Ах, свежий скайримский воздух | ТЕС песочница | Партия

    Нравы граждан Виндхельма суровы настолько же, насколько суровы ветры, стачивающие каменные укрепления столицы первой Империи Нордов. Жить там — то ещё испытание. Даже для бретонцев. У местных для них есть особое название — полудлинноухие, из-за бретонской связи с мерами. Тормод даже и не знал как спокойна была жизнь до его рождения, когда отец своим влиянием сохранял порядок в Каменном квартале. Но после его смерти мать оказалась бессильной против усилившейся вражды нордов, особенно в период вспыхнувшей гражданской войны.
    Но для юного Тормода всё это было лишь глупыми детскими воспоминаниями, окрашенными в яркие цвета маминых сказок. Даже самый ярый норд не мог сломить детскую безобидность и беззаботность своими словами. Но всё же, как бы не утверждали некоторые из граждан Виндхельма — Тормод был не только бретонец, но также и норд, и мама часто сравнивала его с отцом. Сравнивала их руки, их нос и уши. Но чаще всего она напоминала, как они похожи с отцом Тормода - формой лица, стальным цветом глаз, слегка оттопыренными ушами, но больше всего повадками. Иногда, слыша его шаги в прихожей, она грешным делом нет да нет, но думала, что Бьерн каким-​то неведомым чудом уцелел и после стольких лет вернулся домой

    После смерти отца, пришлось туго, но они справлялись - она торговала на Каменной Площади травами, что собирала за стенами Виндхельма и целебными настоями собственного приготовления, а Тормод помогал зазывать покупателей. Местные недолюбливали их, считая потомками эльфов, но, благо, были те, к кому их ненависть была еще сильнее - жители Квартала Серых вызывали настолько жгучее презрение и ненависть, что на бретонов их оставалось значительно меньше. Впрочем, радикальные настроение витали не только среди взрослых, но и среди их отпрысков - Тормоду не раз приходилось пересчитывать зубы особо зарвавшимся сверстникам, решившим, что ему и друзьям-​бретонцам "не место в Виндхельме". Матери не редко приходилось объясняться с родителями очередного покалеченного, но она никогда не ругала его - только смотрела грустным взглядом и говорила, что в нем течет кровь нордов, а значит Скайрим его дом, не смотря ни на что

Жизнь никогда не была легкой штукой, но Тормод не был один, а это - главное

    «Сложные времена рождают сильных личностей» — так говорила мать Тормода. Она стала слишком мудрой с возрастом, это был плохой знак. Обычно, излишняя заинтересованность философией является последствием проблем. Люди угасающие копают глубоко, чтобы вновь найти искру жизни. Но мальчик тогда не понимал этого. И понял лишь когда мамы не стало. Всё случилось очень быстро. Сначала она заболела. Потом доктора приносили безутешные новости. Даже храмовые маги не могли добиться у богов сил для излечения больной. Другие детишки узнали об этом и говорили всякое: что она проклята, что её отравил кто-​то из их знакомы и подобное. И Тормод верил. Злость внутри его росла и он прекрасно понимал её.
    А потом мама умерла. Без лишних страданий с её стороны, но страдания были со стороны её сына. Лишённый уже всего, и ещё совсем маленький, он не мог не попытаться выполнить её волю. Она хотела, чтобы Тормод ушёл в Коллегию Винтерхолда, и так мальчик и собирался делать. Он дождался, когда извозчик начнёт собирать людей для поездки. Купил за сохранённые деньги место и ждал.
    Путь к северному городку был долгим и непростым. Холода ночью пробирали до костей. Выли волки. Казалось, что в этих местах царствует дикая природа. Но это было заблуждение. На повозку напали разбойники. Это была аргонианская банда. Они пришли незаметно и действовали безжалостно. Тормонду повезло выжить благодаря его чутью. Он вовремя проснулся, когда почувствовал тривогу, и когда всё началось, был уже при снаряжении, чтобы улизнуть вниз по склону горы.
    Дважды он сваливался и катился. А потом, когда за ним погнались, он взобрался на ледяную долину, где стал причиной лавины. Он буквально провалился в ледяную пещеру, и оказался погребён там под толщей снега и льда. Одежда промокла и не было возможности развести костёр. Мальчик быстро замерзал и очень хотел спать. Но как говорила мама — «тяжёлые времена рождают сильных личностей». Он всегда мечтал быть сильным. И не хотел разбивать надежды матери, которая уже наверняка смотрела за ним. Мальчик решил бороться не смотря ни на что. Он взял себя в руки и принялся с остервенением разгребать кашу из замороженной воды, не чувствуя ни рук, ни ног от адского холода. Одежда, которая совсем недавно хоть и не самым лучшим образом, но все же защищала его от мороза северного хребта, теперь только мешала - покрывшись ледяной коркой, она сковывала и без того непослушные конечности, совершенно их не грея. С шипением выдернувшись из окостеневших тряпок, Тормод продолжил исступленно грести снег, все сильнее ощущая, как тяжелеет его голова. Мало того, что силы были на исходе, его дух был надтреснут - он остался совершенно один в этом неприветливом крае. Единственное, что продолжало заставлять его жить была... ненависть.
    Ненависть жгучая и леденящая, прям как куча, что он из последней мочи убирал с своего пути. Он ненавидел жизнь и то, через что она заставляла проходить его раз за разом - в родном краю он был всегда чужим, а единственный человек, что приносил ему мир и спокойствие был отнят людьми, считающими его мусором. И вот он здесь, медленно коченеет в преддверии конца.
    Все было отвратительно настолько, настолько...Настолько, что именно поэтому, ни за что и ни при каких условиях, Тормод не собирался умирать. Точно не здесь, точно не сегодня, и точно не так. Сцепив зубы до хруста и яростно хрипя от напряжения, мальчик продолжал копать свой выход на свободу

