["Ротор"] | ходы игроков | ["Свора Мо"]: зарезанный жестяк

      Открыл глаза резко. Темно и холодно. Ощущение замешательства, навязчивое и такое устойчивое, почти монолитное даже, немного разбавляет звенящую тишину в голове. "Что я тут... " – вопрос даже не успевает сформатироваться до конца, как тренированное тело опираясь на локти пытается приподняться над тянущим тепло полом вызывая волну лязга, голова в шлеме поворачивается в поясках света. "Почему я ничего толком не помню?!" – думает это человек, с трудом отпустив левую железяку и попытавшийся с помощью свободной руки, облаченной в двойные перчатки, принять более менее сидячее положение. Замер прислушиваясь к себе самому. Тот зуд в позвоночнике сошедший на нет, совсем не похож на боль. Но тем не менее что-то подсказывает это она и есть, купированная и подчиненная имплантами. Загнанная в искусственные границы.

      По неволе вслушиваюсь в собственное хриплое дыхание, пытаясь нащупать возможную опасность хотя бы на слух. Что-то выделяющиеся из морозной тишины и лязга стали об сталь. Недоумение и замешательство никуда не уходят. Но думать над тем как умудрился пролюбить все воспоминания, как-то совсем не тянет сейчас. Из любопытства, ощупываю рукоять что уже некоторое время привычно сидит у меня в руках и подбираю ту второю с пола рядом. На плечи давит бронекуртка, на голову давит шлем. Прошло всего ничего времени, а просто сидеть на полу уже кажется глупостью. Нужно вставать и идти. Куда-то куда шел, пока не свалился без сознания и памяти. Твориться какая то фигня, а это очевидно не лучшее время для самоанализа и рефлексии.

      Но сразу вскакивать не стал, прежде размял немного мышцы рук. Попробовал как сгибаются ноги в коленях. Несколько раз сжал и разжал пальцы в кулак. Мог не заметить травму полученную при падении из-за тех же имплантов. Хрустнул шеей привычно, ухмыльнувшись криво под шлемом. Подсознание и мышечная память все помнят, а голова словно ватой набита или вакуумом. Пустая и легкая. "Вперед!" – мысленно себя взнуздал и заставил, наконец, подняться на ноги, а то бы так и сидел как дебил.

      Стоять как дебил, тоже не сахароза в пайке у наемника. Но уже значительно лучше, иллюзия боеспособности и свободы выбора хотя бы появилась. Припомнил как недавно буквы сквозь тьму проступили: поперек зрения белым трафоретом; сначала решил глюки от нервяка – теперь вот засомневался. Может у меня в глазах чего хайтековское привинчено, но не прошитое толком? Как бы не рвануло к чертям. Выдохнул воздух диафрагмой, как учили. Чтобы успокоится.

      Взвесил автодробы в руках, сразу потеплело на душе, мысли лишние отгоняя. Свое же, родное. Убойная парочка. Улыбнулся. На плечи оба закинул, не решаясь выпускать оружие из рук в этой странной ситуации амнезийной суперпозиции. Темно, холодно и провалы в памяти размером с галактику.

      "Если так подумать, то дёргаться теперь, ничего о себе и окружении не зная – архиглупо, – размышлял вооружённый и забронированный по самую макушку, условно контуженный на голову человек, покачиваясь с пятки на носок, – Могло так выйти что я не только память посеял, может ещё и в пространстве перенесло аварией. Или боевым коктейлем перезлоупотребил, а теперь вот пошел отходняк с глюками и потерей всего сразу: зрения, слуха и памяти." Помолчал ещё размышляя над вариантами.

      – Интерфейс управления... активировать, тепловизор, темновиденье, режим дополненной реальности, автопереводчик, смена языка, боевой режим. – произнёс вслух, хриплым голосом монотонно пробуя разом – все команды пришедшие на ум и глаза немного напрягая, бровями играя. Жужжало же что-то там, надо только понять как управлять. Рискованно конечно, но надо.

      Закончил говорить и сразу присел, а после в сторону отшагнул пару раз, по крабьи. На звук голоса навестись дело совсем плевое, а может он тут совсем и не один при оружии? Остро не хватало дополнительной киберконечности. Руки автодробами полностью заняты. А если в бою нос там под шлемом зачешется? Или хвататься придётся за что попало, выкидывать тогда что ли отличные дробовики?! Или как сейчас: на тебе железа немерено, а тебе надо равновесие сохранять и двигаться.

      "Если от наркоты приход, должно попустить со временем" – подумал не ощущая, впрочем, особого дискомфорта в теле, кроме холода. Нужно было пытаться вспоминать, причем начинать с чего-то маленького и привычного. Например, заряжал ли я сегодня Левый с Правым? А то курок нажмешь, приготовишься к отдаче и хрена! Барабаны пустые, предохранитель взведённый. Облом – полный.

Распрямился с перезвоном брони, стальным. Как и жил. Вокруг ноги, как вокруг оси, повернулся отработанным до автоматизма и размашистым движением, словно чтобы сектор огня сменить в бою, спину свою левой стене подставил. Выдохнул тепло облачком щекочущим кончик носа, остро жалея теперь, что у его имплатов все таки не голосовое управление – как бы проще все стало. Только и узнал что голос словно через ещё один имплант поставленный как искусственный звучит, а ещё отраженные звуки как-то слишком четко картинку в голове рисуют. Странно.

Попробовал дать рукам волю, может сами вспомнят где должно быть крепление под автодробовики. Не так же, на плечах, он их всю жизнь таскал? Вдыхая холод сосредоточился на мысли этой, зудящей москитным писком, в голове – патроне навязчивом, оружие снял с плеч и к бедрам прислонить попробовал, свободно без напряга. Здесь их место или за спиной? Выдохнул снова и прикрыл глаза, которые от темноты уже успели устать. От напряжения они устали, в тщетной своей попытке уловить любой мельчайший источник света вокруг. Вспышку выстрела или лазерный прочерк целеуказателя. Ещё одно Дао. Бдительности.

