[D&D 5] Стена | ходы игроков | Глава 1. За стену!

На удивление даже самих героев все действовали слаженно и четко. Заряженная божественной энергией стрела Керли прошла сквозь призрака и высекла искры о каменную стену. Но в месте, где острие коснулось виднелся голубоватый ожог - если это вообще можно так называть на теле призрака. Сансаниэль тоже не терял времени и вызвал свое коронное оружие в форме змеи. Бесплотный противник чувствовал все удары - против магии у него не было аргументов.

Обычное привидение или полтергейст уже бы рассыпались от такого натиска, но перед героями был полностью оформленный призрак. А это уже совершенно другая мощь. Убить его в прямом столкновении крайне сложно, поэтому экзорцисты со свей империи и выбирают более длинные, но более безопасные ритуалы. Да, там все равно остается риск что-то сделать не так и получить разъяренного призрака прямо перед собой, но сражаться с шашками наголо выбирают только смельчаки или дураки. Первые умирают в половине случаев, вторые - почти всегда.

Хромгар решил не оставаться в стороне от драки и влетел в нее с крепким ударом молота. Ощущения были необычными - как будто оружие проходило сквозь вязкое желе. Той силы, которую дварф вложил в удар, хватило бы, чтобы сложить пополам поти любого воина, а призрак только колыхнулся назад, но не ослабил натиска. Было видно, что удары оружием, окропленным святой водой, действительно болезненны и граф - если вообще можно продолжать называть титулом существо, стоящее перед героями - повернулся к обидчику. У Хромгара не было магической защиты, как у Санса, поэтому руки призрака без труда прошли через доспех и добрались до горла. Но удара не было. Вместо него дварф почувствовал, что его силы по капельке утекают в руки врага. И что самое страшное - дварф ничего не мог с этим поделать. Он как будто зацепенел и наблюдал за тем, как свеча его жизни гаснет под давлением нежити.

Отвлеченностью призрака и воспользовалась Мелисса. Бесшумным шагом она подлетела к противнику и всадила ему в бок меч чуть ли не по самую рукоять. Голубоватые раны чуть видно светились и призрак дрогнул. Его хватка разжалась и он отпустил горло дварфа. Воин выглядел бледным и немного растяренням, но вполне себе живым.

Карта:

  — Да вашу ж мать! — Соратники очень «удружили», встав плотной стеной перед обзором Керли, словно боялись, что охотница первая добьет этот сгусток не знающей, как самостоятельно умереть, энергии. Раздраженно выругавшись, рыжая попыталась оббежать троицу, дабы не засадить ценную стрелу кому-то в задницу. Все-таки пропитанный святой водой боеприпас предназначался призраку, а не округлосям какого-нибудь Хрома или Санса. Быть может, в ином случае она бы не раздумывала, но в данный момент что первый, что второй были весьма ценными боевыми единицами в их маленьком отряде.

  — Санс, с дороги!!! — Буквально каркнула на полуэльфа Ворона, пытаясь прицелиться в призрака. Обезумевший Сириус то появлялся, то пропадал, скрываясь за макушкой дворянина, делая истребление первого несколько более проблематичным, чем хотелось бы. Рой послушных птиц вернулся к Керли и с нетерпением ждал момента, когда путеводная стрела укажет ему новый путь. Они каркали и щелкали черными клювами. Этим созданиям упорядоченного хаоса было все-равно, кого им предстояло убивать.

Холодная, ядовитая злость коснулась сознания полуэльфа. Он неясно выразился? Но разве можно было сформулировать требование более лаконично? В трости накопилось уже достаточно силы, чтобы взять ситуацию под полный контроль и сплести отражения, которые поставят крест на всех попытках призрака добраться до цели. Но замыслу неопытного чародея не суждено было сбыться: соратники вопреки всему стремительно бросились вплотную к противнику. Можно ли осуждать их за подобное? Сансаниэль рассудил что нет. Видать, такова уж их, вояк, природа: сражаться скорее смело, нежели осмысленно, и при первой же возможности отдавать свои жизни за дворянство. Просто и незамысловато. Но лишь с аристократом в этот раз им не свезло, ведь потомок дроу подобную жертвенность не ценил. По крайней мере когда это рушит его благородные планы. Лишь лже-Норлинг в этот раз поступила более-менее взвешенно.

