I'm Still Alive | ходы игроков | Minority Report

Трехэтажный торговый центр с громким и гордым названием «Орегон-Плаза».
Матовые зеркальные стены смутно отражают солнце, небо, толпу, заставленную машинами автопарковку и сцену.
По левую сторону от главного входа раскинулись разноцветные палатки уличной ярмарки, между которыми прохаживаются сотнями посетители.
Сам главный вход представляет собой две пары зеркальных двустворчатых дверей, которые автоматически расходятся перед каждым посетителем в стороны.

Так как выступление мэра уже закончилось, а благотворительный концерт инди-рок группы PowerCat пока что не начинался, то именно центральный вход стал местом наиболее впечатляющего столпотворения. Сотни людей сплошным потоком движутся внутрь «Орегон-Плаза», другой поток выносит наружу исчерпавших праздный интерес посетителей.

Совсем рядом с главным входом, чуть в стороне от основной толпы, звезда единственного канала местного телевидения Белла Стронг пытается одновременно выполнить две задачи первостепенной важности: найти своего оператора и подобрать несколько добровольцев для небольшого интервью в честь открытия.

Дейли

Репортаж. Главное, что должно волновать тебя – репортаж. Если вспомнить, насколько богат события среднестатистический месяц в Спрингфилде, то открытие «Орегон-Плаза» точно станет наиболее громким инфоповодом этого месяце. В конце концов, это – и торговый центр, и выступление мэра, и фестиваль уличной еды, и благотворительный концерт. Не просто так на освещение события бросили Беллу Стронг, а каждый в Спрингфилде знает, что Белла Стронг – единственная относительно хорошая журналистка на местном телеканале.

Ты – её оператор, и пока что единственный, кому удалось продержаться на этой должности дольше нескольких месяцев. Впрочем, едва ли это произошло потому, что ты безумно хорош в своём деле. Скорее потому, что Белла уже отшила остальных троих операторов, и теперь вынуждена методом исключения работать с тем, кто остался.

Но пока ты работаешь один. Белла Беллой, её время придёт – сейчас необходимо подготовить фоновый видеоряд для вечернего выпуска новостей. Поскольку ты напрочь лишён такого полезного навыка как операторское чутьё и совершенно не чувствуешь наиболее удачные ракурсы, то предпочитаешь справляться с поставленной задачей количеством. Просто снимаешь всё, что видишь вокруг со всех возможных сторон – после монтажеры выдерут несколько удачных кадров из получасового видеоряда.

Идёшь с камерой на плече вдоль разноцветных палаток. Ловишь кадры, которые кажутся перспективными – вот девочка с шариком, вот клоун, почти вылитый герой произведения Кинга, вот какой-то лысый верзила, который, не заметив тебя, почти упирается спиной в объектив. Снимаешь мясо, что жарится, скворча, на решетках. Снимаешь бургеры и хотдоги, снимаешь сувенирную лавку с флажками и городскими магнитиками.

Так, пожалуй, для фестиваля достаточно. Начинаешь пробираться к главному входу «Орегон-Плаза» – туда, где уже должна ждать тебя Белла. Попутно выхватываешь кадр пустующей сцены поверх голов заполонивших окружающее пространство зевак. Вспоминаешь – конечно же! День Независимости, и на студии монтажеры прикончат тебя, если не снимешь необходимую для такого случая экспозицию. Поднимаешь камеру, зумишь гордо развевающийся над входом в ТЦ звездно-полосатый флаг. Дожидаешься момента, пока флаг вяло вздрогнет на слабом ветру и, пусть всего на мгновение, но гордо взовьётся на фоне бездонно-синего неба.

Вот оно, теперь – полный порядок.

Чрезвычайно довольный собой, возвращаешься к главному входу. Издалека замечаешь Беллу, которая замечает тебя и уже призывно машет рукой, ускоряя. В руках девушки микрофон – судя по всему, она уже подобрала для интервью первую несчастную жертву.

Подходишь, оцениваешь обстановку, пристраиваешь поудобнее камеру. Смотришь на потенциального участника интервью – растрепанные непослушные волосы, что выбиваются из-под бейсболки, потертые джинсы, белая майка в засаленных пятнах, и два листа картона поверх: один на груди, другой на спине. На листах что-то накарябано что-то про истину и конец, который близок. Уже подумав, что это какая-то шутка, смотришь на вторую особу, которая переминается в ожидании своей очереди нетерпеливо чуть в стороне. Загорелая девчонка с дредами, в коже – ещё меньше похожа на среднестатистического жителя Спрингфилда.

Белла, обворожительно улыбнувшись, поворачивается с микрофоном к мужчине.

Джей

Ты опаздываешь. Пока всего на десять минут, и это не кажется хоть сколь-нибудь серьёзной проблемой. Глушишь байк, думая о том, что Триш хорошо тебя знает, наверняка не сильно расстроится и едва вообще могла ожидать, что ты появишься вовремя.
В конце концов, десять минут – это даже не опоздание!

Ступаешь на тротуар, удивляясь количеству машин на парковке. Запоздало осознаёшь, что тебе повезло – кроме того места, что тебе подвернулось, не можешь больше найти взглядом ни одного свободного. Десятки машин кружат по огромной парковочной зоне в бесконечном хороводе, тщетно высматривая возможность припарковаться. Смотришь на Тора, который жизнерадостно устроился в коляске твоего байка, и тоже смотрит на тебя исподлобья, чуть склонив на сторону морду и вывалив счастливо язык. В глазах-пуговках тебе чудится печальный укор – словно Тор понимает, что юрисдикция штата запрещает посещение фешенебельных торговых центров собакам, и ему придётся остаться на солнцепеке снаружи.

Смышленый пес, с самого детства смышлёный. Жаль, что действительно нельзя взять его с собой. Крепишь поводок к зажиму на ошейнике, привязываешь к установленной совсем рядом полицейское ограде. Линия секционных заграждений обрамляет всю площадь между парковкой и левым боком ТЦ.

