Набор игроков

Завершенные игры

Новые блоги

- Все активные блоги

Форум

- Для новичков (3749)
- Общий (17782)
- Игровые системы (6249)
- Набор игроков/поиск мастера (41607)
- Котёл идей (4311)
- Конкурсы (16074)
- Под столом (20428)
- Улучшение сайта (11248)
- Ошибки (4385)
- Новости проекта (14628)
- Неролевые игры (11855)

Конкурс №4. "Рио-рита"

Тема: Один день из жизни

Рио-рита

I.

— Вам нравятся стихи Есенина, Ниночка? — поинтересовался Константин, тридцатичетырёхлетний инженер. Ниночка и Константин шагали по усаженной липами аллее парка, возвращаясь с танцев.
— А я не знаю, кто это такой, — сказала Ниночка и почувствовала мучительный стыд за свою вопиющую необразованность. Ниночка, двадцатидвухлетняя счетоводка, выпускница ивановского техникума и уроженка деревни Лежнево, не могла, конечно, сравниться в знаниях с ленинградцем Константином. И тем более Ниночке стыдно было, что стихи-то она очень, очень любила, любила Пушкина и лермонтовский «Маскарад», и Тютчева знала и любила, и Некрасова. А никакого Есенина им в школе не преподавали и в газетах его стихов она не видела, откуда же ей было его знать.
— Как, вы не знаете Сергея Есенина? — с недоверием обернулся к Ниночке Константин, глядя на девочку сверху вниз. Ниночка зарделась и только помотала головой, облизывая шарик мороженого в вафельном стаканчике.
— Да что вы? Вы же говорили, что вам нравятся стихи. Как же можно не знать Есенина? Я обязательно дам вам книгу. Знаете, что когда Есенин покончил жизнь самоубийством, многие студенты стрелялись?
— Ваши однокурсники?
— Что, я выгляжу таким старым? — засмеялся Константин, не сообразив, что Ниночка не знала о Есенине ничего, в том числе и даты смерти. — Это было в двадцать шестом году, двадцать лет назад. Я тогда только в школу ходил.
— А я совсем маленькой была, — сказала Ниночка и подумала, что какой же, должно быть, маленькой и неопытной выглядит она в сравнении с таким взрослым и образованным Константином, а ещё о том, какая же шикарная жизнь была в Ленинграде с поэтами и всеми этими каналами и мостами, когда она росла в тёмной и убогой, одной лампочкой лишь освещаемой крестьянской избе на глухой ивановщине. И тут же почувствовала гордость за себя, такую умницу, которой удалось добиться распределения вот в этот самый Ленинград, со сфинксами, и «Авророй», и Эрмитажем...
— Прочитайте что-нибудь, Константин, — попросила Ниночка.
—«Не жалею, не зову, не плачу…» — начал Константин. Стихи показались Ниночке превосходными, и некоторое время после того, как Константин закончил читать, девушка молчала. Мимо них по набережной прошла другая пара — девушку в ситцевом платье под руку вёл старшина с тремя орденами Славы на груди. Ниночка не очень хорошо разбиралась в наградах, но орден Славы узнавала — у её прежнего кавалера, из Иваново, был один. А если все три — это ведь настоящий герой, повезло же его барышне. Ниночка не знала, были ли награды у Константина. На лацкане его пиджака блестел лишь ромбовидный значок Ленинградского инженерно-строительного института.
— А вы воевали, Константин? — обернулась девушка.
— Я, хм, — Константин выглядел смущённым. — Нет.
Ниночка, конечно, предпочла бы, если бы Константин оказался героем-лётчиком, но вида подавать не стала. Но всё же ей стало интересно, где же Константин провёл («отсиживался» — всплыло вдруг гадкое словцо, но тут же одёрнула себя девушка) военные годы:
— А где вы были в войну?
— Служил, — пожал плечами Константин. — На Чукотке. Американцы поставляли нам самолёты, там нужно было строить транзитные аэродромы. А я как раз инженер-строитель и к тому же знаю английский.
— На Чукотке? — удивлённо протянула Ниночка. — Так далеко!.. Расскажите что-нибудь о Чукотке.
— Там очень холодно и скучно, — поморщился Константин. Было видно, что он не хочет говорить на эту тему.

