Тайна дома Сарто | 10 candles | ходы игроков | Поместье Сарто

Разросшееся безумие в главном зале переросло в настоящее землетрясение. Только вещи продолжали летать, будто под воздействием особых сил. Магическая доска беспрерывно и теперь без помощи людей вырисовывала одно слово «БЕГИ», стачивала карандаш и превращала листик в чёрную бумажку с угольным порошком. Когда посуда в серванте закончилась, открылась входная дверь и тьма снаружи поглотила Элисон и Бенедикто — никакого двора не было. За дверью находился длинный, невиданный никем ранее коридор. И в нём кто-то находился. Силуэт грациозно приближался. Кто-то шутовски переставлял ноги, будто калека, что забыл как ходить. Руки неизвестного безжизненно свисали с плеч. Голова кренилась в разные стороны. Человекоподобное вышло к краю «кольца света» свеч на столе и гости заметили знакомое, смугловатое лицо хозяина поместья. Да, это был сам господин Сарто: на вид измученный, но всё такой же странный и непонятный обычному люду. Он застыл там, в тени за дверью в неизвестную комнату и жадно осматривал обеих. Элисон и Бенедикто чувствовали его взгляд на себе. Его глаза были такими отчётливыми в темени, и такими... пугающими. Зрачки не двигались, как и веки. Он смотрел в одно место и теперь не двигался. Его грудь не вздымалась, будто он не дышал. Сарто слился с входной дверью и ожидал. И вдруг, главный зал начал изменяться ещё сильнее. Обклеенные стильными бордовыми обоями стены стали совсем чёрными. С них стекало нечто, напоминающее смолу. Но это нечто не отличалось от стекающей на пиджак Бенедикто крови. Это также была кровь. Она появлялась из ниоткуда, и стремительно наполняла пол лужицей. Вот-вот кровь достигнет обуви оставшихся гостей. А ещё через мгновенье кровь начала течь ещё стремительнее. Стены покрылись большими трещинами и в них скрывалось нечто. Оно смотрело на загнанных в ловушку Элисон и Бенедикто. Такие же пустые, взывающие к первобытному страху глаза.

***

Дела у Шона и Дженнаро были не лучше. Их ноги стали тяжёлыми от взгляда дворецкого. Он приближался всё быстрее и всё быстрее начинало биться сердце обеих гостей. Грубый силуэт стал более чётким и Лоренцо свалился возле ног Шона в тяжёлом дыхании.

— Э-это вы... — сказал на человеческом и мгновенно развернулся лицом к тёмному коридору. Он не смог приподняться, но будто старался держаться поближе к свету. Его сердце билось также быстро, а слова его постоянно исчезали в прерывчатом дыхании. Лишь со временем он нашёл парочку. — Н-н-нужно сж-жечь это мес-сто... — Сказал и сразу же расплакался. Всегда было грустно смотреть на плачущих мужчин, тем более если это мужчины такого возраста как Лоренцо. Но сам он не стыдился своих слёз. Он был напуган — человек, который всё время казался невозмутимой античной статуей. Своей рукой он постоянно держал что-то, и лишь теперь раскрыл ладонь. Это был крестик. Он свисал на бедной цепочке поверх его фрака. Деревянный крест с маленькой фигуркой Иисуса. В мягком свечении свечи этот символ перестал казаться обычным проявлением человеческой глупости даже для Грамши. Даже на такой маленькой и дешёвой подделке он различил истязанное лицо Иисуса, кажется, оно и само истощало едва заметный свет. Оно внушало какое-то спокойствие.

Но вдруг, пол под гостями начал трястись. Свеча замерцала угрожающе, расплавленный воск разлетался в стороны. В главном зале что-то происходило.

***

Сюзанна щупала сгоревшую свечу, но та не загоралась. Увиденное тело начальницы приближалось и она почувствовала как что-то нависло над ней. В такой угрожающей темноте она не заметила бы собственную руку возле носа. Её сердце в ужасе перестало биться. Звук следов затих, но Сюзанна была уверена — на неё смотрят. За ней наблюдают и ждут чего-то. Играются. Холодная рука коснулась её лица, но лицо Сюзанны и так покрылось ледяным потом. Пальцы нежно скользнули к подбородку и начали обхватывать её горло. Хватка начала становиться сильнее. Девушка не могла более двигаться. Она даже не знала закрыты ли её глаза. Но через мгновенье в темноте появилась искорка. Прямо над руками Сюзанны. Искорка переросла в жаринку и через мгновение свеча вспыхнула ярким огоньком. Хватка мгновенно раскрылась и с ужасным воплем обезображенная Мадам Лапэт отскочила назад. Свалилась на спину и выгнула руки за спину. Таким ужасным образом она начала пятиться назад по коридору, достаточно быстро, чтобы за секунду исчезнуть в абсолютной темноте — только крик доносился к ней, медленно утихая.

Вдруг, поместье задрожало и огонь свечи служанки замерцал угрожающе.

Вот это уже было слишком даже для легкомысленной актрисы, самым страшным кошмаром которой до сего вечера было не пройти пробы. Элисон вскочила, завизжала так, что посуда, если бы уже не была битой, непременно разбилась бы вдребезги и переведя полубезумный от пережитого ужаса взгляд на единственного нормального в ее поле зрения человека, сохраняя таким образом остатки рассудка, попятилась к выходу из гостиной, с каждым шагом осознавая, что вот-вот упадет.
- Господин дель Кальсий, - надо же, она помнила имя! - что...что это, что происходит?... - и вновь истерический крик человека, обнаружившего, что пол весь в крови. А потом мигающая темнота перед глазами, это лорнет в ослабевшей руки повис жалобно и был готов разбиться.
- Пожалуйста, пожалуйста, давайте уйдем отсюда, - не решаясь выходить одной, зарыдала Элисон, сопровождая рыдания визгливым криком всякий раз, когда всматривалась в странную фигуру Сарто, преобразившегося настолько, что даже будь он хорошим актером, проверять его мастерство вовсе не хотелось.

