна, да вот досада - эта однорукая туша не вовремя вылезла из телепорта, и Вей, кажется, потеряла концентрацию на заклинании... Ладно, может, и покричим - но попозже. Пока я бы попробовала поговорить - вроде наш толстячок по-прежнему на месте...

После вопроса Далгрима "лайонара" озабоченно поджала губы, и лицо ее приняло крайне серьезное выражение:

- Случилось, сударь, то, что дело наше стало несколько сложнее. Мы-то думали, что охотимся за обычной бандой уголовников - а взяли опасного государственного преступника, чье дело... Словом, я теперь понятия не имею, наградит меня Старший Меч по итогам или спустит шкуру, настолько все запуталось.

Приоткрыв дверь из комнатки, она крикнула товарищам:

- Заносите в гостиную! - а затем обернулась обратно к строителю, снова демонстративно закрывшись. - В общем, касаемо вас. Вам категорически нельзя видеть лицо человека, которого мы взяли, и уж тем более то, что здесь будет дальше происходить. Это чревато большими хлопотами для очень большого круга людей. Так что я предлагаю вам еще раз - покинуть поместье, подписав строгое обязательство о неразглашении произошедшего здесь. С вами в ближайшие дни еще свяжутся, не сомневайтесь. Но пока, я бы посоветовала до конца праздников забыть, что вы сегодня ездили в гости к Нарбуту и говорили с ним, и даже во сне об этом постараться не вспоминать. Я могла бы, конечно, пугать вас перспективой заключения в крепость - но считаю это недостойным делом в отношении честного гражданина. Так что - апеллирую к вашим чувствам верноподданного Короны, лояльного кормита: пожалуйста, господин Далгрим, избавьте нас от своего присутствия и связанных с ним хлопот.

Последнее предложение она произнесла с усталым терпением, перерастающим понемногу в раздражение, давая понять, что эта попытка решить вопрос с ее стороны - последняя.

  Так, пока Эвелина и Мей морочат этого беднягу-строителя, а Хилл вроде, пока что отвечает, может и поговорить с ним? Хотя с точки зрения целительницы вот такие внезапные приступы разговорчивости - не самый лучший симптом у тяжелораненого, как свеча, догорая, на короткое время начинает гореть раньше, так и с жизненной силой так бывает. Оглянувшись на ребят, Вей решила, что Джек может даже и на такого битого жизнью горлореза страху нагнать, особенно после того, как разделал. А вот Оравер как раз может и быть на одной волне, у воинов вообще свои заморочки. Лучше, чтобы кто-то из мужиков был рядом, а то такая разговорчивость может ещё и откушенным языком закончиться, или мало ли какой пакостью.
Хотя не самый мой тупой поступок.
- В этом Богиня бы с тобой согласилась, - и так маленькая, полурослица села, чтобы быть примерно на одном уровне с собеседником. Не слишком близко, не навязываясь, но достаточно, чтобы не повышать голос, - Звиняй моё женское любопытство, а что с этой здешней хозяйкой такое? Вроде на вполне себе при делах, так чего покойник так переживал за неё? Просто... чувства у них, или как?

Напуганный Далгрим молча выслушал Эвелину, взгляд его на секунду метнулся к двери, за которой происходило перемещение тела того, кого видеть ему не полагалось. Непонятно было, что именно тревожит строителя больше – звуки сражения, что он слышал совсем рядом какие-то минуты назад, или же весь тот поток вранья, который обрушила на него самозваная «лайонара». В любом случае этого испуга и смятения хватило, чтобы подтолкнуть Далгрима к решению любыми средствами поскорее покинуть поместье.

– Хорошо, я всё подпишу, – выдал он после недолгих раздумий.

Вейгела решила сыграть перед одноруким пленником роль «хорошего законника». Не сказать, что поза скрюченного Хилла сильно располагала к беседам по душам, но у того словно было желание хоть с кем-то поговорить.

