Товарищ сержант, ! | ходы игроков | Металлистов 115

— "По полной выкладке"? — Игнат приподнял брови и даже улыбнулся. — Ты сама весишь не больше бронежилета под трешку.

Да уж, не всем нужно и стоит знать, что такое эта полная выкладка. Хм... Как удачно сложилось — и сомнение выказал, и вроде как комплимент сделал. Нечасто такое выходит, а случайно и по наитию и того реже. Ловелас, твою мать. Аккуратнее давай тогда — папенька и "марш-бросок" в одном предложении, батя-то с погонами. Вот будет потеха, если он окажется ментом, а Рысю пэпсы скрутят. Хе-хе.

Игнат щелкнул ремнем безопасности и согнулся вперед, проверяя его тягу. Да, Людмила. Столько всего можно увидеть рядом с Троицким — алкашей, нарков, скинов, панков, бомжей, моющихся в фонтанах бездомных собак, а также набережные, заваленные шприцами, бутылками и гондонами. В другой раз. Однозначно в другой раз. На рассвете вечер гасит речи. Золотые косы юны, босы. Вот уж что да, то да, дядя Юра. Снова выручил и уважил парой строк.

Он развернулся к заднему сиденью.

— Троицкий — значит, Троицкий. — "Ну хоть денег сберегу". — Проезды на мост закрываются за пятнадцать минут. Если они закрыты уже сейчас, то времени, чтобы его пересечь, у нас будут еще меньше. Школьный норматив для девочек на один километр вроде как пять минут. Вполне уложимся, если никто на физре вместо нее не курил за углом. Если сложится чудовищная случайность, и прямо на другой стороне нас будут ждать менты — можете сразу сдаться. Переночуете в петушатнике. Меня лично не плющит. Если вас тоже, рассыпаемся вдоль набережной в разные стороны. Я с Рысей, Формалин с Людой. Когда сбросим ментов, встречаемся у Спаса на Крови, он недалеко там и в глаза бросается. Вопросы?

Еще надо было добавить, что чтобы убежать от мента или злой собаки, достаточно бежать быстрее самого медленного кореша. Но это так, жизненная премудрость. Она пусть лучше с опытом придет.

— Троицкий, шеф. Сегодня пируем на все деньги.

- Рисковые девки с тобой! Или пропадешь с ними... Или не пропадешь! - улыбнулся водила, и проговорил уже тише, пересекая в процессе разворота двойную сплошную

- Нарушать так нарушать!

Кондратьевский по ночному времени был практически свободен, так что проскочили минут за семь. А вот на набережной жизнь не утихала, так что пришлось ехать уже с потоком. Тем не менее, некоторое лихачество таксиста "выскребло" лишних пять минут до закрытия моста. И надо ж такому быть, что в момент, когда такси миновало уже разведенный Литейный, у Люды в сумочке затрясся телефон. Не нужно быть провидцем, чтобы понять - звонит мама.

Сегодня в Мариинке давали премьеру. "Золото Рейна". Мама долго живописала эту оперу, да Люда и сама была бы не прочь отправиться туда - в другое время. По всем расчетам, сделанным еще до концерта, Людмила должна была оказаться дома немного раньше матушки, потому как Вагнер в принципе не отличается лаконичностью, а в Мариинке никогда не делают коротких антрактов, да к тому же - премьера! Наверняка маэстро опоздает минут на двадцать, просто потому, что раньше его не отпустят журналисты и поклонники. В этом маэстро Гергиев чем-то похож на Горшка с Князем, которые тоже появились на концерте вовсе не к его объявленному началу. Правда, причины, как надеялась Люда, были разные. Вряд ли Гергиев перед спектаклем "набирал кондицию" в гримерке. Множество случайностей сегодня сошлись к одной - Люда внутренне готовится бежать через мост (и, возможно, далее), а мама уже вернулась домой, и уж конечно мама знает, когда в Городе на Неве разводят мосты. И уж конечно, материнское сердце уже не на месте. В последнее время его там все чаще не оказывается.

