"Ойкумена" | ходы игроков | Под покровом ночи

Весна пусть и наступила в землях вайгров, но...словом, сейчас фраза "весна наступила" была более чем поспешным заявлением. Светило пусть может и стало чуточку теплее, но снег как лежал еще с сентября, так и лежал по сей день. Не говоря уже о лютых, холодных ветрах, что свирепствовали в этих землях испокон веков. Даже летом, нет-нет да веяло холодком, который словно напоминал людям, кто здесь истинный хозяин.
Впрочем, даже ветер отступал, когда Князь выезжал на осмотр территорий.

После наступления совершеннолетия он стал более нелюдим, редко появлялся на публике и подолгу сидел в тронном зале, совершенно неподвижно, размышляя о чем-то. Его мать и по совместительству советник, не удивлялась этому. Она помнила своего покойного мужа; он был точном таким же. Равно как и его отец.

Мария сидела по обыкновению своему в доме у Гауцила, и понемногу прихлебывала горячий напиток из местных трав с медом. Он не только бодрил и согревал, но и был очень полезным, щедро обогащая организм витаминами, что, конечно же, было очень кстати в столь суровых местах. За окном подвывал ветер, а внутри было тепло и, вкупе с компанией Гауцила, всё это создавало донельзя уютную атмосферу.
Зов настиг чародейку неожиданно. Подув на гладь напитка, она выпила чуть, но тут нечто сдавило горло, и девушка закашлялась, но пришел и второй удар, безжалостно снося всякую ментальную защиту, грубо вгрызаясь в естество девушки. Она на миг увидела мутную, скрученную фигуру Гауцила - мутную, потому что слезы на автомате выступили от такой резкой, острой боли. И это не смотря на то, что она была более чем привычна к ней.
Нечто грубо рылось в её памяти, беспощадно откидывая в сторону детство и прочие мирские моменты. Кого-то интересовали минуты учебы и магии, её путешествий, те моменты, когда девушка сражалась. Словно удовлетворившись увиденным, сущность отпустила девушку, и перед глазами возникла последовательность образов: вот она выходит из дома, садится на коня...дорога, деревня, Нерг, ворота, коридор, подъем, снова коридор и...тронный зал Князя. Окруженный пятном тьмы, он поманил девушку к себе, и жест его был настолько властен, что не подчинится этому было очень сложно.
На этом видение исчезло, и девушка с шумом вдохнула; легкие горели огнем, а голова сильно кружилась. Только благодаря тому, что она еще с самого начала успела схватиться за стол, она не упала. Рядом лежал Гауцил и спросил, хрипя:
-Что...что это за чертовщина?.. - спрашивал он, конечно, не у Марии. Это была просто мысль-вопрос в слух.

Первым делом, когда Амадеус зашел в столичный трактир, он ударил одного плотного мужика-работягу по затылку, и тот моментально обмяк. Естественно, такой поступок был воспринят как, мягко говоря, странный, но, увидев, кем был неожиданный "налетчик", мысли о мести тотчас выветрились из нетрезвых голов. А ведь никто не знал, что такой поступок объяснялся тем, что Амадеус увидел, что в будущем этот самый пьяница решит полезть на охотника.
Превентивный удар - самый лучший удар. Дальше - больше.
Заказав пиво, он предупредил официантку, чтобы она "и не смела наливать пива из той бочки", потому что после видения он все еще чувствовал кислый вкус разбавленного пива.
И вообще, в этот день предсказания шли один за другим, из-за чего Амадеус даже порой терял ориентацию в пространстве и времени. Зато это помогло ему не вляпаться сегодня в конскую лепешку, что хитро была замаскирована снегом неподалеку от входа трактир. Да и в целом, на протяжении всей жизни эта способность помогала ему не вляпываться во всякие не очень приятные истории вообще.
Хотя порой, конечно, случались и эксцессы. Как например сейчас. К всеобщему удивлению, охотник на нежить, что доселе тихо сидел и потягивал пиво, взорвался неконтролируемым приступом смеха и, несмотря на свое идиотское положение, он никак не мог остановится. А как только через несколько секунд парень за соседним столом рассказал анекдот, Амадеуса вновь накрыла очередная порция смеха.
-Эй, дорогуша, принеси мне еще пива! И да, печеного картофеля я не хочу. И тушеную капусту тоже! - заявил охотник обескураженной официантке, которая только было раскрыла рот, чтобы предложить ту самую картошку и капусту. Проговорив нечто вроде "эээ, хорошо", она удалилась наливать Амадеусу новую порцию пива.
Так он сидел некоторое время, пока к нему не пришло неприятное видение: он обнаружил, что через пять секунд его скрючит неизвестная судорога, а от боли неизвестного происхождения ему придется завыть.
-Вот черт!.. - только успел сдавленно проговорить охотник, бросая монеты за пиво и с невероятной скоростью выбегая из трактира.

Погожий день. Трактир, мимо которого медленно едут телеги с различным барахлом да плетутся редкие прохожие. Из двери, которую чуть было не сорвало с петель, вылетает Амадеус, останавливается, и, успев протянуть короткое "ээ" начинает орать от боли и падает на землю. Более того, за секунду до того, как нечто накрыло его, он успел увидеть в подробностях, какая именно боль его ожидает, и видение это было настолько реально, что начал он кричать раньше, чем пришло "настоящее" видение.
Встав и отряхнувшись от снега, Амадеус увидел, что сейчас вляпается в очередную лошадиную лепешку.
Не успел.
-Чертовы предсказания... - раздраженно бросил он.

Удивляло во всем этом даже не то, что само святейшество внезапным образом обратило внимание на скромную персону Мари, и даже не то, что обратило таким зверским способом, нет, Мари привыкла не удивляться подобным поворотам судьбы. Но вот смириться с тем, что она, обученная болью, привыкшая выливать свою кровь, чуть не потеряла сознание от этого потока чужих эманаций, было чертовски трудно. Встряхнув головой, фрайин сочувственно посмотрела на древнего некроманта и осторожно попробовала встать. Мир качнулся пару раз, отдаваясь болью в гудящей голове, но послушно стал на место. Когда зовет сам Князь, особенно таким странным способом, лучше не мешкать. Засунув остатки боли подальше в тело, Мари затянула ослабленные заклепки корсета и подумала, что негоже являться во дворец Князя в столь нецеремониальном виде. «Сам виноват, изверг» - с мрачной злобой прошептала девушка и быстро перекинула сумку через плечо. Только недавно они вернулись с дороги и вот теперь даже нет времени передохнуть. Пихнув в сумку завернутое в тряпку мясо фазана, фрайин посадила возмущенно пикнувшего Сквилла на плечо и сморщилась, почувствовав как он вонзил в кожу когти. Теперь мстительный ежик будет всячески насаждать, недовольный тем, что его оторвали от трапезы.

Скрипнувшая дверь тяжело открылась и впустила в дом дымный, холодный воздух. Обернувшись на кряхтящего Гауцила, Мари быстро сказала:
- Извини, Гау, мне нужно во дворец, надеюсь, скоро вернусь.
Не дожидаясь ответа, девушка перескочила через маленький порог и подошла к сеннику. Кони еще были оседланы, и Мари мысленно поблагодарила ту лень, что не дала их развьючить после приезда. Вскочив на пегого жеребца, она с силой вонзила острые каблуки ему в бока. Лошадь, уже было дремавшая над сеном, с возмущением всхрапнула и понеслась в черный полумрак. Тени обнимали некромантку, кутали в свои длинные платья, но наслаждаться холодом этой ночи времени не было. Сконцентрировав осадок энергии, Мари перекинула ее в глаза, и мир вокруг вспыхнул сумерками серых призраков. Теперь хоть она могла направить лошадь в этом мраке по нужному направлению. Вскоре деревня осталась позади и после небольшого подъема блеснули стены гордого замка. Как же давно племянница княгини и двоюродная сестра Князя не посещала этих величественных сводов. Сердце сдавила сладкая тоска, но Мари быстро прогнала все воспоминания, сосредоточившись на зове Князя.

Спешившись у ворот замка, девушка небрежно кинула узду заспанному мальчишке слуге. Откинув гриву огненных волос, она бегло поднялась по мраморным ступеням и вошла под увековеченные темной магией своды. Возможно, тут было уютно в некотором роде, для господ и аристократов, для пышных балов и холодных встреч. Марии это все было знакомо, она не потеряла своих изысканных манер, но, тем не менее, чувствовала себя немного отрешенно. Гордо выпрямив спину, она процокала каблуками по длинному коридору и поднялась по золоченой лестнице. Сверкнули вездесущие свечи, отражаясь в зеркально начищенных полах. Если кто-то и встретился ей на пути – она не обратила внимания, слишком уж была поглощена стремлением узнать, что могло понадобиться Князю. Наконец, впереди заалел вход в тронный зал. Нахмурив тонкие брови, девушка плавно прошла внутрь.

Тронный зал разительно отличался от всего остального замка-дворца. Преобладание нарочито темных тонов, холодный свет освещения, что подавался через специальные световые колодца, массивные бронзовые скульптуры - обнаженные мужчины и женщины, не то в муках, не то в безумном напряжении.
К трону Мария так и не смогла подойти, потому что весь проход был запружен дворцовой стражей, что сейчас получала какие-то распоряжения от князя. Краем глаза девушка так же приметила и несколько охотников, смутно ей знакомых.

