|
|
|
Весна 2002
Взятие власти нацболами прошло на удивление бескровно: прямые лозунги и действия были по душе уральцам, которые не привыкли лгать и лицемерить. Это, разумеется, касается рядовых сотрудников: элиты были показательно повешены на глазах толпы, которая с мрачным удовлетворением смотрела на болтающиеся тела паразитов. Екатеринбург стал столицей провозглашенной Евразийской социалистической республикой с единственной разрешенной Национал-большевистской партией, возглавляемой триумвиратом Эдуарда Лимонова, Александра Дугина и Егора Летова. Одновременно с этим, ополчения нацболов пытались расширить власть новой-старой администрации во все стороны, но потерпели неудачу: на севере они столкнулись с хорошо оснащенными отрядами невесть откуда взявшихся белогвардейцев, на западе встретили сепаратистов из числа татар и башкир, объединились с рейдерами из Соединенных Штатов России, разромили, однако были ими подставлены, в результате чего либералы покорили национальные республики, а на востоке им пришлось подавлять тюремные бунты и сражаться с солдатами РНГ, у которых была рабочая боевая техника и полноценные экипажи! Впрочем, самоочевидно, что расползание во все стороны без единого плана обречено на провал. Похожая ситуация сейчас происходит и внутри государства. Захватив средства производства, наши активисты начали организовывать... Очень странные формы самоуправления. К примеру, в одном организованно рабочее самоуправление, в другом четкое индикативное планирование, третий вовсе решили снести, а четвертые отменили деньги. Наконец, некоторые особо ретивые нацболы начали проводить свою культурную политику: где-то уже в храме поменяли все иконы на портреты Сталина и Берии, а где-то начали сносить памятники и граффити на стенах. Не менее важно: состояние НБП. Официально, в партии три фракции, условно возглавляемых Летовым (левые), Дугиным (правые) и Лимоновым (центристы). По факту же, эти фракции такие же партии, как сама НБП и не имеют даже видимого единства, а внутри них им бросают вызов свои личности, вроде Сергия Курехина, Михаила Вербицкого и Захара Прилепина. Кроме того, следует учитывать вес таких влиятельных фигур, как Виктор Пелевин, Сергей Переслегин и Михаил Горшенев. Только ориентируясь во внутренней политической кухни НБП, где каждая личность имеет свое исключительное мнение на тот или иной вопрос, можно выжить и взять власть...
|
1 |
|
|
|
Через два дня после выступления на площади Габриэле д’Аннуцио в Омске Ночь Между станциями Златоуст и Сим Бронепоезд «Туссен-Лувертюр»Вагон равномерно подрагивал; под его колёсами стучали стыки рельсов. На столике рядом с пустым чайным стаканом лежал свёрток. Следуя приглашающему жесту каудильо, Прилепин развернул его. Внутри оказался костюм: пиджак невообразимого сочетания цветов, такие же к нему брюки и огненно-красная косоворотка. — Ваша новая форма, — коротко сказал Лимонов. — Не слишком цветасто? — спросил Прилепин. — В самый раз. Вам воевать не на передовой, а в тылу лучше, когда ваших молодцов все видят издалека. — Значит, Эскадроны смерти… — будто смакуя, произнёс Прилепин. — Именно так. Как только соберёшь первую группу, сразу начинай. Церкви — долой. Музеи — под снос. О мечетях не забывай, о тюрьмах, ментовках. С буржуями сам знаешь, что делать. Генералиссимус перевёл взгляд на сидящего за столом Пелевина. — Виктор, ты узнавал, твоя дивизия готова? — Готова, — ответил Пелевин. — Ребята выгружаются в Симе. К десяти утра выступаем на позиции. — Не затягивай. Не позднее завтрашнего утра вы должны идти в наступление с нами. — Я бы и не затягивал, но ты почему-то взял меня с собой сюда, хотя я давно мог бы быть с моими казаками. — Ты нужен был мне здесь. Я хотел поговорить с тобой