Лимес | Партия

Здесь для привату мы скажем, что Аспург - человек дела, не любит зря обещать, но старается взятые на себя обязательства выполнить. Он честен настолько, насколько можно быть честным в те времена. Не будет творить зло ради зла, но не поколеблется прирезать вас, если это будет необходимо.

Никто и никогда не мог даже предположить, что ты станешь врачом. Кем угодно, но не врачом. Твой отец жил в Константинополе и был известен скорее как известный философ. Его основной труд — Natura Plantarum, содержал в себе рисунки около трёх тысяч растений с указанием их свойств, мест произрастания и других особенностей. Следуя классификации Теофраста и по многом подражая Плинию, Тиберий Квирина стремился вписать своё имя в историю как величайшего знатока растительной природы, и по правде сказать, имел все основания гордиться собой. Публика оказалась не столь благосклонна. Христианам не понравилось то, что Тиберий ни разу не сослался на Библию. Интеллектуалам претило, что произведение создано не на греческом. Язычники недовольны были тем, как решительно Квирина порвал с Аристотелем. В общем, книгу сочли талантливой поделкой любителя. Спустя много лет, выдержки из неё часто будут становиться будут использоваться "по настоящему талантливыми" философами в куда менее амбициозных сочинениях.

Была и ещё одна немаловажная причина провала Тиберия Квирины. Причину эту звали Максимом Эфесским. Маг, прорицатель и астролог, а заодно учитель Августа Юлиана, в числе прочего разрабатывал систему магических свойств растений, совершенно проигнорированную твоим недальновидным отцом. Так Natura Plantarum была проклята — но для тебя, когда Тиберий Квирина разорился, распространяя за свой счёт копии своего magnum opus, книга стала спасением.

Сколько раз отец объяснял тебе свойства того или иного цветка! По правде, некоторые из иллюстраций были сделаны твоей рукой в виде ученических набросков.

Флавий Лупицин едва ли хоть раз слышал о Natura Plantarum, да и вообще не производил впечатление человека образованного.
Вероятнее всего он услышал о тебе иное...

Да прославься в веках род Квиринов!

Замечательный лозунг, вот только чем дальше, тем больше тускнел этот некогда столь блистательный девиз. Особенно его финансовая составляющая. И прадед, и дед Клавдия не отличались особенной бережливостью, а терзавшие империю гражданские войны усугубили ситуацию. Так что Тиберий Квирина всего лишь продолжил традицию. Просто так получилось, что именно его Natura Plantarum оказалась той соломинкой, что сломала хребет верблюду...

Семья на грани разорения! Новость, которая, конечно, не прозвучала для Клавдия громом среди ясного неба - к этому все постепенно шло - но тем не менее, он не ждал ее так скоро. А ведь он советовал не ссориться со всему сразу! Ну, выбери какую-нибудь сторону, сделай шаг навстречу, и финансовая дыра как минимум не была бы столь большой, а при удачном стечении обстоятельств и вовсе могла обернуться плюсом!

Возможно, случись это все чуть попозже, лет так через пять или десять, Тиберий Квирина и послушался бы сына, но увы, на момент катастрофы только-только сменивший тогу Клавдий был слишком молод, чтобы его мнение имело существенное значение.

Впрочем, стенаниями и посыпанием головы пеплом делу не поможешь, да и не достойно это римлянина. Деньги надо найти и быстро. Самый напрашивающийся способ - заняться торговлей ядами - Клавдий сразу же отмел. Да, он хорошо разбирался в травах и некоторые из них были ядовитыми. Или не ядовитыми, но из них можно было приготовить отличные яды. Как говорится, вопрос лишь в дозировке. Но хорошие деньги на этом моно было заработать только продавая яд состоятельным людям, а для этого надо иметь репутацию и связи. Ни того, ни другого - в этом особом, узком смысле - у Клавдия не было. А торговать крысиным ядом для простолюдинов он не собирался.