---

— Познакомьтесь, ребята, это Ниночка, мы с ней вместе работаем, — представил Константин свою даму своим друзьям, вместе пришедшим на квартиру Константина. — Ниночка, познакомься: это моя сестра, её тоже зовут Нина, — Константин указал на женщину лет двадцати пяти с туго завитыми чёрными волосами и ниткой крупных бус на шее. Женщина показалась Ниночке очень красивой, красивой не тонкими бровями, стройной фигурой, густыми чёрными волосами, высокой грудью, как сама Ниночка, а своим почти столичным, ленинградским лоском, одеждой и причёской, особенно эффектно выглядящими сейчас, после войны. — А это Казик, — показал Константин на молодого человека Нины — долговязого, белобрысого и красивого парня в пиджаке поверх вышиванки.
— Какое у вас необычное имя, Казик, — сказала Ниночка, отпуская руку Казика.
— Это сокращение от Казимира, — ответил Казик с каким-то неслыханным до того Ниночкой выговором.
— Казик у нас поляк, — пояснил Константин, усаживаясь за стол.
— Я такой же поляк, как поляк Мицкевич, — возразил ему Казик.
— Вот я и говорю, что поляк, — согласился Константин. — Ниночка, Казик, хоть он и поляк, воображает себя и Мицкевича белорусами. Юхнович и Мицкевич… звучит как Бим и Бом.
— Мицкевич — это… тоже ваш друг? — осторожно спросила Ниночка, отчаянно боясь спороть глупость. И тут же со стыда под землю была готова провалиться, увидев, как расплываются в улыбках лица друзей.
— Нет, Ниночка, Адам Мицкевич — это великий польский поэт, — пояснил Константин, и с обидой уловила девушка оттенок снисходительности в голосе инженера.
— Мицкевич белорус, и ты, Костя, это знаешь, — настойчиво сказал Казик.
— Вот, Ниночка, так выглядит польское упрямство, — пальцем указал на Казика Константин.
— Мальчики, ваш вечный спор никому не интересен, — вмешалась в разговор Нина, сестра Константина, ухватив Казика за рукав и проходя с ним к столу. — Кажется, мы пришли играть в карты. Ниночка, как славно, что нас четверо. Давайте играть в переводного дурака — девушки против мужчин.

Ниночка облегчённо вздохнула про себя, что Нина предложила играть не в какой-нибудь запутанный преферанс или бридж, или во что они тут в Ленинграде играют, а в обычного дурака, в который Ниночка играла, и как привыкшая иметь дело с цифрами счетовод — играла хорошо! Да, хорошо, и ко второму часу игры Нина и Ниночка выиграли у ребят уже десять рублей. Начиная игру, Ниночка испугалась было, когда Константин объявил о том, что играют они на деньги, но Нина успокоила, что ставки символические — по рублю с человека. Выигрыша в пять рублей едва бы на мороженое хватило.

«Господи, какие же замечательные они все люди! — думала Ниночка, азартно подбрасывая карты Казику, ходившему под неё. — И Нина такая добрая, и мы обязательно с ней подружимся, и Казик такой смешной и милый чудак, и Константин...» и кидала дальше карты, радостно восклицая, когда не смог отбиться Казик, и с торжествующей улыбкой делила выигрыш с Ниной.

II.

Пятьдесят шесть квадратных метров становились всё больше и больше: раньше, пока здесь жила дочь с мужем и росли внуки, сначала Маша, потом Костенька, квартира в пятиэтажной хрущёвке казалась тесной, и постоянно не хватало места в холодильнике, и невозможно было спокойно посмотреть программу «Время». Но сейчас смотреть телевизор никто не мешал; жестокой бессмыслицей казалось наличие трёх комнат, бывшей комнаты Оли с мужем, с подоконником на южную сторону, занятым рассадой, зала с диваном и телевизором и третьей комнаты, сначала Костиной, потом Машиной, потом Костенькиной, а сейчас закрытой.

В эти предрассветные часы, когда просыпаешься от боли от вылезающей грыжи и приходится заматывать себя в широкий, тесный и жаркий бондаж, а потом не можешь уснуть и лежишь под тиканье часов, и кот Васька, серый, старый и ленивый, немигающе и молча смотрит на тебя зелёными глазами; в эти предрассветные часы жутче всего чувствуется приближение тёмного Нечто, страшного и на девятом десятке, даже более страшного, чем раньше.