– То есть вы не знаете? – усмехнулся Уилл, что в его состоянии выглядело довольно нелепо. – Значит, шли по другому следу. А я уж грешным делом остроухую винил, что наследила. В общем мне теперь всё равно, чужих секретов хранить я не нанимался. За свою жену Силмон выдавал эльфийку Ниверс, она в нашей банде раньше была. Вот не знаю, что он в ней нашёл. Не уродина, но на свете и покрасивее баб полно. А характер – ну, это дремлющий вулкан, тихая и спокойная с виду, а нож всегда под рукой. Я как-то ущипнул её шутки ради за интересное место, так она ночью на привале мне пальцы отчекрыжила, да так ловко, что я лишь по утру это понял. Но Силмон на неё, видать, запал. Целое состояние отдал, чтобы ей мордаху и ушки сменить на человечьи, а ещё дворянским манерам обучить, ну и за жену свою покойницу выдал. И жизнью за неё, выходит, поплатился. Надеюсь, хватило у неё мозгов, чтобы свалить отсюда подальше и не возвращаться, иначе всё зря было.

- Замечательно, - выдохнула Эвелина с видимым облегчением, доставая бумагу из тубуса и письменный прибор. - Что ж, тогда приступаем. "Я, Лукас Далгрим, подданный Короны, проживающий в Арабеле..."

Эвелина диктовала в официально-канцелярском стиле, точнее, в своем представлении о нем, упирая на то, что строитель был ознакомлен с прискорбными последствиями, которые настигнут его в случае неуместной болтливости, и отсылая за претензиями к начальнику городской стражи. Дутарр, конечно, будет в гневе, так что лучше добраться до него раньше толстяка и должным образом подготовить почву. Проклятье, скольких еще людей придется уговорить, обмануть, запутать в смеси полуправды и полулжи, завалить доводами и эмоциями, чтобы это дело разрешилось к выгоде ее маленькой компании? А еще пришлось оставить наедине с сопартийцами однорукую тушу, и одна Ллиира знает, куда они повернут разговор, пока Гринтауэр управляется здесь. Оооох, дела твои тяжкие, бардесса...

- Число и подпись, пожалуйста, - промокнув свежие чернила, Эвелина аккуратно спрятала свернутый трубочкой документ в тубус. Убедившись, что дверь в гостиную закрыта, она продолжила:

- Мы сопроводим вас к лошади и поможем в седловке. Нужно убедиться, что вы покинули поместье без... эм... проблем, - взяв толстяка под локоток, она дала понять ему и Мей, что можно выдвигаться. - Вы, к слову, знали леди Нарбут? Или Нарбутову "леди", будет вернее сказать. Даму, что усердно разыгрывала роль его спутницы жизни? Доводилось встречаться с ней здесь, в поместье? Интересно, почему она отсутствовала сегодня, когда Мар... "Нарбут" собирался на светский раут?

Эвелина задавала вопросы небрежно, будто давая понять, что лишь рассеивает внимание Далгрима, пока они идут по вестибюлю, отгораживая от него вид на дверь в гостиную - однако всерьез надеялась прояснить кое-какие обстоятельства.

Мей прекрасно понимала, что в отличие от леди Зленой Башенки ничуть не напоминает не только сотрудницу тайной службы, но и кармирку вообще. Поэтому старалась стоять так, чтобы лишний раз не мозолить глаза невезучему Далгриму. А то еще запомнит ненароком. Слишком у нее редкая для этих мест внешность и одежда. Она и молчала поэтому, скрестив руки под грудью. Но каратурка не собиралась оставлять Эвелину одну. Мей прекрасно помнила, что та просила ее прикрыть, и это было самым важным. Тем более она не хотела, чтобы Эве одна столкнулась с этой потеряшкой леди Нарбут. В ее состоянии, после тяжелой раны и потери крови, это могло плохо кончится. Так что Мей отрабатывала роль телохранительницы, ловко двигаясь так, чтобы в каждый момент времени быть между подругой и возможным направлением для внезапной атаки.

Далгрим принялся старательно выводить под диктовку буквы. Почерк у него был очень аккуратный, с документами он работал регулярно, однако в движениях пера чувствовалась нервозность, проявлявшаяся в нестройности букв и неровности строк. Арабельский строитель не возражал и записал всё, что Эвелина от него хотела, затем поставил подпись и число, протянув ей документ.

– Довольны? Я могу идти?

Бардесса, всё ещё изображавшая законницу в сопровождении охранявшей её Мей, проводила Далгрима к лошади, забрасывая его потоком вопросов о спутнице здешнего хозяина, чьи обожжённые останки валялись теперь в подвале.