- Согласен. Сжечь - так сжечь. Пойдёмте. - сказал Шон дворецкому и, подхватив его под руку, принялся спускаться вниз. Ему было спокойней рядом с этим человеком. И с крестиком. Он, пока что, был единственным реальным обитателем этого дома, который проявил адекватность, а также те же эмоции, что и они - посетители. Он, судя по всему, давно уже жил здесь, и, если всё это было лишь наваждением, мог стать ключом к выходу из него. Возможно, пламя было способом прийти в себя.

- Что здесь происходит? Вы можете всё это обьяснить? - спокойно продолжал задавать свои вопросы Нолт, спускаясь вниз, где он узрел происходящую картину, что только убедила его в том, что всё это невзаправду. А конкретно - входная дверь, за которой оказался коридор. Кровью Нолта было не испугать, но вот господин Сарто.... Морозец прополз по спине Шона, когда он узрел, в каком виде находится хозяин поместья.

- Его нужно допросить. - недобро улыбнувшись, закончил Шон. Заприметив занавеси, Шон ухмыльнулся: свечи были, горючие шторы - тоже, а значит, скоро света могло стать гораздо больше...

  Крестик, сжимаемый в кулаке дворецкого, вызвал непроизвольную гримасу презрения на лице Грамши. Да, вокруг творилась настоящая бесовщина, в сверхъестественной природе которой Грамши не сомневался, и крестик был не просто символом веры, но светился в полумраке светом, который верующий человек назвал бы божественным. И всё же, христианский символ вызвал в молодом человеке неприязнь, а не надежду. Как и сам дворецкий, в минуту опасности (пусть и сверхъестественной) поспешивший искать защиту у Господа. Неужели в нём не было ни капли гордости, или хотя бы чувства собственного достоинства?
  Грамши перевёл взгляд на Сарто. Желваки надулись, ладонь побелела, сжимая багор. Гостиная была уничтожена, и кровь постепенно затапливала комнату, обезумевшая «Уиджа» сточила весь карандаш, в попытках прокричать «БЕГИ!!!», но куда бежать, когда знакомый дом превратился в лабиринт? За входной дверью коридор, в стенах щели в неизвестные комнаты. Возможно, весь дом свернулся пропитанной кровью лентой Мёбиуса, и, побежав на второй этаж, они окажутся в подвале.
  — Допросить? — Стиснув зубы сказал Грамши. — А может, лучше как следует отметелить его, пока он снова не сбежал? М? Что скажете? Может, тогда и закончится весь этот морок?
  Грамши стал угрожающе приближаться к коридору, в котором стоял хозяин особняка. Молодой человек не был спортивного телосложения, и уступал синьору Сарто в росте, но багор придавал ему смертельной уверенности в своих силах.

Оказавшись во мраке девушка окончательно потеряла связь с реальностью, и теперь осталось только всепоглощающее ощущение страха. Затылком Сюзанна чувствовала приближающуюся опасность. Она кричала о помощи в закрытую дверь во двор, о которую бились ее руки. Но очень быстро ее крики и отчаянный стук заглушила жуткая тьма, которая будто становилась с каждой секундой все тяжелее и погребала Сюзанну под себя. Влипнув в дверь спиной и замерев Сюзанна слепо выпучила глаза в непроглядную, дребезжащую тьму и почувствовала как горячие слезы потекли по щекам.

Прошла секунда, а может вечность, когда Сюзанна вдруг почувствовала руку старухи на своем лице и тогда звенящая тишина лопнула. Сюзанна завизжала, срывая голосовые связки. В ход пошли ногти и кулаки, только бы отбиться от медленно сжимающейся хватки ледяных костлявых пальцев на своем горле. Сюзанна боролась до последнего, и внезапно упала на колени с воем вдыхая вдруг снова начавший поступать воздух. Сквозь слезы горничная увидела Мадам, отскочившую назад с диким воплем и нечеловеческими движениями уползшую за границу света.

Свет. Божье милосердие. Сюзанна схватила вновь разгоревшуюся свечу с пола и выставила перед собой как щит, как знамя надежды и свое единственное спасение. Со свистом вдыхая воздух через разодранное горло Сюзанна с упоением начала молиться Пресвятой Деве Марии, еще не заметив что держит в руке клок седых волос и кровь капает с ее пальцев, только что побывавших в теперь пустой глазнице Мадам Лапэт.

С небес на землю Сюзанну вдруг опустила угрожающая дрожь всего поместья. Нет, это была не земля, а настоящий ад и Сюзанна все еще находилась в нем. Но поднявшись с колен девушка уже не боялась. Она держала в руках горящую свечу, в кармане фартука лежали спички, а значит демоны не могут к ней подойти. Полная решимости, служанка пошла к двери на кухню, там была печка и должно было найтись много чего горючего.

Бенедикто замер на месте от увиденного. Кровь с потолка начала капать на него ещё сильнее и он бросил свой драгоценный пиджак на землю. По телу пробежались мурашки, а сразу за ними всплыл холодный как лёд пот. Ноги налились свинцом и мужчина растеряно посмотрел на Эллисон.

— Я... я... я — внезапно начал заикаться. Его челюсть задрожала, глаза стали бледными, — я н-не зн-н-наю. Ув-верен, в-всё будет хор-р-рошо. — Сказал и посмотрел на девушку такими глазами, будто и сам пытался услышать такие же слова с её уст. Но Элисон усилила его страх. Он смотрел на неё и ждал до последнего, но она начала уходить, и её плач вызвал слёзы на его лице. Сам он не смог сдвинуть ноги и туфли начали погружаться в багряную жидкость.