Но если действия простолюдинов Дарксоул, пусть и недовольно, но принимал как данность, то вот к Бернулли его отношение было обратным. Что позволено одним, то непростительно иным. Потомок дроу хотел причинить графу боль, причем не призраку, а именно человеку, которым тот был когда-то. Санс был уверен что где-то за этим безумным обликом все еще скрывается живой разум безвольно взирающий за происходящим. И поразить именно его можно было лишь одним способом. Чародей смотрел хозяину поместья прямо в глаза.

— Kushala!

Размашистый взмах трости прошелся мимо призрака и неглядя воткнулся дварфу в область плеча, нивелируя почти все воздействие нежити. "Ты беспомощен передо мной, Бернулли, — мысленно обращался к коллеге по сословию Дарксоул, продолжая сверлить того змеиным взглядом, пока призрачная кобра продолжала терзать свою жертву, — На любое твое действие у меня найдется чем ответить. Или ты забыл чья во мне кровь?" Внутреннюю идиллию оборвал бесцеремонный выкрик Керли, и Сансаниэль раздраженно обернулся на голос.

— С какого пе... — полуэльф прервался на полуслове стоило лишь осознать что девушка целится из лука прямиком в него, и стрела вот-вот сорвется с натянутой тетивы. На лице аристократа промелькнуло искреннее удивление, и ней найдя в эти доли секунды решения против подобного аргумента Дарксоул резко нырнул в сторону.

Призрак был опасным соперником. Он был достаточно сильным, чтобы разорвать каждого из приключенцев по отдельности, но их преимущество было в том, что они атаковали все вместе. Каждый удар достиг цели, как будто сами боги направляли оружие героев, разящее нежить, некогда бывшую уважаемым человеком. Что ж, граф Бернулли десятилетиями ждал освобождения от оков призрачного существования. И он его получил. Пусть далеко не так, как ему бы этого хотелось, но получил.

Последняя стрела прошла через горло призрака, оставив вместо него лишь туманную дымку и лужицу липкой субстанции, напоминавшую желе. Он, наконец, отправился на встречу слишком долго ожидающим его богам.

И настала тишина. Горячка смертельного боя сменилась непониманием, что вообще произошло и как команда наемников-разведчиков снова смогла отделаться лишь легким испугом. Да, Хром чувствовал себя не очень после близкого знакомства с графом, но у него не было ничего, что бы не лечилось обильным обедом и хорошим сном. Во всяком случае, так казалось на первый взгляд. И если вдруг Хром помрет через часок другой где-нибудь по дороге в следующее селение, то на его надгробии просто обязаны написать эпитафию "В его группе были дерьмовые лекари".

Наконец, секунды тишины были не по нраву Керли. Она быстрым шагом подошла ближе, склонилась над тем немногим, что осталось от графа и громко сказала:

— Тупое говно тупого говна.

Слишком печальная надгробная речь для аристократа, который стоял у вершины политики государства и потерпел поражение в политической борьбе. Ни дифирамбов, ни родни, скорбящей по ушедшему и безмерно любимому дедушке и отцу, ни политических союзников и конкурентов, которые решили почтить память и силу графа - никого не было возле гроба Бернулли. Да и гроба-то тоже не было. Граф почил на своем ложе, оставленный гнить в мягкой постели, а второй раз превратился в кучку грязи, которая скоро высохнет на солнце. Никто не почтит память графа, не вспомнит его заслуги. И в третий раз он умрет для мира слишком быстро - когда каждый из четверки его убийц забудет его окончательно. Слишком печальная судьба ждала графа в смерти и посмертии. Иногда смерть слишком жестоко шутит над сильными мира сего. Минет ли эта судьба других? Наверное, нет. Но они хотя бы живы и еще могут изменить ее задумку.

В усадьбе осталось только одно незавершенное дело. Чучело медведя смотрело на приключенцев немигающим взглядом. Искусный таксидермист постарался на славу, если еще и сделал в пасти грозного хищника потайное отделение. Если граф не обманул, некоторые ценности должны быть именно там. Вот только было одно "но". Граф предупреждал, чтобы приключенцы не пробовали засунуть руки до того, как его дух покинет этот мир. Но действительно ли медведь стал безопасным? Или это все же прощальная шутка Бернулли,который не хотел отправляться в мир иной без свиты? Кто знает.

  Сердце все еще сильно колотилось, заслоняя все остальные звуки. Опуская лук, Керли облегченно выдохнула. Хорошо, что у дворянина хватило ума спрятать свое эго и поскорее убраться с места. Маневр по итогу оказался превосходным, но в следующий раз повторять его лучше не стоит. Свой сомнительный успех она не стала комментировать, а только выругалась на Сириуса, потерявшего над собой контроль. Повезло, что они были вооружены и готовы к схватке, иначе было бы очень неприятно.