Выход нашелся случайно - у тетушки внезапно перед очень, очень важной встречей высыпала сыпь, а у гостившего у нее Клавдия случайно - как много в жизни зависит от случая - оказалось лекарство. Честь дамы была спасена и обрадованная матрона устроила Клавдию такую рекламную кампанию, что молодой человек в довольно короткие сроки обзавелся широким кругом клиентов, точнее клиенток. И если сначала, возможно, тетушка и несколько приукрашивала действительность, то уже через год - а Клавдий не терял времени даром, расширяя свои познания именно в этом направлении - слова не расходились с делом.

Тебя призвали в армию перед самым Персидским походом. Там ты и открыл в себе искусство лекаря, непрерывно врачуя раненых персидскими стрелами, а один раз — и самого себя. Много раз смерть держала тебя за горло, но даже в последней битве, тебе удалось спастись чудом — тебя вытащил раненый легионер, не проронивший при этом ни единого слова. Позднее, в крепости Карха, ставшей временной базой разбитому войску, ты отплатил молчаливому Гектору тем, что спас его руку, насквозь пробитую персидским копьём.

Вскоре вы узнали новость. Августом на совете военачальников был избран Иовиан, командующий императорской гвардией. Выборы проходили тяжело, на них вновь сошлись сторонники двух теперь уже покойных императоров, двух доктрин правления. Иовиан стал компромиссной фигурой — возвышенный Юлианом, он однако был христианином и первым делом вернул на государственную службу всех тех, кто некогда играли важную роль в государстве при Констанции.

Впрочем нет.
Вторым.
Первым делом, он заключил позорный мир, отдав персам половину Месопотамии.
Так единственным наследием Юлиана остался крупнейший военный позор в истории, превосходящий масштабами разгром Вара — и позорнейший мирный договор, пусть и не самим Августом, а лишь его преемником заключённый. Если и было что сравнимое в прошлом, так только позор Валериана, остаток жизни проведшего в роли подставки для ног шахиншаха.

Мало кто теперь будет говорить: "История против христиан"
И всё чаще будет звучать: "История против язычников"

Да, на войне могут ранить и даже убить. Но это не страшно: для первых есть врачи, а для вторых... умереть за Империю - это счастья для любого настоящего римлянина. Тем более, что благодаря мастерству римских военачальников первых, а тем более вторых будет не очень много.

Так думал юный Клавдий собираясь в свой первый военный поход. Конечно, последние десятилетия показали, что римская армия уже не является той непобедимой военной машиной, но все же многовековая слава римского оружия в сочетании с задором молодости сделали свое дело.

И первое время события шли именно в этом ключе: армия наступала, крепости сдавались, враги бежали. Клавдий лечил раненых и бурно радовался успехам. Казалось, ничто не может омрачить жизнь. Даже тот факт, что лекарь неоднократно сам оказывался на волоске от смерти - Квирина не отсиживался в обозе, а зачастую шел вместе с передовыми отрядами, заработав несколько ранений, в том числе одно довольно серьезное - не переубедил его в обратном. То что нас не убивает, делает нас сильнее. Позже эта мысль наверняка придет в голову какому-нибудь философу и все восхитятся его мудростью, а пока эти слова говорил мало кому известный за пределами своего легиона молодой врач, зашивая очередную рану заслуженному ветерану.

Впрочем прозрение на заставило себя долго ждать. Сначала победное шествие сменилось отступлением с тяжелыми арьергардными боями разной степени успешности, а затем... Затем была Тумарра...

Трупы. Горы трупов. Тел было так много, что, как писали древние историки, они заслоняли солнце, а от крови реки выходили из берегов. Тысячи убитых. Десятки тысяч... И Клавдий должен был стать одним из них. Они все должны были ими стать.

Сначала он еще пытался перевязывать раны, потом сражался, потом... Потом был удар по голове и темнота.

Очнулся Квирина от тряски - его нес на плечах какой-то легионер. Вокруг по-прежнему было темно, но это была не та, другая темнота. Наступила ночь, позволив немногим выжившим счастливцам сначала просто убраться с поля боя, а потом и добраться до своих.

