Глубокая синева :3 | Партия

Казалось бы, уже и не юноша, а полноценный молодой мужчина, успевший разменять второй десяток. Но какой-то весь не по-мужицки нескладный. Роста не то чтоб чрезмерного, но длинного. Ледащий, тонкокостный. Угловатый какой-то. Движения порывистые, импульсивные.
А мастью самый что ни на есть пиреец. Чернявый, с непослушными тугими завитками на высокий белый лоб. Кареглазый, бровастый. Носит какие-то сумасбродные, кончиками лихо закрученные вверх усищи. Из-за них-то, наверное, и выглядит чуть старше своих двадцати двух лет. Сам этой своей растительностью гордится безмерно, почему-то прочно вбил себе в голову мысль, что усы его несказанно красят. Утверждение более чем спорное, кстати говоря, но Теодор стоит на своем и насмешек не воспринимает.
Лицо, вообще говоря, не то чтобы особенно красивое, но выразительное до невозможности. Даже самую простую фразу непременно снабдит ужимкой, да еще рукой как-нибудь эдак рубанет, или палец возденет, или еще что. Любит, в общем, жестикулировать.
Улыбчивый. Зубы крупные, с прозаической желтизной. Зато все целы.
С одеждой – и вовсе что-то невероятное. Вроде как франтоват, да и перед прекрасным полом не дурак покрасоваться новеньким, белоснежным флотским кителем. Только вот китель этот уже через день окажется заляпан какой-нибудь дрянью, о происхождении которой человеку благопристойному лучше и вовсе не задумываться. Или, может статься, здоровенная прореха на локте объявится. А Теодору как будто нипочем. И так всегда. Сразу и не поймешь, не то денди перед тобой, не то оборванец. А скорее всего, какая-то гремучая смесь того и другого.
Зато руки у Теодора еще какие выдающиеся. Ладони аристократические, пальцы тонкие, длинные. Каждая косточка просвечивает. Такими бы руками музицировать. Или по дамскому плечику шаловливо прохаживаться. Ну, только помыть сначала хорошенько, оттереть всегдашние чернильные кляксы и графитовую мазню – и уж тогда прохаживаться. Впечатление такое, что сам Тео уже примирился с невыводимой чумазостью своих замечательных во всех прочих отношениях рук, да и плюнул на это дело.

Сложный, одно слово.
Как будто бы с самого детства Теодору нужно было что-нибудь, против чего бы побунтовать. Эдакая насущная, почти физиологическая потребность. Он и против родителей бунтовал, и против школьных педагогов. Потом и в училище – тоже туда же, бунтовал. Много до чего добунтовался, но вредной этой привычки не оставил.
В общении раскован, со всеми запросто и по-свойски, будь ты хоть нищий из подворотни, хоть Господь Бог. Но если кто не понравится – заклюет бесконечными поддевками. На язык, чертяка, остер. Так и будет при каждой встрече терроризировать, пока вдруг по одному ему ведомой причине не сменит гнев на милость в один прекрасный день. Или – что, судя по прежнему опыту, много более вероятно – пока не начистят ему нахальную его морду.
Не отчаивается. Вот так просто, не отчаивается.
Очень падок до женского внимания. У «милых дам» пользуется успехом, не столько благодаря каким-то выдающимся природным данным, сколько обаянием подкупает. Если к чему и пристрастен больше, чем к прекрасному полу – так это к вину. Пьет, собака, напропалую. При этом, как ни парадоксально, за весь свой богатейший опыт тесного общения с алкоголем пить нормально так и не научился. Соловеет быстро, а подшофе Теодор, надо сказать, скотина отвратительная, каких свет не видел. И язык, и руки – все у него волшебным образом распускается, что твои ландыши по весне.
Но это все так, пустое. В целом же Теодор – довольно неплохой малый. И какие-то свои понятия о дружбе, долге и всяком таком возвышенном у него, пожалуй, есть. Только о-очень своеобразные, и поди тут разберись, что в его хмельной головушке творится.