    Пребывание не холоде, вопреки всем историям, было не таким и ужасным. Ощущение усталости и желание сна было приятно отягощающим, а когда конечности отмерзали очень сильно, они и не ощущались вовсе, только иногда, при резких движениях, можно было ощутить покалывания в них. В этом и главное испытание — не поддаться этим обманным ощущениям. Любой сон на холоде окончится смертью. Особенно в ситуации, в которой оказался Тормод.
    Но где нет большой физической силы, есть практический разум. Он был и у Тормода. Он знал, что противоречивая природа холода противоречива во всём, и чтобы согреться, нужно было снять одежду. Влага прикончила бы его за считанные мгновенья, а так он хотя бы имел шанс. И этот шанс оправдал себя. Тормод начал прокапываться наверх, пока силы постепенно покидали его. Но он успел и группа стражников, подоспевших из Винтерхолда нашла его. Тормод очнулся уже в самом Винтерхолде. Уже там, спустя несколько дней лечения, он познакомился с тем, о ком говорила мать.

    Белег оказался очень добрым человеком и умелым зачарователем. Он ничего не делал без надобности, без серьёзной причины. По этому, у него всегда всего хватало и успешнее человека сложно было придумать. Тормод стал помощником Белега в бытовых делах. Дети в коллегии обучались с ранних лет, и даже старшие группы имели немалый магический опыт, которые решили подкрепить в известном месте. Тормод же был просто Тормодом, который вытерал пыль, сортировал камни и в свободное время читал книги.
    Однажды, Тормод засиделся в библиотеке допоздна, когда все ушли. Толстый тринадцатый том сказок давался ему с трудом, по этому, в какой-​то момент он уткнулся носом в страницы и начал дремать, пока странный шорох не разбудил его. Когда мальчик проснулся и пошёл на звук, то увидел человека в чёрном кожаном наряде. Он ковырялся в стопке скинутых на землю свитков. При боку у него был нож и саквояж с инструментами. Он спустился через окошко по верёвке, и Тормод понял, что это был вор. Нужно было что-​то сделать с ним. Немного подумав, Тормод решил, что надо брать дело в свои руки - стражи в коллегии было не особо много, а уж пока он будет бегать и звать подмогу... Нет, воришка точно успеет смыться, да еще и прихватит с собой какую-​нибудь ценную рукопись. Тихонько прокравшись за каменную статую атронаха, Тормод пригляделся к незваному гостю повнимательнее - он болтался на веревке прям так, не вставая на землю, видимо, чтобы в случае чего сразу начать карабкаться обратно в сторону окна. На жалкое мгновение в голове парня мелькнула мысль попытаться "оживить" махину, за которой он прятался, дабы последняя накинулась на врага и "разобралась" с ним. Но пусть в его кармане все еще лежал подарок Белега, который он таскал с собой повсюду как талисман, ему все-​равно было невдомек, как им пользоваться - единственное, что он успел выяснить за время осмотра элементаля в свое время, что паз в его торсе был слегка больше, чем его волшебный камушек