Дальше все было как в тумане: Клавдий лечил, лечил и лечил, пытаясь работой заглушить воспоминания от увиденного побоища. Устать так, чтобы в изнеможении упасть на лежанку и не видеть снов, а точнее кошмаров. Первое время это помогало, но потом лекарь понял, что если ничего не предпринять, все кончится очень печально. Он видел их, их было много таких, что не удивительно после всего произошедшего, боящихся любого резкого звука или даже свиста. Да что там звука - зачастую даже тени, включая собственную... Или заливающих страх кувшинами вина. Или поглощающих лошадиные дозы дурмана. Или с лихорадочным блеском в глазах подобно бешеным псам бродящих по улицам в готовности напасть на любого...

Он выбрал другое. Религия - вот, что может его спасти. Молиться, пока страх не отступит, пока ночные кошмары не уйдут в прошлое, пока звон кузнечного молота не станет всего лишь звоном молота, а мальчишеский свист всего лишь свистом. Пока он снова не станет нормальным человеком...

Должно быть пережитое под Ктесифоном серьёзно повлияло на тебя. Ты задумался над тем, что прежде считалось невозможным. Над исцелением безумия. Победу над чёрной, давящей массой меланхолии приносит вера, но не у всякого хватает сил верить. Такие люди обращались к вину, жгли коноплю...
Конечно, свои методы предлагали и колдуны, изгоняющие демонов печали из человеческого тела за плату.

Но может, есть и другие способы?

Ты осмотрел многих больных меланхолией и пришёл к выводу, что каждый из них отличался от других, тяготея к одному из двух — либо был чересчур пассивен, либо чересчур активен. Одних для приведения в состояние "акме" следовало разогнать, других притормозить. Первым ты предлагал вино, вторым — настойку полыни.

Чаще всего меланхолия возникает у мужчин, но у женщин чаще принимает острую форму. Также ты выяснил, что вероятно на возникновение меланхолиями влияет наличие ума — ни один дурак на твоей памяти меланхолией не страдал. Напротив, всякий разумный человек хоть раз задумавшись обо всем, что происходит вокруг, хватался за голову.

Ты точно знал в каком случае человек более подвержен меланхолии:
— Если он родился от грешных родителей.
— Если был зачат в срамные дни, когда тело женщин избавляется от ядов, копящихся в нем.
— Если был зачат в пьяном состоянии.
— При чрезмерном воздержании.
— При запорах или защемлении геморроя.
— При дурном, дождливом и холодном климате.
— При праздном образе жизни.
— При дурном воспитании. Избалованный ребёнок открыт для меланхолии всегда, как и вообще дерзящий родителям.
— Учёные часто подвержены этому недугу от презрения к ним со стройны невежд.
— Также на развитие меланхолии пагубно влияет невозможность перебросить кубик в азартной игре. Впрочем, ты зачеркнул этот пункт, написанный под впечатлением от поражения в кости.

Реже всего на твоей памяти меланхолии подвергались дураки и евнухи. Ты наткнулся на некий труд описывающий, что всякая грусть рождается от наличия желаний, и освобождение от желаний есть освобождение от грусти — но как создать на основании этого труда лекарство пока не сообразил.

Как бы то ни было ты быстро стал всемирно известным специалистом, укротителем чёрной жёлчи.

И все-таки он смог! Смог избавиться от страха, казалось бы навсегда поселившегося в нем после Тумарры, страха быть зарезанным, застреленным, пронзенным копьем или просто оказаться заживо погребенным под горою трупов. Ночные кошмары перестали посещать его с той завидной, а точнее незавидной регулярностью, как в самом начале, в Кархе. А крупные скопления людей больше не вызвали желания поскорее убраться подальше, забиться в укромный уголок, где тебя никто не найдет. Даже персидская речь стала всего лишь словами одного из народов за пределами Империи, а не языком врага, от которого следует ждать неминуемой смерти. Он смог! По крайней мере так думал Клавдий…

Жизнь постепенно налаживалась, возвращаясь в привычную колею. Работа по-прежнему занимала большую часть времени, но уже не из-за необходимости доводить себя до беспамятства от усталости, а от того, что ее просто было много. К довоенным косметике и благовониям добавилась расширившаяся врачебная практика – теперь к знаниям трав приложился и богатый опыт в хирургии.