– С леди Нарбут мы встречались дважды, – задумчиво произнёс строитель, напрягая память. – Она – кроткая молодая леди, боящаяся даже поднять глаза на незнакомца. Признаться, мне самому от её робости делалось неловко. Не помню, чтобы она проронила хотя бы слово, пока мы говорили с её мужем. И я понятия не имею, о чём вы говорите. Разыгрывала роль? Мне так не казалось. Какой смысл в том, чтобы водить за нос простого подрядчика, которому её муж платит деньги? Впрочем, не утруждайте себя ответом, чем меньше я об этом знаю, тем лучше. И с чего вы взяли, что лорд Нарбут собирался куда-то? Он вовсе не торопил меня этим вечером и, кажется, готов был к продолжению разговора до глубокой ночи.

- Кстати, Джек, у нас же еще двое пленных есть, - вспомнил Оравер про обезвреженных не так давно охранников, - Пошли их опросим, наверняка они что-то знают про жену хозяина.

- Хм, - Эвелина вновь, далеко не в первый раз за этот дурацкий вечер, сообразила, насколько же дала маху. С планами и намерениями Марголи, разумеется. С чего она вообще взяла, что он и в самом деле собирается в город? Карету-то и близко не готовили к выезду.

Сведения о "женушке" давали новую пищу для размышлений. В принципе, понятно, почему она вела себя скромно и тихо - светское общество было ей очевидно чуждым, и бандитка в дорогом платье попросту боялась облажаться. Как Марголи ее вообще выводит в свет, интересно?..

Хм... А почему бы и в самом деле не спросить об этом, собственно, челядь? Не тех, из охраны, кого еще в чувство надо привести, а обычных слуг, которые вроде как забаррикадировались в соседнем домике и за прошедшее время никак себя не проявили? Для начала, впрочем, стоит все-таки выпроводить толстяка в Арабель.

- Советую по приезде домой принять какой-нибудь наливочки из запасов на особый случай, - рекомендовала она, помогая закреплять седло. - Оно бывает неполезно, если злоупотреблять, однако в особых случаях - просто необходимо. Будь моя воля, я бы сейчас тоже пропустила полграфинчика чего-нибудь крепкого. Денек выдался - боги, помогите...

Наконец, они-таки усадили в седло и проводили строителя до ворот, так что появилась возможность заняться челядью - это и предложила подруге Эвелина:

- Ладно, давай и в самом деле сходим поговорить со слугами. Только подходим аккуратно и без резких движений - не хочу ко всем сегодняшним приключениям еще и вилами в живот получить.

– Это мысль, – согласился Джек с предложением Оравера. – Малышка с этим одноруким вроде язык общий нашла, пусть дальше болтает. А мы с другой стороны зайдём.

Два воина, убедившись, что крепко связанный разбойник, никуда не денется и точно не навредит Вейгеле, осмотрели двух вырубленных охранников здешнего хозяина. Оба они были ещё живы, здоровью их ничто не угрожало, но силы к ним ещё не вернулись.

– Старик-то не расколется, до последних сил дрался за своего хозяина, значит, будет хранить ему верность, – выдал Джек порцию мыслей. – Значит, берем в оборот молодого. Только ты, Оравер, с ним говори, а то у меня сегодня с переговорами не задалось что-то.

Молодого воина усадили в отдельной комнате на стул, к которому тут же и привязали, да полили ему на лицо водой, чтобы привести в чувства. Тот дернулся раз, потом другой, а после уже энергично дёргал шеей и извивался на стуле, укорачиваясь от струи воды.

– Что? Что случилось? Кто вы? – бедняга плохо ориентировался в пространстве и очень удивился своему теперешнему положению, а также присутствию двух незнакомцев перед ним. Кажется, во время сражения Джека и Оравера он толком не рассмотрел, поскольку занят был в основном баронессой.

* * *

В это время Эвелина и Мей выпроводили Далгрима с территории поместья. Тот ничего не сказал напоследок, явно не расположенный к светским беседам с теми, кто его в этот вечер отоварил, а после удерживал против воли в доме. Едва выехав за ворота, строитель погнал во весь опор по дороге, ведущей к тракту. Вид избитых охранников и мертвых неестественно огромных летучих мышей не прибавил ему желания задержаться подольше.