Элисон также переступала по луже крови. Стены были живые, она видела смотрящие на неё глаза, а стекающая кровь, казалось, была слезами этих глаз. Они смотрели на неё с жадностью и голодом. Пришлось закрыть глаза и таким образом выбежать в коридор. Тот оказался полностью пустым и тёмным, но там она не видела ни выжидающего Сарто, ни наблюдающие за ней стены. Темнота взрастила в ней новое чувство. Холод добрался к горлу и начал медленно душить. Стало тяжело дышать. И вдруг, звук хлюпающих шагов отразился в конце этого коридора. Шаги неизвестного были слишком быстры, даже охваченная страхом Элисон понимала это. Они напоминали трещотку, и она становилась всё громче и громче. Сигарета девушки потухала от замедленного дыхания. Это был единственный ориентир в непроглядной тьме, не считая дрожащую фигуру Бенедикто в мягком свету свеч и появившихся со второго этажа Шона и Дженнаро с дворецким.

Старик Лоренцо с трудом поднялся и сразу же его ноги прогибались внутрь. Приходилось тащить его за собой, сил у старика совсем не осталось. Он мычал что-то в ответ на вопросы Шона и лишь несколько раз свёл пустые звуки в достаточные для понимания слова.

— Сарто убежал в свою комнату. Кричал, что д-должен остановить их. Не впускал меня — з-запер дверь. А потом перестал от-твечать. В комнате начали падать вещи, а п-потом... — Лоренцо открыл рот и начал дёргать челюстью, — разбилось стекло и его крик... о боги, — он вышел к залу и увидел произошедшее с ним. Ноги совсем предали его и он упал на землю. Прижал крестик в ладонях и начал читать «Отче наш» на итальянском. Молитву читал он быстро, неразборчиво, всё время глотая слова и повторяя некоторые по многу раз. Старик закрыл глаза и прижался к стене у лестницы. Подтянул к груди колени и полностью спрятался в своих молитвах от происходящего. К счастью, свеч на столе хватало, чтобы он был на виду в тусклом свету.

Шон и Дженнаро также увидели затапливающую комнату. Заметили плачущую и кричащую Элисон, она бежала в тёмный коридор. Видели замершего на месте Бенедикто без своего хвалёного плаща, и наконец увидели самого Сарто. Он стоял с повисшими мёртво руками в дверном проёме и смотрел в зал из темноты. Когда Грамши приблизился к краю света, Сарто прикрыл глаза и упал на колени. Он начал плакать.

— Извините. Я не хотел этого. — Грамши увидел, что вся его одежда была изорвана и пропитана кровью собственных ран. — Был способ спасти нас всех, но она... настигла меня и бросила в окно с такой с-силой, что я должен был умереть. Я упал на кусты и... — он обхватил руками глаза и раны снова открылись, из-под ладоней потекла свежая кровь, — и я захотел убежать. Открыл врата и бросился в темноту, но оказался тут. — Теперь вместо плача он зарыдал повалился к стене. — Я подвёл вас. Извините. — Вдруг, он сорвал со своей груди медальон и протянул руку к Дженнаро. — Возьми, ты сможешь спасти всех. Возьми...

***

Сюзанна некоторое время наблюдала за убегающим силуэтом, но он исчез слишком быстро и чёрную день дорисовало испуганное, но работающее на полную сознание. Когда утихло и оно в тепле маленькой свечки, кровь снова добежала к конечностям и девушка поднялась на ноги. Да, она смогла победить. Это чувство постепенно наполняло её теплом. Она смогла. Сюзанна видела их раньше, а теперь сумела показать, что решительные действия способны больно ужалить даже этих бесовских созданий. Прежняя смелость вернулась к ней. Свеча была её главным инструментом. Сюзанна открыла дверь на кухню и вбежала в маленькое и душное помещение. Первое, что она успела заметить — это второй источник света. Маленькая масляная лампа издавала такой же крохотный огонёк. Она стояла на столе и освещала тёмный силуэт возле себя. Но теперь таким не испугать девушку. Служанка выставила свечу перед собой и подошла. Силуэт обрёл детали. Это оказалась Энис — полнотелая, почти двухметровая кухарка господина Сарто. Женщина суровых нравов. Кажется, она была откуда-то из восточной Европы и сменила имя, чтобы никто не мучился в попытках выговорить настоящее. Она стояла на коленях, тело выгнулось дугой назад. Руки мёртво повисли, голова спряталась за плечами и большой грудью. Сюзанна заметила длинный кухонный нож — он находился у неё прямо во лбу. Кровь ещё не перестала течь. Кажется, она была мертва. На кухне было две двери, и вторая вела в подвал, где хранились вино и продукты. Сюзанна начала искать какое-то горючее.

  Вид плачущего Сарто поубавил ярость Грамши и багор в его руке медленно опустился. Грамши осторожно взял протянутый ему медальон, но не стал его долго рассматривать, а больше пытался расслышать сквозь крики Элисон хриплую речь хозяина дома, чтобы понять хоть что-то в творящемся безумии. Сам Сарто, вроде бы и желавший помочь, своими рыданиями теперь вызывал у молодого человека лишь раздражение.
  — Кто «она»? Что нам грозит? И при чём здесь этот медальон? Синьор Сарто, будьте мужчиной! Возьмите себя в руки и объясните как следует!

— Бедная Энис.. —пролепетала Сюзанна и снова закашлялась. Разодранное горло девушки жутко болело и каждый вдох сопровождался глубоким сипением.