Но Клавдию этого было мало. Он все чаще задумывался о безумии: какова его природа, что является источником и, что самое главное, как с ним бороться.
… меланхолия есть результат переизбытка черной желчи в организме, коя образуется вследствие…
… при праздном образе жизни, дурном воспитании или при неумеренном употреблении вина. Однако и чрезмерное воздержание зачастую приводит к негативным последствиям …
Стилос бегал по восковой дощечке, еле успевая записывать результаты многолетних размышлений. Может собрать все воедино и создать… ну, например, Anatomia Melancholia?… Хотя нет, стоп. Не стоит повторять ошибок отцов. Natura Plantarum для семьи Квиринов будет предостаточно.
… хорошие результаты в излечении меланхолии показывает сочетание солнечных ванн, прогулок и настойки из травы Артемиды…
… также рекомендуется чередование ванн с теплой и холодной водой, кои можно заменить обливанием…

Он помогал всем. Вот реально всем — половину персонажей в партии хоть раз за игру лечил Квирина.
Сами зацените список пациентов — Татион, Фейруза, Тиест, Аспург, Эрвиг, Эморри, Аделф...
При этом четверым — Тиесту, Аделфу, Эморри и Татиону (последнему в предыстории, остальным в игре) он натурально жизнь спас.
Аделфу — дважды.

Наверное в наибольшей степени его принципиальность проявилось когда была ситуация с Аделфом в третьей главе. Я ему прямо сказал, мол, эта операция за пределами твоих способностей, он уже не жилец — а у тебя ещё будут и другие раненые.
Клавдий вложил все перебросы — но спас Аделфа.
Он не умел отступать.

Ещё одно отличие персонажа — его подчёркнутая нейтральность во всех политических игрищах. Клавдий не пытался поиметь Луция во имя Фейрузы и Фейрузу во имя Луция. Он выполнял свой долг, помогая всем, кто нуждался в нем.

Всегда поступал по совести.
Совесть и сказала ему не лебезить перед Луцием, не вымаливать себе жизнь, не давать клятв.
«Я честный человек — разве этого недостаточно?» — словно говорил он.

Оказалось, недостаточно.
Казнь Клавдия - это казнь невиновного.