Мимо спешно прошла мать Князя, но она была так взволнованна и погружена в свои мысли, что никого не замечала вокруг себя. Стражники и остальные почтительно расступились, уступая ей дорогу.

Они долго тихо разговаривали; Марии казалось, что время идет нестерпимо медленно. Начался долгий отчет о проделанной работе, о делах государства и о том, что предстоит.
Кажется, девушка прибыла в замок слишком рано. Но, когда речь идет о зове самого Князя, понятия "рано" просто не существует.
Прошло, наверное, не менее полутора часов, прежде чем все закончилось, и в зале остался лишь хозяин этих земель, Мария да немногочисленные, молчаливые стражники, кои показались девушке несколько...странными. Он увидел её краем глаза и жестом подозвал к себе, поднимаясь наверх.

Он стоял около белого шара-визора, в котором мелькали неясные картины. Только сейчас молодая фрайин заметила, насколько постарел Князь. Именно постарел, потому что это было лицо взрослого мужчины, а не 20 летнего юноши. Под глазами залегли глубокие тени, лицо приобрело грубые очертания, а тело стало весьма массивным, черненый же латный доспех только еще больше укрупнял и без того немаленького Князя, чей рост составлял не менее 7 футов. Да, брат сильно изменился за последние несколько лет.
Он внимательно осмотрел Марию, остановившись на глазах. И, что-то ёкнуло в груди чародейки. Ни много ни мало, на неё сейчас смотрели глаза самой тьмы, и именно сейчас девушка поняла, что слава Князя в качестве сильного мага, мягко говоря, преуменьшена. Даже Червь внутри беспокойно забился, испытывая тревогу и желание убраться как можно дальше.
-Фрайин, - утвердительно произнес Князь. Но, помимо самих слов, девушка услышала на их фоне какие-то другие слова, и казалось, что когда Князь говорит, вокруг шепчут, что-то шепчут тени и призраки.
-Прошу прощения за столь...грубое вторжение. Но в данной ситуации оно было совершенно необходимо, - объяснил он.
-Скажи мне, в чем разница между Светом и Тьмой; почему паладины Ордена творят зло, почему некроманты упокаивают кладбища, почему инквизиторы Отца-Предтечи изгоняют бесов и почему нежить одной природы с тьмой?

Чувства фрайин смешались, скручиваясь жгутиками тонких вопросов. Девушка была зачастую молчалива, к чему ее приручил Гауцил, но черный ворох воспоминаний тяготел своим мировоззрением и спокойным омутом ада. Брата трудно было узнать, так болезненно он изменился. Почему-то Мари показалось, что Князю давно не было тепло, холод впитался в его фигуру, излучался вокруг самотканым ореолом, примораживая эмоции, возводя стену из чужой тоски и печали. Переправив внутри энергию, Мария заботливо укутала Червя в тугой барьер своей силы, успокаивая, усыпляя. Если сейчас Червь разнервничается или испугается – ей придется несладко. Существо прогрызет ее, чуть ли не насквозь. Манипуляции энергии отразились легкой тенью, которая легла на задумчивое лицо девушки. Подступив к Князю чуть ближе, Мари постаралась найти знакомые, прежние черты вечно усталого мальчика, с которым иногда сталкивалась в ледяных коридорах дворца. Не вышло. Холод сделал свое дело. Теперь это был чужой человек, поддетый величием и властью. Слегка наклонив голову, девушка посмотрела в глубину белесого шара. Непослушные пряди упали на глаза, на них не имело смысла обращать внимания.

- Разницу эту придумали сами люди, мой Князь. Нет сил, способных укротить нечто большее, нежели наше неуверенное копошение на земле. Люди подвластны страху. Их мечты не имеют силы, их боль не знает границ. Каждый человек ощущает мощь, которая выше его. Разделив этот мир на добро и зло, мы почему-то отделили свет от тьмы. Но они неразлучны. Без тьмы не было бы теней, без света не было бы жизни. Они так тесно переплетены, что зачастую меняются местами, отвечая заурядной позицией на выдумку людей.

Мари на секунду прервалась, переводя дыхание. Величие зала пробудило в ней память своей крови. Истинный свинец глаз и ледяной холод отторжения всего земного. В этих сводах она выросла. Здесь научилась быть той, кем родил ее этот мир. Не тут она научилась убивать, не тут она объяла науку тьмы, но здесь были накрепко связаны ее дух и тело. Вотчина. Сладкий зов сонмы голосов предков. И Князь олицетворял ее силу и могущество.

- Когда-то вдруг Орден перешел эту грань. Они просто смылись потоком своей неукротимой веры, превращаясь в чудовища без мяса и костей. И на эту силу нужен был противовес. Мы стали второй чашей на весах. А что касается нежити… им больше некуда идти. Их дом во тьме, их природа быть рядом с холодом. У них нет выбора, в отличие от нас.

- Чертовы предсказания... - раздраженно повторил я, вытирая свой некогда чистый сапог о снег и попутно отряхиваясь, пока мой любимый камзол не успел промокнуть.
Значит, исходя из очередного предсказания, я скоро попаду к Князю на прием, что меня поначалу даже обрадовало - много лиц, красивый дворец, - но, пробежав по памяти в поисках подходящей для этого причины, я обнаружил одну донельзя неприятную, которая, к сожалению, оказалась самой вероятной. Нет, ну если просто официально передадут титул - то это будет здорово, но вот обещавшие последовать за этим разборки, ведь я уже года два как должен был явиться на его получение, меня отнюдь не обнадеживали. Да и сдался он мне? "Амадеус Каталина Фитцпатрик" и так звучало красиво и гордо...
Зайдя, наконец, обратно в трактир, я понял, что от всей этой непонятной ситуации с Князем меня очень неслабо потянуло на позавтракать, особенно если учитывать крайнюю неопределенность с едой на приеме во дворце, а потому, не мешкая, я подошел к несчастной официантке и заказал у нее предложенную картошку с капустой, сев за свой столик дальше пить пиво.

Набрав на кухне заказанный завтрак, девушка, подправив свое платье и, простите, груди, глянула в свое отражение в ведре для ополаскивания рук и посчитала себя достаточно красивой и сногсшибательной для этого утра. Только вот челку надо было подправить. Ага, и одну черенькую прядку выдернуть из хвоста, чтобы она витиеватой веревочкой изящно обрамляла чуть бледное от белил лицо. Все - на этом официантка удостоверилась, что готова, и, взявши в руки поднос с едой и очередной кружкой пива, вдохнула поглубже пару раз,чтобы настроиться. Затем она еще пару раз хорошенько вдохнула, но уже внимательно наблюдая, как задвигались ее молодые перси под черным тугим крестьянским корсетом. И все-таки, она была действительно хороша... Особенно сегодня.
Собравшись, наконец, с духом, девушка двинулась в общую залу, направляясь прямо к молодому и красивому господину, что расположился в дальнем углу - самое уютное и приятное местечко в трактире. Дыхание вдруг затаилось, а ноги чуть не подкосились - он вдруг заметил ее и загадочно так улыбнулся, пронзая взглядом своих изумрудных глаз... Она определенно ему понравилась, как показалось официантке, и та, разволновавшись, все-таки начала дышать, причем так, как надо - во всю свою прекрасную грудь, обрамленную белоснежной рубашкой. Цокая острыми каблучками, девушка уже почти дошла, когда дворянин, глядя ей прямо в глаза вдруг томно закусил губу - она не могла даже отвернуться, с жадностью ловя этот стесняющий ее до красноты взгляд... И зря: не заметив пивной лужи, официантка проехалась неустойчивой туфлей по ней и, опрокидывая на себя все содержимое подноса, с грохотом и дребезгом распласталась на полу под общий смех утренних пьяниц.

Меня скрутило от истеричного хохота - порой, ведь, я предсказывал не только свои неудачи. "Эх, бедняга - хорошая же девушка, ведь" - подумал я, искренне пожалев ее в будущем, и запил смех вкусным пивом, именно благодаря которому этот трактир меня и привлек...

-Верно, - Князь улыбнулся, и на его ладони возникла пылающая сфера черного цвета. Изучив её, он повернул кистью и она исчезла.
-Как ты знаешь, свет является нашей противоположностью. Более того,мы находимся если не в войне, то явно в сложных отношениях. Инквизиция во многом терпит нас благодаря нашим охотникам, один из которых кстати должен явиться сюда, которые, пожалуй, лучше всех уничтожают Нежить, - Князь замолчал, осматривая свою латную перчатку.
-Да и я сам был заинтересован в исчезновении как церкви, так и в том, чтобы люди потеряли веру в Отца-Предтечу. Заметь, Мария, что именно "был", - брат внимательно посмотрел на девушку, но думал явно о своем.
-Война уже началась. Открытая война, заметь. Но не между светом и тьмой, нет. Война за само существование богов, сущностей. Тьмы - в том числе. Ибо случилось то, чего опасались мы все - пришел убийца богов. Я думаю, не стоит объяснять, что случится в случае уничтожении Тьмы, или светлых богов?..

- Мы не сможем существовать без них. – Очень тихо прошептала фрайин, заворожено глядя на пальцы Князя. Не было шансов раздирать свою душу глупыми замечаниями или ложными выводами. Каждый шаг, сделанный тобой когда-либо, потом намекнет на мысль, что сделан он был не туда. Мария понимала, что без богов этот мир иссякнет, как высушенный колодец. Он не перестанет существовать, отнюдь, но в том, преображенном состоянии девушка очень не хотела бы очутиться. В каждом из них горела Искра, сила, дарованная при рождении. Если не будет той сущности, из которой можно черпать отростки магии, она просто коллапсирует.