  Подойдя к субстанции, что некогда называла себя владельцем сего дома, Ворон брезгливо осмотрела ее и, обнаружив в ней свою стрелу, аккуратно выудила ее за оперенье. В ином случае она не стала бы подбирать такую грязь, но за стеной раскидываться стрелами было плохой идеей. Раздраженно причмокнув губами, она стала искать по комнате хоть что-то, обо что можно было вытереть древко боевого снаряда, прежде чем вложить его обратно в колчан. Сгодилась и мягкая спинка кресла. Разобравшись с бытовыми делами, она огладела соратников. Кажется, обошлись малой кровью. Ее взгляд задержался на Дварфе, которому досталось больше других.

  — Разберемся с этим чучелом и уходим. — Отвернувшись от Хрома, Керли перевела взгляд на Энви. Как уже ранее говорил Дарксоул, она заслуживала первой осмотреть добро убитого хозяина. Если бы не предусмотрительность Мелиссы, команда не смогла бы выполнить свою работу столь чисто.

  — И, раз на то пошло, то лучше перевести дух на воздухе. — Добавила охотница, не называя имен, но явно имея в виду состояние бородатого воина. — От этого дома уже тошнит.

- Вот же древняя задница... ни у кого нет вина? - дворф зябко поежился. Не то что бы ему было плохо (тычок в ребро от Писи его порядком взвинтил, и злость прогнала слабость) , но память о чувстве была. И чувство было премерзкое.
- И чего он обниматься полез? Вот говорили мне, что старая аристократия вся сплошь мужеложцы, а я не верил. Ладно, Мэл, глянешь, что с медведем, или лучше сразу ему брюхо вспороть?

— Разберемся с этим чучелом и уходим.

— Нет.

Сансаниэль отстраненно смотрел на остатки Бернулли, но внутри весь кипел. Какого черта эти простолюды осуждают и высмеивают графа? Где вообще они, а где он? Был. Ну конечно, в этом весь секрет. Теперь то можно поизмываться, почувствовать себя не-никем. Дарксоул смотрел на графа, а видел свое возможное будущее. Интересно, потеряй он жизнь от слишком сильного врага, апогей будет таким же, или они найдут иные слова? Ай, к черту. Быть такими - это уже страшное наказание.

Эмоции нашли выход в виде удара трости о землю. Сигнал ознаменовал что призрачной кобре, нависающей над еще недавно хозяином этого дома, пришло время возвращаться. Змея влилась в трость.

— Мы еще не закончили свою часть сделки: этот дом должен быть сожжен. И да, это имеет значение. Дух графа все еще прикован к этому месту. — Слова сопровождались уверенным тоном, хотя в их содержимым полуэльф уверен как-раз и не был. Ведь кто сейчас мог наверняка сказать правильно ли ему все изложили тогда, и верно ли он все восстановил сейчас.

— Ладно, Мэл, глянешь, что с медведем, или лучше сразу ему брюхо вспороть?

— Просто загляни в пасть. — Все так-же в никуда обронил чародей, заново окидывая взглядом помещение, переводя взгляд с одного предмета интерьера на второй.