Останавливаешься, бросая быстрый взгляд на зеркальную громаду «Орегон-Плаза». Становится немного понятна связанная с открытием центра шумиха – выглядит конструкция, по меркам Спрингфилда, и впрямь грандиозно.

Оставив в одиночестве Тора, проходишь сквозь палаточный городок фестиваля уличной еды, проталкиваясь сквозь совершенно безумное для провинциональной дыры колоссальных размеров столпотворение. Может показаться, что сегодня здесь собрался весь город – даже твой дядя, судя по всему, сейчас где-то здесь. Мысль о возможности встретиться с родственником при таких обстоятельствах вызывает мимолётный дискомфорт, и ты невольно ускоряешь свой шаг.

Впереди – двойные створки главного входа, из тех, что автоматически разъезжаются в стороны при приближении посетителей. Учитывая поток клиентов сегодня, створки открыты почти постоянно, лишь изредка предпринимая исключительно робкую и неуверенную попытку сомкнуться. Ты почти добираешься до главного входа в сплошном потоке людей, когда внимание привлекает одновременно и вежливый, и требовательный оклик с профессиональным окрасом.

– Мисс, извините… – никто так давно не называл тебя «мисс», что ты даже проникаешься интересом.

Позволяешь выдернуть себя из толпы, и оказываешься в компании стройной блондинки в строгом костюме и с микрофоном в руках. Рядом маячит ещё один мужчина – растрепанные седые волосы, бейсболка, потрепанные джинсы, засаленная майка и два листа картона поверх: один на груди, другой на спине. На листах что-то накарябано, но ты оказываешься не в силах разобрать почерк.

Ты уже понимаешь, что происходит и без объяснений со стороны журналистки.

А та, тем временем, отворачивается и, размахивая рукой, привлекает внимание типчика с камерой.

Белла

День с самого утра пошёл не по плану. Начиная с несработавшего будильника, который не сработал потому, что был установлен на смартфоне. Смартфоне, который очень некстати разрядился за ночь. От катастрофического опоздания тебя спасли только внутренние биологические часы, которые забили тревогу всего на полчаса позже установленного времени для подьема. Всё пришлось делать впопыхах – умываться, одеваться, заряжать телефон от прикуривателя в машине почти на ходу. Самое обидное, что если бы подобное случилось в любой другой день, то, скорее всего, никто бы даже ничего не заметил.

Но нет, это обязательно должно было случиться сегодня. Не просто в День Независимости, но в легендарный уикенд Спрингфилда. В эту несчастную субботу не только мэр Никельсон лично отркрывает «Орегон-Плаза», но также проходит знаменитая уличная ярмарка, и играет на благотворительном концентре инди-рок PowerCat. Говоря проще – это, возможно, наиболее значимый день в твоей карьере со времен того рождественского репортажа.

Наверное, в контексте твоей истории, ты не должна нервничать. И всё-таки нервничаешь – слишком давно в твоей профессиональной деятельности не происходило ничего хоть сколь-нибудь значимого.

Столпотворение поражает. Выбираясь из лишь чудом припаркованного Джо в самом углу автостоянки студийного буса, ты останавливаешься и ловишь себя на мысли, что никогда не видела в этом городе одновременно столько людей. На парковке не протолкнуться, среди разноцветных ярморочных палаток праздно шатаются десятки зевак, а двустворчатые двери главного входа поглощают посетителей сплошным потоком. Ты не думала, что Спрингфилд вообще способен на что-то подобное. Так недолго забыть, какой провинциальной дырой этот город неизменно предстаёт в любой другой день.

Привычно прихватив беспроводной микрофон, ты ныряешь в толпу. Вы с Джо договариваетесь встретиться около главного входа – оператору нужно снять несколько общих планов для видеоряда, что пойдёт фоном, в то время как ты можешь заняться своим делом и оценить обстановку. Оценка обстановки, впрочем, никогда не была твоей сильнейшей чертой – нетерпеливо послонявшись в толпе, ты почти сразу начинаешься выискивать жертву для интервью. У тебя имеется заготовленный для таких случаев список вопросов, однако именно сегодня отчего-то хочется импровизировать. Хочется выкинуть что-то необычное, эдакое.

Может именно поэтому ты, вместо любого другого добропорядочного образцово-показательного жителя Спрингфилда, в первую очередь подходишь к этому типу.
Засаленная майка, горящие лихорадочным блеском глаза, выбивающиеся из-под бейсболки седые пряди волос – мужчина выглядит как нечто среднее между эксцентричным ученым и бездомным бродягой. На спине и груди – два листа картона, на которых очень неразборчивым почерком накарябан какой-то призыв. Мужчина, кажется, совсем не против дать интервью – не бежит от камеры, кивает, сразу же соглашаясь. В ожидании Джо выдергиваешь ещё одну – девочку с дредами, в коже.

– Мисс, извините, – произносишь профессионально: одновременно тактично и требовательно, привлекаешь внимание.

Девочка позволяет выдернуть себя из толпы и смотрит на тебя с лёгким недоумением. Отчего-то кажется, что её ответы могут изрядно разнообразить видеоряд. Озираешься в поисках ещё одной жертвы, но обнаруживаешь только Джо. Махнув рукой, подзываешь оператора, помогая сориентироваться.

Крейн

С семи утра на ногах.
Несешь слово Господа каждому, кто захочет услышать.
Листы картона на спине и груди призывают – «Услышь истину!».
Они же предрекают – «Конец близок».

Как известно, успех любого послания заключается в количестве ушей, до которых это послание удастся своевременно донести. Понимаешь – этим летом не будет более подходящего места для проповеди, чем открытие нового торгового центра в День Независимости.

Чтобы точно не опоздать, ты приходишь одним из первых, с утра.