Жестяк. Спиной к стене повернулся, но расслабляться рано. Любую стену возможно пробить, было бы желание. Прострелить, подорвать: способов много. Стоишь.
Руки сами к бедрам опустились. Над ними, по бокам бронежилета, справа и слева, торчат зацепы под выемки, которые есть на ружейных корпусах, с противоположных от экстракторов сторон. У "Левого" окошко слева, у "Правого" - справа, чтоб гильзы летели куда положено, в отбой, а не в лицевую пластину, например. Гильза. Патрон. Да, патрон.
Патрон. Миг. Вспышка. Сидишь на жестяном табурете, уперев спину в переборку, цилиндром зажатого меж пальцами патрона в такт музыке по исцарапанной, явно просто вырезанной горелкой из корпуса какого-то челнока и расправленной ударами кувалды поверхности круглого стола постукиваешь. Полумрак вокруг пропитан вонью немытых тел, дешевых сигарет, еще более дешевого пойла, и, кажется, кисловатым запахом рвоты.
Колонки на стенах надрываются, превращая любой разговор в настоящее испытание. У заставленной пустыми, сделанными для большего понта из гильз от ПЗО рюмками стойки громко спорят, обвиняя друг друга неизвестно в чем, рейдеры. Судя по нарисованным краской, похожим на эрегированные члены ракетам на кожанках, скорее всего, из "Ракет". Где-то слышится пьяный женский смех, кто-то радостно кричит что-то в духе: "Давай! Давай!".
Танцпол, вид на который тебе частично перегораживает в своей бронекуртке на фоне напольных прожекторов кажущийся просто глыбой, в кои то веки снявший смартхельм Фидель, наполнен дергающимися телами разной степени свежести, вперемешку с уровнями алкогольного и, похоже, наркотического опьянения. Справа - Сантьяго, твой босс. Для тебя, конечно, давно уже просто Санти или Морти, но ты знаешь, что он предпочитает полную версию своего имени, и стараешься называть его именно так. Куртка призывно мигает голограммами, алеет световыми кольцами, и буквально превращает его в маяк, на который в таком месте может прилететь любой мотылек. Но Сантьяго Мортиноцци не из тех, кто боится мотыльков, это ты знаешь точно. Слева - Кейто. Откинулась на табуретке к стенке овальной ниши, в которой вы и расположились. Распахнутая куртка светится не хуже, чем у босса, в ушах наушники, на лице бессменная маска. Покачивает остро торчащими в разные стороны будто спицы прядями черных волос в такт собственной музыки, щелкает пальцем по экрану коммуникатора, давя наползающие со всех сторон на экран разноцветные шарики. Стол, между тем, практически пуст, если не считать шлема под рукой у Фиделя, и револьверного гранатомета Кейто, который она, как обычно, просто бросила перед собой, у всех на виду.
Это "Дыра", круглосуточный клуб на третьей палубе "Кольцевой-Три", мегастанции внеорбитального базирования, и он, как по тебе, полностью оправдывает свое название.
- Слыш, ты, ебать..., - на плечо Санти ложится заскорузлая, с невымываемо впрессованной в каждую складку мазутной гарью, ладонь. Ее обладатель, густо заросший клочковатой щетиной мужик лет тридцати, с совсем недавно перебитым носом и покрытой очень нехорошо выглядящими язвочками шеей, одет в похожую на строительную робу куртку с нашитыми на плечи шевронами в виде черепов. Из-за ремня торчит, упираясь перемотанной черной изолентой рукояткой в расползающуюся ткань драного свитера, револьвер. Его мутный взгляд скользит по каждому из вас, задерживается на Кейто. Вонь помещения теперь перебивает гнилостный смрад его дыхания, - Ты че, хуле, а?
Ты замечаешь еще шестерых парней, что внимательно наблюдают за вами, сидя в нише на противоположной стороне зала. Моргнув, привычно чуть щуришь глаза, и на пару мгновений зумируешь изображение. Снова моргаешь, наводя фокус, и добавляя контрастный светофильтр. Те же нашивки, черепа. Рейдеры, как ты успел понять, ребята очень простые, и практически наверняка их банда называется не иначе, как "Черепа".
- Уйди, друг, - босс чуть качает головой, мол, нет, и ты успеваешь заметить, как Кейто разжимает механические пальцы, обхватившие, было, рукоятку торчащего из поясных ножен клинка.
- Я, это, слыш..., - мужик явно не собирается уходить и, зацепив плохо слушающейся ногой свободный табурет, подвигает его к столу, после чего просто берет, и усаживается между Фиделем и Санти, - Вы че, вы чьи, а?
Уложив грязные кулаки перед собой, смрадный полубомж морщится, будто учуял вонь сильнее той, что исходит от него самого, после чего кивком указывает на имперку, продолжающую давить пальцами шарики.
- Это че, бля, за не... Неуважение, а? Где синька? Где всё? Че, бля? Ты, бл...
Подошедший откуда-то сбоку мужчина вдруг хватает алкаша за воротник и дергает его назад так, что тот, крякнув, грузно падает на спину, завалив следом и сиденье. Незнакомец, между тем, особо не церемонясь, сначала впечатывает его затылком в пол, а потом, рывком протянув в сторону, втыкает лицом точно в угол ниши. В голове "Черепа" что-то сочно щелкает, и он остается лежать посреди окурков и мятых пластиковых стаканов. Глянув в сторону друзей вашего недавнего гостя, ты понимаешь, что они потеряли к вам всякий интерес.
- Прошу прощения за опоздание, - худощавый, стриженый почти налысо старик лет шестидесяти отряхивает друг о друга ладони, то и дело звякая металлом кожных заклепок, поднимает упавший табурет и, откинув полы бронеплаща, усаживается за стол, - У нас с Иварой, это местная звезда, в общем, у нас очень сложные отношения. Протонный шторм спутал планы, еле вышли на расчетное время.
Он виновато улыбается, и ты замечаешь, что его бледное лицо с впалыми, водянисто-голубыми глазами, покрыто сетью почти стершихся, геометрически правильных шрамов: скулы, щеки, глазницы, лоб. Армирование черепа, возможно.
Сантьяго бросает взгляд на незнакомца:
- Вы - Лис?
Все присутствующие и так знают ответ, это просто этикет, формальность, но он кивает:
- Сейчас, да.
- Что по людям?
Старик складывает пальцы замком, и упирает основания кистей в столешницу:
- Десять, как и договаривались. За такой срок подобрать что-то адекватное очень сложно.
- Нам не нужно адекватное. Нам нужно десять человек.
Ты слышишь свой голос. Слова складываются в голове сами собой, и ты произносишь их еще до того, как успеваешь об этом подумать:
- Сэр, контроллеры установлены?
Лис сует руку за пазуху, и передает тебе небольшой, с зажигалку, радиодетонатор. Улыбается:
- Пока добирались сюда, всех угостил бургерами из "Мо-То". Так что, у вас примерно двадцать часов на все про все. Но, надеюсь, до этого не дойдет.
Ты убираешь пульт за отворот бронежилета:
- Я тоже.
Кейто отвлекается от коммуникатора и подает голос, кажется, впервые с тех пор, как вы сели за стол:
- Шлюп готов? Маяки, трекеры, триггеры-хуиггеры, все чисто?
Лис кивает:
- Да, все чисто. Первая палуба, пятый док. Люди там же.