Отец его, Алек Брежич, мелкий, незначительный дворянин. Не бог весь какое состояние и чистая как белый лист, занудно-безукоризненная репутация. Выслужиться папенька никогда не стремился, сидел смиренно в своем невеликом поместье, да так и остался на всю жизнь ни то ни се.
Матушка – другое дело. Женщина властная, целеустремленная, настоящая femme fatale. Обольстительница и, положа руку на сердце, ужасная стерва. Кроткий Алек подходил ей полностью: безропотный, послушный олух, на которого по странной прихоти судьбы свалились остатки фамильного состояния. Это состояние она и проматывала с большим успехом, держа под каблуком робкого муженька.
Теодор был ребенком поздним и, пожалуй, не слишком желанным – во всяком случае, с материнской стороны. Это бедняга Алек в кои-то веки проявил характер, заразился откуда-то идеей непременно наследника оставить. Дурень мягкотелый, было бы для чего оставлять, право слово: в деле проедания мужниных средств госпожа Брежич к тому времени весьма преуспела. Вот так, после продолжительной конфронтации, пары скандалов и одной неудачной попытки, появился на свет наш, с позволения сказать, герой.
Обстановка в доме, ясное дело, была не самая здоровая. Нервозная, самовлюбленная матушка и увалень-папаша, который с рождением сына, казалось бы, удовлетворился и надолго вернулся на привычную должность денежного мешка без права голоса.
Уж неизвестно, в кого там пошел юный наследник вырождающейся фамилии, гены каких далеких предков воспрянули в его крови, но характером он вышел даже почище матери, что и говорить про отца. С младых ногтей на воспитание его домашние смотрели, мягко говоря, сквозь пальцы, и пошло-поехало. Пока не разрослось до поистине угрожающих масштабов. Как будто нарочно искал малец приключений на пятую точку. И с успехом находил. В школе – отнюдь не худшей, надо сказать, школе, куда его озаботились отправить родители – он прослыл первостатейным шалопаем. Отец бессильно хватался за голову, мать, привыкшая к подчинению, пыталась наказаниями вытравить из паршивца невесть откуда взявшуюся дурь – но все это, кажется, лишь еще больше настраивало Теодора против окружающей действительности.
С фамильным золотым мечом тоже вышел казус. Будучи каким-никаким, а все же продолжателем рода, Теодор должен был по праву унаследовать символ фамилии. И родители, уж на что были безответственные в отношении своего отпрыска, а про обучение фехтованию не забыли. С раннего возраста начали прививать мальчугану тонкое искусство обращения с клинком. И учителя для этого на дом пригласили, да не простого с улицы, а знакомого, семейного. Который еще Теодорова покойного дедушку наставлял, и даже отец-тюфяк кое-чему под его руководством научился. Такой опытный профессионал из кого угодно сделает первоклассного фехтовальщика, в этом маменька с папенькой и не сомневались.
Как оказалось, очень зря. Буквально через несколько дней занятий юный ученик так обозлился на своего преподавателя, когда тот в очередной раз играючи выбил из его неокрепших рук тренировочную деревяшку, что, недолго думая, взял и залепил ему кулаком по лицу. Вышло не очень умело, но бил так отчаянно, что результату сам удивился: своротил учителю орлиный горбатый нос. Нос, кстати, был предметом особой гордости обладателя, и женщины на этот прекрасный нос до сих пор слетались, как мухи на мед, чем несказанно тешили самолюбие престарелого уже ловеласа.