Начинаешь обрабатывать первых редких зевак. Один из них просит мелочь, и слушает тебя до тех пор, пока не догадывается, что мелочи не дождётся.
Ты бросаешься наперерез молодому парню, что решительно шагает с девушкой под руку, но девушка опускает голову и смущенно улыбается, пряча лицо в волосах, а парень раздраженно отмахивается, даже не взглянув в твою сторону.

Время идёт, поднимается солнце. Становится жарче и площадь перед «Орегон-Плаза» наполняется слушателями. Вместе со всеми ты внимаешь словам мэра Никельсона, стоя в задних рядах. И, как никто другой, понимаешь – мэр говорит совсем не о том. Несет не предупреждение, не послание, не слово Господа, но приземлённую политически-агитационную чушь.

Представляешь, что было бы, если бы тебе удалось подняться на сцену и добраться до микрофона. Если бы на тебя сотни глаз смотрели с тем же скучающим интересом.

Проходишь мимо остановки, обкленной афишами PowerCat. Солист в клубах пламени играет на электрогитаре. Весь день, с самого утра, тебя продолжает терзать смутное беспокойство. Становится всё жарче, но дело не в этом. Ты упускаешь что-то важное. Не настолько важное, как просвещение плутающих в тумане неведения, но всё-таки достаточно важное. Погрузившись в глубокую задумчивость, понуро бредёшь куда-то в потоке людей. Не покидает смутное ощущение, что окружающие всё никак не ухватывают Послание.

Толпа несёт тебя ко входу в ТЦ, когда, уже почти у самых дверей, вспоминаешь. Ты должен встретиться с Джошем. Здесь и сегодня, ты должен встретиться с Джошем. Он звонил вчера, договаривался о встрече. Джош, конечно, подождёт, не дело братским узам становиться между заплутавшими и словом Господа, но всё-таки дело важное. Резко свернув в сторону, ты выныриваешь из потока людей, так и не добравшись до дверей торгового центра.

Выныриваешь прямо на блондинку в строгом костюме, в руках которой замечаешь беспроводной микрофон. Смотришь на неё, она – на тебя. Взвешивает, оценивает. Ты замолкаешь, чувствуя дыхание Господа – вот оно, шанс. Трибуна, возможность обратиться к множеству сразу.

Ты придерживаешь пророчество, чтобы не отпугнуть преждевременно. Ты киваешь, соглашаясь прокомментировать открытие «Орегон-Плаза». Ты терпеливо ждёшь, пока она ищет ещё одного человека для интервью, и пока размахивает рукой, подзывая из толпы заплутавшего оператора.

Позёвывая, Джо снимал общие планы, стараясь выцепить всё, где была хоть какая-то движуха. В позапрошлый раз ему нехило прилетело за то, что в кадре не попалось вопящей толпы. Поэтому в прошлый раз, когда толпы реально не было, Дейли быстренько обзвонил корешей, скучковал их напротив нового "мегапопулярного клуба" (который уже успел закрыться), заставил прыгать и орать, а после проставился пивом. А ещё оператор тупо не успел похавать с утра, и теперь решил догнаться своим заслуженным ежедневным хот-догом, пока Мисс-Новости искала потенциальных жертв. Что и говорить - Стронг была чуть ли не единственным человеком на телестудии, который реально умел работать. Дейли вот не умел.

Зато было кое-что, в чем он был, по собственному мнению, хорош, а по факту - просто неплох, но аудитории нравилось. Джо снимал девушек - иногда даже случайно, просто когда пялился на них через объектив. И это давало свои результаты. Мужикам всегда приятно посмотреть на красоточек в телеке, а сами девушки с удовольствием узнавали на экране себя - город-то маленький - и в целом старались засветиться почаще. Оператор даже представлял себе, как в Спрингфилде появится "телетуризм" - когда народ будет специально выезжать на "его" репортажи, чтобы получить возможность попасть в кадр. Ну, это как те чудики, которые мотаются по всей стране, чтобы поглядеть, как подрывники обрушают небоскрёбы.

Было бы круто.

Так вот. Белла мало того, что была настоящим профессионалом, так ещё и настоящей конфеткой, причём такой, с дорогим ликёром внутри. Девок вокруг была куча, она была "дамой". К таким Дейли не подкатывал никогда, понимая всю безнадёжность этой затеи, но вот выбрать удачные ракурсы всегда старался, не без удовольствия подмечая, что журналистка вновь не изменила своему стилю, надев рубашку с глубоким декольте.

И сейчас звезда местного телевидения, махала ему рукой, призывая запечатлеть в кадре отвязную (сочную, но лучше не надо, связываться ещё с вонючими боровами на чопперах потом) деваху и какого-то уличного психа. Джо радостно поспешил к ней, предвкушая, как вечером выложит шикарную нарезку на свой ютуб. Сто восемьдесят два фалловера!

– Мисс? Миииссс! – Джей заржала в голос, хлопая себя по бедрам. – Окей, подруга, ты сорвала свой джек-пот. За пять минут смеха я спою в твою камеру. А, твоюматьфак, погоди, потыкай пока микрофончиком в кого-то другого, щасек, вернусь!

Байкерша бегом рванула обратно к коляске, щедро рассыпая факи, наступая на чьи-то ноги и распихивая локтями тех, кто плыл по течению толпы в другую сторону. То есть, расталкивая каждого первого, потому что все плыли в сторону центра, и лишь она рвалась обратно.

– Ну, тупая овца, фазафака, чуть не забыла! – Сноровисто распотрошив багажник, Джей Хо извлекла из него походную миску и пластиковый фугас с водой. – Вот же! Фух!

Бегом вернувшись к Тору, она чмокнула его в морду, получив в ответ щедрый собачий поцелуй мокрым языком в нос, утёрлась, наплескала воды в миску. Придирчиво осмотрела привязку, чуть ослабила узел, обняла пса со словами:

-Сидеть! Жди, паскуда кобелиновая, сегодня получишь своё счастье.