    В тяжкой ситуации можно долго гадать и выискивать хитроумные решения, но как говорил Белег - "будешь мудрить, пока враг заносит меч над твоей шеей - останешься без головы". Иногда у Тормода возникали серьезные сомнения, что его опекун, по его словам, "провел большую часть своей жизни в коллегии". Сжав покрепче тринадцатый том, он, задержав дыхания выдвинулся со спины к ничего не подозревающему похитителю - книга была скучной до смерти, но весила прилично из-за металлических вставок в обложке. Варт понятие не имел, кому взбрела в голову идея украшать подобным обычный гримуар, коих было как минимум штук двадцать, но сейчас это было как нельзя кстати - хоть какая-​то польза от этой муторной макулатуры

    Успех удара ознаменовал глухой звук. Из тысячи страниц посыпалась книжная пыль. Она осела уже на разлёгшемся воришке. Стража пришла спустя несколько минут — зевая и потирая глаза. Сам архимаг спустился в библиотеку из своей личной, и Тормода молча вывели, не сказав ни «спасибо». Но такова была реальность, в коллегии чтили членов коллегии, остальные были так — персоналом.
    Помог снова Белег — ближайший человек Тормода. Он рассказал, что воришка искал целый ряд книг. Никто из магистров не мог найти связь между ними. Но Тормод из-за обилия времени прочитал две из списка, и этого ему хватило, чтобы понять, что мог искать воришка. Все книги могло связывать некоторое легендарное место — Эфириум. Это выдуманный город-​утопия, который находится где-​то под горами Скайрима и ждёт счастливчиков, которые откроют его для себя и мира. Город, наполненный двемерскими автоматонами, с поглощёнными в них душами тамошних двемеров, теперь достигнувшими условно вечной жизни. И хоть все книги были художественными, и данные о Эфириуме в них очень сильно разнились, гибкий ум ребёнка убеждал его, что всё может быть правдой. Но важным было не то. А подарок на свой следующий День Рождения. Белег, кажется, заметил заинтересованность опекуна в легенде об Эфириуме, по этому, он взял для него книгу из библиотеки — пятую в списке злосчастного воришки. К сожалению, на руки книги могли брать только студенты. Но Белег подготовился и к этому, подарив опекуну ещё кое что — робу ученика Коллегии Винтерхолда.