      Ей так и не удалось нанести второй удар: бой кончился за считанные секунды, стоило только меткому глазу Ворон прицелиться и пустить её в голову Сириусу, наконец, отошедшему в мир иной. Или ещё не до конца? Битрис помнила слова Сансаниэля о необходимости сжечь это место. Да будет так.
      С металлическим лязгом она убирает короткий меч в ножны на поясе, рассматривая место, где только что перед ними был разгневанный призрак. «Хороша» жизнь, ничего не скажешь: сначала умереть в полном одиночестве, а затем и топтать своими полупрозрачными ногами свой дом, в котором никогда не сможешь ощутить себя реальным. Мелисса даже поёжилась, потянув руку к плечу и недовольно потерев его. Пожалуй, ей такой судьбы точно никогда бы не хотелось. Ни быть призраком, ни мертвецом, ни кем угодно. И именно к этому она планировала стремиться до тех пор, пока в её жилах течёт кровь.
      — Дарксоул прав, — Мэл кивает головой, задирая голову к потолку и медленно оглядывая комнату, — не думаю, что кому-то из нас захочется, чтобы Сириус преследовал нас по пятам до самого города в обратный путь. Жалко, конечно.
      В конце концов, только вчера они лезли сюда за тем, чтобы понять, можно ли использовать его в качестве оборонительного здания, того, который смог бы стать центром для пришедших сюда в будущем священнослужителем. Однако, если такова плата... ничего, он каменный, если сильно захочется – подлежит восстановлению.
      — Взглядом, думаешь, притяну то, что там скрывается? — Битрис задирает бровь, двигаясь в сторону медведя. Конечно, не сильно её привлекала возможность остаться без руки, – она с подозрением смотрела на стоящую в углу тушу, до сих пор выглядящую как настоящая, — как и тратить время на то, чтобы расчленить того по кускам. Она ищет на чтобы встать для удобства и подпихивает себе под ноги небольшого размера табурет, вроде как крепкий на первый взгляд, чтобы выдержать вес Мелиссы. Действительно, сначала заглядывая вовнутрь, она коротко спрашивает, явно не ожидая ответов на свои размышления:
      — Вот вам и магия. Зачем пользоваться плетением и отправлять доставать вещи что-то бестелесное, если это могу сделать я. — Женщина косится на Санса, но тут же оборачивается обратно, негромко добавляя прежде, чем пропустить свою кисть между медвежьих зубов: — надеюсь, граф был честного слова.

Дарксоул оценил взглядом трухлую мебель и деревянные перегородки. Это должно гореть, и более того, гореть это должно хорошо. Если устроить поджог в нескольких местах то не успеют они покинуть пределы деревни как поместье превратится в пылающее марево. Достойный поминальный костер для дома Бернулли.

— Вот вам и магия. Зачем пользоваться плетением и отправлять доставать вещи что-​то бестелесное, если это могу сделать я.

— Ладно. — Сансаниэль решил что хорошим приемлемым поведением синевласка заслужила поощрение. Трость указала в сторону чучела, и в воздухе перед ним сформировалась парящая длань, готовая заменить собой плоть в попытке пересчитать медвежьи зубы. — Граф, конечно, проявил слабость, но не думаю что обман входил в его планы. Плата по счетам для знати дело принципиальное.

Магия решает многие проблемы. Но не все. Сансаниэль хотел и соломки подложить на случай возможного вероломства аристократа, и свое реноме в компании путников поднять. И все бы хорошо, но не сработало. Маг хоть и был искусен в телекинезе, но нужно видеть то, до чего хочешь дотянуться. Призрачная магическая рука не давала тактильных ощущений. Лорд, конечно, сделал хорошую мину при плохой игре, когда не удалось вытащить из пасти медведя абсолютно ничего, но Мелисса расставила все по своим местам, бесстрашно засунув руку сразу по локоть. И...

... не произошло ничего. То ли Бернулли действительно сдержал свое слово, то ли с самого начала пытался застращать приключенцев, но никаких ловушек не было. Ни отравленных игл, которые впиваются под шкуру, оставляя жертве лишь отсчитывать секунды к неминуемой смерти, ни капканов, разрывающих плоть и ломающих кости. Даже захудалого ведерка с нечистотами в качестве последней шутки - и того не было. Вместо этого рука девушки скользнула еще ниже и попала в небольшую деревянную коробку в пару ладоней шириной. На дне ее лежало несколько небольших предметов. Горло медведя не позволяло вытащить все вместе, поэтому пришлось повторить этот приятный процесс.

Первым на свет вылез полотняный мешочек, приятно звенящий внутри. Герои уже было обрадовались, но внутри было всего лишь три десятка серебряных монет старой чеканки. Следующим показался золотой амулет - и это уже было больше похоже на плату за помощь. При более детальном осмотре стало ясно, что подвеска имеет искусно сделанные створки, за которыми обычно хранят памятную вещь или яд. Вот только как приключенцы не искали, механизма, открывающего створки, они не обнаружили. Видимо, он был хитрее, чем незаметная кнопочка где-то в основании корпуса. Но даже в таком состоянии его можно было продать как меньшее за несколько десятков, а то и сотен золотых - вещица явно дорогая.

А последним показался стеклянная пробирка с указательный палец размером. А внутри оказался небольшой кусочек тончайшей рисовой бумаги, свернутый в трубочку. Он оказался чуть больше дух ладоней, почти невесомый, довольно хрупкий. Все же много лет в запечатанном стеклянном контейнере смогли уберечь его от разрушения, но от старости сохранить не смогли. Любое неосторожное движение грозило порвать клочок бумаги вхлам.