о Гельевиче. — Что о нём? — настороженно спросил Пелевин. — Ты видел, с какой радостью он ухватился за поручение ехать с хлебом к Баркашову? — Гельевич куда угодно готов поехать, лишь бы из Омска, — усмехнулся Пелевин. — Егор мне рассказывал, что он не любит этот город, боится камышовых людей и отравленного ветра. — Да, но он решил отправиться на восток, а не запад, как мы с тобой, — продолжил гнуть своё Лимонов. — Понимаешь, о чём я? — Гельевич всегда заигрывал с обществом «Память», — поддакнул Прилепин. — Вот именно. А это его желание поставить Переслегина вместе с Курёхиным заниматься Культурной революцией? Ведь ясно же, что этим должен заниматься кто-то один, иначе каждый будет тянуть одеяло на себя. И опять вместо свободного взлёта мысли получим жалкое мещанское болото, в котором утонули и Маяковский, и Губанов, и Ерофеев, да и Леннон с Вишезом, если вдуматься. А если Дугин решит переметнуться к Баркашову, что тогда? Что тогда будет с нашей революцией? Но, впрочем, мы ещё вернёмся к этой теме. А сейчас — Виктор, Захар, не желаете ли составить мне компанию? — Желаю, — сказал Прилепин. — Тогда вперёд, — Лимонов поднялся из-за стола. Выйдя из штабного вагона, они, сопровождаемые негром-телохранителем Лимонова, прошли в хвост поезда. Несколько вагонов, по которым они прошли, были тёмными и казались совершенно пустыми. Свет нигде не горел; из-за дверей не долетало ни единого звука. Один из вагонов кончался не обычным тамбуром, а торцевой дверью, за окном которой неслась назад чёрная зимняя ночь. Негр после короткой возни с замком открыл её; в коридор ворвался острый грохот колёс. За дверью оказалось небольшое ограждённое пространство под навесом, наподобие задней площадки трамвая, а дальше темнела тяжёлая туша следующего вагона — никакого перехода туда не было. Лимонов облокотился о перила, глубоко затянулся своей сигарой и ветер сорвал с неё несколько ярко-малиновых искр. — Там дальше вагоны тельмановской дивизии, — сказал Прилепин. — Их у нас называют шавками. Слышите? Действительно, сквозь грохот вагонных колёс пробивалось довольно красивое и стройное пение. Прислушавшись, можно было разобрать слова: Эх, Тесак мой, Тесачок, Люблю тебя, как дурочка! И своим топориком Сделай мне ребёночка!— Странно, — сказал Пелевин. — Почему они поют, что они любят Тесака, если они шавки? И почему они хотят от него ребёночка? — Они называют себя дурочками, вот и хотят ребёнка от нациста, — сказал Прилепин. — А, ну разумеется, — сказал Пелевин. — Они дурочки, вот и хотят ребёнка от Тесака. То есть на самом деле они шавки, но поют про то, что они дурочки. Чёрт знает что. — У тебя живое воображение, Виктор, — сказал Прилепин. — На самом деле я думаю о другом. — О чём же? — О том, что человек чем-то похож на этот поезд. Он точно так же обречён вечно тащить за собой из прошлого цепь тёмных, странных, неизвестно от кого доставшихся в наследство вагонов. А бессмысленный грохот этой случайной сцепки надежд, мнений и страхов он называет своей жизнью. И нет никакого способа избегнуть этой судьбы. — Ну отчего же, — сказал Лимонов. — Способ есть. — И ты его знаешь? — Конечно. — Может быть, поделишься? — Охотно, — Лимонов щёлкнул пальцами. Негр, казалось, только и ждал этого сигнала. Поставив фонарь на пол, он ловко поднырнул под перила, склонился над неразличимыми в темноте сочленениями вагонного стыка и принялся быстро перебирать руками. Что-то негромко лязгнуло, и негр с таким же проворством вернулся на площадку. Тёмная стена вагона напротив стала медленно отдаляться. Пелевин поднял глаза на Лимонова. Он спокойно выдержал этот взгляд. — Становится холодно, — сказал Лимонов, словно ничего не произошло. — Вернёмся к столу. — Я вас догоню, — ответил Пелевин.