Слегка улыбнулся. "Голова – пуста, а руки все помнят." – подумал. Так и вышло в итоге-то. Совместил крепления с выемками аккуратно, до щелчка. И тут как накрыло, накрыло. До вспышек.

Музыка в ушах молотами бьёт.
    Убогая, самоделкина, обстановка.
      Угар и рейдеры. Прямо картина в сверхреализме.
      "Кто?" – хотел задержатся взглядом мысленным, не успел.
  Меняются картинки, действо развивается закономерным способом.
      Череп и черепки.
     Уже хотел сам встать и выкинуть болезного клоуна за шиворот.
  Этот, с армированием во всю рожу. Мутный тип какой.
  "Что за дела у нас?" – повисла в воздухе мысль.
      Ивар, Кольцевая-три. А, Дыра эта место встре... немного не поспеваю, слишком много всего.
      Контролеры?
    Детонатор!
  Большое дело.
Бля...

Выругаться хотел уже в полный голос, но где-то захрустела механика автодвери и клапан респиратора: щелк-щелк. Почему-то точно определил где и что. Влево голову повернул резко, не дыша совсем. Носок левого ботинка довернул плавно.

"Правый" к груди стальной – прижал-навел, быстрее чем даже подумать успел. И чуть вперед наклонился, чтобы отдачу, вероятную, компенсировать и не слишком увести ствол с линии огня. Поменял быстро позу из расслабленной и замер, напряженно нащупывая предохранитель пальцем плохо гнущимся. Далековато стою немного.

Как там, бля, было? Моргнул слегка. Без напряга. Чтобы целям метки раз...чего-то там, фильтры короче нужны! Только сейчас и дошло от чего буквы эти жуткие в глаза полезли, в прошлый раз. Если бы не воспоминание, внезапное, так бы и стоял-тупил. Башка сегодня никак не варит. А ей, бы, нах, сегодня как раз варить ой как надо! Чуял каким-то местом что ровно на той самой миссии и все уже в разнос пошло. Один в темноте, мороз как в открытом космосе хуячит, а памяти кот наблевал. Зубы сжал. Ледяной воздух при вздохе щекочет ноздри, колет иголочками внутри.

Не стал бы ещё как какой утырок, типа тех пальцем деланных рейдеров, паниковать вдруг, из-за такой то рутинной фигни. Свои ж потом засмеют до сблеву. Хрен, от них же, куда, потом денешься! Разозлился, завелся. Настроен на боевой лад.