Вздрогнув, Мари подняла глаза на брата и властно подошла еще ближе.
- Кто он? Зачем ему этот мир? Что за сила питает именно его? И почему, Князь, ты говоришь это все мне? – Привычки трудно стереть из памяти, и фрайин все еще не могла обращаться к Князю на вы, даже не замечая легких промахов в обращении.

Вопросы повисли стальными канатами в зале, натягивая на себя бусы напряжения. Молчаливые охранники, высеченными из камня истуканами возвышались под куполами сводов. И не скажешь по их глазам сколь внимательно они могут слушать, как внедрено могут перетекать их мысли. Сквилл заворочался под копной огненных волос и высунул пару любопытных глаз. Существо очень чутко ощущала малейшие перепады аур окружающих гуманоидов и сейчас они ему явно не нравились – хозяйка была слишком напряжена, что передавалось и питомцу. Острые когти вонзились поглубже. Раздался протяжный, слабенький писк, который заставил фрайин недовольно сморщиться.

Князь ответил не сразу. Он молчал некоторое время, что-то рассматривая в гладкой белой поверхности шара-визора. Наконец, он ответил:
-Он - мидиан. Один из них. Ему ничего не нужно, кроме мщения богам и сущностям, - объяснил Князь, изучая реакцию Марии.
-Я могу лишь сказать, что ни он, ни его народ не привязаны к какой-либо известной силе. Я вообще сомневаюсь, что он владеет именно магией. Тут нечто другое, - задумчиво продолжил брат.
-Я говорю это тебе, - Князь упер латный палец, оканчивающийся когтем из адамантия в плечо девушки.
-Потому, что ты и еще один охотник должны сделать кое-что. Но, необходимо прежде его дождаться. Может, ты хочешь выпить чего-нибудь? Пища? Советую подкрепиться, потому что нам придется подождать, пока этот пьяница сюда наконец заявиться. И, кроме того, вы должны будете немедленно отправится. Но, об этом - чуть позже. - закончил Князь, приглашая девушку присесть в кресло на балконе, недалеко от шара-визора. Сам он сел на второй стул, передвинув его мановением руки так, чтобы сесть прямо напротив Марии.
-Давай поговорим неофициально. У меня к тебе вопрос семейного характера. Ты молода и сильна, очень перспективна. Из тебя вышла отличная чародейка. Так вот, к чему я клоню. Почему у тебя нет...друга? Ты не задумывалась над семьей, ребенком? Я конечно понимаю, что у тебя полно работы и прочего. Но, ты ведь знаешь, что вопрос с воспитанием можно решить. Твои годы идут, и ты сейчас в рассвете сил. И, никто не знает, что может случится через день, неделю, год, два года. Нельзя допустить потерю твоей линии крови. - утвердительно заявил Князь, смотря в упор на Марию.

Амадеуса по плечу похлопал местный завсегдатай, и, лукаво посмотрев на охотника, его спросил:
-Что веселишься? Иль перепил? - Фитцпатрик заметил, что его дружки откровенно смеялись над ним. Они были пьяны и вооружены, но Амадеус пока что не увидел будущего. Однако, в самое ближайшее время могла случится типичная заварушка в трактире - не надо было быть предсказателем, чтобы понять это.
В этот момент охотник заметил, как в зал вошла та самая официантка...

Информация хлынула потоком и затопила одной волной. Мари как в тумане прошла за Князем, слушая его лишь в полслова. Мидиан. Название было пропитано былыми странствиями, поражениями. О, она отлично помнит, как старалась найти хоть одного из этого покалеченного, разбитого, но, пожалуй, самого могущественного рода. Почему-то она таила слабую иллюзию, что природа их магии очень сроднена с сущностью тьмы. Хоть и понимала где-то на задворках разума, что ошибалась. Но поделать ничего с собой не могла. Тогда она претерпела неудачи. Так и не смогла пробить покров их защиты, будто сама судьба была против столь грубого вмешательства. А теперь, теперь ее брат рассказывает о предтечи нового существа, одного из них.

Сталь замороженного воздуха дохнула в лицо подступающей свежестью. Мария не приняла приглашение Князя и предпочла остаться на ногах. Слишком долгая дорога обратно утомила ее, и теперь девушке не хотелось просиживать гудящие бедра. Но брат выглядел столь одиноко на своем кресле, что она, невольно улыбнувшись, сняла с плеча ежа и аккуратно положила его в предложенное кресло напротив Князя. Сквилл довольно распластался на ажурных, бархатных тканях и нагло уставился на человека перед собой – Князь ему явно не нравился. Подойдя к перилам, Мари наклонилась вниз и задумчиво окинула взглядом сонную деревню. Ее искренне удивляла беззаботность князя после такого вступительного акта. Как он может сейчас говорить о семье, детях? Впрочем, брата она не видела действительно очень давно, возможно что-то в нем да изменилось.

- Я не голодна, спасибо. И к дальним дорогам привыкшая. К тому же вряд ли смогу сейчас что-либо переварить. – Девушка отстраненно повернулась к брату и внимательно вгляделась в его глаза. Что-то поселилось там, толи усталость, толи отчаяние. Он всегда был сильным, просто не мог позволить себе быть другим. Но теперь, с чего вдруг такие вопросы.
- Что касательно семьи… признаться, твой вопрос несколько меня озадачил. Вайгры всегда уделяли большое внимание крови, и я понимаю насколько дорог каждый ребенок, несущий в себе кровь именно княжеской линии, но жизнь моя не преподнесла пока такой возможности. Долгие странствия, темная боль, разве можно это все совокупить с материнством? Ты же помнишь мою мать, Князь. Долг перед троном и судьбой нашего народа сделал ее слабой. Ничтожной. Разве могу я принять этот путь?

Внезапно губы девушки разошлись в ехидной, хитрой улыбке. Разметав волосы, она подошла к брату и осторожно наклонилась над ним.
- А что касается тебя, Князь? Ты просишь от меня задуматься о прерывании линии моей цепи крови, а как же насчет тебя? В твоих жилах течет кровь куда более достойная. Да и время пришло уже сравнительно давно.

Фрайин отстранилась и удовлетворенно почесала ежа. Вряд ли Князю понравится такой разговор, но, в конце концов, она имела право. Он коснулся личности, требовал доверия, почему бы ей не спросить о том же.

Взглянув на немного нетрезвого по утру мужика, я понял, что тот явно захотел проблем, а потому приветливо ему улыбнулся, осмотрев и остальную веселящуюся компанию...
Как же он был некстати - каблуки девушки уже цокали по полу под весом ее молодого и, признаться, весьма сочного тела, несшего поднос с еще более сочной капусткой. Переведя на нее взгляд, я искренне понадеялся, что подошедший завсегдатай не изменит будущее - такой момент нельзя было упускать... Закусив губу, чтобы не расползлась предвкушавшая мой трюк улыбка, я посмотрел ей в глаза - о да, она чуть с шага не сбилась, почувствовав весь мой настрой.
Но надо было отделаться от этого красавца, а потому, прежде чем он собрался сказать что-то еще, я быстро затараторил ему в глаза старую десткую загадку:
- Скажи, а что получится, если в гороховый суп добавить горсть тушеных сухарей, треть молока и два листка картошки?
- В гороховый суп?.. - мужик, все также глупо улыбаясь, хорошенько задумался, пытаясь переварить то, что я сказал, и дал мне несколько необходимых секунд, в течение которых, я, признаться, просто сидел, внимательно наблюдая, как официантка, совершенно забыв об осторожности, дошла, наконец, до пивной лужи...
Вот оно - то, что никто не мог понять всю мою жизнь, то, что меня всегда отличало: я всегда точно знал нужный момент и всегда все делал вовремя. Рванув со стула, я в один прыжок оказался у падающей официантки и, ловко извернувшись, подхватил поднос с едой, позволяя самой девушке с глухим стуком рухнуть на пол. Снизу раздался разочарованный стон, в то время как я, с торжествующим видом держа так и не опрокинувшийся поднос в руках, издевательски улыбнулся, бросив распластавшейся на полу девушке "Осторожно, тут лужа", и отправился обратно к своему столику.