А еще пергамент был абсолютно пуст. Герои ожидали уведить там записку или какое-нибудь послание - возможно, с инструкцией, как открыть медальон, но обнаружить хоть одно слово не удалось. Это только добавляло загадочности находкам и добавляло вопросов.

***

Впрочем, слишком долго размышлять над находками приклюценцы не стали. Пусть утренняя заря уже давно отгорела за горизонтом, но новое зарево из воспоминаний былых лет поднялось, рукотворное, но все равно дикое и необузданное. Огонь медленно, словно нехотя пожирал некогда богатый дом, камень не хотел впускать жар и сопротивлялся ему, но стихия оказалась сильнее. Спустя полчаса вспыхнула крыша и жаркое лето стало еще чуть жарче. Уже уйдя на полсотни шагов от дома герои услышали громкий хруст и взрыв. Прогорев до самого конца, несущие деревянные балки обвалились, похоронив его секреты и историю раз в навсегда. Граф Бернулли получил достойный погребальный костер.

Иногда с мужчинами такое случается. В целом это нормально, но Санс был слишком молод чтобы флегматично принять неудачу в попытке извлечь трофеи. Он совершал попытку за попыткой, но каждый раз подымал в воздух лишь другой воздух. Он упорно мог бы продолжать так до бесконечности долго, но терпение Мелиссы, судя по всему, закончилось быстрее, и через пару мгновений добыча предстала перед компанией.

Как ни странно, но аристократ воспринял это даже с некоторым облегчением: затянись представление подольше и он мог бы оказаться в дурном свете. Не то, чтобы он слишком трепетно относился к мнению своих текущих спутников, но за неимением иных необходимость держать лицо на публике иного выхлопа не находила. Оставалось лишь демонстративно не придать произошедшему никакого значения, и акцентировать внимание на чем-то другом.

— Пусть так. – Обронил он с показной скукой в голосе, после чего последовал характерный жест, призывающий Битрис определиться со своим выбором. – Прошу.

В том, что взгляд синевласки падет на недешевую блестяшку, чародей не сомневался. А вот следующий выбор принадлежит сделать самому Дарксоулу, следуя той тривиальной логике что он выступал решающей фигурой в сделке. По крайней мере сам Сансаниэль был приучен к тому факту что инициатор, предводитель авантюры имеет первоочередное право на снятие сливок. При прочих равных, разумеется, но уж что-то подсказывало молодому полуэльфу что положенные ему происхождением привилегии здесь роли не сыграют.

Ну хоть выбор казался очевидным до безобразия. Не зря же Бернулли говорил о нескольких интересных вещицах: в подобных делах даже такие мелочи как обрывки фраз и интонация имеют значение. Значит, лишенный внешнего лоска, но обзаведенных защитной колбой таинственный клочок пергамента так-же имеет некоторую ценность. Возможно даже большую чем медальон. Его Санс и намеревался присвоить, но пока ожидал Мелиссу, соблюдая формальности.

  — Что ж, забирай, ты заслужила. — Сказала рыжеволосая женщина, глядя на скудный улов. Тут безоговорочно было ясно, что ожерелье полагалось забрать Мелиссе. Ну а деньги вместе с бесполезной склянкой достанутся остальным. Да какие это деньги? На месте графа Бернулли, Керли бы постыдилась оставлять подобное в тайнике. Хорошо, если это старье приглянется какому-то коллекционеру и можно будет продать серебряные монеты в полтора раза дороже. Смех смехом, а такими темпами она скорее сделает состояние изготавливая стрелы, нежели наживется на вылазке за стену. Охотница была разочарована, но не удивлена.

  — Надеюсь, что с поджогом вам повезет больше лорд Дарксоул... — Ворон уже давно хотела покинуть это место, но оно, как заноза, все глубже уходило под кожу, не желая оставлять своих нежданных гостей. То Призрак, то безуспешные фокусы полукровки, а теперь еще предстояло придумать, как сжечь каменный дом. У Керли, кроме как поджечь остатки деревянной мебели, не было.

  Это место себя давно исчерпало. Пора было двигаться вперед. Птицы первыми вылетели из последней обители графа Бернулли.