Вид мертвой кухарки в неестественной позе приковал взгляд Сюзанны. Ей нужно было пройти в кладовую, хотя бы просто пройти мимо, но горничная не могла оставить Энис без наблюдения. Казалось, отведи Сюзанна взгляд, как кухарка тот час же встанет и набросится на нее. Возможно ли это? Мертвецы оживают? Сюзанна решила, что этой ночью обретают плоть самые жуткие кошмары, поэтому лучше не думать, не представлять.

Девушка медленным приставным шагом обогнула тело Энис по периметру кухни, не смея отвести взгляд и направив священную свечу в сторону несчастной. И как ей найти что-либо, если нельзя даже голову повернуть? В свете трепещущего огонька, воображение Сюзанны дорисовало улыбку на опрокинутом лице Энис. Нет, глупости. Они же боятся света. Сюзанна сипло, но решительно выдохнула и отважилась быстро зажмуриться. Энис не двигалась. Крепче сжав свечу в ладони, девушка потихоньку начала осматриваться по сторонам, каждую секунду возвращаясь взглядом к кухарке.

На одной из побеленных кухонных полочек, среди полотенец, медных венчиков и чугунных сковород Сюзанна заметила поржавевшую керосиновую лампу. Схватив ее с полки девушка дрожащими руками, все еще поглядывая на кухарку, зажгла фитиль и выкрутила колесико на максимум. Свет залил всю кухню. Энис с ножом во лбу стало видно намного лучше.

Сюзанна постояла так немного. От теплого света девушке стало намного спокойнее. Она даже отвлеклась на испачканные в крови туфли, которые жутко отблескивали в свете лампы. Сюзанна задумалась, а получится ли их отмыть, ведь новые она себе позволить не могла. Если только им выдадут получку раньше. Только кто выдаст? Девушка снова посмотрела на тело кухарки. Все таки зрелище было жуткое. Сюзанна решила скорей уходить из кухни, найти открытое окно или может ключи от дверей в сад.

Перед тем как идти, девушка решила провести еще пару минут наедине с Энис. Девушка позаглядывала в выдвижные кухонные ящички и нашла карандаш и мятый листок охристого пергамента со списком покупок в мясной лавке. На обратной стороне листочка девушка размашистыми неуверенными буквами написала:

  СИНЬОР САРТО,

  ЭТО УЖЕ СЛИШКОМ!
  Я УВОЛЬНЯЮСЬ!

  ФАРТУК ВЕРНУ С ПОЛУЧКОЙ

  СЮЗАННА ГЕРРА

Листочек горничная оставила на столешнице под сахарницей.

Элисон попадала в переделки и похуже. Проблема сейчас заключалась лишь в одном - она не знала, что предпринять.
Первое - замолчать, как минимум. Во-вторых, прислушаться. И потому, продолжая всхлипывать, она двигалась, ощупывая тьму руками, слушала голоса, беседовавшие, пусть и взволнованно, но все же не теряя самообладания, как только что она.

А потом Элисон услышала голос Сарто. Нет, хуже - его плач. Одновременно с этим раздались ужасные хлюпающие шаги и девушке стало до того жутко, что она вдруг совершенно собралась, даже разозлилась и внимательно вгляделась в зал. Почему, несмотря на кровь, отвратительные глаза и плач Винсенто, гостиная кажется более безопасным местом, чем коридор.
Свечи? Тепло? Ну точно же! Там есть свет! А здесь его нет.

Элисон бросилась обратно:
- Надо зажечь много свечей, все свечи!
Она принялась искать источник света, одной рукой придерживая лорнет, и стараясь не упустить ни единой детали, которая сможет вытащить ее... их... из этого ужаса.

  Грамши отбросил багор в сторону, схватил своего плачущего приятеля Сарто за грудки и хлестанул пощёчину, чтобы привести того в чувство.
  — Синьор Сарто! Объясните, наконец, нормально!

Однажды Шон уже играл с огнём, и всё тогда закончилось вполне себе удачно. Вот и сейчас, он схватил одну из свечей и подошёл к окну, ставни которого были закрыты так, что их невозможно было никак отворить, а за стеклом просматривалась кромешная тьма, которую эта самая свеча не могла отогнать. Зато мог отогнать бОльший огонь.

- Нам нужно больше света. Вариант здесь только один. - проговорил Нолт. Шон выбрал окно возле камина. Поднеся свечу, он зажёг тюли, свисавшие с карниза. Они начали вначале тлеть, но постепенно разгорались, давая всё больше и больше света. Именно этот свет мог осветить тьму за стёклами окон. Именно он мог отогнать ночные кошмары, ожившие наяву здесь, в поместье. Именно он мог придать храбрости и смелости, дабы противостоять им...

Комната всё сильнее превращалась в кровавое озеро. Уровень багряной жидкости поднялся до щиколоток и его скорость, казалось, только увеличивалась. Стены рыдали вместе с господином Сарто. Но второй будто не замечал, что и сам погружался в кровь. И эти зловещие глаза в появившихся трещинах. Они смотрели на всех и сразу. И каждый чувствовал их взгляд на себе. Элисон начала искать свечи, а Шон в это время уже поджигал тюль над камином. И если свечи были найдены, то попытка поджечь поместье не увенчалась большим успехом. Кровь стекала со всех стен, и даже тюль успела пропитаться этим дьявольским нектаром. Слабые языки пламени погасли также быстро, как и появились.
Уровень крови поднялся к голеням. Сарто долго раздумывал над вопросами Дженнаро и пытался остановить свой появившийся плач. Он упал в ноги гостю, и макнул чело в кровь. И вдруг, его слёзы превратились в тихий смех. Тьма, которая под смолистой кровью скрыла руки хозяина. И Дженнаро ощутил их на собственных щиколотках. Пальцы Сарто сдавили его и острые когти вонзились ему в ногу. Он использовал худые на вид, но как оказалось — чрезвычайно сильные ноги, чтобы отпрыгнуть назад — во тьму и Грамши погрузился в неё. Свалился с ног и ощутил над собой нависшего Винсенто. Он продолжал смеяться, и погрузил Дженнаро в кровавый пруд с головой. Начал душить.