    Магистры одобрили мальчика. За его упорство и за его потенциал. Последнее, по словам всех, скрывалось глубоко внутри Тормода. Это была сильная магия, но ещё накапливающая свои силы, развивающаяся. Обучение должно было стимулировать это развитие. Так он стал учеником и присоединился к младшей группе.
    Теперь, из-за обучения, времени на книги было не так и много. Особенно на те, что интересовали самого Тормода. Зато толстые и скучные тома, окованные железом — заменили ему настойки из мяты и лаванды, помогающие уснуть. В отличии от других, Тормоду пришлось начинать с самого начала. Он должен был взрастить в себе первые проявления магии. Это произошло в самый неожиданный момент. Тормод как раз взбирался по лестнице к верхушке книжной полки за «Элементарные теологические апологии о магии, её природе и диалектической сущности магии», как внезапно, что-​то толкнуло лестницу, и Тормод полетел вниз, прямо на те самые злосчастные тома с металлом, которые он собрал для изучения, и которые подпирали основание лестницы. Но перед столкновением, когда Тормод закрыл глаза и в ужасе попытался защититься, случилось нечто удивительное, что он и сам далеко не сразу смог понять - от резкого взрыва адреналина, вызванного свободным падением, его мысли вместо того, чтобы ускориться до небывалой быстроты, замерли, словно его мозг резко хватил паралич. Все, что он успел сделать, так это еще в начале своего падения перевернуться на живот и закрыть лицо предплечьями, дабы не приземлится им прямо на острый орнамент злосчастных талмудов. Какого же было его удивление, когда вместо того, чтобы раскроить себе руки и переломать кости, Тормод влетел во что-​то мягкое и глубокое, что моментально поглотило его в своих недрах. “Выплыв” наверх и осмотрев происходящее глазами, в которых от перепуга все еще летали "метелики", парень понял, что лежит в огромной куче мягких подушек, сшитых из цветастых лоскутов. Подушек, подозрительно пахнущих пылью и пергаментом. К тому времени, когда Варт выполз из спасительного настила, большая его часть уже скукожилась в размерах и превратилась в знакомые книги. Но вот что было странно - никого из тех немногих, кто был в то время недалеко от места действа, подобное происшествие ни на грамм не смутило. Тормуд так и не смог наладить общение с местными, а потому спросить у кого-​то из присутствующих о произошедшем постеснялся, поспешив ретироваться в дальний угол библиотеки с таки найденным пособием. Этим же вечером, с радостью и гордостью он поведал о произошедшему Белегу, не упуская ни малейшей подробности - парень и так не особо много смог запомнить, поэтому выжимал по максимуму. Тормод знал, что его опекуну стоило немалых усилий устроить своего подопечного учеником в коллегию, а посему он изо всех сил старался продемонстрировать, что они были не напрасны

Также, в этот день Тормод зарекся, что если он однажды напишет собственную книгу, ее обложка будет исключительно из мягкой кожи

    Началось полноценное обучение. Теперь Тормод не был посмешищем в группе. Белег не ленился доставать свитки и даже устраивать встречи с известными магами для занятий после основных. Это отняло всё его время, но зато Тормод начал быстро совершенствоваться. Быстрее остальных. И причина этого была не только в целеустремлённости, но и в естественном потенциале. Обучение, по совету известного герметика Апшиси состояло первоначально из поиска источника магии. Это были изнурительные тренировки с сознанием, выявление самых жутких воспоминаний из детства, полная открытость перед малознакомыми магами. Они казались унизительными и тяжёлыми, но по итогу, Тормоду становилось проще. Как оказалось, его корень был во вспыльчивости. В неумении терпеть и в желании постоянно изливать свою чувства физически. То чувство, когда мышцы горять от напряжения, сухожилия натягиваются как тетивы эльфийских луков и хрустят суставы — оно пробуждает и направляет грубую, неоттёсанную, но очень эффективную магию изменения.
    Спустя два года такого обучения, началось другое, практическое. Тормод начал изучать магию изменения. Познал суть основной её части — видоизменения своего тела посредством физического напряжения, а также вторую, не менее важную — часть о ритуальном изменении вещей по принципу подобия. Вот почему ему требовалось и сильное тело и сильный дух. Догонять своих сверстников он сумел лишь на пятом году, а потом стремительно шёл вверх, оставляя всех конкурентов позади. Даже не смотря на пошатанное здоровье, он сумел компенсировать его своей магией. В свободные дни, Тормод ездил в снежные горы, где медитировал целыми днями голышом, а потом взбирался по влажным скалам, укрепляя пальцы, либо протискивался в острые и узкие ущелья пещер. Магическая энергия наполнила его полностью, и его же не хватало, чтобы удержать её всю, в результате — он все равно быстро уставал по итогу и стал чаще болеть после использования заклинания. В этом ему помог один пилигрим, которого он встретил по пути в Данстар. Он дал ценный совет — «позаботиться о богатстве ума». Так Тормод и решил сделать.