|
2 |
|
|
|
Осень 2002
Оглушающий шум стрельбы, взрывов и пары десятков песен с дерьмовым звучанием половины. Металлический хаос в голове, перемежаемый откровенной попсой, гимном НБП и легкими джазовыми нотками. Ниткин, более известный под погонялом "Борзый", высунул АК-74 и дал очередь по татарам куда-то дальше по улице. В ответ в него заорали на татарском и русском матерном. За словами последовала очередь из чего-то скорострельного. "Где же эти мудаки?", – их взвод был рассеян после того, как их ударная колонна подорвалась на одной из казанских площадей и эти узкоглазые (хотя не только лишь все татары были такими) напали на них. – Ебанный в рот, выключите шарманку! – Леха попытался прокричать в радио, но в ответ послышал гогот, ответный мат и чьи-то крики. Нацболы координировались на той же частоте, что и пускали музыку. Борзый проверил боеприпасы. "Нихрена не осталось", – два рожка и две гранты не внушали оптимизма на выживание, но Ниткин думал не об этом, а о том, что его явно обманули, напоив какой-то мочой вместо пива. Пуля разбила пластмассовую бутылку вина за прилавком, искусно замаскированную под настоящую. Еще очередь выстрелов вслепую. Какой-то выродок попал в руку, но, кажется, сам подох, сюда по недовольным крикам. Борзый оскалился, глядя на выпавший из рук автомат. Сквозь бешенную какофонию звуков вычленил топот. Бинго: группа татар с заднего двора выбила дверь и начала беспорядочную пальбу по кафе. В Ниткина попало три пули, но ему хватило. Хватило времени выдернуть чеку у гранаты и покатить её в сторону татар. Взрыв разметал кафе и детонировал вторую. Во время штурма Казани погибло много ребят, а город полуразрушен. Пожары не прекращались еще пару недель.
***
Прекрасные новости, товарищ каудильо! Проклятые либералы разгромлены, а их земли под нашим контролем! Только представьте себе: эта гигант_есса русской демократии буквально проводила геноцид русских в пользу всяких чурок! Но мы быстро присекли этот беспредел: бандиты, из которых состояла её армия, легко были перебиты. Тем не менее, пусть мы и сделали шаг к объединению России, нам предстоит интегрировать эти земли (или хотя бы создать местные ячейки НБП и заставить их понять, кто такие нацболы)... И наконец найти окончательное решение татаро-башкирского народа. Снос мечетей и отказ разговаривать на татарском и башкирском не нравятся этим националистам. Что касается дел государственных, то у нас нет государства. Практически. Остаются немногие органы власти, но это ненадолго. Прилепинские Эскадроны вообще устроили самую настоящую гражданскую войну, причем не только с высшим и едва сформировавшимся "средним классом", но и друг с другом! Культурная революция же, кажется, очень удачно влилась в общий контекст хаоса и, насколько можно судить, идет перековка целого народа. Осталось понять, что вообще происходит. Ах да, стоит заметить, что у нас скоро закончится еда, потому что мы очень сильно потратились для помощи РНГ. К слову об этом: по пути Дугин армейским способом где-то две трети продовольствия. Зато обещанные Баркашовым ресурсы прибыли точно по расписанию. Вы точно знаете, что делаете?
|
3 |
|
|
|
30.08.2002 КазаньТакого жаркого лета столица Татарстана не видела давно — и речь не столько о погоде, о выцветшем белёсом небе, по которому каталось слепящее солнце, о раскалённом асфальте, плывущем под ногами в тридцатиградусный зной, о дрожащем мареве горячего, пахнущего бензином и выхлопными газами воздуха, сколько обо всём остальном, что творилось в этом плавящемся мареве этим летом. Казань тонула в клубах красной кирпичной и серой бетонной пыли — не проходило и недели, чтобы нацболы не принимались что-то взрывать, благо взрывчатки на Казанском пороховом заводе было вволю, и особо горячие головы в порыве залихвацкого задора даже предлагали взорвать сам завод, чтобы отпраздновать конец человеконенавистнического царства Новодворской. Но пока взрывчатка была нужна для других целей: взрывали древний Благовещенский собор в Кремле, взрывали и недостроенную мечеть Кул-Шариф там же, взрывали барочный Петропавловский собор, взрывали и мечети — Марджани, Апанаевскую, Закабанную; но никакой храм никакой религии не взрывали нацболы с таким наслаждением, как