Главное сделано, пёс обихожен, теперь можно вернуться к дамочке с камерой.
Чего б нет, поржать – святое дело. В эфир, полюбас, не пойдет, порежут нахер, но весело будет. Эх, матьтвою, сучка Триш далеко, вместе б прикололись... Э, да что я такая тупая сегодня! Надо позвонить, пусть подкатывает поближе!

Бэлла с детства ненавидела, когда что-то шло не по плану, поэтому с утра она ненавидела долбаный будильник, себя и вообще весь мир.
Душ, макияж, кофе из забегаловке уже в машине и вот, "привет Дэйли"!
- Джо, ты помнишь, что сегодняшний репортаж должен быть просто супер? - спросила Бэлла, поправляя макияж в фургон, - Если он уйдёт на центральный канал, то у меня будет шанс свалить из этого болота, где за последний год только одно огромное событие было-под мостом завёлся бомж!
Репортаж про бомжа Джо и Бэлла делали несколько недель назад. Стронг пришлось попотеть, что бы из опустившегося алкаша сделать предмет жалости всех кумушек города. Уже через пару дней он был вылечен, одет, обут и пристроен на работу. Что там с ним стало дальше, Бэллу уже не волновало. После того репортажа, отснятого уже ближе к утру, усталая девушка предложила Джо попить кофе, просто так, по дружески, но он так смущался, краснел и отвечал невпопад, что казалось, будто они не в дешёвой дорожной забегаловке, а на свидании в супер ресторане.
Вчера Бэлла дала оператору чёткие инструкции - репортаж должен быть бомбическим! Иначе она его просто прибьет.

Бэлла выцепила в толпе нестандартные фигуры - проповедник чьего-то очередного пришествия и девчонка-неформалка. Супер, то, что надо!
Она хотела начать с девушки, пока та не передумала, но та убежала, пообещав вернуться и пришлось начинать с мужчины,
- Добрый день, - глядя в камеру, начала она, - Поздравляю вас с праздником! Сегодня в Спригфилде вдвойне знаменательный день, мы празднуем день независимости и, приуроченное к этому дню открытие торгового центра. Кажется, сегодня здесь весь город.
Бэлла обернулась к интервьюируемому,
- Как вас зовут? - и, дождавшись ответа, - Расскажите о своих впечатлениях о сегодняшнем дне.

Мгновение солнечного безмолвия, пойманное за юркий хвост посреди толпы людей. Редкие пылинки застыли в воздухе, утопая в мареве остановившегося времени. Его и только его время. Его место, мир между вдохом и выдохом. В такие моменты на пророка снисходили откровения. Сперва, пока он был подростком, это были штуки попроще. Вроде решения непростой задачки по математике или понимания теоремы в геометрии. С возрастом стали приходить вещи сложнее: изящные абстрактные конструкции, продуманные до мельчайших деталей планы, рассчитанная, с методичным и нудным учетом всех мало-мальски значимых факторов, вероятность какого-нибудь события. До смерти матери Крейн всегда поражался - откуда это у него? Что это?.. Сейчас же он просто знал.

Вместе с выдохом мир снова пришел в движение, но это был уже совсем иной мир. Мир абсолютно, кардинально отличающийся от того, каким он был мгновение назад. Каким он был вечность назад. Мощный поток - настоящая сель - эмоций затопил пророка. Отчаяние. Сострадание. Страх. Чувства такой мощи, что Крейну требовалась вся сила его незаурядной воли, чтобы не разрыдаться. Он не успел. Он не смог помочь окружающим его людям, не справился. Все усилия пошли прахом.

Брат! Джош должен быть где-то здесь. Он услышит. Он должен, просто обязан понять. Вместе они сообразят как быть… В этот нелегкий момент своей жизни Крейн и встретил Бэллу. Похоже, само провидение вытолкнуло его из толпы именно в ту секунду, когда белокурая журналистка искала подходящих кандидатов для интервью. Это был знак. В страждущей душе пророка робко затеплилась надежда.

Прямо сейчас проповедь уже не имела большого смысла. Рубеж пройден. Чаша страдания переполнилась. Первая слеза скатилась по щеке Его и оросила иссохшую землю. Он снизошел и прежний мир был теперь мертв. Зачем, чего ради рассказывать об истинной любви? О безбрежном терпении Его?.. Впрочем, разве ему, Крейну, нужны были причины? Разве ради этого он, отказавшись от привычной жизни, пытался донести свет правды до окружающих его людей? Всепоглощающая, истинная любовь пронизывала все его существо. Он больше не мог предостеречь безразличных, но все еще мог дать напутствие внимающим.

- Крейн. Меня зовут Крейн. Прямой эфир? - задал вопрос Гурниссон.

Впрочем, не важно. Не важно, покажут по ящику или нет. Скорее всего его короткое выступление порежут при монтаже, и, максимум на что он может рассчитывать, это оказаться в видео-подборке фриков, где-нибудь на задворках Интернета. Еще одна вещь, не имевшая больше никакого значения. Последнее напутствие, которое он собирался дать, было нужно ему не меньше, чем окружающим его людям.

- Сегодня великий день… - тихо начал Крейн, прочистив пересохшее от волнения горло. Грустные глаза его по-доброму смотрели в безразличное стекло объектива.

- Уважаемые жители города Спрингфилд. Друзья. Братья и сестры. - Продолжил пророк, обращаясь уже не только и не столько к телеаудитории, сколько к прохожим вокруг.

- Многие из вас собрались сегодня на праздник. Кто-то пришел поглазеть на новый торговый центр, кого-то привлек концерт. Сегодня я не буду утомлять вас долгими разговорами, речь моя будет краткой. Этот день - не просто День Независимости. Сегодня мне было Откровение. Он, - распаляясь, пророк воздел палец к небу, - снизошел на Землю, не выдержав страданий наших.

Голос Крейна дрожал от возбуждения. Взгляд, тлея предвестником пожара, то встречался с мертвым взором камеры, то совершал прогулки по лицам прохожих и зевак.