    Он вернулся в Коллегию и снова стал прилежным учеником. Немного уменьшил количество практических занятий и занялся чтением книг. Чтение требовало много концентрации, и ему это давалось особенно сложно, он понимал, что все научные труды не касались его. Но однажды, когда он проходил мимо аудитории Энетелэхиологии, где изучались магические свойства различных материалов, в первую очередь — материалов для посоха. Там он увидел её — Сапфо Спринг — студентку группы на год младше его. Она усердно состругивала брусок древесины, внимательно изучая его состав. Раньше Тормоду всё это казалось скучным и лишним знанием, но теперь он ощутил какое-​то восхищение этой заинтересованностью в науке. Тогда они подружились с Сапфо и она влюбила Тормода в науку, которая только усилила его магические способности, это была математика - царица наук, королева относительностей, и повелительница измерений. Еще во время бесед с учеными магами школы Изменения, Тормод уже замечал ее присутствие, пусть тогда еще и не понимал этого - движение трансмутации было не абы каким, а "фрактальным", точка применение силы не первая попавшаяся, а в примерном расположении "золотого сечения" предмета. Весь мир вокруг был не так просто, как могло показаться с первого взгляда - он подчинялся законами, которые, в отличие от веры, были четко выверенными и работали как часы. Впрочем, распознать их без должного знания было настолько же легко, как наугад сказать, сколько звезд на небе - вместе с Сапфо они не мало упражнялись в арифметическом счете, поиске площадей поверхностей и объеме пространств, а иногда, даже в решении несложных логических вычислений

    Тормуда поначалу сильно сбивало это с толку - неужели, подобные знания и умения нужны для того, чтобы просто сделать посох? Берешь палку потолще да попрямее, обтесываешь поровнее, потом пихаешь в навершее камень подороже - делов-​то! Но нет, все было значительно сложнее: нужно подобрать правильный диаметр стержня, определиться с его материалом, найти породу камня, соответствующую будущему использованию, да еще и форма огранки играла не последнюю роль в результате... У парня практически не было свободного времени, но он всецело тратил его наблюдая за тем, как Сапфо работала над своим "проектом", помогая ей в меру своих сил - она так и не рассказала, для себя ли его делает, или на продажу, хоть Тормоду это было не важно, ибо впервые, с времен глубоко детства, у него был друг, помимо матери или Белега. Девушка была не сильно разговорчива, часто выглядела так, словно мысли ее были где-​то очень далеко, но и у Варта язык был не без костей - они часто занимались делом вместе в полном молчании, и оба при этом чувствовали себя комфортно, даже без лишней болтовни

    Школа изменения и так была полем вольного творческого полёта для упорного студента, но Тормод открыл её заново, когда придал её обёртку из понятых законов числа и Гармонии, благодаря математике. И в случае именно со школой изменения, этим законы не ограничивали возможности, а наоборот — расширяли их. Так, Тормод уходил весьма далеко в своём волшебстве, покуда не стыкался с естественными последствиями — магия изменения требовала много энергии тела и часто попросту утомляла настолько, что энергии на достаточное усилие не хватало. Но и это всё постепенно менялось, ведь не смотря на подкошенное здоровье, тело у Тормода было не самым слабым — кровь норда.