Храм Всех Религий в пригороде Казани Аракчеево. На сносе этого сооружения присутствовал сам каудильо Лимонов, объявивший эту постройку преступлением против художественного вкуса. Такого весёлого лета в Казани не было, наверное, с 1918 года, когда здесь побывали поочерёдно красные латыши, затем каппелевцы и, наконец, прогнавший их Троцкий: город был переполнен войсками, но походил, впрочем, больше не на военный лагерь, а на вооружённый Вудсток — Переслегин читал в Национальной библиотеке лекции по информационным объектам, Пелевин, более не скрывающийся от читателей, устраивал творческие встречи на берегу Кабана, у местных говнарей с Книжки разбегались глаза — концерты Летова, Курёхина, Горшка и Паука иногда устраивались в один и тот же день, и неизбалованные изобилием приезжих рок-звёзд провинциальные неформалы не знали, куда им идти. Гопота с Жилки и Кварталов записывалась в дивизию Шнурова. С вокзала на Самару и Сталинград один за другим уходили эшелоны с войсками на помощь Андреевой. На смену им с востока, из-под Перми, приходили платформы, гружёные танками Т-72 и Т80: мускулистые, плохо говорящие по-русски негры из дивизии имени Малькольма Экс, осваивали технику, ревя дизелями на весь город по ночам и взламывая гусеницами асфальт. По разбитому асфальту на тонированных девятках по городу разъезжали опергруппы Эскадронов смерти в цветастых пиджаках, вылавливая нетрудовые элементы. По утрам по Сибирскому тракту, как колодники в старину, шли на восток колонны нетрудовых элементов, мобилизованных в Трудармию. По всему городу были расклеены плакаты дадаистского и кубистского оформления с призывами записываться в армию НБП. На месте снесённого Благовещенского собора в Кремле устанавливали памятник Емельяну Пугачёву, и в своей очередной речи каудильо растроганно заявил, что, не сумев взять Кремль в 1774 году, мужицкий царь Емелька наконец-то осуществил свою мечту: русский, татарский, а в перспективе — любой народ земного шара теперь полностью, абсолютно свободен от всяких уз: уз угнетения, традиции, логики, здравого смысла! Весело жилось в Казани летом 2002 года.
|
4 |
|
|
|
Зима 2002
Каудильо... Это... Мы не знаем, как назвать это. Катастрофа? По сравнению с Россией – это ничто. Бытовая мелочь? Не в их случае. Но о худших новостях мы скажем позже. Пока следует отчитаться о произошедшем... и, позвольте, стопарик... Спасибо. Фух. Проехали. Наше участие в войне против Халифата привело к неожиданным последствиям. В бою, конечно, дух мусульман помогал им, но дух постмодерна наших ребят сильнее: как результате, мусульмане боялись даже смотреть в сторону наших солдат. Немалую роль играла полностью женская дивизия Бабуровой в составе корпуса. Так что, пока мы были там, все было тихо. Правда, наши парни, по традиции, втянули пару сотен комми в атмосферу треша, угара и содомии, но и черт бы с ними. Местным, конечно, не понравилось, но те не полезли, справедливо опасаяся получить на рога. Трудовая армия Прилепина да при его же Эскадронах смерти демонстрировала исключительные возможности по распитию алкогольных напитков, хулиганству, нарушению режима сна населения и еще парочке статей, вроде расхищения частной собственности, но со своей целью в виде обеспечения населения всем необходимым вроде бы справилась. По крайней мере, у нас есть запасы пищи как минимум на зиму даже при условии каждодневных пиров. Правда, с алкоголем немножко напряжно, но алкогольные заводы единственные работают на полную, так что это со временем исправиться. А теперь... Переходим к самому важному. На нас напали федералы. С поддержкой танков, вертолетов и самолетов. Начиная с Казани. Мы не выдержали. Наемники Медведева выбивали нас из одного города за другим, вплоть до Перми: там уже вернулся 2 корпус Бабуровой да и Горшок с третьим (который практически полностью полег в бою) и танками держали, но Пермскую область мы тоже потеряли. Да и черт бы с ними, с землями. Самое мерзкое: мы не знаем, что с Летовым, Курехиным, Переслегиным и Пелевиным, которые были в Казани, а также с Горшеневым, которого последний раз видели в бою где-то в Перми. Мы не знаем, живы они и мы не знаем, как на это реагировать. Снег покрывает землю и холод накрывает наш разум и души...