Иосиф Сайфер был третьим сыном в большой дружной семьей эллинизированного еврея Иеремии Сайфера, принадлежавшего к группе романиотов. Изначально семья Сайферов проживала в Риме, в еврейском квартале. Иеремия, будучи мелким аргентарием, тщательно соблюдал законы как Римской империи, так и своих отцов, выдавая евреям беспроцентные ссуды на развитие дела и обретая таким образом все больше и больше друзей среди ремесленников и торговцев. Господь благословлял дело Иеремии и вскоре его банк разросся до одного из крупнейших в Риме и обзавелся филиалами в опорных городах империи.
Конкордий Поллукс Катон, обнищавший патриций задолжал банку настолько много, что суд принял решение об отчуждении имения Катонов, расположенного в пригороде Рима в счет покрытия долга. Домус Катонов, равно как и участок оказались в весьма плачевном состоянии впоследствии многих лет неумелого управления хозяевами. Иеремия, имевших множество друзей среди каменщиков, плотников, ремесленников и торговцев, не просто восстановил особняк, а перестроил его, облагородив прилегающую территорию. Когда Сайферы переехали из городской инсулы в собственное имение, Иосифу было шестнадцать.
Вскоре Иосифа познакомили и обвенчали с его будущей женой Лией Геката, дочерью богатейшего управляющего гильдией каменщиков Симеона Геката, которая была его одногодкой. Полненькая девушка с огненно-рыжими кудрями и объемным бюстом, который быстро стал центром вниманием и предметом фантазий Иосифа. Лия была очень подвижна, невероятно болтлива и практически без остановки что-то жевала. Обычно в еврейских семьях девушек выдавали замуж с двенадцати лет, однако Симеону непросто было найти жениха для своей дочери в связи с ее отвратительным нравом, а также под давлением жены, которая желала непременно найти своему золотцу достойную пару. Мать Иосифа, Цила была не в восторге от выбора отца, потому настояла на том, чтобы свадьбу отложили на три года надеясь, что в итоге она не состоится.
С шестнадцати до девятнадцати Иосиф обучался приглашенными учителями математике, латыни и товарному учету. Старший сын Иеремии, Давид стал помощником отца в управлении банком, второй сын Элиях стал ювелиром и владел своей мастерской, Иосиф же всего тяготел к накоплению материальных благ и их распределению, потому отец увидел в нем будущего кладовщика. Так как многие должники предпочитали расплачиваться своим имуществом, товарами и услугами, то склады Сайферов были всегда полны, а те, кому нечем было отдать долг, отправлялись на отработки в шахты, на поля или рудники. Иосиф начал управлять складским хозяйством семьи в девятнадцать лет. Вскоре после того, как Иосиф получил должность, в гости к Сайферам нагрянуло семейство Геката с напоминанием о обещании трехгодичной давности, взять в жены Лию. Родители так устали терпеть выходки дочери, что жили мечтами о том дне, когда она покинет отчий дом. И сама Лия хотел оставить позади назойливую опеку предков и вступить наконец во взрослую самостоятельную жизнь.
После венчания под хупой и роскошного свадебного пира, молодожены отправились в свой отдельный дом, построенный на земле, принадлежащей Сайферам. Практически с первых дней Лия начала проявлять свой характер, помыкать мужем, терроризировать слуг и рабов, коллекционировать дорогие наряды и украшения, попутно поглощая огромные объемы пищи и вина. Иосиф, будучи мягкотелым мужчиной, неспособным к насилию, на шесть дней в неделю исчезал на складе. По субботам на общих собраниях семьи, на которых читалась Тора и шло обсуждение семейных дел, Иосиф и Лия старательно играли роль счастливых супругов. Так продолжалось на протяжении трех лет. Матерь Иосифа, видя плачевное состояние брака сына и желая облегчить его страдания, изобрела достаточно дипломатичное решение. Он переговорила с своим братом, Израилем занимавшимся развозом товаров со складов в Риме по провинциальным торговым постам, большинство которых держали собратья евреи, и упросила его взять Иосифа с собой.
Возможность вырваться из замкнутого пространства и на время отбросить назад мысли о несчастливом браке, стало глотком свежего воздуха для Иосифа. С торговыми караванами он побывал в Африке, Египте, Македонии, посетил родину своих праотцов Израиль, побывал в Испании, Галлии, Далматии, Галатии и еще многих областях, развозя товары преимущественно по крупным городам, откуда они распределялись в провинции. Вернувшись из очередной поездки, Иосиф узнал, что стал вдовцом, Лия умерла во сне, предположительно от остановки сердца, вызванной малоподвижным образом жизни и ожирением. Осознав свою вину в том, что он обрек на смерть свою жену вместо того, чтобы прикладывать усилия, помогая ей изменить образ жизни, Иосиф уединился и на протяжении года проводил большую часть свое времени за чтением Септуагинты, в постах и молитвах. И Господь ответил, без пафосно ослепительного света и громогласного обращения. Просто в голове Иосифа на задаваемые вопросы начали появляться ответы из Святого письма. На вопрос, «что я могу сделать для искупления моих грехов?» пришел ответ «Ко Мне обратитесь, и будете спасены, все концы земли, ибо я Бог, и нет иного». Иосиф воспринял эти слова, как призыв к паломничеству в Иерусалим, куда и отправился к празднику Песах и пробыл там до Шавуота в гостях у двоюродного брата отца Гиллеля Леви, человека преклонного возраста, раввина небольшой иудейской общины. Гиллель внимательно выслушивал Иосифа, помогая ему разобраться в полученных откровениях. Часто разговор сводился к обсуждению пророчеств о Машиахе, кто им может быть, когда он должен прийти, что он должен сделать, что оставить после себя. Так мягко и не навязчиво, равви подвел Иосифа к пониманию того, что обещание данное Богом Аврааму «и благословятся в семени твоем все народы земли» пророчества Моисея, Исаии и других пророков осуществилось, чего к сожалению не смогли понять и принять многие религиозные лидеры Израиля. Иешуа Машиах, сын Бога Живого, Царь