Две девушки направились к домику для слуг. Сейчас все окна были прикрыты занавесками, а на некоторых задвинуты ставни. Происшествия в окрестностях поместья местных немало напугали, а потому все, кто в этот вечер ещё были здесь, поспешили укрыться и забаррикадироваться в доме. Не удивительно, что входная дверь не поддалась. Похоже, её подпёрли чем-то тяжёлым.

– Кто там? – прозвучал полный страха молодой женский голос из-за двери. Следом из дома послышался ещё шепот нескольких голосов и быстрые шаги от двери.

- В случае чего, зови. Мы тут недалеко, - предупредил Оравер Вейгелу и направился реализовывать их с Джеком новый план.

Пока Джек перетаскивал пленного в другую комнату, потом привязывал того к стулу, дворф стоял рядом и обдумывал, как ему построить разговор. Доброго сержанта изображать или злого? Что рассказывать, а о чем умолчать? Странный вопрос, да, когда допрос проводишь ты?

- Мы здесь, чтобы помочь, - попытался успокоить пленного Оравер, - Ты оказался впутан в скверную историю, но если будешь с нами откровенен, то все кончится хорошо.
Дворф решил начать с "доброго" варианта.
- Скажи, много людей находится в доме?

- Сдаст или не сдаст? - провожая взглядом улепетывающего толстяка, спросила Эвелина в воздух. - В любом случае, долго тут задерживаться не стоит...

Возле домика слуг она, прокашлявшись, как можно внушительнее ответствовала на вопрос изнутри:

- Закон! Глаза разуйте, люди добрые, или лайонару Пурпурных Драконов издали не видать?

В свете досрочного завершения модуля расскажу сюжет первого приключения. Основано оно на официальном приключении Kidnapped, завязка и почти все важные персонажи взяты оттуда, но вот сама тема и настрой модуля изменены в угоду атмосфере глобального сюжета. Сперва расскажу про свою интерпретацию.

Похищение и убийство ребёнка – это лишь малая часть плана злодеев, да и сами злодеи не так просты, как могло показаться на первый взгляд. За бандой Хилла стоит персонаж, до которого партия так и не добралась. Это тёмный колдун Калагор, весьма могущественный чародей из Тантраса, который тайно работает на красных магов Тэя. Именно он подбил банду на дерзкое похищение, чтобы добраться до определенных артефактов из храмовой сокровищницы. Именно он магией приказал Ниверс стрелять во время передачи выкупа, мишенью должен был стать Хайрос, но его сын оказался на линии огня и стал случайной жертвой. Калагор обучал Силмона магии и снабдил некоторыми свитками, он же помог наложить на входы в его поместье чары обнаружения и создал в подвале портал.

План Калагора состоял в том, чтобы существенно ослабить церковь Тира в Тантрасе и его окрестностях, дабы красные маги могли более свободно действовать в регионе. Артефакты из храмовой коллекции он собирался использовать в качестве платы для призыва армии демонов, которая начала бы охоту на жрецов Тира. Кроме того, ему нужно было проклятое место для проведения ритуала призыва, и таким местом стал много веков назад заброшенный храм ныне покойного бога Моандера. В этом храме Калагор подчинил себе нежить, бывшую когда-то паствой и служителями Моандера, и создал базу для себя и Хиллов.

Хирам, он же Тайдус Хилл, с самого начала был в курсе планов Калагора. У него с самого начала была личная вендетта против церкви Тира, так что он сразу ухватился за возможность поквитаться с ней. Братья Хиллы были уроженцами Тантраса, родителей потеряли в малолетстве, отец по пьяни утонул в реке, мать же попалась на контрабанде и судом Тира была отравлена в тюрьму, где и умерла спустя пару лет. Мальчики очутились в сиротском приюте, сбежали, бродяжничали, оказались в рабстве на тэйских галерах, пока наконец уже во взрослом возрасте не сбежали и не вернулись в родные места. Во всех своих злоключениях Тайдус винил именно судью, что лишил его и брата матери.