      Долго радоваться возможности не проверять остроту зубов медведя не пришлось: выбирая из двух вариантов, Мэл было проще потом перебинтовать руку, чем потратить ещё несколько часов на то, чтобы вытащить имущество графа. Того, глядишь, было бы проще расчленить бедное животное, чем ожидать, справиться ли фантомные пальцы Дарксоула с задачкой. Молчаливо отмахиваясь, она прикусывает край губы и засовывает свою руку самостоятельно.
      — Не обманул, — она говорит на выдохе; крика не последовало и с уже большим любопытством Мелисса подцепляет то, что нашлось в пасте медведя.
      Ей было приятно, что несмотря на скудный улов, – по крайней мере, на первый взгляд! – товарищи сдержали своё слово и не стали пытаться переиначить их договор. Битрис путешествовала с разными людьми и если в честности рыцарей, не имеющих возможности действовать против воли Божьей, она не сомневалась, то иногда попадались те, кто был готов отрезать тебе руку, лишь бы снять понравившееся кольцо с пальца. Отчасти, по этой же причине Битрис не носила броских украшений, разве только спрятанную под рубашку монету на шее.
      — На такой, — вытягивая перед собой амулет, она кивает головой, оборачиваясь на команду, — можно будет и пополнить запас воды на случай, если придётся возвращаться. — Битрис не задерживает его в своей ладони, особенно поняв, что нужно чуть больше времени для того, чтобы разобраться с внутренним механизмом, отчего ловко убирает в сумку-кошелек на поясе. Дожидаясь, пока остальная часть скудного улова разбредётся по рукам товарищей, она оглядывает помещение напоследок прежде, чем выбраться наружу с негромким: «ну что, пришло время костра?»

      — Покойтесь с миром, граф, — подпинывая ногой мелкий камень в сторону горящего дома, она разворачивается к нему полностью спиной, более не оглядываясь на их самодеятельность. Жалко, конечно, что пришлось действительно избавиться от такого хорошего здания. В конце концов, может их решение не понравится священникам из города. К тому же, их действия могут привести к тому, что они притянут к заброшенной деревне лишние взгляды... Битрис морщит нос от собственных рассуждений, тут же покачивая головой: кого? Разве только мертвецов.
      — С другой стороны, — отвлекаясь на пролетающую мимо ворону, Мэл провожает ту взглядом прежде, чем оглядеть каждого компаньона, — если так пойдёт и дальше, вернёмся мы обратно куда быстрее, чем планировалось. Может, нам ещё и надбавку заплатят, — женщина задумывается на секунду только для того, чтобы хмыкнуть и тише добавить: — или хотя бы грамоту: «За то, что повезло не сдохнуть».
      Стоило им только оказаться ближе к опушке, как всунув ладошки в карманы, Мэл вернулась к тому же, с чего и начала свой путь сюда. Для исследования новой побрякушки ей явно потребуется время, а вот учитывая тот факт, что они углубились дальше от Стены, то поискать траву – дело заманчивое. Поэтому неспешно она оглядывалась вокруг себя в поисках чего-нибудь интересного, пока дело не дошло до необходимости остановиться.
      — Ты это, — припоминая, что видела в руках Дарксоула бумажки с пером в доме с эхинопсом, она кивает Сансу, — записи вести всю дорогу будешь? Ворон, твои птички на почтовых, случайно, не потянут? — Мелисса говорит это то ли в шутку, то ли серьёзно, но точно не избавляется от одной мысли: было бы удобно, если информация передавалась по ходу их передвижения, а не по итогу. Сколько бы раз она не подумала, что умирать здесь не собиралась...
      Мэл невольно тянется ладонью к плечу, потирая то после снятия тяжелого рюкзака. Кто знает, чем закончится их приключение на мертвой земле.

И первой же его клюнула ворона. Как бы не хотелось Сансу замять досадное недоразумение, его натура требовала отвечать на подобные колкости. Вплоть до последнего слова, при причих равных. Либо до того момента, когда последнее слово собеседника уже не будет ничего стоить. Дарксоул рассматривал только второй вариант.

— Благодарю, леди Ворона. Уверен, что твои надежды - это именно то, чего мне не хватало всю мою жизнь.

Сансаниель выдержал паузу. Достаточную, чтобы не создать видимость спешки, и недостаточную, чтобы остальные решили будто он уступает и им право выбора. Уверенный шаг вперед, спокойное движение руки и колба перекочевала к своему новому хозяину. Определенно он хранил в себе тайну, раз его сохранностью так озаботились, но вот как это определить? Пройдоха Бернулли мог бы и озаботиться подобной "мелочью". Поддавшись внезапной догадке чародей будто забыл о присутствии спутников и сплел с другой стороны безвредное магическое пламя, пытаясь просветить пергамент.