Израиля, Агнец закланный от начала мира, Он единственный кто может освободить человека от его грехов и дать жизнь, которую получил от Отца, осознав это Иосиф обратился в искренней молитве к Богу и к Сыну, с просьбой о прощении грехов и даровании новой жизни. Следующие шесть месяцев Иосиф провел в Иерусалиме, изучая записи о жизни и учении Иешуа, а также копии писем к церквям, составленных первыми последователями Машиаха, попутно засыпая вопросами своего учителя Гиллеля, который отвечал не сразу, вдохновляя своего ученика на самостоятельный поиск истины. Кроме изучения Писаний, Иосиф обучался простому и достаточно популярному среди евреев ремеслу - портняжиству. По субботам в доме Леви собиралась небольшая мессианская община, где обсуждались Танах, Брит Хадаша, нужды общины и новости преимущественно местного склада. По окончанию обучения, Иосиф принял водное погружение, как символ перехода из смерти в новую жизнь в Иешуа, после чего вскоре отправился домой, в Рим.
Чуть менее года пробыл Иосиф в Иерусалиме, а вернулся совсем иным человеком. Ранее он с подозрением относился к евреям, принявшим христианство, считая подобную перемену предательством веры предков ради приобретения прав и свобод. Теперь же он воспринимал христианство совсем иначе. Многие из родственников, знакомых и партнеров семьи Сайфер стали номинальными христианами в угоду господствовавшему в империи порядку, но были и те, кто искренне верили в Мессианство Иешуа и принимали Его, как Господа и Спасителя. Первой из семьи Сайферов в мессианство перешла мать Иосифа Цила, пораженная переменами в своем сыне и заинтересовавшаяся в их причине. После обратились сестры Иосифа, Дебора и Шана, а после и старшие братья Давид и Элиях. Отец Иосифа некоторое время тайно посещал собрания мессианской общины, опасаясь повредить ценным партнерским отношениям с евреями из ортодоксальной среды, но через время уверовав, принял Иешуа и прошел водное погружение.
Часть старых связей осталась в прошлом, появились новые, жизнь семьи Сайфер продолжилась уже в ином ритме. Теперь все обратившиеся в мессианство члены семьи уделяли время не только изучению Слова Бога, но и активно проповедовали его ближним. В то время, как прозелитизм для иудаизма был под запретом, учения христианского характера были разрешены и даже поощрялись, потому как христианское учение поощряет послушание властям и уплату налогов. Дело Сайферов процветало, банк крепко удерживал позиции самого надежного и безопасного, мастерская Элияха имела очередь заказов от столичных аристократов на несколько месяцев вперед, а товары со складов непрерывно отправлялись в торговые представительства во множестве городов империи.
Иосиф продолжал развоз товаров по империи со своим дядей, а после и единолично. Обычно он сопровождал как снабженец части во время ротаций, под защитой легионов перевозить ценности гораздо проще и выгоднее, ведь снабженцу кроме защиты полагались обеспечение в пути.
Иосиф прибыл во главе каравана, состоящего из нескольких десятков повозок, в сопровождении манипулы, отправленной для поддержания порядка в ежедневно растущем палаточном городке беженцев на южной стороне Дуная. Передав интенданту Дунайского лимеса гуманитарную помощь для беженцев, Сайфер присоединился к разведывательной группе. Для того чтобы получить разрешение сопровождать Альбина в вылазке, Иосифу пришлось отправить личное прошение Софронию, с солидным денежным даром в довесок. Софроний принял прошение благосклонно и выделил Иосифу должность снабженца экспедиции.
С собой Сайфер взял троих помощников, телохранителя галла Калвага Робана и счетовода египтянина Иалу Нарита. Калваг Робан, лысый громила, захваченный в военных походах и ставший гладиатором. Несмотря на устрашающий вид, галльский аристократ обладал слишком добродушным и миролюбивым нравом для боев на арене, потому его с радостью продали странствующему поставщику товаров. Иалу Нари, молодой врач, получивший образование в Лицее Александрии. После неудачной попытки лечения дочери патриция был обвинен в шарлатанстве и брошен в темницу, откуда его выкупил Иосиф и поставил своим счетоводом.
Третим был Олдрик Сандалф, гот, в прошлом крестьянин, один из первых учеников Иисуса Христа в своем поселении. Был захвачен в плен при налете соседнего племени и продан римлянам в обмен на оружие. Был куплен братом Иосифа Давидом, одолжен на время похода за Дунай в качестве переводчика.
Среди имущества, взятого Сайфером в поход были три верховые лошади и четыре повозки, запряженные лошадьми, два мохнатых молосса Кай И Герда. Фургон, где хранятся личные вещи Иосифа, сокровищница, свитки Септуагинты и самые ценные товары, дорогие вина, специи, шелк и ювелирные изделия. Четыре крытые телеги, три с снабжением отряда и одна с гуманитарной помощью для беженцев, закупленной на личные средства Иосифа. Преимущественно это провиант, вино, теплая одежда, грубая обувь в нескольких размерах, шерстяные одеяла, палатки, котелки, инструменты. Восемь рабов, каждый из которых носил на поясе короткий гладиус.
Зачем же Иосифу понадобилось отправляться за Дунай? Ведь за Дунаем, на территории еще не подчиненной Римской империи не было торговых постов, с которыми были бы заключены договоры. Основной причиной тому стала цель построить дружеские отношения с новыми союзниками и в будущем получить поддержку вождей готов при основании торговых постов в их поселениях. Также Иосиф был движим желанием нести слово истины варварам, часть из которых уже приняли Иешуа, или Иисуса, своим Спасителем. И напоследок любопытство, желание посмотреть, что же там, за великой рекой, что за сила заставила этих людей оставить дома и броситься в бегство? Потому то собрав запас продовольствия, котелков, одеял, палаток и прочих предметов обихода, которые могут пригодиться беженцам, мессианин отправился на встречу опасностям, в надежде помочь многим нуждающимся, обрести новых друзей, а возможно, и братьев и сестер по вере.