Силмон в банде оказался совершенно случайно. Его ранняя история похожа на историю Хиллов, разве что винить ему было некого, да и сложилось всё не так плохо. В детстве он попал в ученики к магу и даже обучился некоторым фокусом, но отношение к нему было скверное, так что Силмон предпочёл жизнь мелкого преступника. Будучи карманником, он сунул пальцы в кошель одного молодого аристократа из Кормира и был им пойман. Аристократ тот был наследником семейства Нарбутов, который вёл жизнь странствующего рыцаря. Вместо того, чтобы сдать незадачливого воришку властям, Нарбут взял Силмона с собой в путешествие, и тот стал его оруженосцем и другом. Во время Крестового похода против орды Нарбут погиб в далёких землях Теска, Силмон пытался доставить его тело на родину, влез в ужасные долги и в итоге вынужден был похоронить друга в Тантрасе. Там он вернулся к старому ремеслу, чтобы хоть как-то поправить материальное положение. К банде Хирама примкнул, рассчитывая на хороший куш.

Следует заметить, что Барт был ненадёжным рассказчиком. Силмон всегда ему казался тайным психопатом, у которого манеры и доброжелательность лишь притворство. В действительности же маг-недоучка, долгое время странствовавший вместе с кормирским аристократом, был вполне хорошим парнем и старался ничем особо отвратительным не запятнаться. К тому же у него завязался тайный роман с эльфийкой Ниверс, не будь которого он бы вышел из дела на этапе, когда речь зашла о похищении ребёнка. Воспитательницу мальчика Силмон действительно убил, но не имел на это умысла. Изначально её должны были усыпить сонным зельем, но что-то пошло не так, и жрица бросилась с мечом на Силмона, который лишь стоял на стрёме, тот запаниковал и ударил ножом в ответ. Жрицу потом воскресили по приказу Хайроса, чтобы выведать у неё, что сталось с ребёнком.

После того, как Силмон получил свою долю сокровищ, он вернулся к плану доставить останки Нарбута его семье, кроме того, он договорился с Ниверс, что они встретятся, когда закончат с личными делами. Добравшись до поместья Нарбутов, Силмон обнаружил его в ужасном состоянии. Старый лорд влез в огромные долги и вынужден был у всех занимать, ему не хватало даже на нормальные похороны для сына, кроме того у него попечении находилась молодая девушка, страдающая от тяжёлых болезней, да и сам старый лорд Нарбут вот-вот собирался отправиться на тот свет. Вместе с Силмоном они придумали план, решавший сразу несколько проблем. Силмон своими богатствами покрывал долги лорда и брал по попечение девушку Элану, а лорд Нарбут объявлял его своим вернувшимся из путешествия сыном, которого всё равно много лет никто не видел и подмены не должен был заметить. Кроме того, Силмон собирался реализовать их общую с настоящим Нарбутом месту – постройку сиротского приюта и школы.

Оставленная ему на попечение Элана очень скоро наложила на себя руки, поскольку страда от тяжёлой душевной болезни. Поскольку она вела жизнь затворницы и ни с кем кроме пары слуг и старого лорда не общалась, Силмон устроил подмену, объявив выздоровевшей Эланой эльфийку Ниверс. Для этого, правда, пришлось потратить немалую сумму денег, чтобы волшебница Джестра изменила внешность Ниверс. Впрочем, попытки Силмона социализировать подругу провалились. Она и раньше-то была нелюдимой и неразговорчивой, а после случайного убийства сына судьи и вовсе находилась в глубокой депрессии, кроме того, стараниями Хайроса, почти вышедшего на её след, у неё развилась мания преследования. В поместье Ниверс почти не жила, предпочитая одинокий охотничий домик в соседнем лесу, где устроила тайное логово, путь к которому был оборудован множеством ловушек. Собственно, там она и находилась во время налёта на поместье. Силмон же намеревался добраться до неё и просил Уилла выиграть ему время, вот только возвращаться в портал он не собирался, а думал бежать вместе с Ниверс через лес.

Силмон и Ниверс после дележа добычи с остальными похитителями собирались навсегда порвать с бандой. Силмон рассчитывал завязать с преступным прошлым и «жить честно» под личиной Нарбута. Однако Калагору для ритуала призыва понадобилось восстановить часть храма, а для этого нужны были ресурсы и материалы, которые было непросто достать. Так что он вынудил Силмона вновь сотрудничать с бандой, сделав его стройку прикрытием для собственной. Заказывая себе у Далгрима стройматериалы для своего приюта, Силмон вынужден был добавлять что-нибудь для нужд Калагора и Хиллов. Из-за этого его собственная стройка продвигалась не очень хорошо, а деньги быстро кончились. Чтобы пополнить финансы, он вынужден был сбывать что-то из сокровищ Ниверс, а это в условиях Кормира было не так-то и просто.