Хотя Троицкий мост и уступает по славе Дворцовому, на его разводку собирается не многим меньше народу. Конечно, в основном это туристы. Поэтому гайцы, стоящие в дежурстве неподалеку, не обратили никакого внимания на парня и трех девушек, вышедших из такси за несколько минут до начала ежевечернего "шоу". Тут было достаточно народу, человек тридцать, а то и больше - и все ждали, когда оживет классическая "Питерская" открытка - мосты повисли над водами, и шпиль Петропавловки словно ракета между двух заправочных мачт, устремляется ввысь, грозя проткнуть сине-зеленое закатное небо.

♫ — ссылка

Старшина Голицын верил, что у удачи есть свой лимит.

Это было нечто вроде авторской религии — особенно если учесть, что никаких богов он не почитал. Ему было сильно больше сорока, и в свое время он остался на службе по сверхсрочке еще в предыдущей стране. Потом случилась смена конституции, вслед за ней Черный Октябрь, и Голицына понесло по всем горячим точкам молодой державы. Чечня, Дагестан, Ингушетия, первая кампания, вторая... И всякий раз свою живучесть он объяснял тем, что знал меру в испытании судьбы. Не переходил грань, за которой дальше везти уже никак не может. Уходил в отпуск, отдыхал, а затем возвращался на войну. То есть, терпения каких-то там высших сил особо не испытывал. И везло ему и правда часто — то осколок лишь вскользь по шлему шкрябнет, то погода нелетная в самую мясорубку, то редкое бухло где в схроне засувенирит. Позитивный был мужик. Толковый.

Лимит удачи старшины Голицына был исчерпан под Ачхой-Мартаном. В конце зимы нулевого — за две недели до того, как роту Игната отправили подкреплением в Комсомольское.

Игнат смотрел на мост, думая, а исчерпал ли он свой лимит удачи? Задуманное при ближайшем рассмотрении уже не казалось таким захватывающим. Громада риска и ответственности возвышалась над ним, накрывая исполинской тенью, как разведенные пролеты моста накрывают тенью беспокойные воды Невы. "Надо было послушать дам и сделать наоборот," — думал он, рассчитываясь с таксистом. "Надо было сделать наоборот," — также думал он, отщелкивая ремень безопасности. "Надо было наоборот," — продолжал думать он, покидая машину.

Дверь автомобиля захлопнулась — и хлопнула излишне громко. Оглушающе, как спортивный пистолет на стадионе. И повинуясь этому сигналу, Игнат рванул вперед с высокого старта.

Мама звонит! Люда несколько секунд смотрела на экранчик телефона, борясь с желанием поднять трубку и обреченно сказать "Да, мам..." – и в итоге жужжание и мелодия прекратились, потому что мама не дождалась ответа. "Позже. Я перезвоню тебе позже" – успокоила свою совесть Люда, пытаясь хотя бы морально подготовиться к предстоящему приключению.

Быстро промелькнули озаренные светом фонарей улицы ночного Питера и перед Людой, которую толком и не успело укачать, возник ОН - Троицкий Мост во всем своем великолепии. Старина З.Фрейд, наверное, имел бы что сказать по поводу того волнения, которое вдруг ощутила Людмила в отношении этого огромного подъемного механизма... но иронизировать по этому поводу в своих мыслях она будет потом, когда успеет (или не успеет!) пробежать на ту сторону.

Игнат устремился вперед первым - и Люда тут же со всей очевидностью поняла, что ей никак не угнаться за парнем и остальными и что скорее всего дело кончится тем, что она и вовсе не успеет пересечь мост вовремя. Бег никогда не был сильной стороной Люды и уже через каких-то пару десятков секунд она почувствовала, что начинает задыхаться. "Не судьба..." – промелькнуло в голове Люды и она стерла с уголков глаз пару слезинок от сильного прохладного ветра, что свободно гулял по мосту над Невой. Конечно же это всё из-за ветра...