Князь в ответ холодно, с толикой разгорающейся ярости, посмотрел на Марию:
-Ты разве не знаешь нашу...семейную особенность? Разве ты не знаешь, что отец погибает, когда рождается сын? - он помолчал немного, а затем его охватила резкая вспышка гнева:
-Никогда не смей смеяться надо мной! - Князь стёр с лица девушки ухмылку, нанеся ей психофизический удар такой силы, что она отлетела вперед по балкону метров на пять, а затем её незамедлительно вырвало. Картинка двоилась, и фрайин чувствовала слабость во всем теле. Ёж же, жалко пискнув, и вовсе полетел куда-то за стол, да так там и остался.
-Может ты мне и сестра, - продолжил Князь, медленно приближаясь к Марии; тем временем, саван Тьмы, некое аморфное полотнище, медленно окутывало его, глаза же застелила, в буквальном смысле слова, темная, полупрозрачная плёнка.
-Но запомни, раз и навсегда: твоя душа, их душа, - он резко дернул головой, которую уже окутал капюшон, в сторону стражников. - Души всех вайгров и их жизни...принадлежат мне! - Тень его руки, закованная в черненую сталь, метнулась к груди девушки и пронзила её. Это было не больно, нет. Было лишь бесконечное ощущение невыразимой тоски и горечи, от которой хотелось забыться, вогнать пулю себе в лоб, повеситься, утопиться, разорвать себя на части. Призрачная рука Князя дернулась обратно, и в зажатом кулаке, через слезы, которые выступили сами собой, Мария увидела сжатую оболочку собственной души, которая беззвучно корчилась, тянулась руками обратно к телу.
-Запомни хорошенько. Наше имя - Князь, и мы едины в своем множестве, - тихо прошептал он.
-В нашем мире, жизнь противна природе. Человек суть тлен, но мы нашли выход. Благодари меня, что я вообще забочусь о твоей жизни и той частички тебя, что ты можешь воплотить в своих потомках. - Князь "отпустил" Марию, еще раз взмахнул рукой, и фрайин пришла в норму. Он ничего более не сказал; спустившись вниз по лестнице, он сел в свой трон, чуть опустил голову и предался размышлениям. Саван так и остался на нём, и, словно живя своею собственной жизнью, плавно извивался. Казалось, для него не существовало законов физики.

...вернулся к своему столику, который за множество лет своего существования впитал в себя литры пива, чуть менее - различных соусов, а то и вовсе неконтролируемых извержений измученного алкоголем желудка.
-Слышь ты, - грубо продолжил мужик, который на некоторое время пришел в ступор от слов Амадеуса.
-Клоун. Больно рожа у тебя веселая. Ты мне тут своей х*рью голову не забивай. А то че он...правда парни? - он обернулся к своим дружкам. О, у многих у них не хватало зубов. А их сбитые костяшки на кулаках - кулаках намного более крупного размера, нежели Амадеуса. "Квадратные" головы, широкие плечи, массивные тела - о, это явно были крестьяне из тех, что развлекались драками в трактирах. Видимо, на сей раз они решили развлечься с Фитцпатриком. Так или иначе, на подмогу мужику вызвались еще двое, и теперь они уже втроем нависали над Амадеусом.
-Че молчишь, шут, аа?! - Одним махом "первый" мужик снёс всё со стола.
Именно в этот момент, когда посуда находилась между столом и полом, охотника посетило следующее видение: вот "первый" хватает его за грудки...оставшаяся парочка принимается "массажировать" бока Амадеуса...кровь, боль в носу, и побитый Фитцпатрик вылетает из трактира, приземляясь лицом прямо в пресловутую конскую лепешку.
Лучше и не придумаешь.

Боль и страх, наконец, заполнили изголодавшее тело. Почувствовать себя живой, ощутить привкус крови на губах, узнать, что эмоции еще способны выжигать тело сладкой призмой отчаяния. Мари сейчас бросилась бы благодарить брата за вновь ожившие чувства, за воскресшую способность бояться и злиться, но конечно понимала, что не стоило выдавливать из него слишком много за раз. Странствия умертвили ментальную оболочку фрайин, боль стерла грань меркантильности и переживаний. Где-то глубоко, в самых задворках, она просто перестала чувствовать что-либо и это не пугало, от чего становилось еще тоскливей. Обперевшись о вычурное перило, Маришка сосредоточилась на его холодной, плавленой массе и спрятала в волосах едва заметную улыбку. Она так давно не видела брата, она и не думала, что может испытывать к нему столь теплые чувства. А теперь он дал ей бесценный подарок – вернул возможность ощущать то, что она потеряла, оставшись с Гауцилом.

Церебральный поток чувств бурлил внутри фонтаном. Брызгами разлетался по тонкой корочке души, которая совсем недавно отделилась от тела. Страх не умеет так будоражить или просто Мари слишком давно его не испытывала. Она внезапно сообразила, что не скучала по дому. Там вдали, за тысячи лиг, за снопами искр войн и извечных дрязг, она чувствовала себя менее одиноко. Как Червь, который поселился внутри, так и она сама была лишь паразитом этого мира. Прикрыв на секунду глаза, она ощутила мягкий, пропитанный ночным холодом ветер. Тогда был такой же, упрямый и нисколько не замученный. Тогда он нес привкус крови и металлический звон алебард. Воспоминание нахлынуло нежно, буквально обволакивая Мари коконом, пеленая в балдахин. Боль внутри смешалась, закрутилась варевом и отголосила в висках.

***

Болото отразило и впитало эхо шагов. Холодная топь, припорошенная сизой пылью девственного снега. Покошенные прутья деревьев осторожно клонили свои упругие ветки на запад. Лишенные листвы, обветшавшие, засыпанные запахом гнили. В них таилась своя, внеземная красота – в переплетениях почерневшей коры, в цепких лапках тонких сучьев, в выбившихся из-под земли кореньев. Мари облокотилась об одно из них и почувствовала, как под плотные одежды заползают маленькие насекомые. Щипалки. Где-то они были безобидны, но лишь не тут. В мире этой вязкой смерти нельзя быть безобидным, иначе не успеешь даже открыть новорожденные глаза. Одна из длинных, мохнатых тварей скользнула жалом по шее и скатилась в разъем корсета, застревая между груди. Мари безразлично напряглась, стискивая наглое насекомое в ловушке собственной плоти. Яд этих существ довольно болезнен, но для нее не опасен. Пусть ползают, ей не жалко. Куда более ее внимание поглощали звуки.

Впереди пузырилось изумрудно-желтоватое болото. Зацветшая вода явно отдавала гнилью. Земля у краев былого озера приобрела ярко-красный оттенок, и неспроста. Кровь, оставшаяся здесь памятью былых битв, не хотела уходить в землю. Не хотела возвращать свой круговорот немощной судьбы. Когда-то тут пало много людей и нелюдей. Это место было пропитано болью, сонмами голосов. Мари, связанная с каемкой мира смерти слышала стоны неупокоенных. Их были сотни. Души, брошенные судьбой в калейдоскоп времени, тела, застрявшие в вихрях рабовладельческого болота. Они не могли обрести покоя, и явно не Мари стоило решать, давать им его или нет. Но ей нужно было пройти.

Когда они входили под знамена этой топи, они были готовы практически ко всему, но это место все же удивило, принесло толику недоумения в разложенный по полочкам переход. Оно светилось силой смерти. Мари подняла руку и раздраженно стиснула виски – голова буквально отвалилась от шеи, раздавленная порциями темной энергии. Вонзив острые когти в кору несчастного дерева, она пропустила между пальцев тонкую иглу своей искры. Дерево вспыхнуло как свечка иссиня-черным пламенем. Щипалки завизжали, издавая жуткий писк. Гауцил, который отошел поближе к озеру и изучал его взглядом фиолетовых глаз, озабоченно обернулся на страшный шум и укоризненно сдвинул брови. Мари пнула камушек под ногой, отошла от дерева и смущенно пожала плечами.

- Гау, это невыносимо. Я не могу сдерживать такие потоки в себе. Просто взорвусь. Я это место могу с ядром земли сравнять, если задержимся тут еще на пару минут, клянусь, так оно и будет.

Бессмертный тяжело вздохнул и обреченно отвернулся от ученицы. Сколько мороки опустила ему на голову эта девчонка. Сделав пару шагов вперед, он выкинул руки и запустил в болотце перед собой длинный черный ореол тьмы.

- Маришка, я тебя скоро сам с ядром земли сравняю. Твое нетерпение дорого нам обойдется. Прошу тебя, хоть сейчас сдержи свои позывы.

Девушка надулась, и злобно выпустив коготь, достала из груди незадачливую щипалку, давя ее меж пальцами. Багровая гниль потекла по ладони, оставляя на линиях кожи размазанный укоризненный взгляд. Ну и поделом, ее тело не приют. Присев на корточки, фрайин попыталась сосредоточиться на внутреннем потенциале и истошно ойкнула, выдавливая воздух из шипящих легких. Как же много энергии. Она перекатывалась внутри, смежалась и двоилась. Было ощущение, что тело вот-вот разорвет на осколки мяса и костей. Обхватив голову руками, Мари застонала, и вокруг нее поползли темные змейки огня, выжигая запыленную траву и папороть. Гауцил не глядя, шикнул и буркнул что-то под нос.

- Я не могу, Гау, она разорвет меня… - Стон сорвался с губ, до неузнаваемости меняя голос. Глаза аристократки (хотя какая она тут аристократка в этом болоте) вспыхнули огненным потоком энергии Червя. Он тоже чувствовал подъем энергии и рвался на волю, прогрызая внутри дорожки и выбоины. Искра зажглась черной дырой, поглощая все естество, еще чуть-чуть и Мари просто перестанет себя контролировать.

- Жди! – Ядовито прошипел Гауцил, продолжая выпускать клубы своей силы в озеро. Ему, казалось, все было нипочем. Ощупывая загнившие воды, он, наконец, нашел источник той силы, что разжигала это место. Подавившись вздохом, он сам чуть было не выпустил свою энергию, но вовремя сдержался. Ученица извивалась и стонала сзади, не в силах контролировать такую мощь. Времени так мало, но действовать сгоряча тоже нельзя. Опасная ловушка для двух некромантов. Никак не ожидал он увидеть такое место снова, хотя, с другой стороны, это бесценный опыт для Мари… если, конечно, она его переживет.