Ты хорошо помнишь 365 год.
Год, когда Римская Империя впервые ощутимо пришла к тебе домой. Август Валентиниан тогда наводил порядок и дал префекту Рима, Вивенцию, приказ наладить продовольственное снабжение Города. Тот же послал к тебе, ещё юнцу, человека именем Проб, мрачного и многими злодействами известного.
— Каждый человек служит Империи как может, и несомненно род Сайферов не исключение. Никто в Риме не посягает на права вашей герусии, не преследует вас. Вас уважают как граждан Рима. Но иные сомневаются в том, что вы так уж верны. На улицах плачут люди, пущенные вашим грабельством по миру. Вот почему вам необходимо развеять эти сомнения. Всё, что нужно... Регулярно выплачивать определённую сумму в городскую казну сверх того, что платили ранее. Времена нынче тяжёлые.
Так ты впервые узнал, что богатство ещё не означает власть, а вот власть всегда означает богатство.

Как известно евреи очень любили Юлиана Отступника, в их среде известного как Юлиан Великий — ведь тот позволил им восстановить Храм и выделил на это огромную сумму. После смерти Юлиана, вся диаспора ожидала продолжения строительства, прерванного внезапно начавшимся землетрясением — и честно прождала почти десять лет. Сначала Иовиан не успел вынести по проекту Юлиана определённого решения. Потом Валент отложил его ссылаясь на Гражданскую войну с Прокопием, под этим предлогом получив у еврейских общин приличную сумму золотом.
Затем в Армению вторглись персы, на носу замаячила новая война с Сасанидами, и Валент снова сместил сроки.