***

Сюзанна нашла лампу на полке возле шкафа с посудой. Она была изношенная, но рабочая. И что самое главное — давала намного больше света, чем свеча, и он был устойчивее слабого огонька свечи. Секунды, которые она потратила на прощальное письмо для Сарто, немного успокоили её нервы. Но она понимала — свет не вечный. И потому вышла обратно в коридор. Впереди, по коридору, было три двери. Одна вела в библиотеку, а по совместительству — зал для душевного отдыха. Вторая была местной винокурней, где господин Сарто обычно распивал вина и выкуривал разные сорта табаков с помощью турецкого кальяна. Третья дверь с другой стороны вела в маленькую коморку с инструментами для уборщиков. В конце же недлинного коридора был поворот, где находилась дверь в зал и лестница на второй этаж. Либо же, она могла пойти обратно, туда, где была выходная дверь на задний двор, покои для прислуги и её управляющая, однажды побеждённая духом молодой Герры.

Без долгих раздумий, чисто на рефлексах Грамши ткнул старого друга багром.

Сарто наслаждался попытками Дженнаро отбиться от него. Теперь, когда он раскрыл рот. В нём заговорил совсем другой голос. Он был звонкий, будто принадлежал женщине. Очень злой женщине.

— Постарайся не поранить своё тело до смерти! — Последнее слово прорычала с садистским наслаждением. И когда Грамши попытался проткнуть охваченное тело Сарто багром — чудище перехватило его с лёгкостью и пригвоздило жертву им же за плечо — в самый пол, будто они были сделаны из масла. Кровь Дженнаро смешалась с кровью, что заполняла зал. Теперь ему самому было бы трудно поднять голову над багряным прудом. Но он знал, что нехватка воздуха убила бы его раньше.

Свидетели садистского поведения Винсенто также заметили, как несколько свечек на столе начало гаснуть. Огонь в лампе Сюзанны также угрожающе замерцал.

  Сказав это, Сарто бесследно растёкся кровью по полу.

Неожиданно кровь стала исчезать, будто ее и не было вовсе.

Дьявольский шепот из библиотеки пообещал оставить Сюзанне жизнь в обмен на жизни других.

Из трещин стен начали выползать человекоподобные карликовые создания

События в доме Сарто оказались сном/воспоминаниями/галлюцинациями/бредомсумасшедшего (нужное подчеркнуть), и, открыв глаза и придя в себя, Сюзанна, Элиссон, Шон и Дженнаро осознали, что они находятся на больничных койках в палате.
Эти карликовые создания были дружелюбными гномами-домовыми, готовыми помочь

Они светились как светлячки.

За дверью в библиотеку Сюзанна увидела настоящего Дьявола, стоявшего перед пылающей пропастью в ад.

Вдруг, только руки Сарто начали выжимать из тела Дженнаро последний дух, всё вмиг прикратилось. В воздухе пронеслись громкие слова на неизвестном языке, где-то со второго этажа, а весь ад на первом начал исчезать. Уровень крови быстро уменьшался и просачивался сквозь щели в доске пола. Сам Сарто сначала превратился в кровавую форму и растёкся по полу, а потом также бесследно исчез. Лишь багор Дженнаро и его собственная кровь остались реальными и до сих пор удерживали его прикованным на месте. А те глаза, что алчно глядели с трещит в стенах превратились в ужасающих созданий. Они напоминали младенцев: чёрнокожи, будто обгорелые, с козлиными бородами и большими глазами, что издавали мягкий белый свет, рассеянный вокруг себя. Начали сползать со своих укрытий прямо по стене. Кое кто не удерживался и сваливался, издавал высокие недовольные крики. Создания выстроились угрожающей армией вокруг обречённых в зале и сам зал окончательно погрузился в спокойное состояние. Ничего не дрожало более, планшетка Уиджи успокоилась, но самое главное — исчезли призраки и кровь также исчезла. Все поняли — не спроста. Кто-то со всех сил пытался уберечь гостей от плохой шутки Винсенто, нынче обращённого в лужу. То ли это дворецкий, чьи молитвы возвысились вверх и распылились благословлением более сильным, нежели дьяволово проклятье, то ли тут есть ещё живые. А может — всё это лишь игра тех самых дьяволов. Ведь не зря же они пытались выгнать Элисон и Бенедикто из зала, и всё кровавое безумие началось тогда, когда с лестницы спустился Дженнаро и Шон с дворецким. Но это было уже неважно. Бенедикто пробудился от одного забвения, но состояние его лучше не стало. Лишь ноги стали легче и он смог шевелить ими. Сначала начал пятиться от окруживших его созданий, а после остановился у Грамши.