Учитель, к счастью ли, или к чему еще, своего нерадивого подопечного не прихлопнул на том же месте в приступе ярости. Но продолжать занятия отказался и со скандалом ушел восвояси. На том упражнения Теодора в фехтовании как-то сами собой закончились, и уж больше никогда не начинались.
А меч, в положенное время формально врученный Теодору, долго еще после этого висел на стене отцовского кабинета. Висел с тихим достоинством, униженный превращением из семейной реликвии в элемент декора вроде резного подсвечника на камине. Пока однажды не был самым преступным образом похищен возмужавшим Тео, который твердо вознамерился вернуть законную собственность. Зачем – не очень понятно, потому что меч и теперь служит больше украшением, нежели оружием, почем зря болтаясь в ножнах на поясе. Он вообще много непонятных окружающим поступков совершал, этот Теодор… Но это уж другая история, а мы вернемся к нашей.
После школы, из которой сорванца не вышибли только из уважения к доброму имени Брежичей, вопрос о дальнейшем образовании встал ребром. Печальный опыт школы, где парнишка отчаянно скучал на занятиях и развлекал себя лишь тем, что беспрестанно вытворял какие-нибудь пакости, наводил на вполне определенные мысли. Во-первых, учиться чадушко явно не слишком-то желало. Во-вторых, его пребывание в учебных заведениях не только перечеркивало жирным крестом всю репутацию благочестивого когда-то рода, но и было попросту общественно опасным.
Решение пришло на семейном совете, что само по себе было в диковину. Перетряхнув старые, заплесневелые семейные связи, отец разродился, наконец, на Поступок для своего отпрыска - выхлопотал ему место в училище воздушного флота. Известное своей железной дисциплиной, это место казалось спасением. Уж если и там этого малолетнего кровопийцу не исправят…
Одним словом, любящие родители, чуть ли не впервые в жизни достигнув согласия, с готовностью стряхнули парнишку в вышеозначенное училище. И вздохнули спокойно.
Училище и впрямь оказалось, в некотором роде, спасением – только не в том смысле, на какой понадеялось семейство. С дисциплиной там действительно было в порядке: наказывали со всей военной строгостью. Но, в отношении Тео, опять и снова все было без толку. Сколько в него ни вколачивали послушание, дрессировке он не поддавался.
Зато выплыло другое. К штурманскому делу, которому обучался Теодор, проклюнулся неожиданный интерес. Да и талант определенно был. Премудрости тонкой науки юнец схватывал на лету – но все по-своему, с подвывертом. Выписывая хитросплетения узоров на очередной какой-нибудь контурной карте, он походил больше всего на художника, с его лихорадочной судорогой движений и горящими нездоровым огнем глазами. Заучивал он мало, но воспринимал все каким-то иным способом. С интересом и с удовольствием. Словом, себя нашел, не иначе.
Наверное, за выдающиеся успехи и терпели его в училище. До самого конца дотерпели. А потом, испытывая чувство облегчения, пожалуй, схожее с тем, какое познали его родители несколькими годами ранее, распрощались.
С дальнейшей службой дело было темное. С одной стороны, весьма и весьма перспективный юноша. Способный, увлеченный. Вот только характер, чтоб его… И семейная история тоже какая-то неоднозначная. Вроде кто-то когда-то у этих Брежичей был выдающийся, заслуженный. Но времена проходят, а теперь – такая себе аристократия. Мелочевка серенькая.
Вот так и попал Теодор черт знает куда. К «лучшим среди худших среди…». Ну, вы знаете.