Жестяк. Вскинул ствол, крутанул пальцем реле предохранителя-переводчика. Щелкнуло сухо, встав в нужную позицию. Знаешь, что каждый поворот двигает треугольник указателя в одно из трех положений. Верхнее, "Б": заблокировано, предохранитель, среднее, "О": по выстрелу на прожатие гашетки, дергать ничего не надо, продукты горения делают всю работу, нижнее, "А": утопил гашетку, и получил темп огня в районе трех сотен выстрелов в минуту. С учетом того, что оба дробовика являются зеркальными копиями друг друга, "Левый" должен и, вероятней всего, работает по такой же схеме.
Твои родные глаза, ты уверен, давно смыты в утилизатор биологических отходов где-то в полуподвальной клинике гигаблока "Ноль-Пять". Визоры от "Sando Corporation", какая-то армейская модификация. Мусорщики продали голову отлетевшего от ранений имперского пограничника, тушу которого нашли прямо в скафандре на месте неудачных разборок с контрабандистами, перекупам на одной из внеорбиталок, те вынули из нее заблокированное после смерти носителя железо, часть которого купил человек, работающий на "Клещей". Сетевики и техники у них неплохие, хоть сами они мариконы, конечно, знатные. Ломанули протоколы, смогли прошивку обновить, пустили в оборот. Потом Санти зажмурил их "мех-тяжа", когда вы делили торговые ряды у складов, в районе Северного Порта, и, чтобы добру не пропадать, вынул и подогнал тебе его "фары". Удивительно короткий, в общем, путь у твоих новых глаз - можно сказать, почти с конвейера ухватил. И это даже не сарказм, имперцы делают навоз с проводами только на экспорт, а для внутренних нужд собирают простые и надежные вещи с хорошим запасом прочности, которые иногда успевают сменить с десяток хозяев прежде, чем оседают у кого-нибудь, кто не сливает их через месяц за долги или не меняет у пушаков на "витаминки".
В до того практически пустую память въелись образы яркого воспоминания. Станция, стол, рейдеры, зум, контраст. И теперь ты прекрасно помнишь, как "рулить" своими "фарами". Они, как и большая часть техники из Империи Тысячи Солнц, управляются с помощью нейрокоманд. Четко оформленная волевым усилием мысль, напоминающая моторную команду для мышц тела. Для того, чтобы формировать их быстро и в любых условиях, требуется определенная тренировка, но теперь ты знаешь, как и что делать.
Режим темновидения. Моргнули иероглифы: "黑暗视力", в этот раз уже не поперек всего, а практически на границе поля зрения, справа и внизу. Остались крохотной, нейтрально-полупрозрачной ватермаркой висеть, совершенно не цепляясь за взгляд. Мрак схлынул, проступив керамическими плитами стен, металлом напольного покрытия, сталью ствольной коробки оружия в руках, мелкобугистыми из-за микрокольчужного защитного слоя пальцами в толстых перчатках, крепко его сжимающими.
Коридор. Стрелой уходит вперед на полтора десятка метров, и упирается в металлический прямоугольник из двух створок вертикального схождения. В лифт. Если обернуться, примерно та же картина, только с автодверью вертикального подъема вместо лифта. Вокруг, вдоль стен, их еще больше: белоснежных ряды, справа и слева, точно напротив друг друга. Обесточенные сенсорные панели, чернота букв, поперек щитов. На ближайшей: "ЛАБОРАТОРНОЕ ПОМЕЩЕНИЕ 06", ниже, чуть меньшим шрифтом: "ОПАСНО: "ГАЗАНИЯ-​​МАКСИМУМ". ЗАПРЕЩЕНО ОДИНОЧНОЕ ПОСЕЩЕНИЕ", "ВХОДЯ: ПРОВЕРЬ ГЕРМЕТИЧНОСТЬ КОСТЮМА, ПРИВЕДИ ТАБЕЛЬНОЕ ОРУЖИЕ В БОЕГОТОВНОСТЬ", всего на три строки.
Газания - это цветок такой, на здоровенный янганджи-переросток огненно-оранжевого цвета похожий. С флористкой из "Один-Ноль" когда встречался, Лаурой ее звали, часто слушал рассказы про всякие цветы, их совместимость в композициях букетных, особенности формирующей бутонную вилку подрезки, гидропонирование, такое.
Источник звуков же находится за входом в следующее за "Лабораторией-Шесть" помещение. Полотно двери чуть приподнимается, образуя сантиметровый зазор между собой и полом. Звенит металл, толстое лезвие пожарного топора, сунувшись в щель, выворачивается боком, давя пластину вверх. Надсадные щелчки противогазных фильтров. Что-то сухо и механически хрустит в скрытом под декоративной плитой, над верхней кромкой дверной коробки, механизме подъемника. Будто обесточенные шестерни с трудом проворачиваются, сцепившись друг с другом. Пальцы в плотных эластиковых перчатках вминаются в кромку, давят ее вверх. Выше. Еще выше. Когда зазор превращается в полуметровый провал, пальцы исчезают в недрах комнаты.
Спортивного сложения, поджарая и высокая, но явно женская фигура в легком бронекомбинезоне темно-синего цвета, с герметичным воротом под горло, черными армовставками на руках, ногах, плотно облегающими запястья и голени пластинами усиленных наручей и поножей, гибким бронированным жилетом периметральной защиты. На ногах пристяжные берцы на затяжках, кисти в армоперчатках с эластичной тактильной зоной. Черная маска контрастно отличающегося от комбинезона аскетичной простотой материалов и дизайна противогаза, с подскульными трубками фильтационных цилиндров и крулыми обзорниками, полностью скрывает лицо, широкие лямки черными полосами плотно обхватывают бритый череп, вжимаются в бледную кожу. Ткнувшись затылком в основание двери, чуть слышно шипит. И замирает вдруг, осторожно укладывает зажатый в правой руке топор на пол. Все еще прижимая ладонь к ручке под обухом, отгибает пальцы вверх. Медленно проговаривает каждое слово, и обращаясь, вроде бы, к пустоте вокруг:
- Тихо. Тихо.

– Запасной респиратор, есть? – спокойно спросил. А сам себя некомфортно как-то почувствовал внутри брони. Отступил на пару шагов, разрывая дистанцию и пятясь спиной вперед, понемногу. Вот только недавно казалось далековато для выстрела, а теперь уже интуиция говорит что семь метров это "слишком близко". Наверное это самое "тихо, тихо" виновато. Уверенность – не адекватная ситуации, царапает ухо: будто скрежет металла об керамику в тишине.

Жестяк. Кивнула:
- Есть конечно.
Медленно повернула лицо в твою сторону. Мерцают зрачков точки под линзами синевой потусторонних огоньков:
- Лезь сюда.
Исчезла под дверью так быстро, будто тросом ее внутрь дернуло. Шурхнув звонко, топор следом втянулся. И тишина, на секунду. Шуршание, стук пластика о керамику. Снова голос, уже откуда-то из глубины помещения:
- Только без гранат, заебал.

Быстро получив ответ – помолчал. Вопрос то контрольный был, не серьезный. Первое что в голову пришло брякнул. Проверить как отреагирует. Отреагировала. До озноба, от которого, не смотря на холод вокруг, в жар бросило. Задумался ошеломленно и замер, переваривая информацию.

Когда только очнулся замешательство в себе топило эмоции, широкой волной. Поднялся на ноги и немного размялся, огляделся – начался неспешный отлив. Потом воспоминание ударило в голову, пеной образов и брызгами красок. Но вот вместе с отливом уходят и образы, а на их месте оса-до-чек. Раздражение. Напряженное ожидание... что переходит в смешок, тихий. В груди рождается он, сквозь сжатые зубы бьётся сдавленно. Как будто переполнило где-то дамбу.

Давит истерический смех горло. Заебал. Тесно в груди от сдерживаемого хохота. Заебал, гранатами! Уууу, сука. Никак не сдержаться. Гранатами!! Заржал в голос. Ребра бы болели от смеха, если бы не импланты. Наконец, выдохнул остатки неуверенности протяжно, ощущая как успокаивается все – в равновесие приходит. Почти в норму. Но не расслабился, наоборот. Просто замешательство это самое и неуверенность глупая, так непривычны были, что сам не свой. Тормозили. Теперь легче, после разрядки.

"Гранаты говоришь?" – подумал, дыхание успокаивая. Пояс ощупал одной левой, пока дробовиком "в стальное небо" указываю. "Потехе время, работай – быстро" – тут же припомнил поговорку, ну почти правильно. Команду мысленную собрал, чтобы контрастный фильтр на пол наложить – послал в имплант, сформированным привычкой мышечным усилием. Посмотреть не валяется ли чего важного впереди, типа радиодетонатора, да и чтобы проще было бежать – видеть что под ногами, всяко удобней будет. Если подбирать с пола нечего, то и стоять порожняком тут смысла нет. Жизнь - движение. Волков - ног кормят. Ухмыльнулся, радуясь полной мыслями голове.