- Знайте же. После явления Его падет на землю великая тишина и скорбь. И наполнится земля страхом. Затрубят крылатые вестники, зайдутся тысячеголовым ревом, предвещая последнюю битву и конец времен! Восстанут мертвые из могил, дабы стать свидетелями наших грехов. И будет суд над каждым. Большим и малым, грешником и безвинным. Лишь праведных поведет Он в последний бой. Лишь праведных…

Пламя в глазах пророка, полыхнув напоследок, сменилось глубокой печалью. Воздетый было палец, подрагивая, медленно опустился к земле.

- Я... подвел вас. Не смог предупредить, не смог донести открытую мне истину. И за это я прошу у вас прощения.

Последовавшая тишина, насколько бы она не была относительной в таком столпотворении, словно подчеркнула сказанное. Блуждающий взгляд Гурниссона вернулся к жадно следующему за ним объективу.

- Цените друг друга. Любите ближнего своего. Бережно храните искру надежды внутри сердца, ибо надежды вовне больше нет... Конец близок, - в нехарактерной для себя манере, почти шепотом, закончил Крейн. И прикрыл глаза. После сказанных слов на пророка наконец-то снизошло умиротворение.

Подхватил камеру, показал Бэлле "Окей!" и взял крупный план оборванца. Как-то так получилось, что на весь кадр попала рожа мужика, причём почему-то снизу вверх, являя зрителям содержимое волосатых носопырок Крейна. Короткая, тихая ругань Дэйли, которая всегда попадала в нарезки, перемен плана, от которого у тех эпилептиков, что сидели перед экранами, полюбому должен был случиться приступ, ещё один "Окей" для Бэллы и уже нормальный план.

Профессионалы за работой!

Джо

Продолжаешь снимать.

Пока девочка в коже куда-то убегает и возвращается, доставая смартфон, Белла обращается ко второму. Глаза мужчины загораются нездоровым огнем, он начинает говорить, лишь косвенно отвечая на вопрос журналистки. Едва успевает сказать несколько первых фраз, а ты уже понимаешь – в эфир не попадёт ни слово из этой этой чудовищной ахинеи, зато твои персональные зрители, вполне возможно, сегодня вечером получат замечательный эсклюзив.

Крейн говорит зажигательно, долго, распаляясь в процессе. Его голос то взлетает, то падает, и для сумасшдешего этот тип вещает достаточно убедительно. Тем не менее, где-то внутри поднимается и начинает медленно распространяться сосущее ощущение дискомфорта. Приходит осознание, что перед тобой – псих, настоящий псих, с шизофренией, биполярным расстройством или даже чем ещё хуже. Этот тип может быть опасен для окружающих, непредсказуем и резок, словно лесное животное или взбесившаяся собака.

Развить эту мысль как следует, впрочем, не успеваешь. Такая мелочь как взревевший автомобильный клаксон позади уже давно не в состоянии отвлечь твоё внимание в разгар съёмки – зато вполне способно выражение лица Беллы.

Девушка, бросив мимоходом быстрый взгляд в сторону раздражителя, замирает на полуслове.

Она завороженно смотрит на что-то у тебя за спиной, и ты, не сдержавшись, смотришь туда же.


Белла

Почти сразу понимаешь, что ничего хорошего из этого не получится. Не то чтобы обвешанный листами картона кандидат внушал первоначально уверенность, но ты, по крайней мере, могла в теории рассчитывать на что-то потенциально забавное. Теперь уже ясно, что перед тобой сумасшдеший, и сумасшедший из числа тех, кого не помешало бы направить на принудительное лечение и ограничить в свободном перемещении. Не помешает придумать способ как можно более тактично увести в сторону разговор и максимально непринуждённо переключиться на девочку-неформалку…

Ты как раз собираешься обменяться понимающими взглядами с Джо в тот момент, когда внимание привлекает истошный визг клаксона автомобиля.

Поднимаешь глаза, смотришь поверх голов в сторону проезжей части. Если справа и слева от торогового центра под нужды «Орегон-Плаза» выделены внушительные площадки, то от главного входа ТЦ до проходящей перпендикулярно дороги максимум десятка два метров. Эти метры представляют собой заполонённую людьми прямую аллею, вдоль которой выставлены ровными рядами скамейки и клумбы. Аллея заканчивается пешеходным переходом – одним из тех классических переходов, которые обрамляют почти любой перекрёсток.

И вот по этому перекрёстку, со стороны центра города, на красный свет несётся пассажирский автобус. Легковые автомобили тормозят и сигналят – пространство тонет в резком раздражающем гуле клаксонов.


Джей

Краем уха прислушиваешься к завершению интервью психопата. В том, что рядом с тобой психопат сомневаться уже не приходится. Таблички из картона на спине и груди намекали, но речь про грядущий конец бытия окончательно развеяла любые остававшиеся сомнения.

Достаёшь смартфон из кармана, набираешь номер Триш, смотришь на высветившуюся на экране улыбающуюся фотографию.

Секунда, две, три.

Поднимаешь глаза, услышав резкную трель автомобильных сигналов. Почти сразу замечаешь красное пятно автобуса посреди перекрестка – мчится на полной скорости, на красный, со стороны центра. Пересекает перекресток почти по диагонали, того и гляди вылетит на пешеходную аллею, которая упирается в главный вход «Орегон-Плаза».

Это ещё что такое, теракт?


Крейн

Твой голос послушно взлетает и опадает – здесь и сегодня тебе удаются почти любые ораторские приёмы. Тебе кажется, что ты звучишь чрезвычайно убедительно, и лучшее тому подтверждение – тот факт, что журналистка не перебивает тебя до самого завершения речи.

Высказался, и сразу на душе полегчало. Даже, кажется, что теперь вокруг уже не так жарко. И не столь омрачает настроение окружающая толпа, что до сих пор не подозревает о приближении неизбежного конца свете. Теперь, быть может, все они услышат и тоже прозреют.

Миг абсолютного торжества слегка омрачает бытовой раздражитель. Резкий нервирующий звук повторяется, и возвращает тебя в реальность из сияющих праздничными цветами чертогов сознания.