***

— Покойтесь с миром, граф.

Зачарованно переведя взгляд с бушующего пламени на синевласку полуэльф согласно кивнул, после чего добавил:

— Его время закончилось слишком давно.

Уже перед уходом потомок дроу задержался, и снова достал колбу с пустым листом. Он осторожно поднес свиток поближе к пламени, давая возможность теплу проникнуть в бумагу. Возможно Граф все-таки раскроет на прощание свой последний секрет.

— Ты это, — припоминая, что видела в руках Дарксоула бумажки с пером в доме с эхинопсом, она кивает Сансу, — записи вести всю дорогу будешь?

— Все верно. Но не переживай, некоторые детали, по большей части не относящиеся непосредственно к миссии, в докладе отражены не будут. — С ухмылкой ответил Дарксоул. Беспокойство Мэл о том, что по прибытии у нее изымут новые игрушки он счел забавным. — Так что можешь наряжаться в обновочки без опаски.

  Полукровки унаследовали свойство, которым были одарены их предки-долгожители: по ним было сложно определить возраст. И все же Сансаниэль умудрился себя косвенно выдать в желании оставить последнее слово за собой. Она обернулась и пронзительно глянула на него с выражением, будто проглотила лимон. Спустя несколько секунд Керли ответила:
— Не могу сказать, что мне льстит Ваша заинтересованность моей персоной, но впредь рекомендую Вам сосредоточиться на более важных вещах.

  Пока Битрис рассматривала золотой кулон, а Санс прятал загадочную находку в бутылке, менее претензионные из отряда молча поделили горстку серебряных монет. Керли без энтузиазма отметила, что этого едва хватит на ночлег в таверне. И ради этого стоило рисковать жизнью?
  Рассуждения синеволосой по дороге к следующему поселению Керли почти не слушала. Из раздумий ее вывел вопрос, напрямую обращенный к Ворон. Охотница с шумом выдохнула воздух и направила тяжелый взгляд на Мелиссу. Зачем она об этом спрашивает? Ставит под сомнение способности Норлинг управлять воронами? Они что, шутка для нее? У Керли было четкое ощущение, что вопрос задавался с подвохом, а потому следовало обернуть ловушку против того, кто ее поставил. По этой причине она не стала изменять своим принципам, которые звучали примерно следующим образом: «Напади на это первым, чтобы оно не напало на тебя.»
  — Мэл, присмотрись, это не почтовые голуби. — Нахмурив брови, ответила Ворон, вместо рассказа о том, что ее мрачные спутники - это не какие-то обычные пернатые создания, а духи леса, его санитары и стражи, с которыми у Керли существовал давний контракт. Никто не нуждался в этих оправданиях. Даже самим птицам было все равно. Они сидели на черных крючковатых ветвях, напоминавших руки сухопарой старухи и чистили перья, меланхолично поглядывая в сторону красного зарева.

  Поняв, что она довольно резко оборвала разговор, Керли не придумала ничего иного, кроме как устремиться вперед, направив свое внимание на изучение местной фауны. Пока они двигались по давно заброшенному тракту на юг, она рассматривала практический каждый кустик, мимо которого проходила. Женщина не хотела верить в то, что за весь путь им повстречается один лишь бесполезный бурьян и поначалу ее попытки попытки найти что-то иное могли показаться отчаянными. Она часто сходила с дороги и руками раздвигала кустарники, выискивая хищным взглядом знакомые формы растительности. Об этом она поняла, когда даже Хром не выдержал и поинтересовался, чем это она занимается.
  — Леса враждебны для тех, кто привык жить в стенах города, но длятех, кто проявляет к нему уважение и внимательность, он способен даровать свои уникальные сокровища. — Не поднимая глаз на рыжего, она процитировала слова эльфа Мэрита, своего ментора. Керли не ожидала, что ее поймут и, как собака-ищейка, продолжила водить носом из стороны в сторону. Как ни странно, но характерный аромат растения она уловила до того, как обнаружила его острые лепестки, напоминающие цветок.
  — Uskumatu! Kanep! И так много. — Присев на корточки, она сжала стебель пальцами и сорвала растение. С такой находкой продолжение для обещало быть более жизнерадостным. Уголки губ женщины устремились наверх.