— Ч-что происходит? Это всё сон! Сон! — Мямлил неразборчиво. Бил себя по висках и с надеждой смотрел на Дженнаро. А потом начал рвать рубашку, и жадно вдыхать воздух. — Вас не существует! Нет! Нет! — Закрыл глаза от низкорослых созданий со светящимися глазами. Дженнаро заметил на бликах его лица засохшую кровь и подёргивающиеся мышцы в круглом лице. — Сарто хотел спасти меня от этого кошмара. Да! Да! Он показал как. — Вдруг, лицо банкира сморщилось в невообразимую рожу и он раскрыл уста в самой безумной улыбке. Движения зрачков стали резкие, воздуха не хватало. Он схватился двумя руками за багор и начал расшатывать его, чтобы вытащить. Это заставило Грамши почувствовать ужасную боль. — Ты сон! Ты сон! Плохой сон. Плохой! — Как мантру читал себе под нос и не слышал ничего. Ему удалось вытащить застрявший кончик из пола, крюк мешал вытащить инструмент из тела бедолаги, и Бенедикто начал подниматься, чтобы придать своим движениям силы и всё же освободить праведное оружие из кошмарной плоти. Слабость наполняла Дженнаро, но ощущение близкой смерти придало ему всплеск сил.

Сюзанна даже не подозревала, что происходит в зале. Но судя по крикам, непонятным шорохам и трескам, а после появившимся словам, что напоминали исковерканную латынь, какую использовали в церкви — ничего хорошего там не было. Она бродила коридором и вдруг услышала низкий и приятный басовитый голос. Он доносился со стороны библиотеки господина Сарто.

  В глазах Грамши потемнело от боли, будто все восемь свечей уже погасли. Он не замечал ни чёрных карликов, ни перемен в остальном доме. Только обезумевший банкир, который решил его убить, и боль, парализующая всё тело.
  — А-а-а-а-а!!! Синьор Нолт, помогите! Оттащите его от меня!
  Шон Нолт даже не сразу понял, что обращаются именно к нему. Он всё же привык к «мистер», и «синьор» до сих пор звучало как что-то мексиканское. Но сама развернувшаяся сцена была понятна и без слов: обезумевший Бенедикто вытаскивал багор из Грамши не для того, чтобы помочь тощему бедолаге, а чтобы нанести ещё один — на этот раз смертельный — удар. Лицо банкира совсем потеряло ту почти женскую мягкость. Оно было искажено яростью и безумием, и первобытной звериностью. Медлить было нельзя. Бросив затею с поджиганием штор, Нолт устремился на помощь пока ещё адекватному приятелю.
  — Fuck, Бенедикто, что ты творишь?!
  Пока Нолт бежал, свеча в его руке потухла, но он продолжал держать её в руке. Бенедикто наступил на грудь Грамши и с с силой вырвал багор из пригвоздённого тела. Грамши раскрыл рот, но от боли не смог даже прокричать, а только выгнулся в спине, вытаращив глаза на Элисон, стоявшую в стороне от этого кошмара. В следующую секунду Бенедикто занёс багор для удара, когда Шон, будто в рэгби, с разбега ударил его плечом в корпус, сбивая с ног. Они оба упали на пол, распугав свору чёрных карликов, волнами расплеснувшуюся в стороны.
  — Нет, ты не понимаешь! Сарто! Он знал, что делать! — кричал Бенедикто, придавленный Шоном.
  — Бенедикто! Ты бредишь! Приди в себя, мать твою!
  — Ты сон! Со-о-о-он! Вы все сон!
  Свободной рукой Шон хлестанул банкира по его пухлым щекам, пытаясь привести того в чувство, но Бенедикто лишь ещё более взбесился, продолжая орать что-то итальянское, чего Шон не мог разобрать. Вдруг он почувствовал как раскалённый жар разлился под рёбрами, и выбил весь воздух из лёгких. В полумраке свечения карликовых глаз Шон увидел, что из его бока торчит багор, погрузившись в тело на добрый фут.
  — You son of a...
  Шон поперхнулся собственными словами. Кашлянул кровью, алые брызги окропили лицо его врага. Бенедикто улыбнулся улыбкой одержимого дьяволом существа и расхохотался. Он лежал и смеялся, смеялся, и не мог остановиться.
  И тут Шон схватил Бенедикто за открытую в смехе пасть и вогнал ему в глотку свечу, что всё это время держал в кулаке. Смех разом заглох, а Шон продолжал вбивать свечу всё глубже в горло, запечатывая трахею.
  — Как тебе такое, а?! Всё ещё смешно? Смешно тебе?!
  Бенедикто больше не веселился. Он пытался вдохнуть воздух сквозь восковую пробку, его вены на шее вздулись, а лицо покраснело от удушья. Он бросил багор, попытался спихнуть душного Шона, но тот продолжал держать его на месте. Тело банкира забилось в припадке. Он таращил глаза, пытаясь своими аккуратно постриженными ногтями разорвать собственное горло, чтобы сделать ещё хоть один вдох, пока ноги беспорядочно трепыхались. Ногти оставляли лиловые полосы на коже его шеи, рот стал заполняться кровью от выбитых Шоном зубов. Всё было тщетно. На глазах Шона, Элисон и Грамши банкир стал быстро угасать, потом вдруг замер в последней судороге... и распластался на полу.
  — Вот так, парень, вот так. Кххх... Полежи пока...
Шон вытер свои губы тыльной стороной ладони, и перекатился на спину, ложась рядом с Беннедикто.
  — Уф-ф... Я бы не прочь пропустить сейчас стаканчик виски... Или бурбона... Люблю бурбон... — Почти прошептал он. И больше не сделал ни единого вдоха.