***
    Коллегия превратилась для него уже в нечто другое, нежели просто место обучения. Он перестал быть студентом и после тяжёлых экзаменов стал равноправной частью уже самой Коллегии, получил новые привилегии и обязанности. Сапфо закончила обучение на следующий год, но тот год стал печальным для Тормода. Сапфо уехала в Солитьюд по велению дяди, где она надавала магические услуги в его магазине. А потом, летом, сильно заболел и упал в тяжёлую кому Белег — это было последствие его неосторожности в чаровании, и вся пыль камней душ, накопившаяся в лёгких, дала о себе знать на восемьдесят первое лето. Но он предчувствовал это, потому сумел передать Тормоду информацию, которая напомнила ему о его прошлом. Он рассказал о гробнице семьи Иглобрюх, которая находилась далеко на северо-​западе от Виндхельма, среди снежных гор. Там отец и хотел умереть. Но Тормод даже не знал, что у его отца и у него самого есть родовая гробница, и это стало началом постоянно появляющихся вопросов.
    Он нашёл её. Гробница была в страшном внешнем упадке, но внутри казалось чисто и ухожено. Когда Тормод дошёл к криптам, то среди них увидел крипту с именем отца. Она была пустой. Но в храмовой части гробницы были остатки костра с ещё тёплыми угольками. Значит, кто-​то был внутри. Но кто — ему так и не довелось узнать, ведь когда он изучал барельефы в крипте других родственников семьи, дверь за ним закрылась и крышки гроба начали открываться в полной темноте. Времени на магию не оказалось. Что-​то схватило Тормода и повалило на землю. А потом начались песни — ужасные распевы на древненордском языке. которого Тормод понимал с трудом. Слова были настолько сильными, что они оглушили Варта, сделали его беспомощным, но не убили.
    Он проснулся в таверне Солитьюда. По полу комнаты пробежала жирная крыса, кажется, она улыбалась Варту. Как он оказался так далеко от Виндхельма? Ещё один вопрос. Как оказалось, он прибыл в таверну самостоятельно, трактирщик отвёл его в комнату, видя его ужасное состояние. Тогда Тормод заметил, что он весь был в грязи, крови и прочих других субстанциях. Такое не отмывалось. Но денег у него не было. И что-​то странное наполняло его изнутри, будто та встреча в родовом склепе оставила свой отпечаток на нём. Тормод чувствовал жжение, но в то же время, жжение вызывало трепет, но не страх. И лишь когда он вышел на улицу, яркое солнце Одинокого города так сильно ударило ему по глазам, что он невольно зажмурился и прикрыл руками лицо, дабы хоть как-​то защитить свое зрение от беспощадного светила - его не слабо мутило, а слепящий свет не приносил ничего, кроме раздражения и усиление головной боли. Он был в полной растерянности и фрустрации - проблемы, которые до этого он предпочитал "заминать" самообманом в виде показного безразличия, наконец переполнили его, не позволяя больше себя игнорировать: Белег умер, Сапфо также покинула его, уехав обучаться к черту на куличики, а в том злосчастном склепе... голова Тормода услужливо отказывался вспоминать, что конкретно там произошло - на него напали мертвецы в фамильном захоронении, что-​бы... Что-​бы что? Варт понятие не имел, да и не особо того хотел - его больше волновало, как он оказался на другом краю провинции. При этом не имея малейшего понятия, как долго, каким образом, да и вообще - как?

    Ощущая, что сейчас его голова не фигурально треснет, как переспевший арбуз от точного щелчка, мужчина взвыл, схватившись за виски, пытаясь унять головную боль. Само собой, легче от этого не стало, а от шума еще и засаднили уши. Окончательно взбесившись, Тормод из-за всей мочи закричал, вложив в свой полу ор полу рык всю ту ненависть и разочарование, что накопились в нем за последние полгода

    Неожиданно, от подобного легкие садануло так, словно они лопнули, как туго надутый кожаный пузырь, по которому долбанули пяткой, а землю под ногами Варта неслабо тряхнуло, от чего последний плюхнулся на пятую точку, полностью обескураженный и частично оглушенный своим же криком. Произошедшее было нонсенсом - само собой, он знал, что с помощью магии можно было усилить свою глотку, дабы звук из нее шел значительно громче, но что-​бы от него тряслась земля?! Да такого быть не может! В Коллегии, Тормод несколько раз слышал разговоры о Ту'уме - древней магии чистокровных нордов-​воителей, чей род с древних времен имел тесную связь с легендарными драконами. Но он не был чистокровным нордом, как его отец, да будет его пир в Совнгарде вечным - плоть мужчины не была настолько непробиваемой, он не мог спать на снегу, да и внешностью на северный народ походил лишь отдаленно. Впрочем, как и на бретонов, к коим относилась его матушка, земля ей пухом

    У него не было ни гроша с собой,- и где он успел посеять свой кошелек? - но ему определенно нужно как можно скорее вернуться обратно в Коллегию. Если он и думал о месте, где он сможет найти ответы на животрепещущие его сердце вопросы, так оно находилось среди самого мощного и компетентного собрания заклинателей в Скайриме