Штурман (4)
Что и говорить, любимое дело в жизни. Не просто какой-нибудь зануда-теоретик, а вдохновенный, изобретательный спец. Творец, импровизатор и ходячий компас в одном усатом лице. Свою профессию мнит настоящим искусством и в упор не понимает, как «все эти зубрилы» могут иметь к ней какое-то отношение и даже достигать больших успехов. Было бы опыта побольше – и вовсе цены бы не было. Ну, это дело наживное.

Бунтарь (3)
«А он, мятежный, просит бури, как будто в бурях есть покой». Такие дела.
Патологически непокорный тип. Качество, весьма трудно совместимое со службой на флоте, чего уж там. Да и вообще, много сложностей приносит по жизни. Но есть в этом что-то такое… романтическое. Не откажешь. Мог бы, наверное, за собой кого-нибудь куда-нибудь вести. В революционное светлое будущее.
Сражается, кстати говоря, в том же ключе. Даже если родовым мечом орудует, с вышколенными убийцами-фехтовальщиками общего мало. Про всякие там «защиты номер три» если и слышал мельком, то благополучно пропустил мимо ушей. Бьется отчаянно, лихо, наплевав на эстетику и прочую честь мундира.

Свой в доску (3)
Такой уж он веселый парень. Равнодушных мало. Либо ненавидят люто, либо уж души не чают. Либо ставят выпивку весь вечер, либо гонят взашей… Ну, вы поняли. Сильная личность, в общем.

- Золотой меч рода Брежичей
Не совсем обычный. Клинок несколько короче и шире, чем это принято в высшем обществе, к тому же, заметно изогнут. Заточка, понятно, по выгнутой стороне. Прихотливо извивающаяся гарда надежно защищает руку. Все это дело, вообще говоря, явно наводит на мысли об абордажной сабле – небезосновательно, надо сказать. Недостаток изящества компенсируется великолепной работой мастера-кузнеца: меч удался в меру помпезный, но ни на йоту не утративший своего прямого назначения. В яблоко вплетен замысловатый вензель, в котором, по длительном размышлении, можно угадать фамильную «Б».
В комплекте с родовым мечом полагается история. Один из отдаленных «пра-пра-пра» нашего героя, человек незнатный и белокостный, служил на флоте. Прославленный своей боевой удалью и кое-какими даже подвигами, дослужился до офицерского звания, а там и в дворяне выбился. И клинок ему ковали подобающий, для дела. Так сказать, в память о предыдущих заслугах и в подспорье для последующих.

- Поясные ножны к мечу.
Меч в ножнах, ножны – понятно, где.

- Одежда
Что тут скажешь. Ее много. Несколько больше, чем необходимо для выживания, скажем так. Белье, рубашки, etc, etc…
[Если, конечно, дозволено на службе такое невинное излишество]

- Плоская фляга с огненной водой
Сейчас наполнена каким-нибудь, скажем, неплохим коньяком. А вообще, опустошается владельцем исправно, поэтому за содержимым уследить трудно.

- Карандаш
Заточен остро, при желании и убить можно кого-нибудь. Обыкновенно заложен за ухо, благо, природа как будто специально подгадывала такие уши, чтоб карандаши из-за них не вываливались.
[Есть же в этом вашем чудесном мире карандаши? Есть, я у кого-то в инвентаре подглядел. А ластик какой-никакой? Ладно-ладно, не наглею.]

- Географические карты
Тысячи их. Ну, может, и нет, но все равно в ассортименте.

[Еще вот что. С навигационными всякими гаджетами как у нас? Компас-не компас, все прочее. Реквестирую ликбез]

Крепкий, невысокий. Лет эдак под тридцать или, может быть, под сорок. Кожа загорелая, грубая. Руки длинные, пальцы толстые. Местами очень даже мохнат и волосат. Горячее здоровье от него идет, как от раскаленной печки, вечно руками что-то мастерит, что-то чинит - потому что работа у него такая, за приборами всякими сложными следить и латать дыры в корпусе.
Острый нос, жесткая колючая черная борода, "жидкие" волосы, туго переплетенные веревочкой сзади в короткую косу. Глаза серые, ястребиные, хищные - много в них холода, много чего-то непонятного, чужого. Маслянистые такие. Мутные.

Все знают, что Иеремия - злой. Вечно какой-то угрюмый, словно утром специально колет себе задницу иголками, чтобы набрать негатива, а перед сном тренируется в шипении аки змея какая. Но не все знают, что Иеремия - на самом-то деле не злой совсем. Ну, или не совсем злой, наверное.