Во многих историях кто-то должен оставаться позади, чтобы главные герои продолжали свой путь. Так было и в детских сказках, и в "Трех Мушкетерах", и в любимом Людином "Властелине Колец" – но ирония в том, что обычно никто не представляет себя в роли того, кто останется позади. Не представляла себе этого прежде и Люда, упорно стараясь верить в то, что ей принадлежит главная роль, что она пройдёт весь путь приключений до самого конца. Но сейчас со всей очевидностью стало ясно - пришло время остановиться и помахать вслед тем, кто действительно дойдет до конца.

– Бегите быстре-е!!... – отдышавшись, крикнула Люда вслед своим мимолетным товарищам, и чуть помедлив, добавила, помахав рукой с желто-зеленой фенечкой на запястье: – ...Когда-нибудь ещё встретимся-я!...

И, развернувшись к немного опешившим "гаишникам" (на лицах которых и без слов можно было прочесть всё, что они думали по поводу стайки балбесов, решивших побегать по разводящемуся мосту во время их дежурства), Люда пошла к ним, то и дело оглядываясь на растворяющихся в сумерках беглецов. Спешить уже было некуда - но и тянуть с кое-какими делами не стоило. Легче от этого никому не будет... Люда нажала кнопку набора номера на телефоне, готовясь объясняться с мамой.

– Алло, мам, извини, не услышала звонка сразу. – видавшая виды "нокия" прижалась к щеке Люды. – ...Мы тут с друзьями по городу гуляли, а мосты развели... Да, я знаю... Да... Да... Да...

"Да, мам, ты во всём права!" – с грустной улыбкой подумала Люда. Все эти попытки строить из себя "не такую как все" и "крутую девчонку" явно плохо ей даются и чудо еще, что они не привели к каким-нибудь стрёмным последствиям наподобие сюжетов тех телепередач, которые мама смотрит по вечерам по телеку. А ведь однажды удача может закончиться, верно? Все эти концерты, вписки, странные приятели... Остановившись у ограды набережной перед мостом в толпе туристов, Люда печально поглядела на ту сторону Невы, которая сейчас представлялась ей отныне недоступной "страной чудес без тормозов", в которую может попасть лишь тот, кому это определено Судьбой, кто достаточно отчаянный и безбашенный сам по себе. А ей, Людмиле, придется искать свою собственную "страну чудес", ключом к которой окажется что-то особенное в ней самой, недоступное прочим, потому что зов к странному и волшебному не удастся просто так погасить и заткнуть, он всё равно будет брать своё.

Через три года Люда не сдержит слёз, когда впервые услышит "Алую Книгу" Тикки:

"Бытовые крючки романтических истин лишь дергают ткань и не держат строй,
И приходится говорить не с прошлым, а только с Богом или с собой,
И все же с самого первого взгляда средь чужого видишь свое.
Я узнаю на улицах города тех, кто тоже пишет Ее.
Нам нечем хвалиться на Божьем параде — не при молитве, не при деньгах.
Мы разрозненные тетради Алой книги о Чудесах.

Кабы все было так, как было, как казалось в начале дней,
Нас и дальше бы жизнь носила на ладони теплой своей.
Но вступая в игру все дальше, увязая по грудь в слова,
Видишь: Бог бросает нас незаметно, словно карту из рукава.
И нет за спиной ни попутного ветра, ни добрых ангельских крыльев и лиц.
Но утешенье мое и надежда — легкий шорох Ее страниц.
Неоправданное оправданье «еже писах — писах!»,
Все, что есть у меня — и другого не надо — Алая Книга о Чудесах!..."

Рыся, Алиса, Игнат - такие разные, они были вместе так недолго! У каждого в итоге будет "свой Питер" и свои воспоминания об этом вечере, совсем непохожие между собой. И у этих троих Люда останется в памяти исчезающей в сумерках и словно тающей на ветру светловолосой фигуркой с фенечками на поднятых к темному небу руках.