Ради чего жила, ради чего растила детей, ради чего варила им борщ и рассольник, рассказывала им про то, какие бывают звери и как мужик заблудился в трёх соснах? Им невкусен борщ, им неинтересны звери, они не видели коров, да и ты сама — видела ли? В Лежневе не была уже более сорока лет, и всё тамошнее кажется как сотканным из дыма, и непонятно, было ли оно когда-то или всю вечность было лишь неменяющееся одиночество: пустая квартира, рассада на окне, болезни и бессилие.

Нет, нет, ведь была же и она когда-то — сильной, красивой, черноволосой, с большими зелёными глазами, и не могло же это уйти бесследно, исчезнуть? Вещественные доказательства прошлого ещё остались: остался толстый бархатный альбом, осталась Костина папка с документами и записками, его значок и финский нож, осталась заполненная номерами несуществующих телефонов книжка, остались старые украшения в стеклянной вазочке, остался кувшинчик из Баку, остались часы с “Paris 1896” на циферблате, хотя они давно не ходят, и их должен был забрать сын Саша, но ему они не нужны. Ничего никому не нужно, и всё это потом выбросят.

Костя умер в 1993-м году.
Казик умер в 1997-м году.
Нина умерла в 2002-м году.
Даже кот Васька умер в 2009-м.
Умерли все. Осталась одна Ниночка.

Встаёшь и измеряешь давление; Костя звал стетоскоп «слухачами». Во рту опять горько, поэтому идёшь на кухню и кладёшь в рот ложку мёда. В Америке день, и можно бы связаться с Костенькой по скайпу (не так сложно, как сначала казалось), но он звонит сам, а ему просит не звонить; у него учёба и работа.

И всё же, что осталось от той Ниночки в этом дряхлом, ссохшемся, измученном, разваливающемся теле, да и в этой изъеденной страхами, переживаниями за всех и вся, непрерывной заботой душе? Неужели ничего? Нет, нет, остались воспоминания, не столько даже о событиях, сколько об ощущениях, о чувствах: о блаженной усталости в пробежавших двадцать пять километров ногах, о том, как сводило зубы от куска эскимо, о сладкой истоме потягивания после долгого летнего сна

и ведь это помнишь с такой щемящей отчётливостью, что кажется — вот устроишься удобней на разложенном диване, найдя положение, в котором не отзываются тянущей болью суставы, утихнет грыжа, перестанет стучать кровь в висках, и можно представить, что ты и есть Ниночка, что вот сейчас, только соберись и вспомни как следует, и воспоминания обретут вещественность, и ты сможешь напрячь послушные мышцы и выпрыгнуть из кровати, распрямиться как пружина, с наслаждением потянуться, разметать по плечам смоляно-чёрные волосы, влезть на ходу в ситцевое платье и, рывком раскрыв штору, радостно выглянуть в окно, под которым будут ждать её и махать руками Костя, Нина и Казик

нет, не будут. Никто не ждёт тебя, Ниночка, кроме страшного, пустого, тёмного и неназываемого, от которого не отгородишься крестиком и иконой Николая Заступника, которое жрёт всех и неотвратимо подкрадывается к тебе

как и к тебе.
Автор: bocca_chiusa [offline] , 28.02.2014 13:50 1

Имхо, три приведённых куска не слишком связаны.
Есенин. Карты. Старость.
Первые два тематически связаны - неискушённая девушка из деревни, тянущаяся к культуре и знаниям, общество столичных эстетов, всё такое.
Третий выглядит так, будто между ним и первыми двумя был ещё десяток эпизодов, опущенный из-за конкурсных ограничений.
Если цель была: показать, как девушка из деревни осваивается в городе, то она слишком проглочена. Вот над ней смеётся столичная молодёжь, и вот уже "будут ждать её и махать руками", и никакого перехода.
Если цель: рассказать о жизни от молодости до старости, то она тоже проглочена. Осталось начало и конец, и какие-то смутные сомнения - что за дети? Почему им борщ невкусен? Что это вообще была за жизнь?
Если цель: показать, как быстро молодость сменилась старостью, то молодость была показана слишком... не так. Не было в первых эпизодах ничего от "распрямиться как пружина, с наслаждением потянуться, разметать по плечам смоляно-чёрные волосы..." - было одно только смущение девушки, не читавшей Есенина.