Иеремия - так его звали в детстве контрабандисты. Настоящего имени он не знал. Работал "пороховой обезьяной" на судне пиратском, ходил с суровыми бородатыми мужчинами из порта в порт на их яхте, ощерившейся стволами стареньких пушек.
Не знал, кто он, откуда. Не задумывался. Просто был с ними. Делал, как все делают. Ел из одной миски с остальными. Пил из одной бочки. Колыбельной ему был вой холодного ветра, пробирающего до костей. Матерью и отцом - мужественный капитан, чьего имени он даже не знал. А братьями были остальные.
Однажды нарвались на патруль. Серьёзный такой. Не ушли, не сумели. Всех убили. При абордаже солдаты наткнулись на испуганного мальчишку, который держал на коленях голову убитого парня, лет пятнадцати. Липкая нить карминовой крови выползала, словно змея, из раскрытого рта юноши, тянулась по голой, грязной сбитой коленке мальца. Слёзы набухали, набирались сил в больших серых глазах, широко раскрытых от страха и негодования.
Мальчик кинулся на солдат, размахивая кулаками, по-детски рыча от злости. Матросы схватили и увели его на патрульное судно. Заперли в каюте, узкой и маленькой. Пахло мокрыми гниющими тряпками и бензином.
Мальчишка выглянул в иллюминатор. Он успел увидеть завалившуюся на бок пиратскую яхту, тонущую в пушистых белоснежных облаках. Темный серый дым рвался из пробитых в правом борту дыр. Яхта "тонула", горела, дымила.
Его дом был уничтожен.
Перед оглушительным взрывом, произошедшим, как мальчик впоследствии узнал, по причине возгорания крюйт-камеры, он острым взглядом зацепился за корму корабля. Золотые буквы на чёрном фоне, тонущие в алом мареве и ослепительной белоснежности, окружающей картину.
"Зулджин".

• Ремонтажник-инженерщик [4] - дайте ему моток веревки, пару гвоздей, трубы и пилку для ногтей, и он вам сделает.. да ничего путнего. А вот если дадите что-нибудь нормальное, опишите, что вам нужно получить из всего этого добра, он сделает. Руки у него прямые, правильные. Трудолюбивый он. Работать умеет и любит. Чинить трубы, повышать давление в котлах, латать дырки в корпусе корабельном и непроизвольно вымазываться машинным маслом с головы до пят - это у него в крови. Заточить клинок? Хорошо, нет проблем. Собрать револьвер, почистить и смазать? Ладно, давай сюда. Молчаливый и безропотный, угрюмый, словно механизм какой - ходит себе в темноте машинного отделения, бурчит и ругается в грохоте мрачном. Хорошо.
• Ястреб [3] - Ножи любит. Топоры. Да любое оружие. И руки тоже сойдут. В кабаке ли, или при абордаже - ткнуть стилетом в глотку или пробить чеканом башку гораздо проще, чем перезаряжать громоздкую винтовку. Да и двигаться легче. По его скромному мнению, да.
• Стрелок [2] - Но в армии, как и во флоте, отмазаться от стрелковой подготовки невозможно. Потому у Зулджина есть с собой табельный револьвер. Естественно, стрелял. Естественно, убивал. Но кинжал своим другом считает, а не пулю. Пуля - она же, как известно, дура.

Одежда:
• Сапоги кожаные, мятые, неопрятные, каблук низкий.
• Штаны серые, ткань, с заплатками.
• Майка [некогда] белая, грязная.
• Рубаха?
• Передник кожаный, карманы для инструментов, все дела.
Оружие:
• Абордажная сабля .
• Нож засапожный, клинок короткий.
• Мачете
• Револьвер старинный, шестизарядный барабан, смазан, чист. В кобуре на поясе.
• Карабин, рычажная перезарядка, где-то есть.
Снаряжение:
• Ремонтный набор - тяжелый ящик с отсеками для инструментов, гвоздей, шурупов и болтов. Отвертки, отмычки, молоточки. Всего хватает.