Обхватив пятно силы в озере лапой удавки, Гауцил прикрыл глаза и тихо начал считать. Не сбиваясь с ритма, он прошептал на последнем усилии:

- Мари, скоро, готовься.

Девушка взвизгнула от радости и резко вскочила на подкосившиеся ноги. Глаза ее пылали, тело пропиталось злобными испарениями черного дыма. Сила буквально сочилась из каждой клеточки, вылезая наружу струйками. Подняв руки вперед, она начала тихо ныть и приплясывать. «Ну, скорей же, черт тебя возьми… Скорее!». Последняя цифра отшлифованным кубком легла в свое ложе, и некромант распахнул фиалковые глаза, одновременно прорывая воздух яростным рыком:
- Давай!
Фрайин даже не успела дослушать слово до конца, как сила одни большим комком полетела вперед. Глаза застелило слезами, с рук закапала кровь. Энергия была столь мощная, что даже не требовалось ритуального кинжала – магия просто разорвала кожу, расчленила тело. Если бы не годы концентрации, от Мари сейчас полетели бы куски мяса в разные стороны. Червь внутри взвыл и с жадным чавканьем вгрызся в какой-то орган, что девушке было совершенно все равно. Она была проводником жгучей силы и стонала от удовольствия, чувствуя как та покидает ослабевающее тело. Гауцил еле успел отскочить в сторону. Конечно, он бессмертный, но эта сила возможно доказала бы ошибку демона в свое время. Воздух задрожал, пропитываясь ледяным огнем темной магии. Кровь разнеслась по округе, зазывая запахом металла. Болото впереди вскипело, комок энергии в воде отчаянно взвыл и заметался, и если бы не цепкая лапа силы Гауцила почивать бы им с Мари уже в земле рядом с костями воинов. Пот выступил на лице некроманта, досадно крякнув, он подумал, что ученице-то хорошо сейчас – знай себе направляй силу в определенную точку и расслабляйся, а ему следовало удержать живой комок хаоса. Прикрыв глаза, он тихо начал молиться, чтоб их силы хватило на этот узел. Руки девушки дрогнули, яростный огонь начал иссякать. Глаза потухли, принимая привычный, золотистый оттенок. Ноги подкосились. Сила стремительно уходила, но ком внутри болота продолжал отчаянно биться и трепетать, Мари поняла, что дело плохо. Ее сил было недостаточно. Раны на руках затянулись, Искра начала принимать привычные очертания маленькой звездочки. «Нет, нет, нет… только не сейчас…» - взмолилась про себя девушка и одной рукой выхватила из сапога серебряный клинок эльфов. Не прекращая направлять остатки силы, она с безумной яростью расчеркнула лезвием предплечье и брызнула каплями вперед. Искра жалостливо вспыхнула и на этот раз начала отдавать собственные силы. Голова закружилась, последняя живая энергия уходила на то, чтобы стоять. Комок в озере казался бесконечным, он никак не хотел сдаваться. Мари разочарованно застонала и мучительно прошипела:
- Ну же!
Будто услышав немые мольбы, болото, наконец, сдалось. Последние капли магии заклокотали и поднялись в воздух отравленным паром. Гауцил почувствовал, как лапа схватила остатки некогда могучего источника и раздавила, размазала их по илистому дну. Они справились. Мариша с глухим стоном рухнула на колени, и припала к земле, испуская непонятные, булькающие звуки. Некромант испуганно подскочил и в два прыжка оказался рядом с ней. Неужели комок добрался до нее? Но приподняв голову ученицы, он понял, что она просто истерически смеется, сотрясаясь от послеритуальных судорог боли. Сплюнув, бессмертный уселся рядом и с наслаждением прикрыл пекущие глаза.
- Гау, это было в последний раз, честно. – Выдавила сквозь потоки смеха фрайин. Ее озорные глаза устало смотрели на мрачное лицо учителя. – Я буду слушать тебя, обещаю.
- Ты мне обещала это уже ровно 84 раза, Мари. И все в этих треклятых болотах.
- Ты считал?!
- А что мне оставалось? Ты вообще меня не слушаешь, а я не могу найти аргументов, почему потакаю твоим прихотям.
Девушка злорадно улыбнулась и откинулась на спину. Небо алело дымкой закатного солнца. Ветер трепал верхушки подкошенных деревьев. Теперь затейливый пейзаж причудливо украшало ядовитое облако былого источника, которое скоро должно было осесть ртутным дождем на эту многострадальную землю. Боль скомкала тело, заползла в каждую клеточку и теперь разрывала изнутри, но это было ничто, в сравнении с той жуткой мощью, от которой фрайин еле успела избавиться. Теперь можно хотя бы пару минут полежать в спокойствии и тишине…

Со стороны востока раздался вой. Протяжный, заунывный. «Плач умерших», как называл его Гауцил. Глаза Мари распахнулись - неужели сейчас. Некромант подорвался на ноги (и откуда он берет эти силы) и с тревогой уставился в чащу покошенного ветром леса. Мари тоже хотела так вскочить, стать рядом с учителем, приготовить на всякий случай пару заклинаний боевой некромантики, очень хотела, очень-очень хотела… но не могла. Силы полностью покинули ее, и теперь она валялась брошенным тюком на земле, кряхтя и ноя.
- Сама виновата. – Буркнул бессмертный и прощупал даль легкой сетью тумана. Их была орда. Он давно не ощущал так много неупокоенных за раз. Не мог сказать точное количество, но и узнавать его не хотел. Похоже, тот источник, что не давал им пройти, был связующим звеном с некогда павшей здесь армией. И теперь она освободилась. Мало того, во главе ее Гауцил ощущал пять (сразу пять!) очень нехилых личей. Да им не за что не справиться.
- Мари, я тебя чисто и искренне ненавижу. Вот правда. Чтоб еще хоть раз я послушал тебя. Еще хоть один раз и я сам себе язык откушу.
Девушка не нашлась что сказать, но отчетливо поняла, что дело дрянь. Она жалостливо посмотрела на учителя и тихо крякнула. Бросив на нее в ответ злобный взгляд, некромант расчертил за собой стену льда, выпуская давно умершую кровь и с кряхтением резко схватил Мари на руки. Сосредоточив остаток сил в себе, он отчаянно побежал вперед, молясь о том, чтобы личи клюнули на его приманку. Фрайин же в это время видела, как из чащи выступают первые трупаки.

***

Воспоминания, наконец, отхлынули, возвращая девушку на твердый мрамор балкона. Тогда был такой же ветер. Спокойный, холодный и безразличный. Наполненный собственным запахом крови. И то же отчаяние в груди. Некромантка осторожно прощупала себя магией и успокоила еще бушующую Искру, а потом плавно проскользнула вслед за Князем. Она помнила брата уравновешенным и спокойным. Но для нее было дело принципа доводить его до холодного бешенства. Она не хотела смотреть, как он превращается в молчаливую, бездушную машину. Ловить его пропитанные ядом взгляды. И если она не могла вызвать в нем чувства любви, радости и заботы, то хотя бы злостью могла оживить его замирающую плоть. Кровь за кровь. Она напомнила ему, что он тоже человек, а не голем, а он напомнил ей, что она может еще ощущать боль и страх.

Девушка осторожно стала около трона. Не подходила близко, опустила руки на бедра и смотрела прямо в задумавшееся лицо Князя. Ей было интересно, вспомнит ли он их детские ссоры, когда она вот такими же, непристойными вопросами доводила его до слепой ярости, а потом тихонько становилась рядом, ожидая, когда он поймет ее истинные мотивы. Не стремясь задеть, а лишь доказать, что она все еще любит и помнит о нем. Виноватая улыбка скользила на лице, с ней она ничего не могла поделать. Что ж, если брат и изменился, то хоть злится он все так же по-прежнему.