Тут же оглянулся назад. Путь свободен? Перекинул на "О" положение предохранитель. Старину Правого в походное – прижал и опустил. Погнали, нахрен! Развернулся плавно и побежал к двери-перегородке, не мешкая. Девка то конечно симпатичная, но уж больно... не знаю даже как передать. Толи киборг до жопы, толи чужак под кодовым именем "Газания". С такой, тет-а-тет в замкнутых пространствах общаться, дураков нет. Открутит или окрутит. Тут же, в коридоре, и свои где-то рядом должны быть. Морти может помирает сейчас или Фидель с Кейто хаос среди местных наводят. Потенциально все ещё можно отыграть.

Потому – быстро. К автодвери! А там сходу, на инерции, в прямоугольник панели управления прикладом. Легкое скольжение ботинок на последнем метре, пол рифлёный – затормозит. Пластик хлипкий от мороза там, по идее. Где-то под ним должна аварийка быть, но раз все обесточено – не до того уже. Нужно дверь разблокировать ручками. Или прикладом, например. Пяткой об полотно.

Жестяк. "对比模式": полупрозрачные росчерки, под первой иероглифической строкой. Два режима активны, получается. Вспучились остро грани рубчатки тут же, разом расчертило стены стройными рядами шовных стыков, сплошь покрылась облицовка щетиной крохотных крупинок инея, круги технических крышек, сантиметров в двадцать каждая, в потолке над дверями очертились, овалы светильников налились колкой чернотой. Взглядом скользнул вдоль по тоннелю. Холодно и пусто. Створки лифта в дальней торцевой стене, в ближней - автодверь. Ничего больше: ни трупов, ни гильз, ни сумок каких. Даже аэротакси, чтоб до парковки у "Тако от Пако" тебя подкинуть, и того нет.
Хлопнул себя по поясу: с гранатами дела обстоят не лучше, чем с транспортом. Щелкнул сухо переводчиком, в режим, который Санти "экономишь, да?" называет, оружие перевел.
Побежал, разгон набирая. Лязгает обвес, лязгают подошвы об металлический пол, лязгает ствол сбоку, вторит лязгом ему ствол в руках. Скользнул, замахнулся размашисто - и впечатал приклад в сенсорного активатора прямоугольник, с оттягом. Хрустнул, лопнув, обод панели.
Окрик, за спиной, пару-тройку мгновений спустя:
- Ты совсем ёбнутый? Контур замкнешь, турели врубятся!

– Тыж из охраны, – удивился притворно, на звук оборачиваясь, – Неужели умники забыли к турелям систему "свой-чужой" прикрутить?

А сам только глянул в сторону женщины коротко, внимания фокус сместил на Правого. Теперь когда глаза видят, рассмотрел наново огнестрельного друга в руках. Может есть что-то вроде голографического счетчика патронов или подствольник сразу не заметил, наощупь-то? Покрутил в руках родное оружие, краем глаза дальний вход с женщиной контролируя. Провоцируя даже слегка. "Вот он я – отвлекся, весь такой – стою по центру пустого коридора. Как поступишь?" – подумал, одними глазами улыбаясь.

Закончил разглядывать автодробовик, на второй – тот что на бедре, глянул. Одинаковые? Наконец, Правого amigo на плечо положил, от двери закрытой на шаг вперед встал. Ощупал пальцами цилиндрики, что на лентах закрепленные. Вынул один, посмотрел. Такой же патрон? Как тот что под броней вместе с детонатором?

Жестяк.
- Реально хочешь проверить? - кричит в ответ, выглянув из-за стойки дверного проема, - Просто не трогай сраную панель!

Глянул на потолок, с улыбкой припоминая кусочки жизни вслушивался в эхо взрыва идущее сквозь перекрытия волной, память постепенно как мозаика возвращается и складывается в голове в пазл жизни.

Он все ещё жив и у него есть цель. Это из плюсов. Минусы же не хочется даже перечислять. Скорее даже лень просто. Зачем особенный патрон – не трудно и догадаться. Не обязательно вспоминать. "Когда у меня кончатся все патроны и пропадет надежда выбраться из этого места живым, тогда настанет его час – билета в один конец." – подумал и почему-то стало легче от того что не так уж и много он помнил об этом месте. Да даже свое имя не всплыло ещё среди всех этих разрозненных кусков воспоминаний.

Прикинул отстраненно, где примерно, должна быть расположена автотурель над пластиковой крышкой в потолке. Наметил мысленно точку входа поражающего элемента. Перевел взгляд на вторую, рядом. Запомнил. Покатал в голове так и сяк, флешета должна хорошо лечь – почему-то есть уверенность. Убрал на место пару патронов, немного потоптался на месте разминая плечи. Нужно будет действовать быстро.

– Милая, – сказал громко и задорно, – Ты мне что-то не нравишься, так что давай не будем лезть друг к другу с непрошенными советами? – понял дробовик прижавшись шлемом к угловатому корпусу, слегка.

– Вот и договорились! – не стал ждать ответа, сразу нажал на курок и быстро перевел ствол к следующей точке – выстрелы прозвучали почти слитно. Дуэтом. Отступил напряженно, держа потолок в зоне фокуса внимания. Палец на спусковом крючке замер.

Жестяк.

Выругаться мысленно только и успел: "Гуры сволочные, чтоб вам..." После не до того стало – в иммобилизатор это сраный попадешь, фиг потом сам вылезешь. Так что лучше не попадать старик. Отскочил траектории подсчитывая и выбирая безопасные зоны, куда встать пока можно. Потом что делать видно будет, сейчас на секунды счет идет. Все равно тяжело, давит на плечи замедляя шаг дао брони с любовью высчитанное, мелкими весами рациональности отмеренное.