Звуком оказываются многочисленные автомобильные сигналы, причиной – красный пассажирский автобус, что мчится по диагонали по перекрестку на красный.

Сопоставив скорость и траекторию, понимаешь – если водитель прямо сейчас не проявит чудеса управления транспортом, то две-три секунды спустя огромная металлическая коробка на полной скорости вонзится в толпу.

Автобус пересекает перекресток по диагонали на скорости. Красный глаз светофора предупрежадюще горит позади, водители легковушек бьют по тормозам и сворачивают в разные стороны. К отчаянному визгу тормозных колодок добавляется тревожная трель взвывших одновременно автомобильных сигналов.

Клаксоны привлекают внимание к происходящему, но привлекают непростительно запоздало.

Автобус подлетает на тротуарном бордюре, сносит тонкое ограждение и на скорости влетает в толпу.
Петляя мчится вперёд, оставляя кровавую просеку.
Панические преисполненные ужасом визги перекрывают многоголосый праздничный гул.

Колесо уже начинающего вязнуть в людской массе автобуса наезжает на клумбу – невидимый водитель выкручивает одновременно в сторону руль, и транспорт, грузно подпрыгнув, заваливается в воздухе на бок, приземляется уже на борт и продолжает скользить, сметая и подминая зазевавшихся людей.

Скользить прямо к главному входу в «Орегон-Плаза».

Когда ты работаешь оператором, такие вещи не должны тебя отвлекать. Вернее, НИКАКИЕ вещи не должны тебя отвлекать. Чтобы камера не дрожала, чтобы внимание ни на секунду не уходило от ведущей. Вот и сейчас Джо следил за малейшими изменениями в позе, жестах, мимике Бэлли и направление её взгляда подсказало, куда следует направить камеру...

Какое-то время Дейли тупо по привычке ловил самый удачный кадр. Вот он - эксклюзив, вот оно - событие дня! Но потом вдруг застучало гулко сердце, отсчитывая доли секунд, и в рыжей башке пронеслась мысль, что едет-то автобус прямо на них! Мчится, как куотербэк "Салемских Ведьм" Билли "Два-Зуба" МакКормак в том матче два года назад, готовый просто растоптать и уничтожить каждого, кто встретится у него на пути.

А у него на пути был Джо. В тот раз он сплоховал. Но сейчас...

Сейчас он может стать героем! Не только звездой новостей открытия нового молла, но и спасителем самой Стронг, хотя бы в этот миг самым важным мужчиной в её жизни! Вот он - свет Великой Американской Мечты, час его триумфа! Когда неизвестный никому ещё вчера Джо Дейли станет Героем Дня!

Бэлла, не меняя вежливо-заинтнресованное выражение лица, слушала бред проповедника, понимая, что это интервью в эфир не пойдёт. Оставалось надеяться на вернувшуюся девочку-неформалку. Она только начала стандартное,
- Большое спасибо, что уделили нам время, - как её прервал визг тормозов. Картина была настолько нереально-киношной, что несколько долгих секунд, девушка просто смотрела на летящий автобус и мысленно комментировала: "Сегодня, во время открытия торгового центра произошёл ужасающий по своей жестокости случай. Был ли это несчастный случай или запланированный теракт предстоит выяснить полиции..."
"Джо, если не запорет, конечно, может снять лучший репортаж в своей жизни. Отличный план. Приближающаяся железная смерть... "
И тут, спустя, растянувшиеся в вечность мгновения, Бэлла осознала, что автобус летит прямо на них, она уже даже видит искаженное гримассой лицо водителя и темные кляксы на помятом бампере,
- Джо, придурок, уходи, - заорала девушка, бросаясь к увлекшемуся оператору.

Глубоко вздохнув, Крейн распахнул глаза. Он знал что увидит во взглядах окружающих, ибо каждая его проповедь кончалась одинаково. Страх, тревога, брезгливость. Порой, в толпе людей, притворно-сосредоточенно переставлявших ноги, можно было заметить озаренные стыдливой жалостью лица или губы, изуродованные гримасой презрения. Словно он, пророк, был покрытой отвратительными струпьями бездомной собакой, вышедшей к человеческому жилищу. Вроде и хвостом виляет, а все равно не знаешь, что может выкинуть в следующий момент. А ну бросится? А вдруг заразная? Грязная какая, поди блохастая… Все это в ответ на неиссякаемый поток любви, исторгаемой вместе с каждым словом проповеди, предостережения или, вот как сейчас, напутствия. Ожидания Крейна не были обмануты и на этот раз.

Автобус, собирая кровавый урожай, врезался в людей прямо на глазах пророка. Очередная порция мучений и смерти, неизбывного горя и оборвавшихся жизней. Слишком много. Слишком больно. Крейн вновь опустил веки, не обращая внимания на летящего на него многотонного металлического монстра. Сейчас, когда надежда была мертва, как никогда хотелось сдаться. Измученный разум Крейна жаждал покоя. Покоя, которого пророк себе позволить не мог.

Брат! Был на этом свете еще один человек, ради спасения которого старший Гурниссон был готов пожертвовать всем, даже собственной бессмертной душой. Ему нужно было срочно найти Джоша. Не обращая внимания на истошный крик журналистки и бросившегося к ней оператора, пророк безмятежно повернулся и быстрым, бодрым шагом направился прочь от входа в торговый центр. Брат должен быть где-то здесь. Только это теперь имеет значение.

Только что, вот прямо только что всё было зашибись.

Смешной псих, уматный до уссачки – и Джей не отказала себе в подбадривающих комментариях вроде:
"Да-да, чувак! религия вуду для всей семьи! Объединяет вас и ваших покойных родственников в любом из миров!" – и обольстительная фотка Триш на экране, которая вот-вот выдаст голос ("Триш, сучка малолетняя, ты оглохла там что ли?").

Сука, праздник как раз уже был вот-вот готов взорваться весельем, ну!