Барт Бриггс был совершенно не в курсе, что творят его бывшие подельники. Большие деньги не принесли ему счастья, он банально не знал, на что их тратить, а потому придавался тем двум удовольствиям, какие знал по прошлой жизни – пил и играл в карты. Вечно пьяный он более не имел успеха в азартных играх и вечно проигрывал, но причиной своих неудач отчего-то считал не разгульный образ жизни, а божественное проклятье за похищенные сокровища. Как-то за игорным столом он услышал, что после смерти те, кто гневили при жизни богов, получат вечные мучения, и эта мысль запала ему в душу. Он стал пытаться примкнуть хоть к какой-то пастве, дабы не числиться безбожником, и искал способ снять несуществующее проклятье, не подозревая даже, что все его потуги бесполезны. Проклятье же было лишь одно – то, что заслужил сам Хайрос, когда оставил путь правосудия Тира и ступил на путь мести.

С историей и мотивами действующих лиц разобрались. Теперь о том, что же планировалось по сюжету. Визит партии к Силмону получился крайне неудачным. Вообще с ним можно было просто поговорить, он бы и помог остановить Хиллов и Калагора, поскольку его силой заставили участвовать в их планах (он не знал, что именно они собирались сделать, но подозревал, что что-то скверное). Вариант полноценного налёта тоже мной рассматривался. Если бы атака была сразу большими силами, то он был не успел сбегать за свитками и что-то наколдовать, и тогда его можно было легко остановить. Но я сразу решил, что тайное проникновение в жилище какого-никакого, а всё-таки мага, это вариант, который он предусмотрел, а потому принял для этого меры. Он почувствовал присутствие кого-то, кто переступил порог, и сразу всполошился. На самом деле Силмон боялся, что Хиллы подошлют к нему убийц, поскольку их стойка почти закончилась, и он переставал быть им нужен, но оставался опасным свидетелем.

Визит в охотничий домик к Ниверс представлял собой локацию с кучей ловушек и засевшую в удобной позиции снайпершу с арбалетом. Сцена была целиком взята из оригинального модуля. Был ещё вариант последить за домом и застать её в момент визита в поместье. Если что Силмон бы никогда не выдал Ниверс, даже если бы стал сотрудничать с партией или подвергся пыткам. То есть наиболее вероятный расклад был в том, что партия о ней бы даже не узнала, или же эльфийка сбежала бы.

О замыслах Хиллов и Калагора можно было узнать, как от самого Силмона, так и из его записей. В случае с записями нужно было время на их изучение, но там можно было узнать и про Калагора, и про его стройку, и даже последовательность для активации портала. Само логово бандитов должно было стать финальной сценой. Уилл Хилл с кучкой нежити должен был держать оборону, пока его брат заключает контракт с армией демонов, а Калагор поддерживает чары призыва. В какой-то момент Хирам должен был получить под свой контроль небольшой отряд бесов, и предстояло довольно тяжёлое сражение. Калагор в бою участие принимал только в случае, если его атаковали, и в случае поражения Хирама пытался сбежать ещё через один портал. Последствия зависели бы от того, насколько быстро партия справилась. Дело в том, что демоны появлялись не только в логове банды, но и в Тантрасе, где атаковали жрецов. Если бы ритуал продолжился достаточно долго, потери среди последователей Тира были очень велики.

* * *

Оригинальный модуль не такой мрачный. Начинается он с собственно похищения, когда Миша ещё жив, а его отец не стал мстителем-одиночкой. Хайрос нанимает партию, чтобы та доставила целый фургон с храмовыми сокровищами на условленное место. Поскольку Хирам выбрал особенное место, где магия не работает (а значит жрецы почти бессильны), путь туда совсем не близкий. К тому же по Тантрасу прошёл слух о перевозимых сокровищах, и сразу возникло множество желающих эти сокровища заполучить. В пути на партию нападают наёмники, устраивают засаду воры, даже Хирам под прикрытием заводит с ними знакомство, чтобы разведать обстановку. Передача выкупа может идти по разным сценариям, в зависимости от действий партии. Смерть мальчика тоже рассматривается как один из вариантов, но уж совсем маловероятный.