    Ответы доставались Тормоду очень непросто. После произошедшего, он потерял часть ранее накопленных знаний. Ему пришлось стать наёмником, чтобы получать деньги на поиски информации. Жить в Коллегии он больше не мог, ведь знания не ограничивались Коллегией. И это было правильное решение. Жизнь наёмника закаляла и тело и дух. С самых низов он поднимался всё выше и выше. Зарабатывал не много, и всё тратил на информацию. Так, он узнал, что Ту’ум не является оружием исключительно нордов. Акавирцы использовали Ки-ай, что было тем же самым, хоть и кричали они по-​другому. И были слухи, что крик встречался среди Аргониан — они получали знания вместе с соком Хист; данмеры обучались крику от Даэдрических Лордов и даже орки в пылу битвы, поддаваясь ярости, могли издавать могущественные крики, хоть всё это встречалось не часто, и среди нордов ту’ум сохранился лучше всего. К тому же, крик не был связан с кровью так, как считали многие. Это также была магия. Одна из тех, что изучалась в Коллегии либо имперских Гильдиях.
    Но если Тормод достиг успеха в раскрытии полученных сил, то не разузнал почти ничего о своём отце. Родовая гробница после первого посещения оказалась завалена, внутрь было не пробраться. Может, ответы стоило искать в самом крике? С этими надеждам Тормод наткнулся древнюю Нордскую стену, где увидел описание битвы между нордским героем и драконом. В истории герой изрёк крик, чем дезориентировал дракона, а после победил его. Но важным в этом было упоминание место погребения дракона. Кажется, битва происходила в древнем эльфийском городе, где-​то среди болот Морфала.
    Тормод отправился туда — в Морфал. Там он узнал о деревне Милкфолл и болеющих жителях, страдающих от болотных газов. Может, если он поможет местным, то кто-​то расскажет ему информацию о том городе?

Заметка 1: Мои бонусы - воля +5, ловкость +5
Заметка 1: Мой выбор - 2. «зоркие глаза», потому что она всегда смотрела далеко.
Заметка 2: Мои бонусы - получает +25 выносливость. Навык "Зоркий Глаз"
Заметка 2: Мой выбор - 2. к лидеру Шади-​Вирра, которая всегда восхищала своей хладнокровностью.
Заметка 3: Мои бонусы - получает +25 обаяние. Навык "Хладнокровие"
Заметка 3: Мой выбор - 2. со всей силы схватилась зубами в руку нападавшего.
Заметка 4: Мои бонусы - получает +15 сила. Навык "Безоружный бой". Слабость "Пирофобия".
Заметка 4: Мой выбор - 4. с яростью влетела на врага и сражалась будто в последний раз.
Заметка 5: Мои бонусы - получает +10 ловкость, +5 воля. Навык "Неистовство". Слабость "Слабый иммунитет".
Заметка 5: Мой выбор - 5. Хочу я ощутить тепло твоего тела!» — добавила Ваай-​Ра.
Заметка 6: Мои бонусы - получает +10 удача. Навык "Любвиобильность". Вещица "Амулет Дибеллы"
Заметка 6: Мой выбор - 2. — она научилась изменять аромат своего тела.
Заметка 7: Мои бонусы - получает +10 интеллект. Навык "Аромамимикрия". Слабость "Плохое зрение". Вещица "Флакончик огненных слёз".
Заметка 7: Моя связь - 4. Джехан — редгард-​целитель. Джехан родилась в Скайриме. Её родители были изгнанниками из родных земель, потому ничего хорошего ей не светило. Но имея не только упорство, но и величайшее смирение, Джехан удалось выстроить для себя и своих родных хорошую жизнь, когда она стала целительницей. Она никогда не брала деньги, и потому зарабатывала больше других. Она никогда не требовала благодарностей, поэтому не имела врагов. Джехан предана своему делу всей душой. Это высокая девушка с полностью чёрной кожей, которая блестит глянцем на солнце. У неё очень длинные ноги с мягкими чертами и очень нежная кожа. Она пахнет песками, солнцем и пряностями. У неё много поклонников, но настоящие друзья для неё — это возможность отдохнуть от своего признания, чтобы потом заниматься им с полной силой.
Конец

Ваай-​Ра узнала у местных разные версии того, из-за чего селяне заболевают. Однако, один из них упомянул некоего Ромула, который был учеником некоего пророка Хервена. Всё началось будто бы после исчезновения этого самого Ромула. Часовенка Мары кажется опустошённой, будто туда никто не ходит, кроме самой жрицы. Жрица имеет приятный запах душицы, от него лёгкие наполняются свежестью.