Задорная смуглянка, вздернутый нос, открытая жизнерадостная улыбка. Легконогая, подвижная, даже неудержимая. Она никогда не сидит на месте и не томится от скуки - вечно чем-то увлечена. Выглядит довольно бесхитростно и простодушно, что помогает ей налаживать отношения. Но лукавый взгляд вполне дает понять, что девчушка не так проста.

Любопытная, шустрая, любительница сунуть нос не в своё дело, а руку - не в свой карман. Смешлива, болтлива, временами язвительна. Умеет нравиться людям, втираться в доверие, выспрашивать, убалтывать, а если что - и пригрозить. За словом в карман не лезет, за делом тоже остановки не бывает. Решительна, любит авантюры, затеи, приключения и драк тоже не боится. Может постоять за себя, отомстить за товарища и нигде не пропадет. Ну, это она так думает.

Родилась не в самом приличном месте островов - а именно - в доме развлечений. Правда, мать её была хозяйкой этого дома, но это мало что меняло. Кроме того, что девочка абсолютно точно была застрахована от участи оказаться на панели. Уж мамочка постаралась, чтоб доченька выросла культурной девушкой. И в школы монастырскую отдавала, и даже в колледж пристроила. Но куда там... От генов никуда не денешься, а гены были явно авантюрные.
Лючию всегда тянуло на приключения, причем далеко не всегда честные. бывала и бита, и сама умела чиркнуть ножиком по горлу. Но всегда как-то выскальзывала из рук полиции. Умела прикинуться бедной овечкой, случайной прохожей и избежать расплаты.
Довольно симпатичная, общительная, она пользовалась всеобщим расположением очень умело, устраивая жизнь так, чтобы было весело и беззаботно.
Мать говорила, что "это у тебя от отца". Причем на роль отца предполагался один известный аристократ, о котором точно было известно, что он захаживал в это заведение и предпочтение отдавал именно матери Лючии. Что ж, возможно, но дочерью он её так и не признал. Впрочем, Розита - так звали мать - и не настаивала.
С 14 лет Лючия прибилась к пиратам, все больше и больше проводила с ними времени, все чаще пропадая из дому надолго. Это же весело, верно? И друзья у неё там, в обиду не дадут, и денег можно легко заработать. А то, что опасно это... да кто об этом думает?
Живем однажды!

контрабандистка ( дешево купить, выгодно продать, сбыть залежалый, ворованный, специфический товар, наврать с три короба, облапошить, но не попасться, свистнуть, что плохо лежит, подсунуть компромат, свалить вину на другого, выкрутиться из неудобного положения, договориться с нужными людьми - и всё это с обаятельной улыбкой и без неприятных последствий) - 4
боец ( рукопашный бой с использованием всего подряд - от ножей до участников драки, метание всего, что метается включая икру, стрельба с двух рук из легкого оружия по беспорядочно движущимся целям, а также умение вовремя драпануть и спрятаться) - 2
гурман ( знание местной - и не только местной - кухни умение соорудить вкусняшку из ничего, умение оценить вино такого-то урожая такого-то года и поговорить об этом, умение распознать примеси в пище) - 1
матрос (владение такелажем, штурвалом, лазанье по вантам, умение управляться с парусами и прочей ерундой, в которой я сама ни хрена не смыслю) - 1

пушка Бушмастер хочу!Жирно будет.
Тогда два кольта
ножи метательные - 12 шт на перевязи
кинжалы "саи" парные - 3 шт трехзубые
сундучок со шмотками
деньги
украшения
часы
патроны в сундучке

Стройная смуглокожая девушка с явно хайскими чертами лица. Впрочем, в ее внешности проявляется примесь другой крови - Бриджит чуть менее ускоглаза, чем могла бы быть, да и ростом она повыше, чем «чистокровные» хайцы. Отличается порывистыми движениями, которые не всегда успевает «затормозить», из-за чего иногда выглядит неловкой и суетливой.
В принципе, ее можно назвать хорошенькой, но ничего выдающегося. За долгую карьеру авантюристки привыкла чувствовать себя свободно в любой одежде, от вполне «респектабельных» платьев до чуть ли не лохмотьев.