  «Керли, до чего же ты злая.» — Наблюдая за подростком, молвил друид.
  «Это не я злая, это жизнь такая.» — Огрызалась юная девушка, пока загоняла мечи в тренировочное пугало.
  «Ладно, ладно. Ты знаешь, у меня есть план, как сделать тебя добрее и веселее.»
  «Ой отстань! Эти твои мухоморы тоже были "веселыми"!»

  Вскоре, помимо травы для курения, она нашла и то, что можно было применить в изготовлении снадобий.

      Ребёнком её воспитывали правильным: воровать было плохо, как не крути, тем более у тех, кто жил с тобой рядом. Рано или поздно об этом узнает вся деревня и косых взглядов не нужно было никому. К тому же, в детстве её преследовала забавная тенденция: из стольких детей именно Мэл всегда оказывалась той, кого поймают за задницу. Получать розгами не нравилось никому, как и стоять на горохе, так что притрагиваться к чужому Мелисса начала только в возрасте, шутливо говоря: родители далеко, отпороть не смогут.
      На деле, она сильно ставила себя выше обычных воров, забирающихся в чужие дома да захватывающие всё, что попадётся на глаза. В таком случае, Битрис даже не подумала бы о том, чтобы оставить в доме графа и серебряные вилки: те наверняка могли бы им пригодится, может, не за Стеной, но уж точно по возвращению. И всё же она понимает, откуда нашлось в словах Дарксоула мнимое беспокойство за вещи, которые теперь хранил её рюкзак. Женщина смотрит на него продолжительное время немигающим взглядом, чтобы усмехнуться и произнести:
      — Для таких длинных ушей, ты плохо слышишь: размер ботинка подходит разве что Хрому, — она делает слишком короткую паузу, не позволяя тому ничего и вставить, — я беспокоюсь не за взятые с трупа башмаки: поверь мне, до этого не будет никому дела, что не скажешь, про проведённый без чьей-либо помощи ритуал. — С Мэл на мгновение становится более серьёзной, чем обычно, теряя улыбку со своего лица. Впрочем, довольно быстро она склоняется над своим рюкзаком, чтобы вернуть тот на плечи и начинает двигаться вперёд, — какими бы наши цели не были благими, сомневаюсь, что они кому-либо понравятся. Но думаю, ты и без меня это знаешь.
      Она не знает, чья это была идея: Сириуса или Ворон с Сансом, но так или иначе, теперь они были хранителями этой информации. Мелисса была готова взять на себя ответственность: она не привыкла избегать её, несмотря на поверхностное мышление людей не видеть в ней человека слова. Может, это и было хорошо, ведь в какой-то мере, она и сама себе не сильно бы доверяла, окажись по ту сторону общения.
      — Жаль, — просто пожимая плечами на слова Керли, она кивает головой, — в таком случае, сдадим записки по возвращению, — и чуть тише добавляет: — когда бы оно не случилось...
      Их первая деревня начинала оставаться далеко позади, уже скрывшись за деревьями и высокими кустами. Можно было бы подумать, что о ней вовсе и никто уже не думал, а только запах гари под носом от дома графа, напоминал о том, что они пересекли пустую на люд местность. И всё же, Битрис едва заметно морщит лоб, оборачиваясь назад. Ей не хотелось думать, что они что-то упустили, как и представлять, что вернись они обратно той же тропой, встретятся они с чем-то ранее незамеченным. Однако теперь, когда они находились вдали от дома, на давно утраченной для народов территории, сложно было не вести себя подозрительно.
      Её отвлекает разве что голос Керли, а когда она подходит ближе, то широко улыбается и говорит, не подавляя смешка:
      — Однако! Хоть чем-то этот лес хорош.
      Впрочем, отвлекается она от дороги ненадолго, пусть и заметно замедляется в шаге: Мелиссе на глаза попадаются растения, которые пригодятся и ей самой. С энтузиазмом она выуживает из-за пояса короткий кинжал и срезает им сильно пахнущие и цветущие ландыши, тут же запаковывает их в тряпку, вытащенную из кармашка в сумке и убирает за пазуху. Можно было бы подумать, что у Мелиссы проснулось женское желание украсить их невидимый стол на коротком отдыхе цветочным букетом, но дело было далеко не в этом...
      — Может и на белладонну нарвёмся, — с задумчивостью, себе под нос бубнит женщина, замечая, как Керли собирает совсем другие цветы... что же. Кто-то лечит, кто-то травит. Даже хорошо, что их в команде таких двое: не соскучишься. Правда, ссориться ни с одной, ни с другой, она бы точно никому не посоветовала.