"Встретимся, обязательно. Однажды..." – улыбнулась темной воде и бликам в ней Люда.

♫ ссылка
Обернувшись спиной к мосту, Люда уже не видела, что же там происходит...

  За гостеприимно распахнутой дверью машины, ожидавшей последнюю пассажирку, оставался все еще полный пиплами двор перед клубом: бурлящий, гомонящий, похожий на волнующееся предштормовое море. Кто-то пил, кто-то пел, кто-то, как они сами недавно, ожесточенно торговался с бомбилой. Вон там целуется парочка, чуть дальше передают по кругу сигаретку, вряд ли набитую табаком, а там какой-то парень сидит на бордюре, уронив голову на колени – спит или плачет? Но скоро все это закончится: захлопнется дверь, заурчит довольной кошкой мотор, и все эти кадры исчезнут за спиной. Но в душе останутся ощущения и воспоминания, и желание вновь с головой окунуться в эту атмосферу. И, конечно, легкая грусть расставания – до следующего раза. А пока…
  Там, где Рыся не строит далекоидущих планов и упрямо верит, что все получится, у Люды уже есть идея, как можно скоротать время. Ее вроде бы и не оптимистичным, но таким искренним словам невозможно не улыбнуться:
  - Договорились! А то я в Питере на экскурсии лет с четырнадцати не была. И то, она проходила чинно-спокойно, а ты, я уверенна, сможешь придать жизни и ярких красок любому зданию и памятнику! Но это, если что, можно и на потом отложить: мы успеем, не сомневайся даже!

  А спереди шутит Игнат: немного непонятно, но зато в унисон ее словам. Что ответить на такое: только плечами пожать да потупить глазки – подчас жесты и мимика могут сказать гораздо больше, чем самые верно подобранные слова. К тому же вон и Алиса спешит.
  Когда Формалин заняла свое место, «центровая» Кира не удержалась от короткого смешка, представив на миг, что по обе стороны ее практически ангел и демон. По левую руку, как и положено, дитя Тьмы: в коже, с цепями и амулетами, и волосами цвета воронового крыла. По правую - Свет, и тоже все как должно: благопристойность в одеждах и нравах, золото волос и негромкий голос. А еще они были словно два этапа человека тусовки: «неофит» и «свой». А вот сама Рыся зависла где-то между.

  Когда вся компания оказалась в сборе, слово вновь взял Игнат, чувствовавший, видимо, ответственность за девушек и взявший над ними эдакое шефство. Подобное отношение Киру ни в коей мере не раздражало: скорее наоборот, с каждым новым словом мужчина, примеривший на себя мантию гласа разума, казался все более достойным. «Как же хорошо, - похвалила себя скрипачка, - что я не стала отказываться от его предложения».
  Спорить после сказанного было не о чем, да и добавить тоже: есть все-таки определенная прелесть в том, когда говорят по существу. Долгие дискуссии, они, конечно, хороши и полезны, но не в такой ситуации. Так что оставалось только кивнуть:
  - Хорошо. Постараемся: для себя же стараемся!

  Захлопнулась дверь, отрезая пассажиров от тех, кто еще оставался перед «Старым домом», и понеслись в окнах цветные огни большого города. Не такого шумного и оживленного, как Москва, не такого привычного, на становящегося все более родным с каждым часом, проведенным под низким сырым балтийским небом: болезненно-желтым днями и хмурым ночью. Тяжелый город, но разве от этого менее любимый?
Тем, кто любит Петербург, вряд ли дорог разум.
Люди, кошки, фонари здесь собрались разом.
И меж небом и водой высится надменно
Город — каменный цветок, ядом напоенный...