Девушка проходила мимо двери в библиотеку, когда до нее донесся голос. Сюзанна вдруг остановилась. Ее взгляд прилип к ручке двери. Все потонуло в голосе. Шум из гостиной, крики, смертельная опасность, все вокруг стало совершенно не важным, по сравнению с этим невероятным голосом. Он был совершенно не страшным, а совсем наоборот, голос был приятным, мягким и обволакивающим. Сюзанна вдруг расплылась в улыбке. Он звал ее по имени. Он был таким знакомым, будто голос старого друга, с которым не виделись с детства. Сюзанна опустила ручку двери в библиотеку. Темно. Нет, это голос брата, которого у Сюзанны никогда не было. Он был такой теплый, родной. Она ждала его всю свою жизнь. Сатана. Он смеется. Он рад ее видеть. Сюзанна заплакала от счастья. Пальцы легко сорвали цепочку с шеи. Крестик с едким шипением полетел в пропасть с черным пламенем. Сюзанна дрожала преисполненная восторгом. Губы зашептали давно забытую клятву верности, может из сновидений, может из прошлой жизни. Лампа звенящим криком разбилась у Сюзанны под ногами, сдаваясь тьме. Каблук ее окровавленных туфель захрустел по ничтожным осколкам.

— Я здесь, Отец, — произнесла она, протягивая руки для объятий.

Догадки носились обезумевшим роем: им что-то подмешали в вино, это сон (самая популярная), во всем замешана черная магия. С логикой Элисон никогда не была дружна и сейчас уже хорошо было одно то, что она не кричала, не падала в обморок и не пыталась никого остановить. Поиски свечей пришлось оставить - какие тут, в конце концов, свечи, когда люди умирают и неизвестно, где это происходит - на самом деле или в ее голове. Элисон старалась слиться со стенами, чтобы не умереть раньше времени, но стены продолжали преподносить сюрпризы. Она ничего лучше не придумала, чем кинуться в карликов единственным канделябром, оставив комнату в тусклом свете нескольких догорающих одиночных свечей.
Почти ничего не различая и боясь приближаться к единственной живой душе в гостиной - господину Грамши, кажется - Элисон подняла канделябр с потухшими и поломанными свечами и приготовилась защищаться им.
- Господин Грамши, скажите что-нибудь. Мне страшно, - призналась она наконец, но канделябр не опустила.

  Грамши был бел, словно призрак. Он сжимал раненое плечо, но багровая кровь продолжала течь между пальцев. Лицо молодого человека было маской спокойствия, сложенной из напряжённых мышц, пока он пытался подняться, для начала хотя бы на колени. Не отпуская рану, он предплечьем поправил сползшие очки и посмотрел на тела двух мужчин, убивших друг друга. Оба лежали, окружённые карликами, как настоящие Гулливеры. Грамши бы тоже сейчас хотел улечься на полу, скрючившись в поисках позы, в которой его плечо не болело бы так адски. Но вместо этого он стиснул зубы и продолжил вставать на ноги.
  — Я... Полагаю, нам нужно подняться на второй этаж. Если выход стал коридором, то... логически...
  Боль в плече заставила его замолчать и взять передышку. Однако теперь он стоял на ногах, и, к собственному удивлению, достаточно стойко. Во второй руке у него был медальон, что передал ему Сарто, перед... смертью? В этой фантасмагории ничего уже было не разобрать.
  — Вы знаете, что это? Сарто передал его мне перед тем как... ну, вы видели.
  Он протянул медальончик Элисон — серебристую кругляшку, почти полностью залитую кровью Грамши.

Теперь-то Элисон поняла, что кругом одни трупы, а господин Грамши ранен, может, даже смертельно. По щекам неудержимо потекли слезы. Она боялась остаться совсем одна в этом проклятом доме. Знавала она такие особняки, где происходили убийства, а потом хозяева не могли уснуть из-за страшных звуков ночам. Здесь же должно было пройти целое побоище.
- Я была в коридоре, - дрожащими, холодными, как лёд, руками Элисон приняла медальон, - там кто-то есть, - вспомнив пережитый ужас, она задрожала сильнее. Медальон прыгал у нее в руке. - Не знаю, что это, - она попробовала открыть его, вдруг внутри есть портрет. Элисон подслеповато щурилась, пытаясь рассмотреть вещицу и даже, казалось, на время потеряла связь с тем ужасом, что творился вокруг.

Не смотря на то, что весь ад превратился в секунды спокойствия. Не смотря на застывшие стены, на кровь, и ожившие предметы, сердце выживших продолжало биться так, будто вот-вот грозилось разорваться на клапти. Грамши, хоть не ему пришлось убить человека, почувствовал то бремя от смерти Шона, к помощи которого и воззвал. И хоть смерть Бенедикто была не такой драматической (чего ещё мог заслуживать жадный к злату банкир), даже его тело взывало к таким глубинам его души, с которыми он никогда и не сталкивался. И хуже всего, взбитый тяжким опытом, а может и гранитной кочергой, закостенелый в логике и прагме мозг не мог создать иллюзию и спрятать в ней тревожное нутро. Элисон могла. Ведь кто-кто, а ей и не нужно было сдерживать свою фантазию никогда и теперь достаточно было найти более-менее понятную причину, как всё вдруг приобретает печальный результат дурных привычек, или жутких фокусов. Но амулет Дженнаро вывел её из этого забвенного состояния. На нём была кровь и клубились кусочки, будто от плоти. Вся одежда Дженнаро тоже в крови — он был краснее венецианских рыбаков. А этот амулет — и не амулет вовсе, как она не пыталась открыть приплюснутую сферу. А маятник. Она вспомнила, как до всего этого, во время пьяного пира Сарто говорил в шутку, что вдруг что, а маятником злые силы обратно в ад отогнать можно — достаточно красивую девушку приковать к столу, содрать с неё одежду и... не этом моменте все засмеялись. Но сейчас некому было смеяться. Она снова осмотрела маятник и вдруг заметила в периферии уставших глаз плавное движение. Это был целый отряд существ, напоминающих младенцев, с большими глазами. Они источщали мягкий свет, который размывал чёткость их контуров. Канделябр — не грозное оружие, но им Рид попала по лбу одному из существ и он свалился с ног. Закряхтел и двое других подхватили его за руки, помогли подняться. Он обиженно посмотрел на Элисон и взгляд его стал настойчивым и пристальным. Она почувствовала, будто он хотел что-то сказать. Слышала какой-то писк, но понять его не могла, и исходил он у неё над головой. Эти существа стояли, будто заколдованные, но, судя по всему, опасными не были. Как и не были фокусом или иллюзией. Вдали над их головами также виднелся старый дворецкий. Он продолжал сидеть в молитовной позе и даже не замечал ничего. А что если это он своей настойчивой набожностью смог спасти их в критический момент?