Дальше похитители сваливают с сокровищами, и Хайрос приказывает их изловить. Первой целью становится Клайв (его я превратил в Барта Бриггса), который очень глупо наследил и не успел далеко сбежать. Сцена в трактире, где он снимает чердак, перекочевала из модуля.

Персонаж, которого в оригинале зовут Барт Бриггс (а у меня он стал Клайвов и слился за кадром), действительно оказывается сыном мелкого барона, который со своей долей возвращается в родное баронство. Сложность его поимки в том, как решить вопрос с его отцом. Можно договориться, можно действовать тайно. В оригинальном модуле персонажи всё-таки официально работают на судью, так что тут опции вроде налета почти исключены.

Силмон в оригинальном сюжете женщина и чистая магесса, кроме имени, частично профессии и незлобивого характера от этого персонажа ничего не осталось. Ниверс взята целиком из модуля, разве что за аристократку себя не выдаёт и вообще является отшельницей. Хиллы и Калагор тоже взяты из оригинального модуля, их план в точности такой же, разве что он куда проще и осуществляется не в каком-то забытом храме, а на вершине башни Калагора.

* * *

Глобальный сюжет раскрываться почти не начал. Партия лишь познакомилась в прологе с одним из главных действующих лиц всех последующих событий – Онадаром Блезом. Именно этот молодой аристократ с приятными манерами скоро станет главой заговора с целью убийства короля и захвата власти в королевстве. Пока же его план не сформировался. Онадар уже оказался вхож в высшие круги Кормира, поскольку завёл дружбу с принцессой Таналастой, через два года он попросит у короля её руки и будет приглашён на охоту с Его Величеством, где и осуществит покушение, из-за которого Азун IV попадет в магическую кому. Онадар уже завёл интересное знакомство с Брантаррой, красной волшебницей и правительницей Мурбанта, которая желает поквитаться с придворным магом Вангердагастом за нанесённую им много лет назад обиду. Брантарра ни разу не появится в сюжете лично, она никогда не покидает Мурбант и действует удалённо через средства магического наблюдения и передачу сообщений Онадару. Именно её «зеркало» следило за Эвелиной и Мей, когда те встречали с Дутарром, поскольку Онадар ранее рассказал про них и нашёл их перспективным орудием для их планов.

Встреченный Оравером, Вейгелой и Джеком красный маг Алзегунд порой выполняет для Брантарры поручения. Его наводка на редкую книгу в жилище древнего мага, о которой говорил Тевос, всего лишь прикрытие для поисков ещё одного редкого фолианта, где содержится секрет создания абракуса, магического существа, которое будет использовано при покушении на короля. Собственно, приключение по поиску книг взято из официального сборника Four from Cormyr и называется «Библиофил». Оно про мага, который так любил свою коллекцию книг, что не желал расставаться с ними и после смерти, так что стал личем, но при этом не утратил своего кроткого нрава. Также в этом модуле появляется банда Кукловодов. Это наёмники, которые подталкивают других на выполнение заданий, чтобы потом присвоить себе результаты их трудов. Я намеревался эту банду связать с Безликим, главой гильдии Ночные маски, который в этот период как раз действовал в Арабеле.

Дальше история должна была перейти на ещё один официальный модуль, который называется «Самое магическое убийство». Онадар «в благодарность» за спасение от виверн устраивает партии визит на королевский приём в столицу, где происходит знакомство с первыми лицами государства, включая короля, принцесс и придворного мага. А ещё на приёме происходит убийство, в расследовании которого партия принимает непосредственное участие. Дальнейший план развития кампании был начертан очень схематично и во многом зависел от выборов, которые партия бы совершала. Кульминацией должны было стать покушение на короля и попытка Онадара и остальных заговорщиков узурпировать власть в королевстве. На всём протяжении модуля он должен был сеять в головах игроков мысль о том, что в Кормире как-то всё прогнило, и пора бы устроить перемены. А мысль эта не такая уж невероятная, ведь в каноне он мозги пудрил принцессе и пытался играть в игру престолов с Вангердагастом.

T H E E N D