Тут евреи не выдержали. В Иерусалиме вспыхнуло очередное восстание. Или так это представили римляне — рабочие-евреи просто попытались продолжить работу не спросив своих римских начальников. Их принудительно выслали в Исаврию, где евреи незамедлительно объединились с местными повстанцами, начав опустошать окрестности городов и богатые виллы. Местные гарнизоны же не только не спешили разогнать восставших, но, кажется, даже сочувствовали им.

Конечно, твоя фамилия всецело поддерживала римлян и осуждала бандитизм. Но пользуясь обострением, виднейшие еврейские общины приняли решение обратиться к Валенту с весьма смелым посланием, требующим восстановления Храма и содержащим сверх того скрытую угрозу, мол, в противном случае Исаврия будет повсюду.

Блеф, конечно.
А вдруг сработает?

Так думало большинство. Но некоторые, сверх того задумали закупить оружие и тайно отправить его в Иудею дабы в случае отказа императора воплотить угрозы в жизнь.

Философ II

Бонусы:
Богатство III (Если есть возможность что-то купить то ты это купишь. Броски на подкуп или торговлю имеют три переброса за главу)
Секретарь II (Один переброс на социалку если пишешь письменное прошение или пытаешься разобраться в содержании бумаг, отчётов. Этот же перк работает на проведение инвентаризации и иногда на администрирование)
Бдительность I (один переброс на восприятие за главу)

Малусы:
В мире много злых людей (Евреев не любят. Социалка с антисемитами возможна только по высокой ставке)
Городской житель (-1 к максимальному здоровью)
Совсем не воин (ближний бой можно бросать только по высокой ставке)

Дар очарования II (два переброса за главу при социальных бросках по отношению к противоположному полу. В отдельных случаях работает и на мужчин).
Артемизианец I (сожги до трёх перебросов на любом клише включая это и до конца главы получи на замену "колдуну" на выбор класс "разведчик" или "воин" с уровнем равным числу сожженых перебросов).

Нечестивый чернокнижник: К магии относятся подозрительно, магов часто ненавидят, считают шарлатанами или и то и другое сразу. Вдобавок, по законам Империи если тебя заподозрят во вредоносном колдовстве или обучении магии других то сожгут заживо. (Социальные броски с ненавистниками магии можешь бросать только по высокой ставке)
Смерть магии: После Катаклизма магия угасает. Твой уровень класса будет постепенно падать.
Олень должен умереть: В ходе мистерии ты не убил оленя. Теперь любые проверки психического сопротивления связанные с дисциплиной или шоком ты можешь кидать только по высокой ставке.

Гримуар Метаксаса — На этот свиток ты начертил набор кратких философских афоризмов твоего авторства, обобщающих твою жизненную позицию. В каждую фразу заложена частица твоей сущности и твоей силы. Ты можешь включать афоризмы в текст гримуара в любое время (оформляется дополнением особого сообщения в "Собранных сведениях"). После набора определённого числа фраз, гримуар начнёт давать тебе особые бонусы и клише.
Посох Авгура — Позволяет тебе сотворить одно заклинание с числом перебросов на бросок на него равным числу потраченных за главу перебросов "Колдуна".
Солнечный камень — Даёт особую атаку, действующую только на духов и три переброса на неё. Но когда ты истратишь перебросы, заряд камня истощится до следующей главы. Камень заряжается солнечным светом.