|
5 |
|
|
|
Колонна танков торила целину, взрывая белые снежные бугры, превращая их в молочное месиво. Танки двигались по голой равнине между грядами пологих гор Северного Урала. По безжизненному простору тихо скользили тени облаков, плывущих в химически синей вышине. Стоял трескучий мороз, от которого будто сам воздух был металлический, тонко искрился в лучах по-январски яркого, негреющего солнца, медной монетой висевшего над черневшим в отдалении ельником. Весь пейзаж, казалось, состоял только из сочетаний этих цветов — тёмно-серого, пронзительно белого и ярко-синего, и неестественна с высоты, должно быть, казалась колонна раскрашенных в кубическую расцветку танков, гусеницей ползущая через беспредельный дикий простор, чертя по нему ровную борозду.
Откинув люк, каудильо, жмурясь и прикрываясь от хлёсткого ледяного ветра, высунулся из тёплой, дымной и гудящей оранжевой полутьмы башни танка, с наслаждением вдохнул заломивший зубы морозный воздух, обернулся на бьющий по ушам сабвуфер, закреплённый на броне. По беспредельным ледяным пространствам с гулким эхом раскатывалась нежная мелодия:
All the leaves are brown, And the sky is gray, I’ve been for a walk On a winter’s day, I’d be safe and warm If I was in LA, California dreaming, On such a winter’s day…
|
6 |
|
|
|
Весна 2003
План оказался прекрасен. Белогвардейцы, сталкиваясь с немногочисленными нацболами и, вроде бы, ожидая помощи от националистов, продвигались к Ханты-Мансийску, однако, как только они подошли к линии Серов-Нягань +- 30 километров, они попали в ловушку. Пути через Урал были мгновенно перерезаны, крупные силы противника оказались в окружении. Будем честны, они сопротивлялись достойно. Так достойно, что мы потеряли много больше людей, чем планировали, но и черт бы с ними, все равно многие из них живут лишь на пластинках и дискетах на задрипанной кухне в каком-нибудь Нефтеюганске. Белые солдаты вызывали восхищение и не сдавались до самого конца: их глотки и легкие, запевающие Прощание славянки, соперничали с западной поп-музыкой 60-ых. Перейдем к внутренним делам... И что же, мы наконец-то достигли чего-то концептуального, а на наших территориях установилось некоторое подобие порядка. Во-первых, это, конечно же, свободные коммуны, которые объединены верой в исключительность русского человека, русской души и русский интернационализм. Все либералы и просто отказывающиеся признать Сталина, Троцкого или Муссолини банально изгоняются, где организуют либеральные коммуны, быстро понимающие, что они социальные изгои и начинающие поклонятся другим диктатором, но неизбежно приходили к мысли, что любая диктатура создает коллектив, а любой коллектив являются часть национал-большевизма. Во-вторых, это конечно, четко организованные Эскадроны Смерти и Трудовая армия, фактически, у Прилепина было своего государство внутри нашего. Не мы являлись частью Системы, Система является частью нас, не являясь в том числе Системой, сохраняя все атрибуты Системы. Не вдумывайтесь в это, Государство Прилепина мы писали в час ночь, перечитывая государство Платона в оригинале и Полное собрание сочинений Бзежинского. В-третьих, это Культ Героев – доходящая до фанатизма вера в избранность Великой Пятерки и всех павших за правое дело. Нацболы уже похитили тела погибших и начали сооружение Мавзолея в Омске, который стоял в пентаграмме из пяти статуй Героев. Кроме того, предлагается поставить еще 2 башни Татлина, чтобы Омск находился в центре треугольника и перестроить сам Омск, сделав его походим на зрачок.
|
7 |
|
|
|
Февраль 2003 г. ХМАО, Нягань
Лагерь Национал-Большевистской Народной Армии напоминал гуннское становище, раскинувшееся на бетонных плитах старой взлётно-посадочной полосы военного аэродрома. Повсюду стояли палатки, дымили костры, тут и там пьяная молодёжь распевала песни Летова и Горшка, объявленные религиозными гимнами; в стороне проходили пелевинские чтения, по окончании которых жрец причащал паству курёхинским грибом (сушёным мухомором). В стороне, за колючей проволокой, сидели пленные монархисты — в своих старомодных фуражках с чёрным околышем и красно-чёрных корниловских погонах. Временами они пытались запевать «Боже, Царицу храни» — но выходило не в размер, и несчастные белогвардейцы сами не знали, как ещё сохранить офицерское достоинство. В стороне спорили о Бодрийяре и симулякрах, патетично обвиняя вселенную в существовании, и оттого пленные белогвардейцы ещё больше приходили в смущение.