Не хватает инерции слишком быстро надо развернуться в закутке сужающимся, не успеть? В пену подступающую, навелся и выстрелил быстро, чтобы энергия выстрела помогла развернутся на пяточке. Все равно ощущение что опоздал гложет... По наитию сформировал нейрокоманду без адреса "Рывок-что-то-там". Если в глазах и ушах что-то стоит, может ведь и в ногах быть типа того? Ногой левой об ближайшую поверхность ударил, чтобы в свободное от синей пены пространство прыгнуть, уйти кувырком.

Вот так всегда. С самым умным видом схреначшь какую-то глупость, а потом черт его знает как с этим дальше жить. Прикрыл глаза, напряженно заставляя себя расслабиться немного и вдыхая морозный воздух.

Сосредоточился на имплантах, чтобы отвлечься от всей этой "ситуации". Глаза вспомнил – смыли их в отходы. Крутые теперь вместо: имперские армированные, почти не пользованные – с ресурсом ого-го каким. Потом значит в ушах что-то стоит, гудит ещё так механически. Эти у меня какой фирмы? Задумался чуть поглубже в омут памяти стараясь залезть, сосредоточиться. Раньше боялся слишком рваться, по поверхности только осторожно ловил образы. Когда про тот "патрон-смерти" вспомнил, легче же пошло. Само практически. И так бы само все и шло, но теперь нельзя больше медлить. Импланты. Какие и где? Эти от Сандов, а другие? Тоже Голос слишком ровный – свой ли или похож? Менял ли связки или полголовы уже давно не родной? Армирование или усилители? Подавители боли точно стоят. Но одни ли? Целый шорох вопросов в голове затрещал, настойчиво требуя ответов. Хоть один да зацепиться за нужную извилину, а там уже размотать цепочку ассоциаций – дело техники.

Спустя некоторое время открыл глаза. Нашел переключатель режима стрельбы свободной рукой. На стопе пусть будет. Дотянусь? Должен. Кулак сжал о пене этой, отвратной, вспоминая. Она же не для того чтобы насмерть замуровать, верно?! Нафига им это? Просто придерживает нарушителя аккуратно пока его турели поражающим элементом шпигуют. Значит кто-то потом приходит с ломиком и черным мешком: там ударит, тут отколет – труп нарушителя извлечен. Скрученное пружиной тело начинает пока только затекать, ещё не болеть. Пока думал кулак размял, руку правую разогрел мышцы напрягая. Холод и изморось. Эти условия за меня. Холод делает предметы хрупкими, а изморось сделает хуже сцепление. Немного. Главное освободить, хотя бы, одну руку до конца. Локоть твердо утоплен в иммобилзатор. Напрячь бицепс и одновременно попробовать согнуть в локте руку. До поверхности близко. Раз-Два-Три. Если не так то ухватиться за Правого и надавить доворачивая плечо так чтобы кость сработала рычагом, тут главное не переборщить. Если выйдет все гладко собирался дальше заняться дробовиком, корпус у него крепкий – пошатать и вылезет как гнилой зуб. Оптимизма не терял.

Вот как. Яснее все стало, проще даже. Замерзнешь тут и конец делам, не жди перемен к лучшему и аэротакси. Воспоминания зовут, рвутся из небытия. Но приходиться давать заднюю – сопротивляться. Сначала, заставил себя запомнить спусковые крючки ассоциативного ряда: "дым" и "снег". Представил как будто сейчас, мысленно, открыл ящик с картотекой на бумажных ретроносителях, внутри ящика пухлые папки – подписал пару из них от руки. У одной пятно на боку черное как от окурка затушенного, обугленное и тесемка на боку, едва держится. У второй наклейка белоснежная: снеговичок вверх ногами в руках – дробовик, заряженный карамелькой полосатой. "Хорошо, так не должен забыть... мнемотехника" – решил, наконец, усилием воли загоняя эти воспоминания обратно откуда они пришли, отгораживаясь от них. Открыл глаза резко, с глубокой досадой на весь этот мир, где все-все хорошее ненадежно: память, навыки, суждения. Даже славное Дао Брони и то подвело сегодня!

Напряг левую руку проверяя в каком она положении застряла или лучше сказать застыла, будет ли мешать что-​то выдернуть её? Пальцы из перчатки внешней вытянул, в кулак их – так меньше мерзнут. Ладно! Сосредоточил внимание на той руке что почти свободна, щепотью ладонь – сложил и стал тянуть на себя, плечо внутри куртки поворачивая, втягиваю руку внутрь. Тут главное локоть пройти, дальше фигня делав. Будь куртка менее жесткой и бронированной, вряд ли получилось бы хоть что-​то, наверное и дышал теперь с трудом. А так может и получиться. Боли почти не чувствую, значит должен суметь! Главное следить чтобы правая не потеряла боеспособность, она единственный шанс на победу в этом противостоянии: Человек VS холод и иммобилизирующая пена. Весь мир теперь сузился до ощущения руки и напряжения мышц, растяжкой сухожилий и проверкой гибкости суставов.

Потом, если выгорит идея с рукой, можно будет проверить цел ли детонатор вместе с "последним билетом"? Ощупать сколько свободного места осталось и нет ли ножа в ножнах скрытого ношения подмышкой. Сам ничего такого не ощущал, но кто знает что ещё успел потерять в этой... Не нашел слова как выразить всю эту коридорную гуровскую байду. Станция не станция, лаборатория не лаборатория. Черт с ней.