То, что Бриджит неисправимая оптимистка еще не делает ее эдаким постоянно улыбающимся вечным двигателем. У нее, как и у всех прочих смертных, бывают приступы плохого настроения. В целом же она не подвержена долгой рефлексии, и предпочтет действие долгому и вдумчивому разжевыванию соплей.
С моральными установками у нее творится что-то не слишком понятное: с одной стороны, для нее никогда не было проблемой прихватить то, что очень плохо лежит или одурачить доверчивого простофилю, но некоторые вещи она считает совсем уж неприемлемыми.

Бриджит родилась на Атепенае, на острове Зальсе. Или Матле. Или вообще на Барроке. Она так часто врала на этот счет, что сама понемногу стала путаться в названиях и датах. И именах. Если сосчитать все варианты имен, которыми она награждала своих родителей, можно собрать маленькую многонациональную армию. Ну, ладно – большую многонациональную банду. В общем, все ее версии сходились только в одном – кто-то из ее родителей был хайцем.
Так или иначе, Бриджит всегда отличалась неуемным любопытством, излишней энергией и привычкой влипать во всякие неприятности. А если неприятностей рядом не обнаруживалось, ее беспокойный мозг всегда мог придумать, как справиться с этой проблемой.
В общем-то, никто особо не удивился, когда в возрасте шестнадцати лет Бриджит сбежала из дома не то с какими-то бродягами, не то с культистами – общественность в подробности не вникала. Ну, прилетели какие-то странные типы, ну сбежала с ними девчонка – с кем не бывает? Тем более что невелика потеря.
Бриджит тоже не особенно слушала, о чем там вещали ее новые друзья, ей до них почти не было дела – девушка положила глаз на корабль. Она интересовалась всем – устройством, управлением, навигацией. Уже тогда Бриджит умела уговорить кого угодно, поэтому ей охотно все объясняли. И объясняли так подробно, как ей это требовалось. Кончилось все тем, что через год с небольшим при помощи «очень хитрого плана номер шесть» Бриджит угнала корабль. Никакими муками совести она не терзалась, и, через пару лет, встретив одного из бывших товарищей по первым путешествиям, очень удивилась его, мягко говоря, недружелюбному отношению. Она искренне верила, что имеет на «Улыбчивого» полное право.
Вообще, впервые увидев корабль, Бриджит поняла, что они созданы друг для друга. Теперь же, завладев «Улыбчивым» девушка почему-то решила, что для нее наступил Золотой век. А что бы век стал действительно золотым, она придумала очередной очень хитрый план. К сожалению, план как-то не совсем удался. Но Бриджит придумала следующий. И еще. И еще. Чем она только не занималась, от простой незамысловатой контрабанды до организации «Первого в мире летающего цирка с конями», но желаемое процветание все никак не наступало. Она даже умудрилась как-то раз выйти замуж. Ради наследства. Но новоиспеченный супруг почему-то передумал умирать, и Бриджит пришлось немедленно его покинуть. Впрочем, кое-что она все-таки унаследовала с собой.
За последние десять лет она облетела весь Атепенай – и не один раз. За Бриджит давно закрепилась слава этакой неудачницы, у которой вечно «что-то идет не так». Оставалось загадкой, почему ее до сих пор не растерзали толпы обманутых кредиторов, облапошенных обывателей и всех прочих, пострадавших от ее бурной деятельности. Возможно, свою роль сыграла благоприобретенная привычка представляться разными именами. А может, все дело было в личном обаянии и способности заражать других своим энтузиазмом. В общем, в голове Бриджит всегда находилась свежая идея, а на Атепенае – пара-тройка человек, готовых дать ей кредит или хотя бы полететь с ней на край света.