В затаившихся мгновениях, пока падала моя еда, пока я ощущал всю боль, что обещала сбыться, я успел здорово возненавидеть этих трех ублюдков и, повернув в их сторону голову, снова приветливо и весело улыбнулся… Организм уже загорался пламенем боя, подтапливая свой огонь все новыми видениями, которые несколько раз повторили всю драку, интерпретируя мои разные тактики. Наконец, тихо промолвив «Ребят, нельзя так…», я выбрал ту самую, где эффектно и быстро калечил всех троих за каких-то четыре удара, и решил ее повторить с одной лишь маленькой поправкой – не хотелось запачкать свою белоснежную рубашку.
Первый удар был самым сложным, и я уже потянулся за кинжалом в сапог, в то время как «лидер» мужиков вдруг потянулся ко мне своими руками, собираясь ухватить за грудки. Резко отъехав на полметра от него вдоль по скамейке – мужик, не ожидав этого, чуть не упал на нее, - я выхватил кинжал и со всей дури пригвоздил им ладонь нападавшего к краю столешницы. Раздался сдавленный крик застывшего «лидера», что уставился на свою пробитую руку, и я не смог удержаться от следующего удара, продиктованного, скорее, эмоциями – все еще сидя на скамейке, я, опершись об нее руками, повернулся всем телом и с немалой силой ударил этого ублюдка обеими каблуками сапог прямо в лицо. Захрустев, его кисть пропустила сквозь себя вместе с кровавой струйкой лезвие недвижимого кинжала, и мужик, вопя от боли, полетел в своего стоявшего сзади товарища, отчего оба завалились куда-то на пол, в то время как я уже разбирался с третьим пьянчугой.
Я знал – тот, помешкав секудну, выхватит свой короткий меч, и он уже даже потянулся к нему, но я, срываясь со скамейки, вовремя остановил его, вовремя ухватив его руку левой и вытянув правой его оружие за него же. Ошеломленный подобной скоростью крестьянин только и мог, что, вытаращив свои тупые глаза, наблюдать, как я, сделав молниеносный замах, врубил его не менее тупой меч в его же колено, чуть не лишив того ноги. Хрустнув от удара, колено выгнулось назад, демонстрируя свою явную нефункциональность и посылая в мозг неудачника бешеную боль, отчего тот, как и ожидалось, заорал что было мочи.
Это был третий удар - оставив меч там же, я рванул мужика за кисть, отчего тот, дергаясь от боли, завалился где-то позади меня, открывая дорогу к тому, второму крестьянину, который, откинув в сторону своего «лидера», уже вскочил с дубинкой наготове.
Но он медлил, медлил и боялся, не зная, как со мной поступить – я оказался без оружия, почти без оружия – в ножнах висел верный палаш, но я даже не собирался его доставать. И при всем при этом я стоял абсолютно уверенно буквально в трех шагах от него, несмотря на то, что его дубинка обещала разбить мой череп с одного удара. Народ в трактире застыл, как замороженный, ожидая, когда пройдут те мгновения, пока «второй», наконец, не решится меня атаковать. О да, это сложно - продолжить драку, когда двое твоих товарищей уже валяются на полу, крича от боли, а потому я решил его подбодрить, в который раз задорно улыбнувшись и скрестив руки на груди:
- Да бей давай! Чего стоишь?
Крестьянин послушался дворянина, как ему и полагалось, и, делая быстрый шаг ко мне, замахнулся дубиной, но у меня ведь оставался еще один удар – и я его не проворонил, вовремя (а я уже знал, как тот будет бить) неуловимым движением выхватывая свой палаш, и отрубил последнему ублюдку вооруженную руку у самого локтя. Стоило удару завершиться, как я тут же отскочил назад, уворачиваясь от брызг крови, что когда-то уже запачкают мою одежду, - дубина отлетела в сторону вместе с обрубком, а мужик, продолжая стоять, просто молчал и глядел, как кровь упругими плевками льется из его культяпки на некогда чистый пол…

Если до этого трактир и был замеревшем, то теперь его, наверное, кто-то вообще заморозил – все где-то пару секунд попросту пытались осмыслить под крики и вопли раненых проделанную мной за четыре быстрых удара битву, и я решил воспользоваться этим временем, ловко перепрыгивая через «лидера» к официантке. Та только успела сесть в той пивной луже, с выпученными глазами и частым мелким дыханием глядя на меня, будто на какого маньяка… хотя, я таковым, наверное, и был. Протянув свободную от палаша руку девушке, я спокойно и тихо попросил ее повторить мой завтрак, но только уже в комнату…

Фитцпатрик.
Дружки нападавших некоторое время сидели за столом в полном оцепенении. Разом моргнув, они похватали свои вещи и на полном ходу убрались и трактира, плюнув на своих товарищей-неудачников.
Обладатель свежей культи завыл, дергая рукой и что-то невнятно кричал; двое других катались по полу и точно так же выли, отчаянно бранясь и убаюкивая свои раны.
В трактире тотчас начался переполох - кто-то бегал, что-то кричал, хозяин трактира матерился и размахивал руками. И в то же время, никто почему-то не обратил внимания на Амадеуса, который, в общем-то и вызвал такой ажиотаж. Он просто скользил через толпу; девушка же, в ответ на его просьбу, только что-то пробормотала, слегка приоткрыв ротик с пухлыми, манящими губами. Фитцпатрик мог бы еще полюбоваться прелестями девушки, но тут ему пришло очередное видение, где увидел себя, некую красивую девушку и Князя, с очень, очень недовольным выражением лица. Естественно, это лицо не сулили ничего хорошего для Амадеуса. Надо сказать, любому, кому "посчастливилось" попасться на глаза Князю, когда тот был не в настроении, не сулило ничего хорошего.

Мария.
Князь, словно очнувшись от дремы, слегка вздрогнул и раздраженно бросил:
-О тьма, этот идиот затеял бойню прямо в трактире! Да, тебе еще предстоит познакомиться со своим будущим напарником, Мария. Он, конечно, отличный боец, но порой он ведет себя...нет, он по-разному себя ведёт. Увидишь, - латная перчатка Князя забарабанила по человеческому черепу, который украшал конец подлокотника.
-Меня порой раздражают мои собственные обязанности. Я, знаешь ли, предпочел бы воевать, нежели сидеть здесь вот так. Иногда мне кажется, что большая часть моих сил просто медленно...хм, - Князь почесал подбородок; было видно, что ему нечто пришло в голову. Нечто такое, что захватило его, так как вдоль лица пролегла кривая улыбка-усмешка, а глаза забегали, очевидным образом выказывая спешный мыслительный процесс.
-Виктор!! - требовательно позвал Князь. В тот же момент двери в тронный зал распахнулись и на пороге возник высокий мужчина, затянутый в необычный костюм-комбинезон. Марии его одеяние напомнило снаряжение наемных убийц из Самхафа. Виктор был бледен, как сама смерть, и сквозь кожу были видны синие вены - на лбу, висках, около рта, везде. В то же время он выглядел статно и симпатично - но он был вовсе не красавец. Прошагав до княжеского трона, он, не обращая внимания на фрайин, припал на одно колено и проговорил:
-Повиновение без рассуждений, до самой смерти. - это была традиционная формулировка людей из свиты Князя, насколько знала Мария. Каждый стражник, дворянин и любой другой, что непосредственно служил Князю, произносил такие слова. Надо сказать, что далеко не каждый удостаивался чести их произнести.
-Тьма преподносит различные дары своим служителям. - декламировал Князь, удовлетворенно кивнув головой.
-Мария, знакомься, это Виктор. Наверное, единственный человек, который вернулся из владений мидианов в добром здравии. Я хочу, чтобы он отправился вместе с вами, но об этом чуть позже.

Гримаса легкого раздражения проскользнула на лице фрайин, но осталась незамеченной. Ситуация явно обретала некий озабоченный характер и, похоже, братец приготовил ей действительно впечатлительную прогулку. Вздернув подбородок, Мария пронзительно взглянула в глаза прибывшего и едва заметно кивнула. Лицо ее сейчас изваяло маску безразличия и полной отстраненности. Ни одно чувство, ни одна эмоция не могли промелькнуть морщинками на идеальных чертах лика. Она мягко, спокойно произнесла:
- Фрайин Мария Фридерика Вильгельмина Луиза фон Вайгра Кальтберг. У меня в свое время так же были… попытки, найти мидиан, но они не увенчались успехом, так что примите мое почтение, Виктор.
Трудно было уловить истинный эмоциональный облик сих слов – девушка сказала их столь бездушно и безлико, как будто зачитала преобразование энергии в силу конституции тела из параграфа о практической некромантии. Встряхнув головой, Маришка издала нежный, едва касающийся ушей свист. Он отразился от стен и легким звоном застыл под сводами потолка. Со стороны балкона раздался ответный зов, почти идентичный, лишь слегка с клокочущими мотивами. Через несколько секунд раздалось приглушенное цоканье коготков, и на площадку сверху выполз ежик. Он довольно быстро дополз до ступеней лестницы и в нерешительности замер над ними – те были слишком велики для него.
Мари забыла про ежа и, повернувшись к Князю, произнесла:
- Может ты соблагоизволишь рассказать причину моего нахождения здесь? Право, я изнываю от нетерпения, Князь. И прошло уже достаточно много времени, как я примчалась сюда, бросив все дела. Я была бы очень благодарна услышать мотивы моего спешного прихода, которые, судя по всему, довольно веские.
Она хотела произнести еще что-то, но громогласный, раздирающий уши вой обрезал все, как бритвой. На лицах людей проскользило удивление. Фрайин вздрогнула и кинула озабоченный взгляд в сторону шума. По лестнице, издавая жуткий вой, скатывался Сквилл. Существо таки решилось спуститься, но, по-видимому, поскользнулось и теперь довольно быстро летело на пол. Вой многократно усиливался соприкосновениями его тела с твердой поверхностью каждой ступени. Подпрыгивал он довольно забавно, как надутый мячик. Когда ощущение сложилось такое, что скоро барабанные перепонки просто лопнут, еж, наконец, замер на полу, распластавшись иглами. Визг утих, чему, похоже, были рады все без исключения. Мари сомкнула брови двумя хищными крыльями и залилась легким румянцем. Прокашлявшись, она тихо буркнула под нос что-то вроде «извините» и спешно подошла к своему подопечному. Ежик тихо скулил на полу, стараясь перекатиться в устойчивое положение, что никак ему не удавалось. Девушка злобно схватила его за шкирку и поднесла к лицу. Виноватые бусинки глаз зажмурились, и нытье стало еще более жалостливым. Обреченно вздохнув, Маришка засунула Сквилла на плечо и вернулась к трону, облокотившись о колонну. Еж испуганно вцепился в ворот рубахи и предпочел заползти поглубже в волосы.
Фрайин задумчиво посмотрела на брата и, извиняясь, произнесла:
- Так вот, я бы хотела все-таки знать, зачем Князь вызвал меня столь рано и столь поспешно.