  Мчит машина сквозь ночной город, мимо желтых и серых домов, кажущихся в ночи одноцветными, через ровный свет фонарей, оставляя за спиной километры, или пускай даже сотни метров – не важно. Само это ощущение дороги исподволь проникает в душу и врастает незаметно в сердце жаждой свободы и ветра, бесконечного пути, ведущего куда пожелаешь. В таком состоянии цель не важна уже – главное, что есть направление. И пускай недлинная дорога по городу всего лишь сублимат трассы, чувства от нее немногим менее слабые. Прикрыв глаза, Кира откинулась на спинку сидения, вспоминая…
Трасса,
Неси меня вдаль
Подальше отсюда.
Осень
Осиновым колом в груди,
Опять пораженье в бою.
А за спиной догорают мосты -
В полнеба кровавый закат,
И нет смысла назад...

  Не зря, ой не зря Рыся просила о толике удачи: водила все же смог довезти их еще до начала развода мостов. Выбравшись вслед за девочками из теплой машины на холодный ночной воздух, скрипачка повела плечами и привычным жестом выудила из кармана пальто чуть мятую пачку сигарет. Хотя бы пару затяжек для того, чтобы получить нужный настрой – и можно бежать. Снова огонек, снова дым наполняет легкие. Только бы все получилось!

  Несколько нервных затяжек – и полускуренная сигарета летит на землю, чтобы быть раздавленной тяжелой подошвой гриндерса. Смотря на обувь, Рыся недовольно кривится – не лучшая, конечно, обувь для пробежки. Но что делать: носить она предпочитала туфли или сапоги, или уже совсем летние босоножки, а кед или кроссовок не признавала: они не соответствовали ее стилю. А стиль, известное дело, важнее удобства.
  Кто-то стоит с фотоаппаратами, ожидая еженощного зрелища. Менты откровенно скучают. У Люды трезвонит телефон, и девушку это явно нервирует. Нервничает и Кира, и с каждой секундой все больше. Призрак сомнений уже расправил черные крыла, и мост стал казаться все больше, а сил – все меньше. Но вот рванул с места в карьер Игнат, тяжело грохоча подошвами по асфальту, убрала телефон и побежала Люда. Медлить было нельзя: Кира тяжело вздохнула, сжала кулачки и помчалась вперед. Только бы успеть!

  В висках стучат маленькие злые барабанчики, дышать тяжело. Чувствуется, как почти сразу же начали гудеть ноги. Но останавливаться и переводить дух никак не можно. Вперед, вперед, только вперед!

Алисе вдруг вспомнилась фраза из любимого папиного фильма: "Ну все побежали – и я побежал" – так синхронно, при этом не сговариваясь, все рванули по мосту. Формалин, естественно, постаралась не отстать. К счастью, опыта ночных прогулок у неё хватало, и не только по кладбищу – перебегать мосты уже приходилось. Да и физрук им на физре попался зверский, гонял бедных девчонок так, будто нормы ГТО ещё не отменили. Сейчас, впрочем, девушка вспоминала его с благодарностью, если вообще вспоминала, конечно. Формалин выложилась на полную, и единственное, о чём жалела – что нет какого-нибудь завалящего "кодака", чтобы её зафоткать. Волосы и плащ развевались на ветру, и выглядело это со стороны небось не хуже, чем в каком-нибудь "Блэйде".
— Бежим, бежим! — подбадривала она девчонок. Видя, что Люда отстаёт, Алиса попыталась перестроиться, подхватить филологическую деву за руку, но её ладонь предательски выскользнула из обычно цепкой, "врачебной", хватки готессы и светловолосая осталась позади.

Под холодный шепот звёзд, мы сожгли последний мост

Да уж, "Ария" явно что-то знала о ночных забегах по мостам, с иронией подумала Формалин, пересекая последние метры моста. Остановившись, чтобы перевести дыхание, она увидела, что Игнат и Рыся тоже сумели переправиться через мост. Дыхание было ровным, а вот в ушах чуток звенело – и от ветра, и от бряцанья всех её заклепок и блях.
— Ну, с боевым крещением, что ли, — хмыкнула она, подходя к Кире. — Люда, похоже, там осталась. Давайте пошевеливаться, пока нас менты не приняли. В вытрезвителе я ночевать не хочу, уж лучше в анатомичку попрусь.

Sweet dreams are made of...