Откуда он взялся, этот укурок обдолбанный?

- Твою мать, ублюдок конченный, факаут, нахуй все в стороны! - да хер там кто услышит, она и сама себя не слышит.

Ебала в рот она таких уродов. Просрали все мозги нахуй, упоротые кончиты. Ширнулся - грейся на солнышке, чмо задроченное, не садись за руль. Вот она никогда НИКОГДА на садилась за байк под кайфом. Только если чуть-чуть бухая, но прямо совсем чуть-чуть.

– Урод, сука. Надеюсь, его мозги уже текут по лобовому стеклу. Говнюк недоношенный.

Джо

Автобус слетает с трассы, врезается что есть мочи в толпу, подлетает одним колесом на клумбе и заваливается в воздухе на бок. Приземляется металлическая коробка уже на левый борт, и стремительно продолжает скользит к тебе – словно в кино: неторопливо, мучительно медленно, в замедленной съёмке.

Камера на плече продолжает фиксировать – ты сам, в то же время, будто наблюдаешь за событиями отстранённо, со стороны. Совсем как тогда, когда квотербек мчался сломя голову наперерез, ловко огибая замешкавшихся членов команды. Тогда от твоих действий зависело мучительно многое, и ты растерялся. Промедлил, замешкался, споткнулся и упустил. Сегодня на кону стоит даже больше – и ты прыгаешь, сталкиваясь с отступающей в противоположную сторону Беллой и вместе с ней кубарем катишься, обдирая в кровь локти, по расплавленному асфальту. Слышишь, как ломается с неприятным треском выпущенная из рук профессиональная камера. Подняв голову, видишь, как приближается, высекая искры из асфальта, покрытая подозрительные темными пятнами крыша автобуса.

Белла

Слишком много мыслей одновременно проносится в голове.

Автобус мчится, подлетает, заваливается.
Плавно, мучительно медленно – будто на записи, не в реальности.

Запоздало осознаёшь, что тебе угрожает опасность. Отступаешь в сторону, продолжая действовать немного оторопело. Сместиться с траектории просто – времени по-прежнему более, чем достаточно. Вдоль линии позвоночника и между лопаток распространяется морозная дрожь – от осознания, что массивная коробка прямо сейчас, на твоих глазах, сминает на ходу десятки людей.

Поворачиваешься к Джо и кричишь, но твой крик тонет в стонах и воплях ужаса. Видишь, что Джо уже смотрит на тебя – не просто смотрит, а, выпустив из рук драгоценную камеру, прыгает. На мгновение перед глазами мелькают его округлившиеся глаза, тёмный провал рта и бледное лицо, выражение которого в эту секунду отчего-то напоминает тебе «удивленного филина».

Если подумать, то все филины выглядят слегка удивленными. Именно эта идиотская мысль мелькает в голове в тот момент, когда ты падаешь на асфальт, увлекаемая массой врезавшегося прямо в тебя Джо. Оператор на тебе, сверху – вместе катитесь, но он довлеет и подминает. Думаешь о растрепанных волосах, о разбитых коленях, о кретине-операторе, об очень заметной грязи на блузке. Думаешь о чём угодно, кроме оглушительного металлического скрежета, который теперь уже совсем рядом.

Крейн

Красный автобус подлетает, переворачивается. Падает на людей и, высекая искры, скользит на боку.

Отворачиваешься и идёшь, игнорируя крики, вопли ужаса, стоны, звон разбивающегося стекла и душераздирающий металлический скрежет. Люди вокруг бегут, кричат, плачут, хватают друг друга за руки, тащат куда-то. Жизнерадостная толпа в считанные секунды превращается в объятое ужасом стадо – плечом в тебя врезается какой-то мужчина и, даже не остановившись, продолжает бежать. Лишь чудом тебе удаётся устоять на ногах – толчок останавливает, разворачивает, помогает взглянуть на мир другими глазами.

Ты кажешься себе единственным островком спокойствия посреди объятого паникой и ужасом океана зевак. Красный автобус видится тебе знамением свыше – видишь его, по-прежнему на боку, видишь медленно вращающиеся инерционно колеса. Нос автобуса углом вьехал в торговый центр, смяв и проломив прозрачные двери. Крыша почти прижата к стене «Орегон–Плаза», и страшно представить, сколько несчастных оказалось зажато в этих чудовищных невообразимых тисках.

Впрочем, ты ведь пытался предупредить их всех, разве нет?

Джей

Смещаешься, материшься, отступаешь назад и в сторону на пару шагов.
Продолжая крыть всех и вся, завороженно наблюдаешь, как скользит мимо автобус, сметая людей.

Шокирует. Словно сон, вот только невозможно проснуться. Накатывает волной стойкое ощущение ирреальности. Толпа расходится волнами, приходит в панику, в ужас.
Кто-то звонит, кто-то плачет, кто-то снимает на камеру, кто-то бежит.

Отчётливо видишь, как прыгает оператор, выронив камеру, и сбивает с ног журналисту.
Как автобус наезжает на них обоих подобно чудовищному промышленному прессу – и, добавив к собранной добыче ещё несколько тел, на остаточной скорости врезается в громаду «Орегон-Плаза». Угол носа заезжает в проход и сминает полупрозрачные главные двери, в то время как крыша, будто издеваясь, прижимается к зеркальной стене.

Ты не можешь слышать хруста и хлюпанья из-за оглушительного металлического скрежета, но воображение дорисовывает нужные эффекты самостоятельно. Если эти двое и пережили столкновение с громадой автобуса, то точно не пережили встречи автобуса и стены. По коже бегут мурашки, дыхание невольно сбивается, ты в какой-то момент словно наблюдаешь за происходящим со стороны. Недолго, всего несколько секунд – но ощущение очень странное.

К реальности возвращает жизнерадостный голос Триш, который в конце концов сменяет гудки. Всё это время ты стояла, прижав динамик смартфона к уху.