***

Мрачное, человекоподобное существо в библиотеке нежно обхватило плечи Сюзанны и она заметила обычного на вид мужчину. Нет, не обычного. Его черты лица, волосы, глаза, голос. Секунды показались мучением даже в таких крепких и нежных объятиях. Но она вспомнила. Человек напоминал её саму, но в мужском обличие. Такое же кругловатое лицо, такие же по-ребячески меланхоличные глаза. Даже эта ямочка на подбородке. Она знала — перед нею само воплощение зла, но зло не вызывало в ней никакого ужаса. Он прижался щекой к её макушке и сказал в пол голоса:

— Сюзанна... сестра. — Он пахнул фиалками, был одет в дорогой костюм, в шёлковую рубаху. Провёл пальцами по щеке девушки, ощупал уголки её губ и погладил её по шее. — Когда нас разделили, я всегда чувствовал, что часть меня находится где-то там, в ином месте. А теперь я могу видеть свою часть... вдыхать её запах, слышать её голос, касаться её волос. О, не называй меня отцом. Только не ты, моя возлюбленная сестра. Мне было невыносимо ТАМ без тебя. И я так хочу вернуться, но есть неотложное дело... пока ты в этом мире — соверши страшное преступление и обманом принеси в жертву загнанных в угол агнцев. Приведи их к алтарю и соверши то, сказано в клятве. Только живой, что отрёкся от бога — антихрист, только он может усилит власть моих слуг в этом месте. А после этого ты умрёшь и переродишься заново там, где и должна была родиться много лет назад.

Все казалось сном, любимым кошмаром в котором можно утонуть навеки. Его объятья – сладкая ловушка из которой не хочется выбраться. Бархатный пиджак, в который Сюзанна прижалась лицом, царапал наждачкой, шелковая рубашка жгла раскаленным металлом ее щеку. Сюзанна улыбалась сквозь слезы. Он идеален. Он и есть правда.
— Брат мой.. — задыхалась девушка, она внимала каждому слову повелителя, — Я ждала тебя множество жизней...
Его руки обвивали девушку чугунными цепями. Пальцы вспарывали кожу на ее щеке, опускались к уголку рта, бритвой скользнули по мягкой шее. Она бы подставила запястья, она бы умерла для него прямо сейчас, с радостью! Но неотложное дело..
— Конечно.. Я сделаю для тебя все, что скажешь, возлюбленный брат.. Мое сердце навеки в твоих руках.
Мучительные объятья выпустили ее, оставив жгучую боль от прикосновений. Девушка вдруг испуганно посмотрела на мужчину, его глаза адски горели напротив. Боль казалась невыносимой, но хотелось еще больше. Сюзанна стремительно рухнула на колени и прижалась губами к его руке, почувствовав ядовитое шипение в поцелуе.
— Я сделаю для тебя все, только прошу, не оставляй меня одну больше!
Сатана успокаивающе провел ладонью по ее голове, сдирая прядь волос: Я всегда буду рядом. Со счастливой улыбкой Сюзанна поднялась с колен и, не нуждаясь более в свете, уверенно прошла к двери из библиотеки, попутно подхватив с пола кухонный нож. Она чувствовала куда нужно идти, ощущала последних выживших и скорее побежала к ним навстречу, выполнять поручение брата. По ее щеке и шее текла кровь из глубокого пореза, губы ссохлись будто обожжённые, а в глазах играл адский огонек.

Сюзанна подбежала к двери в гостиную и увидела их, испуганных и окровавленных. Их осталось всего двое. Секунду взирая из темноты, она шагнула в свет. Изобразив ужас на лице она подбежала к паре господ и захлопала глазами.

— Вы в порядке, господа? О ужас, что здесь происходит!? Что это?— служанка обвела взглядом толпу карликов, — Все двери закрыты, я пыталась пройти, но там! Там был монстр! Огромная кухарка, она напала на меня! Она идет сюда, нужно уходить! На второй этаж, скорее! Там через балкон спустимся, пожалуйста, синьор, синьора!

  — Я же говорил, — воскликнул Грамши одну из своих любимых фраз.
  Слова служанки придали ему бодрости и сил. Он чувствовал себя единственным мужчиной сейчас, и потому считал себя ответственным за жизни обеих девушек, что были рядом. Накрыв ладонью руку Элисон, державшую окровавленный медальон, Грамши потянул девушку за собой в сторону ступеней. О том, что оттуда всего несколько минут назад спустился обезумевший от страха дворецкий, он уже успел забыть. Как и о самом дворецком, который всё это время продолжал тихо молиться где-то в тени.
  — Нужно спешить, синьора Рид! Мы должны подняться наверх!
  Грамши обернулся назад, в сторону странных карликов. Что-то подсказывало ему, что карлики, несмотря на свой потусторонний вид, были незлыми. Скорее, они ассоциировались у него с дружелюбными гномами-​домовыми, готовыми помочь.
  — Эй вы! Если вам хоть немножечко не плевать, то возьмите свечи и следуйте с нами на второй этаж. Мы должны выбраться отсюда.