Жестяк. Зафиксировал образы в сознании. Не знаешь, поможет или нет, но зафиксировал. Щупаешь лимиты физиологических границ подвижности собственного тела. Вывернутая в ускорительном рывке левая рука застыла в крайне неудобном положении, которое не позволит вывернуть ее без риска разорвать суставную сумку плечевого сустава. Чувствуешь это, стоит только попробовать потянуть конечность прочь из невесомых тисков. Не без труда скрутив пальцы кулаком, греешь их друг о друга. Тянешь, напрягая правую.
Щелчок, в том помещении, куда звали тебя. Металл о металл, у дверного проема. Женщина в противогазе, сунув, было, в проем топора полотно, пару мгновений спустя втягивает его обратно. Выглянув в коридор, осматривает отвалы пенные, тебя. Качает головой разочарованно. Чуть подсев, прыгает с места вдруг, словно огромная блоха в бронекомбинезоне. Cкручивается дугой, доворачивает тело в полете так, что едва не притирает затылком и лопатками плиты потолка. Крутанув сальто и гулко ткнувшись подошвами в плиты пола, оказывается рядом с тобой, и тут же упирает ботинок в торчащий боком ствол дробовика, давит его в стену под хруст твоих застрявших в предохранительной скобе пальцев. Покрутив топорище в ладонях, поворачивает оружие пикой обуха вперед, после чего прикладывает ее к твоему шлему, где-то в районе макушки, будто примеряясь для удара. Может и не "будто", впрочем. Единственная радость - теперь хорошо видно ее нагрудную планку, слева на бронежилете. Серая окантовка, белая вышивка на черном фоне: "КАПИТАН / Д. ТАУНШЕНД". Хмыкнув, отступает на шаг:
- Забыл про меня, да?
Чудовищной силы удар, сверху вниз, сотрясает покатые наплывы изолятора, когда топор под углом втыкается в него на считанные сантиметры левее твоего виска и чуть выше плеча, уйдя в стылую массу по самую бородку. Выдергивает лезвие, свободной рукой хватает тебя за обод шлема, рвет его прочь так, что позвонки в недрах шеи трещат надсадно. Не снимается. Сунув похожие на гнутую арматуру пальцы в ледяных перчатках под подбородок, расстегивает защелку, тянет снова, с хрустом выламывает бронированный бок из-под окаменевшего натека, срывает шлем с твоей головы, бросает под ноги. Маска тянется следом, выворачивается из-под воротника, растягивается будто здоровенный носок, на пару мгновений перекрывая обзор, и улетает на пол. Разом становится холодней.
Сверлит тебя взглядом лазурных зрачков женщина, между тем:
- Ты кто, дровосек железный?

– Значит ты тоже человек, – выдыхает пар вместе со словами, условный дровосек превращенный в статую злой пеной. Нейрокоманду сформировал для болеподавляющих имплантов: "Уменьшить интенсивность боли ещё сильнее". Беспомощность эта давит на мозги не хуже угрожающих жестов пожарным топором от которых ёкает что-то. Зарубит и дальше пойдёт. Нельзя это допустить и не потому даже что страшно умирать. Просто знаю, нельзя. Не сейчас.

– Тогда ладно... сдаюсь и не сопротивляюсь. – говорю с трудом, каждое слово царапает горло. – Отведите меня к начальству капитан Тауншенд. Вероятно, у меня есть для них важная информация.

Глаза прикрыл и попробовал на образах своих сосредоточится. Как там было, папка на которой снеговичок с дробовичком? Шершавый картон, ультра ретро стиль. "Снег" – произношу мысленно, пытаясь вернуть в голову образ вызвавший цепочку связанных в памяти воспоминаний.

Жестяк. Снова хмыкнув, теперь уже в ответ на твой ответ, откладывает оружие в сторону, ставит, к стене ближайшей рукояткой прислонив:
- Я и есть начальство.
Стягивает правую перчатку, обнажая шелково-бледную кожу кисти с шарнирно-круглыми суставами, полным отсутствием даже намеков на ногтевые пластины, и проступающими бледно-серыми овалами броневставок костяшками. Пальцы веером выворачиваются в стороны далеко за пределы обычных для человека физиологических пределов, практически прижимаясь мизинцем и большим к оппозитным сторонам запястья, и формируя некое подобие "тарелки". Поводит странной конструкцией вдоль изгибов твоего лица, скользит вдоль висков и макушки, ероша короткие волосы, тянется вниз, вдоль позвонков. Кивает, неизвестно с чем соглашаясь, прижимает ладонь к твоему затылку, обхватывая шею холодным воротом и будто помогая тебе поддерживать голову на весу. Вспыхивает затылок смесью почти нестерпимого жжения и чудовищного зуда на доли секунды. Сухой треск, будто лучина тлеет. Воздух наполняется замешанными на паленом пере вкупе с горелым пластиком миазмами, подкрепленными вполне реальными завитками сизоватого дымка, выкручивающимися откуда-то из-за пределом поля твоего зрения, и женщина убирает руку прочь.
Прихватывает тебя за нижнюю губу, будто клещами, складывает ее лодочкой, чуть сдавливает и дергает вниз. Боль пульсирующим жаром окатывает сознание, едва не вышибая слезы из глаз. Разжимает хватку охранница:
- Вот, хрюшка-хитрюжка, так-то лучше, - подсаживается рядом на одно колено, - а теперь, расскажи мне, пожалуйста, что за важная информация у тебя, вероятно, есть.

– Дерьмо! – не было особого смысла сдерживать рвущееся с языка проклятье, ещё когда рука капитаншы только полезла к затылку. Беспомощность. Как же отвратительно быть таким, внезапно. Но потом оставалось только лишь терпеть, сжимая зубы до скрежета. Он знал к чему все это шло. Яснее ясного. К грустному финалу.

Новая, совсем не рафинированная боль. Она не уходила, пульсировала как таймер. Боль составляла компанию. Было в этом что-то первобытное. Сколько лет уже люди вот так ведут допросы с пристрастием? Наверное с самой первой войны когда палка с примотанным камнем была верхом военной мысли. От боли и холода в голову лезли какие-то странные, посторонние мысли. Отвык сосредотачивается, когда хоть что-то мешает. Наверное теперь не попал бы в цель полсотни шагов, если бы ему вернули обычные глаза без модных наворотов. Импланты – это почти наркотик. А на краю жизни оказывается легче думается.

– Надеюсь ты сможешь так же легко избавить меня от мнемоблокады. – выдохнул медленно замерзая и руку сжимая в кулак чтобы болью заглушить медленное онемение идущее по телу маршем. – Я же не просто левый прохожий, раз попал в лабораторию с такой отличной защитой. Что-то видимо уже тут сбило мне матрицу мнемоблокады, теперь я помню лишь кусками жалкие остатки ложной личности. Но память, она возвращается иногда. Помню того кто вас мне сдал, тоже сверхчеловек как ты.