- Поздравляю с достижением! Ты - первая, кто вспомнил, что двадцать первый век подарил человечеству мобильную связь.

– Ыыыгхх – Судорожный вздох через сдавленную спазмом гортань. Триш? Рядом? Джей резко оглянулась, но подругу не увидела. - Триш, ты где! - закричала, прорвался голос.
– ... мобильная связь", - прожурчала подруга где-​то рядом.

– А? Что мобильная связь? - миг непонимания, тупой взгляд на смартфон, где сияло белозубой улыбкой знакомое лицо. – А!

Ну да, телефон. Триш. Все верно, она же ей звонила ... недавно? ...только что? ...сколько прошло времени?

- -ТРИШ, ТЫ ГДЕ?!?!

В ответ невразумительное:
- Т-тут... в кафе. Третий.. нет, второй... блять... короче, этаж, – каким-то не своим голосом, то ли севшим, то ли охрипшим. И следом испуганное:
- Что про-ис-хо-дит?
Попробуй тут объяснить этот трэш,
- Джей, ты в порядке? - тем временем выкрикнула в ухо трубка.

- Я? Какой там хер, в порядке, тут полное дерьмище! - но взволнованный голос Триш каким-​то непостижимым образом ставил всё на свои на места, и краски перестали полыхать адским кислотным керосином в глазах байкерши. - Не спускайся, я приду! Окей, ладно, я в порядке, я просто в ахуе! Обдолбанный уёбок на бусе въехал в толпу у входа просто перед моим блять носом, сука, разъебись ты блядским проебом, утырок недоношенный. Окей, Триш, я уже почти норм, и прости, что начала с какой-​то херни! Триш, детка, забудь всё это! С днем рожденья, сучечка! тебя тут ждет подарок, но сначала мы как сдле... кляксде... тьфубля! как следует выпьем, я уже заикаюсь, выпьем, выпьем!

Красный автобус, высекая целый фонтан искр, пролетел мимо. Крейн мог с легкостью восстановить весь путь этого чудовищного комбайна, стоило только пожелать. От перекрестка и до самого входа в торговый центр за потерявшим управление транспортом тянулась алая полоса. Чьи-то мужья и жены, чьи-то дети, журналисты и операторы, возлюбленные и просто знакомые. Все они теперь были размазаны неровным слоем брусничного джема по хлебу равнодушной земли.

Необходимость найти брата целиком заполняла сознание Крейна ровно до того момента, пока его чуть не снес пробегающий мимо мужчина. Бушующая вокруг людская стихия ткнула пророка носом прямо в его провал. Ты. Ты виноват. Так смотри же, не смей отворачивать свой взор. Не смей забывать. Смотри. Смотри. Знамение. Красная колесница. Зрачки Крейна расширились. Вестник. Вестник начала. Все как и было предсказано. Люди больше не способны внимать, не будут слушать. Непослушными руками Гурниссон потянулся к висящим на нем картонным вывескам, дабы навсегда сбросить с себя бремя слов. Время речей прошло. Пророк проводил взглядом отходящую от близкой встречи со смертью девушку с телефоном. Удачи. А ему пора было к брату.

Джей

Телефонный разговор помогает. Вырывает из реальности, концентрирует внимание на голосе собеседника. Слушая знакомый голос Триш, с которой вы привыкли обсуждать разное, невольно абстрагируешься от людей, оказавшихся на пути сорвавшегося с дороги автобуса. В нескольких шагах от тебя – смявшая прозрачные двери «Орегон-Плаза» кабина. Покрытое кровью и густой сетью трещин лобовое стекло, медленно расползающийся в разные стороны от автобуса густой дым.

Створки дверей ТЦ замерли, чуть подрагивая, в крайней левой и крайней правой позициях. Угол коробки автобуса остановился в проходе между внешними и внутренними дверями. Оставшегося между стеной и перевернутым транспортом пространства оказывается, на твой взгляд, более чем достаточно для того, чтобы безопасно протиснуться мимо. Делаешь первый шажок в этом направлении, слушая голос Триш.

– Дж... Джей... а наших там... нет? Не придавило?

Хочешь ответить, но толком не успеваешь. Из динамика доносится неприятный писк, щелчок и, сразу следом, узнаваемое автоматическое сообщение.

Абонент выключен или находится вне зоны действия сети.

Проверяешь значок связи в левом верхнем углу дисплея – вместо привычного названия оператора, T-Mobile, видишь короткое сообщение об отсутствующем сигнале. Недолго думая, проскальзываешь мимо перевернутого автобуса, проходишь сквозь безжизненно замершие в раскрытом положении створки.

Тебя встречают люди, в недоумении столпившиеся полукругом около выхода из ТЦ. Пока все изумленно смотрят на застрявший автобус, ты вклиниваешься в толпу.

Крейн

Уходишь в противоположную сторону. Оставляешь и автобус, и чудовищную трагедию позади. Не думаешь о том, что девушка, которая брала у тебя интервью каких-то двадцать секунд назад, скорее всего мертва, размазана по стене и асфальту неподъёмной грудой искореженного металла. Не думаешь о том, что случилось со снимавшим тебе буквально только что оператором. Судьбы этих людей тебя не волнуют, ты ищешь брата.

Снимаешь через голову и отбрасываешь безразлично в сторону картонную «безрукавку». Идёшь сквозь толпу, преодолевая сопротивление интуитивно тянущихся к месту катастрофы людей. Взгляд лихорадочно скользит по разноцветной одежде, незнакомым встревоженным лицам. Просто лица в толпе, просто люди, никто. Идёшь медленно, озираешься.

Начинаешь кричать.

Брат!
Джош!
Джош Гурниссон!

Иногда тебе кажется, что даже твой собственный голос тонет в царящем вокруг многообразии звуков. Время от времени кто-то из проходящих мимо людей, оборачивается, и ты ловишь на себе полный встревоженного недоумения взор.

Смотришь на лица, в надежде найти единственное знакомое. И, хотя ничего не выходит, ты продолжаешь.