«Аферистка» - 4
Бриджит перепробовала все, от банальных мошенничества и контрабанды до совсем уж сумасшедших проектов. Десять лет подобного опыта превратили ее в человека, способного не только придумывать хитрые планы и комбинации, но и находить средства для их реализации. Убедить кого угодно принять участие – хотя бы спонсорское – в очередной авантюре для нее проще простого, да и вообще, она знает, как извлечь выгоду практически из чего угодно и как обратиться к человеку, чтобы получить от него всю возможную помощь.

«Капитан «Улыбчивого» - 3
Корабль Бриджит знает, что называется, как свои пять пальцев. Нет, она не способна управлять им с закрытыми глазами, и все такое, но уже то, что девушка столько времени летает на нем в одиночку говорит само за себя. Если за штурвалом Бриджит, казалось бы, старый и не очень-то быстрый «Улыбчивый» начинает проявлять чудеса маневренности и даже – иногда – уходить от погони.
Вероятно, Бриджит сможет неплохо управлять кораблем такого же класса, но возможности проверить это у нее пока не было.

«Местная жительница» - 2
Бриджит знает Атепенай, и Атепенай знает ее.
Побывав чуть ли не на каждом клочке суши в пределах архипелага, Бриджит перезнакомилась с большим количеством совершенно разных людей. Так же она в курсе большинства особенностей жизни на том или ином острове, каких-то специфических традиций и тонкостей местного «этикета».

«Стрелок» - 1
Жизнь авантюристки полна опасностей, и нужно уметь постоять за себя. Или хотя бы сделать вид, что умеешь.
Бриджит научилась неплохо управляться с револьвером, правда, ей еще ни разу не пришлось защищать свою жизнь с оружием в руках. Парочка трюков, хорошая стрельба по банкам и не слишком быстро движущимся объектам – вот, пожалуй, и все, чем она может похвастаться.

[Для земли]
Одежда:
Темно-красное платье, видавшее лучшие времена и, возможно, даже лучших владелиц. Сшито с явной претензией на роскошь, но выглядит безобразно дешевым. Шляпка в тон, «украшенная» абсолютно безвкусным бантом. Из-под длинного подола выглядывают неожиданно грубые, чуть ли не мужские ботинки. На левом предплечье висят черный зонт-трость и черная же сумка.
В сумке:
Одно из отделений занято расческами, заколками и прочей женской фигней, в другом лежит связка ключей, подозрительно тощий кошелек и Кольт 1172 с полностью заряженным барабаном на 6 патронов.
[Для неба]
Одежда:
Видавшие виды штаны из плотной ткани неопределенного цвета, условно-белая мужская рубашка, расстегнутая снизу и завязанная узлом на животе, те же грубые, но очень удобные черные ботинки, короткая теплая куртка. Через плечо, под курткой перекинута сумка на длинном ремне.
На пояс крепится кобура с кольтом.
В сумке:
Можно найти все, от карт и письменных принадлежностей до каких-то мелких инструментов и патронов. В процессе метаний Бриджит по кораблю, предметы кочуют из сумки наружу и обратно, так что всегда затруднительно определить, что там есть в данный момент, а чего нет.

Корабль:

На одном из бортов вывеска: «Экскурсионные туры по Атепенаю. Долго. Дорого. Впечатляюще.»,
на противоположном - ее сестра-близнец: «Экскурсионные туры по Атепенаю. Быстро. Дешево. Захватывающе.»
В трюме – запасы воды и продовольствия, необходимые для долгого путешествия.
Так же на корабле обретается довольно большое количество разнообразной одежды, коробочка с украшениями и безделушками, запас патронов к кольту.