Помолчал не зная купится ли она на такую полуправду, эта Тауншенд – киборг перечитавший детских сказок.
– Можешь действительно звать меня дровосеком, имя я все равно не вспомнил. – зачем-то добавил улыбаясь в ожидании удара. Так было надо. Никто не верит первым словам.

Жестяк. Покивала, соглашаясь, твоя собеседница, когда сказал про "мнемоблокаду":
- Да, тут ты даже не врешь. Хорошо. И...
Покрутив в воздухе пальцем, мол, продолжай, слушает дальше, давая довести монолог до упоминания сверхчеловека.
- Еще лучше.
Следующие секунды компанию тебе составляет только собственный голос. Улыбаешься когда, закончив, поднимается на ноги:
- Скалишься, чтоб губы ударом не порвало, а, дровосек? - возвращается к топору. - Так, время уходит. У тебя два уха, вопросов тоже два.
Отступает на шаг зачем-то:
- Раз - почему не стрелял? Два - что за сверхчеловек? Отвечай.

– Потому что не знал враг ли ты, тебя-то я пока не вспомнил... даже гранаты эти. – сразу почти ответил, после паузы секундной. Ещё и плечом попробовал пожать одним. А сам внутренне напрягся анализируя ситуацию. Плохая что уж тут скажешь. "Нужно готовиться к удару в лоб..." – мысленно прикинул как он бы на её месте сам убивал пленного. Наверное не стал бы выдумывать ничего сложного. Главное чтобы быстро и эффективно.

– На второй вопрос отвечать пожалуй не буду, – посмотрел в её светящиеся глаза, – Мне жизнь дороже уха. Вытаскивать меня ты вроде не собираешься, прикончишь как расскажу все что знаю. А я скоро и так тут замерзну насмерть, без уха оно даже как-то легче умирать. А вот если вытащишь, в качестве жеста доброй воли – расскажу кто такой и как выглядит. Наверное даже портрет смогу сообразить.

Ну теперь главное уследить за траекторией движения топора этого пожарно-сволочного. Нет, все равно не успею среагировать, даже если выдернуть руку из суставной сумки от такого быстрого удара не уйдешь. Смысла особого нет даже в глазах датчик движения сейчас подрубать. Но все равно почему-то сформировал нейрокоманду и активировал режим датчика движения, мысленно. "То что глазные импланты у меня есть, капитан давно уже и так просечь должна была." – подумал будто оправдываясь перед кем-то. А людям свойственно цепляется даже за наносоломинку когда висишь на самом краю, понял сам про себя это только теперь вот. Жизнь – полна открытий, а смерть? Никто не знает...

Жестяк. Команда формируется сама собой. "运动传感器", моргает, ватермаркой влипая в окружение. Тут же "ловишь" капитана в фокус внимания. Каждое ее движение теперь сопровождается конвульсивным и синхронным рывком твоих визоров. Усмехается Д. Тауншенд, явно заметив это. В который раз уже? Видимо, настроение хорошее. Вздохнув, кивает, когда говоришь про добрую волю:
- А ты забавный, дровосек.
Отпустив топор, достает из закрепленных справа и сзади на поясе ножен длинную, в пару ладоней, угольно-черную, узкую и обоюдоострую пику клинка. Топорщится в стороны планками стопоров, крепко насажен на эластиковую рукоять с шипом стеклобоя вместо навершия.
- Секирой у меня на родине забивают скот.
Прихватив тебя за шею, тянет вперед, подбородок в основание броневорота до треска жильного вжимая. Лезвие ожигает болью основание шеи, цепляет металлического нейропорта лепестки, раздирает плоть, выворачивает лоскуты драной кожи. Бурлящей волной огонь прокатывается по хребту, буравит основание черепа.
- Для людей - нож. Считай, заслужил.
Взявшись за рожки креплений, с влажным хрустом выворачивает клин нейрошунта из мускульных перевитий, тянет его прочь, выдергивает нейронных жгутов желтоватые, желейно подрагивающие шнурки. Струится краснота за шиворот ручьем липким, течет горячей рекой по спине.
- Держать тебя негде, оставлять опасно.
Откладывает в сторону заляпанную красным хвостатую железку, еще пару секунд назад бывшую частью тебя.
- Пожалуй, обойдусь железом. Порт, хранилище…
Вминает коленом, с треском заламывая тебе нос, затылок в пену. Нож скользит за левое ухо, брызжет липкостью. Боли так много, что мысли просто плавятся в ней, растворяются. Клещами лезут пальцы в рану, поднимая ухо, отдирают от кости тонкую слюдяную пластину с завитками шлейфов невесомых. Показывает ее тебе.
- Эйдетический мемо-блок. Хорош, хорош...
Уперев стальную балку предплечья левой руки в твою скулу, намертво фиксирует. Заглядывает тебе в глаза, явно изучая их.
- Их тоже заберу.
Постучав грязным лезвием по правой брови, тут же вспарывает ее, от глазницы ко лбу, рассекая плоть до самого черепа. Непроизвольный хрип рвется из груди, вязнет в горле, когда боль из нестерпимой становится абсолютно неописуемой. Режет вбок, к виску. Вниз, щеку вспарывая. К переносице. Поле зрения едет боком, так, что видишь собственное искромсанное лицо, когда цепляет орб визора жалом ножа, выворачивает наружу. Щелкнув, гаснет половина мира. Сучишь ногами рефлекторно, понимая, зачем меняет руку, перехватив кинжал обратным хватом. Чертит ломтями композитный сплав мясо. Секунда - погружаешься во тьму.
Кровь и боль. Конвульсивно дергаешься, рвешься в путах фиксирующей массы. Голос женский царапает сознание:
- Я знаю, что больно, хрюшка-​хитрюжка. Сейчас...
Понимаешь запоздало, зачем основание ладони упирается в подбородок, прессом давит его вверх. Выгибаешься дугой, силясь выломать себя из плена фиксаторного, когда ужас окатывает ледяной волной. Лезвие распарывает трахеи будто масло, горячо и жгуче утонув в гортани. Сиплый вдох. Сиплый выдох. Льется кровь.
- Засыпай... - пальцы почти ласково ерошат твои волосы. - Вот так... Засыпай...