«Черт, значит, я его еще чем-то умудрюсь разозлить,» - сделал я вывод из видения, от чего внутри стало совсем не по себе… хотя что-то тревожило меня еще сильнее, чем Князь.
Взглянув на трех неудачников, я понял, что отнюдь не они – жалость мне свойственна была крайне редко, и уж точно не к каким-то пьяницам, которые ко всему прочему сами нарвались. Однорукий уже, хорошенько побледнев, успел завалиться на колени, судорожно пытаясь остановить кровь пальцами – будто это ячменное свежее пиво, за которое он уже успел заплатить втридорога… Ухмыльнувшись пришедшему в голову сравнению, я подошел к более-менее пришедшему в себя «лидеру» и, пнув его согнувшееся и скулящее тело в копчик, привлек его внимание:
- Слушай, - я улыбнулся еще сильнее, увидев, что мои каблуки прибили его нос к щеке и порвали губу, от чего лицо мужика и пол под ним залились густой кровью, - ты товарищу своему культяпку ремнем перетяни, а? А то ж еще умрет по глупости, бедняга… Забавные вы парни, правда.
Мужик как-то сконфуженно кивнул, а я, покачав головой и лишь больше ухмыльнувшись, перешагнул через него и выдернул свой кинжал из столешницы, пачкая свои сапоги в разлившейся средь криков крови…
Наверное, я над ними издевался и, наверное, многие бы это осудили – конечно, они заслужили все это, но смеяться над чужой болью большинство считало неэтичным и некрасивым. И все-таки, поднимаясь по ступенькам на второй этаж и параллельно вытирая свой кинжал от крови, я понял, что мне абсолютно наплевать. Пускай думают, что хотят, пускай косятся в мою сторону – я не стремился к всеобщей любви и почитанию, я просто хотел повеселиться, пока окончательно не сошел с ума или не умер. Но что-то меня все равно не отпускало…
Ставшая родной в последние пару дней комната, которую мне вскоре придется покинуть – кому нужен калечащий людей аристократ? – встретила уютным теплом от натопленной где-то в здании печке. Да, здесь было ужасно скучно, но зато никто не приставал с идиотскими вопросами, и я решил воспользоваться этим, развалившись в кровати. Душевная тревога меня немного злила, и после попытки в ней разобраться за пять минут она разозлила меня еще больше – какой-то бред, и чего я так загрузился?
И тут все стало понятно само собой – в комнату вошла все еще напуганная официантка, что трясущимися руками несла ко мне очередную порцию пищи. Все-таки, я поступил с ней слишком некрасиво… она же девушка, да еще и ни в чем не виноватая. И что? Я жалел ее?! Чушь, Мади, ты и таких когда-то убивал – чего ее жалеть-то?..
Но то чувство, что меня терзало, а это был стыд, не собиралось проходить от собственных мыслей – какое-то проклятье. Все еще лежа на кровати, я глянул девушке в глаза, от чего та чуть не уронила мою еду уже в который раз, и решил сделать то, чего искренне не делал последние года два-три, хотя поводов было достаточно.
- Это… прости меня – не стоило над тобой так смеяться, - я даже потупил взор, не веря тому, что творил. Она была глупой столичной официанткой низшего сословия - с какого черта эта девушка меня могла вогнать в краску?! Но, к счастью, когда я проверил сей факт, невзначай погладив свою щеку, она оказалась все также холодна, и мне стало намного спокойнее за себя.

Амадеус
Девушка лишь раз посмотрела на Фитцпатрика, вздрогнув при этом. Возможно, поступи он с пьяницами мягче, он был бы героем и отважным, лихим парнем в её глазах. Но она прекрасно запомнила свист клинка, чавкающий звук рассекаемой плоти, хруст костей, сдавленные крики и багровые вееры живительной, в буквальном смысле, жидкости. Поэтому Амадеус был для неё теперь хладнокровным, эгоистичным убийцей (даже не смотря на то, что он никого и не убил), потешающимся над своим врагом. Иной бывалый рубака лишь похлопал бы охотника по плечу, оценив его способности, но простая девушка мыслила совсем другими категориями.
Безмолвно пройдя до самого столика, она опустила поднос, развернулась на каблуках, пропустив извинения Фитцпатрика, и столь же безмолвно удалилась из комнаты. Она двигалась полубоком, поэтому охотник не мог видеть её лица. И уже тем более он не знал, что, выйдя в коридор, на лице молодой официантки красовалась ухмылка, которая, казалось бы, сейчас была совсем не к месту.

Сам собой из груди вырвался вздох разочарования – вот и для нее я стал ужасен, как и для многих других… Настолько ужасен, что она даже не побоялась проигнорировать слова дворянина – а это уже могло быть для девушки чревато. Но мне было не до того, чтобы воспитывать местную челядь, а потому я, наконец, приступил к долгожданному завтраку, который, несмотря на до сих пор доносившиеся с первого этажа стоны и крики, оказался на редкость аппетитным… особенно пиво.
А пива мне хотелось, причем много – видения про Князя никак не давали расслабиться, обещая большие проблемы. В голову сразу же хлынули старые воспоминания, которые я старательно отогнал обратно, и, доев, решил, что надо все-таки идти. Мало ли чего? Обычно такое предугадывание человеческого желания сильно помогало в общении с ним, давало фору, вот и сейчас я понадеялся, что мое преждевременное явление даст мне шанс выкрутиться.
Но идти во дворец вот так просто было смерти подобно – ведь меня с детства учили не только убийству, но и правилам хорошего тона, а потому я, покопавшись в вещах, отыскал старый, но шикарный темно-бардовый, в цвет запекшейся крови, кавтан с золотыми петлями и золотой же тесьмой на манжетах. Накинув сие достояние моего отца поверх черного и строгого камзола, я собрал волосы в хвост и закрепил брошью-заколкой с аккуратным и изящным рубином в чуть почерневшем от старости серебре.
В принципе, этого было достаточно – я же ведь не на бал собрался, а потому, надев плащ и поверх всего этого две портупеи со всем моим оружием, я спустился вниз. Стоны и крики уже давно прекратились, калек убрали, а пол усердно терла вторая официантка. Народа в главной зале стало поменьше, но все-таки я не лишил трактира всех посетителей… да и ладно – мне было все равно, особенно благодаря никак не вырывавшимся из общего потока мыслей назойливым воспоминаниям, что раз за разом повторялись, добивая настроение куда-то под плинтус.

- Господин, по какому поводу вы хотите аудиенции с Князем? – спросил один из стражников, что, судя по размерам, был главным среди них.
- Не знаю, - вдруг глупо улыбнулся я, разводя руки в стороны. Слова почему-то до неприятного растягивались, будто я наслаждался их неспешным звучанием. - Он вроде сам меня позвать должен… Вы сходите, спросите… может, я ему нужен, а? Только так, тихонечко, на цыпочках, - я весело, будто ребенок, захихикал, представляя, как эта груда металла будет подкрадываться к трону…

Дойдя до выхода из таверны, я резко остановился, понимая, что не смогу. Ведь и так было понятно, что Князь решил наконец-таки разобраться с моей семьей, слишком уж долго я бездействовал. И? И чего я боялся? Я же мог и не знать про болезнь своего отца, мог быть самой настоящей невинной овечкой, что к тому же прикончила вампира – а это определенно смягчающее обстоятельство… Да и не было такого, чтоб у вайгров осуждали за покрывательство мирного вампира, а когда отец начал кушать живых людей, я встал против него. Все было в норме. Скорее всего… О Тьма, а как же она кричала! Там, в спальне, когда он пришел к ней ночью, потушив лампадку… Сорвав тогда со стены свой палаш, я метнулся в соседнюю комнату широкими прыжками, но было уже поздно… Нет, все было в норме - скорее всего, Князь просто хотел разобраться с моим титулом. Но он все равно расспросит меня про произошедшее, про полутемную комнату и стройный силуэт в окне, про… Нет, надо все равно идти, Князь меня в любом случае достанет, если захочет, так что не стоило его напрягать лишний раз. И чего я стоял как вкопанный, не в силах открыть дверь таверны?.. Страшно, просто было страшно, еще тогда… А сейчас были отголоски. Надо было забыть.
Развернувшись, я уверенно направился к стойке и заказал рюмку виски у откровенно боявшегося меня и одновременно ненавидевшего трактирщика. Жгучая жидкость пронеслась по глотке, оставляя все гореть, но мне это было привычно – глубоко вдохнув разок, я прочувствовал, как по желудку расходилось приятное, пусть и болезненное, тепло. Отец тогда даже обернулся, глянув в мои разъяренные глаза, он…
- Повтори, - резко бросил я удивленному трактирщику. На этот раз стало теплее всему телу, отчего мышцы тихонько расслабились, позволяя нормально усесться на высоком стуле. Все, дальше нельзя – дальше я уже пьянею с этого виски, а меж висков все равно гуляло неприятное ощущение все никак не проходящих мыслей. Секунд на десять я даже смог забыть, как тогда прокричал нечто вроде «Какого черта?!», попытавшись нагнать отца, но…
- Еще давай, - теперь уже не жгло… точнее жгло, но мне было наплевать. Меня немного передернуло, но это тоже было привычно – проклятая аудиенция с Князем не давала почему-то успокоиться, и я уже во второй раз открыл дверь, глядя на силуэт в окне, я снова что-то там прокричал…
- Какая это будет?
- Четвертая, господин… - теперь картинка уже немного смазалась, стало легче… нет, не легче. Стало как-то побоку все это. Ну да, ну отец, ну вампир – и что из этого? Ну да, ну мать, ну пыталась она остановить кровь ладонями… испуганно и отчаянно глядя мне в глаза…
- Чего смотришь?.. Наливай!
- Мади, - прошептала она тогда, - сын, стой… не надо…
Но мне было наплевать, этот ублюдок рушил мою жизнь…
- Да, еще давай…
- Держись, - бросил я лежавшей матери, проносясь мимо и стуча зубами о стекло рюмки…
- Не останавливайся, - улыбнулся я трактирщику сквозь ужас пережитых мгновений. Нет, мне было уже все равно… должно было быть. Просто я не хотел возвращаться туда опять, а чертов Князь…
- Последняя, да… Нет, еще одну… Нет, все хватит…
Голова немного кружилась, но дрожь унялась – я встал из-за стойки, бросая фунт трактирщику, и уже не решался пойти во дворец, а просто пошел.