В лес под конвоем вели строй измождённых, забитых буржуев из Трудармии: там проводилась вырубка леса для гатей — заготовленные штабеля дров уже лежали у края взлётки. То и дело со стороны ведущей к Оби трассы подъезжали зилы и камазы, гружёные бочками с бензином с нефтеперерабатывающего завода, ящиками консервов. На середине взлётки, ревя дизелем и выкидывая клубы сизого дыма, дрифтовал один из последних танков, оставшихся после боёв с монархистами. Грузовики с припасами опасливо его объезжали, высунувшаяся из башни танка девчонка из дивизии Бабуровой что-то задорно и визгливо кричала водителям.
В стороне рядом с несколькими выкрашенный в белый «Нивами» и уазиками стоял строй прилепинцев, уже не в своих нелепых пиджаках, а в тёплых армейских куртках с белыми маскхалатами, с автоматами за спинами. Лимонов, охрипший от бесконечных речей, прощался с ними.
— Ступайте, возлюбленные дети мои, — с надрывом говорил каудильо, прикладывая ладони к груди, — ступайте, да сопутствует вам удача! Танец Русской Свободы должен продолжаться, и в этот раз мы пронесёмся вихрем вальса до самого Белого моря, и тогда я вам обещаю, что превращу его в Красное! Да, — запаляясь, продолжал он, — это будет красное, красно-коричневое море от крови и дерьма этих мерзавцев, — каудильо широким жестом показал на пленных, — и я раздвину его воды и поведу вас до самого Мурманска, русского Асгарда, где заканчивается твердь земная, сияют просторы небесные, а в хладных водах которого беспечно плавает вкусный палтус! И, дети мои… — Лимонов хотел продолжить, но как раз в этот момент за его спиной картинно грянул взрыв, огненный шар взметнулся в середине взлётной полосы — это танк, не справившись с управлением, влетел в бензовоз. Лимонов удивлённо обернулся на взрыв и возопил, указывая на пламя рукой: — И вижу я, что это хорошо! Мировой пожар, вот он!
|
8 |
|
|
|
Лето 2003
По традиции, начнем с хороших новостей. Хороших новостей, по традиции, нет. Наше наступление в Коми... Затянулась. Да, мы достигли некоторых успехов, однако вместо быстрого и масштабного наступления нам пришлось долго и муторно выковыривать белых из укрепленных населенных пунктов. К слову сказать, Эскадроны вполне неплохо себя показали, изматывая противника внезапными налетами и разведывая территорию. В целом, мы не добились ничего существенно важного, но и особо ничего не потеряли, за исключением времени. Говоря о братьях из Югославии и лично Жижеке, то... Все получилось. С одним "но". Как известно, мы пустили националистов на свои территории. Их Золотая гвардия, оснащенная по последнему слову техники (правда, без самой техники), вторглась на восточные территории федералов, где столкнулась вовсе с коммунистами. Но вопрос не в этом: проклятый Баркашов предал нас! Его головорезы, с которыми наши люди вчера распивали Балтику 9 и играли в Мортал Комбат на экспроприированной приставке в перерывах между мордобоем, ударили в спину! Однако случилось неожиданное. Дугин, ответственный за националистов и координирующий действия РНГ и сербов, проснулся от политического коматоза и объявил о том, что РНГ – неправильные русские националисты. С учетом того, что Баркашов заявил о том, что по его приказу сжигали русские деревни и его самоубийством, а также гибелью Золотой Гвардии в окружении, многие настоящие националисты поверили Александру Гельевичу и вместе с сербами и другими нацболами разгромили предателей. Правда, теперь эти земли лояльны Гельевичу, но, кажется, он не намерен вот прямо сейчас свергать нас. Славой оценил это как очередное проявление революции и выпустил очередной бестселлер "Дугинизм как высшая стадия национализма". Впрочем, кое-что мы потеряли в этом восстании – у РНГ осталась военная техника, которую они использовали на наступления с контролируемых ими территорий и там им этого удалось добиться... Омск пал.
|
9 |
|