На мой вкус, надо было:
+ или сделать эпизодов больше и более равномерно распределёнными, охватывающими всю жизнь,
+ или сделать в первом эпизоде больший акцент на всех тех радостях молодости, на 25 километрах с эскимо, и объединить его со вторым,
+ или оставить только последний эпизод, расширить, а первые два - убрать или в сокращённом варианте вставить флеш-бэками,
+ или хотя бы второй эпизод отнести подальше от первого, вынести из периода ухаживаний хотя бы к рождению детей.
А в таком виде между 1-2 и 3 эпизодами слишком явная дыра.
Автор: Kyra [offline] , 28.02.2014 15:05 | Отредактировано 28.02.2014 в 15:06 2

Хорошо, с задором начатый рассказ скатился в банальность и оказался лишенным морали да и особого смысла. И, опять же, не в рамках темы
Автор: Вайнард [offline] , 28.02.2014 15:51 | Отредактировано 28.02.2014 в 15:52 3

Сюжета и действия нет напрочь, однако написано очень хорошо, прямо-таки прекрасно написано. Слова прекрасно передают атмосферу и размеренность жизни в двух первых отрывках, только вот это слезоточивое "Умер N, умерла M, осталась одна Таня" нагло и бессовестно взято из дневника, написанного ребенком в блокадном Ленинграде.
Автор: Птица [offline] , 01.03.2014 09:09 4

Нет, рассказ мне понравился. Но теме "один день из жизни" он точно не соответствует

только вот это слезоточивое "Умер N, умерла M, осталась одна Таня" нагло и бессовестно взято из дневника, написанного ребенком в блокадном Ленинграде.

А по-моему, это отсылка

Не было в первых эпизодах ничего от "распрямиться как пружина, с наслаждением потянуться, разметать по плечам смоляно-чёрные волосы..."

Я считаю, что так и должно быть. В молодости мы не радуемся подобному.
Автор: Alaron [offline] , 02.03.2014 15:51 5

Проблема не в том, что в молодости оно должно быть описано, проблема в том, что две части рассказа потеряли связь. Описание одной молодости, стестяющейся, и описание воспоминаний о какой-то совсем другой молодости. Первая часть сама по себе хорошо написана и закономерна; вторая написана хуже, но тоже закономерна; но что они обе делают в одном рассказе? Суть моего посыла была такой.
Автор: Kyra [offline] , 02.03.2014 16:12 6

Как я понял, суть посыла автора в том, что в молодости мы смотрим на вещи иначе, чем в старости. С такой точки зрения все вроде обоснованно
Автор: alaron [offline] , 02.03.2014 23:25 7

Рассказ отлично соответствует теме "Один день". "Не день, который все изменил", как в других рассказах, а день, который хочется вспоминать, потому что все изменилось.

Сильно. Мне понравилось. И написано грамотно, с любовью к деталям.



Я считаю, что так и должно быть. В молодости мы не радуемся подобному.
Yeah!
Автор: Da_Big_Boss [offline] , 07.03.2014 15:29 8

А мне рассказ понравился. Только вторая часть, где уже все старые, и вместо милых диалогов и историй остался гроб, гроб, кладбище и модный стилист Зверев.
То есть всё, что после "II".
Но это всё по той причине, что у меня сейчас настроение такое.

Я бы вообще выбросил первую часть, вместо этого, слепил был что-нибудь другое. Какую-нибудь зарисовочку попроще, без Есенина.
Кота Ваську зачем убил, подлец?
Кота жалко было.
Автор: Morte [offline] , 07.03.2014 22:11 9

Хорошая зарисовка. Отлично передана атмосфера во всех трех частях. Но... Как бы это сказать... Ничего нового. Все бывают молоды, потом стареют и умирают. Это грустно, конечно, но се ля ви. (А если бы никто не умирал - вот это с точки зрения экологии и населенности было бы кошмарно) Чтобы рассказ заблестел, не хватает изюминки, на мой взгляд.
Автор: Fiona El Tor [M] [offline] , 09.03.2014 03:33 10