- Мне вот туда, - ткнул я пальцем в сторону тронного зала, чуть покачнувшись.
- Господин, по какому поводу вы хотите аудиенции с Князем? – спросил один из стражников – главный, наверное. И тут меня отрезвило: я же, тьма меня раздери, приперся к самому Князю! Но на то и славился вайгрский виски, что от него отделаться было непросто, он мне подсказал, что в другом состоянии я б сюда и не смог прийти. А надо было…
- Не знаю, - вежливо улыбнулся я, разводя руки в стороны. Стражники говорили как-то слишком быстро… - Он вроде сам меня позвать должен… Вы сходите, спросите… может, я ему нужен, а? Только так, тихонечко, на цыпочках, - я еле сдержал смех, представляя эту забавную картину, и даже для наглядности показал пальцами стражнику, как это надо делать...

Общее.

-Ну вот, кажеться, все в сборе, - заметил Князь, когда в зал наконец вошел, чуть покачиваясь, Амадеус. Он-то сразу понял, из-за чего именно охотник обладал неуверенным шагом, и потому на его лице возникла кривая усмешка.
-Надеюсь, ты достаточно трезв, чтобы вникнуть в те слова, которые ты сейчас услышишь? Хорошо, если так...заклинание отрезвления - не самая приятная вещь, насколько я слышал. Ну да ладно, - Князь поудобней уселся в троне, и теперь он смотрелся воистину величественно.
-Итак, ваше задание очень простое. Для вас. Необходимо проникнуть в столицу Империи и добыть один очень важный артефакт для меня. А именно - Сердце Отча-Предтечи. Храниться оно в покоях Верховного Патриарха. Вы извлекаете артефакт, уходите на достатояное расстояние от города, далее фрайин совершает обряд призыва. Меня, то есть. Вы передаете мне артефакт и на этом ваша миссия будет окончена. На всё это у вас есть не более трех недель. Вопросы?

Тишину мрачного, но невероятно красивого и величественныого зала, чьи высокие своды утопали во тьме за висящими на бесконечно длинных цепях люстрами, прорвал мой резкий, надрывистый хохот, отчего лицо Князя посуровело еще сильнее. Но... я не мог сдержаться- слезы накатили, застилая взгляд, а сам я пытался, согнувшись, хотя бы вдохнуть, но истерика меня не отпускала:
- В покои Верховного Патриарха, простите? - выдавил я, все еще ухахатываясь и каким-то боковым сознанием надеясь, что Князя все-таки раздобрит хотя бы то, что говорил я это в глубоком поклоне... правда от хохота, а не подобострастия. - За три недели, да? Сердце Отца-Предтечи? Может, нам еще Императора по пути свергнуть и его сердце тоже к вам доставить? - я, наконец, смог разогнуться, полностью уверенный в том, что это была шутка... почему я так тогда решил, я, честно говоря, до сих пор не понимаю.
- Нет, достопочтенный Князь, ну признайтесь, что вы пошутили... какое нам Сер... - и тут я осекся, наконец, осознав по лицу своего правителя, что он отнюдь не шутил, и что сейчас он собирался это мне объъяснить каким-нибудь дьявольски радикальным методом. Смех, да и вообще улыбка, растаяли, как снег по весне:
- Вы не шутите, да?.. - проговорил я как-то даже жалостливо и отчаянно и сам себе кивнул, понимая, что влип по самую брошь, стягивавшую мои волосы на затылке...

На ввалившееся в зал недоразумение Мария обратила внимание лишь после слов Князя о том, что все наконец собрались. Откинув с лица прядь вьющихся волос, девушка сосредоточенно посмотрела на это… существо и сдавленно хмыкнула, сводя брови у переносицы. Он явно был в каком-то там колене аристократом, но скорее всего в очень глубоком и далеком. Небрежная одежда и растрепанные волосы прекрасно дополнялись туповатым выражением лица. Брезгливо проведя взглядом по «этому», колдунья осторожно прикоснулась к мордочке ежа и успокаивающе погладила его по влажному носу.
Князя она слушала, облокотившись об одну из многочисленных колонн, устремив взгляд в пространство и тихо негодуя. В душе поднималась буря злости. Да как он смеет?! Неужели брат спятил. Послать их в гущу адского пламени. Ладно, пусть у них есть шанс проскользнуть мимо легионов инквизиции, пусть даже есть возможность пробраться в саму Обитель… но Сердце! Сердце! Нервная дрожь пробежала по телу и глаза некромантки вспыхнули мертвым огнем. Червь внутри, почуяв разворачивающуюся злобу начал отчаянно вгрызаться в зудящую плоть, отчего ярость Маришки вскинулась еще выше. Сомкнув пальцы на выщербленной колонне, она провела острыми ногтями три тонкие борозды и постаралась успокоиться, что было довольно непросто.
Но только она решилась высказать все, что думает об этом, как этот червяк начал хохотать. Какое нахальство! Запах алкоголя она чувствовала даже сюда и понимала, чем вызвана эта истерия. Но этот оборванец был во дворце, у своего повелителя и позволял себе такое невежественное отношение. Мари с удивлением взглянула на брата и радостно увидела на его лице всполохи дикой злобы. Она очень хорошо помнила, как брат умеет злиться и сейчас злорадно ухмыльнулась.
Пока этот гуманоид что-то там из себя выдавливал, Мария не смогла не отметить, что слова его все-таки имеют долю истины, но говорить их таким тоном – это было выше ее понимания. Девушка весьма скоро сообразила, что Князь жестоко может покарать этого дебила. Тяжело вздохнув, некромантка отпрянула от колонны и, цокнув каблуками по скользкому полу, ринулась к новоприбывшему со скоростью разъяренной фурии. Если он сейчас не прекратит, брат разозлиться и разговаривать с ним будет совсем невыносимо, а она хотела все-таки узнать причины столь подлого задания.
Остановившись перед парнем на расстоянии вытянутой руки, Мари злобно скривила лицо и размашисто ударила его по щеке обратной стороной ладони, причем на удар пришлось кольцо, камень которого жадно впился в щеку. Да и сил она не пожалела, надеясь услышать как голова этого болвана звякнет мозгами о другую сторону черепа. Не давая ему опомниться, девушка подошла практически вплотную и злобно прошипела:
- Да как ты смеешь, червяк? Ты не знаешь своего повелителя? Ты что вырос на помойке? Перед тобой Князь, идиот. И будь хоть капельку разумен – прояви должное уважение, пока он не испепелил тут нас всех.
Демонстративно отвернувшись от юноши (хотя она была значительно моложе), Мария умудрилась шмыгануть его по лицу гривой своих волос. Закрыв парня своим пышным телом, девушка повернулась к Князю и осторожно произнесла:
- Если упустить из виду этот маленький и незначительный (слово она выделила особой интонацией) спектакль, то можно таки свести все к одному вопросу. Как ты себе представляешь, брат мой, наше «незаметное» проникновение в покои Верховного Патриарха, да еще и за три недели? Если ты хочешь убить нас, то мне кажется это можно сделать более простым и гуманным способом.
Пока Мари говорила, из-под волос ее высунулась любопытная мордашка ежа и обернувшись, внимательно уставилась на стоящего позади пьяницу. Глаза животного сразу же заслезились, а рот осклабился – он не переносил запах алкоголя. Вцепившись в плечо девушки острыми коготками, ежик переклонился назад и вытянул шипящую морду к человеку.

-Вот поэтому я и отправлю вместе с вами Виктора, Мария! - рассмеялся Князь при виде сцены "наказания" Амадеуса.
-Право слово, Фитцпатрик, ты основательно надышал здесь, - поморщился Князь с улыбкой, разгоняя воздух рукой.
-И заявлятся в таком виде, конечно же, не стоит, - любезно проговорил он, однако в словах уже читались лед и сталь.
-Ваши кони будут пришпорены заклинанием неутомимости и скорости, так что, я думаю, вы успеете. Столь короткий срок обусловлен критическим положением вещей, и я, к сожалению, никак не могу повлиять на это. Однако, вы просто обязаны выполнить свою миссию, так как её провал может привести к катастрофическим последствиям для нас. Само собой, вы будете снаряжены как следует, и я вас обеспечу должным количеством материальных средств для успешного выполнения миссии. Если вы её провалите, то можете уже не возвращатся, потому что возвращатся будет уже некуда. Вообще. - закончил Князь.